Характеристика политических течений в России во второй половине XVIII века

1

МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ И НАУКИ АР КРЫМ

Таврический Гуманитарный Экологический Институт

Факультет политологии

КУРСОВАЯ РАБОТА

по теме:

«Характеристика политических течений в России во второй половине XVIII века»

Выполнил:

студент 2 курса

заочного отделения

факультета политологии

Чигидинов С.В.

Проверил:

доцент Бобков В.В.

Симферополь

2009 г.

План

Введение

Раздел 1. Политическая идеология второй половины XVIII века

1.1. Идеология «просвещенного абсолютизма»

1.2. Политико-правовая идеология феодальной аристократии и идеи зарождающегося просветительства и либерализма

1.3. Политико-правовая идеология крестьянских движений

Раздел 2. Общая характеристика политико-правовой масли в России во второй половине XVIII века

2.1. Концепция просвещенного абсолютизма в первой половине XVIII века

2.2. Критика «просвещенного абсолютизма» Екатерины II М.М. Щербатовым

2.3. Революционные общественно-политические взгляды А.Н. Радищева

2.4. Деятельность С.Е. Десницкого

Заключение

Список использованной литературы

Введение

Во второй половине XVIII в. в России продолжалось укрепление сословного строя, основанного на крепостничестве и самодержавии. Дворянство, добившееся освобождения от обязательной военной или иной государственной службы, превращалось в паразитическое сословие, стремящееся упрочить и расширить свои привилегии, особенно исключительное право собственности на крепостных крестьян. Российские купцы и владельцы мануфактур в своих пожеланиях не шли далее предоставления им права покупать крепостных к фабрикам и заводам. Усиливались эксплуатация и угнетение крепостного крестьянства, все чаще вспыхивали его волнения, нарастала крестьянская война. На страже феодальных отношений стояло самодержавное государство.

В результате очередного переворота, осуществленного дворянской гвардией, в 1762 г. на российском престоле оказалась Екатерина II. Ее правление - период «просвещенного абсолютизма», для которого характерны активная деятельность самодержавного государства, направленная на законодательное закрепление крепостничества, усиление привилегий дворянства, расширение границ государства, покровительство развитию промышленности и торговли, жестокое подавление народных волнений, а также резкое противоречие между либеральной официальной идеологией и реакционной феодально-крепостнической политикой.

Во второй половине XVIII в. завершалось законодательное оформление крепостничества, которое в России не отличалось от рабства. Крепостным было запрещено жаловаться на помещиков, последним - предоставлено право ссылать крепостных в Сибирь. Крестьянская война 1773-1775 гг. против помещиков была жестоко подавлена правительством. Завершением крепостничества было прикрепление к земле крестьян Украины (1783 г.). [14, 23 c.]

Политико-правовая идеология образованных классов этого периода развивалась под сильным влиянием идей Просвещения Западной Европы.

Актуальность темы исследования. Проследив политические настроения во времена правления великой русской императрицы Екатерины можно проанализировать основные тенденции развития политической мысли, которые наложили неизгладимый отпечаток не только на всю историю Российского государства, но также дали большой толчок для развития политической мысли как России, так и Украины. Великие политики и ученые конца XVIII века оставили нам, своим потомкам, великие труды своего творчества, их которых мы можем вынести много поучительных примеров как политической так и исторической мысли. И основываясь на примерах властвования Екатерины и противостояния ей ее современников, можно глубоко изучить ход политических событий. Таким образом, Даная тема является очень актуальной для современного политолога, так как на примере политических течений второй половины XVIII века хорошо прослеживаются основные тенденции политического учения.

Объектом настоящего исследования являются взгляды ведущих политических деятелей на политическую ситуацию в России во второй половине ХVIII века.

Хронологические рамки периода совпадают с периодом правления Екатерины II. В это время государственная власть пытается приспособить под существующий общественный строй развивающиеся, новые экономические отношения. Особо важно отметить, что делается это умным и опытным политиком. Вторая половина XVIII века связана с появлением в России правовой науки. В рассматриваемый период Россия вела успешную внешнюю политику, таким образом, внутригосударственным реформам не препятствовали ни поражения в войнах, ни уплата контрибуций и т.п. Именно вторая половина ХVШ века дает возможность ответить на вопрос, в какой степени государство может воздействовать на экономику.

Таким образом, конец XVIII века - период приспособления российского права к новым социально-экономическим условиям при восстановлении русских правовых традиций.

В ходе данной работы было использовано много литературных источников, которые помогли дать более полную картину политической обстановки тех времен.

Данная тема была просмотрена через призму истории политических и правовых учений. Основными авторами, занимающимися исследованиями в этой области являются Иванов И.И. [7], Исаев И.А. [9, 10] и Эйдельман Н.Я. [23]. Так как хронологические рамки данной работы совпадают с периодом, называемым в истории «просвещенным абсолютизмом», то в ходе написания работы основной упор делался на авторов, чьи исследования принадлежат к данной теме. Это работы Медушевского А.Н. [12, 13], Павленко Н.И. [16], Сорокин Ю.А. [20], Титов Ю.П. [21], и Троицкий С.М. [22]. Также необходимо отметить то, что исследование данной темы не возможно без ссылок на историческую литературу. В данном вопросе основными литературными источниками были Абибулаев М.С. [1], Брикнер А. Г. [2], Бутромеев В. Г. [3], Веселая Г.А. [4], Глебовский В.А. [5], Заичкин И.А. [6], Индова Е.И. [8], Ключевский В.О. [9], Миненко Н.А. [14], Новосельцев А.П. [15], Рамбо А. [18], Черкасов П.Л. [24], Шапито Н.В. [25], Якин С.В. [26].

Целью настоящей работы является характеристика основных политических течений в России во второй половине XVIII века.

Для достижения поставленной цели необходимо решить ряд поставленных задач.

1. Рассмотреть особенности идеологии «просвещенного абсолютизма» во времена правления великой императрицы России Екатерины II.

