Политические партии и электоральная политика в 1993–1995 годах

ПОЛИТИЧЕСКИЕ ПАРТИИ И ЭЛЕКТОРАЛЬНАЯ ПОЛИТИКА В 1993-1995 гг

Резюме

Настоящая работа посвящена анализу деятельности партий, участвовавших в российских общенациональных выборах 1993-1996 гг. Такой анализ невозможен без подробного описания партии уже по той причине, что в России, с ее чрезвычайно высоким уровнем политической фрагментации, даже малые партии оказывают влияние на электоральные исходы. При описании места отдельных организаций на арене межпартийного соревнования я буду опираться на характеристики, введенные в предыдущей главе, но в несколько модифицированном виде.

Все три идеологические тенденции, выделенные ранее - демократы, националисты и коммунисты, - продолжали существовать и дальнейшем, однако закрепившиеся за ними “ярлыки” все менее соответствовали реальному положению вещей. В этих условиях востребованной оказывается более конвенциональная терминология, основанная на широко применяемом в сравнительных исследованиях “лево-правом континууме”. Ниже партии, выступающие за преимущественно рыночные механизмы экономической регуляции, будут определяться как правые, а партии, подчеркивающие важную роль государства в экономике, - как левые. С этой точки зрения, место националистов - в центре континуума. Но, исходя из сравнительно скромной роли экономических проблем в риторике представителей этого российского политического лагеря, я буду по-прежнему именовать их националистами. [c.106]

Дополнительное соображение в пользу такого подхода состоит в том, что националисты - это не единственная категория российских политиков, избегающих артикуляции сколько-нибудь ясных программ социально-экономического развития в общероссийском масштабе. Не в меньшей мере это относится к различным организациям корпоративного тина, “простого представительства” и вообще к квазиполитическим группам. Именно такого рода партии я буду именовать “центром”. Таким образом, вырисовывается следующая классификация участников российского электорального процесса.

1. Правые (категория, включающая в себя проправительственные партии и “демократическую оппозицию”).

2. Центр (умеренная оппозиция и квазиполитические группы).

3. Националисты.

4. Левые.

Следует подчеркнуть, что такая классификация применима преимущественно для решения дескриптивных задач, но не для анализа российской электоральной политики в широком сравнительном контексте. Сравнительный анализ требует разработки теоретически фундированных типологий, адаптированных к особым познавательным целям (литература изобилует классификациями российских партий; см.: Бунин, 1994; Колосов, 1995; Макфол, 1994; Михайловская и Кузьминский, 1994; Салмин, 1994; Андреев, 1997; Чугров, 1996; Голосов, 1997; Головин, 1997; Холодковский, 1995, 1997; Коргунюк и Заславский, 1996; Майорова, 1997; Олещук и Павленко, 1997; Шейнис, 1997; Тимошенко, 1996; Urban, 1997; Голосов, 1999). К тому же предложенная выше классификация (как и любая другая) статична и игнорирует идеологическую эволюцию партий, которая в ряде случаев была весьма существенной, а также изобилующие промежуточные случаи. Наконец, некоторые из российских партий с трудом укладываются в какие бы то ни было классификационные рамки. Таким образом, не следует приписывать классификации больших познавательных возможностей. Ее основная задача - первичное упорядочение Материала. Тем более необходимо дополнить классификационные характеристики содержательными (хотя и по необходимости краткими) описаниями отдельных организаций.

Для того чтобы облегчить процесс использования книги в справочных целях, названия партий, участвовавших в думских выборах 1993-1995 гг. по партийным спискам, выделены жирным шрифтом; названия партий, участвовавших в избирательных кампаниях и в одномандатных выборах, но не зарегистрировавших свои списки, даются курсивом. [c.107]

1. Думские выборы 1993 г

1.1 Правые

В предыдущей главе уже затрагивалась организационная предыстория “партии власти” образца 1993 г., избирательного объединения “Выбор России”. Учредительный съезд объединения состоялся в октябре 1993 г. Лидером “Выбора России” был избран один из ведущих деятелей “правительства реформ” - Е. Гайдар. Формальными учредителями объединения стали созданное незадолго до того движение под тем же названием и “Демократическая Россия”, а также ряд корпоративных организаций и мелких партий демократической ориентации. Таким образом, как будто была реализована цель сочетания государственных ресурсов с организационным наследием “демократического движения” (Васильева, 1994). Список “Выбора России” пестрил именами чиновников - не только московских, но и провинциальных. В список вошли и известные на местах демократы. Для обеих сторон это сосуществование было чревато проблемами. Региональное начальство, как правило, относилось к организационным способностям и ресурсам демократов с плохо скрываемым скепсисом. Партнеры по объединению платили начальству тем же, не без оснований подозревая его в отсутствии демократических убеждений. С практической точки зрения, присутствие множества чиновников в списке “Выбора России” ставило активистов “Демократической России” и мелких демократических партий в крайне невыгодное положение. На самом деле, партийные активисты составляли лишь семь процентов списка (Колосов, 1995: 18). Ни один из основных компонентов Выбора России не обладал большим потенциалом в области публичной электоральной политики. Обремененные своими повседневными обязанностями, администраторы не уделяли большого внимания думской кампании. В конце концов, они и так уже были у власти. Упадок “демократического движения” и общее падение его популярности тоже не способствовали успеху объединения.

