Институциональный проблемы развития российской науки и возможности их преодоления

Размещено на http://www.allbest.ru/

2

ИНСТИТУЦИОНАЛЬНЫЕ ПРОБЛЕМЫ РАЗВИТИЯ РОССИЙСКОЙ НАУКИ И ВОЗМОЖНОСТИ ИХ ПРЕОДОЛЕНИЯ

Сухарев О.С.

д.э.н., профессор, гл.н.с. Института экономики РАН

Ключевые слова: правила поведения, наука, институциональные коррекции, конкуренция по стандартам, внешний положительный эффект науки, измерение научных результатов.

Keywords: rules of behavior, science, institutional corrections, competition by standards, external positive effect of science, measurement of scientific results.

институциональная конкуренция реформа наука образование

Введение

Наука как сфера человеческой деятельности превратилась в мощный фактор современного экономического развития, потому что она формирует технологические преимущества, определяя в длительном периоде конкурентоспособность страны, обеспечивает экономику новыми знаниями Абалкин Л.И. Россия. Поиск самоопределения. - М.: Наука, 2005. - 464 с.; Мильнер Б.З. Управление знаниями в современной экономике. - М.: ИЭ РАН. 2008. - 88 с.. Передовые в экономическом развитии страны имеют развитую науку, отлаженную систему ввода научных разработок в производство и превращения их в технологии, управляют процессом создания знаний Al-Emran M., Mezhuyev V., Kamaludin A., Shaalan K. The impact of knowledge management processes on information systems: A systematic review // International Journal of Information Management. 2018. - Vol. 43, December. - P. 173-187; Costa E., Soares A., Pinho de Sousa J. Information, knowledge and collaboration management in the internationalization of SMEs: A systematic literature review // International Journal of Information Management. 2016. - Vol. 36, N 4, August. - P. 557-569; Porrini P., Starbuck W. Information and Knowledge, Organizational // International Encyclopedia of the Social & Behavioral Sciences (2nd ed.). 2015. - P. 72-76.. Правила организации науки Сухарев О.С. Ученость, ученые и образование: элементарные правила и поведение // Инвестиции в России. 2006. - № 10. - С. 24-34; Сухарев О.С. Образование и наука России: уничтожающий формализм реформ и спекуляции на инновациях // Бюллетень в защиту науки / Под ред. акад. Э.П. Круглякова. 2009. - № 6. - С. 99-104. влияют на то, как осуществляются научные исследования, насколько быстро их можно использовать для проведения дальнейших исследований и внедрять в производство. Эти правила можно определить как внутренние, которым подчиняются научные работники, выполняя те или иные виды работ, и внешние, которые регулируют взаимодействие научных результатов или научных групп с теми субъектами, кто потенциально может использовать научные разработки или заказывает их. Если указанные два вида правил плохо отрегулированы, либо расстроены, часто пересматриваются, слабо состыкованы, иногда противоречат друг другу, то возникает явление дисфункции этих правил (институтов) и науки как организованного вида деятельности. Итогом становится снижение результативности науки как таковой и уровня внедрения полученных достижений. Дисфункция науки Сухарев О.С. Система науки: дисфункция управления и её преодоление // Инвестиции в России. 2015. - № 7-8. - С. 2-17., охватывающая институты науки, свидетельствует о некоем уровне кризисного состояния науки как вида деятельности. Например, о таком состоянии говорит снижение числа исследователей и научных работников, снижение выхода специалистов из аспирантуры и докторантуры, сокращение числа диссертаций, повышение затрат на доведение результатов исследований до общественности, производства, на защиту диссертаций, сокращение научных школ и направлений и т.д. Кроме того, низкий уровень материального обеспечения учёных, трудные условия социальной жизни и проводимые реорганизации научных подразделений, а также перманентное изменение финансовых назначений - все это подтверждает наличие проблем развития науки. Неоднородность науки и неравномерное распределение учёных и научных школ приводит к тому, что в мире имеются центры передового знания, и, одновременно, «периферия знаний». Для экономического лидерства необходимо обладать научными центрами первого типа, но формирование таких центров требует решения вопросов кадрового обеспечения. Носители знания - люди, поэтому переманивание специалистов становится важным механизмом в решении указанной задачи Мильнер Б.З. Управление знаниями в современной экономике. - М.: ИЭ РАН. 2008. - 88 с.; Сухарев О.С. Экономика знаний: перспективы технологического рывка // Экономика. Налоги. Право. 2020. - № 2. - С. 16-33..

Экономические и социальные изменения, которые стали весьма скоростными, заставляют пересматривать подходы и в области организации развития науки, оценки научной деятельности. Во всяком случае, именно такие обоснования даются необходимости институциональных преобразований в науке как виде деятельности, причём потребность в них доказывается некой целесообразностью, диктуемой изменениями в мире, технологиях, социуме. Однако насколько справедливы такие обоснования, кто и как должен осуществлять изменение правил организации научной деятельности, и в чём должна состоять оценка научного труда, насколько согласована такая подстройка науки под текущую необходимость с природным свойством автономности научной деятельности? Не приводят ли институциональные преобразования к снижению эффективности науки, а не её повышению, и вообще, какую работу в науке можно считать эффективной? Проблема состоит в том, что финансовые и экономические критерии эффективности к науке вряд ли могут быть применены, потому что научный результат может не обладать текущим измерением, он сиюминутно не поддаётся измерению, тем более с позиции сопоставления дохода и затрат. Если по затратам на получение результата некая оценка вполне возможна, то оценить правильно выгоду, доход, обычно не представляется возможным. Особенно это относится к фундаментальным научным результатам. Например, некие теоремы, полученные соотношения, формулы, могут не решать никаких задач для производства, но они являются таким важным промежуточным результатом данной науки, без которого дальнейшее наращение знаний невозможно - и уже спустя годы, вероятно, это приведёт к открытию новых видов деятельности и отраслей. Применение рационалистического критерия к такому научному результату, который сегодня не очевиден, но спустя время становится основополагающим и только тогда что-то даст практике, не поддаётся оценке финансовыми и экономическими критериями эффективности.

