После второй мировой войны наступает новый этап в судьбах демократического социализма. Сразу после войны то ли по инерции, то ли по убеждениям, то ли по каким-либо другим причинам руководители большинства социал-демократических партий, известных своими реформистскими ориентациями, прагматизмом и оппортунизмом, неизменно высказывали свою приверженность марксизму. Так, К. Шумахер в предисловии к Дортмундской программе действий СДПГ писал в 1952 г.: "Мы как социал-демократы не имеем абсолютно никакого повода выбрасывать марксизм целиком за борт... В обеих своих важнейших формах - экономический взгляд на историю и классовая борьба - он не устарел... потому что реальная действительность подтверждает его. Марксизм - не балласт. И если мы не рассматриваем его как катехизис, тем не менее он является методом, которому мы, применяя его для анализа действительности, должны быть благодарны более чем любому другому научному и социологическому методу за обретение силы, знаний, оружия для борьбы. Классовая борьба прекратится только тогда, когда все люди обретут равные права и одинаковые обязанности".

Но тем не менее после второй мировой войны в свете опыта фашизма и большевистской диктатуры в СССР европейская социал-демократия пошла на решительный разрыв с марксизмом и на признание непреходящей ценности правового государства, демократического плюрализма, самого демократического социализма. В 1951 г. Социнтерн принял свою программу принципов - Франкфуртскую декларацию. В ней были сформулированы "основные ценности демократического социализма". Она содержала также положение о возможности плюралистического обоснования социал-демократами социалистической цели. Последняя точка в этом вопросе была поставлена сначала в Венской программе Социалистической партии Австрии (1958 г.) и Годесбергской программе СДПГ (1959 г.), которые решительно отвергли основополагающие постулаты о диктатуре пролетариата, классовой борьбе, уничтожении частной собственности и обобществлении средств производства и т.д. В последующем по этому же пути - одни раньше, другие позже (некоторые в 80-х гг.) -пошли остальные национальные отряды социал-демократии.

При этом руководители социал-демократии все откровеннее подчеркивали многообразие своих идейных источников, плюрализм своих ценностей, установок, ориентации.

С данной точки зрения интерес представляют рассуждения П. Глотца в материалах, посвященных 100-летию со дня рождения К. Маркса: "Что останется от его [Маркса] дела для германской социал-демократии?" или же "Как развивается история этой партии после второй мировой войны - против Маркса?" Отвечая на эти вопросы, он утверждал, что СДПГ после 1945 г. идет по пути, ведущему от В. Айхлера, Л. Нельсона, Г. де Фриза и К. Маркса к И. Канту. В итоге место историко-материалистического и историко-теологического обоснования занимает этическое обоснование демократического социализма. При этом в качестве философской основы своей политической платформы руководители германской социал-демократии признают критический рационализм К. Поппера.

Аналогична картина и в других социал-демократических партиях. Так, в формировании идейно-политических позиций английского лейборизма, по мнению ряда исследователей, важную роль сыграли идеи, почерпнутые у таких политологов, как Ч, Диккенс, Дж. Рэскин, Ллойд Джордж, К. Харди и др. Даже такой левый по своим воззрениям руководитель лейбористской партии, как Т. Бенн, признавая марксизм в качестве одного из источников лейборизма, наряду с ним называл в этом же качестве христианский социализм, фабианство, учение Оуэна, тред-юнионизм и даже радикальный либерализм.

В чем суть современного социал-демократизма вообще и демократического социализма в частности? Пожалуй, наиболее емко и лаконично эта суть выражена в Годесбергской программе СДПГ 1959 г., в которой в качестве "основных целей социалистического стремления" провозглашены свобода, справедливость и солидарность. Эти три пункта в различных модификациях с дополнением ценностей "равенства", "демократии" и т.д. в той или иной форме присутствуют в программах большинства социал-демократических партий.

Центральное место в построениях демократического социализма занимает свобода. В трактовке Годесбергской программы свобода означает самоопределение каждого человека. Свобода, игнорирующая равные права для всех людей, вырождается в произвол. Равенство дает смысл свободе, которая действительна для всех людей. Равные права индивида на самоопределение, на признание его достоинства и интересов составляют содержание справедливости. Что касается справедливости, которая не уважает эти права, то она неизбежно превращается в уравниловку, которая подминает под себя действительную справедливость. Иначе говоря, свобода и равенство обусловливают друг друга. Выражением этой обусловленности является справедливость. Справедливость есть не что иное, как равная для всех свобода.

По мнению приверженцев демократического социализма, свобода для самовыражения достижима лишь в том случае, если понимать ее не только как индивидуальную, но и как общественную свободу. Свобода отдельного индивида может реализоваться только в свободном обществе и, наоборот, не может быть свободного общества без свободы отдельного индивида. Как писали М. Шляй и И. Вагнер, "свобода не предоставляет индивидууму неограниченной автономии, но и не требует от него безусловного подчинения заповедям общества. Скорее, она находится в поле напряжения между свободой индивидуума и его социальной обязанностью".

