Политическая культура Германии до и после воссоединения

Политическая культура Германии до и после воссоединения

Понятие «политическая культура» не так давно вообще не употреблялось в политической риторике Федеративной Республики Германии. Оно проникло в язык через науку, за несколько лет завоевало лексику немецкой политики и сегодня у всех на устах. Частое употребление этого понятия отнюдь не способствовало уточнению и прояснению его содержания. Оно стало в современном политическом языке использоваться как для описания поведенческих методов в отношении политики, так и (во все возрастающей мере) в качестве воплощения норм политического действия и мышления, которые считаются демократическими; со временем оно все чаще заменяет употреблявшиеся ранее понятия «политический стиль» или «политическая мораль». Отождествление политической культуры с нормативным кодексом политического поведения казалось тем более уместным потому, что традиционное немецкое понимание культуры, связанное с идеей истинного и доброго, как и прежде живет в народной традиции и легко переносится в политику. Эстетические мерки традиционного понимания культуры заменяются нормами политической морали, уважение которых неотъемлемо от демократии.

Ставшее привычным в немецкой политике нормативное употребление понятия политической культуры включает в себя позитивное, а отнюдь не нейтральное по отношению к ее ценностям понимание, но вместе с тем это привело к таким сомнительным с лексической точки зрения словообразованиям, как «политическое бескультурие».

Понимание понятия политической культуры как воплощения демократического политического поведения, несомненно, стимулировалось рядом событий во внутригерманской политике. Непорядки в финансировании партий посредством пожертвований, особенно ярко проявившиеся в «деле Флика», в недавнем скандале по поводу финансирования восточногерманского ХДС, а также наиболее сильно - в методах ведения избирательной борьбы, продиктованных заинтересованностью ответственных политиков в сохранении своей власти, были восприняты общественностью как из ряда вон выходящие примеры недостатка демократической культуры и, соответственно, подверглись резкой критике. [i]

Разоблачение подобных явлений никак не способствовало укреплению доверия общественности к морали партий и их политиков. С другой стороны, обострилось сознание того факта, что политики обязаны соблюдать нормы демократической политической культуры, даже если порой на практике они этой обязанностью пренебрегают. В любом случае, никак нельзя считать низким качеством политики, если она стремится соблюдать присущие демократии критерии ответственной политической культуры. [ii]

В Федеративной Республике удалось создать из различных составных частей такой ансамбль политических установок и способов поведения, который может рассматриваться в качестве консенсуса основных политических и экономических тенденций страны. Политическое сознание немцев находится, таким образом, в значительной мере в согласии с новым государством. Традиционные элементы, которые в других условиях (например, в Веймарской республике) действовали против демократической системы, в Федеративной Республике, вследствие особенностей истории ее возникновения и значительного преобладания демократического элемента в ведущих партиях нынешней системы, смогли быть ассимилированы без большого труда.

Конституционный консенсус в Федеративной Республике был столь сильным, что тем радикальным политическим группировкам, для которых в традиции германской политической культуры имелось не мало отправных точек, не удалось приобрести решающего влияния на политику и на политическое сознание граждан. Наоборот, из опросов общественного мнения видно, что преобладающее большинство граждан Федеративной Республики довольно положительно относятся к ее политическому строю.

В сущности же своей политическая культура Германии все еще довольно неоднозначна, а особенно со времени воссоединения страны. Она еще не составляет блока закрепившихся убеждений, который мог бы найти выражение в существовании успешно действующих политических учреждений. Напротив, германская политическая история последних десятилетий характеризуется столь радикальным разрывом с традициями и такой резкой сменой политических убеждений, что единая политическая культура еще не могла сформироваться.

Германское национальное государство, как известно, стало развиваться слишком поздно и непоследовательно. Буржуазное общество не могло сложиться в Х1Х в. в совершенном виде и полностью взять верх над феодальными интересами. Обе демократические республики - Веймарская и Боннская - не являются продуктами собственной революционной национальной воли или последовательной эволюции. Они являются результатом проигранных войн [iii] .

В германском обществе все еще сильна традиция аполитичности населения. Она является продолжением в эпоху демократии мировоззрения верноподданного авторитарного государства. Выражается она в том, что политика рассматривается не как потенциальное дело всего народа, а преимущественно как дело тех, кому надлежит ею ведать. Традиция аполитичности поначалу усилилась в результате негативного опыта третьего рейха. Конец третьего рейха оживил в немцах желание никогда больше не иметь ничего общего с политикой. Так, в послевоенный период заинтересованность в организации партий ограничилась всего 3% населения, а многие объединения, существующие в Федеративной Республике, насчитывали среди членов в большинстве своем пассивных сторонников. У отдельного гражданина в Германии гораздо в меньшей степени, чем в странах «классической западной» демократии, сформировано представление о том, что он достаточно зримо может соучаствовать в определении общественных отношений и оставить след своего участия в политической жизни.

