Демократия: будущее человечества или явление западной цивилизации

По сей день не затихают дискуссии относительно того, насколько укоренилась демократия в Японии, и можно ли назвать институционализировавшуюся там политическую систему демократией в общепринятом смысле данного слова. Это во многом объясняется характерным для японской демократии национальным колоритом, который действительно отличает ее от западных моделей демократии. Более того, констатируя ее историческое своеобразие, специалисты говорят о существовании "демократического японского типа", который представляет собой некий гибрид, возможно, превосходящий оригинал, т.е. западную модель, по своей жизнестойкости и продуктивности.

В поисках причин, способствовавших бурному развитию японской экономики, многие исследователи обнаружили сходства отдельных базовых элементов японской культуры с западной культурой. Начало такому подходу положил японский ученый К. Наито в 1941 г., который по аналогии с М. Вебером, проанализировавшим роль протестантизма в формировании капиталистического духа, пытался выявить роль этики буддийской секты "Дзедо Синсей" в модернизации Японии. Эту линию продолжили западные исследователи, в частности известный американский социолог Р. Балла в книге "Религия Токугава". Как считал американский японовед М. Дзе, "японские трудолюбие, бережливость и дисциплина, близкие к протестантской этике, имели глубокие корни в японских обычаях и идеях, не обязательно связанных с каким-то особым религиозным опытом. Фактически вполне возможно, что экономическое развитие и индустриализация Японии произошли бы независимо от традиционных японских ценностей.

В учении буддийской секты "Дзедо Синсей" можно найти целый ряд наставлений вроде: "Бодрствуй и не уклоняйся от усердного труда утром и вечером", "Будь умерен в бесцельной роскоши", "Работай усердно дома" и др. Вместе с тем во всех восточных религиях можно встретить доводы в пользу таких добродетелей, как трудолюбие, бережливость, прилежание, преданность и т.д. Х. Накамура даже нашел соответствие западным, особенно протестантским идеям индустриализма, модернизма, трудовой этики, призвания и т.д. в учении монаха С. Судзуки (1576-1655гг.), который, в частности, считал, что всякое дело является испытанием веры и все профессии - проявление Божественного Абсолюта. Как бы подытоживая эти позиции, Я. Накасонэ и его соавторы писали: "Японской культурой, сохраняющей свою идентичность с древнейших времен, и западноевропейской культурой, завезенной в страну после реформации Мэйдзи, составляется основа уверенности народа".

Но было бы непростительным и недопустимым упрощением свести факты модернизации Японии, равно как и других стран АТР, к тем элементам их социокультурной матрицы, которые имеют свои аналоги в культуре и менталитете Запада. В действительности при близком рассмотрении зачастую подобные рассуждения оказываются лишь поверхностными, не затрагивающими сущностные характеристики системообразующих компонентов менталитета народов этих стран. Уже сами вышеприведенные характеристики свидетельствуют о том, что в самой базовой ткани общества и менталитета народов этих стан присутствуют те элементы, которые при соответствующих условиях готовы к восприятию и воспроизводству ценностей и отношений рынка и политической демократии. Этим ценностям и отношениям отнюдь не противоречат и те базовые компоненты менталитета и традиций, которые принято считать чисто восточными.

Японцы всегда проявляли большую гибкость и готовность принять иноземные элементы, если эти последние рассматривались как полезные для развития страны или для усиления позиций правящего класса. Первоначально при переводе на японский язык трудов западных авторов (Дж.С. Милля, Ж. - Ж. Руссо, Ш. - Л. Монтескье и др.) переводчики Страны Восходящего Солнца столкнулись с большими, зачастую почти непреодолимыми, трудностями, особенно при передаче таких терминов, как "личная свобода", "личные права", "либерализм" и др. Но тем не менее, новые тенденции постепенно пробивали дорогу в важнейших сферах общественной жизни. В целом, в Японии и некоторых других странах Азиатско-Тихоокеанского региона достигнут синтез традиции и современности. Модернизация осуществлена при сохранении важнейших традиционных начал в социокультурной и политико-культурной сфере. Здесь, в частности, сохраняется важное значение таких ценностей, как иерархия, долг, обязанность, консенсус, приверженность группе, подчинение интересов личности интересам группы, приверженность принципам корпоративизма, коммунитаризма в отношениях между фирмой и наемными работниками. При решении конфликтов часто используются неформальные механизмы принятия решений в духе патернализма, сохраняются половозрастная дифференциация и неравенство в социальной и профессиональной иерархии. Подобных особенностей можно привести еще множество.