В связи с этим, смена правил поведения в науке - по какой причине она должна происходить? Что заставляет правительства влиять на свою науку так, что изменяются базисные правила работы, которые сильно влияют на саму научную работу, причём совсем не очевидно, что в лучшую сторону. Именно такая постановка проблемы мне представляется основной, особенно, если учитывать перманентное реформирование науки в России. Далее рассмотрим возникающие институциональные проблемы в ходе реформирования науки в России, предварительно осуществив общий анализ такого явления как институциональная конкуренция, которая имеет принципиальное значение в функционировании таких сфер деятельности как наука, образование, здравоохранение и других социальных областей.

1. Институциональная конкуренция и реформы науки - новые формы противодействия

Если имеются объективные трудности в оценке эффективности научного результата (о них сказано во введении, где речь идёт о фундаментальных научных результатах Они отличаются от результатов в области НИОКР тем, что НИОКРы могут финансироваться конкретным заказчиком, частником, который предъявляет спрос на результат, что отражается в техническом задании на выполнении НИОКРа. В договоре может оговариваться и случай финансирования, если такой результат не будет достигнут в полном объёме.), то оценить назначение исследования, как и его финансирование, могут только те, кто имеет представление об ожидаемом результате. Эти агенты могут понимать, что он [результат] может быть не получен, даже если выделяется финансирование на его достижение согласно запросу. Усложнение науки, повышение её диверсификации сказывается на подготовке кадров в том смысле, что узкие специалисты по данному направлению науки не многочисленны. Иные учёные вообще могут иметь существенные трудности с объективной оценкой ожидаемых результатов по данному направлению науки, не говоря уже о том, что сами нуждаются в выделении финансирования по своим направлениям, и, тем самым, конкурируют, пусть и не столь очевидно, за ограниченные ресурсы. В связи со сказанным любая форма финансирования, например гранты на конкурсной основе, либо целевое финансирование заказа от правительства не лишены указанного имманентного для функционирования науки недостатка. Причём этот недостаток с развитием науки «вширь» за счёт множества узких научных направлений, требующих особой специализации учёного в них, будет только усиливаться.

Таким образом, проблема выделения общего ресурса на науку, включая все её воспроизводимые в стране и потенциально способные к развитию направления, а также проблема распределения ресурса между совокупностью научных направлений и школ в рамках каждого сохраняет свою остроту и не может быть признана решённой. Конкурсный характер распределения ресурса можно как-то обеспечить в рамках узкого научного направления, но никак не между различными направлениями как таковыми, даже в рамках одной науки. Хотя конкурсный механизм распределения не исключает встроенной в него завуалированной конкуренции А иногда и явной, так как анонимность заявок не означает отсутствия распознавания научного направления и его авторов, а отдельные заявки предполагают очную оценку. (эксперт может принадлежать к другой школе, например, завидующей выделению ресурса в пользу данного направления). Сам конкурс предполагает разработку и постоянную модификацию множества правил и формальных документов, которые увеличивают трансакционные издержки выделения ресурса на проведение научного исследования, а заложенная фундаментальная неэффективность конкурентной процедуры по многим причинам не означает сохранения необходимых научных направлений. Тем более, что многое зависит не от конкурса как такового, а от общей величины ресурса, которым располагает фонд, осуществляющий их распределение в научной сфере согласно неким критериям. Стохастический характер этого процесса, как и перманентная смена правил, излишняя формализация наносят вред развитию науки. Причём общий итог детерминирован как раз общей величиной выделяемого ресурса. Чем она ниже, тем выше издержки конкурсных процедур с вытекающей невысокой эффективностью распределения этих ограниченных ресурсов.

Изменяя правила функционирования организаций науки, обычно не учитывают издержки на смену правил и адаптацию к ним, а также повышение формализма с вводом новых или заменой старых правил. Вопрос относительно адекватности и необходимости такой замены обычно не поднимается. Обоснование целесообразности институциональных реформ обычно прячется за размытые формулировки «повышения эффективности науки», «наука должна дать производству», «нужны разработки мирового уровня». Последняя фраза, как правило, является диагностической, то есть отражает факт отставания от этого некоего, неизвестно как измеряемого Вопросы относительно измерения результативности науки не могут на сегодняшний день быть признаны разрешёнными, имеющими убедительные ответы., но мирового уровня.