2. Проследить политико-правовую идеологию феодальной аристократии.

3. Выяснить политико-правовые идеи зарождающегося просветительского либерализма

4. Обосновать политико-правовую идеологию крестьянских движений.

5. Проследить общую характеристику политико-правовой мысли в России в XVIII веке на примере основных политических деятелей: Симеона Полоцкого, Феофана Прокоповича, В.Н. Татищева, И.Т. Посошкова и Н.И. Новикова.

6. Рассмотреть критику «просвещенного абсолютизма» Екатерины II М.М. Щербатовым.

7. Выяснить революционные общественно-политические взгляды А.Н. Радищева.

8. Рассмотреть деятельность дворянского либерала С.Е. Десницкого.

Для достижения поставленных целей и задач в данном исследовании применялись философский, исторический и политологических подход в качестве методологического исследования. Одним из важнейших приемов, использованных при изучении проблемы, являлся догматический, т.е. формально-логическое истолкование правовых норм. Вторым приемом, также активно использовавшимся при написании данной работы, являлся конкретно-исторический. Третьим приемом исследования является сравнительный.

Для более глубокого изучения данной темы работа была разбит на два раздела, которые в свою очередь подразделяются на 3 и 4 подпункта соответственно.

В первом разделе дан общий обзор политической идеологии второй половины XVIII века, а именно идеология «просвещенного абсолютизма», как основополагающее течение политической мыли тех времен, а также идеи феодальной аристократии, зарождающегося просветительского либерализма и, наконец, идеи крестьянских движений.

Второй раздел более подробно раскрывает политическое положение в стране во времена правления Екатерины II. Для этого были рассмотрены основные политические взгляды ведущих деятелей данного периода истории. Так, основными защитниками «просвещенного абсолютизма» являются Симеон Полоцкий, Феофан Прокопович, В.Н. Татищев, И.Т. Посошков и Н.И. Новиков. Основным же противником политических действий Екатерины II является М.М. Щербатов. Рассматриваются революционные общественно-политические взгляды А.Н. Радищева. Также даются основные характеристики деятельности С.Е. Десницкого.

Раздел 1. Политическая идеология второй половины XVIII века

1.1 Идеология «просвещенного абсолютизма»

Первые годы правления Екатерины II ознаменованы разработкой новой официальной идеологии, использующей для апологии самодержавия и крепостничества ряд идей Просвещения. Усвоение либеральной фразеологии и контакты с просветителями (переписка с Вольтером и Даламбером, приглашение в Россию Дидро и др.) имели цель не только оправдать в глазах просвещенной Европы незаконное воцарение Екатерины II, но и повысить общеевропейский престиж Российской империи, обосновать активную и независимую внешнюю политику.

Порицая «вред предыдущего самовластия», Екатерина II не скупилась на обещания «учредить добрый порядок и утвердить правосудие в любезном нашем отечестве». В 1767 г. была созвана Комиссия для сочинения проекта нового Уложения (Уложенная комиссия), в которой были представлены все сословия, кроме крепостных крестьян. Екатерина II подготовила для этой Комиссии обширный «Наказ», большая часть текста которого (примерно три четверти) воспроизводит фразы, идеи, тексты западноевропейских просветителей, преимущественно Монтескье и Беккариа; первоначальный текст «Наказа» по желанию императрицы более чем наполовину сокращен ее приближенными. [5, 456 c.]

В «Наказе» содержится ряд декларативных положений, не осуществимых в самодержавно-крепостнической стране: равенство граждан, состоящее в подчинении общим для всех законам, свобода как зависимость только от закона, уверенность граждан в своей безопасности, ограничение государственной власти пределами, ею же положенными, власть законов и др. Декларативные положения «Наказа» должны были свидетельствовать о «просвещенности» российского монарха и способствовать приобщению России к числу ведущих цивилизованных держав.

«Россия есть европейская держава», - провозглашается в самом начале «Наказа». Екатерина II стремилась дать обоснование самодержавного правления в духе идей Просвещения. Для этого используются ссылки на особенности географического положения страны: «Российская империя есть столь обширна, что кроме самодержавного государя всякая другая форма правления вредна ей. Пространное государство предполагает самодержавную власть в той особе, которая оным правит... Всякое другое правление не только было бы России вредно, но вконец разорительно». [4, 412 c.]

Воспроизводя в «Наказе» тексты книги Монтескье «О духе законов», Екатерина II местами существенно их искажает, заменяя слово «деспотизм» словом «самодержавие». Искажена и запутана в «Наказе» концепция разделения властей как гарантии политической свободы; оно подменено разграничением компетенции различных ведомств и государственных органов, представляющих «протоки, через которые изливается власть государева». Самодержавное правление, говорится в «Наказе», стремится не лишить людей «естественной их вольности», а направить их действия к «общему благу». [15, 265 c.] В этих целях оно поддерживает промышленность и торговлю, развивает просвещение; в «Наказе» даны торжественные обещания издать законы, улучшающие положение народа. «Самодержавных правлений намерение и конец есть - слава граждан, государства и государя». [26, 452 c.]

Либеральные жесты начала царствования Екатерины II были, помимо сказанного, своеобразным зондированием чувств и настроений дворянства, примеркой к общественному сознанию господствующего класса ограниченно-либеральных идей с перспективой определения политики самодержавного государства; к числу таких положений «Наказа» относились содержавшиеся в его первоначальном тексте предположения определить законом порядок выкупа крепостных либо наделить их участками земли. Именно эти разделы «Наказа» вызвали пристальное внимание екатерининского окружения и подверглись наибольшим сокращениям.

В окончательном тексте «Наказа» крепостничество («рабство», «неволя») берется как факт, не подлежащий критике; для его обоснования приспосабливаются даже отдельные высказывания западноевропейских просветителей. Беглое замечание Монтескье о беспорядках, связанных с освобождением сразу большого количества рабов в Древнем Риме, в «Наказе» превращено в рассуждение о невозможности законодательной отмены крепостного права: «Не должно вдруг и через узаконение общее делать великого числа освобождение». [21, 156 c.]

