Идеологи французского традиционализма Ж. де Местр и Л. де Бональд

Министерство образования Российский Федерации

ГОУ ВПО «Кемеровский государственный университет» (КемГУ)

Кафедра политических наук

РЕФЕРАТ ПО ТЕМЕ:

Идеологи французского традиционализма

Ж. де Местр и Л. де Бональд

Выполнила:

ст-ка ЭФ ДО 1курс,

гр. Э-063 Черкашина С.О.

Проверил:

Вольхина В.А.

Кемерово - 2007

Введение

Конец XVIII-го века был для Франции периодом зарождения консерватизма. Именно в это время впервые появляются работы Ж. де Местра и Л. де Бональда, оказавшие непосредственное влияние на дальнейшее развитие консервативного романтизма эпохи Реставрации. В своем реферате я хотела бы рассмотреть взгляды и концепции именно этих идеологов.

Важную роль играет понятие “традиционализм”. В противоположность идеям Просвещения традиция противопоставляется разуму и ставится над ним, поскольку подчинение ей означает действие в соответствии естественным ходом вещей и вековой мудростью. Традиционализм лежит в основе понимания изменения, обновления, реформы, проведение которых не должно нарушать естественного хода вещей. Ж. де. Местр и Л. де Бональд, отвергая республику, любую реформу и противопоставляя ей традицию и авторитет, усматривали путь к спасению в усилении политической роли религии. Ядром политических идей де Местра явилась идея эквилибра, понимаемого как создание стратегического равновесия в политической и духовной жизни на базе теократического подхода. Де Бональд, не отдавая приоритет ни светской, ни религиозной властям, выдвинул идею союза религиозного и политического общества.

Я считаю, что тема моего реферата актуальна и интересна. Ведь Ж. де. Местр и Л. де Бональд являются одними из наиболее ярких представителей консерватизма. Целью моей работы является выяснение их политических взглядов и роли в общественной жизни Франции на разных ее исторических этапах.

Биография Л. де Бональда

БОНАЛЬД, ЛУИ ГАБРИЭЛЬ АМБРУАЗ (Bonald, Louis Gabriel Ambroise) (1754-1840), также виконт де Бональд, французский философ и политический деятель. Родился 2 октября 1754 в Ле Монна близ Мило в дворянской семье. Получил классическое образование. Служил в роте мушкетеров; вернувшись в Мило, в 1785 был избран мэром. К Французской революции и либеральным идеям вначале относился лояльно. Однако вскоре его взгляды изменились, в 1791 он эмигрировал, несколько лет жил в нищете в Гейдельберге. В 1796 опубликовал труд «Теория политической и религиозной власти в гражданском обществе» («Thйorie du pouvoir politique et religieux dans la sociйtй civile»), в котором развивал идеи роялизма и клерикализма (иногда его позицию называют ультрароялистской). В 1799 вернулся во Францию, в Париж, где написал трилогию «Опыт анализа естественных законов социального устройства» («Essai analytique sur les lois naturelles de l'ordre socia»l, 1800); «О разводе» («Du divorce», 1801); «Законы первобытного общества, рассмотренные в недавние времена при помощи одного только света разума» («Lйgislation primitive considйrйe dans les derniers temps par les seules lumiиres de la raison», 1802). Поддерживал Наполеона, видя в нем фигуру, способную объединить Европу, однако затем встал на сторону монархистов. Сотрудничал в газете «Mercure de France».

Философские взгляды Бональда, его представления о познании и языке формировались под влиянием Кондильяка и Мальбранша. Будучи сторонником концепции врожденных идей, он полагал, что идеи, как и язык, имеют, в конечном счете, божественное происхождение. В языке видел инструмент, посредством которого Бог открывает вечные идеи и самого себя человеческому уму. Образование не создает новых идей, а проясняет те идеи, которыми человек обладает изначально. Как язык является посредником между идеями и духом, так законная власть есть посредник между Богом и народом. Законна же та власть, которая опирается не на социальный договор и идею национального суверенитета, а на божественное установление и традиции.