Однако если имеется цель что-то повысить, надо иметь количественный показатель того, что необходимо повысить. Если наука должна дать, требуется четко понимать, что именно дать, что же накоплено, что можно создать, чтобы дать, и главное - где берущий, имеется ли тот, кто может взять, даже то, что имеется у науки. Эти аспекты представляются мне центральными не только в диагностике состояния современной науки, но и в вопросах экономики науки, а также управления научно-техническим развитием. Если секторы фундаментальной науки имеют заказы правительства, либо функционируют посредством грантов (обычно присутствуют обе формы Имеется и третья форма - это заказы корпораций. В этом случае вся ясно, раз частный бизнес заказал, он и будет контролировать получение и использование этого результата. Бизнес интересуют в основном технологии, созданные изделия, с высокой оригинальностью, которые готовы к тому, чтобы их покупали на рынке. Иными словами, им нужны результаты НИОКР, которые можно продать, превратить в продукты, желательно какие-либо серии, чтобы создать и занять какой-то рынок. На уровне фундаментальных исследований у бизнеса нет критерия даже для принятия решения и его финансирования, если он не видит продукта и его реальной рыночной перспективы. Это может быть не всегда продукт, а скажем технология, или некое техническое устройство, прибор, но они должны иметь перспективу в виде продажи. Как видим, подобно тому, как цели бизнеса и государства часто противоречат друг другу, так цели науки и бизнеса принципиально не совместимы, противоположны. Науку, как правило, не интересует продажа, её интерес - это научный результат. Если имманентно имеются некие функции, которые объективно не присущи какому-то виду труда, то вопрос, стоит ли эти функции придавать этому виду труда, не имеет научного ответа, поскольку ясно одно, тогда изменится сам труд, с этой новой добавленной функцией. Это будет другой труд, так как ему навязана или придана (формулировки не важны) иная функция или функции. Сказать же, что сама жизнь обеспечивает этот труд такими функциями, не означает ровным счётом ничего. Если жизнь видоизменяет и ослабляет научную работу, подлинное предназначение науки, то вообще-то за такие решения ответственны агенты, принимающие соответствующие решения. Функции и задачи не возникают сами по себе в человеческом обществе.), что также в значительной мере представляет собой бюджетный ресурс, то не совсем ясно, как эти полученные научные результаты могут даваться, скажем, частной промышленности. Результаты НИОКР могут быть проданы, если частник их заказал, и могут быть проданы даже в том случае, если он их не заказывал, но они были получены и составят в дальнейшем интерес в применении. Однако во всех иных случаях, фундаментальные результаты (скажем, в экономике, философии, математике, физике, истории) вряд ли могут быть проданы/даны реальному сектору.

Наука обладает колоссальным положительным внешним эффектом (экстерналией), который, кстати, весьма трудно подсчитать, и, насколько мне известно, такие оценки, если и существуют, то весьма приблизительны и условны. Идея, что третья сторона, не участвующая в создании научных результатов получит от них дополнительную выгоду, тривиальна. Но она вряд ли адекватна, если привязывается к некоему рыночному равновесию, относительно которого и формируется оценка, что создаваемое благо недопроизводится, и чтобы поддержать это производство на уровне, как можно более близким к равновесию, требуются корректирующие субсидии. Похожие трактовки, а именно они даются в рамках ортодоксальных экономических теорий, совершенно не дают ответа на вопрос, как изменяется это равновесие, относительно которого они рассматривают ситуацию, и как определить величину субсидирования при таком изменении. Тем более, что научная деятельность охватывает часто продолжительный промежуток времени, но даже за этот промежуток выгоду третьей стороны точно определить весьма проблематично, и она также изменяется. В итоге, положительный внешний эффект превращается в нечто расплывчатое. Учитывая, что понятие спроса на фундаментальную науку, в том числе, по причине эффекта «отложенной стоимости знания», вырождается на данном отрезке времени, говорить о равновесии становится в принципе бессмысленно. Критерии определения величины субсидий науке, связанные с рыночной формой оценки, также не работают. Жалованье учёным и затраты на поиск новых знаний и решений являются (должны быть) довольно высокими, тем более, если приходится развивать множество научных направлений одновременно, причём далеко не все страны могут себе это позволить по ресурсам и исходному потенциалу. Борьба за эти результаты ведётся и посредством приглашения учёных работать в другие страны и университеты. Стажировки являются промежуточной стадией в рамках такой конкурентной борьбы, которая официально обретает благопристойные формулировки «работы по научному обмену», или кооперации, но никак не рассматриваются как форма конкуренции в сложившемся институциональном режиме функционирования науки.