Следует отметить, что, поставив в основу своих политических платформ идею позитивной свободы, в реализации которой государству предписывалась ключевая роль, в послевоенные десятилетия европейская социал-демократия добилась внушительных успехов. Оказавшись в ряде стран у руля правления или превратившись в серьезную парламентскую силу, социал-демократические партии и поддерживающие их профсоюзы стали инициаторами многих реформ (национализация ряда отраслей экономики, беспрецедентное расширение социальных программ государства, сокращение рабочего времени и т.д.), составивших тот фундамент, который обеспечил бурное экономическое развитие индустриальных стран. Им же принадлежит большая заслуга в создании и институционализации государства благосостояния, без которого немыслима общественно-политическая система современного индустриально развитого мира. Позитивным фактором мирового развития стал Социалистический интернационал, объединивший 42 социалистические и социал-демократические партии европейских и неевропейских стран.

Процессы европейской интеграции дали толчок к интеграции европейской социал-демократии. В 1974 г. был образован союз социал-демократических партий Европейского сообщества. Причиной такого объединения стали прямые выборы в Европейский парламент. В этом парламенте социал-демократические партии объединились в самостоятельную фракцию, в которую вошли парламентарии -социал-демократы от всех стран - участниц ЕЭС. Европейская социал-демократия сыграла немаловажную роль в достижении разрядки напряженности между Востоком и Западом, в развертывании хельсинкского процесса, других важных процессах, способствовавших оздоровлению международного климата последних десятилетий. Неоценимую роль во всех этих аспектах сыграли такие выдающиеся деятели социал-демократии XX в., как В. Брандт, У. Пальме, Б. Крайски, Ф. Миттеран и др.

О том, насколько велика позитивная роль социал-демократии в определении приоритетов внутриполитического развития на уровне страны, наглядно можно представить на примере Швеции. В данной связи следует говорить прежде всего о так называемой "скандинавской модели", или "шведской модели", демократического социализма. Под этой моделью подразумевается та форма государства благосостояния, которая в послевоенные десятилетия сложилась в Дании, Норвегии и Швеции. Ее возникновение, как правило, связывают с приходом к власти первых социал-демократических правительств: в Дании - в 1929 г., в Швеции и Норвегии - в 1932 г. Поскольку же в наиболее завершенной форме преобразования капитализма реализованы в Швеции, то «скандинавская модель» более известна под названием "шведская модель".

Благоприятствующим для формирования и утверждения "шведской модели" было то, что Швеция не участвовала в двух мировых войнах и социал-демократическая рабочая партия Швеции (СДРПШ) с начала 30-х до середины 70-х гг. бессменно находилась у власти. Эти обстоятельства дали возможность более или менее последовательно реализовать далеко идущие социально-экономические реформы. К "середине 70-х гг. шведскими социал-демократами были достигнуты значительные успехи в реализации социальных программ государства благосостояния. В частности, доля национального дохода, расходуемая на социальные цели, возросла примерно с 10% в начале 50-х гг. до 13% в 70-е гг. Поднялся уровень заработной платы трудящихся и, соответственно, уровень их жизни. Впечатляющие успехи были достигнуты в областях социального обеспечения, здравоохранения, образования, профессионального обучения, жилищного строительства и т.д.

Основными характерными особенностями шведской модели, как правило, считаются: воссоздание за сравнительно короткий период высокоэффективной экономики; обеспечение занятости практически всего трудоспособного населения; ликвидация бедности; создание самой развитой в мире системы социального обеспечения; достижение высокого уровня грамотности и культуры. Эту модель иногда называют "функциональным социализмом" на том основании, что демократическое государство осуществляет функции перераспределения национального дохода в целях обеспечения большей социальной справедливости. Основу смешанной экономики в этой модели составляет органическое сочетание частнокапиталистической рыночной экономики и социально ориентированной системы перераспределения произведенного продукта. Политика государства направлена на то, чтобы подтянуть уровень жизни неимущих слоев населения к уровню жизни имущих слоев населения. Государство обязано обеспечить условия для полной занятости и содержать развитую систему социального обеспечения. В идеале цель состоит в сокращении социального неравенства путем предоставления социальных услуг в важнейших сферах жизни. К этим услугам относятся: система семейных пособий на детей; бесплатное школьное образование; обеспечение в старости; пособие по безработице; обеспечение жильем и т.д.