В некоторых статьях «Наказа» предлагались отдельные меры по стимулированию труда земледельцев; было сформулировано положение: «Законы могут учредить нечто полезное для собственного рабов имущества». [21, 158 c.]

Это положение «Наказа» весной 1768 г. стало поводом к острой дискуссии в Комиссии. Депутат Коробьин высказал мнение, что причиной крестьянских побегов являются разорение и чрезмерное притеснение крепостных помещиками; для предупреждения побегов и для подъема земледелия он предложил определить законом размер крестьянских повинностей и вообще «какую власть имеют помещики над имуществом своего крестьянина». С поддержкой мнения Коробьина выступило несколько депутатов. Никто из выступавших не предлагал отменить или ослабить господскую власть помещика над крепостным; эта власть, заявлял Коробьин, «остается полная, как и ныне». В процессе обсуждения крестьянского вопроса было даже выдвинуто новое обоснование помещичьей власти как особой государственной службы, заменившей отмененную обязанность службы военной или статской: «Всякий помещик, - рассуждал депутат Козельский, - как член тела или общества, помогая главному правительству, должен по закону быть обязан наблюдать за своими крестьянами, чтобы они прилежнее работали, принуждая ленивых». [6, 26 c.] Однако само лишь обсуждение проблемы отношений между помещиками и крепостными больно затронуло чувства и интересы основной массы крепостников; с яростными выпадами против Коробьина выступили князь Щербатов и другие депутаты.

Противодействие дворянства вызвало проводимое тогда же (1766-1768 гг.) Вольным экономическим обществом обсуждение конкурсной темы о целесообразности «ради общего благоденствия» предоставить крестьянам право какой-нибудь собственности, темы, постановка которой была воспринята как проблематичность крепостного права вообще. Первой премии было удостоено сочинение под красноречивым девизом: «В пользу свободы вопиют все права, но есть мера всему». Противопоставляя ужасам рабства блага свободы, автор сочинения, член Дижонской академии Беарде де Л'абей обосновывал реакционный вывод: «Следует подготовить рабов к принятию вольности ранее, чем им будет дана какая-либо собственность». [13, 236 c.]

Однако даже и это обоснование крепостничества, гибко сочетающее его оправдание на практике с чисто теоретическим порицанием, не заняло ведущего места в идеологии «просвещенного абсолютизма». Большинство поступивших на конкурс произведений было написано в откровенно рабовладельческом духе.

Настроение основной массы дворянства нашло выражение в сочинениях по крестьянскому вопросу А.П.Сумарокова. По поводу конкурса Экономического общества он писал: «Прежде надобно спросить: потребна ли ради общего благоденствия крепостным людям свобода?». Для обоснования незыблемости крепостного права Сумароков в духе времени использует ряд модных идей Просвещения. Россия - с точки зрения географии и народонаселения - большая страна с редким населением; поэтому России не нужна промышленность: «Там полезны заводы, где мало земли и много крестьян». Просвещение не коснулось крестьянства, «наш низкий народ никаких благородных чувств еще не имеет». Сумароков стремится опровергнуть «мнимое естественное право, что все люди равны». Различные воспитание и просвещение обусловливают неравенство людей; «да и ничего на свете равного нет». Общее благоденствие, рассуждает Сумароков, требует сохранения без изменений крепостного права и сословного строя. Интересы сословий не совпадают, но каждое из них имеет в обществе свое место и свое назначение; поскольку «земли все собственные дворянские», благоденствие общества тождественно интересам дворянства. «Если сделать русских крепостных людей вольными», все придет в упадок и разрушение. «Будет ужасное несогласие между помещиками и крестьянами, для усмирения которых потребуются многие полки, и непрестанная будет в государстве междоусобная война... - заключает Сумароков. - Свобода крестьянская не только обществу вредна, но и пагубна». [20, 238 c.]

В результате обсуждения крестьянского вопроса выявилось, что дворянство в целом крайне болезненно воспринимает любое порицание и какой бы то ни было намек на возможность изменений и реформ, касающихся собственности и власти помещиков над крепостными; поэтому деятельность Уложенной комиссии была прекращена, а Вольное экономическое общество ориентировано на составление инструкций о способах повышения доходности помещичьего хозяйства.

Встревожившие дворян толки о возможности государственного облегчения крестьянских тягот, обуздания произвола злых и расточительных помещиков сменились официальной точкой зрения, что таких помещиков нет, поскольку в отличие от крестьян Запада крестьяне в России «в большинстве случаев довольны своими помещиками» (князь Щербатов). Идея «общего блага» как цели самодержавия, провозглашенная в начале правления Екатерины II, вскоре обернулась казенным оптимизмом:

«А это примечено, что помещик крестьян, а крестьяне помещиков очень любят» (Сумароков); «неоспоримо, что лучше судьбы наших крестьян у хорошего помещика нет во всей вселенной» (замечание Екатерины II на книге А.Н. Радищева); «наши налоги так умеренны, что каждый русский крестьянин может есть курицу, когда ему вздумается. В последнее время они, впрочем, предпочитают курице индюшку» (из письма Екатерины II Вольтеру); «во всеобщем благоденствии мы первенствуем» (маршал Уложенной комиссии Бибиков). [6, 365c.]

Твердый курс самодержавия на защиту и укрепление крепостного права, соответствующий интересам основной массы дворянства, предрешил и отказ от правовой реформы. Деятельность Уложенной комиссии была прекращена не только из-за нежелательных прений по крестьянскому вопросу, но и из-за выявившейся ненадобности для самодержавия общей реформы права, приведения в порядок запутанной и противоречивой правовой системы.