Эффект «отложенной стоимости» связан с фундаментальным свойством науки, а также с тем, что результатами науки могут воспользоваться многие агенты, не принимавшие участия в их создании Это основное условие положительного внешнего эффекта, когда выгоды получает и агент, который не участвовал в сделке (контракте) по созданию данного продукта или научного результата., при отсутствии видимых значительных ограничений Справедливости ради, следует отметить, что ограничения имеются, принимают форму институциональных норм, фиксирующих право агента на открытие, изобретение, полезную модель и т.д. Однако нормы авторского права и патентования преодолеваются скоростью научных достижений, модификаций, позволяющих обходить эти нормы за счёт создания нового типа продуктов, процессов, технологий. Указанные нормы вводятся, правда, не для того, чтобы придать науке какую-то значимость или возможность для её развития как таковой, а для фиксации монопольного права на получение дохода от использования этого патента, изобретения, технологии и т.д. Иными словами, целевая функция включает стремление получения прибыли и выгод от владения, но никак не связана с концентрацией ресурсов для развития собственно науки или вывода её на некие новые рубежи. Конечно, полученная от этого прибыль может быть на такие благородные задачи использована, но она с таким же успехом может и не использоваться на эти цели. И подобный исход определяют многие обстоятельства, факторы, включая мотивы владельца, инерцию динамики развития самой науки, насыщенность достижений по данному её направлению и многое иное.. Данное свойство связано с тем, что научные результаты (отдельные теряются) с течением времени способны увеличить свою ценность. Это связано с системным эффектом развития науки, когда результаты по иным направлениям способны усилить прошлые и полученные по прочим направлениям результаты. Однако неумение оценить положительный внешний эффект, тем более то, как он динамически изменяется со временем, приводит к оценкам результативности науки на коротком интервале (текущий режим функционирования). Такой подход сразу опрокидывает указанные два фундаментальных свойства, противореча природе научной деятельности как таковой. Поэтому любые оценочные методы и методики, направленные на текущую оценку научного труда по формальным показателям, выхолащивают долгосрочную ориентацию научной деятельности, снижают уровень фундаментальности по факту их ввода как новых правил оценки труда научного работника. Подобные институциональные изменения организации вида труда (научного труда) привязывают сам труд к новым нормативам его оценки. Следовательно, смена правил поведения изменяет содержание научного труда. Такое действие обеспечивает изменение схемы, процедуры и размера финансирования. Тем самым, меняя правила поведения или оценки вида труда, можно изменить сам труд, его качество, состав и содержание, подобно тому, как такой же эффект оказывают на этот труд выделяемые финансы и состав коллектива по компетенциям. Если кадры также готовятся по новому (новые программы, постоянное изменение методик обучения и содержания передаваемого знания, смена требований к видам проверки, формализация труда преподавателя и т.д.), когда базисные знания и их наличие подменяются некими условными компетенциями, то в их отношении также не очевидна полезность на практике. Однако именно некой практикой обосновывается целесообразность ввода подхода по компетенциям Такой довод весьма несостоятелен, поскольку, если, скажем, промышленность технологически отстаёт и имеет разрывы в развитии своих секторов, то при ориентации образования на компетенции, в которых якобы есть потребность в такой системе, фактически будет происходить подстройка образования под заведомо отстающую модель развития, проигрывающую конкуренцию по определению изначально. Ещё большая глупость ориентировать образование и науку на будущее. Ни один агент не может знать, что такое будущее, поэтому учить знанию и передавать можно только то, что уже имеется в арсенале исследователя, а не то, что может оказаться в этом арсенале. Проблема в том, что исследователи не могут знать, что станет, а что не станет знанием с течением времени. Нельзя обучить тому, чего ещё нет. Обучая текущему и самому новому, то есть, только что полученному знанию, нужно показывать горизонт его совершенствования и развития - вот подлинное содержание и образования, и связанной с ним науки. Именно такой подход задает базис образования, и базовые знания становятся основной для их развития. Компетенции представляются нецелесообразным «опрактичиванием» знаний под текущее состояние, которое может быть далеко от удовлетворительного и зависеть от многих условий. Тем самым и компетенции приобретаются лишь на некоем удовлетворительном уровне или не удовлетворительном, и могут быть быстро обесценены изменением этой практической ситуации. Такая стратегическая ориентация образования, которая сказывается и на состоянии кадров науки, является хреодной ветвью развития науки и одной их самых неэффективных ориентаций для выстраивания институтов, регулирующих научную и образовательную работу .

Теперь представим две конкурирующие страны, причём на многих мировых рынках сразу, и особенно по поводу геополитической роли. Если одна страна явно сильнее по экономическому потенциалу, но другая при этом имеет запас прочности в области образования и науки, то очевидно возникает желание ослабить именно эти два направления, чтобы в стратегическом будущем обеспечить зависимость данной страны от лидера, убрав ее из числа опасных конкурентов. Для этого могут применяться различные способы, но одним из самых приемлемых по своей простоте является тот, который связан с установлением унифицирующих норм и правил развития образования и науки. Становится важно установить стандарт в области науки и навязать выполнение этого стандарта стране-конкуренту. Конечно, стандарт для инициатора уже освоен, и он формирует его по своему представлению, образу и подобию, поэтому издержки приспособления для него становятся меньше, чем для других стран, которые будут вынуждены, если примут этот стандарт, подчинить свои правила ему.

Унификация и навязывание неких стандартов может происходить в силу реализации различных схем - от эффекта искреннего понимания их превосходства, так как они позволили другой стране добиться неких научных результатов и стать в этом лидером, до эффекта дезориентации в способах развития своей науки и заблуждений по поводу её неэффективной организации. Конечно, возможен вариант, когда имеется нарочитое заблуждение как отвлекающая схема нанесения конкурентного поражения стране в виде проведения институциональных коррекций определённой направленности Подобные исходы также исключать нельзя. Более того, в рамках модели институциональной конкуренции они с высокой вероятностью и осуществляются.. Могут действовать оба эффекта, подталкивающих страну к осуществлению фронтальных институциональных реформ науки, то есть реформ, изменяющих всю систему правил, традиций и форм функционирования. При этом эффект «дебюта четырёх коней» обычно улетучивается из сознания организаторов подобных институциональных реформ, когда чёрные повторяют все ходы белых фигур - и примерно с одиннадцатого или тринадцатого хода испытывают неотвратимое поражение (шахматисты пока не предложили способа его избежать). Это наталкивает на простую мысль, что копирование рецептов, способов реорганизации, замены институтов (как и самих институтов), чревато именно ситуацией как в «дебюте четырёх коней», то есть, неотвратимым конкурентным поражением. Либо возникновением режима зависимого (контролируемого) развития. Тем самым, «институциональная конкуренция» или конкуренция по стандартам ставит в более выгодное положение того, кто инициирует стандарт, понуждает иных разными методами следовать именно ему. В дальнейшем этот инициатор и меняет стандарт, порождая издержки для принявшей его стороны следовать в фарватере его указаний. Тот, кто следует этому стандарту, уже не представляет большой опасности и находится под контролем, распространяемым через систему норм этого стандарта. Как правило, он уже не может осуществить никаких прорывов, по крайне мере, без информирования инициатора стандартов и данных реформ.

