Ценностный статус науки в культуре

Размещено на http://www.allbest.ru/

Московский государственный университет им. М.В. Ломоносова (МГУ)

Ценностный статус науки в культуре

доктор философских наук, профессор

Яковлев Владимир Анатольевич

Аннотация

Предметом исследования является анализ ценностных модальностей в информационно-коммуникативной парадигме науки. Подчёркивается, что бытие (онтология) науки в сфере культуры является не только образцом и моделью информационно-коммуникативных инновационных процессов во всех сферах человеческой деятельности, но обладает и важнейшими этическими характеристиками. Утверждается, что новейшие открытия в физике, космологии и особенно в биологии не только существенным образом изменяют информационные ресурсы и мировоззренческие представления, но также затрагивают глубинные, экзистенциальные характеристики как учёных, так и всех людей на Земле. Для исследования ценностей науки с точки зрения их информационной значимости используется метод герменевтической диалектики на основе принципа бинарности и поуровневого анализа системы научной деятельности в смысловых контекстах социокультурного исторического процесса. Новизна исследования заключается в следующих утверждениях. Актуальность ценностной проблематики науки тесно связана с решением вопроса о методологии исследования ценностей с точки зрения их информационно-коммуникативной значимости. Выявлены основные ценностные модальности науки на трёх основных уровнях системы научной деятельности в смысловых контекстах социокультурного исторического процесса. Утверждается, что через этические нормы и идеалы научного сообщества наиболее полно выражаются общечеловеческие ценности солидарности, информированности, коммуникативности, сплоченности, толерантности и гуманности.

Ключевые слова: ценность, информация, коммуникативность, наука, учёные, бинарность, принципы, этика, социология, культура

Abstract

The subject of this research is the analysis of the value modalities within the information-communicative paradigm of science. It is emphasized that the genesis (ontology) of science in the area of culture is not only an example and model of the information-communicative innovational processes in all spheres of human activity, but also features the principal ethnic characteristics. It is stated that the newest discoveries in physics, cosmology, and especially in biology not only significantly change the information resources and world views, but also touch upon the deep and existential characteristic of the scholars and entire population of the Earth. The relevance of the value problematics of science is tightly connected with the solution of the question on methodology of researching the values from the perspective of their information-communicative importance. The author detects the main value modalities of science on the three principal stages of the system of scientific activity in the conceptual contexts of the sociocultural historical process. The author claims that through the ethic norms and ideals of the scientific community are most vividly expressed the universal human values of solidarity, Informedness, communicativeness, cohesion, tolerance, and humanity.

Keywords: value, information, communicativeness, the science, scientists, the binary, principles, ethics, sociology, culture

В данной работе мы будем исходить из двух принципиально важных положений. Первое - наука в целом является одной из форм социокультурных духовных практик (политика, право, религия, мораль, искусство), обладая в то же время особым ценностным статусом. Второе - научное знание как важнейший эпистемический продукт исследовательской деятельности учёных есть фрактал потенциально бесконечного информационного поля Мультиверса.

В наших предыдущих работах было показано, что в современной философии понятие информации постепенно приобретает статус категории, которая является ключевой при осмыслении объективной реальности, сознания и познания ^{[1, 2, 3]}. Информационная реальность (бытие информации) выражает единство объективной (физической) реальности, которая активно осваивается субъектом в его непосредственных восприятиях (обыденной практике), различных логических операциях, показаниях всё более сложных научных установок и приборов, а также в математических моделях и вычислительных экспериментах.

Исходя из аксиоматически принимаемого положения, что Мироздание едино как поле информационной реальности, жизнь определяется как высшая форма её существования. Живые организмы производят не только синтез вещественно-энергетических носителей на молекулярном и организмическом уровнях, но также несут в себе идеальные информационные программы своего воспроизводства и развития. В ходе эволюционного усложнения психических модулей организмов - чувствительность, рефлексы, инстинкты, память, воля, мышление - расширяются их корреляционные связи с физическими полями, усложняется клеточная структура, генерируются когнитивные навыки и способности. Человеческое сознание (ментальность) как высшая форма развития жизни через познание мира и самого себя вписывается в информационное поле Мультиверса и становится одним из его фракталов.

Особое внимание было также уделено информационно-коммуникативной модели научного познания ^[4]. Учёные постоянно стремятся выразить (зафиксировать) в логико-математических формулах и операциях информационные (информативные) структуры мироздания - возможность, каузальность, предрасположенность (диспозиция), вероятность. Только для Вселенной с её информативной ёмкостью и неисчерпаемой креативностью эти структуры имеют смысл. Их познание подразумевает разработку и принципиально новой - инновационной - эпистемологии.

Информационно-коммуникативный подход к эпистемологии, то есть к теории научного знания, позволяет понять науку как особый тип социокультурных инновационных процессов (программ), порождающих эпистемические, институциональные и коммуникативные новации. Бытие (онтология) науки в сфере культуры - это образец и модель информационно-коммуникативных инновационных процессов во всех сферах человеческой деятельности.

Ценностный подход к информации. Однако в идеях указанных работ обнаружился и существенный пробел. Вне поля зрения остался аксиологический аспект информации.

Вообще многие аксиологи в настоящее время указывают на глубокие проблемы, связанные с теоретической базой и методологическими подходами при определении таких фундаментальных понятий, как «ценность» и «ценностные отношения», а также разногласий по вопросу о месте и значении аксиологии в общей структуре философского знания.

