Скептицизм и моральная ответственность

Размещено на http://www.allbest.ru/

Скептицизм и моральная ответственность

Логинов Евгений Владимирович

Скептицизм в отношении моральной ответственности - один из самых разработанных подходов к этому важному моральному феномену в современной философской литературе. В этой статье я использую скептический подход в целом и конкретные скептические аргументы в частности, чтобы прояснить связи между условиями уместного возложения моральной ответственности и структурными элементами этого отношения. Различаются моральный догматизм и критический подход к морали, дается классификация возможных результатов применения последнего: собственно скептицизм, иллюзионизм и то, что можно назвать революционным подходом. Определяется, чем общий моральный скептицизм отличается от скептицизма в отношении моральной ответственности и предлагается классификация видов скептицизма в отношении моральной ответственности на основании того, между какими элементами структуры возложения ответственности ставится под сомнение связь.

Анализируются базовый аргумент Галена Стросона, аргумент от регресса Гидеона Розена и его же алетическая концепция моральной ответственности. Показывается, что аргумент Стросона необоснованно сводит моральную ответственность к т.н. истинной моральной ответственности. Утверждается, что эпистемическое условие возложения ответственности, на которое направлен аргумент от регресса, можно свести к нормативному условию, и тем самым избежать регресса. Проблематизируется связь между ответственностью и возмездием, которую постулирует Розен. Демонстрируется, что условие контроля связывает морального агента и присущий этому агенту моральный фактор, нормативное условие связывает присущий агенту моральной фактор и его моральное значение. Выдвигается тезис о том, что связь между фактором и значением не может быть объектом скептицизма в отношении моральной ответственности.

Ключевые слова: моральная ответственность, скептицизм, осуждение

Skepticism and moral responsibility

Evgeny V. Loginov

Сомнение может быть направлено не только на элементы возложения ответственности, но и на отношения между этими элементами. Рассмотрим отношения между агентом и фактором, между фактором и значением, между агентом, которому присущ значимый фактор, и оценкой.

Можно ли сомневаться в том, что агент обладает тем фактором, которым, как заявляется, он обладает? Предполагаемую связь между агентом и фактором можно выразить словами: «это был мой/его/ее поступок». Как можно проанализировать это суждение? Если это был мой поступок, то обычно это означает, что я действовал намеренно и в достаточной мере понимал происходящее. Обратная ситуация описывалась бы так: «этот поступок не мой, но я совершил его и понимал, что делал». Кажется, это абсурд. Поэтому между «это был мой поступок» и «я совершил этот поступок, и понимал, что делал» есть некоторая аналитическая связь См.: Логинов Е.В. Является ли тождество личности условием моральной ответственности? // Философский журнал / Philosophy Journal. 2020. Т. 13. № 2. С. 179-180.. Отсюда мы получаем два условия ответственности: условие контроля и эпистемическое условие.

Условие контроля. Возложение моральной ответственности уместно только в том случае, если агент в релевантный момент контролировал то, за что на него возлагается моральная ответственность.

Эпистемическое условие. Возложение моральной ответственности уместно только в том случае, если агент находился в такой эпистемической позиции, из которой ему в достаточной степени было доступно релевантное знание о том, за что на него возлагается моральная ответственность.

Скептицизм в отношении этих условий означает постановку под вопрос того, что хоть кто-то контролирует свое поведение в нужном смысле, или хоть кто-то находится в нужной эпистемической позиции в отношении предположительно своих факторов. Уже в силу размытости понятий «контроль» и «знание» эти два скептических пути априори кажутся перспективными. Первый путь можно назвать метафизическим СМО (МСМО). Второй путь можно называть эпистемическим СМО (ЭСМО).

МСМО и ЭСМО могут привести также и к скептицизму в отношении моральной агентности. Однако скептики вовсе не обязаны так думать. В действительности, отрицая указанные условия, они пытаются сохранить элементы моральной агентности через понятие моральной компетенции Waller B. Against Moral Responsibility. Cambridge (MA), 2011. P. 205-220; Dennett D.C., Caruso G.D. Just Deserts: Debating Free Will. Cambridge, 2021. P. 208.. Думаю, в целом их попытки довольно убедительны. Рассмотрим довод в пользу МСМО, а затем в пользу ЭСМО.

Метафизический скептицизм

Ослабить контроль агента над фактором можно разными путями. Пожалуй, наиболее распространенный способ - это аргументы манипуляции. Однако они неизбежно предполагают обсуждение детерминизма, свободы, рациональности. Я не имею возможности касаться этих тем. Поэтому я представлю способ, который никак не зависит от истинности детерминизма. Это т.н. базовый аргумент Галена Стросона:

(1) Ничто не может быть causa sui.

(2) Чтобы быть истинно морально ответственным за свои действия, нужно быть causa sui.

