ПОЛИТОЛОГИЯ КАК НАУКА

Политология имеет глубокие корни, которые делают ее ровесницей самых древних наук на Земле, но, вместе с тем, это наука молодая. Тем более, если рассматривать ее как предмет преподавания в вузе. Дело в том, что в советские времена эта наука в нашей стране была просто запрещена.

Не случайно в России до сих пор нет удовлетворяющего всех учебного пособия по политологии. Не является исключением и настоящее издание. Оно предназначено, главным образом, для студентов технических вузов, и, вполне естественно, многие проблемы, в том числе данного раздела, излагаются в нем предельно сжато. Чтобы расширить свои представления об изучаемом предмете, читателю надо будет обратиться к литературе, указанной в пособии.

Предмет политологии

Человеку, который еще в школьные годы понял, что такое биология, геология или археология (перечень можно продолжить), нетрудно догадаться, что политология - это наука о политике. Более подробной расшифровки понятия в данном случае не требуется, поскольку даже специалисты признаются, что в настоящее время ни на Западе, ни у нас в стране ученые не пришли к сколько-нибудь общепринятому определению политической науки. Единственное, что следует добавить, вытекает из определения самой политики. При всем многообразии подходов к этому явлению, среди них можно выделить один, более других нас интересующий и потому главный. Согласно этому подходу, политика есть деятельность, целью которой является власть. Политик, не имеющий власти, стремится ею овладеть, а овладев, хочет удержать, упрочить, чтобы эффективнее использовать. Для политолога, следовательно, власть - центральная категория (основное понятие) той науки, которой он занимается. Не случайно политологию часто определяют и как науку о власти. Это понятие является, образно выражаясь, краеугольным камнем, на котором зиждется все здание науки политологии, выстроенное из более мелких «кирпичей» и «кирпичиков» или, иначе говоря, категорий: государство, демократия, политическая партия, лидер и т. д.

В качестве самостоятельной науки политология оформилась в конце XIX- начале XX века. Произошло это в демократически развитых западных странах (США, Великобритания, Франция, Германия), где открытый характер политических процессов стимулировал потребность в создании соответствующей науки. В России, как царской, так и советской, наоборот, легитимизация политологии шла со значительным опозданием. Авторитарная власть всегда и везде стремится сделать из политики тайну для общества, не допустить превращения ее в объект научного познания и анализа. Поэтому в СССР, например, политология трактовалась как лженаука, а в качестве подлинной политической науки массам предлагался так называемый научный коммунизм, рассматривавший политику не как вид деятельности, тесно связанный с реальным поведением людей, но как воплощение в жизнь «единственно верных» марксистко-ленинских идей, право на толкование и развитие которых имел только ЦК КПСС.

Сейчас ситуация изменилась. Политология в Российской Федерации получила «права гражданства». Ее преподают в вузах, издано множество книг и учебных пособий по политологии, в роли политологов не стесняются выступать широко известные в стране люди. И тем не менее эта наука еще не заняла у нас того почетного места, которое она получила, например, в США, где давно уже каждый кандидат в президенты страны строит свою избирательную кампанию, опираясь на теоретические разработки того или иного ведущего политолога (З. Бжезинского, Г. Киссинджера и др.).

Играя фактически главную роль в обществоведении Запада, политология в то же время не является какой-то монолитной дисциплиной с обязательным набором общепринятых постулатов. В каждом государстве функционируют обычно по нескольку научных школ и направлений. Конкурируя между собой и дополняя друг друга, они решают те практические задачи, которые объективно ставит перед политологией общество: политик совершенствуется в искусстве достижения своих целей; у граждан повышается политическая культура, что предполагает не только ЗНАНИЕ, допустим, о действующих в стране политических партиях, но и УМЕНИЕ сделать правильный выбор в пользу одной из них.

Хотя и в значительной степени условно, но все же в многообразии концепций западных политологов можно выделить два основных направления, воплощающих две давние, восходящие еще к Платону и Аристотелю, научные традиции. Представители одного направления (РАЦИОНАЛИСТИЧЕСКОГО, или сциентистского), веря в безграничные возможности человеческого разума и имеющихся в распоряжении ученых орудий познания (в том числе компьютерной техники), стремятся создать общую теорию политики. На их взгляд, политология ничем не отличается от естественных наук: она также имеет дело с определенными законами, действие которых в принципе поддается вычислению и предсказанию.

Представители другого направления (его часто называют ЭМПИРИЧЕСКИМ) скептически оценивают возможность открытия общих законов политических процессов и построения соответствующей реальности теоретической системы. Они считают, что в сфере политики, как в любой другой общественной деятельности, всегда присутствуют некие неизвестные, не поддающиеся учету факторы, которые способны превратить в ложь самую идеальную теоретическую схему. Поэтому задача политолога состоит не в предсказании непредсказуемого, а в том, чтобы добросовестно исследовать прошлый опыт, давать как можно более адекватное описание имеющейся действительности, опираясь на которое каждый политик будет делать собственные выводы, руководствуясь при этом не только знаниями, но и интуицией.

Рационалистическое направление, ориентирующееся на то, чтобы придать политологии статус точной науки, преимущественное развитие получило в США. В политологии стран континентальной Европы в большей степени утвердилась эмпирическая тенденция.

В отличие от западной политической науки, которую характеризует плюрализм мнений и подходов к изучению как прошлого, так и настоящего, в советской политической теории («научном коммунизме») господствовал монизм: правильной считалась лишь та точка зрения, которая («с позиций марксизма-ленинизма») получала одобрение высшей партийной власти.

Это способствовало превращению огромной массы обществоведов (как, впрочем, и подавляющего большинства советских людей вообще) в конформистов. С каждым поворотом политической линии руководства КПСС они меняли свои убеждения, порою на прямо противоположные, и в конце концов стали неспособны мыслить самостоятельно, подчиняясь в своей научно-преподавательской деятельности лишь инстинкту самосохранения.