Это во многом связано с антропологическим кризисом культуры западной цивилизации. Так, известный отечественный философ П.С. Гуревич пишет: «Современные исследователи, как известно, отказываются от целостной и развернутой концепции философской антропологии. Знание о человеке становится все более и более фрагментарным. Это принципиальная позиция постмодернистского рассмотрения человека» ^[5]. Необходимо согласиться с мнением П.С. Гуревича, что отрицание самой сущности человека (Ж.-Л. Нанси) и признание кризиса его идентификации (Дж. Уард), рассуждения о «фрагментарности современного человек» (Ж. Деррида) и провозглашение его смерти как личности (М. Фуко), относится в современной постмодернистской философии не только к отдельному человеку, но и культуре в целом.

Однако новоевропейская культура XV в. формировалась на основе совсем других ценностных ориентиров. Среди основных причин Возрождения (Ренессанса) обычно называют следующие.

Экономические. Рост городов, укрепление их самостоятельности и увеличение количества зажиточных граждан. Переход к мануфактурному типу производства, цеховой организации хозяйственной деятельности и её диверсификация, а также интенсификация торговых связей с Востоком.

Технические. Всё более широкое использование естественных источников энергии и конструирование механических часов. «Переизобретение» пороха (революция в военном деле), компаса (великие географические открытия), бумаги и книгопечатания (информационная революция).

Политические. Так называемые ранние буржуазные революции, борьба нобилей с пополанами, утрата Римом верховенства папской власти, демократизация общественной жизни, постепенное ослабление и упразднение крепостничества.

Кросскультурные. Крестовые походы, затяжные войны с арабами и турками, падение Константинополя, столкновения с цивилизациями Южной Америки. Общее расширение культурного горизонта Европы и повышение уровня её образованности.

Религиозные. Существенное ослабление идеологии католической церкви и снижение её морального авторитета (чехарда пап и антипап, индульгенции), религиозные войны и Реформация (англиканская, лютеранская и кальвинистская церкви). Несмотря на контрреформацию (орден инквизиции И. Лойолы, индекс запрещённых книг, трибуналы) северные страны Европы фактически вышли из-под власти Ватикана, создав новое культурное пространство для свободной творческой мысли.

Все вышеуказанные причины события европейского Возрождения довольно подробно исследованы во многих работах историков и культурологов ^{[6, 7]}.

Однако ценность Ренессанса в целом не определяется какой-то «главной» причиной и даже их совокупностью. Благоприятные условия для быстрого развития существовали и в других, неевропейских, культурах. Более того, как полагают многие исследователи, Европа в XIII - XIV вв. ещё довольно заметно отставала в научно-техническом и гуманитарном развитии от своих ближних и дальних «соседей» по ойкумене.

Не случайно европоцентристски настроенные учёные стремятся отыскать особые причины, якобы присущие именно Западной Европе. И тогда вместо противопоставления света Возрождения мраку Средневековья появляются утверждения об их преемственности и дополнительности, накопленной благости и «намоленности» европейского ареала за предшествующие столетия. Говорят и об имманентной рациональности католической доктрины, отшлифованной в трудах средневековых схоластов, прежде всего Фомы Аквинского, как основы рационализма нововременной науки. В свете последних достижений по расшифровке генома человека высказываются даже предположения о возможной эмерджентной мутации европейского этноса по линии резкого усиления его интеллектуального потенциала, что и породило целую плеяду «титанов», без которых не был бы возможен Ренессанс.

Не исключено - в дальнейшем откроют и другие, скажем, «космические» причины Ренессанса. Однако историческим фактом останется то, что ценность и креативность этого явления носила сингулярный характер, а в дальнейшем получила глобальный резонанс в развитии всей земной цивилизации. «Никогда потребность в полном и радикальном обновлении не только познания, но и всей общественной жизни, не была так сильна и не находила столь разнообразных и страстных проявлений, как в это время, - справедливо пишет В. Виндельбанд, - ни одна эпоха не пережила таких оригинальных и широких попыток нововведений» ^[8].

Мятущаяся «фаустовская душа» (О. Шпенглер) Европы, требующая непрерывного действа рождается и в полной мере проявляет себя именно в эту эпоху. В культуре Возрождения реанимируется ценность принципа «агона» Античности. Европейская цивилизация обретает полноту и динамическое равновесие в системе ценностей социокультурных оппозиций и различных взаимодополняющих друг друга духовных течений. «Тектонический сдвиг в умах» европейцев проявляется, прежде всего, в достижении нового уровня критического рационализма в сфере развития философской, а затем и научной мысли, что является главной ценностью Ренессанса.

Но вначале на первое место в культуре выходит искусство. Уже в XIV в. Данте Алигьери, «последний поэт Средневековья и первый поэт Нового времени» (Ф. Энгельс) в своей эпической поэме «Божественная комедия» подвергает острой критике ценности ортодоксальной католической церкви. Данте утверждает в своём произведении, что судьба не предопределена рождением в определённом сословии, а зависит от творческой устремлённости человека к доблести и знанию, что из всех проявлений божественной мудрости человек - величайшее чудо.

Он мастерски рисует в стихах мрачную картину кругов христианского Ада, где языческие философы находятся в более привилегированном положении в сравнении с папами-грешниками. Так, Демокрит, Авиценна и Аверроэс пребывают в самом лёгком первом круге. Ведёт читателя по этим кругам символическая красавица Беатриче («Блаженность»). Это - первое серьёзное и ответственное «дело», которое поручается земной женщине, олицетворяющей любовь к Богу, в европейской литературе. Из средневековых определений как «сосуда зла», «слуги дьявола», «исчадия ада» женщина превращается в непреходящую ценность любви, света, материнства. Франческа Петрарка в лирических стихах воспевает прекрасную Лауру - воплощение земной красоты и женственности. К женским шалостям с пониманием и сочувствием относится Боккаччо в «Декамероне». Джотто, Леонардо да Винчи, Рафаэль, Микеланджело создают в живописи образы земных женщин-мадонн - ценностных эталонов красоты. Новому взгляду на мироздание способствуют открытые в живописи правила перспективы и так называемого «золотого сечения», а также устремляющиеся к звёздам шпили готических соборов.