По большому счёту наука реализуется посредством работы учёных в лабораториях и научных организациям (включая кафедры, где научная деятельность сопряжена с образовательным процессом В России она рассматривается как добавочная деятельность к основной - подготовке кадров высшего образования. В связи с этим здесь происходит явное распыление ресурса и результаты в среднем (за редкими исключениями) бывают много скромнее, нежели в специализированных научных лабораториях, действующих даже при тех же университетах. Особенно это заметно, когда на кафедрах резко увеличивается часовая педагогическая нагрузка и система отчётов (не важно, бумажных или электронных - так как отвлекают от работы и те, и другие, сильно формализуют работу, уводят от основных задач). Формализм в подготовке лекций и отчётности по педагогическим часам сокращает время как ресурс, затрачиваемый на выполнение научной работы. Если её объём никто не снимает, следовательно, очевидно в среднем понижается её качество, она также формализуется. Тем самым реформы высшей школы также бьют по объёму и качеству научной работы на кафедрах. Создание лабораторий и исследовательских подразделений при вузах не снимает проблемы, если их участники преподают и попадают под усиливающийся формализм этого процесса. Система оплаты труда за часы ассистенту и доценту таковы, что они перестают расти квалификационно, все сделано, чтобы они профессионально не росли в научном плане. Это блокирует рост квалифицированных научных кадров, полностью формализует и подчиняет его внешним критериям, которые перестают контролироваться внутри страны. С учётом «реформы» диссертационных советов, научных журналов, не платящих гонорары за публикацию, имеющих большие финансовые трудности, но понуждаемых к вступлению в иностранные базы индексирования журналов, якобы гарантирующих «научность» - выхолащивается весь смысл и качество научной работы. Отечественная научная литература ставится в заведомо проигрышное, заведомо зависимое в информационном плане положение. Делается это методом институциональных коррекций, без понимания (тогда это головотяпство), либо с хорошим пониманием (тогда это сдача национальных интересов страны, обрекаемой на заведомое конкурентное поражение) того, ради чего и по каким причинам это делается. Однако происходящие изменения являются в большей степени формальными. Даже привязывая существенные надбавки к заработной плате научного работника к публикациям за один год, но в журналах только двух баз индексирования (которые имеют наивысший балл в отношении заработной платы, в отличие от иных российских журналов), смотрится только факт публикации. Чтобы не увеличить оплату, вводятся на следующих этапах уже и некие квартили уже этих баз индексирования. Неважно, кто и что опубликовал, важно где, и какой формальный рейтинг это даст в рамках общего рассмотрения якобы результативного функционирования науки в России.), защитой диссертаций и публикациями в научных журналах, поставляющих научную информацию для научного сообщества и широкой общественности. Исходя их этого, если воздействовать институциональными коррекциями на эти основные элементы науки как вида деятельности, то есть на работу лабораторий, институтов, кафедр, журналов и защиту диссертаций, а также на оплату труда учёных, то, по сути, можно повлиять на функционирование науки, причём на длительном отрезке времени. Всеохватность таких воздействий образует системный эффект, причём, если задача - дестабилизировать подсистему в конкурентных стратегических целях, то институциональные модификации касаются сразу всех элементов системы и вводятся обычно под прикрытием благих устремлений, например, поднять науку на мировой уровень (измеряемый неким рейтингом) или повысить эффективность. При этом представления о мировом уровне так же, как и об эффективности науки, у инициаторов институциональных пертурбаций весьма смутные, бездоказательные, да и весьма сомнительно, что можно вывести что-то на мировой уровень, копируя уже применённые рецепты и правила, которые с течением времени устаревают и могут совершенно неадекватно отражать складывающиеся тенденции развития, например, «экономики знаний».

Во многих передовых странах число исследователей увеличивается, только в России оно сокращается. Это можно считать своеобразным результатом проводимых реформ. Причём это только количественный результат, качество требует отдельного разговора. Однако повышение издержек по защитам диссертаций, ужесточение формальных требований, чтобы сократить число диссертационных советов и защит - это низко продуктивная цель и задача, которая уже на протяжении многих лет решается в России. И это решение принесло свои плоды. Так, по отдельным направлениям национальных проектов, связанных с информатизаций и данными, в стране в конце 2019 года отсутствовало достаточное число диссертационных советов.

Таким образом, можно утверждать, что в мире, вне зависимости признаёт это кто-то или нет, разворачивается новый вид конкуренции - институциональная конкуренция. Она связана с развёртыванием механизмов ввода стандартов и подчинением им отдельных стран и игроков мирового рынка с тем, чтобы лишить их именно долгосрочных конкурентных преимуществ. Такое воздействие очень удобно осуществлять с помощью доктрины «мягкой силы», реформируя науку и образование конкретной страны. Подчинение внешним стандартам возможно, когда внутри данной страны и ответственных лиц имеется ориентация на эти страны и признание их стандартов лучшими, безотносительно к доказательству того, лучшие ли они на самом деле. Кроме того, нарушается важный принцип диагностики - выявление недостатков собственной системы с обоснованием их исправления и подбора правил, которые бы ей позволили конкурировать, в том числе, в долгосрочном плане, с правилами внешних конкурентов. Отсутствие такого понимания и желания наращивать собственный опыт делает систему науки и образования зависимыми от внешних центров. Это не просто создаёт режим подконтрольного развития и зависимого развития, а заведомо обрекает на подчинённое положение, что совсем не отрицает неких научных достижений и получения каких-то премий, особенно при модели элитарного построения системы науки и образования.

В завершении проведенного анализа рассмотрим коренные проблемы функционирования российской науки на современном этапе, ориентируя рассмотрение на указанные основные элементы науки как вида деятельности. Обозначение проблемы и описание её сути в существенной мере означает и то, каким образом её нейтрализовать. Поэтому совсем не обязательно давать какие-то чёткие формулировки предложений, так как обозначаемая проблема просто должна быть устранена Эту оговорку автор делает в связи с тем, что иногда ему говорят, ну а что Вы предлагаете вместо Хирша и цитат. Хочу сразу отметить, что даже отсутствие предложений вместо чего бы то ни было, не означает, что поступать надо именно так, как поступают сегодня. Никто не отменяет поиск решения вместо того, чтобы принимать заведомо неэффективное, оправдывая его тем, что другого-то нет, не понимая какой ущерб науке оно наносит, и не думая над иными формами её организации. Идут по пути наименьшего сопротивления, копируя заведомо неэффективные институты, создают армию занятых в этом деле людей, имеющих с этой деятельности доход, тем самым, закрепляя не нужные науке институты..