Внешне, однако, “Выбор России” выглядел весьма внушительной административно-политической машиной. Мало кто из наблюдателей сомневался, что он способен завоевать хотя бы относительное большинство в Думе. Возможно, оптимизм по этому поводу послужил стимулом к созданию еще одной “партии власти” под руководством видного правительственного чиновника С. Шахрая. Сам Шахрай, во всяком случае, не раз высказывался в том духе, что победа проправительственных сил неизбежна и в этих условиях целесообразно расширить спектр доступных избирателю “реальных” политических альтернатив. Созданная в итоге Партия российского единства и согласия [c.108] (ПРЕС) отличалась от “Выбора России” и в организационном, и в идеологическом отношениях. Если “Выбор России” оставался носителем “основной демократической” идеологии (Зотова и Штукина, 1993), то в риторике Шахрая прослеживалось стремление выработать “консервативную” идеологию, которая могла бы послужить альтернативой любого рода радикализму (Смирнов, 1995). В основе организационной структуры ПРЕС лежали сугубо административные ресурсы, находившиеся в распоряжении действовавшего под руководством Шахрая Государственного комитета по делам национальностей, некоторых региональных администраций, а также государственных корпораций вроде Союза малых городов России (Гельман и Сенатова, 1995: 23). Однако главным ресурсом ПРЕС была роль, которую Госкомнац играл в распределении субсидий между национальными республиками России. Именно республиканские лидеры оказались главными союзниками ПРЕС на периферии.

Третья правая партия на выборах 1993 г., Российское движение демократических реформ, была продуктом описанных в предыдущей главе административных усилий Г. Попова. После того как большинство региональных лидеров, за исключением мэра Санкт-Петербурга А. Собчака, отказались от сотрудничества с Поповым в пользу более перспективных “партий власти” - “Выбора России” и ПРЕС, - Попов применил иную “избирательную технологию”, заполнив список РДДР именами знаменитостей вроде актера О. Басилашвили, известного врача-офтальмолога С. Федорова и эстрадного певца О. Газманова. Не очень ясно сформулированная идеология РДДР образца 1993 г. может быть с долей условности определена как “основная демократическая” с некоторой долей оппозиционности властям. Десять мелких правых партий не сумели зарегистрировать свои списки. В их числе были избирательный блок “Август”, состоявший из Партии экономической свободы и Партии конституционных демократов; Молодые республиканцы (молодежная организация РПРФ); объединявшая ветеранов афганской войны Народно-патриотическая партия; четыре существовавшие ранее “диванные партии” (Республиканская гуманитарная партия. Консервативная партия, Европейская либерально-демократическая партия и Российская христианско-демократическая партия); а также созданные в процессе подготовки к выборам движения “Альтернатива”, “Ассоциация независимых профессионалов” и “За политико-правовые реформы и свободу торговли”.

Как уже отмечалось в предыдущей главе, основным центром притяжения для “демократической оппозиции” стал блок “Явлинский - Болдырев- Лукин” (“Яблоко”), формальными учредителями которого выступили РПРФ, СДПР и небольшая христианско-демократическая группа. Практически организация находилась под единоличным контролем Г. Явлинского, который опирался на довольно узкий круг [c.109] сторонников, лишь немногие из которых имели отношение к перечисленным партиям или к “демократическому движению” вообще. Эта категория лиц преобладала и в списке “Яблока”. К числу мотивов, побудивших РПРФ и СДПР в этих условиях присоединиться к блоку Явлинского, относилась их неспособность самостоятельно собрать необходимые для регистрации подписи (Sakwa, 1995: 201). Блок “Новая Россия”, в который первоначально собиралась войти СДПР, с этой задачей не справился. По существу, у РПРФ и СДПР не было выбора: они были вынуждены предоставить свои (впрочем, скудные) ресурсы в распоряжение “Яблока”. Однако для достижения электорального успеха блока они были гораздо менее важны, чем ситуационная харизма Явлинского.

1.2 Центр

Демократическая партия России сумела собрать свои подписи и самостоятельно принять участие в кампании 1993 г. Более того, выдвинутый ДПР список в основном и состоял из имен ее активистов (Колосов, 1995: 16). Это значило, что, в отличие от других вышедших из недр “демократического движения” партий, ДПР отчасти преуспела в сохранении своих организационных структур. Никаких иных ресурсов в распоряжении партии, однако, не было. Чтобы компенсировать этот недостаток, руководство ДПР пошло на идеологический маневр, который в краткосрочной перспективе оказался выигрышным. Опытный публичный политик и оратор, Травкин, тем не менее, ушел на второй план и не очень активно участвовал в кампании. Вместо него главным представителем партии на телевидении стал популярный кинорежиссер С. Говорухин. На выступлениях Говорухина никак не сказывалось то, что программа ДПР хранила верность установкам “основной демократической” идеологии. Основное внимание уделялось ожесточенной критике правящих кругов, которые, по словам Говорухина, несли ответственность за “криминализацию” страны. Это придавало кампании ДПР оттенок радикального национализма. Для части избирателей, однако, имидж ДПР по-прежнему соответствовал ее названию. Таким образом, стратегия партии состояла в стремлении выиграть, опираясь как на свою традицию (которая, несомненно, была вполне “демократической”), так и на новообретенный национализм. Сочетание этих крайностей и позволяет характеризовать ДПР образца 1993 г. как часть политического “центра”.

В действительности на роль “центра” претендовал целый ряд организаций (Вите, 1994). Две из них, Гражданский союз во имя стабильности, справедливости и прогресса и Будущее России - Новые имена, представляли собой осколки распавшегося Гражданского [c.110] союза. Первая из этих организаций была личной политической машиной Вольского, опиравшейся на его разветвленные связи в директорском корпусе (Рябов, 1994) вторая же коренилась в парламентской фракции “Смена - Новая политика” и, кроме того, включала в себя молодежную организацию партии Руцкого. Программные установки обоих избирательных объединений были крайне расплывчатыми, хотя внимательный анализ позволяет заключить, что оба выступали за “защиту национальной промышленности” (т.е. того же директорского корпуса) и “более ответственную” (т.е. менее прозападную) внешнюю политику (Головин, 1995). Сходные версии “центризма” предлагались двумя не добившимися регистрации группами - движением “Преображение” и “Партией консолидации”.