Подчеркнём, что итогом Ренессанса, зародившегося в Италии в конце XIV в., и на протяжении последующих двух веков охватившего всю Западную Европу, стал эпохальный переход к новому типу цивилизационного развития на основе ценностей гуманизма, активизма, светского образования, научного познания, уникальности и ценности человеческой жизни в целом.

Понятие гуманизма, идущее от Цицерона, становится центральным и важнейшим в философско-этической литературе эпохи Ренессанса и, можно сказать, даёт рождение всему корпусу гуманитарных наук. Суть этого понятия - гуманность, человечность, человеколюбие - состоит в обращении к человеку как венцу мироздания, уступающему в своём совершенстве лишь самому Богу («образ и подобие божие») и бесплотным божественным духам.

В известном с XIII в. трактате Папы Иннокентия III «О презрении к миру, или о ничтожестве человеческой жизни» автор с помощью цитат из Писания пытается убедить смертных в порочности их бытия («Memento mori»). Зло, по его мнению, коренится уже в самих чувствах человека, навечно отягощённого проклятием первородного греха. Гуманисты, прямо не отрицая этот догмат, тем не менее, противопоставляют ему свои жизнеутверждающие работы («Memento vitae») .

Добродетели человека - благородство, достоинство, великодушие, доблесть - определяются метафизическими принципами божественного мироздания. Эти ценности утверждаются в таких великих произведениях того времени, как «Речи о достоинстве человека» (Пико дела Мирандола), «О достоинстве и превосходстве человека» (Джаноццо Манетти).

Креатив самоценности человеческой жизни возводится в абсолют «Вольтером XIV в.» - Л. Валлой. В трактате «О наслаждении» гуманист утверждает, что наслаждение жизнью - высшая добродетель для достижения блага человека и общества.

Веком позже другой «Вольтер» - Эразм Роттердамский - показал в своём трактате «О свободе воли», что нельзя забывать и о несуразицах, нелепостях и глупостях, проявляющихся в так называемых свободных человеческих поступках. Мыслитель стремился показать, что все философские размышления о величии человека не должны выходить за границы рассудка и здравого смысла. В трактате «Похвала глупости» Эразм пытается найти лекарство для преодоления пороков чванства, самомнения и эгоизма. «Госпожа Глупость», как показывает автор, являет бесчисленные лики, наиболее впечатляющее из которых - самодовольство ^[9].

Линию скепсиса и критики, но уже преимущественно в плане познавательных претензий человека продолжил Мишель Монтень. Французский философ-гуманист - первооткрыватель ценности литературного жанра эссе. В своём трактате «Опыты» Монтень в форме заметок, очерков, афоризмов и лаконичных текстов критикует традиционную философию за её схоластичность и псевдознание. Он критикует словоблудие и пустые словопрения и призывает «идти вслед за мыслями». Монтень, солидаризируясь с Эразмом, говорит о самодовольстве и неистребимости человеческой глупости, поскольку люди ничему не верят так твёрдо, как тому, о чём они меньше всего знают.

Философ, активно участвуя в социально-политической жизни Франции в качестве мэра его родного города Бордо, не раз иронизировал по поводу лицемерия и видимости правосудия в трибуналах инквизиции: «заживо поджаривать человека из-за своих домыслов - значит придавать им слишком большую цену» ^[10].

Первая Академия гуманистов во Флоренции (1459 г.), вдохновителем и организатором которой был православный грек из Константинополя Георгий Плифон и ставший впоследствии её главой Марсилио Фичино, занималась переводами с древнегреческого практически неизвестных ещё в Европе античных авторов, прежде всего Платона и неоплатоников. Заметим, что современная гуманитаристика, включая и классическую филологию, в продолжающихся современных исследованиях Античности во многом опирается на информационную парадигму текстов античных авторов, которые были выявлены и введены в культурное наследие человечества благодаря именно гуманистам.

Первые академики практически не интересовались вопросами, связанными с изучением природы. Но вторая Академия, так называемая Козентинская (недалеко от Неаполя), во главе с Телезио, уже ставило целью пополнение естественнонаучного знания и разрабатывала первые исследовательские методы.

Аксиология классической науки. Не вдаваясь в дискуссию о ценностных ориентирах и смыслах бытия человека эпохи Ренессанса, сконцентрируем внимание на аксиологических аспектах наиболее рациональной по своим методам части культуры - научно-исследовательской деятельности.

Бесспорно, прав В. Виндельбанд в своём ставшим крылатым выражении: «Современное естествознание - дитя гуманизма».

В XVII в. появляются и развиваются новые отрасли хозяйственной деятельности, а также различные сферы инфраструктуры. В целом новые социально-экономические потребности общества обусловливают необходимость точного знания, что ведёт к появлению естествознания, Генезис фундаментальных наук - это и есть первая научная революция.

Здесь можно вспомнить отечественного видного исследователя Бориса Михайловича Гессена. Он заведовал в 30-е годы кафедрой истории философии науки на физфаке МГУ, работал заместителем директора Института физика АН. Участвуя во втором Мировом конгрессе по истории философии науки в Лондоне, Б.М. Гессен в представленном докладе подчеркнул, что новые направления математики, механика Ньютона, а также химическая наука были вызваны, в целом, потребностями развития капиталистического общества, прежде всего в сфере путей сообщения, горного дела и военного дела.

Научная революция XVII-XVIII вв. знаменует переход от социокультурной парадигмы антропоцентризма к парадигме наукоцентризма. В результате революции эмерджентно возникают все основные компоненты научного знания - эксперимент, логико-математическое доказательство, информационно-коммуникативные структуры, первые важные эффекты практического применения. Формируется научное сообщество, и учёные переходят к всё более масштабному и систематическому «вопрошанию» природы. В теоретическом плане основные идеи этой революции были вначале выдвинуты и разработаны философами Нового времени, многие из которых внесли также существенный вклад в развитие науки.