2. Российская наука - институциональные проблемы и их преодоление

Российская наука претерпела значительный ущерб за тридцатилетие своего существования после Советского Союза. Это выражается в потере кадров, выдающихся личностей в ходе естественного ухода, без равнозначной подготовки новых кадров, а также в потере научных школ, в закрытии целых научных институтов и подразделений. Все эти процессы происходили в условиях скудного финансирования и абсолютного провала спроса на разработки фундаментальной науки и даже НИОКР, свёртывания высоко технологичных производств. Отраслевые исследовательские институты и конструкторские бюро по многим направления просто исчезли вместе с кадрами и накопленной технической и конструкторской документацией. Кто жил в эти годы, тот это видел лично, но никакой статистики потерь и ущерба никто не вёл, поэтому оценить потери можно весьма условно. Учитывая эффект «отложенной стоимости» науки эти потери многократно умножаются (однако в современных дискуссиях цифры потерь даже примерных не принято озвучивать, в том числе, и по причине их отсутствия) Нужно заметить, что важным пунктом любого беспристрастного анализа, конечно, являются потери, причины их осуществления, способы предотвращения или восстановления системы - и подчинение всех последующих воздействий именно такой логике. Однако в России практикуется явно иной подход - отчеркнуть все, не вспоминать прошлое, которое не изменишь, включая потери, а начать с того, что есть, вводя институты, копируя их, привнося извне, заставляя всех следовать этому - и все заработает, ведь работает же за рубежом. При такой доктрине высока вероятность провала, потому что не установлены причины потерь, не установлены причины низкой результативности науки (так ли это?) и введены новые нормы, которые в ходе адаптации могут испытать отторжение и не привести к успеху. В то время как авторы этих норм давно их модифицируют методом наращения своих результатов и будут создавать более конкурентную систему..

Диагностику состояния (причём в сравнительном аспекте) никто и не думал осуществлять, введя принцип институциональной трансформации в виде главного инструмента повышения эффективности российской науки. Тем самым факты свелись к тому, что долгие годы наука деградировала в силу низкого финансирования и оттока кадров, а затем по взмаху волшебной палочки начала приспосабливаться к новым вводимым институтам. Подробнее рассмотрим эти институты и те проблемы, которые возникают в ходе проводимых институциональных коррекций науки как вида деятельности в современной России. В ряде авторских работ эти аспекты изложены наиболее подробно Сухарев О.С. Экономическая наука России: самоунижение и самоуничтожение // Инвестиции в России. 2012. - № 5. - C. 23-28; Сухарев О.С. Эволюция экономики: академичность решений и научный прогресс (о IX Международном симпозиуме по эволюционной экономике и сопряженных вопросах организации и развития экономической науки в России) // Инвестиции в России. 2011. - № 11. - С. 19-23; Сухарев О.С. Ученость, ученые и образование: элементарные правила и поведение // Инвестиции в России. 2006. - № 10. - С. 24-34. в отношении экономической науки и науки как вида деятельности.

Во-первых, с 2013 года развёрнута реформа РАН, которая привела к разделению руководства РАН и институтов, находившихся в академии, превратившихся в федеральные бюджетные учреждения науки. Министерство науки не имеет возможности влиять на Президиум РАН Автор имеет документальный ответ из Миннауки по этому поводу - на своё обращение по деятельности одной из Комиссий РАН при Президиуме РАН. В ответе говорится, что в функции Министерства науки работа с Президиумом РАН и решение вопросов относительно этой организации не входит.. Кроме того, реформа привела к объединениям и разделениям отдельных институтов (обычно к слиянию), реорганизациям, что явно отвлекло силы исследовательского состава, затруднило управление Состав РАН расширился за счёт двух отраслевых академий (кстати, это сделано нормативно, методом переписывания дипломов), что также увеличило издержки управления этой структурой. Слияния институтов не обеспечили должного усиления, как, видимо, планировалось. Например, ещё до реформы произошло объединение одного института, специализировавшегося на странах советского лагеря с Институтом экономики РАН. Очевидно, что Президиум уже тогда не вёл политику по секциям и не решил вопрос придания этого института международному отделению, которое уже существовало. В итоге базовому теоретическому институту в области экономики был придан вектор развития явно ему не вполне свойственный. Это со временем стало видно более рельефно, несмотря на усилия по развитию теоретического направления в нём..

При этом не происходило ни существенного кадрового обновления, ни расширения тематики исследований и научных направлений, ни открытия новых исследовательских институтов. Справедливости ради следует сказать, что в ходе этой реформы открывались отдельные лаборатории, комбинировалась тематика проводимых исследований, за счёт новых отраслевых академий, активизировались схемы внедрения результатов. Однако на все это ушло 3-5 лет, и до сих пор, спустя семь лет после начала реформы, проблемы координации и управления, распределения ресурсов на проведение исследований, отбора кадров в ходе выборов в академию сохраняются и даже ещё более обострились. Общая итоговая оценка как самой затее подобного реформирования, так и полученным за семь лет результатам (несмотря на отдельные положительные моменты) должна быть отрицательной.

