Творческий консерватизм Льва Тихомирова

Творческий консерватизм Льва Тихомирова

В последнее время часто предпринимаются попытки объяснить историческое поражение русского консерватизма его внутренней противоречивостью, и вытекающим из нее идеологическим бессилием. Наиболее интересны в данном ключе взаимоотношения славянофилов и последователей идей, так называемой охранительной государственности

В качестве примера исследований по данной теме, можно привести труд иеромонаха Суздальского согласия Григория (Лурье), в котором он проводит идею о непримиримости взглядов славянофилов и охранителей, и недавно переизданную статью Н.П. Аксакова «Духа не угашайте!»

Попробуем рассмотреть влияние славянофильских идей на Льва Александровича Тихомирова, как на наиболее яркого представителя движения государственников- охранителей конца XIX-го, начала ХХ века.

С самого момента своего возникновения, государственному сознанию русского народа был присущ консерватизм. Но уже в конце ХVIII века один из основоположников консервативной идеологии в России, митрополит Филарет с тревогой отмечал активизацию антитрадиционалистских идеологий: “Учения неосновательные -- не благоустроят жизни, а между тем обыкновенно любят перемены и непостоянство, преследуя мечты, расстраивая действительность настоящую и будущую...” Идеологический климат России начала ХІХ в. определяло засилье радикально- либерального государственного мышления. Как реакция, в период кризиса традиционных социо-культурных форм (напр. восстание декабристов) зарождается Русский консерватизм. В дальнейшем реформа 1861 г., цареубийство Александра ІI, в 1881 г., революция 1905 г. трагедийностью своих событий стимулировали становление консервативных идей. Таким образом, наивысшим пиком плодотворности консервативной мысли является период, от революции 1905г. до февральского переворота.

Крупнейшим идеологом консервативного движения того времени, несомненно, был Лев Александрович Тихомиров (1852-1923). С гимназических времен он стал социал -- революционером, и впоследствии одним из идеологов «Народной Воли», участвововал в покушении на Царя 1881 года. После разгрома «Народной воли», Тихомиров эмигрирует.

За границей происходит пересмотр его взглядов, и после публикации брошюры « Почему я перестал быть революционером», Лев Александрович получает Высочайшее помилование, и возвращается в Россию. Здесь он становится видным апологетом монархии. После трагической смерти В.А. Грингмута, Лев Александрович занимает пост главного редактора «Московских ведомостей». В этот же период, осмысливая причины трагедии 1905 года, мыслитель создает свой фундаментальный труд «Монархическая Государственность». Но уже в 1910 г. он понял невозможность сохранения исторической России: "Будущего нет не только у меня, но и у дела моего. Царя нет, и никто его не хочет... Церковь..., да и она падает. Вера то исчезает. ... Народ русский! ... Да и он уже потерял прежнюю душу, прежние чувства...» . Февральскую революцию 1917 г. Тихомиров воспринял как закономерный итог предшествовавших событий, а с победой большевиков даже связывал определенные надежды, так как они сохранили "понимание государственности", роли насилия в истории и сумели сплотить вокруг себя рабочих. В мае 1917 г., как бы подытоживая прожитую жизнь, он записал в дневнике: «Я ухожу с сознанием, что искренне хотел блага народу России, человечеству. Я служил этому благу честно и старательно. Но мои идеи, мои представления об этом благе отвергнуты и покинуты народом, Россией и человечеством. Я не могу их признать правыми в идеале, я не могу отказаться от своих идеалов. Но они имеют право жить, как считают лучшим для себя».

Попытаемся исследовать влияние славянофильской традиции на формирование философии государства Л.А. Тихомирова, в сфере богословия, права, и основ государственного устройства:

Богословие

Лев Тихомиров очень высоко ценил догматические труды А.С Хомякова по защите православия от привнесения западных идей: «Точное отграничение православия от римского католицизма и протестантизма у нас совершилось только в середине XIX века в результате великих трудов, главным образом митрополита Филарета и А.С Хомякова». [6]

Еще одной крупной заслугой Хомякова, Лев Александрович видел создание «Записок о всемирной истории». Тихомиров считал данное сочинение главным трудом жизни Хомякова. Впервые в отечественной историософской мысли, была предпринята попытка отойти от реалистического, секулярного понимания движущей силы мирового прогресса. В своем труде, А. С. Хомяков «превосходно отмечает то громадное принципиальное значение, какое имеет, с одной стороны, христианская история о создании из ничего и, с другой -- языческая идея рождения и мирового полового принципа».