Однако, несмотря на самые неблагоприятные условия, в советском обществе (и в науке в частности) всегда имелись так называемые диссиденты. Наиболее известными оказались те из них, кто так или иначе очутились за границей, где получили возможность издать свои труды. Потом книги преуспевших диссидентов тайными путями пересекали границы СССР, перепечатывались и проникали в среду учащейся молодежи, интеллигенции.

Например, в 1960-70-х гг. активно «самиздатовским» способом распространялась работа А. Авторханова (1908-1997) «Технология власти».

В этой книге, имевшей подзаголовок «Анализ сталинского фашизма», автор на основе увлекательно изложенного исторического материала предсказывал неизбежное крушение сложившегося в Советском Союзе режима и демократизацию разбуженного хрущевской «оттепелью» общества.

В книге М. Восленского (род. в 1920) «Номенклатура» убедительно доказывалось, что и при «социализме» в России сохранился господствующий класс. И это отнюдь не трудящиеся (рабочие, крестьяне или интеллигенция), и даже не «коммунисты», а высший слой бюрократии - номенклатура. Фактически уже владея якобы «общенародной» собственностью, номенклатура, по мнению Восленского, жаждет стать полноценным хозяином государства и его богатств. Сделать это она может лишь путем антикоммунистического переворота, в результате которого номенклатура, отбросив ненужные ей, сковывающие ее идеологические фетиши, получит взамен юридические права собственника. Иначе говоря, обменяет «Капитал» Маркса на капитал.

Работу свою М. Восленский опубликовал на Западе в 1980 г. Как показала начавшаяся при М. Горбачеве «перестройка» и последующие за ней события, прогноз его во многом оправдался.

К категории диссидентов относился и видный советский ученый-философ А. Зиновьев (род. в 1922). В многочисленных своих книгах, как правило, с «говорящими» названиями («Зияющие высоты», «Гомо советикус» и др.), он вскрывал пороки сложившегося в СССР строя и в 1978 году был насильно выдворен из страны. Однако и к открытым Горбачевым демократическим преобразованиям он отнесся весьма критически, отреагировав на них книгой с опять-таки многозначительным названием - «Катастройка»… В противоположность многим другим диссидентам, добровольно или насильственно покинувшим родину, Зиновьев (как и А. Солженицын) при появившейся возможности вернулся в Россию и сейчас работает в одном из московских вузов.

Но, безусловно, самым известным диссидентом был знаменитый советский ученый-атомщик А. Сахаров (1921-1989). Не являясь по профессии обществоведом, он тем не менее написал ряд трудов, развивающих политические проблемы. В частности, Сахаров доказывал необходимость конвергенции социализма и капитализма.

Как видим, диссиденты - это люди зачастую с абсолютно разным взглядами. Объединяло их одно: неприятие навязываемого сверху мнения, нежелание говорить в унисон с конформистски настроенным большинством народа и своих коллег, а главное - истинная любовь к Отечеству.

Своего рода «среднее место» между диссидентами и конформистами занимали те, кого условно можно назвать прагматиками. Как и диссиденты, они имели свою, отличную от одобренного свыше мнения большинства, позицию по тем или иным общественно-политическим вопросам. Но, как

и конформисты, они не вступали в конфликт ни с начальством, ни с послушным ему большинством. Целью такого «сознательного приспособленчества» являлось, однако, не примитивное, основанное на инстинкте самосохранения, желание «выжить», а стремление принести пользу делу, в которое прагматики верили.

В качестве примера прагматического поведения в самые сложные времена можно привести деятельность созданного в 1924 г. Института мирового хозяйства и мировой политики (ИМХ и МП). С 1927 г. им руководил академик Е. Варга (1879-1964). Крупнейший специалист в области изучения капитализма, он отказался подтвердить выдвинутый после Великой Отечественной войны тезис о «надвигающемся крахе» этой социально-экономической системы, и в 1947 г. ИМХ и МП закрыли. Однако сам Варга до конца жизни сохранял свое влияние в высшем эшелоне власти (был даже личным советником Сталина по экономическим вопросам) и активно его использовал.

В 1956 г. возглавляемый ранее Варгой институт был открыт под новым названием - Институт мировой экономики и международных отношений и Е. М. Примаков, прагматичность которых (особенно последнего) достаточно хорошо известна.

Сходную с ИМЭМО роль выполнял и организованный в 1967 г. Институт Соединенных Штатов (с 1975 г. - также и Канады). Долгое время директором его был академик Г. К. Арбатов. Сложность ситуации, в которой находился этот типичный советский прагматик, можно понять хотя бы из того факта, что в США его институт считали «инструментом КГБ», а в ЦК КПСС называли «легальным филиалом ЦРУ».

Разумеется, приведенная выше классификация (конформисты, диссиденты, прагматики) весьма условна и имеет, прежде всего, дидактичечский характер. Ее цель - показать, что и в советской России была жива творческая мысль, а не безраздельно господствовало мертвое «единство».

В заключение еще раз подчеркнем, что политология важна не только для политиков. Она является мощным средством развития политической культуры всех граждан. Каждый сознательно идущий по жизни человек должен знать, какие политические силы сегодня в стране действуют и чьи интересы они выражают, за какую партию, наконец, лично ему выгоднее, целесообразнее проголосовать на выборах. И тут без политологии не обойтись. Тем же, кто рассчитывает остаться в стороне, следует вспомнить ставшую уже сакраментальной, но от этого не утратившей истинности, фразу: «Если Вы не занимаетесь политикой, то политика займется Вами».