Так, Ф. Бэкон считал важным ценностным ориентиром науки, в сравнении с философией раннего Возрождения, привнесение и укоренение в общественном сознании идеи принципиального превосходства достигнутого Европой уровня развития по сравнению не только с Античностью, но и с другими цивилизациями. «Было бы постыдным для людей, - пишет в «Новом органоне» Бэкон, - если бы границы умственного мира оставались в тесных пределах того, что было открыто древними, в то время как в наши времена неизмеримо расширились и приведены в известность пределы материального мира, то есть земель, морей, звёзд» ^[11].

О практической ценности всех наук, включая и метафизику, подробно говорится в утопии Бэкона «Новая Атлантида». Здесь описывается «Дом Соломона» как научный и технический центр, главное назначение которого - объективное изучение «творений господних», а также изобретение машин, устройств и технологий, делающих жизнь жителей острова Бенсалем счастливой и творчески насыщенной.

В отличие от утопий Т. Мора и Т. Кампанеллы, где главным был принцип справедливого распределения, акцент в «Новой Атлантиде» делается на социокультурной ценности науки. В произведении Бэкона наука становится, по сути, производительной силой сообщества бенсалемцев, широко и умело использующая на практике то, что сейчас называется био- и нанотехнологиями.

Не умаляя, идущую от Аристотеля, характеристику самоценности научного знания как средства приобщения к гармонии мира, Веруламец дополняет её ценностью социальной - наука определяет прогресс общества во всех его измерениях и должна приносить блага всем людям. В «Новой Атлантиде» глава «Дома Соломона» говорит, что целью бенсалемцев «…является познание причин и скрытых сил всех вещей и расширение власти человека над природой, покуда всё не станет для него возможным» ^[12].

Не случайно, по признанию многих учёных описанный в утопии «Дом Соломона» стал прообразом Лондонского Королевского естественнонаучного общества - первой государственной организации науки.

Главным ценностным креативом философии Р. Декарта явилось формирование нового критическо-конструктивного менталитета европейской цивилизации. Он как философ и учёный первым осознал ценность неразрывной взаимосвязи воли, познания и эмоций человека. Из биографии Декарта хорошо известно, что он, как впоследствии и И. Кант, бтльшую часть своей жизни стремился следовать главным нравственным принципам - самопознания и самосовершенствования. Во благо человека и общества, как писал оптимистично убеждённый Р. Декарт, нельзя и не нужно полагать человеческому уму какие-либо границы. Как справедливо подчеркивает П.П. Гайденко, «…характерная для христианства мысль, что человек создан богом для того, чтобы быть господином над природой, приобретает в 17 веке новую форму. У Августина для того, чтобы человек был достоин этой высокой миссии, ему необходимо благочестие и вера, помогающая ему правильно использовать дарованный ему разум; у Декарта же человеку, прежде всего, необходим Метод, потому что само господство над природой понимается теперь не столько теоретически, сколько практически. Понятие «господство над природой» теперь тоже секуляризовано» ^[13].

Главный мотив творчества Б. Спинозы, так же как и Декарта, - это стремление к познанию истины, которую они оба ставили выше всех других ценностей жизни. Полностью сконцентрировавшись на идеях своего учения («Этика»), Спиноза был равнодушен к лишениям повседневной жизни. Он стремился к полной независимости своего «рацио» от каких-либо идеологических догм и неоднократно предлагаемых денежных содержаний. На своём жизненном примере он реально воплотил в новых исторических условиях открытый ещё Дж. Бруно ценностного креатива этики героического энтузиазма.

По этому поводу Б. Рассел справедливо пишет: «Спиноза - самый благородный и привлекательный из великих философов. Интеллектуально некоторые превосходят его, но нравственно он выше всех» ^[13].

Спиноза считал, что философ-учёный меньше всего думает о смерти физической, считая, что его духовная работа и её результаты, пусть и в обезличенной форме, вольются в высший вселенский Разум, детерминирующий логическую структуру мира.

Отметим, что эта мысль Спинозы, творца новой «космической религиозности», нашла в той или иной форме своё отражение в учениях многих последующих философов и философствующих учёных. Особо можно выделить среди них Л. Фейербаха, В. Соловьёва, Э. Циолковского, В. Вернадского, А.Эйнштейна.

В отличие от Декарта и Спинозы Г. Лейбниц ценности рационального критического мышления реализовал не только в теоретических работах, но и в своей организационной деятельности. Он являлся членом Лондонского Королевского общества и Парижской академии наук, активно участвовал в их работе. Философ также стал одним из главных основателей Берлинской академии наук. Он предложил Петру I, во время одной из заграничных поездок царя, план организации в России академии наук, многие положения которого были реализованы впоследствии при учреждении Санкт-Петербургской императорской академии.

Известно также, что философ вёл длительную и, в конечном счёте, безуспешную публичную полемику с известным английским философом и теологом С. Кларком, за которым стоял Ньютон, в отстаивании приоритета - одной из высших ценностей для учёного - при разработке теории дифференциального и интегрального исчисления. Спор, ставший, по мнению некоторых исследователей, позорной страницей в истории науки, тем не менее, на наш взгляд, выявил важный ценностный креатив личностной мотивации творческой деятельности учёного .

На основе выдвинутой Левенгуком и другими микробиологами теории преформизма Лейбниц формулирует метафизически ценностный принцип неуничтожимости жизни и её целесообразности . Лейбниц таким образом объяснял вектор направленного развития целостного континуума монад-душ к совершенной гармонии мироздания, их активного начала при организации новых физических и биологических тел, когда старая вещная оболочка умирает.