Особого исследования заслуживает развитие Хомяковского богословия позднейшими мыслителями. Еще не видевшие плодов утопических мечтаний в реальной жизни, в своем понимании православия неославянофилы допускают некий прикладной оттенок. Они не могли удержаться от привнесения в христианство цели земного благоустроения. Это приводило к утопиям -- социальным и экклисиологическим, вплоть до откровенного хилиазма.

В своей статье «Духовенство и общество в современном религиозном движении» Тихомиров обличает подобные воззрения: «Их,- популярных в обществе светских миссионеров,- религия постоянно является как орудие земного благоустройства. О православии постоянно говорится как о религии русского народа. Значение православия показывается постоянно не с его существенной стороны (как истины самодовлеющей и как пути к спасению души), а со стороны его значения для русского государства, русского общественного строя. У иных православие является в виде каких-то вариаций на мечты евреев о пришествии Мессии. Православие является орудием выработки русского (непременно русского) “всечеловека”, который воплотит в себе стремления всех народов и приведет их к какому-то “тысячелетнему царству” под своим, конечно, главенством. У иных еще “национализм” религии исчезает, но только для того, чтоб уступить место космополитическим социальным мечтаниям то в прогрессивном, то в реакционном духе. <...> Без сомнения, религия имеет огромное влияние и отражение на всех “земных” делах. Но важен исходный пункт, центральный интерес. Важно то, к земной ли заботе подходим мы с точками зрения, данными абсолютной истиной религии, или, наоборот, из-за земного попечения стремимся, так или иначе, определить религиозную истину?»

Тихомиров, пришедший в Церковь после длительного увлечения народничеством, смог избежать столь привлекательных неославянофилам мессианских соблазнов и рождающегося из них хилиазма, выражающегося в ожидании “чувственного царства Христа” (К. Н. Леонтьев).

Эта статья Льва Александровича, послужила отправной точкой в развитии конфронтации мыслителя с неославянофилами. Оппонент Тихомирова, Н.П. Аксаков, в своей работе «Духа не угашайте», обвиняет Льва Александровича в противопоставлении себя признанным авторитетам русской мысли: «Тихомиров восстает против "светского учительства", как оно сказалось в произведениях Хомякова, Достоевского, Вл. Соловьева и др. Существование светского учительства считает он церковной аномалией, даже просто-напросто злом». Возможно, именно этот спор, широко освещенный на страницах консервативной печати, и послужил рождению мифа о непримиримости Тихомирова и славянофилов.

Как мы видим, критика Львом Тихомировым религиозных идей славянофильства касалась не столько Хомякова и его соратников, сколько их непоследовательных учеников, которых с классическим славянофильством роднило всего лишь признание особого исторического пути России. Вообще, необходимо отметить, что по своей сути, славянофильство было течением крайне неоднородным. Особенно это относится к мировоззренческим различием между представителями раннего, и нео- славянофильства. По мнению В.В. Зеньковского, нельзя говорить о философии славянофилов «вообще», но только о философии конкретного мыслителя.

В своей церковно-публицистической деятельности, Тихомиров последовательно развивал славянофильские тенденции. Лев Александрович сумел упорядочить религиозные воззрения А. С. Хомякова, и выстроить на их основе стройную религиозно-политическую систему Русского самодержавия. В его трудах православие наконец то приобрело не национально-русский, как у большинства славянофилов, но Вселенский, имперский характер.

Право

Разрабатывая в своей государственной доктрине правовое обоснование самодержавной власти, Лев Тихомиров полностью следует славянофильской традиции. Вслед за А. С. Хомяковым, Тихомиров говорит про «святость и величие закона нравственного». Для него, источником права является религиозно-нравственный закон, наоборот, юридизм, с формализацией права, представляется для России неприемлемым: «В Европе легисты в свое время были проводниками идеи монархической. У нас юридическая мысль была проводником идеи <...> демократической». Вина за недостаточную силу этого закона в жизни, возлагается им на слабое отражение этических ценностей православия в законодательных актах, тогда как долг закона -- способствовать тому, чтобы человек, или народ, подчиняли установлениям Церкви своё существование.