Политическая мысль Древнего мира

«Не зная прошлого, не поймешь настоящее». В наше время это утверждение стало уже аксиомой. Поэтому вполне естественно стремление ученых, исследователей и всех интересующихся какой-либо наукой, обращаться к ее истокам. Как правило, они находятся в седой древности, в том времени, которое получило название «античность». Именно античная философия создала такой развитый, диалектически гибкий и богатый категориальный аппарат, что им до сих пор пользуются фактически во всех науках, включая политологию. Не менее важно и то, что знакомство с античной наукой позволяет нам убедиться в неизменности человеческих интересов и поисков. Две с половиной тысячи лет назад людей, в сущности, волновали те же проблемы, что и сейчас. Стоит чуть внимательнее вглядеться в античную науку, и мы легко заметим, что это не мертвая ученость, имеющая лишь исторический интерес: в модифицированной форме идеи древних продолжают свою жизнь и в науке XX - XXI вв., получают дальнейшее развитие в современных политических теориях.

Из богатой славными именами древности мы предлагаем вам познакомиться с тремя мыслителями, творчество которых наложило особенно сильный отпечаток на умы последующих поколений. Это греки Платон и Аристотель, а также китаец Конфуций.

Платон (427-347 до н.э.) писал свои произведения в форме диалогов, непременным участником которых, за редчайшим исключением, был его учитель Сократ (469-399 до н. э.). В главных политических диалогах Платона («Государство», «Политик», «Законы») излагаются причины появления государства, дается классификация его форм и строится теория идеального государственного устройства.

Согласно Платону, государство возникает вследствие самонедостаточности отдельной личности, многообразия человеческих потребностей и вытекающего отсюда общественного разделения труда. Вопреки сказкам о Маугли и фантазиям о Робинзоне Крузо, реальные факты свидетельствуют, что Платон был прав - человек, действительно, в одиночестве жить не может.

К тому же, «совместное поселение» (так Платон определяет государство) облегчает людям удовлетворение различных потребностей, поскольку всегда искуснее тот, кто занимается каким-либо одним делом и не отвлекается на другие работы.

Разделение труда, по мнению Платона, возможно и выгодно потому, что люди от природы предназначены к выполнению какой-то одной трудовой операции (земледелию, ткачеству, домостроению и т. д.). При этом наличие задатков к тому или иному виду производственной деятельности исключает способности к воинскому мастерству и к умственному труду, к управлению.

В созданной Платоном теории идеального государства граждане делятся на три группы. Обладающие от рождения разумной и возвышенной душой образуют сословие правителей - «философов»; те, кто имеет душу яростную, мужественную, становятся воинами («стражами»); люди с низменной, вожделеющей душой занимаются земледелием и ремеслом. Первые два класса живут, так сказать, «по-коммунистически»: у них нет ни семьи, ни частной собственности. Удовлетворение они находят в служении общему делу, государству. Третий класс нуждается в стимуле для работы, поэтому его представители («демиурги», то есть производители) имеют и собственность, и семью. Они подобны овцам, которых с помощью овчарок - стражей пасут пастыри - философы.

В реальной жизни, конечно, такого государства никогда не было. Но Платон стремился навязать его обществу в качестве рациональной модели, в известной степени впоследствии вдохновив своей теорией как коммунистов, так и фашистов.

Из действительно существовавших государственных форм ближе всего к платоновскому идеалу стоит аристократия, аристократическая республика, где управляют «лучшие люди», понимающее свою ответственность за судьбу государства сплоченное меньшинство.

На смену аристократии приходит тимократия - господство честолюбивых воинов. Эту форму правления, которую Платон находит в Спарте, он также высоко ценит, но считает ее недостаточно стабильной. Некогда единый правящий класс здесь оказывается разъединенным, так как каждый его представитель жаждет личного успеха, славы, потом богатства и в конечном итоге тимократия вырождается в олигархию - правление отстаивающих прежде всего свои собственнические интересы небольшой группы богачей.

Олигархи устанавливают законы, согласно которым к власти не допускаются те, у кого нет определенного имущественного ценза, и таким образом отсекают от участия в управлении государством огромное большинство граждан. Превращенные в объект эксплуатации массы в конце концов восстают. Гражданская война приводит к установлению демократии. Платон объясняет, что демократия «возникает тогда, когда бедняки, одержав победу, некоторых из своих противников уничтожат, иных изгонят, а остальных уравняют в гражданских правах». Демократов он называет человекообразными хамелеонами, распутниками, наглецами и бесстыдниками, живущими исключительно ради удовольствий и удовлетворения нечистых желаний. В государстве в это время процветает коррупция и беззаконие, а свобода превращается в беспорядок, анархию.

Недовольство уставшего от демократического хаоса народа использует демагог народный вождь. Он свергает демократию, и устанавливается тирания самая презренная форма государственного управления. Люди здесь превращаются в рабов тирана, который постоянно вовлекает их в какие-то войны, чтобы они испытывали нужду в предводителе.

Конечно, наступление тирании не означает конец всякого развития. Платон допускает, что тиран может быть молод, умен и великодушен. Тогда он способен реформировать государство, превратив его в идеальное.

Но собственный опыт Платона этих надежд не подтвердил. Поэтому ему свойственен пессимистический взгляд на происходящее. Везде он видит гниение, разложение, упадок. Лучшие формы государства вырождаются

в худшие, мужчины в женщин, а женщины в животных. Не случайно современники отмечали вечную погруженность Платона в глубокую меланхолию. Он редко улыбался и никогда не смеялся. «Грустен, как Платон», часто говорили древние греки.

Аристотель (384-322 до н.э.) был учеником Платона и его полной противоположностью. Различие проявлялось буквально во всем: во внешности, в манере поведения, образе жизни, стиле произведений и, разумеется, во взглядах. Слова Аристотеля «Платон мне друг, но истина дороже» даже вошли в поговорку.