Поначалу в «Наказе» ставилась задача создать Уложение, все законы содержащее, определяющее, чего желать должно, а чего не должно желать; однако в России сложился тип полицейского государства иной, чем государство феодально-прусского образца с его тотальной и детальной правовой регламентацией всех сторон жизни и дотошным чиновничьим контролем за соблюдением правил и норм полицейской опеки. Обширность территории Российской империи, невысокий уровень культуры господствовавших дворян-помещиков, традиционное почтение к меняющимся велениям носителей высшей власти в ущерб авторитету права, сложность, архаичность, запутанность законодательства создавали условия для иного типа самодержавно-полицейского государства. Его политический режим состоял не столько в детальном правовом регулировании отношений личной и общественной жизни, сколько в почти неограниченном, произвольном вторжении в жизнь и отношения низших сословий со стороны облеченных властными полномочиями помещиков, чиновников, полиции самодержавного государства, объединенных общим классовым интересом, покорностью велениям верховной власти, угодничеством перед высшими чинами. Именно поэтому, прекратив деятельность Уложенной комиссии, Екатерина II через официозный журнал (1769 г.) пояснила: «Пока новые законы поспеют - будем жить, как отцы наши жили». [3, 265 c.]

В целом для эпохи и идеологии «просвещенного абсолютизма» характерно противоречие между словом и делом, попыткой воспринять передовые для того времени идеи и стремлением укрепить и усилить реакционные феодально-крепостнические учреждения. Во второй половине XVIII в. уже раздавались голоса о невыгодности земледелия, основанного на подневольном труде; еще со времен Петра I общим было порицание продажи крепостных в розницу, без семьи и без земли; нередки были сетования на расточительных и жестоких помещиков. Однако защитить крепостного от помещичьего произвола можно было, только ограничив право собственности и господскую власть помещиков, на что самодержавие не пошло именно из-за его органической связи с крепостничеством; в период завершения строительства военно-бюрократического аппарата феодально-абсолютистскому государству нужны были не столько помещики - «рачительные хозяева», сколько полновластные надсмотрщики над многомиллионными массами подневольного крестьянства.

В процессе и в результате «примерки» к общественному сознанию господствующего класса освободительных идей выработался особенный тип вольтерьянца-крепостника, знающего новинки просветительской литературы Запада, восхищающегося свободой античных республик, конституционными порядками Англии и Голландии, сочувственно следящего за борьбой народа Соединенных Штатов, осуждающего торговлю неграми в Америке, но непримиримо враждебного к самой мысли о признании человеческого достоинства принадлежащих ему крепостных, предоставлении им хоть каких-нибудь прав, ослаблении его господской власти и собственности на людей. Если официальной доктриной «просвещенного абсолютизма» были либеральные идеи Просвещения, то подлинной его идеологией стал макиавеллизм: «Во всем должно иметь и лисий хвост и волчий рот», - поучала Екатерина II своих высших сановников. [8, 568 c.]

1.2 Политико-правовая идеология феодальной аристократии и идеи зарождающегося просветительства и либерализма

Политика абсолютизма, отвечавшая интересам дворянства в целом, порой не вполне соответствовала настроениям и пожеланиям части верхушки класса феодалов. Родовитая знать была недовольна самодурством самодержцев, заносчивостью и произволом фаворитов-временщиков. Гвардия, бывшая своеобразным представителем господствующего сословия, надежно охраняла общие интересы дворянства; однако отстраненность вельможной знати от замены одного самодержца другим, неупорядоченность этого процесса, его стихийность и случайность, «вознесение» некоторых фаворитов порой с самых низов феодальной иерархии на ее вершины, наглость выскочек и пренебрежительное отношение к родовитым феодалам порождали нечто вроде аристократической реакции на чрезмерную самостоятельность абсолютистского государства. Родовитая знать чувствовала себя обойденной в государственных делах, почестях и назначениях; из ее среды раздавались жалобы на дерзость и нахальство временщиков, раздраженные сетования на то, что «знатность затмевается фавором», что действует «более сила персон, чем власть мест государственных», что даже и «престол зависит от отворения кабаков для зверской толпы буян, охраняющих безопасность царской особы».

Особенностью феодально-аристократической идеологии были попытки использовать передовую идеологию Просвещения для критики становящегося реакционным абсолютизма с еще более реакционных позиций. Ссылки на естественность свободы и равенства причудливо соединялись с обоснованием крепостничества и привилегий родовой знати, осуждение с позиций «общего блага» деспотизма служило обоснованием требования «основать политическую свободу для одного дворянства». Во второй половине XVIII в. продолжалось составление проектов, суть которых сводилась к тому, чтобы «ограничить самовластие твердыми аристократическими институциями», создать ограниченную по образцу Швеции монархию, реформировать Сенат и (или) учредить при монархе императорский совет, установить в России «законы непреложные, законы фундаментальные, непременные государственные законы» (проекты Н.И.Панина, Д.И.Фонвизина и др.). [10, 321 c.]

Наиболее видным идеологом родовитой аристократии был князь Михаил Михаилович Щербатов (1733-1790 гг.) - депутат Уложенной комиссии, автор многих произведений.

Отдельные представители образованных классов, сопоставляя существовавшие в России феодально-крепостнические порядки с порядками более развитых стран либо с передовыми теориями стран, переживающих кризис феодализма, уже во второй половине XVIII в. высказывали критические суждения о злоупотреблениях крепостным правом, ставили вопрос об осуществлении в России хотя бы части идей Просвещения. Писателей и публицистов критического и гуманистического направления принято называть просветителями.

Видным просветителем был Н.И. Новиков (1744-1818 гг.), издатель журналов «Трутень», «Живописец» и др. Новиков обличал пороки тогдашнего общества, произвол и взяточничество чиновников и судей, казнокрадство, низкопоклонство дворян перед заграницей. «Трутень» затрагивал проблему противоречия сословного неравенства и естественного равенства людей. В журнале высмеивались помещики, которые больны «мнением, что крестьяне не суть человеки», не слышат «вопиющего гласа природы: и рабы - человеки». [23, 365 c.]