(3) Следовательно, никто не может быть истинно морально ответственным Strawson G. The Impossibility of Moral Responsibility // Philosophical Studies. 1994. Vol. 75. No. 1/2. P. 5-24; Dennett D., Caruso G. Just Deserts. P. 92-96; Логинов Е.В., Гаврилов М.В., Мерцалов А.В., Юнусов А.Т. Пролегомены к моральной ответственности. С. 81-82..

В силу этого, считает Стросон, наказывать или награждать людей за их поступки столь же справедливо, сколь и наказывать и награждать их за форму лица Strawson G. The Impossibility of Moral Responsibility. P. 16..

Этот аргумент логически корректен. Истинен ли тезис (1)? В пользу него говорит рассуждение от бесконечного регресса: наши разумные поступки своими причинами имеют наши ментальные состояния, например, убеждения; эти убеждения выбраны на основании какого-то принципа, который сам выбран на основании какого-то принципа и т.д.; самопричинение невозможно, ведь оно требует завершенности бесконечных серий выборов принципов выбора; а бесконечная серия не может иметь начало и конец Ibid. P. 6-7, 22.. Этот довод можно оспаривать, но это уведет нас глубоко на территорию метафизики. Сам Стросон действительно пытается согласовать (1) со своей теорией причинности Благодарю проф. Стросона за обсуждение этого вопроса..

Оставаясь в области этики, мы можем поставить под вопрос посылку (2). На чем основано утверждение о зависимости ответственности от са- мопричинения? Сам Стросон считает, что (2) подтверждается тем, что самопричинение является условием истинной ответственности: если она у нас есть, то имеет смысл предположить, что было бы справедливо наказать одних из нас муками в аду и наградить других блаженством на небесах Ibid. P. 9.. Стросон пытается обосновать важность истинной ответственности той ролью, которую она, с его точки зрения, принимает в истории мысли, но почти никак не обосновывает связь между самопричинением и адом/раем.

Однако когда мы говорим, что восхищаемся защитой Соловьева, мы можем не иметь в виду, что он заслуживает за это рай, даже если мы верим в рай. Этого достаточно для того, чтобы не считать истинность (2) установленной. Этого, однако, недостаточно, чтобы считать установленной ее ложность. Стросон может настаивать на центральности (2) для дискуссий об ответственности.

Размышляя над этим доводом Стросона, мы можем научиться следующему: не стоит вводить в нашу теорию ответственности слишком сильных метафизических допущений, аналогичных допущению самопричинения, без достаточных оснований Скэнлон Т. Основания для поступков никогда не зависят от наших желаний // Финиковый Компот. 2020. № 15. С. 250.. Это чревато утратой возможности адекватно применять моральные практики.

Эпистемический скептицизм

ЭСМО можно обосновывать с помощью довода, который относится к аргументам регресса Zimmerman M. J. Moral responsibility and Ignorance // Ethics. 1997. Vol. 107. No. 3. P. 410-426.. Чтобы действие, совершенное из незнания, было предосудительным, само незнание должно быть предосудительным. Однако то, что человек сделал себя незнающим предосудительным образом, само могло быть результатом незнания. Само это второе незнание тоже могло быть результатом действия из незнания и т.д. Даже если это незнание стало результатом лени, может быть так, что агент не знал, что в данном случае лень нужно преодолеть Rosen G. Culpability and Ignorance // Proceedings of the Aristotelian Society. 2003. Vol. 103. No. 1. P. 83.. Это ключевой момент этого рассуждения: даже то, что кажется обычным действием, можно рассматривать как действие из незнания.

Допустим, агент совершает неправильный поступок Д1 в силу того, что он согласен с аморальным суждением А. Агент мог совершить поступок, исходящий из А, в силу того, что до того он совершил поступок Д2, согласился с А. Скептик скажет, что агент несет ответственность за Д1 только в том случае, если агент совершил Д2, будучи в достаточной мере знающим А, его следствия и эффекты его принятия. Если агент совершил Д2 при таких условиях, то Д2 будет примером акратического действия: агент принял аморальное убеждение, зная, что оно аморальное и будет иметь дурные следствия и неправильные эффекты. Скептик обязан признать, что акрати- ческое действие остановит тут регресс и сделает агента ответственным за все, что стало прямыми последствиями Д2, т.е. за Д1. Но проблема с ак- ратическими действиями, как это видит скептик, состоит в том, что такие действия чрезвычайно сложно отличить от простой слабости воли, при которой человек в последний момент находит себе оправдание Rosen G. Skepticism about Moral Responsibility // Philosophical Perspectives. 2004. Vol. 18. P. 309..