Социальная философия Бональда строится на критике идей Французской революции. Идея народа-суверена, полагал он, - заблуждение, имеющее гибельные последствия, она свидетельствует о восстании страстей против разума, о триумфе эмпиризма, сводящего к договору то, что является на самом деле выражением божественного Слова; в политическом плане она неизбежно порождает конфликты, поскольку приписывает индивидам власть, принадлежащую только Богу; наконец, как свидетельствует опыт революции, вопреки провозглашавшимся вначале лозунгам она приводит к подчинению индивидов верховной власти. Разрушительной силе революции противостоит, по Бональду, система традиций; основы социального порядка - религия, абсолютная монархия, патриархальная семья.

Среди трудов Бональда: «Размышления об общеевропейском интересе» («Rйflexions sur l'intйrйt gйnйral de l'Europe», 1915); «Философские исследования» («Recherches philosophiques», 1818); «Философское доказательство основополагающего принципа общества» («Dйmonstration philosophique du principe constitutif de la sociйtй», 1827).

Идеи Бональда и его сторонников легли в основу философско-политической концепции традиционализма (консерватизма), сохранившей свое влияние и в 20 в.

В 1914, после возвращения к власти Бурбонов, Бональд вернулся к политической деятельности, избирался членом палаты депутатов (1915), в 1816 стал членом Французской Академии, был возведен в виконты и пэры Франции (1921 и 1923). После июльского переворота 1830 был изгнан из палаты пэров и вернулся в Ле Монна, где жил уединенно.

Умер Бональд в Ле Монна 23 ноября 1840.

Биография Ж. де Местра

МЕСТР, ЖОЗЕФ ДЕ (Maistre, Joseph de) (1753-1821), французский философ, писатель и политический деятель. Родился 1 апреля 1753 в Шамбери в патриархальной аристократической семье: его отец был президентом Сената королевства Сардинии и Савойи и управляющим государственным имуществом. Получил воспитание под руководством иезуитов. Учился в коллеже в Шамбери, прошел курс права в Туринском университете. В 1774, по окончании университета, служил в суде. В 1787 стал членом Сената Савойи. В молодости испытал влияние Руссо и Луи-Клода Сен-Мартена (следовательно, Якоба Бёме), в туринском свете был известен как либерал. Когда наполеоновские войска в 1792 заняли Савойю, эмигрировал в Сардинию; жил в бедности в Лозанне (Швейцария), где посещал салон мадам де Сталь.

Свои политические и философские взгляды Местр изложил в книге «Размышления о Франции» («Considйrations sur la France», 1796), принесшей ему известность и поставившей его в один ряд с прославленными европейскими публицистами. Здесь изложена идея о провиденциальной роли Франции в судьбе человечества. Революцию (которую Местр называет «сатанинской») он рассматривал как испытание, посланное Франции - стране, которой он восхищался и чьим духовным сыном себя чувствовал, в наказание за попытку стать независимой от Бога (что выразилось в просветительской философии и в галликанстве). Франция, полагал Местр, должна понести возмездие, из которого человечество сможет выйти очищенным и улучшенным. Созданная якобинским правительством централизация послужит на пользу будущей монархии, реставрация которой неизбежна.

В 1800 Местр стал канцлером Сардинии, в 1803-1817 - полномочным министром-посланником сардинского короля Виктора-Эммануила при царском дворе в России, где написал свои основные сочинения: «Опыт о движущем начале политических установлений» («Essai sur le principe gйnйrateur des constitutions politiques et des autres institutions humaines», 1814); «Санкт-Петербургские вечера, или Земное правление провидения» («Les soirйes de Saint-Petersbourg, ou le gouvernement temporel de la providence», 1821); «О Папе» («Du Pape», 1819), закончена в Турине; «О галликанской церкви» («De l'Eglise gallicane», 1821). Посмертно был издан его труд «Рассмотрение философии Бэкона» («Examen de la philosophie de Bacon», 1836). В 1817 Местр вернулся в Турин, где стал государственным секретарем Сардинского королевства.

В философии Местр был, как и Бональд, сторонником концепции врожденных идей, истинность которых основана на их божественном происхождении и на «общем разуме», не подверженном, в отличие от разума индивидуального, заблуждениям. Мир, полагал он, движется Провидением, чьи законы недоступны разуму. Божественная справедливость, по Местру, не имеет ничего общего со справедливостью человеческой, что подтверждается опытом Французской революции, с ее безвинными жертвами. Законы Провидения не охватывают собой всей реальности, оставляя место вторжению случайности и человеческой свободе, в которой и лежит в конечном счете причина зла.