Новиков не выступал против крепостничества как системы, считая его, подобно сословному строению общества, неизбежным следствием и формой разделения труда. Однако знакомство с реальным положением дел в деревне, приложение естественно-правовых, нравственных оценок к крепостническим отношениям, приверженность масонским идеям всеобщего равенства людей побуждали его к радикальным для того времени выступлениям. В 1772 г. в журнале «Живописец» (издание «Трутня» было прекращено по цензурным условиям) опубликован «Отрывок путешествия в *** И *** Т ***» (предполагаемая расшифровка - «Издатель Трутня»), впервые в русской публицистике описывающий быт крепостных. Вопреки официальной точке зрения о господстве в деревне добрых помещиков, автор рассказывал о нищете и угнетении крестьян, непомерных поборах и бесчеловечном обращении с крепостными жестоких и глупых помещиков. «Бедность и рабство повсюду встречались мне в образе крестьян», - пишет посетитель деревни «Разоренная». Защищаясь вскоре от нападок, «будто сей листок огорчает целый дворянский корпус», Новиков пояснял, что порицается лишь «дворянин, власть свою и преимущество дворянское во зло употребляющий». Сатира Новикова не шла далее обличения отдельных пороков существовавшего строя; с самого начала издатель «Трутня» объявил, что «против бога и правления... в наше время никто ничего не напишет, кто хотя искру понятия имеет». [18, 125 c.] Тем не менее статьи Новикова сразу же вызвали угрозы официозных изданий; его журналы закрывались, их издатель подвергался репрессиям.

Заифывание «просвещенного абсолютизма» с либерализмом открыло относительно широкий доступ в Россию иностранной литературы, в том числе радикальной по содержанию; выбор для перевода различных произведений, опубликование их с примечаниями издателей и переводчиков стали одной из форм выражения и пропаганды политико-правовых идей различных направлений.

В 1768 г. отставной военный, секретарь одного из департаментов Сената Яков Павлович Козельский (1728 г. - после 1793 г.) опубликовал книгу «Философические предложения», представляющую собой нечто вроде хрестоматии, в которой по определенной системе изложены выбранные автором «полезные для человеческого рода истины». (Его младший брат и тезка в том же году выступал в Уложенной комиссии с поддержкой мнения Коробьина. - Прим. авт.) По мнению Козельского, внимания достойны лишь четыре философа: Руссо, Монтескье, Гельвеций и некий аноним (Шефтсбери). «Первый из них, бессмертия достойный муж, как высокопарный орел превзошел всех бывших до него философов». В книге воспроизводятся идеи о договорном создании государства и общества для обеспечения людям «гражданской вольности и собственности имения», о необходимости соединения «особенной пользы каждого человека с общею пользою всех». Наилучшим признается общество с таким распределением имуществ, чтобы «одни люди не могли презирать и утеснять других», где труд обязателен, а «для труда человеку довольно восьми часов в сутки». С одобрением и симпатией воспроизводятся демократические идеи: «В республиканском правлении общая польза есть основание всех человеческих добродетелей и законодательств». [7, 326 c.]

Составив сборник высказываний западных просветителей, автор «Философических предложений» отводил от себя обвинение в чрезмерном свободомыслии и как бы следовал способу, каким был составлен «Наказ» Екатерины II; его произведение, однако, резко противостояло екатерининскому «Наказу» как выбором мыслителей и их идей, так и теми выводами, какие следовали из философских посылок. В «Философических предложениях» немало скрытой полемики с идеологами «просвещенного абсолютизма», критических намеков на крепостническую действительность.

Идеей естественного права Козельский обосновывал вывод, что «закон, который дозволяет пленника продать, купить, сделать рабом и содержать его произвольным образом, не основан ни на каком праве, ни на справедливости». Намек на указ Екатерины, запретивший крепостным подавать ей жалобы на помещиков (1767 г.), слышится в таком рассуждении: «Несносно то в человеке, когда он причиняет своему ближнему обиду, а то вдвойне еще несноснее, ежели он не терпит, чтоб обиженный жаловался на обиду». Вопреки официально поддерживаемой идее о необходимости прежде просветить («выполировать») народ, а затем уже даровать ему свободу, Козельский утверждал: «Выполировать народ иначе нельзя, как через облегчение его трудностей». [12, 125 c.]

В книге содержатся намеки на справедливость и возможность насильственного уничтожения крепостничества. Козельский считал войну справедливой только в том случае, если ее ведут люди, «которые так обижены, что обида их стоит по справедливости войны», и если у них нет другого средства избавиться от несправедливостей. Подобно тому, как река с тем большей силой прорывает плотину, чем дольше было удерживаемо ее течение, люди, долго подвергавшиеся угнетению, «тем больше истощают наружу свою досаду», чем к более долговременному терпению были принуждены; обиженные «при способном для них случае очень мстительны» по отношению к угнетателям и «по справедливости почесть их можно почти за невинных». [2, 153 c.]

Козельский писал, что его «Философические предложения» противоречат «нынешним обычаям», а потому не избегнут порицания. Идеи своей книги он обоснованно противопоставлял макиавеллизму: «Макиавелли не умрет, проклинать его будут очень громко, а подражать очень тихо». [11, 958 c.]

В условиях, когда самодержавие, надев маску «просвещенности», укрепляло и расширяло феодально-крепостнические отношения, критика этих отношений с позиций гуманизма и Просвещения противостояла официальной идеологии.

Крепостничество как экономически невыгодную для крупных землевладельцев систему порицали отдельные крупные землевладельцы. Князь Д.А. Голицын (1734- 1803 гг.), богатый помещик, дипломат и посол, был одним из первых дворянских либералов, считавших более выгодным для своего класса и для всего государства развитие сельского хозяйства, промышленности и торговли на основе свободного труда. «Пока существует крепостное право. Российская империя и наше дворянство, предназначенные тому, чтобы быть богатейшими в Европе, останутся бедными». Ссылаясь на историю Франции, Англии, Голландии, Голицын писал, что «искусства, ремесла развивались и нравы улучшались лишь в стране, где крестьяне пользовались правом собственности и свободы».

