О двух подходах в описании телесного бытия

Размещено на http://www.allbest.ru/

Тверская государственная сельскохозяйственная академия

О двух подходах в описании телесного бытия

А.А. Романов

г. Тверь

Аннотация

Предложенное исследование посвящено описанию феномена телесности и его содержания. При этом феномен человеческого тела рассматривается как духовно-материальное единство и, по мнению автора, является центральным для построения философского мировоззрения. Принцип целостности (холизма) в интерпретации и понимании природы телесности человека является основополагающим для описания ее роли и содержания в социальной интеракции. Семантическое описание параметров телесности может быть получено только на базе комплекса составляющих «языка тела» (тело - телесность - габитус).

Ключевые слова: карта человеческого тела, вербальное / невербальное взаимодействие, топонома, телесность, габитус

A.A. Romanov Tver state agricultural Academy, Tver

TWO APPROACHES IN THE DESCRIPTION OF THE CORPOREAL BEING

The proposed research contains description of the phenomenon of corporeality and its maintenance. Thus the phenomenon of human body is considered as spiritual and material unity and is to be regarded as central in philosophical outlook constructing. The integrity principle (holism) in interpretation and understanding of the nature of corporeality is fundamental for the description of its role and maintenance in social interactions. The semantic description of corporeality parameters can be obtained only on the basis of the complex of «body language» components (body - corporeality - habitus).

Keywords: map of corporal existence, verbal / nonverbal interaction, toponoma, corporality, habitus

Введение

Как известно, слово «телесность» появилось в словарях русского языка в первой половине XX века. Вначале оно появилось у И.А. Бодуэна де Куртенэ, а затем было упомянуто в словарях Д.Н. Ушакова и С.И. Ожегова. Примечательно, что в «Толковом словаре живого великорусского языка» Вл. Даля статья «тело» не выделялась, так как была представлена статья «плоть», в которой плоть отождествлялась с понятием «тело животного и человека; все вещество, из коего состоит животное тело…».

Введя словарную статью «тело», Д.Н. Ушаков и С.И. Ожегов выделили прилагательное «телесный», которое означало «принадлежащий организму, телу… земной, материальный, в противоположность духовному», что позволило из прилагательного «телесный» образовать производное от него существительное «телесность». Однако примечательным является тот факт, что в упомянутых словарях отсутствует толкование существительного «телесность». Поэтому слово «телесность», несмотря на определенную пометку (см., например: Ожегов, 1990: 790), и сегодня воспринимается в старом значении, которое эквивалентно «тварности». В этом плане «телесность» как «тварность», в отличие от духовности, означает, что телесностью обладает «каждая тварь». В этой связи можно предположить, что выделенные понятия «тело - телесный - телесность» являются рядоположенными понятиями, означающими материальный объект, сосуществующий с духом, но духовностью не обладающий: ср.: «телесность - перен. Земной, материальный, в противоп. духовному» (Ожегов, 1990: 790). Однако совершенно очевидно, что выделенных параметров недостаточно, чтобы только на основании приведенных характеристик понятий «тело -телесный - телесность» их можно было бы ставить в один ряд.

Известно, что рационалистическая традиция противопоставления «человека телесного» и «человека духовного» если не постоянно, то достаточно часто воспроизводится в современной практике жизнедеятельности субъекта, в том числе в различных социальных институтах (в семье, системе образования и воспитания, армии и т.д.), которые закрепляют и продолжают эту традицию. Так, широкое распространение получила практика, когда телесные качества человека выступают (рассматриваются) в качестве объекта воздействия сепаратно, т.е. сами по себе, а интеллектуальные, духовные качества, когнитивные (такие как - сенсорные и перцептивные эталоны, образы, схемы, символы, значения) и интимно-личностные (потребности, мотивы, цели, смыслы и т. п.) компоненты - сами по себе, без какого-либо серьезного сопряжения их между собой. И результатом такой практики разделения является, с одной стороны, широко распространенный «телесный негативизм», реализующийся в недоверии к телесному опыту, равнодушию к собственному здоровью, а с другой стороны, - соматизация человека, возведение в абсолют его «мускульно-мышечных» достоинств.

Совершенно очевидно, что и первый и второй подходы имеют единую основу - априорное исключение телесного бытия человека из социокультурного пространства жизнедеятельности субъекта, размещение телесно-духовных характеристик человека за рамками процесса культурной социализации, за пределы психологического пространства личности, определяемого границами локально-пространственных отношений. При этом становится очевидной тенденция устойчивого закрепления такой позиции в сложившейся системе различного рода институтов образования, воспитания, здравоохранения, бизнеса. Причем сходная картина наблюдается даже и в тех областях жизнедеятельности, где телесность ее субъекта является по самой их сути далеко не периферийной, например, в медицине, физкультуре, спорте.

Наблюдающаяся устойчивость тенденции обозначенного разъединения телесности и духовного мира личности, ее психологического пространства и культуры, разведение «внутреннего» мира человека и его внешней данности (манифестационности, явленности, корпулентности) влечет за собой, наряду с проблемой отсутствия подлинной культуры здоровья, целый ряд иных, не менее важных психосоциальных проблемы, таких, например, как формирование «одномерной», «частичной» личности, у которой «голова» («душа») и тело находятся в дисбалансе. Более того, представляется, что отсутствие телесной культуры является одним из проявлений «ущербности» культурного развития личности в целом, предполагающего в качестве одного из базовых принципов воспроизводство целостности человека, сопряженности его оснований и начал.