Если Д2 на самом деле не является акратическим действием, а являет собой пример простой слабости воли, то скептик опять может сказать, что агент должен был знать, что в этом случае нельзя было проявлять слабость воли и искать оправдание, и задаться вопросом о том, в силу какого действия Д3 агент не приобрел этого знания. Опять возникает регресс. Таким образом, заключает скептик, ответственность является эффектом лишь акратического действия, а такое действие крайне трудно идентифицировать, т.к. оно плохо отличимо от действия, совершенного из-за слабости воли. Поэтому мы никогда не можем быть уверены, что кто-то несет моральную ответственность.

Этот довод отражает моральную тревогу Этот термин мне предложил А. Кузнецов.: каждый обычный взрослый человек морально обязан каждый момент знать огромное количество вещей, которые полагается знать ему или ей как взрослому, как профессионалу, как члену семьи, как другу, как члену таких-то сообществ и т.п. И соответствовать этому стандарту непросто. Когда этот факт сочетается с утверждением, что незнание снимает моральную ответственность, то это создает почву для скептицизма.

Однако мы можем иначе объяснять работу извиняющих обстоятельств на первом этапе этого рассуждения. Я рассуждал так, словно бы само неведение как таковое, как эпистемический факт, определяет нормативный факт снятия с агента ответственности. Однако это не обязательно описывать так. Говоря, что человек не несет ответственности за то, что он сделал из неведения, мы обычно имеем в виду, что в этом его деянии не проявляется никакой злой воли.

Допустим, моральный агент Соловьев, хотя и блестяще защитил смелую диссертацию, в ходе защиты очень непочтительно обращался с недипломированными диспутантами. Это, разумеется, нечто плохое. Допустим, резкое поведение Соловьева в отношении оппонентов объясняется тем, что он ошибочно полагал, что именно такого поведения от него требует этикет. Если это убеждение было единственным основанием, почему он так себя вел, если в этом поведении поэтому не выражалось его высокомерие, то ответственность вполне можно снять. Но если в таком поведении было нечто высокомерное, то ответственность можно возложить.

Разумеется, тут многое зависит от деталей. Ответственность можно уверенно возложить в следующем случае: (1) непочтительное поведение Соловьева стало результатом некоторого его убеждения; (2) это убеждение состояло в том, что непочтительное поведение в данном случае требуется этикетом; (3) сам тот факт, что он приобрел это убеждение, является эффектом проявления злой воли - например, лени или безразличия; (4) никакие другие обстоятельства не имеют отношения к делу. Таким образом, ключевым тут является не эпистемический факт, а нормативный¹⁸. Этот факт выражается в положении (3). Нормативность входит в рассмотрение возложения ответственности, когда фактор анализируют как моральный фактор (в данном случае, когда мы говорим про злую волю). Это происходит, когда мы рассматриваем моральное значение фактора.

Нормативное условие

Можно ли сомневаться в связи между моральным фактором и моральным значением? Связь между моральным фактором и моральным значением является аналитической в силу того, что фактор делает моральным его значение. Возьмем для примера предательство. Если нечто является предательством, то в этом нечто априори есть что-то плохое. Можно спорить с тем, что приведенное нечто является именно предательством. Но сказать, что это было именно предательство, и это хорошо - значит просто не понимать, что такое предательство. Те, кто знают, что такое предательство, знают, что это плохо. А сказать «ты совершил нечто плохое, но это хорошо» - значит сказать нечто абсурдное.

Можно предположить, что тут все дело в удобно выбранном примере: предательство действительно может быть исключением. Однако кажется, что это не так. Такой же анализ можно провести в отношении, например, посягательства на личную собственность. Впрочем, уже рассмотрение вопроса о частной собственности будет зависеть от ваших политических взглядов. Словом, ясно, что это тонкий момент, и можно указать случаи, где наши интуиции ведут себя иначе. Рассмотрим случай убийства из самозащиты. Часто в этом случае можно сказать: «плохо, что человек погиб». И это будет указание на моральное значение этого фактора. Однако существуют обстоятельства, в которых нельзя будет сказать тому, кто сознательно прервал жизнь другого человека: «ты поступил плохо», «ты совершил нечто дурное». Важно, что тут рассматриваются именно такого типа фразы, которые указывают на значение фактора, а не фразы типа «твои поступки достойны осуждения» и т.п., которыми мы можем давать оценку. Тут мы не имеем дело с абсурдом типа «то, что ты сделал, было плохо, но ты не совершал ничего дурного». Аналогичный результат можно получить, рассматривая феномен лжи. Так, кажется, что бывают обстоятельства, при которых правильно сказать: «я солгал, но не сделал ничего плохого». Это, например, т.н. ложь во благо Подробное рассмотрение этого вопроса см.: О праве лгать. М., 2011..