В политической философии Местра преобладало «органическое» понимание народа и государства, жизнь и деятельность которого, с его точки зрения, определяются в первую очередь традициями, религиозным чувством и церковным авторитетом. С этих позиций он резко критиковал концепцию социального договора; события революции, провозглашавшейся высшим достижением человеческого разума, наглядно продемонстрировали фиаско подобных идей, приведших к террору и хаосу. Социальный порядок был для Местра одним из непременных условий существования государства. В предельной форме эта мысль отразилась в прославлении на страницах «Санкт-Петербургских вечеров» палача как основы порядка в обществе. Сторонник абсолютной монархии и католицизма, Местр постепенно склонился к ультрамонтанству, к идее о том, что абсолютная власть над всеми народами земли принадлежит церкви и папе как наместнику Бога. Задолго до Первого Ватиканского собора Местр выдвинул идею непогрешимости папы. Концепция теократии изложена им в работах: «О Папе» и «Письма об испанской инквизиции» («Lettres sur l'Inquisition espagnole», 1838).

Умер Жозеф де Местр в Турине 26 февраля 1821. Ирина Блауберг //http.//www.krugosvet.ru/

Великая французская революция

Материальные предпосылки революции были связаны с развитием капиталистического уклада в недрах т. н. старого порядка, ее движущие силы были вызваны к жизни противоречиями, сопровождавшими этот процесс. Непосредственной причиной революции стало банкротство государства, оказавшегося не способным расплатиться с чудовищными долгами без отказа от системы архаичных привилегий, основанной на знатности, родовых связях. Безуспешные попытки королевской власти реформировать эту систему усугубили недовольство дворян падением их влияния и посягательствами на их исконные привилегии. В поисках выхода из финансового тупика Людовик XVI вынужден был пойти на созыв Генеральных штатов (5 мая 1789), не собиравшихся с 1614. Отказавшись обсуждать частности, 17 июня депутаты провозгласили себя Национальным собранием, а 23 июня по предложению Мирабо отказались подчиниться королевскому указу об их роспуске. 9 июля Собрание назвало себя Учредительным, провозгласив своей целью выработку конституционных основ нового политического порядка. Угроза разгона Учредительного собрания вызвала восстание в Париже. 14 июля 1789 г. была штурмом взята крепость-тюрьма Бастилия, символ абсолютизма. Этот день считается датой начала революции.

После взятия Бастилии по стране прокатилась волна "муниципальных революций", в ходе которых создавались новые выборные органы местного управления. Формировалась армия революции национальная гвардия, во главе которой стал Лафайет. Вспыхнули волнения и в деревне: крестьяне жгли замки, уничтожали документы феодального права и сеньориальные архивы. Учредительное собрание на ночном заседании 4 августа, названном "ночью чудес", объявило о "полном уничтожении феодального порядка" и отмене некоторых наиболее одиозных сеньориальных прав. Остальные повинности крестьян подлежали непосильному для них выкупу. Принципы нового гражданского общества были закреплены в "Декларации прав человека и гражданина" (26 августа 1789).

"Декларация" послужила преамбулой к тексту конституции, выработка которого продолжалась до сентября 1791. Конституционные дебаты в Собрании сопровождались принятием декретов, регламентирующих важнейшие стороны жизни Франции. Было утверждено новое территориально-административное деление страны, создавшее современные департаменты. "Гражданское устройство духовенства" выборность церковных служителей, обязательная присяга священников на верность конституции лишило католическую церковь самостоятельной политической роли. Предпринятая для уплаты государственного долга и покрытия текущих расходов продажа т. н. национальных имуществ (конфискованных церковных и эмигрантских земель, а также владений короны), выпуск под их обеспечение ассигнатов, имевших принудительный курс и быстро обесценивавшихся, привели к перераспределению собственности. На первом этапе революции власть оказалась в руках той части дворянства и буржуазии, которая имела финансовые претензии к королевской власти и стремилась удовлетворить их любой ценой.