Даже для Бога, согласно Лейбницу, существует логическое ограничение - невозможно создать мир без греха и в то же время наделить человека свободой воли. Ведь в безгреховном мире человек был бы предопределён, что бы он ни пытался сделать, творить только добро. Свобода воли является сама по себе величайшим абсолютным благом, тогда как зло в конечном счёте относительно, его существенно меньше, чем добра, и оно лишь оттеняет добро. Нравственным императивом Лейбниц считает непримиримую борьбу человека со злом, Философ, таким образом, формулирует ценность личностной свободы и самосовершенствования каждого человека как необходимого условия непрерывного роста культурного потенциала и прогрессивного развития всего человеческого общества.

Эти рассуждения философа-учёного, как мы увидим дальше, очень важны для понимания ценностной нагруженности свободы творчества учёного и его личностной ответственности за практическое использование результатов исследовательской деятельности.

Подчеркнём также, что у всех философов и учёных Нового времени (кроме французских просветителей-материалистов - Дидро, Ламетри, Гельвеций, Гольбах) высшей ценностью науки была идея познания Богом сотворённого мира. В XVII в. так называемый Коперниканский переворот трансформируется в научную революцию, которую совершили люди, так же, как и Коперник, искренне верующие в Бога.

Так, Г. Галилей выдвигает свою знаменитую теорию двух книг - книга откровения (Библия) и книга сотворения (Природа). Математика для него, как и для Кеплера, это - априори существующая реальность, которую, следовательно, люди не изобретают, а постепенно открывают и постигают для того, чтобы описать и понять природу. В этом смысле природа есть книга сотворения, а Библия - книга откровения. Галилей убеждён, что «Священное Писание и природа одинаково происходят от божественного Слова, первое - являясь внушением Духа Святого, а вторая - будучи послушнейшей исполнительницей предначертаний Божиих».

Учёный был истинно верующим католиком, считая свою научную деятельность богоугодным делом. Тем не менее, Галилей считал, что учёные, признавая божественный статус происхождения мира, имеют право истолковывать Священное писание с учётом своей экспериментальной деятельности и математических построений.

Вот его рассуждения: «Поскольку Писание во многих местах не только может быть, но и необходимо должно быть истолковано в смысле, отличном от кажущегося значения слов, мне думается, что в спорах о природе Писанию следует предоставлять последнее место, в самом деле, Священное Писание и природа одинаково происходят от божественного Слова, первое - являясь внушением Духа Святого, а вторая - будучи послушнейшей исполнительницей предначертаний Божиих. И поскольку, кроме того, в Писании многое говорится применительно к разумению всякого человека в смысле, отличном от абсолютной истины (если судить с точки зрения буквального значения слов) и, наоборот, поскольку природа неумолима и неизменна и ничуть не заботится о том, будут ли доступны человеческому усвоению скрытые ее причины и образ ее действия, ибо она никогда не преступает пределы законов, на неё наложенных, - очевидно, что те из природных действий, которые ставит перед нашими глазами чувственный опыт, или о которых мы убеждаемся посредством неопровержимых доказательств, отнюдь не следует подвергать сомнению, ссылаясь на места Писания, по буквальному своему значению как будто и не согласные с ними, ибо не всякое речение Писания имеет такую же принудительную силу, какое имеет любое из действий природы…; если Писание и не может заблуждаться, тем не менее, может иногда заблуждаться тот или иной изъяснитель и толкователь его» ^[15].

Галилей всю жизнь занимался научной деятельностью, оставаясь в рамках христианских ценностей и традиций . Он боролся не с религией, а с теми теологами, прежде всего иезуитами, которые пытались монополизировать право на единственно возможное толкование истины.

Представив науку как «богоугодное дело», Галилей, так же как и Кеплер, опирался на библейскую ценность гармоничного богоустроения мира «числом, мерой и весом». Галилей говорит о природе как божественной философской книге сотворения, написанной на особом языке математики. Согласно учёному, познавая мир, человек приближается в своём духовном совершенствовании к Богу.

Нельзя не отметить ещё одну важнейшую христианскую ценность, к которой апеллирует Галилей - это ценность человеческой жизни. Галилей поддерживает идее гуманистов и развивает их, утверждая ценность кратковременности и изменчивости человеческой жизни как необходимого условия развития, максимального творческого напряжения и самоотдачи человека во благо прогресса науки и общества.

Учёный пишет: «Я не могу без большого удивления и даже большого сопротивления слушать, как в качестве атрибутов особого благородства и совершенства природным и целостным телам Вселенной приписывают невозмутимость, неизменность, неразрушимость и т.д., и, наоборот, считают великим несовершенством возникаемость, разрушимость, изменчивость и т.д.; сам я считаю Землю особенно благородной и достойной удивления за те многие и весьма различные изменения, превращения, возникновения, и т.п., которые непрерывно на ней происходят; если бы она не подвергалась никаким изменениям…, то я назвал бы её телом, бесполезным для мира, и, говоря кратко, излишним… в природе; …Те, кто превозносит неуничтожаемость, неизменность и т.д., побуждаются говорить такие вещи, как я полагаю, только великим желанием прожить подольше и страхом смерти; они не думают, что если бы люди были бессмертны, то им совершенно не стоило бы появляться на свет» ^[16].

Великий немецкий учёный И. Кеплер, так же как и Галилей, обосновывал свои астрономические исследования библейскими ценностями - «гармонии, совершенства созданного Богом мира» и «человека, созданного по образу и подобию Бога». Одно из главных сочинений Кеплера и называется «Гармония мира» (1619 г.). Сходство человека с Богом, по мнению учёного, заключается прежде всего в важнейших способностях души к восприятию и познанию сотворённого Богом мира.