К традиции ограничения себя сферой своего дома и быта добавляется все еще распространенный взгляд, что политика - не для порядочного человека. Государственные органы старались разрушить у своих граждан столь предвзятое мнение о политике. При помощи организации политического образования они пытаются примирить их с нею.

С помощью анкетирования социологи пытаются выяснить: что люди думают о своей политической системе; с каким чувством они к ней относятся; как граждане воспринимают свою политическую систему, ее важнейшие учреждения; как они политически ведут себя в рамках этой системы (аспект причастности).

Под политическим сознанием понимается действующее в обществе представления о ценностях, а также связанные с ними формы и содержание аргументации и интерпретации экономических, социальных и политических отношений. В то время как политическая, социальная и экономическая структура в основном оставалась прежней (т.е. продолжала развиваться так же, как непосредственно после войны и как она выкристаллизовалась в первые годы формирования Федеративной Республики), политическое сознание продолжало изменяться.

Если первые послевоенные годы характеризовались концентрацией сил на восстановлении, а также интересом ликвидации нужды и обеспечения частной жизни, то в эру Аденауэра стала все сильнее проявляться тенденция к идентификации западногерманского населения с основными ценностями того политического и экономического строя, который Федеративная Республика для себя создала. Это была идентификация с политической системой, которая очевидно была в состоянии удовлетворить самые насущные материальные потребности и сверх того постоянно предоставлять новые, расширенные возможности формирования личности и улучшения ее материального статуса.

В 60-е годы создание идентичности попало в некую кризисную ситуацию, причем как внутри страны, так и во внешнеполитическом отношении. С точки зрения внутриполитической, оказалось, что новообретенное общество благосостояния принесло с собой не только преимущества, но и многообразные проблемы нового рода, которые еще не имели удовлетворительного решения. Тогда все более настойчиво стало проявляться стремление в значительной степени планировать формирование общества и корректировать посредством сознательной политики охраны окружающей среды и создания гуманных условий жизни господствовавший до той поры интерес к необузданному росту экономики. И, наконец, в качестве особенно весомой проблемы выдвинулась реформа учреждений образования и их приспособления как к техническому прогрессу, так и к растущим потребностям равенства шансов.

Все эти факторы приводили к неуверенности, к зачаткам новых, отчасти слишком поспешных, стремлений к реформированию и усиливали в общем чувство необходимости строгой ориентации и изменения внутриполитических приоритетов. Стал прокладывать себе путь интерес к продолжению изменения общества, что особенно бурно проявилось в студенческом движении протеста с его аффективным нерпиятием против любых авторитетов.

Казалось, словно после восстановления хозяйства в обществе впервые возникла потребность в коренных преобразованиях, во внутренних реформах, с помощью которых Федеративная Республика должна превратиться в особенно прогрессивное и социально справедливое демократическое государство. Этот духовный климат определил весь период 1966 -1974 гг.

В студенческих волнениях, исходной точкой которых в 1966-1967 гг. был Берлин, стало особенно заразительным неприятие молодым поколением общественного строя и политики, которые оно считало закосневшими, иммобильными и авторитарными. Студенческое движение протеста послужило пусковым механизмом для того изменения политического сознания в Федеративной Республике, которое хотя и не могло серьезно поколебать действовавший до тех пор ценностный консенсус населения, вместе с тем вызвало в ведущих, определяющих духовную ситуацию слоях общества такие последствия, которые еще долго не исчезали и после констатированного в 1974 г. «поворота тенденций».

Речь шла об изменении политического сознания Федеративной Республики, а также и носителей этого сознания, которые, как, к примеру, политические партии и ведущие органы общественного мнения сами по себе не проявили особого интереса к преобразованию общества и его ценностных критериев. Но они во всевозрастающей мере оказывались под давлением того критического течения, которое заставляло их вступать в спор с исходящей от этого интеллектуального движения требованиями критической инвентаризации Федеративной Республики, а также включать в свои программы и политическую риторику определенные темы и основные идеи начавшихся теоретических дебатов.