Поэтому можно констатировать, что сложившееся на протяжении длительного времени отождествление понятие «личности» исключительно с «внутренними» характеристиками человека - интеллектуально-психическими, нравственными и т.д., их противопоставленность телесным атрибутам влечет за собой порождение целого ряда следствий как теоретического, так и практического характера. Правда, справедливости ради, нельзя не отметить значительного оживления в последнее время широкого интереса к проблемам телесного бытия человека как на уровне обыденного сознания, массовых форм социокультурной практики, например, рекламной, так и в гуманитарном познании (см.: Джерджен, 2003; Лабунская, 1986; Матурана, Варела, 2001; Петренко, 1997; Подорога, 1995; Прохоров, 2005; Режабек, 2006; Романов, Сорокин, 2004; Тхостов, 2002; Шилков, 2003; Штангль, 1991 и др.).

Очевидно, что такое положение дел обусловлено отмеченной выше неадекватностью уровня развития философско-антропологического, когнитивного знания реальному месту и роли тела и телесности в целом в жизнедеятельности человека и новыми обстоятельствами общественного развития.

По всей вероятности, о стремлении преодолеть обозначенную неадекватность свидетельствует значительный рост интереса к феномену человеческого тела, обусловленный, прежде всего нерешенностью целого ряда социальных по своей сути проблем и вопросов, а именно:

- обострение проблемы здоровья, в том числе и психического. Проблема комплексного здоровья наиболее актуально для условий жизни в крупных городах. Повышенная нервозность, психические расстройства, сердечно-сосудистые, аллергические, астматические заболевания, наркологическая и алкогольная зависимость и др. уже давно стали повседневными спутниками урбанизации (см.: Решетников, 2000; Романов, Немец, Романова, 2006; Романов, Романова, 2006);

- осознание ценности человеческой индивидуальности в современном мире и обостренное восприятие всего, что связанно с личностным самовыражением, а тело, как известно, является одним из таких средств;

- повышение значимости проблем сексуального поведения и сексуальной культуры в условиях современной цивилизации. По свидетельству исследователей, эротизм уже давно перестал быть элементом частной жизни, «личным делом». Через средства массовой информации, рекламу он становится навязчивым и агрессивным (ср.: Романов, Черепанова, Ходырев, 1996; Ясавеева, 2004; Михайлова, 2006), что неизбежно влечет за собой не только проблемы личного здоровья, но и глобальные социальные проблемы: затрудненность и даже невозможность межличностной коммуникации, разрушение института семьи, падение рождаемости и др.;

- активизация феминистского движения, заострившего проблему тела и его эксплуатации, прогресс в медицине, контроль над рождаемостью, а также другие достижения и успехи цивилизации, что в целом призвано освободить женщину от зависимости от собственного тела, что, по мнению сторонников феминизма, и является одной из форм ее освобождения в целом;

- проблемы биоэтики, затрагивающие вопросы, связанные с эвтаназией, репродуктивными технологиями, абортами, клонированием, трансплантацией органов, медицинским законодательством;

- приобретение телом в условиях современной цивилизации особого смысла как носителя символической ценности, в частности, появление социальных групп и молодежных образований, таких как байкеры, гомосексуалисты, диггеры, нудисты, панки, рейперы, роллеры, скинхеды, скейтбордисты и др. стремящихся к утверждению своего статуса и внешней атрибутики в массовом сознании; ср. точку зрения П. Бурдье (1995: 73) по этому поводу: «Первое, что позволяет мне типологизировать человека как хиппи, бизнесмена, французского интеллектуала, «простого» крестьянина и т. д., это его телесность, способ, которым он движется в пространстве, способ, которым он держит свое тело».

- повышенная значимость социального потребления вопросов имиджа, как умения представить себя потребителю в широком смысле (покупателю, работодателю, избирателю) в соответствующем состоянии здоровья духа и тела: рекламный бизнес, мода, бодибилдинг, бодиарт, фитнесцентры и др.);

В специальной литературе отмечается, что существенное значение для формирования философского и социо-психологического представления человека о своем теле и продвижения этих идей в обозначенной предметной области имеют исследования психологического и психоаналитического характера (А.Н. Леонтьев, З. Фрейд, Ж. Лакан, Ж. Батай, М. Фуко), связанные с проблемой формирования образа физического «я» человека в структуре его самосознания и самооценки, проблемой «телесность и культура».

Примечательно, что в рамках современного изучения человеческой телесности сложилось два принципиальных подхода, связанные с разведением постановки вопроса о теле как о «феномене, являющемся проблемой самой по себе», как самостоятельном базовом объекте исследования. Для феноменологического подхода и рассмотрение телесности в системе социальных функций характерно решение социально-детерминированных задач, предписываемых индивиду и его телу.

Анализ специальной литературы показал, что представления человека о своем теле формируются в зависимости от того, в какой «системе координат» рассматривается человек - в холистической или дихотомической и трактуется ли тело человека как равноправный элемент в единой системе с другими атрибутами человеческого бытия или же утверждается отделенность, выделенность, обособленность (сепаратность) тела. При этом отмечается, что в исследованиях проблемы телесности человека преобладает дихотомический подход, реализующийся, главным образом, через бинарные понятийные пары: социальное - биологическое, общественное - природное.

Холистический подход к пониманию человека и его тела представлены в работах представителей философской антропологии (М. Шелера, Г. Плеснера, А. Гелена, К. Уилбера), в философско-антропологических исследованиях (Э. Агацци, А.С. Эспиноза), а также в исследованиях по этологии (К. Лоренс), социальной антропологии (М. Мосс, П. Бурдье), структурной антропологии (К. Леви-Стросс), философии жизни (В. Дильтей, А. Бергсон, Ф. Ницше), экзистенциализма (Н. Бердяева Г. Марсель, Н. Аббаньяно), а также в трудах современных отечественных мыслителей Ф. Гиренка, В. Подороги, Л. П. Киященко, П.Д. Тищенко, А.Ш. Тхостова.

В исследованиях по философской антропологии, связанных с критическим анализом зарубежных концепций, проблема телесности человека заняла определенное место в трудах Б.Т. Григорьяна, П.С. Гуревича, В.А. Подороги, Б.В. Маркова и др., в работах, связанных с изучением деятельной сущности человека Г.С. Батищева, Л.П. Буевой, Л.В. Жарова, В.С. Степина, а также в трудах (см., например, работы В.М. Розина) по целостному изучению человека.