Голицын предлагал освободить крепостных с учетом «опасностей как от неумеренной поспешности, так и от излишней медлительности». Крестьян предполагалось освободить за выкуп и без земли. «Земли принадлежат нам, - рассуждал Голицын. - Было бы вопиющею несправедливостью их у нас отнять». [14, 23 c.]

Политические взгляды Голицына реакционны. Он крайне враждебно отнесся к французской революции, защищал «алтарь, трон, собственность», опрокинутые и замененные «химерами и крайностями, из которых излюбленными были неограниченная свобода, а также совершенное и абсолютное равенство». [25, 892 c.] В специальном сочинении Голицын убеждал монархов Европы, что их короны уже шатаются, призывал их к борьбе против «беспорядка и анархии», охвативших Францию.

Таким образом, дворянский либерализм выражал настроения и интересы тех крупных землевладельцев, которые выступали за создание условий для развития капитализма в России при сохранении таких устоев феодализма, как самодержавие и помещичья собственность на землю.

1.3 Политико-правовая идеология крестьянских движений

Ужесточение помещичьего произвола, рост феодальных повинностей вели к усилению крестьянских волнений. Манифест Петра III об освобождении дворянства от обязательной службы государству (18 февраля 1762 г.) толковался как пролог к освобождению крестьян от обязанности работать на помещиков. В начале царствования Екатерины II в народе появился подложный царский указ с обвинением дворянства в нарушении правды, пренебрежении божьим законом и государственными правами. Ожидая освобождения от помещичьего гнета, крестьяне поначалу рассчитывали на царя. Восстававшие крестьяне нередко требовали перевода их из помещичьих в государственные; к началу созыва Уложенной комиссии было подано множество челобитных на тяжесть помещичьих поборов; пошли слухи, что господских крестьян отберут в казну. Собрание и деятельность Комиссии вызвали горькое разочарование. В безымянном произведении крестьянской литературы «Плач холопов» (1767-1768 гг.) говорилось: «В свою ныне пользу законы переменяют: холопов в депутаты затем не выбирают. Что могут-де холопы там говорить? Отдали им волю до смерти нас морить». Автор призывал крестьян «сделать между собой дружбу»: «Всякую неправду стали б выводить и злых господ корень переводить». [24, 236 c.]

Проявлением царистских иллюзий стало самозванство. Уже в 60-е годы XVIII в. было 6 самозванцев, обещавших народу волю и землю, во время крестьянской войны 1773-1775 гг., кроме Пугачева, еще 4, затем до конца века - еще 13 самозванцев. Не случайно Е.И. Пугачев принял имя Петра III; в его манифестах сообщалось, что он, «милости божьей великий государь, самодержец, подлинный император» Петр Федорович, «из потерянных объявился, своими ногами всю землю исходил». В воззваниях его полковники специально доказывали, что предводитель восставших - не клейменый «беглый казак Пугачев», как говорят дворяне, а подлинный самодержавный государь Петр III.

В манифестах и воззваниях дворяне обвинялись в том, что они неправедно изгнали «великого государя Петра Федоровича за то, что соизволил при вступлении своем на престол о крестьянах указать, чтоб у дворян их не было во владении». Крестьяне призывались «злодеев-дворян всячески стараться искоренять». [1, 258 c.]

В награду за верную службу («как ваши предки служили деду моему блаженному богатырю Петру Алексеевичу») восставшим были обещаны царские милости: «Жалуем сим именным указом всех, находившихся прежде в крестьянстве и в подданстве помещиков, быть верноподданными рабами собственной нашей короне». В манифестах Пугачева, написанных на русском, татарском, арабском и других языках, провозглашались освобождение крестьян от крепостного гнета, вольность, свобода, отмена оброков, податей, рекрутских наборов: «Отныне я вас жалую землями, водами, лесами, рыбными ловлями, жилищами, покосами, хлебом, верою и законом вашим, посевом, пропитанием, жалованьем, свинцом, порохом и провиантом». [9, 325 c.]

Таким образом, во времена правления Екатерины II крестьянский врос стол очень остро. В политике императрицы велись попытки приструнить недовольный массы народа, но борьба ожесточалась из-за восстания Пугачева, который подбивал крестьян на восстание. И только после смерти бунтовщика крестьянское движение немного успокоилось

Раздел 2. Общая характеристика политико-правовой масли в России во второй половине XVIII века

2.1 Концепция просвещенного абсолютизма в первой половине XVIII века

Идеология просвещенного абсолютизма Симеона Полоцкого

С обоснованием правомерности просвещенной абсолютной монархии выступил Самуил Петровский-Ситнианович (1629- 1680). Он родился в г. Полоцке, окончил Киево-Могилевскую академию, в 1659 г. принял монашеский постриг под именем Симеона в православном полоцком Богоявленском монастыре. С 1664 г. проживал в Москве. Первой его должностью стало руководство школой подьячих в Заиконоспасском монастыре на Никольской улице, в которой он преподавал «семь свободных наук». В конце 60-х гг. XVII столетия Симеон стал учителем царских детей; занимая одновременно еще и должность придворного поэта, приобрел известность как человек искусный в разнообразных сферах богословского и научного знания. Наиболее известными его произведениями являются: «Жезл правления», написанный к церковному собору 1666/67 г. и посвященньта обличению учений раскольников; «Вертоград многоцветный» - энциклопедическое, поучительное произведение (1668) и «Рифмологион» (1679)- собрание стихотворений панегирического характера. Симеон выступил в своих произведениях проводником западной культуры и образованности.

Социальной проблематики он касался только опосредованно, и здесь его взгляды вполне ортодоксальны Мыслитель защищал социальное неравенство, усматривая в его наличии проекцию небесных порядков на земле («ови родятся благородии, овисмиреннородни, ови же свободны, ови же рабы»). Все люди обязаны выполнять свой долг, предопределенный судьбой, в чем и состоит главное назначение человека на земле, где каждому отведено свое место. Однако он призывал богатых «начальников» заботиться о своих «подначальных» и не доводить их до скудости, а также управлять ими с разумом и кротостью, а не посредством «наложения язв».