Другой пример. Рассмотрим богатого человека, который привык тратить много денег на роскошь. Кто-то может сомневаться в связи такой черты характера с ее моральной оценкой. Такая привычка может быть чем-то плохим. Она может не нравиться кому-то лично, но он готов допустить, чтобы другой человек имел такую привычку. Кажется, что тут может быть неизвестна связь фактора и значения. Однако тут речь лишь о том, что неясно, относится ли этот фактор к морали в принципе (на что указывает вторая возможность). Если бы кто-то был уверен, что это морально значимый фактор, то сложно сомневаться в том, что он оценил бы его отрицательно За этот пример я благодарю А. Юнусова. Отдельную трудность составляют дилеммы. Допустим, что я должен выбрать: либо предательство, либо что-то еще более плохое. Тут все зависит от деталей. Но думаю, что можно настаивать, что в таких случаях либо речь не про предательство, либо про предательство, и тогда это нечто плохое. Во всяком случае, дилеммы не могут быть основанием для тотального скептицизма в отношении связи фактора и значения..

Рассмотренное показывает, что бывают случаи, когда обычно однозначные моральные факторы (убийство, ложь и расточительность) разумно связать не с той моральной оценкой, с которой они обычно связаны. Однако представляется, что такие случаи не могут составить основание для СМО, так как выводы в их отношении нельзя распространить на все факторы. Даже если мы считаем, что убийство при самозащите и ложь во благо не являются сами по себе чем-то плохим, это не может дать нам основания для того, чтобы считать, что любые убийства и любая ложь не есть что-то плохое. При этом мы не можем считать эти факты морально не релевантными, у них явно есть какое-то моральное значение. Может быть, в некоторых обстоятельствах лучше всего будет описать это значение как «нейтральное», строго отличая это от случаев, когда морального значения нет вовсе (например, что кто-то предпочитает читать книги про Древний Египет и не интересуется эпохой Возрождения).

Однако в целом связь морального фактора и его морального значения выглядит надежной. Ее сложно разорвать, однако можно упразднить с помощью ОМС. Иными словами, сложно отделить моральный фактор от морального значения, но можно упразднить сам моральный статус факторов за счет ОМС. Однако ОМС я уже вынес за скобки. Иных способов атаковать эту связь я не вижу. Надежная связь между присущим агенту моральным фактором и моральным значением этого фактора дает нам и надежное условие возложения моральной ответственности: нормативное.

Нормативное Ранее мы с коллегами называли это условие «психологическим», однако термин «нормативное» теперь мне представляется более удачным; см.: Логинов Е.В., Гаврилов М.В., Мерцалов А.В., Юнусов АТ. Пролегомены к моральной ответственности. С. 47; Они же. Этика и метафизика моральной ответственности. С. 10. условие. Возложение моральной ответственности уместно только в том случае, если оцениваемое качество воли агента имеет соответствующее выносимой оценке моральное значение («хорошо», «плохо» и т.п.).

Нормативное условие требует, чтобы (1) был моральный агент; (2) у этого агента была воля некоторого морального качества; (3) это качество имело некоторое моральное значение; (4) это значение соответствовало выносимой оценке. Таким образом, это условие касается связи агента и фактора в пунктах (1) и (2). Важно, чтобы фактор выражал качество воли агента, а не был просто каузально с ним связан. Выше я свел эпистемическое условие к нормативным значениям (непочтительность Соловьева является предосудительной, если выражает качество воли, и не является, если она была просто эффектом незнания), как раз имея в виду это обстоятельство. В отсутствие достаточного контроля (как, например, в случае с некоторыми нашими убеждениями) выполнение нормативного условия может указывать на наличие связи между агентом и фактором. Так, можно сказать, что некоторые убеждения мои, потому что они выражают определенное качество моей воли, даже если их сформировали у меня в раннем детстве в обстоятельствах, которые я не мог контролировать. Это так, потому что никакого иного меня просто нет Scanlon T. Forms and Mons of Responsibility // The Nature of Moral Responsibility: New Essays. N.Y., 2015. P. 97..

Однако главной, как видно из формулировки условия, является именно связь присущего агенту фактора и его морального значения, такого, который соответствует выносимой оценке. На нее указывает пункт (3). В силу надежности связи между фактором и значением на эту часть нормативного условия СМО не распространяется; (3) может угрожать только ОМС. Именно поэтому скептики могут говорить, что приписываемость и подотчетность совместимы с их позицией Pereboom D. Optimistic Skepticism about Free Will // The Philosophy of Free Will: Selected Contemporary Readings. N.Y., 2013. P. 421; Dennett D.C., Caruso G.D. Just Deserts. P. 36, 124.. Именно эти формы ответственности основаны главным образом на нормативном условии.

Обратите внимание, что нормативное условие имеет иной статус по отношению к условию контроля и эпистемическому условию. Можно оспаривать, что у нас есть нужные для ответственности типы контроля и знания, но обычно нельзя оспаривать, что у агентов есть воля, которая в конкретный момент имеет конкретное морально значимое качество (которое, впрочем, может быть нам эмпирически трудно доступно). Это просто моральный факт, если вообще существуют моральные факты. Эта часть нормативного условия находится вне сферы СМО.