Существенное значение для выявления специфики содержания понятий тела, телесности и габитуса имеют исследования психологического (А.Н. Леонтьев) и психоаналитического характера (З. Фрейд, Ж. Лакан, Ж. Батай, М. Фуко), связанные с проблемой формирования образа физического «я» человека в структуре его самосознания и самооценки, проблемой «телесность и культура». Эти вопросы достаточно плодотворно разрабатываются во многих специальных исследованиях и достаточно хорошо освещены в литературе (С. Зимовец, Б.Ф. Поршнев, Г.М. Андреева, Н.Н. Богомолова, Л.А. Петровская, Л.П. Гримак, В.М. Лейбин и др.).

Таким образом, проблема соотношения социально-психологического и биологического в человеке, достаточно плодотворно разрабатываемая отечественными исследователями (В.С. Степин, В.И. Свинцов, М.С. Каган, Е.В. Брызгалина, П.Д. Тищенко, А.Ф. Шикун и др.), не только связана, но и в значительной степени пересекается по своему содержанию с проблемой тела в философской антропологии. Однако именно как одно из направлений, связанное, прежде всего, с изучением непосредственного влияния социальных факторов на тело человека, и влияния биологических факторов на социальное поведение человека, оно не может быть отождествлено со всей сферой философско-антропологического осмысления человеческого тела. Поэтому исходными, следовательно, и основными моментами, на которые опирается предлагаемое описание феномена телесности и его содержания, являются следующие:

- феномен человеческого тела рассматривается как духовно-материальное единство и является центральным для построения философского мировоззрения;

- принцип целостности (принцип холизма) в интерпретации и понимании природы телесности человека является основополагающим для описания ее роли и содержания в социальной интеракции, реализация которого открывает перспективу для построения философского мировоззрения и специфики поведения субъекта жизнедеятельности. Тело. Телесность. Габитус

Общая характеристика понятий

Примечательно, что в исследованиях корпореальности, телесного бытия в последнюю четверть XX века было отмечено появление нового этапа в описании характеристик обозначенных параметров. Было установлено, что телесность не вполне идентична телу, что она «шире» и «больше» тела, а в телесно-метафорических проявлениях способна выражать психологические проблемы человека. Так, например, в своей работе «Феноменология восприятия» М. Мерло-Понти (1999) обращается к введенному ранее Э. Гуссерлем различию между «физическим телом (Kцrper)» и «телом-телесностью, моим телом (Leib)».

В то же время выяснилось, что, несмотря на современный уровень знаний о теле и психологии человека, сама сущность телесности (корпоральности) до сих пор прояснена не в полной мере. Возможно, по этой причине трудно найти не только развернутого определения понятия «телесности» в энциклопедических изданиях, но и, как было показано выше, краткого (достаточно непротиворечивого) описания рассматриваемого феномена в различного рода словарях.

Поэтому при описании характеристик параметров телесности целесообразно обозначить если не границы, то, по крайней мере, поле, территорию, систему координат отелесненного пространства, четче прояснить ее происхождение и специфику, выделить дистинктивно значимые (с точки зрения семантики) признаки, позволяющие ее дифференцировать. При этом следует отдавать себе отчет в том, что, описывая пространство телесности, ее формы восприятия и проявления в виде существования некой ядерной конфигурации, практически невозможно опираться только на одну область знания о жизнедеятельности человека или группу родственных областей. Полная картина описания параметров телесности (корпореальности) может быть получена только на базе комплекса междисциплинарных исследований, или «интегральных идей», по К. Уилберу (2005: 76), объединенных рамками одной концепцией.

Тело

Тело (слав. tъlo; лат. tellus - основа, почва, земля), по свидетельству словарных описаний, является вполне материальным объектом, поскольку одним из важнейших условий образования механизмов, формирующих телесность, являются свойства биологического организма человека и особенности формы тела человека (Романов, 2004; Varela, 1979). Тело человека, как отмечают У. Матурана и Ф. Варела, представляет собой живую, открытую, оптимально функционирующую сложнейшую, саморегулирующуюся и самооб-новляющуюся биологическую систему с присущими ей принципами самосохранения и приспособляемости. Оно являет собой единство различных множеств, потому что определенные органы и системы органов зарождаются в эмбриональный период из конкретного зародышевого листка. А в развитии человека, как известно, эмбриональный период является критическим, так как эмбрион особенно подвержен влиянию различных факторов среды и зависит от состояния материнского организма. Поэтому и ранние, и более поздние нарушения в работе одного органа или какой-либо системы органов, по мнению представителей аутопоэзиса, отражаются, прежде всего, на функционировании тех органов или систем, которые находятся с ними в наиболее тесной, «родственной» связи.

Система «тело» не является исключением в этом ряду, так как находится во взаимодействии с окружающей средой и нуждается в постоянном обмене энергией (веществами) с ней. Этот обмен возможен благодаря постоянному влиянию раздражителей внешней и внутренней среды. Они всегда являются новой информацией для организма и перерабатываются его нейро-гуморальной системой. Раздражители воздействуют на параметры организма, которые сложились до данного воздействия. Поэтому характер переработки информации зависит от характера той информации, которая записана к этому моменту в аппарате памяти системы регуляции (Матурана, 1995: 95-97; Матурана, Варела, 2001; Назарчук, 2008; Черчланд, 2008; Varela, 1979).