С чем же был не согласен Аристотель? Для нас наиболее важными представляются следующие моменты. Во-первых, в отличие от Платона, Аристотель считал, что «философы» должны не править, а давать советы. Чтобы овладеть искусством управления, одного ума недостаточно. Эта деятельность требует от человека (политика), ею занимающегося, особых психофизических качеств, среди которых и интуиция, и сила воли, и физическое здоровье, и даже внешнее обаяние. Всем этим «философы» (безусловно, умные люди) часто не обладают.

Во-вторых, Аристотель не разделял убеждение Платона, что человек с рождения и до смерти имеет неизменную душу. По его мнению, душа тесно связана с телом и меняется вместе с ним. «Деятельность души определяется состоянием тела», писал, выражая эту мысль, Аристотель. Следовательно, и место человека в обществе Аристотель не обусловливал так жестко, как Платон.

В-третьих, Аристотель резко выступал против платоновской идеализации общественной собственности, настаивая на том, что каждый человек должен иметь частную собственность. Мало того, что «одна мысль о собственности доставляет несказанное удовольствие» людям, наличие этой собственности превращает их в ответственных граждан государства, тогда как отсутствие ее приводит к тому, что «общее дело все сваливают друг на друга». В то же время Аристотель был против неравномерного распределения богатства, которое порождает политическую нестабильность в обществе. Сторонник умеренности, осуждавший любые крайности, он подчеркивал необходимость равновесия во всем, включая наличие собственности и власти. Именно поэтому особую важность для благополучия государства, по Аристотелю, имеют слои, обладающие «собственностью средней, но достаточной».

Если Платон, не особенно стремясь к познанию реального общественного процесса, строил теорию идеального государства, опираясь на собственный разум и привлекая для доказательства своей правоты мифы, то Аристотель ориентировался на исследование жизни, занимался наблюдением и изучением фактов.

Важнейшее для нас его произведение трактат «Политика» написано на основе анализа политических устройств 158 греческих государств-полисов. Классифицировав их, Аристотель выделил шесть форм правления: три правильных (монархия, аристократия, полития) и три неправильных (тирания, олигархия, демократия). Каждой правильной форме правления соответствует внешне схожая с ней, но по существу являющаяся ее извращением, неправильная форма. Основное отличие состоит в том, что при правильных формах власть имущие преследуют общую пользу, а при неправильных только свое личное или групповое благо. Так, монархия противопоставлена у Аристотеля тирании; аристократия олигархии; полития (где правящее большинство считается с интересами и мнениями меньшинства) демократии, которая фактически уподобляется охлократии, поскольку большинство, отрицая какие-либо права меньшинства, ведет себя как толпа, чернь («охлос»).

У Аристотеля есть свои симпатии, и они на стороне политии. Но он никому не навязывает эту точку зрения. Тем более, что политию, как и любую другую из правильных форм правления, нельзя считать безусловно хорошей и равным образом пригодной везде. Все зависит от степени образованности народа и особенностей страны.

Политическая наука Аристотеля описательная и она имеет в виду не только наилучшую, но и возможную при данных обстоятельствах форму государственного устройства. Дело ученого, философа (политолога, сказали бы мы сейчас) изложить суть проблемы и показать методы ее решения. Задача политика, государственного деятеля выбрать тот метод, который кажется наиболее подходящим, то есть самым реальным и лучше всего достигающим цели. Всякий специалист, знакомый с историей своей науки, убежден, что она ведет свое начало от Аристотеля. Не являются исключением и политологи, считающие Аристотеля предшественником современной политической науки.

Однако еще задолго до того, как написали свои знаменитые труды великие греки, Платон и Аристотель, в Китае жил и проповедовал мудрец, которого его поклонники называли Кун Фу-цзы, что означает «Почтенный Учитель Кун». Много веков спустя об этом Учителе узнали европейцы. Они-то и переиначили его прозвище на латинский манер, окрестив Конфуцием.

Конфуций (551479 до н. э.). Китай при его жизни уже пришел в состояние упадка. Некогда могучая империя распалась на множество мелких, враждовавших между собой владений. Законы бездействовали, богатые и сильные притесняли бедных и слабых, по дорогам бродили бесчисленные толпы нищих и разбойников. Резко понизился уровень нравственности.

Задумываясь о причинах столь бедственного положения страны и народа, Конфуций пришел к выводу, что искать их надо в забвении его современниками заветов предков, которые когда-то создали великое государство. Поэтому главную свою задачу он видел в воссоздании утраченного. «Передаю, а не создаю», скромно говорил о себе Конфуций. В действительности же, идеализируя древность, он рационализировал учение о нравственности, на котором и строилась его политическая теория.

Центральным ее звеном можно считать принцип меритократии (власти «достойных»). К «достойным» Конфуций относил людей умных («скажешь ему только об одном из десяти, а он уже понял все десять»), знающих дело, обладающих высокой нравственностью и почитающих предков. Социальное происхождение во внимание не принималось. В управляющие отбирались наиболее способные, преуспевающие в учебе и преданные традициям выходцы из всех сословий. Позднее ввели конкурсные экзамены и независимый инспекторский надзор за чиновниками. Заложенный Конфуцием принцип меритократии на тысячелетия определил характер формирования правящей элиты в Китае. И хотя карьеристы, взяточники там, как и везде, были, наличие жесткого этического стандарта вынуждало всех действовать в определенных рамках и избегать откровенного произвола.

Особое внимание, которое Конфуций уделял личным качествам правителей, объяснялось тем, что исправление общества, по его мнению, следует начинать с исправления людей. Среди людей же наибольшая ответственность лежит на имеющих власть: они ветер, а народ трава. Как известно, трава туда клонится, куда ветер дует. Поэтому, отвечая на вопрос об искусстве управления, Конфуций говорил: «Иди впереди людей, трудись для них!» Власть должна подавать пример служению обществу и тем завоевывать доверие народа, воспитывать у него добрую нравственность. Это и является основой государства. Тот же, кто уповает на действие закона, не заботясь о воспитании и нравственных качествах людей, строит на песке.

