Внутренняя геополитика России

5.5 Объединение Белоруссии и Великороссии

На карте, учитывающей конфессиональную структуру Восточной Европы, отчетливо видно, как по мере движения к югу православное население сдвигается все западнее, тесня католическое. Некоторые сербские земли доходят до Адриатического побережья, а кроме того, [c.375] определенный процент православных есть и среди албанцев (основателем независимой Албании был православный священник Фан Ноли).

Эти территории, куда входят Белоруссия, центральная часть Украины, Молдавия, Румыния, Сербия и Болгария, имеют двойственную геополитическую природу - географически они принадлежат к южному сектору Средней Европы, а культурно и конфессионально к России-Евразии. Духовная идентичность этих народов складывалась из противостояния исламу на юге и католичеству на западе, их национальная идея неразделимо связана с православием. В такой ситуации Москва не может ни полностью делегировать геополитический контроль над регионом Германии, ни заявить о своем прямом политическом влиянии на эти страны. Тем более, что в русско-молдавских и русско-румынских отношениях (не говоря уже об Украине) не все гладко. Наиболее тесные исторические контакты у России с Сербией, но на них невозможно построить тактику интеграции всего региона, так как у Сербии со своими православными соседями также традиционно довольно натянутые отношения. Кроме того, общую картину геополитической стратегии России на Балканах мы осветили в главе, касающейся Юга. Здесь же следует более конкретно рассмотреть территории, которые занимают Белоруссия, Украина и Румыния (с Молдавией).

В отношении Белоруссии геополитическая картина довольно ясная. За исключением небольшой части полонизированных белорусов (католиков и униатов, а также поляков), подавляющее большинство населения однозначно принадлежит русскому пространству и должно быть рассмотрено как субъект центрального евразийского этноса, т.е. как “русские” в культурном, религиозном, этническом и геополитическом смыслах. Языковая специфика, некоторые этнические и культурные особенности не меняют общей картины. Поэтому с Белоруссией Москва должна интегрироваться самым тесным образом, не забывая при этом о том, что поощрение культурной и языковой самобытности белорусов является важным позитивным моментом во всей системе евразийской интеграции. В отношении этносов, принадлежащих к единому государству, этот принцип следует соблюдать столь же строго, как и в отношении пограничных народов или соседей. Единственный болезненный шаг в Белоруссии, который необходимо предпринять для предупреждения центробежных и подрывных тенденций, это выделение в особую административную категорию некоторых областей, компактно [c.376] заселенных католиками и униатами вплоть до предоставления им значительной автономии, достаточной для того, чтобы войти в Среднеевропейское пространство. Стремление любой ценой удержать Белоруссию всю целиком под прямым и жестким контролем Москвы приведет к тому, что и в ней самой и со стороны западных соседей Россия будет иметь тлеющие угли потенциального геополитического конфликта, который в данном случае (в отличие, например, от Литвы) может быть решен в интересах всех заинтересованных сторон.

Белоруссию следует рассматривать как часть России, и поэтому интеграцию с ней надо проводить по оси Запад - Восток, являющейся приоритетной во всех случаях внутренней организации этнически однородного пространства. Настоящая западная граница России должна пролегать намного западнее, поэтому в полноценной геополитической картине белорусские земли скорее относятся к центральной области, чем к западной окраине.

5.6 Геополитическая декомпозиция Украины

Вопрос Украины более сложен, хотя модель геополитического состава этого государства очень сходна. Здесь, правда, важную роль играет геополитический масштаб Украины, которой представляет собой гигантское территориальное образование, превышающее по объему многие крупные европейские державы. Несравнимо более активен на Украине и сепаратизм, и тенденции политического суверенитета. Украина как государство не имеет никакого геополитического смысла. У нее нет ни особенной культурной вести универсального значения, ни географической уникальности, ни этнической исключительности. Исторический смысл Украины отражен в самом ее названии - “Украина”, т.е. “окраина”, “пограничные территории”. В эпоху Киевской Руси территории нынешней Украины были центром государственности восточных славян, для которых в то время Владимир (позже Москва) был восточной окраиной (“украиной”), а Новгород - северной. Но по мере превращения Руси из славянского государства в евразийскую империю геополитические функции крупнейших центров радикально поменяли свое значение. Столицей империи стала Москва, а Киев превратился во второстепенный центр, в котором сходились евразийское и среднеевропейское влияния. Ни о каком синтезе культур не могло быть [c.377] и речи. Скорее всего, более архаические, сугубо русские православные пласты подвергались динамическому более “модернистическому” воздействию Западной Европы - особенно через Польшу на западе и Австро-Венгрию на юго-западе. Безусловно, украинские культура и язык своеобразны и уникальны, но какого бы то ни было универсального значения они лишены. Казаческие поселения, которые образовали, в значительной мере, украинский этнос, отличались независимостью, особым этическим, хозяйственным и социальным укладом. Но всех этих элементов недостаточно для геополитической самостоятельности, а потамическая карта Украины, где главные реки (Днестр, Днепр и т. д.) текут параллельно друг другу, объясняет замедленное развитие украинской государственности.