Однако мы можем сомневаться в том, что моральному фактору, который присущ моральному значению, действительно соответствует некоторая моральная оценка. Иными словами, можно поставить под сомнение отношение между моральным агентом, которому присущ морально значимый фактор, и моральной оценкой этого агента за этот фактор. Скептики обычно допускают вынесение аксиологических суждений типа «ты поступил плохо», но отрицают, что мы можем обоснованно оценивать людей как «просто заслуживающих осуждения или похвалы» Pereboom D. Free Will, Agency, and Meaning in Life. P. 127-152; Dennett D.C., Caruso G.D. Just Deserts. P. 129.. Чтобы скептицизм тут в принципе имел бы смысл, нужно считать возможным отделение агента и оценки. Рассмотрим это.

Вернемся к воображаемому примеру с Соловьевым, который, хотя и блестяще защитил смелую диссертацию, но, например, в ходе защиты грубо обращался с оппонентами. Это, разумеется, нечто плохое. Достоин ли Соловьев осуждения за это? Можно ли вынести такую моральную оценку? Человек, который ответил бы «да», полагаю, опирался бы на принцип «плохие поступки заслуживают осуждения». Однако его можно спросить: по какому праву вы полагаетесь на этот принцип? Чем является наша собственная позиция, что позволяет нам осуждать поведение Соловьева? Необязательно тут предполагать логику подозрения, которая заставляла бы искать тайные мотивы обвинителя. Возможно, никаких тайных мотивов нет; человек может искренне осуждать невежливое общение с оппонентами и не знать, на чем основано его право осуждать.

Полезно различать, заслужено ли осуждение, и само осуждение См.: Scanlon T. Moral Dimensions: Permissibility, Meaning, Blame. Cambridge (MA), 2010. P. 145.. Вопрос «по какому праву...?» может выражать сомнение в том, достаточно ли наша собственная позиция хороша для осуждения Логинов Е.В. Является ли тождество личности условием моральной ответственности? С. 179.. Я могу признавать, что человек заслуживает осуждения, но не осуждать его, так как сам делаю то же самое. Я также могу, зная, что человек намеренно сделал нечто плохое, считать, что мне неизвестно, заслуживает ли он осуждения. Например, в том случае, если я не уверен, что этот тип плохих поступков всегда в обычных обстоятельствах влечет заслуженное осуждение. Вопрос «по какому праву.?» задают, когда знают, что моральный агент обладает морально значимым фактором, но не знают, какова оценка этого фактора, заслуживает ли человек осуждения или похвалы. Это открытый вопрос. Я также могу интересоваться, нет ли в данном случае обстоятельств, которые сделали бы поступок не заслуживающим осуждения или похвалы.

Такого рода сомнение обычно не возникает в отношении связи фактора и значения. Вы можете не знать, что какое-то действие действительно является предательством. Вы можете не знать, что какие-то действия плохи. Но если вы уже знаете, что это не просто действие, а морально значимое действие, вы знаете, что это, например, именно предательство, то в обычных обстоятельствах вы не можете не знать, что это плохое действие. Тут вопрос «действительно ли предательство плохо?» не открытый вопрос, ответ на его в обычных ситуациях очевиден: да, это плохо. В некоторых случаях, возможно, вы можете сказать, что это нейтральное действие. Но обычно, если что-то есть предательство, то это плохо, но не обязательно, что нужно за него осуждать.

Даже если я не сомневаюсь в том, что обсуждаемый поступок был предательством, я могу быть не уверен, что я в праве осуждать именно за это предательство. Например, если я сам подговорил агента предать. Или если я предал вместе с ним. Или если я считаю, что осуждение в данном случае принесет больше зла, чем само предательство. Или если я имею разумные основания сохранять свои психические силы и не тратить в данном случае их на оценку предателя. Во всех этих случаях я могу высказать суждение о значении («предательство - это плохо»), но воздержаться от осуждения.

Даже если нет сомнений в том, что обсуждаемый поступок был предательством, можно сомневаться в том, что агент заслуживает осуждения. Рассмотрим такой случай. А1 - друг А2. Известно, что А1 - человек дурных моральных качеств. Однако А2 доверяет А1, потому что видит в А1 скрытое добро. А2 не ошибается в своем видении А1. Однако в силу своих дурных качеств А1 предает доверие А2. Он делает это намерено, понимая происходящее, в этом действии выражается его злая воля. Целью А1 являются предосудительные эгоистические цели. Ущерб, который А1 намеревался принести А2 своим предательством, ощутимый, но несущественный. Однако А1 не предвидел, что одним из эффектов его предательства является спасение пяти миллионов человек, в том числе и А2, а другим - его собственная мучительная гибель. Представляется, что может быть разумно утверждать, что в данном случае может быть допустимо высказать суждение о том, что А1 поступил плохо (так как в этом поступке проявилась его злая воля), но воздержаться и от суждения о заслуженности осуждения, и от самого осуждения. Основанием воздержания тут является то, что мы принимаем во внимание несущественность намеренного ущерба и существенность принесенной пользы. Объективисты в отношении оснований могут счесть, что А1 имел объективные моральные основания предать А2, которые были ему неизвестны.