Считаясь великим первоучителем всех китайцев, Конфуций является своего рода символом Китая, его культуры, которая в немалой степени отразилась и на соседях: японцах, корейцах, вьетнамцах. В рамках дальневосточной цивилизации Конфуций примерно то же, что Иисус для христиан и Магомет для мусульман. Только чтят его не как Бога или его Пророка, а как Человека. До сих пор сохранились усадьба и могила Конфуция, различные, связанные с его жизнью достопримечательности. Ученые с изумлением отмечают, что миллиардный Китай и поныне остается, несмотря на все революции и потрясения, в основе своей конфуцианским. В отличие от Европы, где невозможно найти наследников не только Платона или Аристотеля, но и гораздо позднее их живших великих римлян (например Цицерона и Юлия Цезаря), в Китае живут и здравствуют прямые потомки древнего мудреца.

Если на Западе сложился тип цивилизации, ставивший во главу угла человека, который живет отрицанием прошлого, борьбой и самоутверждением, то на Востоке (и особенно в Китае под влиянием Конфуция) в качестве основы бытия выдвигается традиция. Даже перемены здесь объясняются не как разрыв с прошлым, а как естественное его продолжение. Примером опять-таки может служить по-конфуциански перестраивающийся Китай. Проводя по существу буржуазные, рыночные реформы, он не отказывается ни от Мао Цзэдуна, ни от Маркса с Энгельсом, ни от Ленина со Сталиным.

Развитие политической мысли в Средние века и Новое время

Долго считалось, что европейское Средневековье, начавшееся в V в., после того как под напором варваров пала Римская империя, было временем сплошного застоя, невежества и мрака. Теперь уже многие так не думают, хотя и противоположную точку зрения мало кто решается доказывать. Развитие в средние века, конечно, не останавливалось, но и культурой общество тогда не блистало. Достаточно указать на широко распространенную безграмотность высших классов: часто даже короли не умели ни писать, ни читать. Образованием и воспитанием ведала церковь. Поэтому тяготевшие к умственной деятельности люди часто шли в монастыри, где к тому же были сосредоточены и основные книжные сокровища.

Августин Блаженный (354430) является первым как по времени, так и по значению политическим мыслителем Средневековья. В яростных поисках истины этот бывший язычник, хорошо овладевший античной ученостью, но не удовлетворенный ею, пришел к христианству и даже стал епископом одного из североафриканских городов.

В последнем и главном своем трактате «О граде божьем», написанном под впечатлением о взятии и разграблении Рима королем вестготов Аларихом в 410 г., Августин высказал мысль о единстве исторического процесса, суть которого в параллельном существовании и борьбе «двух царств» (градов) земном и Божьем.

«Град земной» это государственная общность. Она возникает в результате насилия, когда слабые подчиняются сильным. Так Рим, по мнению Августина, заложила шайка разбойников, история его начинается с преступления убийства Ромулом Рема. Да и по Библии первым строителем города был братоубийца Каин. Таким образом, государство («град земной») основано «на любви к себе, доведенной до презрения к Богу».

«Град божий» это духовная общность, основанная «на любви к Богу, доведенной до презрения к себе». Земным воплощением его является Церковь. Главная предпосылка принадлежности к «граду божьему» смирение и покорность как перед Богом, так и перед Церковью.

Оба царства (града) установлены Богом. Но земное (светское государство) есть лишь следствие греховной испорченности человека, оно необходимо только как орудие Бога для достижения им своих целей и, следовательно, играет служебную роль по отношению к Божьему царству, к союзу избранных, к Церкви, которая имеет право через своих служителей руководить деятельностью государства. Такая форма правления называется теократией.

Идеи, разработанные Августином Блаженным, сыграли существенную роль в обосновании претензий на политическую власть отнюдь не только со стороны католической церкви и римских пап в средние века. Они заметны даже сегодня, в частности, в идеологии исламских фундаменталистов.

Фома Аквинский (12251274) не миновал обычной для ученых той эпохи стези. Сын итальянского графа, он стал монахом доминиканского ордена, главной задачей которого была борьба с ересями и обеспечение чистоты христианской веры. Естественно, что это предполагало обширные знания со стороны доминиканцев. В полной мере ими обладал Ф. Аквинский. Изучая и комментируя произведения предшествующих ему мыслителей, особенно Аристотеля, Аквинский разработал собственную систему взглядов томизм, которая стала официальной доктриной католической церкви.

Согласно этому учению, власть на земле имеет божественное происхождение. Государство существует затем, чтобы заботиться об общем благе. Лучшая его форма монархия. Монарх должен быть в своем царстве тем, чем является душа в теле, а Бог в мире. Задача его вести подданных

к добродетельной жизни, обеспечивая им такие условия, при которых они бы не имели необходимости грешить. Эти условия мир и благосостояние. Добиваясь данной цели, монарх выполняет волю Бога, представительницей которого является церковь. Роль церкви выше, чем роль государства, поэтому владыки этого мира должны быть подчинены церковной иерархии, во главе которой находится наместник Бога на земле Римский Папа.

Нетрудно заметить, что Аквинский создал такую же рационалистскую модель, мало имевшую отношения к реальной жизни, как в свое время Платон (вспомните его теорию идеального государства). Не было в XIII в. ни образцовых монархов, ни безгрешных римских пап.

Почему же столь высоко было оценено его, казалось бы, абстрактное учение? Дело не только в том, что оно, как раньше любили подчеркивать, служило интересам церкви. Главное, что Аквинский на манер Конфуция предложил власти и церкви высокий стандарт поведения, принятие которого (пусть на каком-то этапе чисто внешнее) обеспечивало им авторитет в обществе и гарантировало стабильность. Отступление от этого стандарта, наоборот, приводило к падению авторитета власти и общественным потрясениям (вспомните о французской революции в XVIII в. или о русской в XX в.).