Тело является одним из важнейших условий образования механизмов, формирующих корпореальность в ее телесности или телесном проявлении. Признание этого факта можно считать основополагающим фактором в образовании индивидуальных особенностей телесности, сформировавшийся в ранний период биологических форм жизни. Другим, не менее важным и значимым фактором, по наблюдению Е.Э. Газаровой, является соответствие (конгруэнтность)/несоответствие (неконгруэнтность) текущего состояния организма и объективной ситуации, в которой этот организм находится в данный момент. Так, например, конгруэнтность «состояние - ситуация» была очень высокой у Homo sapiens (100-40 тыс. лет назад), поскольку основной целью древнего человека была адаптация к реальным условиям. И три базовых фактора развития, к которым относятся стремление к жизни (страх смерти), реальное наличие опасности и простые мотивы и установки древнего человека, направляли работу его тела. Стресс был естественного происхождения и потому вызывал активную работу организма, увеличивал его возможности и способствовал совершенствованию формы. У тела наших далеких предков было еще много общего с животным телом на фоне ряда биопсихических преимуществ. Так, развитые, как у животных, рецепторный аппарат органов чувств/кожи и важнейшие подкорковые образования мозга, дополнялись гораздо более развитыми, чем у животных, теменными и лобными отделами коры мозга. Особенно важно, что у человека того времени была уже достаточно развита верхняя лобная доля коры, отвечающая за контроль эмоций. Программирующая и контролирующая функции сознания были тогда еще в «нежном возрасте», что, однако, не мешало им способствовать выживанию и формированию новых навыков человека. В то же время, древний человек уже формировал отношение к жизни через переживание смерти: мертвое (неподвижное) тело соплеменника вызывало ужас. Таким образом, конгруэнтность обеспечивалась простыми мотивами и установками, а реализовалась сложноорганизованными, «животно-человеческими», процессами чувственного познания: глубокое целенаправленное «животное» внимание, руководимое «человеческими», хоть и примитивными, целями, задачами и переживаниями, приводило к эффекту синхронизации, который создавал ощущение идентичности с наблюдаемым явлением или объектом. Иными словами, налицо равенство в ощущениях между наблюдаемым явлением/объектом и интериоризированным образом этого явления/объекта. А характерные для явления или объекта движения вызывали переживания через микродвижения тела человека (Матурана, Варела, 2001; Харре, 2006; Varela, 1979; 1997).

Пытаясь анализировать феномен тела в когнитвистике с вербо- и психосоматических позиций, следует иметь в виду, что в предлагаемом ракурсе анализа тело рассматривается с учетом позиций «интегрального сознания», по К. Уилберу, как биологический и физиологический (сома-биологический: см.: Романов, Сорокин, 2004) организм (естественно-научный взгляд) с учетом эстетико-социальных и практических свойств или параметров (обыденное понимание тела), когда с понятием «интегральный» (также: «холический») связывают задачу свести воедино материю, телесность, ум, душу и дух, т.е. «преодолеть всю великую раздробленность бытия», где «физика занята материей, биология - живой телесностью, психология - душой, богословие - духом, а мистика - непосредственным духовным опытом; поэтому интегральное понимание действительности призвано охватить физику, биологию, психологию, богословие и мистику» (Уилбер, 2005: 73).

Следует подчеркнуть тот факт, что на интегральную основу подобной взаимосвязи (единения) тела и души указывал еще Лейбниц, отмечая, что «…хотя я и не признаю, чтобы душа могла изменять законы тела или тело могло изменять законы души, и я ввел предустановленную гармонию, чтобы избежать этого изменения, тем не менее я допускаю действительно единение между душой и телом, составляющее их основу. Это единение есть метафизическое, в то время как единение через влияние есть физическое» (Лейбниц, 1989; курсив - А.Р.).

Упоминая в этом ряду взаимосвязь тела и души, важно иметь в виду, что в психо-соматическом направлении рассматривается не только и не столько само тело, а определенные изменения сознания, связанного с телом, например нарушение схемы, границ или ощущений тела (см.: Бродецкий, 2000; Тхостов, 2002). В этой связи А. Лоуэн (1999) отмечал, что «человек переживает реальность мира только через собственное тело. Воздействие внешней среды связано с ее влиянием на тело и ощущения».

Границы тела человека как когнитивного агента могут определяться центром его воображаемой окружности. «Каждый человек, подчеркивал С.М. Волконский (1913), есть как бы центр воображаемой окружности. Он мыслит или от себя, или по отношению к себе. Он сам - отправная точка всех своих проявлений и конечная точка всех своих восприятий. Или от центра к окружности, или от окружности к центру, - другого направления нет ни в физической, ни в душевной, ни в умственной деятельности человека. Между этих двух деятельных состояний есть третье, - спокойное равновесие, сосредоточение центра в самом себе», или, иначе говоря, в общей конфигурации тела, в его «телесной схеме», которая есть осознаваемая (концептуальная) граница его объемности (объема тела), в «телесном вместилище, включающем концепт границы, разделяющей внутреннее и внешнее по базовому разграничению между В (IN) и ИЗ (AUT)», в терминологии М. Джонсона (см. подробнее: Лакофф, 1995: 169), в «ядерной форме существования; ядерной схеме тела», по А.Ш. Тхостову (2002: 50), когнитивного агента.

Объем такой воображаемой окружности человека телесного (homo tulles) может, например, определяться «принципами поведения человеческого тела», его «распростертостью» (термины М.К. Мамардашвили) в направлениях к себе и от себя или В и ИЗ. Полемизируя в своих лекциях с Марселем Прустом по поводу метафизики его прозы, М.К. Мамардашвили так интерпретирует принцип поведения человеческого тела: «… мы предполагаем, что событие содержится в моменте и времени и пространстве. Увы, это существенно растянуто на всех точках пространства и времени, которые оно когда-либо занимало и которые будет занимать». А я добавлю: и которые мы не можем охватить, и уже во всяком случае не охватим тем взглядом, который охватил распростертую перед нами фигуру. Если мы не вступаем в контакт с той точкой пространства, в которой действительно распростерто тело. Ибо тело распростерто во всех точках, которые оно занимало в прошлом и будет занимать в будущем, и если я не вступаю с ним в контакт, то я не имею этого тела, не обладаю им … тело распростерто, событие тела происходит не в той точке, которую ты видишь, а гораздо шире, и не уменьшается в этой точке…» (Мамардашвили, 1995: 282-283; курсив - А.Р.).