Политическое руководство страной осуществлялось в то время группировкой фейянов. Самым знаменитым из т. н. "патриотических обществ" стал Якобинский клуб. Через разветвленную сеть филиалов в провинции он оказал огромное влияние на политизацию большой части населения. Небывалое значение приобрела журналистика: "Друг народа" Ж. П. Марата, "Папаша Дюшен" Ж. Эбера, "Французский патриот" Ж. П. Бриссо, "Железные уста" Н. Бонвиля, "Деревенские листки" Ж. А. Черутти и другие газеты знакомили читателей со сложной палитрой политической борьбы.

Король, сохранивший статус главы государства, но пребывавший в Париже фактически на правах заложника, 21 июня 1791 пытался вместе с семьей тайно бежать в австрийские Нидерланды, но был опознан и задержан в местечке Варенн. "Вареннский кризис" скомпрометировал конституционную монархию. 17 июля на Марсовом поле в Париже была расстреляна массовая манифестация, требовавшая отречения Людовика XVI. Пытаясь спасти монархию, Собрание позволило королю подписать наконец принятую конституцию и, исчерпав свои полномочия, разошлось. Тот же "Вареннский кризис" послужил сигналом к образованию коалиции европейских держав против революционной Франции. Французская революция XVIII века. Экономика, политика, идеология. М., 1988, С. 387.

В новом Законодательном собрании фейяны были оттеснены на второй план вышедшими из недр Якобинского клуба жирондистами во главе с Ж. П. Бриссо, П. В. Верньо, Ж. А. Кондорсе. С начала 1792 жирондисты приступили к обсуждению мер, подготавливавших отделение церкви от государства. 18 июня и 25 августа Законодательное собрание отменило выкуп феодальных прав, за исключением тех случаев, когда предъявлялись "первоначальные" документы, обуславливавшие передачу земли определенными повинностями. По инициативе жирондистов 20 апреля 1792 Франция объявила войну Австрии, на стороне которой вскоре выступила Пруссия.

Неизбежная для каждой революции разруха, инфляция, рост дороговизны вызывали все больший протест сельского и городского населения. Неудачи первых месяцев войны породили подозрения в измене. Толпа парижских санкюлотов 20 июня 1792 ворвалась в Тюильрийский дворец, но так и не добилась от короля санкции на декреты о высылке неприсягнувших священников и о создании в окрестностях Парижа военного лагеря для спасения столицы от австрийской и прусской армий.

В июле Законодательное собрание объявило отечество в опасности. В революционную армию хлынул поток добровольцев. 10 августа парижские секции, территориальные низовые объединения, опираясь на поддержку провинции, возглавили восстание. Свержение монархии стало вершиной политического успеха жирондистов.

21 сентября 1792 законодательная власть перешла к Конвенту, в котором с жирондистами соперничали монтаньяры во главе с М. Робеспьером. Сторонники последнего еще во времена Учредительного собрания усаживались в зале заседаний на самые верхние скамьи, за что и получили прозвище Горы.

Начавшееся сразу вслед за восстанием 10 августа 1792 выступление прусско-австрийских войск вызвало новый национальный подъем, одновременно спровоцировав очередные слухи о заговоре в тылу. Массовые избиения заключенных в парижских тюрьмах в начале сентября 1792 стали предвестником грядущего террора. 20 сентября под Вальми (к западу от Вердена) французская революционная армия под командованием генералов Ф. Э. Келлермана и Ш. Ф. Дюмурье одержала свою первую победу. 6 ноября при Жемапе Дюмурье разбил австрийцев и занял Бельгию. Однако война требовала все новых сил. Призыв в армию 300 тыс. человек, декретированный Конвентом в феврале 1793, вызвал недовольство в ряде департаментов и послужил поводом к началу Вандеи, кровопролитной крестьянской войны на западе Франции, а также к восстаниям на юго-востоке, в Тулоне и Марселе. Великая французская буржуазная революция: Указатель русской и советской литературы. М., 1987, С. 354.

Экономический кризис, массовые беспорядки, разраставшееся восстание крестьян Вандеи, поражение при Неервиндене (18 марта 1793) связанного с жирондистами Дюмурье и его переход на сторону врага предопределили падение этой партии и гибель ее вождей. Переход власти к монтаньярам в результате очередного восстания парижан 31 мая 2 июня 1793 означал политическую победу новой буржуазии капитала, возникшего в годы революции за счет купли-продажи национальных имуществ и инфляции над старым порядком и капиталом, сложившимся в основном до 1789. Победе монтаньяров в национальном масштабе предшествовала их победа над своими оппонентами в Якобинском клубе; поэтому установленный ими режим получил название Якобинской диктатуры.