Там, где власть и церковь «подтягивались» к выдвинутому Ф. Аквинским идеалу, создавались наиболее благоприятные для плавного развития условия. Например, в скандинавских странах, где до сих пор сохраняется монархия, не только существует весьма завидный уровень жизни, но и самая стабильная политическая система. Короли и королевы не имеют там реальной власти, однако пользуются безусловным авторитетом соотечественников, поскольку, являясь образцовыми гражданами, служат наглядным примером для всех. Безупречное поведение католической церкви в Польше (в частности во время фашистской оккупации) помогло ей сохранить и свое влияние на народ даже после того, как государство стало социалистическим. Слово Папы Римского потому так весомо звучит сейчас в мире, что сам он эталон священнослужителя.

Так, с течением времени идеалистическая на первый взгляд схема Фомы Аквинского обернулась вполне практичной теорией.

Никколо Макиавелли (14691527), другой знаменитый итальянец, жил в самом конце Средневековья, поэтому не без оснований его часто называют первым политическим мыслителем Нового времени и уже совсем по праву «учителем учителей» политический науки.

Хотя Макиавелли и сам занимался политикой (он был секретарем Флорентийской республики, т. е. исполнял обязанности, соответствующие должности министра иностранных дел), славу свою он заслужил в качестве теоретика, автора таких произведений, как «Рассуждения о первой декаде Тита Ливия», «История Флоренции», но главное «Государь». Утверждают, что этот трактат играл роль настольной книги, практического пособия для всех тиранов, начиная с Ивана Грозного. Доподлинно известно, что его не раз внимательно перечитывал И. Сталин. А Наполеону приписывают слова: «Макиавелли единственный писатель, которого стоит читать».

В то же время, римская церковь запретила не только труды Макиавелли, но и само упоминания его имени. И это не случайно: ему принадлежат идеи, полностью противоположные тем, что пропагандировал католический святой Фома Аквинский.

Макиавелли доказывал, что политику определяют не Бог или мораль, а практика, естественные законы жизни и человеческая психология. Власть имеет отнюдь не божественное происхождение, а вполне земную природу.

В основе ее лежат реальные интересы, главным образом, корысть и жажда властвовать. Поэтому политик в своей деятельности не должен быть связан никакими априорными схемами, правовыми предписаниями или моральными обязательствами. Ему всегда следует поступать в соответствии с обстановкой, используя именно те средства, которые скорее и лучше ведут к достижению цели. Нужно быть свирепым как лев (чтобы запугать слабых) и хитрым как лиса (чтобы обмануть сильных). И нет такого преступления, на которое не имел бы права политик, если этого требуют интересы государства. Ведь главное мерило деятельности политика это успех, а успешным считается то, что служит укреплению государства.

Государство выше всего, выше личных и партийных интересов, выше религии. В жертву ему может быть принесено все, включая любую личную добродетель. Политик вообще не должен быть честным, справедливым, верным своему слову. Надо лишь казаться таковым, чтобы вернее внушить нужные иллюзии народу или обмануть противника.

Тирания для Макиавелли - «горькое, но необходимое лекарство». Оно неизбежно там, где «материал испорчен», то есть народ развращен, где законы не действуют и для наведения порядка требуется обязательно жестокий правитель с огромной энергией.

Термин «макиавеллизм» стал синонимом политики, которая руководствуется иезуитским принципом «цель оправдывает средства». Однако надо иметь в виду, что сам Макиавелли был не злокозненным и порочным человеком, а патриотом своей родины Италии. Критически оценивая ее состояние в то время, он видел, что иного пути преодолеть раздробленность и обрести политическое единство страны, единство нации, кроме силового, нет.

Среди ученых нет единого мнения по поводу того, когда закончилось средневековье и началось Новое время. Одни ориентируются на 1453 г. (падение Восточной Римской империи), другие на открытие Колумбом Америки (1492), третьи на буржуазные революции в Нидерландах и Англии (XVIXVII вв.). Но какую бы из этих точек отсчета мы ни брали, ясно, что и Томас Гоббс, и тем более Джон Локк это мыслители Нового времени.

Оба они были англичане. Оба, строя свои политические концепции, исходили из одного из природы человека. Однако понимали они эту «природу» каждый по-своему.

Томас Гоббс (15881679) был уверен, что человек от рождения зверь. Поэтому естественное состояние людей это «война всех против всех». Чтобы они не пожрали друг друга в непрерывной и бесконечной борьбе, необходимо наложить узду на их звериные инстинкты. Делает это государство, которое Гоббс уподобляет Левиафану.

Государство ставит на место законов природы собственные законы. Для этого люди должны отречься от своих естественных прав, от своей свободы в пользу власти, которая является как бы выразителем совокупной воли всех членов общества. Поскольку же все они эгоисты, то добровольного согласия на такое отречение не достаточно. Государство основано на принудительности, на насилии.

Во главе его стоит верховная власть, которая выше законов и не подлежит суду и контролю, то есть абсолютна. Формы этой власти могут быть разные, но лучше других монархия. Ведь люди, осуществляющие власть, тоже эгоисты, а эгоизм одного легче удовлетворить, чем эгоизм многих.

Народ, по Гоббсу, это толпа, которая не имеет перед государством никаких прав, включая право собственности и даже право иметь свое суждение о добре и зле. В государстве Гоббса добро это то, что предписывает власть, а зло это то, что она запрещает.

Джон Локк (16321704), напротив, считал, что поскольку человек создан «по образу и подобию Божьему», то в естественном состоянии люди склонны к добру, взаимопомощи и сотрудничеству. А грозные признаки «войны всех против всех», о которой писал Т. Гоббс, появляются, по мнению Локка, лишь вследствие роста народонаселения, когда люди оказываются вынужденными конкурировать друг с другом за обладание средствами существования. Чтобы в процессе этой конкуренции они совсем не озверели, общество учреждает государство, которое упорядочивает отношения между индивидами, создает условия, позволяющие им оставаться людьми, то есть добрыми, справедливыми, честными. Индивиды при этом не отказываются от своих естественных прав полностью, а соглашаются на их ограничение лишь настолько, насколько это нужно для данной цели. Поэтому и власть получает лишь ограниченные права, необходимые главным образом для охраны личности и собственности граждан.