Культуры и цивилизации, продемонстрировавшие свою пригодность к истории, в самих себе черпают жизненные силы, в борьбе за самоидентичность и выживание любая культура или цивилизация конкурирует с другими, как с параллельными, так и теми, которым они приходят на смену. Внутри нее происходит острая конкуренция между различными компонентами, ценностями, нормами и т.д.

Необходимо, чтобы в самой базовой ткани общества и его менталитета присутствовали те элементы, которые готовы к восприятию и воспроизводству ценностей, норм, установок демократии и рынка. Как показал опыт Японии и новых индустриальных стран, такие ценности, нормы и установки не обязательно предполагают идеи и принципы индивидуализма и личной свободы в сугубо западном их понимании. Модернизация в этих странах начиналась и осуществлялась не в условиях минимизации роли государства, как это было на Западе, а в условиях авторитарного режима или сохранения его элементов. Обнаружилось, что в ряде случаев не слабое государство, а именно сильное централизованное государство является важнейшим эффективным фактором экономической модернизации. Государство действовало в качестве катализатора и направляющей силы необратимых процессов утверждения рыночных ценностей и отношений в экономике.

Для правильного понимания сущности демократии необходимо отказаться от отождествления ее с либерализмом вообще и экономическим либерализмом в частности. Верно, демократия невозможна без либерализма. Его заслуга состоит в том, что он внес первоначальный главный вклад в формулирование и реализацию основных идей, ценностей и институтов современной западной политической системы, отождествляемой с демократией: права и свободы человека и гражданина, разделение властей, подчинение государственной власти праву, парламентаризм и др. Если бы демократия не основывалась на этих последних, то она не была бы демократией в собственном смысле слова. В этом контексте либерализм представляет собой необходимое условие демократии.

Одной из базовых установок либерализма является признание верховенства свободы личности над всеми остальными ценностями, свободы личности в качестве наиболее значимой моральной и политической ценности. Но при этом в работах большинства авторов практически без ответа остаются вопросы, касающиеся сущности свободы и условий ее обеспечения. Очевидно, что в рамках правового государства свобода без законопослушания и, соответственно, без ответственности отдельного человека за свои действия подпадает под понятие не свободы, а правонарушения. Иначе может подрываться золотое правило правового государства, согласно которому моя свобода кончается там, где начинается свобода другого человека. При этом понимании группа не всегда может служить фактором, препятствующим реализации личных прав и свобод человека.

В рамках концепции прав человека представляются весьма трудными постановка и решение специфических проблем национального самоопределения или обеспечения прав тех или иных национальных меньшинств или так называемых нетитульных народов, проблем их автономии или равного представительства в органах власти. Группа, коллектив, этнос, государство могут играть и играют незаменимую роль при создании условий для реализации прав и свобод отдельного человека. Более того, некоторые другие организационные формы социальной и экономической власти могут оказаться в значительно большей степени губительными для свободы личности, нежели группа, коллектив, государство. Что касается нерегулируемых социальных отношений, то они могут обернуться для свободы большей катастрофой, чем даже самая тираническая власть.

На микроуровне в общинных, коммунитарных, традиционалистских структурах, по сути дела, действует внутренняя демократия, в них существуют довольно эффективные коллективистские формы и методы принятия решений. К тому же склонность подчинять личные интересы интересам коллектива может благоприятствовать достижению консенсуса, служить своеобразным гарантом законопослушания граждан. При таком понимании особенность общества, выражающаяся в существовании множества этнических, конфессиональных, родовых и иных группировок, общностей и связей не обязательно может стать фактором, препятствующим принятию и утверждению демократических принципов. Их особенности вполне могут быть интегрированы в систему политических ценностей, ориентаций и норм, единую модель политической культуры, имеющей, естественно, свои особые субкультуры. В этой связи интересной представляется позиция тех авторов, по мнению которых "Япония - это открытое общество весьма закрытых групп" Иначе говоря, политическая макроструктура в виде парламентской демократии, конституционализма, правового государства, многопартийности и других атрибутов классической демократии создана при сохранении групповых и коллективистских начал.

Заключение