В последние полтора-два десятилетия в общем контексте дальнейшего освобождения от остатков марксистского наследия в социал-демократии наблюдалась тенденция к усилению акцента на пересмотр позитивной роли государства, на индивидуальную свободу, частную собственность, рыночные отношения и другие связанные с ними ценности и установки. Причем этот акцент делается в контексте более решительного поддержания партиями демократического социализма институтов, ценностей и норм либеральной демократии. Показательно, что в 70-80-е гг. большинство из них приняли новые программные документы. Все они ставят в основу своих программ ряд основных установок, таких как политический плюрализм, частнокапиталистические рыночные принципы экономики, государственное регулирование экономики на основе кейнсианских рекомендаций, социальная помощь неимущим слоям населения, обеспечение максимального уровня занятости и т.д. Есть тенденция к усилению этической аргументации в социал-демократических программах.

На фоне развернувшейся в 70-80-е гг. консервативной волны с характерными для нее требованиями децентрализации, разгосударствления, сокращения государственного регулирования, стимулирования рынка и т.д. в социал-демократии растут настроения в пользу отказа от лозунгов национализации, обобществления или социализации и других традиционных установок демократического социализма. Усиливаются позиции тех правых кругов, которые всегда сохраняли приверженность частной собственности на средства производства. Эти настроения характерны для большинства партий демократического социализма, особенно тех, которые в 80-начале 90-х гг. находились у власти. Это, в частности, выразилось в том, что эти партии осуществляли, по сути дела, неоконсервативную экономическую политику денационализации, разгосударствления, децентрализации. Следует отметить, что эти изменения в социал-демократии происходили в условиях нарастания кризиса тоталитарной системы в СССР и Восточной Европе с ее тотальным огосударствлением, планированием и уничтожением частной собственности на средства производства. Опыт "реального социализма" воочию продемонстрировал всему миру, что эти его атрибуты не только не кладут конец отчуждению, но и многократно усиливают его, не только не обеспечивают свободу, но и беспредельно расширяют и укрепляют тиранию государства над подавляющей массой населения. Монополия государства на средства производства оборачивается монопольным контролем над человеческими жизнями.

В последние годы в социал-демократии растущую популярность получают тезисы, согласно которым государство благосостояния уже выполнило свои задачи и его необходимо заменить "обществом благосостояния". Суть его состоит в признании необходимости децентрализации функций и прерогатив государства по реализации социальных функций и их передачи местным властям и общественным институтам. Так, руководители социал-демократической рабочей партии Швеции, например, заявили о завершении создания государства благосостояния и необходимости перехода на новый этап его развития. Так, министр в социал-демократическом правительстве Б. Хольмберг в 1986 г. выступил с тезисом о том, что социал-демократическая рабочая партия Швеции должна взять курс на создание "новой шведской модели". В качестве важного элемента этой новой модели предлагается изменить точку зрения на роль государства и муниципальных органов. "Главная задача сегодняшнего дня, - подчеркивал Хольмберг, - устранение "мелочного" государственного регулирования. Государству должна быть отведена функция органа общего регулирования, решения глобальных внешних и внутренних проблем, муниципалитетам должно быть полностью передано решение вопросов, касающихся здравоохранения, образования, жилищного хозяйства, организации отдыха".

Центральное место в демократическом социализме занимает вопрос о соотношении целей и средств реформирования общества. Ключ к пониманию этого вопроса дает правильное толкование ставшей знаменитой фразы Э. Бернштейна: "Цель, какой бы она ни была, для меня ничто, а движение - все". Для правильного понимания самой этой фразы приведу контекст, в котором она первоначально была высказана. Впервые Бернштейн сформулировал это положение в статье "Борьба социал-демократии и революция общества" в 1897 г. "Я признаю открыто, - писал он, - то, что понимают обычно под "конечной целью социализма", представляет для меня чрезвычайно мало смысла и интереса: эта цель, что бы она ни означала для меня, - ничто, движение - все. И под движением я понимаю как всеобщее движение общества, т.е. социальный прогресс, так и политическую и экономическую агитацию и организацию для воздействия на этот прогресс". Эту же мысль Бёрнштейн конкретизировал через 20 с лишним лет в своей книге "Что такое социализм?". Социализм, утверждал он, будет результатом не революционного потрясения, а "целого ряда экономических и политических побед рабочего движения не в результате растущей нищеты и унижения рабочих, но как следствие увеличения их социального влияния и завоевания ими относительных улучшений экономического, политического и общего социального и политического порядка".

Очевидно, что здесь мы имеем обоснование постепенности, конкретности мер, осуществляемых в процессе выполнения повседневной рутинной работы, реализации так называемых "малых дел" и т.д., которые в совокупности и составляют движение к социализму. В этом смысле движению отдается приоритет перед отдаленной абстрактной целью. Такой подход, в сущности, стал стратегической установкой политических программ большинства партий демократического социализма. Так, исходя из постулата о том, что не может быть абсолютной, окончательной истины, авторы Годесбергской программы подчеркивали, что в реальной общественной деятельности не может быть абсолютной свободы, абсолютной справедливости и абсолютной солидарности. Поэтому речь должна идти не о стремлении к ним как к абсолютным ценностям, а о стремлении к большей, чем на самом деле есть, свободе, справедливости и солидарности. Из этого вытекало, что основные ценности являются нормативными целями политики.