Лучшей формой управления Локк считает конституционную (парламентскую) монархию. Верховная власть здесь принадлежит не правительству (монарху), а народу, нации. Если правительство (монарх) поступает вопреки интересам общества, нарушает принятые во благо граждан законы, то они имеют право взяться за оружие и свергнуть такое правительство.

Концепция, разработанная Д. Локком, изложена им в произведении, изданном у нас в стране под названием «Два трактата о правлении». Развивая ее, французские просветители XVIII в. (Вольтер, Дидро, Монтескье, Руссо

и др.) создали то, что вошло в историю политической мысли как теория общественного договора.

Суть ее, очень кратко выраженная, состоит в том, что государство учреждено людьми, заключившими общественный договор в соответствии с законами человеческого разума, вследствие чего любая власть зависит от поручения, данного ей народом. Целью такого государства должно быть высшее благо людей свобода и равенство. Если государство не способно гарантировать этого, если власть становится антинародной и действует в ущерб интересам граждан, то они имеют право расторгнуть договор, иначе говоря, восстать.

Однако это крайне нежелательный вариант, так как любые общественные потрясения, тем более революция и гражданская война, ведут к резкому ухудшению жизни народа, бедствиям и общенациональным трагедиям. Поэтому лучше заранее предусмотреть такой порядок взаимоотношений между обществом и властью, который не позволил бы государству узурпировать права народа и стать деспотическим. Для этого в основной закон, в конституцию, регулирующий отношения между народом и государством, включается как важнейшая его составная часть перечисление личных прав и свобод граждан, центральное место среди которых занимает священное и нерушимое право частной собственности. Именно обладание такой собственностью превращает человека в свободную и независимую личность. А чтобы ослабить государство, которое по природе своей не может быть добрым и всегда обнаруживает тиранические поползновения, конституция закрепляет так называемое разделение властей, благодаря чему законодательная, исполнительная и судебная власти не могут быть сосредоточены в одних руках или в одном органе.

Среди произведений, в которых излагается эта теория, особо можно выделить «О духе законов» Монтескье и «Об общественном договоре» Руссо. Если в первом из них лучшим типом государственного устройства провозглашалась конституционная монархия, идеалом которой для Монтескье была Англия, то второе стало настоящей библией радикалов и революционеров, вроде Робеспьера, вскоре свергнувших и казнивших французского короля.

Оценивая труды французских политических мыслителей в целом, ученые нередко отмечают отсутствие в них оригинальности, что гораздо больше присуще итальянцам, англичанам, немцам. Но зато легкость, доступность и привлекательная форма изложения позволили именно французам сыграть роль главных пропагандистов новых идей не только в Европе, но в Америке.

Так, учеником и последователем Ж.-Ж. Руссо считал себя Томас Джефферсон (17431826) автор Декларации независимости США (1776), в значительной степени предопределившей характер позднее принятой американской конституции.

Интересно, что Джефферсон, имевший огромный практический опыт политического деятеля (был губернатором штата, послом, госсекретарем и даже президентом), настаивал на необходимости ограничения прерогатив президента и доказывал целесообразность периодических восстаний народа, которые должны повторяться каждые 20 лет с тем, чтобы очищать тело государства от скверны злоупотреблений. В конце жизни, правда, он высказывался не так категорично, но тем не менее продолжал утверждать, что конституции непременно должны пересматриваться каждым следующим поколением. Ведь мир принадлежит живым, и мертвые не должны определять порядок в нем.

Политические мыслители XIXXX в.

Карл Маркс (18181883) был крупнейшим политическим мыслителем XIX в. Он родился в Германии, в зажиточной и культурной семье адвоката. Окончив Берлинский университет, К. Маркс защитил в 1841 г. диссертацию на степень доктора философии и с тех пор занимался научной и публицистической деятельностью. После поражения революции 194849 гг., он эмигрировал в Англию, где и жил до самой смерти, создав массу весьма разнообразных трудов. Многие из них были написаны совместно с его другом Фридрихом Энгельсом (18201895), который, по собственному свидетельству Маркса, часто лидировал в их творческом союзе. Тем не менее Энгельс всегда признавал превосходство Маркса в теоретических вопросах и считал себя лишь второй скрипкой в деле формирования учения, получившего название «марксизм».

Традиционно в этом учении выделяют три «составные части»: философию (диалектический и исторический материализм); политическую экономию, в основе которой лежит открытый Марксом закон прибавочной стоимости; социально-политическую теорию, обычно ранее называвшуюся «теорией научного коммунизма». В советскую эпоху именно третья составная часть марксизма провозглашалась его «вершиной», ориентированной на практическое воплощение, выводом из теоретического изучения действительности, основой стратегии и тактики коммунистических партий.

Анализу социально-политических проблем Маркс посвятил целый ряд работ, в частности: «Классовая борьба во Франции с 1848 до 1850 г.», «Восемнадцатое брюмера Луи Бонапарта», «Революция и контрреволюция

в Германии», «Гражданская война во Франции», «Критика Готской программы» и др. Но чаще всего для характеристики его социально-политических взглядов привлекается «Манифест Коммунистической партии», написанный Марксом совместно с Энгельсом в 1847 г.