Поэтому проекция направленности движения тела, обладающей содержательными характеристиками значимого местоположения (системой топоном определения/нахождения тела: Романов, 2004: 17-22), его «распростертость» в той или иной пространственно-временной конфигурации (с учетом контакта в пределах объема континуума значимых топоном) может способствовать раскрытию (фиксированию) механизмов концептуализации познавательной деятельности когнитивного агента.

Тело в обыденных доксических отношениях, отмечает М. Генкова (2000), мыслится как природный язык, поэтому без вопросов принимается, что тело наиболее адекватно выражает скрытую сущность человека, его «душу». Но в естественности тела кроется секрет его культурной сформированности. Тело говорит на языке социальной идентичности (которая принимается как данная по природе, т. е. тело является натурализированной социальностью. В нем закодированы социальные знаки. О социальной значимости знаковости тела Пьер Бурдье говорит следующее: «Когда свойства и движения тела социально квалифицированы - самые фундаментальные социальные выборы натурализированы, и тело с его свойствами и движениями сконструировано как аналогичный оператор, представляющий все виды практических эквивалентов среди различных делений социального мира - разделений половых, по возрастным группам и между социальными классами, - или, точнее, разделений между смыслами и ценностями, ассоциированных с индивидами, которые практически занимают эквивалентные позиции в пространствах, определенных посредством этих различий» (Бурдье, 1995: 71).

Через тело, отмечает П. Бурдье, действуют практические схемы, «принципы видения и разделения», «принципы, устанавливающие порядок в действии», которые являются продуктами поля, застывшими эксплицитными нормами, оформляющими психическое и физическое поведение и уходящими далеко за пределы осознанного. Но так же действует и своего рода телесное мышление, обладающее практической верой и в силу этого способностью действовать в мире и по отношению к миру. «Тело, - говорит П. Бурдье, - верит в то, во что играет». Оно не представляет то, что исполняет, оно не вспоминает прошлое, оно играет прошлое, возвращая его обратно в жизнь. То, что «научено через тело», не есть нечто, которое некто имеет как знание, которое может быть жестикулировано, а есть нечто, которое есть сам индивидуум (Бурдье, 1995: 73). Знание вещей через тело, по мнению Пьера Бурдье, предполагает отложение определенного типа очевидностей, которые делают возможным, чтобы тело видело, понимало и чувствовало. Эти допредикатные очевидности - как очевидности самого мышления и как условия его предикации - показывают, «что в самой спонтанности акта предикатного суждения уже сняты (в не-гегелевском смысле) формы рецептивности» (Бурдье, 1995: 68; 2001).

Итак, очевидно, что тело является «полем» символических приложений, на котором реализуются различные дисциплинарные стратегии и где имплицитно заложены (и предписаны) жесткие директивы - чтобы оно было усвоено и присвоено, чтобы оно было полезным и умеющим - именно потому, что «тело, - по мнению П. Бурдье (1995: 71) - функционирует как язык, скорее говорящий о человеке, нежели как язык, на котором говорит человек; это язык природы, в котором раскрывается самое скрытое и в то же время самое истинное, потому что тело - это самое бесконтрольное и неконтролируемое сознательное, это язык, который заражает и сверхдетерминирует своими воспринятыми и невоспринятыми посланиями все интенциональные выражения, начиная с речи».

Телесность

Первая антропология тела в истории этнографии была, по мнению М. Генковой, открыта в семидесятых годах 20 века, в результате использования такого термина как «ощущение» в социологии и этнографии (Генкова, 2000). И хотя, начиная с 70-х годов, наибольшее внимание в исследованиях уделялось телу как таковому, все же тело чаще всего рассматривалось каким оно есть (т.е. как физический объект). Однако наиболее точно оно определялось в феноменологическом подходе с позиций «живого тела», чем тело как «объект» изучения. В этом подходе был обозначена новая методологическая основа комплексного исследования тела.

В то время как антропологических и междисциплинарных работах отстаивалось строгое предубеждение по поводу тела как «объекта» изучения, даже с учетом ссылок на «семиотику» тела, антрополог Томас Чордас (Csordas, 1988; 1993) предложил феноменологическую теорию телесности (embodiment), которую можно использовать как дополнение к семиотическому подходу в исследовании такого объекта как тело.

Т. Чордас предложил провести практическое отличие между телом и телесностью, основывая свое разграничение на параллели с описанным Роланом Бартом отличием между текстом и трудом (the work). По Р. Барту «тело» можно рассматривать как «труд». С этих позиций, например, «книга», как материальный объект, может находиться в книжном шкафу, тогда как телесность является «текстом», т.е. она является тем, что остается внутри неопределяемой области дискурса, «переживаемое только как деятельность и создание». И тогда «работа» (тело) в рамках визуального искусства может являться объектом, висящим на стене, в то время как «искусство» (телесность) существует только, когда кто-либо смотрит на него (иначе говоря, когда есть субъектно-объектные отношения). Как и «искусство» телесность можно определить как дискурс или опыт, открытый неопределенным возможностям.

Если продолжить аналогию отличий «телесности» от «тела», по Т. Чордасу, в контексте исследования движения, то можно было бы назвать «тело» биологическим или биомеханическим аспектом чьего-либо существования, а «движение» могло бы представлять область интерактивной методологии, взаимодействий, взаимоотношений, намерений, неопределенности. С этих позиций «движение» в ходе наблюдения за движением может быть понято через «телесность». В этом плане такая корреляция сходна с замечанием Мориса Мерло-Понти об «ощущениях и практике» (Мерло-Понти, 1993: 137).