В Федеративной Республике проявился явный конфликт поколений: между тем первым поколением, которое после разрушений 1945 г. двигало вперед дело восстановления, и его преемниками, которые в качестве второго поколения стали обустраиваться в новых условиях. Третье же, критически настроенное поколение, которое свою критику общества идеологически обосновало прежде всего заимствованными у левых, в значительной мере марксистскими теориями, больше не проявляло готовности считать восстановление позитивной заслугой. Оно, не обладая достаточным историческим опытом, не желало даже сравнивать преодоленное за послевоенные годы с условиями национал-социалистической диктатуры или первой республики. Напротив, оно подходило к существующим условиям с очень высокими, частично утопическими мерками, взятыми из идеалистической традиции или же замкнутой на себя теории. Одним из следствий такой идеологизации стала с 1969 г. поляризация, произошедшая между правящими партиями и оппозицией, хотя почти во всех вопросах практической политики расхождения между крупными партиями были скорее незначительными [iv] .

В атмосфере порожденной правительством Брандта в 1969 г. реформаторской эйфории, связанной с ожиданиями изменений политической системы, новые идеи хотя и смогли развиться, но воздействовали в первую очередь на форму интеллектуальных политических споров, не обладая преобразующей силой, достаточной для перестройки действительности. Политическое сознание Федеративной Республики стало благодаря этому несколько более лабильным, а консенсус - непрочным.

Если обратиться к результатам различных опросов, проводившихся в течение ряда лет для выяснения политической культуры Федеративной Республики, становится ясно видно отступление на задний план авторитарных и автократических установок и типов поведения, притом наиболее отчетливо - у молодого поколения. У него заметна сильная ориентация на ценности постиндутриального обществ, в качестве основополагающей идеи которого на первый план выступает свободное самоопределение человека и отключенная от процесса индустриального роста идея качества жизни.

Политические учреждения и политическая культура взаимообусловлены и соответствуют друг другу. Их взаимообусловленность выражается в том, что они воздействуют друг на друга. Политические учреждения (в первую очередь политические партии как решающие при демократии организации сотрудничества между государством и гражданами) стремятся добиться поддержки граждан и побудить их к позитивной идентификации с ними и с политической системой. И наоборот, активные граждане стремятся к тому, чтобы их ожидания и претензии к политической системе были реализованы.

В плюралистической демократии, когда различные политические партии, группы, интересы и взгляды соревнуются друг с другом, совершенно единой политической культуры, характеризующейся идентичными убеждениями, манерой поведения и чувствами не может быть. Напротив, возможна только плюралистически разветвленная политическая культура. Она наилучшим образом соответствует политической системе и становится также стабилизирующим резервом на случай возможных кризисных ситуаций, поскольку плюралистическая политическая культура государственных и общественных учреждений в значительной степени совпадает с политической культурой населения. Несмотря на ее обусловленное свободой политическое многообразие, принципиальное признание плюралистической системы и ее основополагающих ценностей придает силу демократической политической культуре.

Политическая культура Федеративной Республики (которая, несмотря на реликты авторитаризма, достигла в 60-е годы сравнительно высокой степени консенсуса по отношению к политическому строю) стала с точки зрения демократического участия ощутимо «лучше», однако много потеряла с точки зрения консенсуса и плюралистически дифференцированного единства.

В процессе студенческого движения и последовавших за ним социальных движений вплоть до действенного массового движения в защиту мира в 1983 г. проявились элементы антагонистической новой политической культуры, агрессивно наступавшей на господствующую политическую культуру. Эта сознательно альтернативная политическая культура считала себя вызовом господствующей политической культуре и устоявшимся учреждениям политической системы.

Поэтому дело доходило и доходит до более или менее перманентного конфликта между двумя противоположными политическими культурами внутри одной политической системы. Таким образом, в настоящее время политическая культура Федеративной Республики лишь ограниченно способна поддерживать и стабилизировать ее политическую систему.

Консервативному политическому повороту 1982 г. предшествовал идейный «поворот тенденций», направленный против того антиавторитарного, утопического критического потенциала, который вырос со времени студенческого движения и, прежде всего, проявился в политической культуре и ее учреждениях. Этот поворот привел к утрате значения альтернативной политической культуры, которая становилась все более индивидуалистической и все более теряла свою политическую ударную силу.

В 80-е годы в политической культуре Федеративной Республики господствовал все более дифференцирующий плюрализм, между тем как новая правительственная коалиция во главе с Гельмутом Колем прилагала усилия, чтобы вновь повысить значение тех ценностей политической культуры, которые преобладали до студенческих волнений 1968 г.