В воззрениях классиков славянофильства православие, помимо своего морально и культурно облагораживающего значения, выступает той почвой, на которой русское общество только и может обрести духовное единство. Также и у Тихомирова, основа самодержавия -- нравственное единение Царя с народом. Для него «выросшая в одном процессе с Русской нацией, царская власть представляет две ярко типичные черты:

1)полное единство в идеалах с нацией, как власть верховная,

2) единение своего государственного управления с национальными силами».

Тихомиров, считал невозможным в принципе: «справедливо устроить общественно-политическую жизнь посредством юридических норм». Для него «подчинение мира относительного (политического и общественного) миру абсолютному (религиозному) приводит русский народ к исканию политических идеалов не иначе как под покровом Божиим».

Распространено мнение, что, славянофилы дискредитировали национально-консервативную идею, определив источником самодержавной власти волю народа. Однако рассмотрим отношение Тихомирова, как наиболее яркого представителя право-консервативных сил к этому вопросу. Согласно Льву Александровичу, в любой государственной власти имеются два самодержавных начала верховное и народное: «Единственное средство поставить правду высшей нормой общественной жизни состоит в том, чтобы искать ее в личности, и внизу, и вверху…И народ решает этот вопрос, уходя к установке Верховной власти в виде единоличного нравственного начала».

Самодержавие, и есть форма власти, в которой, в отличие от демократии и абсолютизма сохраняется гармоничное единение двух державных основ. «Это не есть передача государю народного самодержавия, как бывает при идее диктатуры и цезаризма, а просто отказ от собственного самодержавия в пользу Божией воли, которая ставит царя, как представителя не народной, а божественной власти. В политике царь для народа не отделим от Бога. Это вовсе не есть обоготворение политического начала, но подчинение его Божественному».

Как и славянофилы, так и Тихомиров, причиной современных им нестроений во многом видели донельзя разросшийся чиновничий аппарат, превращавший самодержавие во всероссийскую канцелярию. Они понимали, что превращение Верховной власти во власть чиновничью, неизбежно приведет к гибели Царства, поскольку бюрократия является непримиримой преградой для жизненно важного для самодержавия прямого общения Царя с народом. Отсюда и высказывались некоторыми славянофилами (например, Кошелевым, другом Хомякова) крайне радикальные взгляды: "Высадка союзников в Крыму в 1854 году, последовавшие затем сражения при Альме и Инкермане и обложение Севастополя нас не слишком огорчили, ибо мы были убеждены, что даже поражение России сноснее для неё и полезнее того положения, в котором она находилась последнее время". И сам Лев Александрович с горечью восклицал: «Правительство так мерзко, так пало, что ничего хуже не может быть, хоть бы и республику объявили. Захочет русский народ, так восстановит монархию, а теперь ее все равно нет».

Таким образом, Тихомиров и в определении политической платформы Русского консерватизма остается на славянофильских позициях: «Величайшую заслугу славянофилов составляет не столько разработка политического учения, как установка социальных и психологических основ общественной жизни. В этом последнем отношении они выполнили огромную работу, на которой выдвинулись умы редкой силы: И. Киреевский, А. Хомяков, Н. Данилевский.<...> они более всего подготовили возможную почву для русской политической науки. Но это именно только почва».

Свою деятельность Тихомиров видит лишь в возделывании почвы, подготовленной славянофилами, построении на основе принципов единоличного самодержавия, определенного Хомяковым, всеобъемлющей политической системы. Более того, он дополняет идеи Хомякова послереволюционным опытом, исторически ранним славянофилам недоступным.

Предвидя крушение Империи, Лев Александрович, занимается поиском средств сохранения традиционного общества в чуждых ему политических формах. Поэтому, наряду с религиозно-нравственным, у Тихомирова можно встретить и чисто прагматическое оправдание права. Он пророчески рассматривает экстремальный вариант порядка несовершенного или даже возмутительно несправедливого и жестокого, утверждая, что и к такому порядку «всё-таки возможно приспособиться, если известно, что те или иные нелепости возведены в систему и существуют твёрдо».

