Критика Р. Брубейкером теории "возвращения подавленного" и "теории манипуляции элит"

Критика Р.Брубейкером теории “возвращения подавленного” и “теории манипуляции элит”

1. Суть теории «возвращения подавленного» состоит в том, что национальные идентичности и национальные конфликты были якобы глубоко укоренены в до-коммунистической истории Восточной Европы, а затем заморожены или подавлены безжалостно антинациональными коммунистическими режимами. С падением коммунизма, согласно этой теории до-коммунистические идентичности и конфликты возобновились с удвоенной силой. Очевидно, что коммунистические режимы Восточной Европы и Советского Союза подавляли национализм. Но теория "возвращения подавленного" неправильно истолковывает способ, которым это делалось. Эта теория ошибочно полагает, что режимы подавляли не только национализм, но и национальность; что они были не только антинационалистическими, но и антинациональными. Кроме того, эта теория предполагает, что здоровое, исконное чувство национальности выжило в коммунистический период, невзирая на энергичные усилия режима, направленные на его искоренение и подмену интернационалистской и классовой солидарностью. Рассмотрение проблемы на советском примере: советский режим разделил советское государство на более чем пятьдесят национальных территорий, каждая из которых была определена как родина (для) конкретной этнонадиональной группы. Так же режим разделил всех граждан согласно исчерпывающей системе взаимно исключающих этнических национальностей, которых было более ста. По этой государственной системе классификации, этнически определяемая национальность служила не только статистической категорией, фундаментальной единицей общественной бухгалтерии, но также, что еще более важно, означала обязательный и предписанный статус. Похожей была ситуация в Югославии, хотя в других странах Центральной и Восточной Европы имелись отличия: там не было такой степени общественной поддержки для институционализации национальности. Тем не менее даже в этих государствах коммунистические режимы приспосабливались к национальности различными способами, пусть иногда и ограниченными. Подавление национальности, в особенности в постсоветскую эпоху, вовсе не было таким последовательным, как это зачастую предполагается. Подчеркивая кодификацию и распространенную институционализацию национальности советским и югославским режимами, я вовсе не утверждаю что-либо о глубине или силе этнонациональных идентичностей, институционализированных этими режимами.

Существует еще одна версия этой теории, что все табуизированное возвращается с двойной силой. В любом случае то, что "возвращается" в посткоммунистическом настоящем, возвращается не из докоммунистического прошлого; это возвращающееся было порождено коммунистическим прошлым. Согласно теории "возвращения подавленного" то, что возвращается в виде национальных конфликтов, выражает нечто исконное, по меньшей мере глубоко укорененное в докоммунистической истории региона. Отсюда и постоянное обращение к "древней ненависти".

2. «Манипуляция элит». Этот подход считает национализм продуктом беспринципного манипулирования элитами, которые цинично подогревают националистические эмоции по собственному усмотрению. Соглашаясь, разумеется, с тем, что беспринципные элиты действительно часто пытаются возбуждать националистические чувства, Брубейкер аозражает, что положение элит не всегда позволяет подобное манипулирование и что рассматривать национализм в чисто инструментальных терминах, заостряя внимание только на действиях элит, подсчитывающих собственные выгоды, - это ошибка.

В качестве общей теории источников и динамики национализма в регионе теория манипуляции элит имеет, по меньшей мере, три проблематичных черты. Первая состоит в убеждении, что национализм выгоден как политическая стратегия; что поэтому национализм является рациональной стратегией для элит: что для элит не составляет большего труда разжечь националистические страсти таким образом, чтобы это было политически выгодно. Ошибка этого утверждения в том, что национализм - это вовсе не всегда субъективно рациональная или объективно успешная политическая стратегия. И не всегда возможно, не говоря уже о легкости, разжечь страх, недовольство, спровоцировать определенные восприятия и заблуждения, самоидентификации и идентификации другого - короче говоря, те диспозиции, то состояние сознания, при котором явная и рассчитанная националистическая позиция элит может быть выгодна политически.. И вовсе не всегда легко поддерживать подобное националистически направленное состояние сознания после его успешного пробуждения. Второе проблематичное утверждение предполагает, что если разбуженная элитами массовая мобилизация вылилась в этнонациональную войну в Югославии, то это может случиться и в других местах (в наиболее сильной версии - в любом месте). Однако данный тезис не объясняет, от чего зависит успешность мобилизирующих усилий элит, чрезмерно преувеличивая при этом силу и уровень этнических конфликтов. Третье проблематичное заявление состоит в том, что подогреваемый элитами национализм есть, по существу, политика интересов, а поэтому должен рассматриваться исключительно в инструментальных терминах. Ошибка в том, что она видит национализм как политику интереса, а не политику идентичности, и поэтому считает, что национализм необходимо объяснять в терминах инструментальности, фокусируясь на расчетах циничных оппортунистических элит, а не на исконных национальных идентичностях.