Другие “центристы” определяли свои потенциальные базы поддержки более специфическими способами. Движение “Женщины России” опиралось на то немногое, что к 1993 г. осталось от некогда разветвленной сети женсоветов, организованных в 1988-1989 гг. в рамках горбачевской политической мобилизации. В программе Движения, впрочем, специфические проблемы российских женщин занимали довольно скромное место. Некоторые наблюдатели отмечают, что подлинной причиной создания движения послужила идея о том, что “Женщины России” могли бы оттянуть на себя часть голосов оппозиционно настроенных женщин. Если это предположение соответствует действительности, то оно применимо и к “Достоинству и милосердию” - организации, претендовавшей на представительство интересов ветеранов и пенсионеров и объединявшей их сохранившиеся с советских времен организации. Весьма своеобразной была организационная база Конструктивного экологического движения “Кедр”, оказавшегося политическим продолжением сети санэпидемстанций. В то же время организация, объединившая идеологически ангажированных поборников защиты окружающей среды. Российская партия зеленых, не смогла зарегистрировать свой список (Писарева, 1994). Такая же судьба постигла еще две группы, претендовавшие на представительство специальных интересов, - Российский союз местного самоуправления и Союз МЖК России.

1.3 Националисты

Как уже отмечалось выше, сентябрьско-октябрьский кризис 1993 г. нанес тяжкий урон радикальной оппозиции и ее партиям. Некоторые из них потерпели организационный коллапс и не смогли принять участия в выборах. Другие не справились со сбором подписей. В частности, две наследницы “Памяти” - [c.111] Национально-республиканская партия России и Национально-государственная партия России - так и не смогли зарегистрировать спои списки. Несколько более сложно обстояло дело с партиями-перебежчицами в националистический лагерь (Российским христианско-демократическим движением и Конституционно-демократической партией - Партией народной свободы), а также с Российским общенародным союзом. Все они участвовали в сборе подписей, но регистрации не добились. Согласно утверждениям лидеров партий, отказы в регистрации имели политическую подоплеку. Например, лидер РОС Бабурин заявлял, что 20.000 подписей в его поддержку были похищены милицией во время обыска в штаб-квартире партии. Так или иначе, в итоге единственной зарегистрировавшей свой список националистической организацией оказалась Либерально-демократическая партия России (ЛДПР) во главе с В. Жириновским.

Трудно сказать, в какой мере ЛДПР образца осени 1993 г. была организованной политической партией. Хотя некоторые наблюдатели утверждают, что часть созданных в 1991 г. региональных организаций дожила до думских выборов (Rahr, 1993: 6), основательно документированы лишь немногие такие случаи. Отсутствие организационной базы сказалось, например, на списке ЛДПР, в котором с ее активистами и родственниками Жириновского соседствовал целый ряд людей, не имевших к партии никакого отношения - иногда даже членов Коммунистической партии. Однако в распоряжении Жириновского оставался другой ресурс - недоброжелательное внимание проправительственных средств массовой информации, не прекращавшееся и в 1991-1993 гг., когда из лидера ЛДПР лепили персонификацию “русского фашизма”. Этот сомнительный ресурс был блестяще реализован Жириновским в ходе избирательной кампании, когда его эксцентричные выступления на телевидении привлекли широкое внимание. Следует, однако, заметить, что, при всей оригинальности своего политического стиля, Жириновскому удалось донести до своих потенциальных избирателей образ некоммунистического, но при этом последовательно оппозиционного политика. Свою роль в успехе ЛДПР сыграло и отсутствие идеологически сходных конкурентов (Golosov, 1996: 65-67; см. также: Березовский, 1994; Макаркин, 1994), а также предпринятые Жириновским уже в ходе кампании усилия по организационному восстановлению партии.

1.4 Левые

Левая часть российского политического спектра оказалась в 1993 г. значительно менее фрагментированной, чем правая. Отчасти это было связано с тем, что РКРП бойкотировала выборы, [c.112] призывая, как и ряд менее заметных левоэкстремистских организаций, к кампании гражданского неповиновения. СПТ попыталась было принять участие в выборах, создав вместе с одним из осколков КДП-ПНС, Конгрессом русских общин, блок “Отечество”, но собрать подписи этому блоку оказалось не под силу (Медведев, 1994). Напротив, Коммунистическая партия Российской Федерации легко выполнила все требования Центризбиркома и вступила в избирательную кампанию. Однако действовать на электоральном поле КПРФ была вынуждена осмотрительно. Изображаемая проправительственными средствами массовой информации как “партия гражданской войны”, КПРФ в лице своего лидера, Г. Зюганова, формулировала свои программные положения весьма расплывчато и осторожно. Зюганов избегал резкой критики правительства, выступал за “гражданский мир” и старательно подчеркивал свой национализм (Гельбрас, 1994; см. также: Марков, 1997). В отличие от ЛДПР, КПРФ не вела сколько-нибудь заметной кампании в средствах массовой информации (Холмская, 1994).

Осторожная линия КПРФ проявилась и в том, что она практически отказалась от борьбы за свой (как показали дальнейшие выборы, потенциально весьма значительный) сельский электорат, полностью предоставив его в распоряжение Аграрной партии России. Поддержка коммунистов и собственные ресурсы позволяли АПР надеяться на успех, а это означало, что КПРФ приобретала важного союзника в Думе, не привлекая особенного внимания к собственной кампании. Действительно, программа АПР мало отличалась от коммунистической. Одно из программных требований КПРФ было, впрочем, особенно важным для аграриев: отказ от введения частной собственности на землю (Емелин и Хайрюзов, 1994; Тимошенко, 1995).

В табл. 1 приведены некоторые количественные данные о составе участников кампании 1993 г. Как явствует из таблицы, основную массу соискателей думских мест составляли правые партии. Их многочисленность - как и неспособность значительной их части зарегистрировать свои списки - можно связывать с организационным наследием “неформального движения”. Организационная слабость в сочетании с рестриктивными мерами властей не позволила принять участие в выборах и ряду националистических групп. “Центристы”, опираясь на свои специфические - чаще всего административные - ресурсы, лучше справились со сбором подписей, но эти ресурсы оказались недостаточными в борьбе за голоса. На левом фланге фрагментация была незначительной. Отчасти это объясняется тем, что ряд левых организаций выбыли из борьбы вследствие сентябрьско-августовского кризиса. [c.113]

Таблица 1. Участие избирательных объединений в думских выборах 1993 г.