В условиях внешней и внутренней войны якобинское правительство пошло на самые крайние меры. Еще до прихода к власти монтаньяры добились казни короля: 21 января 1793 Людовик XVI был гильотинирован в Париже на площади Революции, ныне площади Согласия. По аграрному законодательству якобинцев (июнь-июль 1793) крестьянам передавались общинные и эмигрантские земли для раздела; полностью без всякого выкупа уничтожались все феодальные права и привилегии. В сентябре 1793 правительство установило всеобщий максимум верхнюю границу цен на продукты потребления и заработную плату рабочих. Максимум отвечал чаяниям бедноты; однако он был весьма выгоден и крупным торговцам, сказочно богатевшим на оптовых поставках, ибо разорял их конкурентов мелких лавочников.

Якобинцы продолжали наступление на католическую церковь и ввели республиканский календарь. В 1793 была принята конституция, декларировавшая всеобщее избирательное право, однако реализация этого принципа была отложена до лучших времен из-за критического положения республики. Якобинская диктатура, успешно использовавшая инициативу социальных низов, продемонстрировала полное отрицание либеральных принципов. Промышленное производство и сельское хозяйство, финансы и торговля, общественные празднества и частная жизнь граждан все подвергалось строгой регламентации. Однако это не приостановило дальнейшего углубления экономического и социального кризиса. В сентябре 1793 Конвент "поставил террор на повестку дня".

Высший орган исполнительной власти Якобинской диктатуры Комитет общественного спасения разослал своих представителей по всем департаментам, наделив их чрезвычайными полномочиями. Начав с тех, кто надеялся воскресить старый порядок или просто напоминал о нем, якобинский террор не пощадил и таких знаменитых революционеров, как Ж. Ж. Дантон и К. Демулен. Сосредоточение власти в руках Робеспьера сопровождалось полной изоляцией, вызванной массовыми казнями. Решающая победа генерала Ж. Б. Журдана 26 июня 1794 при Флерюсе (Бельгия) над австрийцами дала гарантии неприкосновенности новой собственности, задачи Якобинской диктатуры были исчерпаны и необходимость в ней отпала. Переворот 27-28 июля (9 термидора) 1794 отправил Робеспьера и его ближайших сподвижников под нож гильотины.

 В сентябре 1794 впервые в истории Франции был принят декрет об отделении церкви от государства. Не прекращались конфискации и распродажи эмигрантских имуществ. Летом 1795 республиканская армия генерала Л. Гоша разгромила силы мятежников шуанов и роялистов, высадившихся с английских кораблей на полуострове Киберон (Бретань). 5 октября (13 вандемьера) 1795 республиканские войска Наполеона Бонапарта подавили роялистский мятеж в Париже. Однако в политике сменявшихся у власти группировок (термидорианцы, директория) все больший размах приобретала борьба с народными массами. Были подавлены народные восстания в Париже 1 апреля и 20-23 мая 1795 (12-13 жерминаля и 1-4 прериаля). Широкомасштабная внешняя агрессия (Наполеоновские войны в Италии, Египте и т. д.) защищала термидорианскую Францию и от угрозы реставрации старого порядка, и от нового подъема революционного движения. Революция завершилась 9 ноября (18 брюмера) 1799 установлением "твердой власти" диктатуры Наполеона. Документы истории Великой французской революции. М., 1992. Т. 1, С. 613.

Реакционные политико-правовые учения во Франции

В конце XVIII - начале XIX в. с осуждением Французской революции выступил ряд политических мыслителей.

Наиболее известным из них был Жозеф де Местр. Он жил в Савойе, Швейцарии; на Сардинии, долго был посланником сардинского короля в Петербурге.

Всю силу своего недюжинного таланта Жозеф де Местр обрушил на Просвещение и революцию.