Гармония мира, по Кеплеру, выражается прежде всего в геометрических фигурах, построениях и доказательствах теорем. Геометрия, как заключает крупный историк науки Ричард Бриггс, «существовала прежде сотворения мира, она совечна божественному интеллекту. Она есть сам Бог (ибо, что может существовать в Боге, не будучи Богом?). Геометрия использовалась Богом как модель для творения, и она вложена в умы людей вместе с их подобием Богу, - а вовсе не просто поступила в их умы через глаза» ^[17].

А. Эйнштейн, хотя и не разделял взгляды Кеплера на религию, по достоинству оценил мысль учёного о взаимосвязи математики и физики. В своей речи о Кеплере (1930) Эйнштейн говорил: «К восхищению перед этим замечательным человеком добавляется ещё чувство восхищения и благоговения, по отношению не к человеку, а к загадочной гармонии природы, которая нас породила. Ещё в древности люди придумали кривые, которые соответствовали простейшим законам. Наряду с прямой и окружностью среди них были эллипс и гипербола. Последние мы видим реализованными в орбитах небесных тел, во всяком случае, с хорошим приближением. Представляется, что человеческий разум должен свободно строить формы, прежде чем подтвердится их действительное существование» ^[18].

Великий И. Ньютон также был убеждён, что его научная работа ведётся «во славу Господа», который обладает всемогущей волей. «Части мира - его (Бога - В. Я.) создания, - писал Ньютон, - ему подчинённые и служащие его воле… Можно допустить, что Бог может создавать частицы материи различных размеров и фигур, в различных пропорциях к пространству и, может быть, различных плотностей и сил и, таким образом, может изменять законы и создавать миры различных видов в различных частях Вселенной» ^[19].

Историк физики Г.Ю.Тредер пишет, что Ньютон рассматривал свой гравитационный парадокс, в силу которого мир не может существовать неограниченно долго, а должен коллапсировать, как неразрешимый с научных позиций, «но с теологической точки зрения был ему даже рад, так как видел в нем доказательство необходимости повторного вмешательства творца в механизм мироздания» ^[20].

Однако поскольку, по мысли Ньютона, Бог сотворил уже однажды мир, то его повторное вмешательство должно означать одновременное изменение начальных условий (координаты и скорости) каждого атома во Вселенной, что принципиально невозможно обнаружить средствами науки. Ньютон также видит в Боге высшего гаранта стабильности Солнечной системы.

Абсолютное пространство, по Ньютону, это есть «чувствилище Бога». Поэтому через силу тяготения Бог как бы чувствует мир, а наука объясняет этот мир с помощью математики. Законы природы, выраженные на языке математики, вечны, поскольку выражают ценности порядка и гармонии мироздания, сотворённого Богом.

Было бы некорректно не сказать, что с ценностными установками большинства учёных Нового времени резко контрастирует мировоззренческий и гносеологический пессимизм крупного французского учёного Б. Паскаля. Не случайно, что в XX веке идеи французского мыслителя нашли своё развитие в философии экзистенциализма.

Паскаль пришёл к выводу о том, что познание, в конечном счёте, не имеет смысла, так как человек постоянно находится между двумя безднами бесконечности - мегамира и микромира. Эту бесконечность, если рассматривать её как актуальную, нельзя никогда познать в принципе по определению.

Учитывая, что жизнь человека на Земле ограничена очень небольшим сроком на фоне космических величин, то всё величие человека состоит не в его самонадеянных попытках понять бесконечность, а в смиренном признании своей ничтожности. Паскаль пишет, что вечное молчание этих бесконечных пространств ужасает его. Человек не «царь природы», а «пылинка, затерянная в космосе», «мыслящий тростник». Но в способности мыслить состоит высшая ценность человека. Осознав мимолётность своего бытия, человек должен обратить все свои духовные устремления к Богу в надежде на ценности обретения спасения и вечной жизни. Только сердцу человека доступна ценность таких истин, перед которыми останавливается разум.

В заключение этого раздела необходимо подчеркнуть, что, благодаря этим и другим учёным, на рубеже XVII - XVIII вв. свершилась великая научная революция - родилась классическая наука с ценностными установками на экспериментальные исследования и математизацию знания. Её значение выразилось прежде всего в формировании принципиально новой картины мира как гигантского механизма, управляемого законами механики. «Важно зафиксировать, - подчёркивает академик В.С. Стёпин, - что сама идея экспериментального исследования неявно предполагала наличие в культуре особых представлений о природе, деятельности и познающем субъекте, представлений, которые не были свойственны античной культуре, но сформировались значительно позднее, в культуре Нового времени» ^[21].

Противоречивые ценности современной науки. Учёные и философы Нового времени, развивая идеи гуманистов, поставили своей целью построение Царства Разума на Земле. Считалось, что высшей ценностью человека, созданного по образу и подобию Бога, является его ум (разум, рациональность).

Однако дальнейшее развитие истории показало, что прогресс в развитии науки («учёных умов») поставил новые и трудноразрешимые этические проблемы.

По известному выражению Т. Куна, «учёные - это люди, занимающиеся наукой, а наука - это то, чем занимаются учёные». Такой, с точки зрения логиков, порочный круг можно, на наш взгляд трансформировать в круг герменевтический, если посмотреть на учёных и науку в целом не только в эпистемологическом ракурсе, но и в аксиологическом социокультурном аспекте. Иначе говоря, необходимо выделить наиболее важные ценностные модальности (возможности, уровни свободы) науки в её общей информационно-коммуникативной парадигме.