2. Думские выборы 1995 г

2.1 Правые

Результаты выборов 1993 г. были не очень благоприятными для “Выбора России”. Хотя ему, благодаря относительному успеху в одно мандатных округах, и удалось создать первоначально крупнейшую фракцию в Думе (которая, впрочем, скоро стала разваливаться), количество выигранных мест было далеко от ожидаемого. Вскоре после выборов Гайдар вышел из состава правительства и предложил создать на базе “Выбора России” “настоящую” политическую партию - “Демократический выбор России” (Tolz, 1994). Такая партия действительно была основана под руководством Гайдара, однако очень многих участников “Выбора России” такой поворот событий не устроил. Лидеры “Демократической России” не участвовали в создании партии. Перспектива подчинения партийной дисциплине оказалась неприемлемой и для многих чиновников и знаменитостей, имена которых фигурировали в списке “Выбора России”. Исполнять директивы Гайдара, который даже не был теперь членом правительства, они не желали. Тенденция к дезинтеграции “Выбора России” стала особенно ярко выраженной вследствие того, что, хотя новосозданная партия продолжала поддерживать экономическую политику правительства (Головин, 1997), “демократическая общественность” раскололась по вопросу о войне в Чечне (Соловей, 1995). В итоге к началу кампании 1995 г. в распоряжении Гайдара была лишь тень наспех сколоченной два года назад политической машины. “Демократический выбор России” по-прежнему претендовал на роль главной демократической партии, однако обосновать эти претензии становилось все труднее. Видимо, чтобы сделать их более правдоподобными, Гайдар привлек в коалицию со своей партией несколько малочисленных групп, в результате чего был учрежден блок “Демократический выбор России - Объединенные демократы”. [c.114]

Распад “Выбора России” происходил как в Думе, так и за ее стенами. Сразу после созыва парламента несколько демократов, избранных в одномандатных округах, организовали фракцию “Либерально-демократический союз 12 декабря”. В эту фракцию вскоре стали вступать перебежчики из “Выбора России” - такие, как бывший министр финансов Б. Федоров, который вскоре ее и возглавил. В конце 1994 г. “Либерально-демократический союз” раскололся по вопросу о чеченской войне: Федоров, в отличие от основательницы фракции И. Хакамады, оказался “ястребом”. Из этого конфликта вышли две организации, участвовавшие в выборах 1995 г.: “Вперед, Россия!” Федорова и “Общее дело” Хакамады. Целью Федорова было создание хорошо организованной, идеологической партии “демократов-патриотов”, в то время как “Общее дело” отличалось практически полным отсутствием организационной структуры и весьма расплывчатой программой, центральное место в которой занимало требование об изменении избирательной системы. Во главе списка “Общего дела” стояли, помимо самой Хакамады, кинорежиссер и космонавт.

Еще один депутат Думы от “Выбора России” возглавил избирательное объединение “Христианско-демократический союз - Христиане России”. Несколько покинувших несостоявшуюся “партию власти” лидеров “демократического движения” участвовали в создании блока Демократическая Россия и свободные профсоюзы, список которого, впрочем, не был зарегистрирован. Еще три организации, претендовавшие на наследие “Выбора России” - Блок независимых, Федерально-демократическое движение и Блок-89 - приняли участие в выборах. Надо заметить, что две группы, безуспешно собиравшие подписи в 1993 г. - Российская христианско-демократическая партия и Ассоциация независимых профессионалов, - стали соучредителями соответственно “христианского блока” и Блока-89.

Дезинтеграция “Выбора России” и его умеренная оппозиция чеченской войне вновь оставили страну без “партии власти”. Восполнить этот пробел вознамерился сам глава правительства В. Черномырдин, объявивший в апреле 1995 г. о плане создания нового “правоцентристского” движения под претенциозным названием “Наш дом - Россия” (НДР). В новой организации, к которой присоединился ряд высокопоставленных чиновников в центре и на периферии, нетрудно было признать новое воплощение “партии власти”. Как и “Выбор России” образца 1993 г., новое движение строилось на соединении ресурсов государственной власти и частного капитала (Хенкин, 1997; Пугачев, 1996). Но, в отличие от прежней “партии власти”, новая не очень настаивала на своей приверженности “основной демократической” идеологии. Ее программные установки были нарочито расплывчатыми и в основном сводились к требованиям “стабильности” [c.115] и “отказа от безответственных экспериментов”. Во многих регионах организации НДР практически совпадали с административными подразделениями. Однако “партии власти” удалось привлечь и часть демократов, как правило, ранее состоявших в “Выборе России” (Зудин, 1995: 87). Создание НДР сопровождалось рядом конфликтов, еще более усугубивших фрагментацию правого лагеря. Например, С. Шахрай, первоначально активно участвовавший в создании движения, затем покинул его и выставил на выборах отдельный список своей Партии российского единства и согласия. Еще две организации, Дума-96 и Стабильная Россия, были созданы проправительственными депутатами парламента, которым не удалось вытребовать для себя хорошие позиции в списке НДР (Belin and Orttung, 1997).