Единственное, в чем он упрекает старых славянофилов, так это в недостаточной разработке самодержавных идей. Сильно преувеличивая значение общинных начал в народной жизни, славянофилы не уделяли достаточного внимания личности носителя Верховной власти: «Все силы ушли на самое преувеличенное обоснование русской самобытности в смысле национальном, причем менее всего разрабатывалось учение о самодержавии». Анализ славянофильской идеи об общине, как основе государственного устройства

С точки зрения последователей идей охранительной государственности, у славянофилов наиболее спорно учение о народе, общине. Ранними славянофилами этот вопрос рассматривался прежде всего, как неразрывно связанный с задачами, требовавшими упрочения исконных русских начал, и прежде всего, укрепления религиозного чувства. Перед лицом распространения в России общественных язв, уже давно разъедающих тело запада, славянофилы усмотрели в общине орудие сохранения социального мира в стране. Они считали общину основой народной жизни, формой, раскрывающей лучшие стороны человека, осуществляющей высший нравственный закон.

Столь высоко поднятое значение народа, к сожалению, привело славянофилов к идеям о желательности замены государства, со сложной сословной организацией общества, во главе с Верховной властью монарха, союзом общин. Именно подобное проявление либерализма в неославянофильской среде дало повод Герцену считать консервативное движение всего лишь обратной стороной народничества. Еще Хомяков, не говоря уже о более поздних мыслителях, в своих «записках о Всемирной истории» изначально противопоставлял крестьянскую общину зачаткам государственной власти (дружине), считая последнюю сообществом безнравственным и всецело основанным на принуждении.

Естественно, Тихомиров выступил с критикой подобных взглядов. Благодаря своему народовольческому прошлому, Лев Александрович понимал опасность присущих некоторым славянофилам социалистических мечтаний. Упрочнение общинной жизни Тихомиров видел не в независимости воли народа от монарха, а во всеобщей подчиненности "народной вере, народному духу и народному идеалу".

Вместе с тем, также как и славянофилы, Тихомиров находит опору для своей теории в своеобразии идеалов и стремлений русского народа. Он утверждает принцип подчиненности в народном сознании мира «относительного» (общественно-экономических отношений) миру «абсолютному». Русский народ, по Тихомирову, ищет свои политические идеалы в Божественной Воле и носителе этой воли -- царе. Последний же ответственен за свои деяния только перед Богом. Ответственность, впрочем, для верующего человека вполне реальная. Отсюда, вслед за К. С. Аксаковым: «Гарантия есть зло. Где нужна она, там уже нет добра, и пусть лучше разрушится жизнь, в которой нет добра, чем стоять с помощью зла» -- неверие в правовое государство, сомнение во всяких политических гарантиях, стремление к суду не по закону, а по совести.

Так же, как и славянофилы, Тихомиров считал, что для сохранения самодержавия важным условием является жизненный уклад народа, специфика его исторического развития.

Пример Византии показал, что для построения самодержавия мало православного мировоззрения, оно дает лишь основу, порождает инстинктивное стремление к монархии. Твердые монархические устремления могут зародиться лишь из патриархальной власти крестьянской семьи.

Со своей стороны Верховная власть должна постоянно заботиться о сохранении способности являться выразительницей и хранительницей высшего нравственного идеала. Для достижения этой цели она должна иметь правильное государственное устройство, проводить такую политику, которая бы способствовала сохранению религиозного чувства, как в народе, так и в самих носителях власти. Все это неизбежно требует знания народных потребностей, организации непосредственной связи между народом и монархом, сочетания государственного руководства и общественного самоуправления. В противном случае, самодержавие очень быстро вырождается в абсолютизм.

Итак, учение об общине было самым шатким местом славянофильской философии, справедливо критикуемым Тихомировым. Однако, несмотря на критику, Лев Александрович в разработке своей теории единения народа с Верховной властью широко использовал идеи ранних славянофилов.