Связь между плохим поступком морального агента и осуждением этого поступка может казаться аналитической, однако это представление ошибочно. Суждение «он совершил плохой поступок, но я его за это не осуждаю» может казаться странным, но оно не является таким же абсурдом, как суждение «он совершил плохой поступок, но это не плохо». Могут быть основания, по которым человек считает, что неуместно осуждать какой-то плохой поступок или восхищаться хорошим. Поэтому связь между агентом и оценкой, похоже, всегда является синтетической.

Таким образом, связь между агентом и оценкой не является очень надежной. Это видно благодаря осмысленности вопроса «по какому праву вы судите?». Априори нельзя утверждать, что на этот вопрос нельзя дать ответа. Однако сама его оправданность открывает путь нормативному скептицизму в отношении моральной ответственности. Один из аргументов в пользу такого подхода можно найти опять же у Розена Rosen G. The Alethic Conception of Moral Responsibility // The Nature of Moral Responsibility: New Essays. N.Y., 2015. P. 65-87. См. также: Waller B. Against Moral Responsibility. P. 23-35. Pereboom D. Wrongdoing and the Moral Emotions. N.Y., 2021. P. 27-53..

Нормативный скептицизм

Розен считает, что отношение уместности относится к обиде так же, как истина к убеждению. Это позволяет ему сформулировать алетический взгляд на уместность. Как и все эмоции, обида содержит в себе мысли. И тогда «уместно обижаться на Х за А» означает, что мысли в этой обиде истинны. Каковы мысли, которые содержатся в обиде? Розен выделяет четыре такие мысли.

1) Х сделал А.

2) Х поступил дурно, когда сделал А.

3) Совершая А, Х показал предосудительное качество воли.

4) Х заслуживает страдать за то, что он сделал.

Розен считает сомнительным, что мы можем обосновать (4), т.н. мысль о возмездии, даже в случае, когда речь идет про взрослого и здорового человека, обладающего способностью понимать добро и зло Rosen G. The Alethic Conception of Moral Responsibility. P. 85-86.. И если даже в таком случае мы не можем обосновать мысль о возмездии, то агент в целом никогда не может быть достойным осуждения. Это скептический тезис Сам Розен, правда, не делает такого утверждения. Он считает, что его анализ может вести к скептицизму, но это не обязательно. Из его подхода следует, что Х достоин осуждения за А только в том случае (и частично потому, что) Х достоин наказания за А. В этом нет ничего скептического. Но если добавить, что у нас есть основания для скептицизма в отношении того, заслуживают ли люди наказания, то из этого будет следовать, что мы должны быть скептичны в отношении того, заслуживают ли люди осуждения (из личной переписки)..

Я буду оспаривать: что (а) «обида и негодование являются формами гнева. И в этом качестве они включают в себя желание, чтобы объект гнева страдал» Ibid. P. 67.; (б) мысль о том, что агент заслуживает страдать за то, что он сделал, действительно содержится в обиде.

Против (а) можно привести примеры гнева, которые не содержат желания, чтобы объект гнева страдал. Во-первых, это себялюбивый гнев, который ощущается как очерчивание границ своего морального Я, сигнал окружающим, что какие-то ценности или чувства были задеты. Во-вторых, это абстрактный гнев, который возникает в ответ на системную несправедливость. В-третьих, это раздражительный гнев, который можно сменить на милость, реакция на назойливость. Этот список можно продолжить. Все эти виды гнева можно испытывать при уместном осуждении. Безусловно, что во всех этих случаях желание нанести вред может присутствовать. Но его действительно может не быть. Можно обидеться на друга, который случайно задел твои чувства неудачным выражением. Но совершенно нелепо считать, что в таких случаях всегда идет речь о желании причинить обидчику страдание.

Против (б) можно привести как раз те случаи, когда гнев все же содержит желание причинить объекту гнева страдание. Я не уверен, что в таких случаях всегда имеется в виду, что объект гнева «заслуживает страдания». Возможны случаи, когда желают, чтобы объекту гнева стало плохо, не имея в виду, что «он заслуживает боли за то, что он сделал». Но даже в случае, когда гнев включает в себя именно мысль о заслуженности страдания, я не уверен, что эта мысль всегда выполняет обосновывающие функции. Гнев вполне может обосновываться первыми тремя мыслями Розена, а ретрибутивная мысль быть эпифеноменальной с точки зрения обоснования, добавляя лишь мотивационной силы.