Придерживаясь методологических позиций феноменологии, можно сказать, что «движение», которое мы осуществляем, случается внутри неясного (ambiguous) положения субъекта/объекта, где различия между «Я» и «оно» размыты, в то время, как «телесное» описание движения происходит для человека как для наблюдателя как конечный продукт его рефлексивного мышления.

Томас Чордас замечает, что противостояние между понятиями «семиотическое» тело и «феноменологическое» тело (тело и телесность, или «работа» и «текст») наблюдается как в теории, так и в исследовании. Выявленное противостояние свидетельствует о том, что этот дисбаланс обусловливает необходимость «расширить область методологии на телесность» (Csordas, 1993: 137).

Как лидер антропологического направления в исследовании тела и телесности, Т. Чордас отмечает в плане дальнейших разработок методологических перспектив, что существуют «телесно ощущаемые схемы и психологические функции» в отношениях «Я - другие» (Csordas, 1988). При этом особое внимание он уделяет разработке проблемы движения от восприятия как индивидуального телесного процесса к коллективному телесному вниманию - или к сознанию воплощенной интерсубъективности, которому он дает название «соматический тип внимания». Автор отмечает, что этот процесс переживания случается в том месте, где наше бытие встречается с тем, что мы принесли в свое существо через внимание. В этом процессе человек одновременно уделяет внимание телом и телу, полагая, что «прислушиваться к телесным ощущениям - значит прислушиваться к положению тела в мире... Внимание к своему телу, может нам сказать что-то о мире и о тех, кто окружает нас» (Csordas, 1993: 138-139, также: Csordas, 1988). духовный материальный холизм телесность

В соматическом типе внимания, человек может воспринимать тела других также, как он ощущает свое собственное тело. Томас Чордас доказывает, что в области анализа перспектива телесности как таковой способствует аналитическому инсайту, или, по крайней мере, служит более глубокому пониманию. В соматическом типе внимания, объясняет он, появляется «де-центрированый анализ» и отсутствие предпочтений, ибо «все категории находятся в постоянном движении между «субъективностью» и «объективностью (там же, с. 146).

Так в чем же конкретно заключается отличие телесности от тела и что такое телесность в отличие от тела? На первый взгляд может показаться, что налицо подмена слов или факт проявления путаницы в сходных словах, а не различие двух разных понятий - «тела» и «телесности».

Говоря о теле с естественно-научных или эстетических позиций, обычно имеют в виду тело как биологический и физиологический организм, а с практических позиций - обыденное понимание тела. Однако в психологии объектом исследования выступает не само тело как объективный феномен, а рассматриваются определенные изменения сознания, связанного с телом, например: нарушение схемы, границ или ощущений тела. При этом отмечается, что уникальные системы соответствий индивидов, пронизанные уникальными ассоциациями и смыслами, выражаются в едином, наблюдаемом и переживаемом, «продукте», именуемым «телесностью».

В этом плане телесность человека не тождественна телу (соме-биологическому организму), его свойствам и качествам. Телесность представляет собой качество, силу и знак телесных реакций человека, формирующихся с момента зачатия в процессе всей жизни. Она не является продуктом одного лишь тела. Телесность являет собой реальность как результат деятельности триединой природы человека, и потому телесность - «дочерний» (производный или вторичный) феномен.

Телесность образуется в контексте генотипа, половой принадлежности и уникальных биопсихических особенностей индивидуума в процессе его адаптации и самореализации. Основой формирования телесности является единая память. Телесность проявляется как процесс в форме тела через характерные движения, позы, осанку, дыхание, ритмы, темпы, температуру, «протекаемость», запах и звучание.

Телесность, по мнению психологов, изменяема. Но в отличие от тела, которое лишь растет и затем стареет, ее характер меняется в соответствии со знаком телесно-чувственных процессов. Эти изменения не идентичны процессам развития, взросления или старения, но перечисленные процессы влияют на нее и в ней проявляются. Поскольку ее формирование зависимо от внешних и внутренних условий, то значительные изменения этих условий влекут за собой изменения телесности человека. На состоянии телесности отражаются мотивации, установки и, в целом, система смыслов индивидуума, поэтому она хранит обобщенное знание человека и представляет собой материальный, видимый аспект души (психе).

Телесность изменяема: характер ее меняется в соответствии со знаком телесно-чувственных процессов. Эти изменения не идентичны процессам развития, взросления или старения, но перечисленные процессы влияют на нее и в ней проявляются. Поскольку ее формирование зависимо от внешних и внутренних условий, то значительные изменения этих условий влекут за собой изменения телесности человека. На состоянии телесности отражаются мотивации, установки и, в целом, система смыслов индивидуума, поэтому она хранит обобщенное знание человека и представляет собой материальный, видимый аспект души (психе).

Телесность изменяема: характер ее меняется в соответствии со знаком телесно-чувственных процессов. Эти изменения не идентичны процессам развития, взросления или старения, но перечисленные процессы влияют на нее и в ней проявляются. Поскольку ее формирование зависимо от внешних и внутренних условий, то значительные изменения этих условий влекут за собой изменения телесности человека. На состоянии телесности отражаются мотивации, установки и, в целом, система смыслов индивидуума, поэтому она хранит обобщенное знание человека и представляет собой материальный, видимый аспект души (психе).

Исследователи отмечают, что органы телесности могут в течение жизни рождаться и отмирать (в соответствии со сменой и жизнью психических структур и функций). Кроме того, они могут пространственно накладываться друг на друга и/или проникать друг в друга. Сравните, например, рот как телесная основа для поцелуя, речи, питания и как элемент эстетического образа лица и даже имиджа.