Возникновение массы новых партий, зачастую выдвигавших ту или иную версию “демократической альтернативы” политике правительства, создавало некоторые проблемы для “Яблока”. В течение 1994 г. его покинули все партии, формально участвовавшие в учреждении блока. И действительно, роль лидеров этих партий в руководстве “Яблока” была минимальной. Однако часть рядовых членов РПРФ и СДПР не последовала за лидерами и предпочла остаться под началом Явлинского. Это способствовало постепенному развитию собственной организационной базы “Яблока”. В январе 1995 г. оно было объявлено “всероссийским общественным объединением”, в котором могли состоять как индивидуальные члены, так и коллективные - общенациональные или региональные партии. Рыхлостью своей структуры “Яблоко” напоминало некоторые организации 1990-1991 гг., но политическая мобилизация, которая могла бы привлечь новых членов и укрепить организацию, уже прошла. В этих условиях создать жизнеспособные отделения “Яблока” удалось лишь в немногих регионах - например, в Санкт-Петербурге (Горный, 1996). По оценке В. Гельмана, в 1995 г. число таких регионов не превышало 10-12 (Гельман, 1995: 57). Последовательно проводившаяся руководством “Яблока” линия “демократической оппозиции” Ельцину практически исключала возможность его эффективного сотрудничества с другими правыми партиями - прежде всего с “Демократическим выбором России” и НДР.

В выборах 1995 г. бывшие учредители “Яблока” участвовали самостоятельно. СДПР, наряду с несколькими еще менее заметными организациями, создала блок Вера, труд, совесть. Лидер РПРФ В.Лысенко подошел к оценке электоральных перспектив своей партии более реалистически. Прибегнув примерно к такой же стратегии, какая в 1993 г. привела к созданию “Яблока”, он вступил в коалицию с двумя сравнительно известными политиками - бывшим министром социальной защиты населения Э. Памфиловой и борцом против коррупции А. Гуровым. Так, при участии молодежной организации РПРФ был [c.116] создан еще один блок- Памфилова - Гуров - Лысенко (Республиканская партия Российской Федерации). Программа блока мало отличалась от установок “Яблока”. Другие версии “демократической альтернативы” в кампании 1995 г. были выдвинуты Федерально-демократическим движением (борьба с преступностью и последовательный антикоммунизм). Партией экономической свободы (борьба с бюрократией) и Партией сторонников снижения налогов. Как и в 1993 г., к кампании безуспешно пытались подключиться две “диванные” демократические группы - Европейская либерально-демократическая партия и Консервативная партия.

Отдельную разновидность “демократической оппозиции” представляли собой те организации, которые пытались придать “основной демократической” идеологии некоторый оттенок левизны. Две из них были генетически связаны с Российским движением демократических реформ. Совершив очередной политический маневр, Г. Попов начал представлять себя социал-демократом, преследовавшим цель возрождения демократического рабочего движения в России. В этом качестве Попов привлек к союзу с РДДР уже существовавший Социал-демократический союз (в свою очередь, объединявший один из осколков “партии Руцкого”, фракцию СДПР и ряд мелких групп) и молодежную организацию СДПР. Новый блок был назван просто “Социал-демократы”. Офтальмолог-предприниматель С. Федоров вышел из РДДР и создал собственную Партию народного самоуправления, вскоре переименованную в Партию самоуправления трудящихся (ПСТ). Идеология ПСТ сочетала элементы либерализма (в частности, антибюрократическую риторику) со своеобразной версией “кооперативного социализма”, источником которой послужила, наряду с “идеями молодого Маркса”, предпринимательская практика самого Федорова. Небольшой блок сходной идеологической ориентации собирал подписи под длинным и неудобоваримым названием Трудовые коллективы и зеленые - за ССР (Союз совладельцев России).

2.2 Центр

Создание НДР было только частью более широкого плана, выношенного в президентской администрации. Другая часть плана, озвученного Ельциным в апреле 1995 г., предполагала дополнить “правоцентристский” блок “левоцентристским”, руководство которым было доверено спикеру Думы И. Рыбкину. Бывший член всех основных левых партий, Рыбкин заканчивал свою спикерскую карьеру, будучи преданным союзником Ельцина. В этом качестве он и был признан идеальным “левоцентристом”. Сначала предполагалось объединить под эгидой блока такие сильные группы корпоративного [c.117] представительства, как АПР и Федерация независимых профсоюзов России, а эту - саму по себе, прочную, - организационную базу дополнить связями Рыбкина с региональными законодательными собраниями. Рыбкин был намерен привлечь в свой блок и ряд ранее существовавших центристских организаций. Однако реализация этой амбициозной программы требовала, чтобы места в списке блока были распределены удовлетворительным для всех его многочисленных участников образом. Это оказалось невыполнимой задачей. В итоге ни АПР, ни профсоюзы так и не вошли в Избирательный блок Ивана Рыбкина (ИБИР), превратившийся, таким образом, в персональную политическую машину своего лидера (Orttung, 1995).

К тому же ИБИР не смог предложить избирателям сколько-нибудь последовательной и содержательной программы. Отчасти это было связано с тем, что наиболее видные идеологи “российского центризма” инвестировали свои усилия в организацию, которая, после длительного заигрывания с Рыбкиным, так и не вступила в его блок “Мое Отечество”. Впрочем, и здесь воображения “центристов” хватило в основном на призывы к экономическому протекционизму. Порвав с Рыбкиным, лидеры официальных профсоюзов объединились с остатками политической машины А. Вольского (а также с Всероссийским обществом слепых) в еще один “центристский” блок- Профсоюзы и промышленники России - Союз труда (Тарасов, 1996). Поскольку в программе блока говорилось о защите интересов как директорского корпуса, так и рабочих, некоторые наблюдатели окрестили его “союзом труда и капитала”. Сходной была и программа блока Тихонов - Туполев - Тихонов. С некоторой долей условности к центристам можно отнести и блок “За Родину!” Во главе этого блока, риторика которого широко эксплуатировала некоторые традиционные для националистов темы (Прусс, 1997), стоял бывший глава Госкомимущества В. Полеванов. Некоторые наблюдатели отмечали, что полевановский блок был еще одним “умеренно-националистическим” элементом плана, породившего НДР и ИБИР. И действительно, организационную основу блока составили такие последовательно лояльные власти группы, как Народно-патриотическая партия.