Когда-то Франция была центром европейского христианства, рассуждал де Местр. Но затем в литературе и во всех сословиях Франции распространились идеи, направленные против религии и собственности. Человек, который может все видоизменить, но не может ничего создать или изменить к лучшему без помощи божьей, возомнил себя источником верховной власти и захотел все делать сам. За это бог наказал людей, сказав - делайте! И революция, божья кара, разрушила весь политический порядок, извратила нравственные законы. Франция попала в руки злодеев, которые водворили в ней самый страшный гнет, какой только знает история. Революция обречена на бесплодие, утверждал де Местр, прочно лишь то, что основано на божественном начале; история свидетельствует, что революции всегда производят большее зло, чем-то, которое они хотят исправить.

Особенное внимание де Местр уделял критике свойственного Просвещению убеждения во всесилии разумного законодательства. Человек, писал де Местр, не может сочинить конституцию так же, как не может сочинить язык. Он не может создать даже насекомое или былинку, но вообразил, что он источник верховной власти, и стал творить конституции. Однако в конституционных актах Франции периода революции - все вверх дном. Они умозрительны и учреждены для человека вообще. Но человека вообще нет - есть французы, итальянцы, русские, персы и другие народы. Задача конституции - найти законы, подходящие для конкретного народа с учетом населения, нравов, религии, географического положения, политических отношений, добрых и дурных качеств народа.

Де Местр высмеивал заявление Томаса Пейна, что он признает только те конституции, которые можно носить в кармане. Письменные конституции, рассуждал де Местр, лишь утверждают те права, которые уже существуют. В английской конституции большинство положений нигде не записано - она заключается в общественном духе и потому действует. В Конституции США прочно лишь то, что унаследовано от предков. И напротив, все новое, установленное общим совещанием людей, обречено на погибель. Так, североамериканские законодатели решили по начертанному ими плану построить для столицы новый город, заранее дав ему название. “Можно биться об заклад тысячу против одного, что этот город не будет построен, или что он не будет называться Вашингтон, или что конгресс не будет в нем заседать”. Столь же бессмысленна была затея создать Французскую республику, затея, заведомо обреченная на провал, ибо большая республика никогда не существовала. Само сочетание слов “большая республика” столь же лишено смысла, как “квадратура круга”. Что касается республиканских США, скептически замечал де Местр, то это еще молодое государство, дайте этому ребенку время подрасти.

Наконец, суть основного закона в том, что никто не имеет права его отменить; поэтому он и не может быть установлен кем бы то ни было, ибо тот, кто вправе установить, тот вправе и отменить.

Подлинные конституции, писал де Местр, складываются исторически, из незаметных зачатков, из элементов, содержащихся в обычаях и характере народа. В младенческом состоянии обществ конституции по воле бога создавались людьми, возвещавшими божью волю и соединявшими религию с политикой. В последующие времена законы лишь собирали и развивали то, что лежит в естественном устройстве народной жизни. Всегда при создании конституций действовали не воля человека, а обстоятельства; во всяком случае, никакая конституция не была предметом предварительного обсуждения, причем исторические конституции создавались практиками (цари, аристократы), но никогда - теоретиками.

Все конституции закрепляют ту или иную степень свободы, причем народы получают свобод больше или меньше в зависимости от их потребностей. Изменение потребностей народов ведет к изменению конституций сообразно той доле свободы, которую они имеют. Так, англичане, совершив революцию, не уничтожили весь старый порядок вещей и даже воспользовались им для объявления прав и свобод. Впрочем, замечал де Местр о послереволюционной Англии, английские учреждения еще не прошли достаточное испытание временем и их прочность в ряде отношений сомнительна.

Де Местр призывал французов вернуться к своей старинной конституции, которую им дала история, и через монарха получить свободу. Тогда Франция снова станет честью и украшением Европы, заявлял он. Местр Ж. де. «Рассуждения о Франции», Пер. с фр. Г.А. Абрамова, Т.В.Шмачковой, М.: РОССПЭН, 1997, С. 387.

При всей реакционности своих взглядов де Местр - талантливый публицист и эрудированный полемист. Прекрасно зная историю революций, он использовал нестабильность и неустойчивость французских конституционных законов революционного периода как аргумент против действенности писаного законодательства вообще. Бывший почитатель Руссо, де Местр стремился доказать бесперспективность революционной практики с точки зрения некоторых идей Просвещения (таковы его возражения против “большой республики”). Его прогнозы (и о республике, и о столице США) оказались несбывшимися. Но в дискуссии с идеологией Просвещения де Местр нащупал ее слабое, уязвимое звено: рационалистическое убеждение во всесилии разумного закона. Законы творит не разум, а история - этот его вывод подтверждался почти всей политической практикой, известной тому веку. У де Местра этот вывод был подчинен задаче обоснования его политических идеалов.