Исследовав понимание славянофилами и Л. А. Тихомировым трех составляющих идеи русского консерватизма, мы видим, что главным образом сближает их концепция, определенная мыслителем, как «творческий консерватизм». Так же, как и славянофилы, Тихомиров последовательно выступал против насаждения в Российском государстве идей европейского либерализма, и естественно отрицал такую крайнюю их форму, как революционные преобразования. Но в то же время, он прекрасно понимал необходимость постепенного и ненасильственного обновления Российской государственности, какое предлагалось производить путем укрепления крестьянской общины, как основной скрепы самодержавия, и обеспечения непосредственного общения, без бюрократической прослойки, народа с верховной властью. Такое общение, по мысли Льва Александровича позволило бы Монарху полнее понять народные чаяния, и корректировать, в соответствии с ними, государственную политику, а в народной среде усилило монархические настроения, и верность Верховной власти. Критика же славянофильства Тихомировым, касалась прежде всего поздних славянофилов, с их конфедеративными и социалистическими тенденциями.

Что же касается славянофильства классического, Хомякова и Киреевского, то критические замечания, направленные в их адрес, относятся лишь к оспариванию некоторых частностей, и главным образом, отрывочности их идей, неумения привести свои воззрения в систему, пригодную для практического использования в борьбе с либерализмом. Впрочем, подобную черту славянофильского наследия отмечает не только Лев Александрович. Друг Хомякова, М. П. Погодин, жаловался на то, что многосторонность знаний и интересов А.С. Хомякова, мешали сосредоточенности его ума. К тому же Хомяков не любил записывать свои мысли. В особенности пострадали от этого его философские взгляды.

Творчество Л.А. Тихомирова нуждается в дальнейшем исследовании, но особенно в нем ценен для нас опыт монархической работы в условиях противодействия властей и официальной науки: «Русская политическая мысль, насколько она сделала успехов в национальном духе, всем обязана не государственной науке, которая прививала европейские идеи и понятия, а публицистике. Среди ее представителей особенно много сделали славянофилы».