Помимо перечисленных в кампанию 1995 г. включилась масса других “центристских” организаций - преимущественно отстаивавших групповые интересы или просто служивших личными политическими машинами (Тимошенко и Заславский, 1996). Одна из этих организаций, “Женщины России”, уже была представлена в Думе. К числу участников кампании 1993 г., вновь пытавшихся пробиться в Думу, относились также Экологическая партия России “Кедр” и Российский союз местного самоуправления. Появились и новые организации, претендовавшие на представительство интересов молодежи [c.118] (“Поколения рубежа”), ученых (Лига независимых ученых России), работников образования (Образование - Будущее России) и военных (Служим России!). Еще более узкими были аудитории Ассоциации адвокатов России, Союза работников жилищно-коммунального хозяйства России, Всероссийского общественно-политического движения транспортников, Партии автомобилистов России, Партии любителей пива и Всероссийской общественной организации пенсионеров и инвалидов “Российская ассоциация жертв незаконных политических репрессий”. Две организации, Народный союз и Всероссийский союз защиты вкладчиков, пенсионеров и малообеспеченных, обыгрывали популярную в контексте осени 1995 г. тему “обманутых вкладчиков”. Трудно сказать, в какой мере это обилие партий проистекало из сознательно проводившейся стратегии, направленной на дробление оппозиционного электората. Возможно, большую роль сыграло то, что зарегистрировать избирательное объединение не составляло большого труда, а решение этой задачи открывало путь к получению пусть скромной, но вполне ощутимой государственной субсидии.

К примеру, депутат Думы А. Волков сумел создать и вывести на предвыборную арену сразу два блока. Оба носили чрезвычайно длинные названия: один - “Предвыборный блок, включающий руководителей Партии защиты пенсионеров и ветеранов, Партии искоренения преступности - законности и порядка, Партии защиты здравоохранения, образования, науки и культуры, Партии защиты молодежи, Объединения свободных профсоюзов, Партии справедливости, Партии охраны природы” (“30 слов” или “Блок Джуны”), а другой - “Предвыборный блок, включающий руководителей Партии защиты детей (Мира, Добра и Счастья), Партии “Русские женщины”, Партии православных (Веры, надежды, любви), Народной христианско-монархической партии, Партии за союз славянских народов, Партии сельских тружеников “Земля-матушка”, Партии защиты инвалидов, Партии пострадавших от властей и обездоленных” (“38 слов” или “Дело Петра 1”), В действительности, ни одна из перечисленных в этих названиях партий никогда не существовала, формальными учредителями блоков были совсем другие организации, а списки включали, наряду с немногими знаменитостями вроде Е. Давиташвили (Джуны), родственников и друзей самого Волкова. Ясно, что цели создания блоков не были, строго говоря, политическими.

Следует отметить, что при этом российские избирательные установления почти полностью исключили из электорального процесса региональные и этнические партии. Единственной региональной организацией, участвовавшей в выборах 1995 г., была политическая машина свердловского губернатора Э. Росселя “Преображение Урала”. Чтобы добиться этого, Росселю пришлось создать блок с одной из [c.119] небольших правых партий. Названный “Преображением Отечества”, этот блок выдвинул типично центристскую программу с некоторым акцентом на развитие федерализма. Межнациональный союз выдвинул программу, в центре которой находилось решение “национального вопроса”, но основное внимание в этой программе уделялось мирному сосуществованию национальностей, а не защите интересен каких-то из них. Религия тоже осталась на периферии кампании 1995 г. Тем не менее помимо христианских демократов в ней участвовали Общероссийское мусульманское общественное движение “Hyp” (“Свет”) и Союз мусульман России.

2.3 Националисты

В Думе созыва 1993 г. главной и но существу единственной представительницей националистической оппозиции была Либерально-демократическая партия России В. Жириновского. После выборов Жириновский приложил довольно заметные усилия к превращению ЛДПР из фантома, каким она была к концу 1993 г., в “настоящую” партию. С одной стороны, это выразилось в централизации внутрипартийной власти. В апреле 1994 г. Жириновский был избран лидером партии сроком на 10 лет. С другой стороны, было развернуто строительство парторганизаций по всей России. Это оказалось трудной задачей уже постольку, поскольку потенциальных партийных активистов на периферии было не так уж много. Кое-где к партии присоединились бывшие участники “демократического движения”; в других местах организации ЛДПР находились под прямым руководством или под менее заметным, нетвердым контролем местных предпринимателей средней руки. Одна из наиболее эффективных региональных организаций ЛДПР возникла в Краснодарском крае, где на выборах законодательного собрания она завоевала 10 из 49 мест. Чаще, однако, партия проигрывала местные выборы (Григорьев и Малютин, 1995). Предпринимавшиеся в регионах попытки имитировать стиль руководства Жириновского нередко приводили к острой борьбе за власть внутри партийных организаций. В Свердловской области, например, на руководство организацией ЛДПР одно время претендовали четыре человека. В целом, однако, Жириновскому удалось развернуть региональную сеть своей партии. В 1995 г. ЛДПР оказалась единственным избирательным объединением, способным выдвинуть своих кандидатов во всех многомандатных округах. Правда, уровень электорального успеха этих кандидатов был низким: в итоге выиграл лишь один из них (Петров, 1996: 12-13). Можно, однако, предположить, что в большинстве случаев целью выдвижения была не столько победа в округе, [c.120] сколько привлечение дополнительного внимания к общероссийскому списку партии.