По этой причине самостоятельное существование Украины (особенно в современных границах) может иметь смысл только в качестве “санитарного кордона”, так как противоположные по геополитической ориентации элементы не позволят этой стране целиком присоединиться ни к восточному, ни к западному блоку, т.е. ни к России-Евразии, ни к Центральной Европе. Все это обрекает Украину на марионеточное существование и геополитическую службу талассократической стратегии в Европе. В этом смысле роль Украины схожа с ролью Прибалтийских республик. На этом основании одно время всерьез обсуждался проект создания “черноморско-балтийской федерации”, т.е. типичного “санитарного кордона” - подрывного геополитического образования, служащего для провокации нестабильности в Восточной Европе и предуготовления предпосылок для целой серии вооруженных конфликтов. Существование Украины в нынешних границах и с нынешних статусом “суверенного государства” тождественно нанесению чудовищного удара по геополитической безопасности России, равнозначно вторжению на ее территорию.

Дальнейшее существование унитарной Украины недопустимо. Эта территория должна быть поделена на несколько поясов, соответствующих гамме геополитических и этнокультурных реальностей. [c.379]

4 геополитические составляющие Украины:

1 - Западная Украина (относится к Средней Европе):

2 - собственно Малороссия (левобережье Днепра);

3 - Правобережье Днепра (регионы, тяготеющие к Великороссии);

4 - Крым (самостоятельное проевразийское геополитическое образование). [c.378]

1) Восточная Украина (все, что лежит восточнее Днепра - от Чернигова до Азовского моря) представляет собой компактно заселенную территорию с преобладанием великоросского этноса и православным малороссийским населением. Вся эта территория безусловно близка к России, связана с ней культурно, исторически, этнически, религиозно. [c.379] Это прекрасно освоенная, технически развитая область вполне может составлять самостоятельный геополитический регион, с широкой автономией, но в безусловном и крепчайшем союзе с Москвой. Здесь предпочтительней меридианальная интеграция, связь Харьковской области с более северными (Белгородская, Курская и Брянская области) собственно русскими территориями и распространение конструкции к югу.

2) Крым - это особое геополитическое образование, традиционно отличающееся этнической мозаичностью. Малороссы, великороссы и крымские татары расселены в Крыму в очень сложной конфигурации и представляют собой три достаточно враждебных друг другу геополитическим импульса. Великороссы ориентированы подчеркнуто промосковски (более агрессивно, чем на остальной Украине, даже Восточной). Малороссы, напротив, крайне националистичны. Крымские татары вообще ориентированы больше на Турцию и довольно враждебны России. Об учете геополитической ориентации крымских татар вообще не может идти речи. так как Турция во всех отношениях является прямым геополитическим противником России. Но с наличием в Крыму татар не считаться также нельзя. Прямое присоединение Крыма к России вызовет крайне негативную реакцию малороссийского населения и создаст проблемы интеграции этого полуострова в российскую систему через украинские территории, что вообще мало реально. Оставлять Крым “суверенной Украине” также невозможно, поскольку это создает прямую угрозу геополитической безопасности России и порождает этническую напряженность в самом Крыму. При учете всех этих соображений напрашивается вывод о необходимости придания Крыму особого статуса и обеспечения максимальной автономии при прямом стратегическом контроле Москвы, но с учетом социально-экономических интересов Украины и этнокультурных требований крымских татар.

3) Центральная часть Украины от Чернигова до Одессы, куда попадает и Киев, представляет собой другую законченную область, где этнически доминирует малороссийский этнос и язык, но преобладающей конфессией является православие. Эта православная Малороссия представляет собой самостоятельную геополитическую реальность, культурно родственную Восточной Украине и безусловно входящую в евразийскую геополитическую систему.