Огромный вклад в оформление историософской концепции русского консерватизма внес Л.А.Тихомиров в работе «Религиозно - философские основы истории». Продолжая русскую историософскую традицию, он разделял идею живознания, идущую от славянофилов, предполагающую необходимость объединения рационального и иррационального способов познания, синтеза знания и веры. Тихомиров продолжил критику рационализма и субъективизма в гносеологии. Источником познания он признавал «абсолютное сущее» - бога. В историческом процессе выделял две сферы: материальную и надматериальную (духовную), определяющей выступала вторая сфера. В материальной сфере история была для него процессом объективным, закономерным, эволюционным. В сфере надматериальной человеческая история для него, как и для либерала Б.Н. Чичерина, становилась историей борьбы и сосуществования различных религиозно-философских идей. Конец истории (её цели) понимался как воплощение её смысла и трактовался в рамках изображенного в Аппокалипсисе (конец мировой истории, движение человечества к богу, достижение Царства Божия). Продолжая шеллингионскую традицию, исторический процесс (в материальной и надматериальной сферах) Тихомиров трактовал как итог совместной деятельности божественного провидения и активности человека . Идеологи консерватизма продолжали развивать также идею самобытности России, противопоставляя её Европе. Русские консерваторы рубежа XIX - XX вв. чаще, чем их идейные предшественники, постулировали национализм, как подчеркивание идеи важности одной, государствосоздающей нации, её культуры, её религии. М.Н. Катков полагал, что разноплеменные подданные должны «прежде всего, осознать себя русскими», требовал полного «слияния их с империей» . Л.А. Тихомиров настаивал, что в России должна быть одна господствующая народность (великорусская), один господствующий язык (русский), одна господствующая церковь (Православная русская). “Поддерживая мощь основного племени”, монархическая политика затем, по его мнению, должна развивать различные средства культурного единения всех народностей государства. Программам русских традиционалистов рубежа веков был присущ и антисемитизм . «Заботиться теперь о том, чтоб евреям от нас не было каких-нибудь притеснений, - это очень бы походило на размышление овцы о том, как ей не обидеть чем-нибудь бедного волка»,- писал Л.А.Тихомиров . Величайшим грехом представителей еврейской нации перед Россией он считал их первенствующую роль в революции, «изуродовавшей Россию». Консерватизм никогда не был абсолютно антиреформаторским. Один из основоположников мировой консервативной мысли - Э. Берк - писал: «Моему стандарту государственного деятеля должна быть свойственна предрасположенность к сохранению и способность к улучшению, взятые вместе» . Берк был сторонником реформ, не меняющих сущность объектов, превентивных, предназначенных для того, чтобы упредить революцию. Сущность консервативных реформ можно выразить словами улучшение, изменение, но не ломка, передел, разрушение. В начале XX века в русской публицистике появляется термин «умеренный консерватизм». Впоследствии его чаще будут называть русским неоконсерватизмом, консервативной утопией, либеральным консерватизмом, самодержавным реформаторством, консервативной модернизацией, «русским торизмом» . Его задача - не допустить разрушения основ существования общества и государства в ходе введения инноваций, сделать их введение менее болезненным. Государство должно взять на себя ведущую роль в проведении реформ, должно стать активным участником и контроллером экономической жизни страны, взять на себя разрешение острых социальных проблем (политика попечительства в рабочем и крестьянских вопросах). Традиционалисты пытались найти компромисс с происходившими в стране переменами, отстаивая принципиально - сущностные установки традиционной системы отношений, одновременно пытались разработать и предложить систему мер, позволяющих осуществить плавный переход к новым отношениям без резких скачков и потрясений, создать эффективную, систему управления, не разрушая основ национального государственного строения. Л.А. Тихомиров предложил проект изменения политической системы, Его программа преобразований призвана была соединить самодержавие, как власть верховную, с новыми тенденциями в государственном строительстве . Смирившись после 1906 г. с идеей представительства, наилучшим в самодержавном государстве, он считал народное представительство, созданное на принципах сословности, а не партийности, с учетом интересов господствующей нации. Сочетание монархии, как власти верховной, с таким народным представительством должно составить альтернативу двухпалатному парламентарному представительству, которое утверждалось в современной ему России. Тихомиров в отличие от большинства консерваторов, предложил и более гибкий вариант политики монархического государства в социально - экономической сфере. В некоторых случаях он был близок к сторонникам традиционного пути экономического развития (И.Н. Дурново, И.Л. Горемыкин, П.А. Столыпин), по некоторым вопросам смыкался с проводниками индустриальных реформ (С.Ю. Витте). С первыми его роднила забота о развитии, прежде всего, аграрной сферы, поддержании эффективности и благосостояния крестьянского хозяйства. Стремление создать сильную национальную промышленность, постулирование необходимости активного вмешательства и контроля государством экономической жизни сближало его с модернизаторами типа С.Ю. Витте. Среди консерваторов Тихомиров был одним из немногих, кто настаивал на необходимости скорейшего разрешения рабочего вопроса, делая ставку на развитие политики государственного попечительства. В целом, в начале ХХ века русские консерваторы в своих программах экономического развития по - прежнему настаивали на протекционизме, приоритете аграрного развития страны и всемерной помощи со стороны правительства помещичьему хозяйству. Тем не менее, они пришли к пониманию, что капитализм неизбежен в России, в индустриальном развитии и частном предпринимательстве есть спасение страны от бедности (Катков, Тихомиров). Они осознали, что необходимо отказаться от некоторых традиций (община), чтобы сохранить строй. Признали существование рабочего вопроса и предложили способы его решения. Настаивали на решительном вмешательстве государства в социально - экономическую сферу, что позволит, по их мнению, создать эффективную экономику, решить социальные проблемы и избежать революции. Во многом их программы были утопичны. Они пытались соединить развивающуюся капиталистическую промышленность с сословной социальной структурой и старым государственным устройством, решить проблемы нового строя (рабочий вопрос) в рамках существующей политической системы. Традиционные консервативные программы (Победоносцева, Тихомирова) оказались практически несостоятельны и не востребованы властью (которая считала, что консервативная идеология не нуждается в обновлении). В условиях усиления либерального и революционного направлений и начавшегося изменения существующей системы (создание Государственной думы) все это приводило в начале XX века к появлению монархических партий и союзов праворадикального толка. «Охранительное» движение начало сближаться с практикой, перерождаться в массовые объединения. В 1900 г. в России появилась первая правая организация - Русское собрание - согласно уставным положениям, отстаивающая религиозные, умственные, хозяйственные, правовые и политические интересы русского народа. Культурно - просветительская и политическая деятельность Русского собрания способствовала консолидации консервативных сил, образованию правых партий, выработке их программ. Многие члены различных правомонархических партий и союзов, нередко конкурирующих друг с другом, входили в разное время в Русское собрание (в том числе и Л.