Организационные усилия Жириновского попытался имитировать его конкурент в борьбе за националистически настроенных избирателей - бывший вице-президент А. Руцкой. Он утверждал, что в 1993 г. Жириновский сумел “украсть” эти голоса лишь потому, что сам Руцкой находился и тюрьме (Соловей, 19966). Теперь, чтобы исправить этот недостаток, Руцкой приступил к строительству собственного движения, получившего название “Держава”. Однако время для этого начинания, похоже, было упущено: у Руцкого отсутствовала собственная организационная база. Остатки Демократической партии коммунистов России - Народной партии “Свободная Россия” не были сколько-нибудь серьезным ресурсом, да и идеологическая эволюция Руцкого вызывала у многих ее активистов в лучшем случае недоумение. Полагаться на них, стало быть, не приходилось. Это стимулировало Руцкого, который, подобно Жириновскому, постоянно разъезжал но регионам, создавая организации “Державы”, искать поддержки у существовавших ранее националистических групп (включая отколовшуюся от ЛДПР группу “Возрождение державы”, КДП-ПНС И РХДД, к тому времени переименованное в Российское христианское державное движение). Кое-где под знаменем “Державы” собрались и остатки “Памяти”. Однако сосуществование Руцкого с новыми союзниками оказалось далеко не идиллическим. В самом начале кампании многие из них, обвинив Руцкого в связях с преступностью (представителей которой было, по их мнению, слишком много в составленном Руцким списке), покинули движение. Для имиджа организации, строившей свою риторику на “христианской нравственности” и обещаниях бороться за правопорядок, это было сокрушительным ударом, от которого она не смогла оправиться. Такова была цена, заплаченная Руцким за недальновидную попытку создать централизованную партийную структуру из разнородных остатков “неформального движения”.

Как и случаях НДР и ИБИР, организационный провал Державы усилил фрагментацию соответствующей части политического спектра. Эта тенденция только усилилась из-за происшедшего в 1994-1995 гг. фактического распада Демократической партии России. В стенах Думы ее маленькая и постоянно таявшая фракция все более смыкалась с радикальной оппозицией. В этих условиях Травкин оказался довольно неудобным лидером. Сначала он уступил свою роль Лидера фракции С. Говорухину, а затем и вовсе был исключен из ДПР. Накануне выборов 1995 г. Говорухин создал собственный, вполне Националистический по программным установкам Блок Станислава Говорухина. В частности, в него вошло РХДД. КДП-ПНС [c.121] присоединилась к другому блоку под названием Земский собор - Союз земства, казачества и православных патриотических организаций России. Из мелких националистических групп регистрации добилась только Национально-республиканская партия России, хотя подписи, помимо нее, собирали Народная национальная партия, Русская партия и Союз патриотов. Не попали в избирательный бюллетень и группы, претендовавшие на наследие - или хотя бы имя - ФНС. Это были Фронт национального спасения - Всероссийский союз вкладчиков “Тибета” (“Тибет” был финансовой пирамидой) и Фронт народного спасения. Та же судьба постигла движение “Возрождение” во главе с ветераном российского политического предпринимательства, некогда видного “неформала” В. Скурлатова. Группа бизнесменов, преимущественно из Сибири, сумела вытолкнуть на электоральную арену собственное Российское общенародное движение.

Значительно более важная попытка вторжения в идеологическую нишу, ранее монополизированную ЛДПР, была предпринята Конгрессом русских общин (КРО). Один из осколков КДП-ПНС, КРО оставался на периферии политической жизни до начала 1995 г., когда к нему присоединились сначала влиятельный в директорском корпусе военной промышленности Ю. Скоков, а затем и ряд других знаменитостей. К их числу принадлежали отставной генерал-лейтенант А. Лебедь, заслуживший свою славу решительными действиями по прекращению этнического конфликта в Молдове, и один из лидеров ДПР, “патриотический экономист” С. Глазьев. Можно предположить, что вкладом Лебедя в казавшийся многим наблюдателям неизбежным электоральный успех должна была стать его харизма, в то время как Скоков предоставлял в распоряжение КРО материальные ресурсы, а Глазьев - правдоподобную экономическую программу. В отличие от Руцкого, лидеры КРО даже и не пытались развернуть собственную региональную сеть. Вместо этого они использовали пеструю мозаику существовавших ранее организаций, включая некоторые региональные ветви ДПР, местные политические машины вроде “Возрождения Урала” П. Сумина в Челябинской области (Колосов и Туровский, 1995: 154), остатки “Памяти” (например, крайне националистическое движение “Отчизна” в Новосибирской области), Социалистическую партию трудящихся, а также клиентелу Скокова, институционализированную в рамках Союза товаропроизводителей. Наконец, дабы придать КРО видимость партии великой России, а не только этнических русских, Скоков привлек к участию в нем некоторые националистические организации, действовавшие в республиках. Конечно, не стоило и думать о том, чтобы сплотить все эти группы в единое целое. Кампания КРО была основана преимущественно на раздувании достоинств его лидеров в средствах массовой информации. [c.122]

2.4 Левые

Для лидеров Коммунистической партии Российской Федерации, в отличие от практически всех остальных участников выборов 1995 г., партийное строительство не составляло большой проблемы. Кроме того, для упрочения своих позиций КПРФ имела возможность обойти путем идеологического маневрирования ЛДПР. Именно к этому свелась стратегия руководства партии в промежутке между выборами 1993 и 1995 гг. (Холмская, 1997; Urban and Solovei, 1997). Правда, обстоятельства, располагавшие к идеологической ригидности, сохранялись. Есть данные, свидетельствующие о глухом недовольстве ряда региональных организаций КПРФ ее идеологической эволюцией (Российский сборник, 1995: 87). Однако угроза их отхода от КПРФ ослабла.

В результате выборов 1993 г. КПРФ настолько укрепила свой имидж “настоящей” коммунистической партии, что для носителей коллективных стимулов к активизму стало критически важно оставаться в ее рядах. В то же время превращение КПРФ в одну из крупнейших парламентских фракций, а ее руководства - в часть политического истеблишмента (Гельман, 1996), существенно повысили роль селективных стимулов в организационном развитии партии. КПРФ стала привлекательной для “политических предпринимателей”, которых, естественно, не очень заботила ее идеологическая невинность. Эта констелляция факторов способствовала довольно широкомасштабному идеологическому сдвигу, пережитому КПРФ в 1994-1995 гг. Его направление было задано не только и не столько предысторией зюгановского сотрудничества с “националистами”, сколько тем очевидным фактом, что выгодность именно этой идеологической ниши была доказана итогами выборов 1993 г. (Golosov, 1998a).