Таким образом, довод Розена не показывает правдоподобности нормативного СМО. Он не учитывает случаи, когда осуждающий гнев не содержит мысли о причинении страданий, когда осуждающий гнев содержит мысли о возмездии, но не о заслуженности страданий, и когда осуждающий гнев содержит мысль о заслуженности страданий, но этот элемент мысли ничего не обосновывает.

Безусловно, возможны ситуации, в которых гнев обоснован именно мыслью о заслуженности страданий. Мы должны признать, что Розен прав: в таких случаях сама по себе ретрибутивная мысль не является тем, на что мы можем положиться. Однако она может быть следствием моральной теории, которая требует причинить боль в данном случае ради восстановления справедливости (с чем Розен, насколько я могу судить, согласен). Главным уроком, который мы можем извлечь из этого рассуждения, является уточнение понятия возложения ответственности: мы не должны требовать, чтобы, возлагая ответственность, мы имели в виду всегда необходимость заслуженного страдания, даже если это обосновано в отдельных случаях Логинов Е.В., Гаврилов М.В., Мерцалов А.В., Юнусов АТ. Пролегомены к моральной ответственности. С. 37-42..

Приведенные доводы не показывают, что нормативный скептицизм в принципе не может быть убедительным. Открытым остается вопрос о том, как ответственность связана с заслугой, возмездием или, в других версиях этих рассуждений, со справедливостью. Приведенные тут доводы показывают лишь, что эти связи не являются априорными и очевидными.

скептицизм моральный ответственность

Заключение

Подведем итоги. На уровне анализа отдельных доводов в пользу СМО я получил следующие результаты. Анализ базового аргумента Стросона показывает, что понятие ответственности не стоит нагружать тяжелыми метафизическими ограничениями. Анализ эпистемического регресса показывает, что эпистемическое условие можно свести к нормативному условию. Анализ мысли о возмездии Розена показывает, что не стоит априори вводить в понятие уместности возложения ответственности представление о возмездии.

На уровне структуры скептицизма я получил следующие результаты. Скептицизм в отношении моральной ответственности, в отличие от общего морального скептицизма, может быть направлен либо на связь агента и фактора, либо на связь агента с оценкой. Однако связь фактора и значения выглядит надежной. Та часть нормативного условия, которая касается отношения фактора к значению, не может быть объектом скептицизма в отношении моральной ответственности. Однако связь агента и оценки может быть объектом скептицизма. Наименее перспективным выглядит эпистемический скептицизм. Наиболее перспективно выглядит критика условия контроля, которое связывает агента и фактор (метафизический скептицизм), и моральная критика возложения ответственности в целом (нормативный скептицизм). Чтобы миновать их, нужно понятие ответственности, более слабое, чем понятие

Галена Стросона, и менее агрессивное, чем понятие Розена. Остается открытым вопрос, адекватно ли такое понятие описывает феномен ответственности.

На уровне общей структуры возложения ответственности я получил следующие результаты. Связь агента и фактора определяется условием контроля. Связь фактора и значения определяется частью нормативного условия. Эта связь носит сильный, возможно, в некоторых случаях даже аналитический характер. Другая часть нормативного условия является более слабой: это связь между агентом, обладающим морально значимым фактором, и оценкой. Определяющие ее условия требуют дальнейшего исследования. Также дальнейшего исследования требует соотношение условия контроля и нормативного условия.

скептицизм моральный ответственность

Список литературы

1. Беседин А.П. «Клещи удачи» Нила Леви против компатибилистских теорий моральной ответственности // Вестник РГГУ. Сер.: Философия. Социология. Искусствоведение. 2021. № 3. С. 26-37.

2. Логинов Е.В. Является ли тождество личности условием моральной ответственности? // Философский журнал / Philosophy Journal. 2020. Т. 13. № 2. С. 173-184.

3. Логинов Е.В., Гаврилов М.В., Мерцалов А.В., Юнусов А.Т. Пролегомены к моральной ответственности // Финиковый Компот. 2020. № 15. С. 3-100.

4. Логинов Е.В., Гаврилов М.В., Мерцалов А.В., Юнусов А.Т. Этика и метафизика моральной ответственности // Этическая мысль / Ethical Thought. 2021. Т. 21. № 2. С. 5-17.

5. Мерцалов А.В. Агентность, тождество личности и моральная ответственность // Вестник Московского университета. Сер. 7: Философия. 2022. № 5. C. 72-90.

6. Миронов Д.Г. К вопросу об интерпретации принципа «долженствование предполагает возможность» // Вестник Московского университета. Сер. 7: Философия. 2022. № 3. С. 87-99.