Немалый интерес с этой точки зрения представляет позиция французской социалистической партии. В программном документе партии "Предложения для Франции" (1988 г.), в частности, говорилось: "Социалистическое общество - это не столько стремление к концу истории, сколько движение к социализму, наращивание реформ и преобразование социальных отношений, и изменение поведения людей и их отношений между собой". В таком же духе понимают продвижение к социализму шведские и швейцарские социал-демократы. Их руководитель X. Хубер, в частности, подчеркивал: "Социализм - не модель, которую мы можем принять, но процесс, в ходе которого мы обучаемся сами определять свою историю".

Поэтому неудивительно, что у большинства социалистических и социал-демократических партий общее направление политики определяется относительно краткосрочными программными документами, содержащими перечень мер, подлежащих осуществлению в случае победы на очередных выборах. Этим объясняется та легкость, с которой лидеры социал-демократов идут на компромиссы и уступки как внутри, так и вне своих партий. Показательно, что, оценивая эту особенность французской социалистической партии, публицисты, как правило, характеризуют ее как "принципиально беспринципную". Обосновывая этот тезис, некоторые обозреватели утверждают, что ее нельзя назвать "ни дирижистской, ни либеральной, ни религиозной, ни антиклерикальной, ни сторонницей развития ядерной энергетики, ни защищающей окружающую среду". Известный консервативный публицист Ж.-Ф. Ревель отмечал в данной связи, что в определенных условиях соцпартия была способна разрешить все противоречия: быть одновременно марксистской и немарксистской; отстаивать единство с коммунистами и исключительность своей роли; придерживаться проевропейской и антиевропейской позиции; выступать против социал-демократии во Франции и за социал-демократию в Европе.

Следует отметить еще один момент. Правые и левые в социал-демократии настолько расходятся друг с другом, что их без особого труда можно было бы развести по разным партиям. Так и произошло, к примеру, в Италии, где в середине 50-х гг. правое крыло социалистической партии отделилось от нее и образовало самостоятельную социал-демократическую партию. Так произошло в Англии в начале 80-х гг., где отделившаяся от лейбористской партии группировка также создала самостоятельную социал-демократическую партию. Постоянно подвергалась искушению социал-демократией французская социалистическая партия. Известно, что между левым и правым крылом этой партии существуют довольно серьезные различия. Это относится к большинству партий демократического социализма.

Поэтому неудивительно, что эти партии довольно безболезненно идут на заключение коалиций с другими, даже консервативными и либеральными партиями. Наиболее наглядный пример дает СДПГ, которая сначала в 1966 г. вступила в правительственную коалицию с ХДС/ХСС, а с 1969 по 1982 г. - со Свободной демократической партией Германии. В подобные же коалиции систематически входят социалистические и социал-демократические партии Бельгии, Австралии, Австрии, Италии, Финляндии, Дании, Португалии и т.д. Как отмечает профессор политической науки и университета Инсбрука (Австрия) А. Пелинка, в политике союзов и коалиций социал-демократических партий прослеживается четыре принципиальных варианта:

- британский вариант, исключающий в принципе какие бы то ни было союзы, допуская их лишь в исключительных случаях, например в условиях войны;

- скандинавский вариант, признающий равноценность союзов как с левыми, так и с правыми силами;

- среднеевропейский вариант (Нидерланды, Бельгия, ФЕЕ, Швейцария, Австрия), допускающий блокирование только с консерваторами и либералами и исключающий союз с коммунистами;

- южноевропейский вариант, предусматривающий союз с любыми партиями. Наиболее показательным его примером является правительственный блок социалистов и коммунистов в начале 80-х гг.

Сейчас, на исходе XX столетия, весьма трудно провести сколько-нибудь четко очерченные различия между социал-демократическими партиями и партиями других идейно-политических ориентации. Дело в том, что многие принципы, установки, ценности, нормы политической демократии, которые раньше были полем ожесточенной борьбы между ними, стали, как выше указывалось, общим достоянием. Но все же дискуссионным, спорным остается вопрос о пределах демократии. Консерваторы и либералы склонны настаивать на том, что демократия представляет собой сугубо политический феномен и поэтому не должна распространяться на другие, в частности экономическую, сферы. Социал-демократы же, наоборот, придерживаются позиции, что демократия, свобода, равенство - величины субстанциональные и поэтому не должны быть ограничены политической сферой. Речь, таким образом, в обоих случаях идет не о самой демократии, а о сферах и пределах ее распространения.