Идеологическая эволюция КПРФ включала в себя несколько моментов. Руководство партии устами Зюганова признало целесообразность строительства в России “многоукладной экономики”, которая сочетала бы “общенародный”, кооперативный и частный типы собственности (Соловей, 1996а). Хотя правительственная экономическая политика продолжала вызывать ожесточенную критику, важными мотивами этой критики стали обвинения в “национальном предательстве”. Соответственно, в круге программных целей КПРФ социализм все чаще уступал место замене “оккупационной” власти на “патриотическую”, которая восстановила бы государственное величие России. В качестве философской основы этой программы использовалась своеобразная версия “евразийства”. Важное место в риторике Зюганова заняло представление о том, что и Советский Союз, и Российская империя - это реинкарнации социокультурного единства, характеризующегося общинностью, патриотизмом и эгалитаризмом [c.123] (Зюганов, 1995). А поскольку в качестве одной из “духовных основ” этого единства выделялось православие, КПРФ пересмотрела свое отношение к церкви. В целом идеология КПРФ приобрела весьма отчетливый “националистический” оттенок (Tsipko and Ozernoy, 1995; Golosov, 1998a).

Таким образом, идеологическая стратегия КПРФ может быть охарактеризована как попытка вторгнуться в “националистический” сегмент политического спектра. Основным конкурентом коммунистов, естественно, оказывалась ЛДПР. Однако были и другие претенденты на выигрышную идеологическую нишу. К их числу относился блок “Власть - народу!”, оформление которого произошло в августе 1995 г. К числу наиболее широковещательных проектов такого рода относился Конгресс русских общин (КРО). Это эфемерное объединение было создано на основе ряда существовавших ранее групп, наиболее заметной из которых был националистический РОС С. Бабурина, и возглавлено бывшим главой советского правительства Н. Рыжковым. Идеология “Власти - народу!” была весьма аморфной хотя бы потому, что манифестированные установки двух ее лидеров заметно расходились между собой. Принятая наблюдателями общая характеристика этой идеологии как “левонационалистической” представляется, однако, достаточно корректной. Разумеется, ни РОС, ни личные связи Рыжкова не были достаточными для превращения “Власти - народу!” в эффективную всероссийскую организацию. Тем не менее в какой-то степени такая организация была создана за счет местных нотаблей, строивших свой имидж на оппозиции центральным и/или региональным властям, но не желавших входить в жесткую иерархическую структуру КПРФ и подчиняться какой бы то ни было регламентации своей деятельности (Колосов и Туровский, 1996). Иногда они располагали собственными политическими машинами, вроде созданного Н. Кондратенко движения “Отечество” в Краснодарском крае. Для данного рода “политических предпринимателей” вполне подходила предложенная создателями “Власти - народу!” организационная структура - или, точнее, отсутствие таковой.

Следует иметь в виду, что идеологические маневры “левых патриотов” происходили на фоне продолжавшегося присутствия левоэкстремистских сил, готовых в любой момент обвинить КПРФ в предательстве дела социализма. Переговоры, которые велись между лидерами российского коммунистического движения, не увенчались успехом. Причиной этого, по утверждению радикалов, было нежелание КПРФ предоставлять места в списке рабочим (практически это значило, что КПРФ претендовала не меньше чем на 90% списка). В результате РКРП и пара групп сходной ориентации создали собственный блок, получивший название “Коммунисты - Трудовая Россия - За Советский [c.124] Союз”. Роль РКРП в этом блоке была, безусловно, ведущей. Другие левые группировки, пытавшиеся принять участие в выборах - Будущее России, За социальную справедливость и Союз коммунистов, - не смогли зарегистрировать свои списки (Тарасов, 1997). Как и в 1993 г., в кампании участвовала Аграрная партия России, попытавшаяся несколько дистанцироваться от коммунистов, подчеркивая “традиционные ценности сельской России”. Трудно сказать, в какой мере эта риторика была благосклонно воспринята избирателями на селе.

Табл. 2 представляет в обобщенном виде данные об участии избирательных объединений в кампании 1995 г. По сравнению с 1993 г., количество добивавшихся регистрации своих списков объединений почти удвоилось, в то время как число достигших этой цели возросло более чем втрое. Отчасти это объясняется внезапностью и быстротечностью кампании 1993 г., а также сознательным или вынужденным неучастием в ней целого ряда партий. В то же время ясно то, что к 1995 г. акторы политического процесса стали более отчетливо сознавать как цену участия в выборах, так и возможный выигрыш. Часть из них, как свидетельствуют случаи “30” и “38 слов”, вообще не ставили перед собой задачи максимизации полученных голосов (Беляева, 1996). Возможно, в этом причина того, почему “центр”, при всей скромности результатов, полученных им в 1993 г., остался весьма популярной политической нишей. Неопределенность структуры политических возможностей на правом фланге была, безусловно, усилена дезинтеграцией основной партии - “Выбора России”. В результате и здесь возрос уровень фрагментации (Голосов, 1998). Рост фрагментации среди националистов можно связать с вполне выраженным у некоторых из них желанием “вернуть” голоса, выигранные в 1993 г. ЛДПР. Однако это стремление явно не согласовывалось со скромными ресурсами новых организаций, многие из которых просто не смогли зарегистрировать свои списки. Наконец, на электоральную арену смогли пробиться лишь два новых объединения левой ориентации. Думается, причиной этому послужило организационное превосходство КПРФ над всеми конкурентами в борьбе за левый электорат (Golosov, 1998b).

Таблица 2 Участие избирательных объединений в думских выборах 1995 г. [c.125]

Литература