А. Тихомиров, отошедший от этой организации после 1908 г. и занявший независимую позицию в консервативном лагере). Стали создаваться правые организации в провинции: в Воронеже, в Минске. В 1904 г. В Петербурге образовалось Братство свободы и порядка. В феврале 1905 г. в Москве был образован Кружок москвичей, участвовавший в создании в апреле 1905 г. Союза русских людей. Весной 1905 г. в Москве была создана Русская монархическая партия во главе с В.А. Грингмутом. В ноябре 1905 г. в Петербурге был организована самая крупная партия правомонархического толка - «Союз русского народа». Правительство субсидировало правые партии из секретного фонда Министерства внутренних дел. Появились официальные печатные органы - Летопись Русского собрания» (1902 - 1903 гг.), «Известия Русского собрания» (1903 - 1904 гг.), «Вестник Русского собрания» (1906 - 1912, 1915 - 1916 гг.), «Русское знамя», издаваемое СРН, провинциальная монархическая пресса (газета «Русский народ» в Ярославле, журнал «Мирный труд» в Харькове и другие). В 1906 г. была предпринята неудачная попытка, объединив все черносотенные организации, создать единый центр, - Главную управу объединенного русского народа, представлявшую собой коалиционный орган. Высшим органом для черносотенных организаций являлся «съезд русских людей» (монархический съезд), решения которого носили рекомендательный характер. Среди правомонархических сил не было единства. Особняком стояло Русское собрание. Изначально этой организацией на первый план выдвигалась культурно - просветительская деятельность, политизация усилилась лишь после 1905 г. Кроме этого, члены Русского собрания негативно воспринимали террор, проводимый другими монархическими партиями, считали, что погромы и убийства не могут быть основными тактическими средствами борьбы. В 1907 - 1908 гг. наметились внутренние разногласия внутри правомонархического лагеря. В 1907 году после раскола в рядах «Союза русского народа» часть его членов во главе с В.М. Пуришкевичем создали «Русский народный союз» имени Михаила Архангела. В рамках СРН выделились так называемые дубровинцы во главе с А.И.Дубровиным и «обновленцы», возглавляемые Н.Е. Марковым. К концу 1907 года черносотенные организации действовали в 66 губерниях и областях России. Социальный состав правых партий был самым широким: от представителей дворянства до крестьянства и рабочих. Численность всех крайне правых партий в 1908 г. равнялась 400 тыс. человек [23]. Для пропаганды своих идей черносотенцами были созданы организации в среде фабрично - заводских рабочих: «Общество активной борьбы с революцией и анархией» в Петербурге, «Союз русских рабочих» в Киеве. В столице (общегородская дружина) и других городах (Архангельске, Астрахани, Вологде, Киеве, Кишиневе, Москве, Одессе и других) создавались боевые дружины для проведения террористических акций. В своей основе программы большинства монархических союзов были близки взглядам консервативных идеологов. Общим было защита принципа единоличной власти, резкое противопоставление России и Запада, критика демократии, социалистического учения. Расхождения были в степени радикальности решения национального вопроса, а также по вопросу тактики. Защиту национального интереса правые считали выше интереса государственного. Черносотенцы более рьяно отстаивали крайний национализм и антисемитизм (приравнять евреев к иностранцам, не допускать их на государственную службу, запретить им «аренду или приобретение земли вне городских поселений», лишить евреев всех прав, изгнать их из всех учебных заведений, где учатся христианские дети и т.п.). С помощью антисемитизма в массовом сознании поддерживалось чувство постоянной опасности, создавался образ враждебной силы. Для традиционалистов (М.Н. Каткова, Л.А. Тихомирова и др.) основным был вопрос сохранения государственности. Их программы отличались более высоким уровнем обобщений, аргументации, продуманности, более прагматичным и здравым подходом. Черносотенным организациям был свойственен популизм, апелляция к массам, русские традиционалисты пытались донести свои идеи, прежде всего, до образованного общества (интеллигенции). Идеологи консерватизма, допуская критику в адрес правительства, пытались найти выход из кризисной ситуации путем адаптации начавшихся реформ к традициям страны (программа Л. Тихомирова). Представители правых партий непримиримо выступили против Думы, действий правительства (реформ С.Ю. Витте, П.А. Столыпина), нередко осуждали действия царя. Социально - экономическая программа черносотенцев была проработана слабо. Программы правых партий, как убедительно доказал в своем исследовании Ю.И. Кирьянов, были нацелены не столько на решение экономических задач, сколько на укрепление существующих политических и социальных устоев государства [24]. Это не помогало решать трудности на пути проводившейся модернизации страны. Русские традиционалисты и русские правые расходились в понимании народности. Для первых она предполагала особое отношение народа к самодержавию. Для вторых народность приравнивалась к народу. «Русская народность есть народность державная; прочие народности в России пользуются правами гражданского равенства за исключением евреев». Черносотенцы склонны были апеллировать к чувствам, консерваторы - к разуму. Ультраправые признавали насильственные методы, за что получили название «революции справа». Консерваторы были сторонниками мирных действий. Отношения российских традиционалистов с идеологами черносотенцев были натянутыми, а нередко пропитаны взаимной неприязнью. Во влиятельных консервативных изданиях «Московских ведомостях», «Новом времени» осуждался экстремизм СРН. Л.А. Тихомиров неоднократно критиковал взгляды и действия черносотенцев [25]. Упоминания о черносотенных объединениях в трудах В.П. Мещерского почти всегда сопровождалось критикой «скудоумной и тусклой партии черносотенных» [26]. Князь обвинял их в расшатывании основ российской государственности. После 1917 г. в России политическая деятельность идеологов монархизма прекратилась. Некоторые руководители и члены правомонархических партий, за исключением Русского собрания, были привлечены к судебной ответственности (предстали перед Чрезвычайной следственной комиссией Временного правительства). Другие получили даже место служащих в советских учреждениях (Н.А. Энгельгардт, Б.В. Никольский, А.И. Соболевский). Многие из них впоследствии были арестованы и расстреляны (Б.В. Никольский, А.И. Дубровин, А.С. Вязигин) [27]. Ушел из жизни В.М. Пуришкевич. Доживали свой век вдали от столиц Л.А. Тихомиров и К.Н. Пасхалов. Часть черносотенцев приняла участие в белом движении в годы гражданской войны. Немало монархистов эмигрировали (Н.Е. Марков, В.П. Соколов, Д.П. Голицин - Муравлин, А.А. Римский - Корсаков и др.). В 1921 г. в Германии был создан Высший монархический совет. Однако появившиеся в эмиграции монархические объединения существенно отличались от монархических союзов, существовавших ранее в России (различия в целях, средствах их достижения, составе участников). Н.Е. Марков, например, в 30-е - гг. стал ориентироваться на фашистские режимы и называл себя предшественником фашизма в Европе. Монархические идеи получили развитие также в трудах русских эмигрантов И.Л. Солоневича, И.А. Ильина.