Среди пороков русской жизни Симеон критикует лень, праздность и особенно пьянство. Тема обязательности труда постоянно присутствует во всех произведениях мыслителя.

Главной проблемой творчества Симеона было разрешение вопросов, связанных с верховной властью, формой ее организации и деятельности. Он одним из первых в истории отечественной политико-правовой мысли дал теоретическое обоснование необходимости установления просвещенной монархии. Симеон активно возвышал авторитет царской персоны, сравнивая царя с солнцем. Формулу «царь-солнце», являющуюся характерным атрибутом абсолютной монархии, в русскую политическую литературу он ввел впервые. Царь и бог у него почти равные величины. «Небом Россию наречи дерзаю, ибо планиты в ней обретаю. Ты - Солнце, Луна - Мария царица». [12, 36 c.] В понимании Симеона Полоцкого царь и государство отождествляются. Большое внимание уделяет Симеон описанию образа царя. Прежде всего он должен быть образованным человеком, стремящимся к приобретению знаний из книг и бесед с «премудрыми людьми», а особенно полезно царю читать книги по истории и усваивать исторический опыт других стран и народов и «по их примеру живот свой править». Царю необходимо не только просвещаться самому, но и просвещать свой народ.

Симеон настаивает на различии между царем и тираном. «Кто есть царь и кто тиран хощеши знати, Аристотеля книги потщись почитати. Он разньствие сие полагает. Царь подданным прибытков желает. Тиран паче прижитий хощет себе. О гражданстей ни мало печали потребе».

Поэт-мыслитель полагает, что просвещенная монархия должна быть государством, деятельность которого основывается только на законах. «Под законом все казни (наказания. - Н. 3.) должны страдать», и исключений из этого правила нет ни для кого, ни для самого царя, ни для его сына. Все люди в гражданстве обязаны бояться закона, подчинение которому укрепляет государство и «чинна и славна содеевает царства». [12, 42 c.]

Термин «правда» Симеон традиционно употребляет в значении «закон». Он просит царя «хранить правду» и утверждать ее во всем царстве и совершать суд «в образ правды».

Мыслитель обращал также внимание на недопустимость жестоких санкций. Суд обязан восстанавливать правду, а не совершать месть, ибо отмщение бесчеловечно и, более того, противопоказано правде, так как оно бывает «от лютого правды ненавидения». Симеон мечтает о равном для всех суде, который будет «равно судити мала и велика», невзирая на лица («на лице не зри, равен суд твой буди»). Организация судебных учреждений, по его мысли, должна быть единообразной, способной осуществлять для всех единый суд. «Единый суд всем... иже в единой суть области (стране. - Н. 3.) люди». Судебные дела следует вершить своевременно и без волокиты.

Мыслитель приветствует присоединение Белоруссии к России и неоднократно выражает надежду на освобождение всех славянских народов от ига иноверных «агарян гордых», полагая, что русский царь должен помочь всем православным народам освободиться «от общего врага рода христианского змия... агарянского», ибо необходимо, наконец, сокрушать «сонм агарянский, брани ищущий, мира нехотящий». [13, 125 c.]

В определении внешнеполитического курса русского государства Симеон придерживался традиционной для русской политической мысли ориентации на мирное разрешение всех внешнеполитических конфликтов. Он советует царю жить в мире со всеми государствами «до конец земли», царствовать «мирно и мудро», никогда не искать «брани» и вступать в войну только в случае нападения врага, а к побежденным всегда являть милосердие. Слава России должна расширяться не мечом, «но скоротечным типом через книги».

Симеон Полоцкий достиг значительной прижизненной известности. В «Эпитафионе», написанном на его смерть по заказу царя Федора Алексеевича любимым учеником мыслителя Сильвестром Медведевым, он характеризуется как «благородный муж», «потребный церкви и государству».

В истории политических и правовых учений Симеон Полоцкий выступил одним из первых серьезных идеологов просвещенного абсолютизма в России. Его идеи были распространены в XVII и XVIII вв. Непосредственное свое продолжение и развитие они получили у современника Симеона, представителя той же «латинской ориентации» Юрия Крижанича.

Политические идеи Феофана Прокоповича

К началу XVIII в. тенденция к превращению сословно-представительной монархии в абсолютную стала определяющей в практике реализации верховной власти и построении бюрократического аппарата. Организация государственной власти и система управления подверглись существенным изменениям: Боярская дума прекратила свое существование и ее заменил Правительствующий сенат; вместо Приказов образовались Коллегии, работающие по Регламентам, патриаршество было ликвидировано, и для управления церковью возникла Духовная коллегия, преобразованная затем в Синод. В городах были созданы органы городского самоуправления - магистраты. Боярство и дворянство слились в единое сословие - шляхетство.

В 1721 г. «Сенат обще с Синодом» просили императора, чтобы он «изволил принять по примеру других титло Отца Отечествия, Императора Всероссийского Петра Великого...». Московское государство превратилось в Российскую империю. [16, 265 c.]

Преобразования Петра I и сам активный процесс государственного строительства находили свое обоснование в политических теориях его современников. Одни из них ставили задачу утверждения в общественном мнении уже проведенных реформ, другие предусматривали пути возможного дальнейшего государственного строительства.

К числу сторонников реформ и активных деятелей петровской эпохи относился целый ряд «птенцов гнезда Петрова», среди которых значительная роль принадлежала архиепископу Феофану Прокоповичу (1681-1736).

Феофан Прокопович происходил из украинской купеческой семьи. В молодости он получил широкое и разностороннее образование: закончил Киево-Могилянскую духовную академию, затем обучался в учебных заведениях Польши, Рима и Германии. Вернувшись на родину, он обратился к преподавательской деятельности и читал в Киево-Могилянской академии курсы математики, физики, астрономии, логики, поэтики и риторики.