В специальной литературе отмечается, что категория телесности стала вводиться, с одной стороны, под влиянием культурологии и семиотики, обнаружив, что в разных культурах тело понимается и ощущается по-разному, а с другой стороны, в результате нового понимания таких понятий как «болезнь», «боль», «организм» и др., ибо оказалось, что это не столько естественные состояния тела, сколько присваиваемые (формируемые) и переживаемые человеком культурные и ментальные концепции (см.: Тхостов, 1994; 2002). Полученные в результате исследований данные убедительно доказывают необходимость развести понятия тела и телесности, связав с последней процессы, понимаемые в культурно-семиотическом и психотехническом ракурсе. Телесность - это новообразование, конституированное поведением, то, без чего это поведение не могло бы состояться, это реализация определенной культурной и семиотической схемы (концепта), наконец, это именно телесность, т.е. модус тела.

В психофункциональном плане телесность, так же, как и тело, призвана выполнять охранительную и поддерживающую функции в адаптационных процессах, и в этом - ее первое назначение. Другая функциональная специфика телесности связана с уровнем ее развития или диапазоном телесности, который позволяет человеку в той или иной степени «резонировать» с миром (осуществлять своего рода подстройку) и совершенствоваться духовно. И, наконец, разъединительная функция телесности призвана обеспечение разъединения души и тела в момент смерти.

Телесность как комплексный системный феномен, сопряженный с конструктивными особенностями и единицами тела, членится на определенные конститутивные единицы. Примечательно, что у человека могут складываться (рождаться, жить и отмирать) и более крупные единицы телесности, сопряженные с телом, например: «тело любви», «тело мышления», «тело общения», «эмоциональное тело», «тело летчика», «тело композитора», «тело каратиста», «тело танцора» и т.д. В этом смысле, как отмечает М. Генкова, уже не кажутся необычными и «неправдоподобными» сочетания, как «ментальное тело», «эфирное тело», «астральное тело».

Подводя итог рассмотрению дихотомии «тело - телесность», можно отметить то общее, что выделяют исследователи, а именно:

- телесность является особым «продуктом» взаимодействия тела и духа;

- телесность представляет собой уникальные системы соответствий индивидов, пронизанные уникальными ассоциациями и смыслами, которые выражаются в едином, наблюдаемом и переживаемом, «продукте», т.е. «телесности», которая у человека не тождественна телу (соме-биологическому организму), его свойствам и качествам;

- телесность - качество, сила и знак телесных реакций человека, формирующихся с момента зачатия в процессе всей жизни и она не является продуктом одного лишь тела;

- являясь реальностью, телесность представляет собой результат деятельности триединой природы человека и в этом плане телесность есть «дочерний» (производный) феномен: это, по М. Генковой, объективно наблюдаемое и субъективно переживаемое выражение и свидетельство вектора («плюса» или «минуса») совокупной энергии индивида;

- телесность образуется в контексте генотипа, половой принадлежности и уникальных биопсихических особенностей индивидуума в процессе его адаптации и самореализации; основой формирования телесности является единая память;

- телесность проявляется как процесс в форме тела через характерные движения, позы, осанку, дыхание, ритмы, темпы, температуру, «протекаемость», запах и звучание.

- телесность представляет собой видимую и переживаемую часть души; она (телесность) формируется с момента зачатия и до смерти;

- механизмы образования и «состав» конститутивных единиц телесности достаточно сложны;

- телесность (в целом и в частностях, т.е. в ее единицах) выражает систему смыслов человека, в основе которой лежит кардинальное отношение к дихотомии «жизнь - смерть»;

- все составляющие части (конститутивные единицы) телесности конгруэнтны (соответствуют) друг другу и проникают («прорастают») друг в друга;

- телесность - это новообразование, конституированное поведением, она является тем, без чего это поведение не могло бы состояться, являясь реализацией определенной культурной и семиотической схемы (концепта);

- именно телесность суть модус тела.

Разграничивая телесность и тело, необходимо отметить, что в рассуждениях о теле собеседники имеют в виду либо естественно-научный взгляд, т.е. рассматривают тело как биологический и физиологический организм, либо эстетический, либо практический, когда собеседники опираются на обыденное понимание тела. В психологии однако рассматривается не само тело, а определенные изменения сознания, связанного с телом, например нарушение схемы, границ или ощущений тела.

Габитус (хабитус; хабитата)

Габитус как понятие корпореального бытия в философской европейской традиции опирается на лат. habitus в значении «свойство», «состояние» и нем. Habitus со значением «общее представление о личности исходя из его облика и поведения». Однако в психологии это понятие получило трактовку хабитуализации в значении «усвоение и привыкание к чему-то, превращение этого чего-то в составную часть своего облика». Очевидно, что данное понятие имеет несколько иное значение за пределами феноменологической традиции (ср.: Бурдье, 1995).

Всякая человеческая деятельность, как отмечают П. Бергман и Т. Лукманн (1995), подвергается хабитуализации (т.е. опривычиванию), и при этом любое действие, которое часто повторяется, становится образцом (ср. с понятием практики у М. Фуко и П.Бурдье), впоследствии оно может быть воспроизведено с экономией усилий и ipso facto осознано как образец его исполнителем. Кроме того, хабитуализация означает, что рассматриваемое действие может быть снова совершено в будущем тем же самым образом и с тем же практическим усилием (т.е., оно может обладать как динамическими, так и статическими свойствами по образцу фреймовой организации или фрейма - А.Р.). Это касается деятельности как в социальной сфере, так и вне ее.

Согласно французскому социологу Пьеру Бурдье вся человеческая жизнь есть совокупность определенных практик, подобно тому как и Л. Витгенштейна человек постоянно занят тем, что осуществляет различные языковые игры. Парламентские выборы, церковные службы, финансовые операции - это все практики, осуществляемые сообразно санкционированным в обществе правилам и условиям. Для описания практик и правил их осуществления и порождения П. Бурдье прибегает к концепции игры и вводит понятие габитуса как техники владения телом, позволяющее описать способ поведения человека, осуществляющего социальную практику. Габитус позволяет человеку находить правильный «ход в игре», иначе говоря, действовать согласно правилу, реализовывать «чувство игры», ибо хороший игрок делает каждый раз то, что требуется игрой. Именно техника владения телом обусловливает правильное участие в игре, когда требуемый ход делается без размышлений, взвешивания альтернатив, осмысления конструкций. Такой ход «как бы вписан в тело» участника игры (Гутнер, 2008: 107). Данные свойства габитуса а) диктуют определенную стратегию поведения и поступки участника социальной игры и б) предоставляют свободу в осуществлении социальной практики.