Воссоединение Германии создало для политической культуры совершенно новое положение. Теперь перед германской политической культура встала сложная задача найти пути к сращиванию двух политических культур, разошедшихся в разные стороны в результате 40-летнего отделения друг от друга.

40-летнее разделение германских государств, естественно породило две совершенно различные политические культуры. Одна из важнейших задач процесса воссоединения - вновь сблизить их. Политическая культура Федеративной Республики явилась результатом свободного политического развития, которое шло во взаимодействии политических учреждений и граждан при одновременной переработке унаследованных традиций. В противоположность социалистическому государству ГДР, на западе Германии не могло быть никакой официальной политической культуры, подлежащей осуществлению государственными органами. Она, напротив, являлась итогом того исторического процесса, который привел к широкому, часто оспаривавшемуся консенсусу относительно основополагающих ценностей и принципов демократического строя в Федеративной Республике.

В ГДР руководящая партия СЕПГ считала своей задачей средствами тоталитарного господства развивать ту политическую культуру, которая была заимствована из марксистско-ленинской идеологии и имела целью создание подлинно социалистического общества и соответствующей ему человеческой личности. Эта официальная, предписанная партией и государством политическая культура примыкала к германским традициям лишь постольку, поскольку она отдавала приоритет обществу, руководящей партии, государству перед потребностями и склонностями индивида. Традиционная немецкая лояльность к государству, несмотря на идеологические различия, была перенесена и на господство СЕПГ.

Однако правителям ГДР не удалось действительно навязать народу желаемую и требуемую ими политическую культуру. Так, наряду с официальной и целенаправленной политической культурой возникла реальная политическая культура в поведении и позициях большинства граждан ГДР, которая заметно отличалась от норм официальной политической культуры. Большинство граждан ГДР внешне соглашалось с требованиями партии, на словах служило ей, избегая по возможности любой критической конфронтации с социалистической государственной властью. Но одновременно граждане ГДР в большинстве своем стремились оградить частную сферу от вмешательства всесильного государства и создать себе индивидуальные, далекие от политики свободные поля деятельности, названные нишами.

Обе политические культуры ГДР, официальная и реальная, находились в сложных взаимоотношениях. Они не были антагонистическими, а дуалистически сосуществовали друг с другом [v]. Граждане ГДР жили в условиях расколотой политической культуры. В официальной сфере они подчинялись требованиям официальной политической культуры, а в своей частной жизни стремились возможно больше освободиться от нее и вели сознательно аполитичную жизнь. Оба вида политической культуры ГДР были больше, чем политическая культура Федеративной Республики, связаны с традициями, воспринятыми из германской истории. Поэтому, по оценке некоторых наблюдателей, общество ГДР выглядело «более германским» и более «родным» для немцев, чем быстрее модернизирующаяся и подверженная американизации Федеративная Республика.

Воссоединение обоих германских государств должно превратить ранее разъединенные политические культуры старой Федеративной Республики и ГДР в одну политическую культуру. Этот процесс гораздо более длительный, чем экономическая и социальная интеграция бывшей ГДР в Федеративную Республику, ибо изменить давно практикуемый образ мышления и поведения гораздо труднее, чем учреждения [vi] . Возникшая в Федеративной Республике политическая культура представляется в сравнении с политической культурой ГДР относительно гарантированной и стабильной, в то время как граждане пяти новых федеральных земель стоят перед задачей в значительной мере приспособить свою политическую культуру к нормам и образу поведения граждан старой Федеративной Республики.

От официальной политической культуры ГДР в результате краха СЕПГ, по сути дела, почти ничего не осталось. Но с распадом системы ГДР ее реальная политическая культура тоже должна пройти процесс изменения, который еще далеко не завершен. Большинство граждан бывшей ГДР утратило приобретенную в этом государстве идентичность и должно теперь искать новую политическую и личную идентичность в новых условиях. Чем больше условия жизни в пяти новых федеральных землях сравняются с жизненными условиями старой Федеративной Республики, тем скорее и политическая культура бывшей ГДР сравняется с доминирующей политической культурой старой ФРГ. Поскольку этот процесс выравнивания трудный и длительный, он растянется на много лет, пока, наконец, можно будет говорить об относительно укрепившейся политической культуре новой Федеративной Республики. Особенно важно, чтобы возникшие в результате воссоединения двух германских государств крупные внутренние проблемы и трудности были преодолены с помощью той политической культуры, которая может содействовать сохранению и стабилизации в Федеративной Республике свободной демократии. Здесь ответственность лежит в первую очередь на старой Федеративной Республике, а не на Востоке. Судьба демократии в Германии решается в старых федеральных землях.