В настоящее время, по нашему мнению, становится всё более затруднительным выделить те области познания, в которых самым активным образом не применялись бы аксиологические установки или, по крайней мере, ценностные характеристики научной деятельности. Публикации о свободе (несвободе) науки от ценностей, можно сказать, переживают очередной бум. Проводится множество международных и отечественных конференций и симпозиумов по широчайшему спектру аксиологических проблем современной науки.

Новейшие открытия в физике, космологии и особенно в биологии не только существенным образом изменяют информационные ресурсы и мировоззренческие представления, но также затрагивают глубинные, экзистенциальные характеристики как учёных, так и всех людей на Земле.

Ярким примером здесь является Ст. Хокинг, практически парализованный учёный мирового уровня, который, общаясь с миром через сложнейшую сеть интерфейсов и гаджетов, получает за свои открытия престижнейшие научные премии и ездит как приглашаемый лучшими университетами профессор со своими лекциями по всему свету. Кстати, именно он предрекает, что в течение ближайших десятилетий будет создан искусственный разум, превосходящий по всем параметрам человеческий интеллект. Если это случится, то действительно произойдёт кардинальная переоценка всех ценностей в формате новой коммуникативно-информационной парадигмы.

Заметим, что эмпирический тест, идею которого выдвинул английский математик и криптограф Алан Тьюринг в 1950 году в известной статье «Вычислительные машины и разум» как критерий качества искусственного интеллекта был пройден англоязычным роботом (так называемым чатботом) в 2014 году - более 50% экспертов не смогли отличить человека от машины в ходе проводимой с ними беседы «вслепую».

Рассуждая об онтологической ценности гипотезы известного отечественного учёного А.А. Фридмана о расширении Вселенной, Ст. Хокинг очень точно подмечает, как оценивается научное знание в зависимости от социокультурного контекста. Он пишет: «Столетия назад христианская церковь признала бы его (знание - В.Я.) еретическим, так как церковная доктрина постулировала, что мы занимаем особое место в центре мироздания. Но сегодня мы принимаем это предположение Фридмана по едва ли не противоположной причине, из своего рода скромности: нам показалось бы совершенно удивительным, если бы Вселенная выглядела одинаково во всех направлениях только для нас, но не для других наблюдателей во Вселенной!» ^[22].

Проблема устранения «зародыша смерти в самой жизни» (Гегель) на базе современных технологий (нано-био-когито-инфо), которые выкристаллизовались из фундаментальных наук, решается через технологии трансплантации, восстановлении с помощью стволовых клеток, а также замещения человеческих органов на искусственные.

По версии журнала Science (издание Science Now) главным научным прорывом 2015 г. стал метод редактирования геномов под названием CRISPR. С помощью этого метода была показана возможность редактирования ДНК человеческих эмбрионов с целью избавления их от определённых вредных мутаций. Однако ценностно-этический аспект метода ещё далеко не ясен. Поэтому в конце года учёными был принят мораторий на внесение генетических изменений, которые могут передаться потомству.

В целом происходит переориентация науки с изучения природы как таковой на целенаправленное разрешение фундаментальной (метафизической) мечты человека о неограниченном во времени - пространстве, свободном и полноценном личностном бытии.

Здесь можно было бы вспомнить «Общее дело» Н.Ф. Федорова как важнейший ценностный императив для науки. Однако важно иметь в виду, что речь идёт об, если так можно сказать, иерархическом подходе к выборке «потенциально бессмертных». Как будет определяться ценность людей, которым наука готова предоставить свои новые технологии? Не выйдут ли опять на первое место меркантильные интересы и ценности так называемого «золотого миллиарда» наиболее обеспеченных членов земного сообщества? Не будет ли переинтерпретирован метафизический принцип А. Швейцера благоговения перед жизнью во всеохватную заботу науки о высокоценных (VIP) преуспевающих лидеров в области личностного благосостояния (олигархов)? ценностный модальность коммуникативный наука

В XX в. по мере становления квантовой физики учёные всё больше уделяют внимание проблеме жизни как наиболее ценностно значимой для каждого человека и человечества в целом. Так, в известной книге Э. Шрёдингера «Что такое жизнь с точки зрения физики?» ^[23] обсуждается проблема раскрытия связей гена с макромолекулами. По мнению автора, решение данной проблемы могло быть достигнуто лишь при дальнейшей разработке квантовой теории.

Эта книга Шрёдингера инициировала впоследствии приток профессиональных физиков в биологию, в том числе и физика Ф. Крика, который в группе с биофизиком М. Уилкинсом и физиком Р. Франклин добились большого успеха в решении проблемы строения ДНК. или иной мере признанием предположений о возникновении жизни: 1) креационизм (жизнь была создана Богом); 2) гипотеза извечности органической материи (жизнь

Новое современное направление - это попытка известного биофизика К.С. Чернавского приложить к описанию живых систем язык теории информации ^[25]. Здесь проблема заключается в том, что для биологических систем важно не количество информации, а её качество, т.е. ценность информации. Для того чтобы сформулировать, что такое ценность информации, нужно определить цель живого. К.С. Чернавский считает, что эта цель - самосохранение жизни, которое проявляется через инстинкт выживания.

На наш взгляд, такой подход ещё требует всесторонней проработки, поскольку не ясно, как можно вообще перейти от физиологического (инстинкт) к семантическому (информация). Как экспериментально проверить целесообразность поведения простейших живых организмов? Нет ли здесь возврата к энтелехии Аристотеля о целесообразном происхождении и устройстве всего мироздания?

Ответы на эти вопросы существенно повысят ценностный статус науки в современной культуре.