7. О праве лгать / Сост. и ред. Р.Г. Апресян*. М.: РОССПЭН, 2011. 392 с.

8. Скэнлон Т. Основания для поступков никогда не зависят от наших желаний / Пер. с англ. А.Т. Юнусова // Финиковый Компот. 2020. № 15. С. 241-255.

9. Caruso G. Rejecting Retributivism: Free Will, Punishment, and Criminal Justice. N.Y.: Cambridge University Press, 2021. 389 p.

10. Caruso G. Skepticism About Moral Responsibility // The Stanford Encyclopedia of Philosophy (Summer 2021 Edition) / Ed. by E.N. Zalta.

11. Dennett D.C., Caruso G.D. Just Deserts: Debating Free Will. Cambridge: John Wiley & Sons, 2021. 291 p.

12. Pereboom D. Optimistic Skepticism about Free Will // The Philosophy of Free Will: Selected Contemporary Readings / Ed. by P. Russell, O. Deery. N.Y.: Oxford University Press, 2013. P. 421-449.

13. Pereboom D. Free Will, Agency, and Meaning in Life. N.Y.: Oxford University Press, 2014. 219 p.

14. Pereboom D. Living without Free Will. Cambridge: Cambridge University Press, 2001. 231 p.

15. Pereboom D. Wrongdoing and the Moral Emotions. N.Y.: Oxford University Press, 2021. 204 p.

16. Rosen G. Culpability and Ignorance // Proceedings of the Aristotelian Society. 2003. Vol. 103. № 1. P. 61-84.

17. Rosen G. Skepticism about Moral Responsibility // Philosophical Perspectives. 2004. Vol. 18. P. 295-313.

18. Rosen G. The Alethic Conception of Moral Responsibility // The Nature of Moral Responsibility: New Essays / Ed. by R. Clarke, M. McKenna, A.M. Smith. N.Y.: Oxford University Press, 2015. P. 65-88.

19. Включен в реестр иностранных агентов по решению Минюста России от 09.12.2022.

20. Scanlon T. Forms and Сonditions of Responsibility // The Nature of Moral Responsibility: New Essays / Ed. by R. Clarke, M. McKenna, A.M. Smith. N.Y.: Oxford University Press, 2015. P. 89-114.

21. Scanlon T. Moral Dimensions: Permissibility, Meaning, Blame. Cambridge (MA): Harvard University Press, 2010. 247 p.

22. Strawson G. The Impossibility of Moral Responsibility // Philosophical Studies. 1994. Vol. 75. № 1/2. P. 5-24.

23. Waller B. Against Moral Responsibility. Cambridge (MA): MIT Press, 2011. 352 p.

24. Zimmerman M.J. Moral Responsibility and Ignorance // Ethics. 1997. Vol. 107. № 3. P. 410-426.

References

1. Apresjan R.G.** (ed.) O prave lgat' [On The Right to Lie]. Moscow: ROSSPEN Publ., 2011. 392 pp. (In Russian)

2. Besedin A.P. “`Kleshhi udachi' Nila Levi Protiv Kompatibilistskih Teorij Moral'noj Otvetstvennosti” [Neil Levy's “Luck Pincer” Against Compatibilism about Moral Responsibility], Vestnik RGGU, Serija: Filosofija, Sociologija, Iskusstvovedenie, 2021, № 3, pp. 26-37. (In Russian)

3. Caruso, G. “Skepticism About Moral Responsibility”, The Stanford Encyclopedia of Philosophy (Summer 2021 Edition), ed. by E.N. Zalta.

4. Caruso G. Rejecting Retributivism: Free Will, Punishment, and Criminal Justice. New York: Cambridge University Press, 2021. 389 pp.

5. Dennett D.C., Caruso G.D. Just Deserts: Debating Free Will. Cambridge: John Wiley & Sons, 2021. 291 pp.

6. Loginov E.V. “Javljaetsja li Tozhdestvo Lichnosti Usloviem Moral'noj Otvetstvennosti?” [Is Personal Identity a Condition of Moral Responsibility?], Filosofskii zhurnal / Philosophy Journal, 2020, Vol. 13, № 2, pp. 173-184. (In Russian)

7. Loginov E.V., Gavrilov M.V., Mertsalov A.V., Iunusov A.T. “Prolegomeny k Moral'noj Otvetstvennosti” [Prolegomena to Moral Responsibility], Date Palm Compote, 2020, № 15, pp. 3-100. (In Russian)

8. Loginov E.V., Gavrilov M.V., Mertsalov A.V., Iunusov A.T. “Jetika i Metafizika Moral'noj Otvetstvennosti” [Ethics and Metaphysics of Moral Responsibility], Eticheskaya mysl' / Ethical Thought, 2021, Vol. 21, № 2, pp. 5-17. (In Russian)