Политическая программа де Местра крайне реакционна. Она основана на представлении о греховной природе человека, способного делать только зло. Человек слишком зол, чтобы быть свободным, в его же интересах он нуждается в порабощении. Равным образом равенство противоречит и законам природы, и законам общежития. Греховность человека неизбежно порождает бесконечные преступления и требует наказаний. Человеком можно управлять, лишь опираясь на страх, даже на ужас, который внушает палач. “Все величие, все могущество, все подчинение возложены на него: в нем воплощены ужас и нить связи между людьми, - писал де Местр о палаче. - Лишите мир этой непостижимой силы - в одно мгновение порядок обратится в хаос, троны рухнут и общество исчезнет”.

Де Местр призывал вернуться к средневековым порядкам и идеалам. Только монархическая форма государства соответствует воле бога. Поскольку религия является основанием всех человеческих учреждений (политический быт, просвещение, воспитание, наука), католическая церковь должна восстановить былую роль вершительницы судеб народов. Просвещение и образование вредны, знания разрушают интуитивный стиль жизни и лишают традицию ее “магической власти”. Светская и духовная власти должны соединиться в борьбе против инакомыслия. Благодетельным учреждением, спасшим Испанию от гибельных новшеств, де Местр называл инквизицию. Пролив несколько капель нечистой крови, рассуждал де Местр, испанские короли предотвратили потоки крови самой благородной. Де Местр - сторонник средневековой теократии. Он утверждал, что в средние века папская власть была благодетельна - римские папы сдерживали государей, защищали простых людей, укрощали светские распри, были наставниками и опекунами народов. Мировой порядок станет прочнее, если авторитет римских пап будет поставлен выше власти монархов. Во всех спорах, пояснял де Местр, нужна последняя, решающая инстанция; догмат папской непогрешимости естественно обусловливает роль римских пап как именно такой вершины порядка человеческого общежития. Де Местр писал, что “европейская монархия не может быть утверждена иначе, как посредством религии”, а “универсальным монархом может быть только папа”. Фененко А.В. Место французского политического консерватизма в эволюции общеевропейской консервативной мысли конца XIX - начала XX вв. (на материале работ М. Барреса) // Новик. Вып. 3. Воронеж, 2000. С. 235.

Аналогичные идеи содержались в произведениях французского политического деятеля виконта де Бональда. Как и де Местр, де Бональд заявлял, что революция произошла от ослабления веры в бога. Революцию он называл разложением общества, властью злодеев и палачей, самым страшным деспотизмом, известным истории.

Бональд писал, что законы человеческих обществ вытекают из природы человека вообще, в силу чего политические общества могут иметь только одно естественное устройство. Законы такого общества выражают божью волю, природу человека и общую волю. Цель любого общества - охрана лица и имущества. Но эта цель не может быть достигнута, если обществом управляет частная воля. Бональд критикует современных ему философов за индивидуалистические начала их теорий. Он стремится построить философию не индивидуального, а общего, философию не “меня”, а “нас”.

Естественным устройством общества, основанного на природе вещей, по утверждению Бональда, является монархия. Ее прообраз и основной элемент - семья.

Монарх направляет общую силу в соответствии с общей волей. Коль скоро общественная воля едина, власть не может быть разделена. Различные отрасли этой власти - лишь разные ее проявления. В законодательной власти в устроенном государстве надобности вообще нет. Поскольку законы - необходимые отношения, вытекающие из природы вещей, законодателем должна быть сама природа вещей, а не лицо и не собрание. Монарху принадлежит общая охранительная власть.

Учреждения, необходимо вытекающие из природы вещей, сложились исторически и, по мнению Бональда, существовали в Древнем Египте и у германцев. В Древнем Египте они были искажены ложной религией, а у германцев достигли полного развития. Им свойственны государственная религия, наследственная монархия, наследственные отличия и привилегии. В таких государствах все зависело об общей воли, ничто - от частной. Монарх мог взимать налоги лишь с согласия представителей сословий. От монарха не зависели дворянство, духовенство, города с их цеховым устройством, верховные суды, высшие должности в государстве (они были собственностью). Монарх был подчинен законам.