Феофан Прокопович принял монашеский постриг и стал видным церковным деятелем: ректором Киево-Могилянской академии, епископом псковским, архиепископом новгородским и вице-президентом Святейшего Синода.

Перу архиепископа принадлежит ряд произведений, написанных на политические и религиозные темы: «Слово о власти и чести царской», «Духовный регламент», Панегирики царствующим особам, трагикомедия «Владимир», «Слово похвальное о преславной над свейскими войсками победе», трактаты «Поэтика» и «Риторика» и ряд стихотворных поэм. Феофан был образованнейшим человеком своей эпохи, обладателем одной из обширнейших в стране библиотек. Он хорошо знал отечественную и зарубежную светскую и богословскую литературу. При построении своей политической концепции он обращался к трудам античных и современных западноевропейских мыслителей, а также широко пользовался отечественной литературной традицией.

В своих рассуждениях Прокопович сумел соединить аргументы естественно-правовой теории с догматами богословия, присовокупляя к доводам «от естественных законов и естественного разума» «непреложное Слово Божье».

В истории русской политико-правовой мысли он первым обратился к исследованию процесса происхождения государства, исходя из предположения о естественном преддоговорном состоянии, которое он рисовал как эпоху войн и кровопролитий, когда ничем не сдерживаемые страсти превращали людей «в неукротимых зверей». Естественные законы (он понимает их как требования здравого разума) подсказали людям, как избежать постоянных войн, и привели их к мысли о заключении договора об образовании государства. Эта идея была реализована людьми в силу их природных склонностей (социальность, разделение труда) не без содействия бога («не без смотрения Божьего»).

Таким образом, высшая власть в обществе образовалась путем договора, при заключении которого народ полностью отказался от своего суверенитета («не оставляюще себе никакой свободности») и полностью вручил его верховной власти. При этом народ мог выбрать себе любую форму правления. Среди таких форм Прокопович называет монархию, аристократию, демократию и «смешанный состав» (смешанную форму). Республики (аристократия и демократия) не вызывают его одобрения. В аристократиях своекорыстная борьба партий разоряет страну, а в демократиях часто вспыхивают мятежи и смуты. Кроме того, республики пригодны лишь для малого по численности народа, проживающего на небольшой территории.

Рассматривая монархию как форму организации власти, Прокопович исследует два ее варианта: ограниченную и абсолютную. В ограниченной монархии государь связан определенными обязательствами, за нарушение которых он может быть лишен власти, что также чревато непредсказуемыми последствиями, могущими повлечь различные бедствия для страны и ее народа. Для России же самой «многополезной» и «благонадежной» формой является абсолютная монархия, которая единственно способна обеспечить русскому народу «беспечалие» и «блаженство». В лице абсолютного монарха Феофан видит «стража и защитника и сильного поборника закона... ограду и сбережение... от внутренних и внешних опасностей», а кроме того, «пристанище и защиту» для каждого человека. [22, 312 c.]

Наследственную монархию архиепископ предпочитает выборной, поскольку она, по его мнению, обладает большей устойчивостью в силу замещения престола специально подготовленным для этой цели лицом и поэтому более защищена от случайностей и неожиданностей. Обосновывая правомерность петровского указа «О престолонаследии» (1723), Прокопович настаивает на предоставлении монарху широких возможностей в выборе себе наследника по собственному усмотрению, а не по жестким правилам семейной преемственности. Монарх вправе, утверждает Феофан, сам подыскать себе «доброго и искусного» преемника на троне. В связи с этим следует напомнить, что смысловая неясность данного указа привела впоследствии к дворцовым переворотам, предел которым был положен Указом Павла I (1797), восстановившим старый порядок передачи престола старшему в роде сыну как первому наследнику.

В произведениях Прокоповича содержится апология абсолютной, ничем не ограниченной верховной власти, регламентирующей все стороны жизни подданных. Монарх дарует своему народу «обряды гражданские, церковные, перемены обычаев» и даже предусматривает для них «употребление платья и домостроение», а также «чины и церемонии в пированиях, свадьбах и погребениях и всем прочем». [24, 415 c.]

В своей деятельности верховный правитель реализует одновременно божественное призвание и требования естественного права, осуществляя долг служения народу. Монарх Прокоповича - это просвещенный государь, который обязан заботиться не только об общем благе, но и о распространении просвещения, искоренении предрассудков, устроении правосудия и осуществлении хорошего управления страной.

Такое понимание верховной власти во многом было новым для русской политической мысли.

По-новому разрешил Феофан Прокопович и проблему взаимоотношений церкви и государства. Реформы Петра I изменили экономический и политический статус церковной организации. Экономическая самостоятельность церкви была подорвана образованием Монастырского приказа (1701), в руках которого сосредоточились все нити управления церковным и монастырским имуществом. Манифест об организации Синода и упразднении патриаршества передал управление церковью практически светскому учреждению.

Теоретическое обоснование этих мероприятий и дано Прокоповичем в Духовном регламенте, в котором утверждалась польза «соборного», а не единоличного (патриаршего) управления всеми звеньями церковной организации. Царь ответствен «за всей Церкви созидание». Церковь, в свою очередь, обязана «спешествовать всему, что к его царского величества верной службе и пользе во всяких случаях касаться может» и соблюдать во всем интересы государства.

В Духовном регламенте Феофан дает следующую формулу абсолютной монархии: «Император всероссийский есть монарх самодержавный и неограниченный; повиноваться его власти не токмо за страх, но и за совесть сам Бог повелевает». [4, 457 c.] Отстаивая законность во всех формах государственной жизни, Феофан тем не менее ставит государя над законом, утверждая, что действия царя нельзя ни оспаривать, ни критиковать, ни даже хвалить, ибо «монархи суть Боги».

Архиепископ пережил нескольких императоров (Петра I, Екатерину I, Петра II, Анну Иоанновну), и каждому из них он произносил и писал панегирики, утверждая их божественный статус и великую славу.