Ошибка тезиса манипуляции элит состоит не в том, что этот тезис не замечает интересов, а в том, что он слишком узко их понимает, фокусируясь в основном на расчетливом преследовании собственных интересов (прежде всего интересов политиков в приобретении и удержании власти).

Делая вывод можно сказать, что конструирование интересов в национальных интересах есть сложный процесс.

Формы национализма в посткоммунистических странах.

Национализм можно интерпретировать как деятельность, основывающуюся на нации и направленную на приобретение или осуществление государственности.

В новых и вновь увеличенных национальных государствах Центральной и Восточной Европы межвоенного периода, а также в новых независимых национальных государствах посткоммунистической Восточной Европы несколько типов национализма расцвели именно в результате конфигурации политического пространства по предполагаемым национальным линиям.

1.Первую форму я называю "национализирующим" национализмом новых независимых государств. «Национализирующие» национализмы включают в себя требования, предъявляемые от имени «коренной» нации или национальности, определенной в этнокультурных терминах и резко отличаемой от совокупности граждан в целом. Коренная нация понимается в этом случае как законный «владелец» государства, которое в свою очередь, рассматривается как государство для этой нации и принадлежащее ей. Несмотря на владение "своим собственным" государством, коренная нация видится в ослабленной культурной, экономической или демографической пошипи внутри данного государства. Наследие дискриминации против этой нации до достижения ею независимости считается причиной подобной ослабленной позиции. Именно что и используется как оправдание "возмещения" или своею рода "компенсирующего" проекта по использованию государственной власти для отстаивания определенных (ранее неадекватно удовлетворявшихся) интересов коренной нации. Примеров подобного "национализирующего" национализма достаточно как в межвоенной Центральной и Восточной Европе, гак и в сегодняшнем посткоммунистическом пространстве.

2. Прямым вызовом такому "национализирующему" национализму является пересекающий границы национализм "внешней исторической родины". Подобный пересекающий границы национализм "внешней исторической родины" утверждает право и даже обязанность государства наблюдать за условиям, в которых находятся "его" этнонациональные «соотечественники», отстаивать их благополучие, поддерживать их деятельность и организации, защищать их интересы в других государствах. Подобные заявления обычно делаются и имеют наибольшую силу и резонанс в обществе, когда считается что этнонациональные "соотечественники" подвержены угрозе со стороны национализирующей политики того государства, в котором они живут. Таким образом, национализм "исторической родины" возникает в прямой оппозиции и в динамичном взаимодействии с "национализирующим" национализмом Яркими примерами национализма "исторической родины могут служить Веймарская Германия, нацистская Германия (хотя и в особом плане), а также сегодняшняя Россия "

3. Последствия реорганизации политического пространства по национальным линиям проявляются и в третьей форме национализма: национализма национальных меньшинств. Националистические позиции меньшинств, как правило, характеризируются самосознанием именно в национальных, а не в чисто этнических терминах, требованиями признания государством их особой "этнонациональной национальности" и утверждением определенных коллективных, основанных на национальности, культурных и политических прав. Ярким примером этому могут служить немцы во многих восточноевропейских странах в межвоеный период и венгерские и русские меньшинства сегодня.

4. Четвертой формой является защитный, протекционистский, национально-популистский национализм, который стремится защитить национальную экономику, язык, нравы или культурное наследие от предполагаемой угрозы извне. Носители этой предполагаемой угрозы могут быть различны, и могут включать иностранный капитал, транснациональные организации, в частности МВФ, иммигрантов, сильные культурные влияния из-за рубежа и так далее. Такого рода национализм нередко заявляет, что он стремится найти "третий путь" между капитализмом и социализмом, часто восприимчив к антисемитизму, клеймит своих политических оппонентов как врагов данной национальности, "не-румын", нерусских" и т д., критикует различные болезни "Запада" и "современности и склонен к идеализации аграрного прошлого. Социальные и экономические потрясения, сопровождающие рыночные реформы - безработица, инфляция, более строгая дисциплина на рабочих местах - создают благоприятную почву для использования подобных национально-популистских идиом правительствами в качестве легитимизирующей стратегии или оппозицией - в качестве средства для мобилизации масс.

Таким образом, не следует рассматривать национализм только как стремление к государственности.