Идеал Бональда - средневековая сословно-представительная монархия с сильной ролью церкви.

Все остальные государства он относил к неустроенным обществам, которых много, ибо истина одна, а ошибок множество, общая воля единообразна - частные воли бесконечно разнообразны потому, что частная воля всегда извращена.

В неустроенных обществах царят частные воли, борющиеся между собой. Там существует законодательная власть, поскольку в таких государствах законы выражают человеческий произвол, а не природу вещей. В республиках все индивидуально, нет ничего общественного, господствуют частные воли. Демократия вообще тождественна деспотии. И в том, и в другом государстве царят страсть к разрушению наследственных преимуществ, стремление к всеобщему уравнению; деспотизм толпы обычно приводит к деспотизму одного лица.

Бональд - клерикал, причем клерикал воинствующий: религию он считал необходимой основой всех учреждений, воспитания и образования. Государство и религию он рассматривал как “две узды, необходимые для сдерживания страстей человеческих”. Многие его рассуждения строятся по канонам схоластики. Так, он стремился свести все к началу троичности (в космологии бог - причина, движение - средство, тело - действие; в государстве этому соответствуют правительство, чиновники, подданные; в семье - отец, мать, дети). Даже Декларацию прав человека и гражданина он предлагал заменить Декларацией прав бога, поскольку “бог - автор всех совершенных законов”. И все же в его теоретических построениях обнаруживается та своеобразная форма борьбы с противостоящим мировоззрением, которая заключается в воспроизведении оспариваемых идей в своей системе взглядов, в придании им чуть ли не противоположного звучания. Французский консерватизм XIX - XX вв. (Критика зарубежной историографии). Сер. Всеобщая история./ Под ред. Лопухова Б.Р., Наринского М.М., Сороко-Цюпа О.С., Фадеевой Т.М. М.: ИНИОН РАН при АН СССР, 1989, С. 413.

Заключение

В своем реферате я рассмотрела политические идеи и взгляды идеологов традиционализма Л. де Бональда и Ж. де Местра. Их усилия были направлены на реставрацию средневековых политических и правовых учреждений, власти и авторитета католической церкви. В соответствии с феодальными идеалами средневековья они стремились доказать ничтожность человека перед богом и государством, бессилие его разума, способного творить разве только зло.

Во времена деятельности де Местра и де Бональда Гражданский кодекс 1804 г., воплотивший ряд результатов революции и основные чаяния буржуазии, стал уже непререкаемым законом, в рамках которого бурно развивались промышленность и торговля. Достаточно известно, что основные положения этого Кодекса были не записью феодальных обычаев Франции, а результатом теоретического творчества юристов.

Я считаю, что Л. де Бональд и Ж. де Местр внесли свой немалый вклад в историю Франции. После себя они оставили учения, где выражены их политические взгляды. Нам можно только согласиться с ними или опровергнуть.

Список литературы

1. Великая французская буржуазная революция: Указатель русской и советской литературы. М., 1987, С. 354.

2. Документы истории Великой французской революции. М., 1992. Т. 1, С. 613.

3. Местр Ж. де. «Рассуждения о Франции», Пер. с фр. Г.А. Абрамова, Т.В.Шмачковой, М.: РОССПЭН, 1997, С. 387.

4. Фененко А.В. Место французского политического консерватизма в эволюции общеевропейской консервативной мысли конца XIX - начала XX вв. (на материале работ М. Барреса) // Новик. Вып. 3. Воронеж, 2000. С. 235.

5. Французский консерватизм XIX - XX вв. (Критика зарубежной историографии). Сер. Всеобщая история./ Под ред. Лопухова Б.Р., Наринского М.М., Сороко-Цюпа О.С., Фадеевой Т.М. М.: ИНИОН РАН при АН СССР, 1989, С. 413.

6. Французская революция XVIII века. Экономика, политика, идеология. М., 1988, С. 387.

Электронные ресурсы:

Ирина Блауберг //http.//www.krugosvet.ru/