Открывшиеся лаборатории, президентские большие гранты также определяются под имеющиеся ресурсы. Данная модель развития науки является «локально-элитарной», что приносит некие плоды, в том числе, благодаря режиму секретности в области военно-технической тематики, но системных качеств науке в обозримой перспективе не придаёт. Если чахнет почва кругом, то отдельные ростки просуществуют, принесут новые плоды, но, в конечном счёте, не смогут развиваться в длительной перспективе. Существующий разрыв между реальным сектором экономики, абсолютно не чувствительным к НИОКР, и работой исследовательских институтов формирует схему функционирования российской науки сегодня. По идее, если говорить о реформе, именно такие цепочки стоило воссоздавать в ходе изменений, направляя все усилия именно на это. Однако чисто формальные изменения вывесок, полная формализация и поверхностность изменений, без смены содержания - составили суть осуществляемой реформы, которая продолжает оказывать своё влияние до сих пор. Если в ходе институциональных реформ закладывается их дальнейшая необходимость в виде исправлений совершённых действий, то они, как правило, обладают крайне вредным влиянием, и связаны в основном с ущербом, а не с привнесением выгод той системе, которую изменяют.

Во-вторых, бюрократические каноны функционирования науки в ходе реформы никак не изменены, оценка осуществляется по должности, а не по достигнутому результату в науке. Это отражается и в системе выборов в академии, работая на повышение уровня бюрократизации науки, что чревато формализмом и снижением качества содержательной научной работы. Поиск кадровых решений в виде омоложения создаёт добавочные институциональные перекосы. Например, нормативный ввод звания «профессора РАН» привёл к формированию больших очередей, превратил отбор на это звание в подобие отбора в саму академию. Первый набор с громадным числом мест позволил включить почти всех желающих, однако многие достойные не попали, так как даже не знали о таком институциональном новшестве. Но проблема не в этом, она шире - данное звание получают те, кто не обладает званием профессора ВАК, получение которого было ужесточено (требования на получение этого звания стали более строгими). Тем самым звание «профессор РАН» существует как бы отдельно от звания профессор ВАК по кафедре и по специальности, как бы противостоит им. Тогда возникает вопрос: зачем вводилось третье звание в стране с возрастным ограничением, явно конфликтующее по требованиям нормативу, введённому правительством? Зачем осуществлялось институциональная модификация, связанная с ужесточением получения двух званий профессора ВАК при вводе третьего звания, которое присваивается не за выполненный норматив, пусть и ужесточённый, а неким голосованием (которое в свою очередь может быть описано в рамках теории сговора и в условиях крайне ограниченного числа мест может не иметь с объективной оценкой ничего общего). Опять выстраивается элитарная система, которая вполне может быть подчинена кланово-коррупционной схеме принятия решения при отборе, возвышающая агентов, получивших звание «профессора РАН», которые даже не смогли выполнить норматива ВАК. Это явный институциональный перекос, не решающий ни одной проблемы, но приводящий к чехарде в оценке достижений.

Такие институциональные наслоения крайне не продуманы, они видоизменяют мотивационную основу работы в научных организациях, создают не нужные чины, звания и почитания, ритуалы и награды, которые высмеивал, в частности, Т. Веблен. При этом суть процесса научного развития не изменяется, он более формализуется, становится менее управляемым, но для отчёта формируется мнение о некоем омоложении. Конечно, какая-то часть попадает заслуженно, особенно в точных науках, но это не снимает той институциональной проблемы, которая здесь обозначена. В АН СССР не было подобных заигрываний с молодёжью, она просто продвигалась, поддерживалась, открывались новые институты, конкурировали научные результаты, а не места и формальные требования Автор лично наблюдал в академических институтах как, в общем-то, под конкретных лиц открывались лаборатории благодаря поддержке именно этих лиц (выгоды поддержать именно этого, угодного), а не за их научные достижения. Часто можно видеть, что до получения звания эти достижения, как и ссылки, весьма скромны, а затем с получением звания они резко увеличиваются. При этом результаты одномоментно увеличиться не могут. Здесь возможен эффект «предфамильной приставки», исполняющий искажающую роль в области развития науки. .

В-третьих, реформа диссертационных советов как организаций, имеющих общественный статус по Положению, утверждаемому Правительство РФ, но являющихся центральным звеном в организации науки, так как диссертация представляет собой исследование, результаты которого применимы в науке и практике. По этому звену был нанесен самый мощный «институциональный удар» с тем, чтобы сократить число советов, усложнить и повысить издержки защиты диссертаций для соискателей.

В итоге выход годных (с защитой диссертации) в аспирантуре снизился с 25% до 12%, наборы резко сократились. Россия - единственная страна среди всех наиболее развитых стран, в которой произошло снижение числа исследователей в период 2000-2017 гг. Данное положение сохраняется. На рис. 1 для примера оно показано в сравнении с США. Однако и Китай, и Япония, Германия, Европейский Союз в целом также показывали увеличение расходов на НИОКР с ростом числа исследователей, а не их сокращением (с целью экономии места эти графики не приводятся).

Размещено на http://www.allbest.ru/

2

Размещено на http://www.allbest.ru/

2

Рисунок 1. Расходы на НИОКР и число исследователей Россия (слева), США (справа) 2000-2017 гг. Источник: построено по данным Всемирного банка. - https://data.worldbank.org/indicator/NY.GDP.MKTP.KD

Повышение издержек и ужесточение правил дало свои результаты - число диссертационных советов сократилось, при этом управляемость и качество диссертаций не улучшились. Отдельные направления оказались вообще закрыты, так что защиты стали невозможны. Неумение наладить систему защиты обернулось такими институциональными модификациями, которые привели процесс подготовки и защиты работ в упадок, в полностью формальную процедуру, напрямую по многим аспектам наносящую вред научной работе и здоровью соискателей-исследователей, и всем участникам этого процесса.