4) Западная Украина неоднородна. На Севере - это Волынь, [c.380] отдельный регион, южнее - Львовская область (Галиция), еще южнее - Закарпатье (западный выступ), и наконец, восточная часть Бесарабии. Все эти регионы представляют собой довольно самостоятельные области. На Волыни преобладают униаты и католики, эта область культурно принадлежит католическому геополитическому сектору Средней Европы. Почти такая же картина в Галиции и Закарпатье, хотя эти более южные земли представляют собой отдельную геополитическую реальность. Волынь исторически связана с Польшей, а Галиция и Закарпатье - с Австро-Венгерской империей. Бессарабские земли Украины населены смешанным населением, где малороссы и великороссы перемежаются румынами и молдаванами. Этот регион практически целиком православный и представляет собой православный пояс, наискось уходящий от Великороссии на Балканы к Сербии. Весь сектор от Бесарабии до Одессы следует отнести к центрально-украинскому геополитическому пространству, поэтому его логичнее включать в меридианальный левобережный пояс Днепра, западная граница которого простирается от Ровно до Ивано-Франковска по оси Север - Юг и далее по Днестру до Одессы на юге.

Таким образом. Западная Украина, в узком смысле этого понятия, состоит из трех областей - Волыни, Галиции и Закарпатья. Будучи территориально близкими, они отличаются по рельефу (Закарпатье - горный массив, как и Словакия), этническому составу и политическим традициям. Этим областям, которые сегодня активно влияют на общую политическую атмосферу Украины, активно проводя антимосковскую, прозападную геополитическую линию, следует предоставить значительную степень автономии (вплоть до политической), чтобы оторвать эти “подрывные” территории от православного и в целом прорусского общеукраинского пространства - как центрального, так и восточного. Стратегическая граница России на этих параллелях не может зависеть от места прохождения украинско-польской, украинско-венгерской или украинско-словацкой границы. Эта стратегическая граница должна пролегать много западнее, по меньшей мере, на западной оконечности Средней Европы, а в лучшем случае - по Атлантике. Именно исходя из такой перспективы предпринимается вся геополитическая переструктурализация этого региона, так как, выступая в роли инициатора геополитических преобразований в Восточной Европе и в качестве главного партнера Германии. Россия должна настаивать, в [c.381] первую очередь, на условии выведения всей этой области из-под атлантистского контроля и создания на этом месте комплекса евразийской континентальной обороны, состоящей из военно-стратегической кооперации России с Европой в целом.

Волынь, Галиция и Закарпатье могут составить общую “западно-украинскую федерацию”, степень интегрированности внутри которой может устанавливаться произвольно в зависимости от конкретных обстоятельств. Здесь важнее всего провести культурно-конфессиональную границу между Центральной Украиной (собственно Киевской землей) и Западной Украиной, чтобы избежать дисгармоничного центрально-европейского католического или униатского влияния на православные территории.

Украинский фактор является наиболее уязвимым местом в западном поясе России. Если в других местах опасность разрушения геополитической состоятельности heartland'a является потенциальной, и позиционная борьба за евразийскую геополитическую систему ставит перед собой лишь превентивные цели, то факт существование “суверенной Украины” является на геополитическом уровне объявлением России геополитической войны (а это дело не столько самой Украины. сколько атлантизма и Sea Power). Речь идет не о том, что Украина сама сознательно выбирает роль атлантистского “санитарного кордона”, хотя в некоторых случаях это не может не быть осознанным шагом, но о том, что она на практике начинает выполнять данную роль, коль скоро она не включается активно в интеграционные процессы с Москвой или (по меньшей мере) не распадается на отдельные геополитические составляющие.

Украинская проблема - главная и самая серьезная проблема, которая стоит перед Москвой. Если проблемы Севера и “полярной трапеции” связаны с далеким будущим России и Евразии, если освоение Сибири и битва за Lenaland имеет значение для близкого будущего, если, наконец, позиционная стратегия переустройства азиатского Юга имеет для России актуальное, но превентивное значение - геополитика Запада и центр этой геополитики. - “украинский вопрос” - требует от Москвы немедленных ответных мер, поскольку речь идет о нанесении России уже в настоящем стратегического удара, не реагировать на который “географическая ось истории” просто не имеет права. [c.382]

Учитывая то, что простая интеграция Москвы с Киевом невозможна и не даст устойчивой геополитической системы, даже если это произойдет вопреки всяким объективным препятствиям. Москва должна активно включаться в переустройство украинского пространства по единственно логичной и естественной геополитической модели.

5.7 Румыния и Молдавия - интеграция под каким знаком?

Румыния и Молдавия представляют собой две части единого геополитического региона, населенного единым православным этносом - потомками даков, говорящими на языке латинской группы и в значительной степени вобравшими культурные, языковые и расовые элементы славянского окружения. С геополитической точки зрения интеграция Румынии и Молдавии неизбежна, но при этом Москва должна стремиться провести это объединение в своих целях, чтобы включить это пространство в зону своего прямого стратегического контроля. Культура Румынии представляет собой в целом типичную православную модель, прямо связывающую эти земли с Евразией. Единственным препятствием для совершенной интеграции этих земель в Россию является языковый фактор и геополитическая близость к католическим регионам. Кроме того, на западе Румынии в Банате значителен процент венгров-католиков и румын-униатов.