Таким образом, в начале ХХ в. российский консерватизм оказался представлен, с одной стороны, традиционными консервативными программами, в которых охранители пытались соединить традиции и неизбежные изменения; с другой стороны, идеологией крайне правых, черносотенных, организаций, сочетающей консервативные идеи с жесткими, экстремистскими, методами защиты существующего строя. Программы российских консерваторов-традиционалистов на рубеже XIX - XX вв. не смогли дать новое идеологическое обоснование монархии, защитить традиционную систему от посягательств со стороны либералов и набирающих силу революционеров. Следствием этого стало появление на политической арене России ультраправых сил, использовавших самые жесткие методы защиты существующей системы. Началось перерождение консервативной идеологии, ее упрощение. Непримиримость черносотенцев в национальном вопросе, их экстремизм были слишком рискованными в многонациональном Российском государстве. В целом консерваторы не смогли найти разумного сочетания традиционного начала и модернизации, выработать программу, способствовавшую преодолению отставания России от стран Запада, разрешающую социальные конфликты в рамках традиционной политической системы. Охранители оставались безучастны к чаяниям основной массы населения (крестьянства, рабочих, национальных меньшинств). Вследствие этого консервативная идеология в России в начале ХХ в. все больше превращалась в политическую утопию, утрачивала поддержку населения и теряла практическую жизнеспособность, осталась невостребованной ни властью, ни обществом. После 1917 г. консерватизм и вовсе исчез с политической арены России.