Ситуацию осложнило то обстоятельство, что явление подготовки заказных диссертаций, имевшее место в России, было интерпретировано как имеющее громадный масштаб. Некая группа лиц, никем и никогда не уполномоченная, не просто получила возможность использовать и продвигать программу антиплагиат, но и доступ к уже защищённым диссертациям, и, подчинив себе систему аттестации без всяких на то полномочий, сориентировала её работу на лишение степеней, а не на повышение качества работ и блокирование коррупционных схем в подготовке диссертаций. Появление технологии сличения текстов лишь увеличило издержки тех групп, которые исполняли работы под заказ, но не ликвидировало сами эти группы. В итоге все стало дороже, но не исчезло, хотя потребность в получении научной степени у чиновников и банкиров со временем просто отпала (мода прошла). Тем не менее, ошибки в оформлении прошлых работ, в том числе и в рамках сложившихся традиций включения работ с руководителем, стали караться спустя значительный промежуток времени после появления технологии сличения текстов Сегодня деятельность аспирантов и студентов всецело направлена на то, чтобы обеспечить «мнимую оригинальность». Студенты занимаются переиначиванием слов в своих курсовых. В итоге, на вопрос члена ГАК, что такое рентабельность, студент не может ответить, но его дипломная работа на 70% оригинальная. Ценой оригинальности становится элементарная безграмотность, за которую нельзя выдавать диплом, но он выдаётся, работа то оригинальная. Это пример доведения до абсурда подхода по сличению текстов, причём обращения этой технологи к прошлому, когда агенты, работники высшей школы России и науки, были лишены возможности самоконтроля (которая имеется у сегодняшних студентов, аспирантов докторантов) и не могут караться за ошибки компьютерного оформления текстов и сносок сейчас. Однако, поскольку современная программа «антиплагиат» лишает инициативную группу фронта работы относительно сегодняшних работ, которые предельно вычищаются на этот счёт (они могут не представлять никакой научной ценности, но защищаются), эта деятельность обращена к прошлому, фактически оборачиваясь сведением счётов за прошлые ошибки оформления и компьютерные ошибки компоновки. Но так проблему никто не формулирует. Как уходят и от вопроса о доступе к диссертациям, о финансировании этой программы и этой группы, участии её представителей в заседаниях ВАК и т.д. Все это незаконно. Кроме того, это нарушает конституционные права и право на интеллектуальную собственность. На каком основании продукт этой собственности, о чём печётся именно эта группа, оказывается у неё в руках для неких сверок применительно к периоду, когда технологии сличения текстов не существовало? В России впервые создан прецедент, когда институты (правила, нормы, законы) имеют обратную силу, то есть применяются не со дня их ввода, а со дня их ввода, но к прошлым событиям, что недопустимо как юридически, так и с точки зрения здравого смысла. Следует особо заметить, что подобные группы могут быть агентами влияния, реализующими модель институциональной конкуренции с целью дискредитации российской науки и её результатов. В сентябре 2019 года за месяц до выборов в РАН именно члены этой группы были допущены к тому, чтобы выпустить доклад, дискредитирующий участников выборов, причём это было сделано под видом Комиссии РАН. Доклад был размещен на сайте РАН, никем не подписан. Например, обвинение касалось оппонента за то, что 10-15 лет назад он не заметил совпадений в диссертациях (технология сличения текстов не существовала, да и по ныне действующему положению оппонент не обязан сличать тексты защищающихся в разное время работ). Эти обвинения нарушали и Устав РАН, так как по существу голосовали до тайного голосования, делая всю процедуру незаконной, и они были фальсифицированы ( в частности, в отношении автора этих строк, баллотировавшегося на член-корреспондента), так как оппонент обвинялся в том, что он заведомо не мог исполнить. Однако, никто никого не вызывал, не заслушал объяснений, кем, когда подписано решение - не ясно. Заведомо организовано все так, чтобы представители Комиссии, внесшие клевету, не были подсудны ни по статье УК РФ «Клевета», ни по судебному гражданскому судопроизводству (так как отсутствует лицо, которое внесло ложные сведения). Кстати, группа, о которой ведётся речь, осуществляет деятельность на сайте, также не подпадающим под российскую юрисдикцию.. В итоге никого не интересовало и не интересует до сих пор, что сделано, какой вклад, а если что-то совпало, даже у человека всю жизнь отдавшего науке и высшей школе, значит, он преступник (нарушитель этических норм, причём нормы придуманы самими же участниками названной незаконной группы В частности, придумывается норма о повторной публикации, хотя исследователь имеет право публиковать повторно, если издатель согласен, либо издатели договорились сами. Это расширяет рынок потенциального читателя - и это в законных интересах автора статьи или книги. Более того, в тот период времени, когда издания выходили тиражом 100 экз. не имели сайтов и позиционирования своих текстов в Интернете - это более чем разумная стратегия публикующегося, который тем самым расширяет круг своих читателей. Обвинять в нарушении этики, норм которой автор не подписывал никогда, незаконно. Значит, подобные домыслы используются незаконными группами в корыстных целях и в чьих-то интересах. Другое дело, если статья, подготовленная по оплачиваемому гранту и отчёту, публикуется несколько раз, что приводит к каким-либо финансовым выгодам для ее автора. В таком случае также нужно смотреть, не является ли это ошибкой подачи и синхронной публикацией в один год, но никаким преступлением этического и иного характера это не является.). При этом уголовная статья о плагиате не применяется, а расправу в специально организованной рукотворной институциональной системе осуществляет, по сути, незаконная группа лиц.