Через Румынию, Молдавию и Центральную Украину проходит непрерывная полоса, населенная православными народами, связывающая земли России с Сербией, форпостом Евразии на Балканах. В интересах Евразии превратить всю эту область в единый стратегический и культурный регион - фактически в одну страну. Это требует от Москвы, чтобы именно она выступила инициатором молдавско-румынской интеграции, знак которой должен быть изначально определен как православный и евразийский. При этом важно, чтобы румынский православный анклав с востока и с запада замыкали собственно славянские православные народы - украинцы и сербы, обеспечивая таким образом непрерывность территориальной интеграции, основанной не столько на этническом, сколько на конфессиональном признаке и культурном родстве. Вместе с тем такой “православный блок” от Днестра до Черногории, в центре которого должна находиться объединенная [c.383] Румыния, должен складываться в сотрудничестве с Берлином, которому предоставляется более западная часть Средней Европы от Пруссии через Чехию и Словакию к Венгрии, и Австрии, а далее к Хорватии, т.е. к Адриатике. Если добавить к этому восточный выступ Польши и Восточной Пруссии, который достается Германии северней, то естественное продолжение России на запад в балканском регионе будет логичным и приемлемым, не нарушающим геополитического баланса Средней Европы, которая геополитически принадлежит сфере влияния Германии.

5.8 Условие: почва, а не кровь

Все эти действия вытекают из общей картины европейской геополитики, в которой четко выделяются регионы Средней Европы (под эгидой Германии) и Западной Европы в узком смысле. С Западной Европой у России нет точек прямого соприкосновения, поэтому проведение евразийской стратегии в этом регионе (ключевым элементом которого является Франция) зависит от построения общеевропейской конструкции вдоль оси Берлин - Париж. Но евразийский фактор в Западной Европе не может быть прямо линией Москвы. Москва выступает здесь только через Берлин, а евразийские континенталистские и антиатлантистские тенденции здесь описываются одним термином - “германофилия”. Для французов нельзя требовать более отчетливого “евразийства”, нежели “германофилия”, так как проблематику heartland's Западная Европа постигает через германский континентализм. Россия же является в данном случае “геополитической абстракцией”.

Однако это отнюдь не означает, что Россия должна быть безучастна к западноевропейским проблемам. В ее интересах вывести всю Европу из-под атлантистского влияния, а значит, Москва должна активно содействовать равнению Западной Европы на Среднюю Европу, т.е. на Германию.

При этом самой Германии следует изначально выдвинуть основополагающее требование: все интеграционные процессы в Средней Европе, где геополитическая доминация Берлина откровенна, а также все преобразования в Западной Европе, ставящие своей целью ориентировать европейские державы на Германию, должны исключать принцип этнического господства немцев в культурной, политической, [c.384] конфессиональной или идеологической области. Европа должна быть европейской, а Средняя Европа среднеевропейской, т.е. вся языковая, этническая и духовная самобытность народов Европы должна расцветать и поощряться Берлином, чей приоритет должен быть исключительно геополитическим и социальным, и ни в коем случае не расовым. За многие среднеевропейские этносы Москва отвечает и в силу расового с ними родства (славянство). Более того, именно этноцентризм и национальное, расовое высокомерие немцев не раз приводило к кровавым конфликтам в Европе. В течение всей геополитической реорганизации Европы Россия должна выступать гарантом того, что Берлин строго разделит геополитику и расу, “почву и кровь”, чтобы заведомо исключить трагедии, подобные гитлеровской авантюре. Любые признаки немецкого национализма в вопросах геополитического переустройства Европы должны нещадно подавляться самим Берлином; все процессы должны проходить на основании строжайшего соблюдения “прав народов”, полной автономии культур, вероисповеданий и языков

Такие же требования Москва должна предъявлять и к себе самой, и к своим союзникам. Этническое начало должно поощряться и активно поддерживаться геополитическим центром только в позитивном аспекте, как утвердительная реальность, как национальная самоидентификация. Конечно, нельзя ожидать полного исчезновения межэтнических трений и проявления негативных сторон национального самоутверждения, но как раз в этом моменте должен активно вступать в действие принцип геополитического централизма - как высший надэтнический арбитр, решающий внутренние проблемы, исходя из жизненных политических и стратегических интересов евразийского целого.

Этот принцип является универсальным для всех регионов, в которых должен установиться Новый Евразийский Порядок - как внутренних для России, так и внешних. Но в случае Запада, Европы, это особенно важно, так как этнические проблемы в этих пространствах лежат в основе всех самых ужасных конфликтов, потрясших XX век.