В своей статье «Le Mort Saisit le Vif» («Мертвое схватывает живое»), опубликованной в «Actes de la Recherche en Sciences Sociales» (1980, № 32-33), Пьер Бурдье предлагает рассматривать историю (как протяженную субстанцию, по Лейбницу) в двух состояниях, а именно:

- первая история как объективированная история, аккумулированная в вещах, машинах, памятниках, книгах, теориях; это история, отложившаяся в кодифицированных ритуалах, оформленная в дискурсе и поэтому потерявшая чары своей спонтанности, история, застывшая в легитимных, символических структурах - хабитатах, и

- вторая история как инкорпорированная история, «вошедшая» в тела и действующая через них, через хабитусы агентов. В обыденном доксическом отношении история-субъект открывается в историю-объект, между ними есть онтологическое, непосредственное со-участие и история встречает саму себя (см.: Генкова, 2000).

При этом, как отмечает Пьер Бурдье, агенты никогда не знают до конца то, что делают, а то, что они делают, имеет больше смысла, чем они знают. (Bourdieu, 1980: 69). Получается, что «действование» агента доминантно по отношению к его знаниям, так как «действование» сопряжено с определенной диспозицией и базируется, по-преимуществу, на практиках как единицах дискурса телесности или корпорального дискурса.

Здесь в качестве терминологического разъяснения необходимо заметить, что сторонками телесного подхода (направления, интенсивно развиваемого с конца 80-х - начала 90-х годов в когнитивной науке междисциплинарного направления научных исследований, охватывающего все те научные дисциплины, которые изучают человеческое сознание и его нейрофизиологическую основу - мозг - во всех их проявлениях и использующего исследовательские результаты и данные эволюционной биологии, нейрофизиологии, психологии, в первую очередь когнитивной психологии и генетической психологии (психологии развития Ж. Пиаже), психоанализа и психотерапии, философии, прежде всего эволюционной эпистемологии, лингвистики и нейролингвистики, информатики (то, что известно на Западе как computer science), робототехники) широко используется термин «когнитивный агент», а не «субъект познания» - термин, принятый в философии, потому что в термине «когнитивный агент» (английское agent происходит от лат. agitare, которое означает «приводить в движение, двигаться») усматривается деятельностный характер познающего субъекта, осуществление им познания через двигательную активность (см.: Князева, Туробов, 2002).

Из этого следует, что хабитус (габитус) - явление динамичное и в целом представляет собой систему диспозиций (своего рода «поле», в понимании П. Бурдье) относительно практики (как разновидности деятельности, единицы действования), которые делают возможным адекватное, «разумное» (т.е. наиболее соответствующее замыслам и установкам) действование субъекта в мире. В этом плане габитус теснейшим образом связан с качествами «размытого» и «смутного» знака - если только он не привязан к конкретной диспозиции (позы, например), которая маркируется практикой - и порождает спонтанность в рамках имеющейся или возможной системы диспозиций. Именно благодаря такой системе габитус связан с той частицей недетерминированности и открытости (т.е. внешним обликом, телосложением), которая позволяет социальные импровизации со стороны агента в пределах поля.

В свою очередь детерминации связаны с особым классом условий существования и производят габитусы - системы устойчивых и переносимых диспозиций, структурированные структуры, предрасположенные функционировать как структурирующие структуры, т. е. как принципы, порождающие и организующие практики и представления, которые, хотя и могут быть объективно адаптированными к их цели, однако не предполагают осознанную направленность на нее и непременное овладение необходимыми операциями по ее достижению. Объективно «следующие правила» и «упорядоченные», они в то же время ни в коей мере не являются продуктом подчинения правилам и, следовательно, будучи коллективно оркестрованными, не являются продуктом организующего действия дирижера оркестра.

Габитус как приобретенная система порождающих схем делает возможным свободное продуцирование любых мыслей, восприятий и действий, вписанных в границы, свойственные особенным условиям производства данного габитуса и только им. Структура, продуктом которой является габитус, управляет практикой, но не механистически-детерминистским путем, а, по мнению П. Бурдье, через принуждения и ограничения, изначально определенные его находчивостью. Учитывая бесконечную, но вместе с тем строго ограниченную порождающую способность габитуса, нетрудно представить, что он стремится преодолеть обычные противоположности, в которые обычно замкнуты агенты: детерминизм и свобода, предустановленность и творчество, сознание и бессознательное, индивид и общество. Поскольку габитус есть бесконечная способность свободно (но под контролем) порождать мысли, восприятия, выражения чувств, действия, а продукты габитуса всегда лимитированы историческими и социальными условиями его собственного формирования, то даваемая им свобода обусловлена и условна, она не допускает ни создания чего-либо невиданно нового, ни простого механического воспроизводства изначально заданного.

По словам Пьера Бурдье, для практики стимулы не существуют как объективная истина условных и обусловленных пусковых устройств, а действуют только при условии их встречи с агентами, способными их узнавать. Практический мир, который конституируется в отношении с габитусом как системой когнитивных и мотивирующих структур, есть мир уже достигнутых целей, способов применения или рынков, которым нужно следовать, и объектов, средств или институтов, поскольку закономерности, присущие произвольному состоянию (в смысле Соссюра или Мосса), стремятся проявляться как необходимые и даже природные уже в силу того, что они лежат в основании схем перцепции и оценивания, с помощью которых они воспринимаются (Бурдье, 1995; 2001).