В брошюре, предназначенной быть программой для одной из коммунистических организаций ( «Союз коммунистов»), доказывалось, что движущей силой истории человеческого общества является борьба классов, на которые это общество стало делиться, как только вышло из первобытного состояния. В древности борьбу вели рабы и рабовладельцы, в Средние века феодалы и буржуазия, в Новое время буржуазия и пролетариат. Высшая форма классовой борьбы революция. В процессе «коммунистической революции» (позднее говорили «социалистической»), организованный «в господствующий класс» пролетариат (позднее это называли «диктатура пролетариата») свергает господство буржуазии. «На место старого буржуазного общества с его классами и классовыми противоположностями приходит ассоциация, в которой свободное развитие каждого является условием свободного развития всех» (позднее такую ассоциацию стали именовать «коммунистическое общество»). Однако осуществить свою «историческую миссию» пролетариат может только в том случае, если им будут руководить коммунисты, т. е. партия, теорию которой, по словам из «Манифеста», можно выразить одним положением: «уничтожение частной собственности». Везде и всюду поддерживая всякое революционное движение, коммунисты «открыто заявляют, что их цели могут быть достигнуты лишь путем насильственного ниспровержения всего существующего общественного строя».

В дальнейшем Маркс неоднократно возвращался к высказанным идеям, в разных произведениях по-разному их выражая, но для большинства последователей Маркса истинным символом веры оставался «Манифест Коммунистической партии». «Эта небольшая книжечка стоит целых томов: духом ее живет и движется до сих пор весь организованный и борющийся пролетариат цивилизованного мира», писал в 1895 г. В. Ленин. Эти слова, как актуальные, цитировали руководители КПСС вплоть до ее крушения. А в учебниках, изданных в советский период, «Манифест Коммунистической партии» объявлялся «классическим произведением зрелого марксизма», идеи его «жизненными и действенными», действительность подтверждающей верность прогнозов Маркса.

В настоящее время в связи с известными событиями, происшедшими в нашей стране и в мире, утверждается другое отношение к Марксу: в нем видят создателя совершенно ложного, утопического учения, попытка реализации которого привела к построению в СССР общества «казарменного социализма», противопоставила это общество «цивилизованному человечеству» и в конечном счете явилась причиной краха России как великой державы. Тем, кто пытается защищать марксизм, ссылаясь на искажение этой теории практической деятельностью Ленина и Сталина, современные критики Маркса отвечают: Ленин и Сталин были верными учениками Маркса, они делали то, что логически вытекало из его учения.

Среди многочисленных обвинений, предъявляемых сегодня социально-политическому учению Маркса, особенно нужно отметить следующие:

1. Провозглашение необходимости уничтожения частной собственности. Ее существование критики Маркса считают обязательным условием эффективного функционирования общественного производства.

2. Возложение «всемирной исторической миссии» по созданию нового, более совершенного общества на пролетариат. Критики Маркса, опираясь на его собственные произведения, доказывают, что пролетариат не более чем продукт разложения буржуазного общества, вырождающийся класс,

у которого нет будущего. Следовательно, бессмысленно связывать с ним какие-либо оптимистические перспективы.

3. Воспевание классовой борьбы и революций «локомотивов истории», идеи насильственного ниспровержения существующего строя и слома государства. На взгляд критиков Маркса, это не только неверно по существу (они считают, что прогресс достигается в основном благодаря сотрудничеству классов, а не их борьбе), но и придает его учению «криминальный характер».

4. Недооценка сложности, иррациональности человека, в результате чего Маркс противопоставлял человека будущего («родовое существо») человеку настоящего («не подлинное существо»), испорченному условиями жизни капиталистического общества. Такое деление, по мнению критиков Маркса, в дальнейшем служило оправданию самых страшных преступлений против личности и вело к новому, уже классовому расизму, когда пролетарий объявлялся носителем лучших человеческих качеств, а буржуа достойным лишь презрения выродком.

Современные защитники Маркса новые марксистские фундаменталисты, - опровергая обвинения в его адрес, обычно ссылаются на то, что Маркса так никто и не понял. О нем судили не по его собственным произведениям (главное из которых, «Капитал», осталось незаконченным), а по более легко и доступно написанным работам Энгельса. Популяризируя идеи своего рано умершего друга, Энгельс неизбежно их искажал. Сказывалась и свойственная Энгельсу нетерпеливость, из-за которой он часто преувеличивал готовность общества к революционным преобразованиям, видел предпосылки социализма там, где их еще быть не могло. Именно по стопам

Энгельса шли российские большевики, трактуя «уничтожение частной собственности» не по-европейски как преодоление, овладение, включение в состав нового, развивающегося целого, а по-азиатски как истребление, террор, «красногвардейская атака». То, что Маркс рассматривал как длительный положительный процесс, представлялось его последователям коротким актом отрицания.

«Новые марксистские фундаменталисты» доказывают, что «подлинный Маркс» раскрывается не в пропагандистских брошюрах типа «Манифеста Коммунистической партии», а в таких трудах, как «Капитал», три огромных тома которого составляют, по подсчетам специалистов, менее 1/24 задуманной Марксом работы. Больше того, правильно понять Маркса можно, лишь освоив достижения предшествующей ему мысли, на которые он неизменно опирался. Отмечая этот факт, В. Ленин еще в 1914 г. записал: «Нельзя вполне понять «Капитала» Маркса и особенно его первой главы, не проштудировав и не поняв всей логики Гегеля. Следовательно, никто из марксистов не понял Маркса полвека спустя!!» С тех пор, считают новые марксистские фундаменталисты, ничего не изменилось: Маркс остается непонятым, а вдобавок еще и оклеветанным. Единственный ключ к подлинному Марксу культура мышления, базирующаяся на знании духовных богатств, выработанных человечеством.

Противоречивые оценки Маркса и созданного им учения, характерные для сегодняшней России, давно преодолены европейскими учеными, признающими Маркса одним из самых выдающихся умов XIX в., без трудов которого невозможно было бы выстроить здание современной науки. Такое отношение к Марксу-ученому ничуть не умаляется по той причине, что российские большевики по-своему интерпретировали его учение и на практике осуществили в России свой чудовищный эксперимент.