Что касается инстинкта самосохранения человека, являющегося частью живой природы, то очевидно, что он всегда был связан с понятием эгоизма как ценностью личностного существования (вспомним «Эвдемонизм» Л. Фейербаха). Однако рамки физической жизни людей в целом с экзистенциальной точки зрения были ограничены сложившимися в ходе эволюции биологическими программами. Не случайны известные на разных языках, но схожие констатации здравого смысла: «Здоровье не купишь, от смерти не откупишься», «Никто не знает своего смертного часа», «Смерть неизбежна, перед ней все равны» и т.п. Социальное неравенство людей, их порой принципиально разные ценностные ориентиры как бы уравновешивались «справедливостью природы (Бога)», установившей границы «бренного бытия».

Если говорить о философской рефлексии, то, начиная с Платона, с его известного определения философии как науки об искусстве умирания, через «пари» Б. Паскаля к современному экзистенциализму можно выделить одно и то же ядро аргументации абсурдности индивидуальной жизни. Это: а) «заброшенность» человека в мир вообще и в данные пространственно-временные координаты в частности; б) несоизмеримость продолжительности человеческой жизни с длительностью природных и исторических процессов; в) неопределенность статуса посмертного существования.

Хорошо известно, что религиозная ветвь экзистенциализма, так же как и все религии в целом, пыталась разрешить эту абсурдность через обращение к высшей трансцендентной силе - Богу. Атеистическое направление призывало к бунту против абсурдности жизни. Правда, сам бунт, как признавалось, тоже был абсурдом, поскольку принципиально в соотношении бытия и ничто ничего не менялось («абсурдом абсурд поправ»). Свобода, декларируемая в качестве абсолютной сущностной характеристики человека, в итоге оказывалась свободой сознательного выбора, по словам А. Камю, между продолжением абсурда жизни и его прекращением с помощью самоубийства.

При современных научных технологиях эта «справедливость» серьёзно испытывается на физическую и моральную прочность. Естественная биологическая жизнь, по сути, превращается в артефакт. Перефразируя в метафизическом аспекте известное «Быть или не быть», можно сказать, что качественно изменяется понимание модальной ценности свободы человека от смерти в зависимости от его информированности и состоятельности. Научно-технические технологии кардинально изменяют цикл естественного существования человека, а следовательно, и ценностные экзистенциалы его существования.

Существуют ли этические границы для «технологического» преобразования человека (крайний случай - его клонирование)? Эта проблема и многочисленные связанные с ней подпроблемы в настоящее время остро обсуждаются на уровне научных дискуссий, социальных сетей, парламентов и правительств. Морально-этический, ценностный аспект деятельности учёных в глобальном масштабе играет роль в решении всех гуманистически значимых проблем мирового сообщества.

В то же время актуальность ценностной проблематики науки, в свою очередь, ставит вопрос о методологии исследования ценностей с точки зрения их информационной значимости. В данной статье для решения этого вопроса используется принцип бинарности, который, по нашему мнению, является наиболее адекватным для представления максимально полной картины ценностных ориентаций науки.

Мы подробно анализировали принцип бинарности в качестве одного из главных компонентов смыслового и концептуального каркаса в исследованиях различных аспектов науки ^[26]. Поэтому изложим лишь его суть.

Прежде всего выделяются основные смысловые контексты, в которых используется понятие науки. Затем определяются возможные уровни их анализа. После чего задаются бинарные информационно значимые оппозиции (полярные точки), в рамках которых и происходит «челночное» движение (конструктивно-деструктивное, по П. Рикеру, прогрессивно-регрессивное, по Ж.П. Сартру) мысли с целью максимально полного охвата и понимания сути описываемых явлений. Выбор бинарных оппозиций в определенной степени носит конвенциональный характер, поэтому различные исследователи могут использовать разные сетки оппозиций. Но в целом этот выбор определяется, говоря языком герменевтики, «горизонтом» культуры, в которой живёт исследователь. Вот почему одни и те же явления по-разному понимаются и интерпретируются в разные эпохи, причем, после работ Т. Куна и П. Фейерабенда, о несоизмеримости фундаментальных теорий и парадигм науки стали говорить также в отношении естествознания.

Основными смысловыми контекстами науки являются её описание в качестве эпистемического продукта (научного знания), особого социализированного института (научного сообщества), репрезентативного типа человеческой творческой деятельности (способность к теоретическому мышлению). Проанализируем ценностные модальности науки на разных уровнях указанных смысловых контекстах.

Глобальный уровень . Сама возможность появления и существования науки связана с творческим потенциалом человеческой деятельности, о чём говорил ещё Платон в «Тимее». В свою очередь творчество человека является продолжением и развитием в своей высшей форме креативного информационного потенциала мироздания (Мультиверса). В то же время наука - это лишь одна из различных форм человеческого духовного исторического опыта.

На глобальном уровне наука, прежде всего, является в качестве рационального самовыражения родового сущности человека - его разума. Политика, право, религия, искусство также (и до появления науки) выражали фундаментальные типы человеческого исторического опыта. Однако, в отличие от науки, в них нередко превалировала над рацио эмоционально-волевая компонента - чувство превосходства, справедливости, прекрасного, сострадания, страха, солидарности.

Самовыражению креативной сущности человека бинарно противостоит его ценностная установка на рационализацию отношений человека с природой (нередко принимающую форму покорения природы) и стремление к разумному обустройству общества (тоже нередко принимающую форму его насильственного изменения). При этом постоянно изменяется соотношение элементов адаптации к существующему (наличному бытию) и элементов его преобразования (будущее бытие).

Так, на раннем этапе своего развития наука (античная) ценностно ориентировалась на познании как способе приспособления человека к гармонии мироздания, а в VII - VIII вв. - на овладение и покорение природы, её преобразование в интересах человека (классическая наука). Поэтому, если в Античности даже не задавались вопросом о законах природы (исключение - Архимед), то в Новое время целая плеяда учёных во главе с Ньютоном создали классическую механику, законы которой обозначили чёткие перспективы реализации известного лозунга Ф. Бэкона «Знание - сила».