"Синдром аутизма" как наследственная культурно-цивилизационная болезнь современного запада сквозь призму мир-системного анализа (опыт концептуальной реконструкции)

Размещено на http://www.allbest.ru/

УДК 008

"Синдром аутизма" как наследственная культурно-цивилизационная болезнь современного запада сквозь призму мир-системного анализа (опыт концептуальной реконструкции)

Антонова Елена Леонидовна

Белгородский государственный институт искусств и культуры

Таранова Александра Евгениевна

Белгородский юридический институт МВД Российской Федерации

Если полную неспособность слышать и понимать других, демонстрируемую современным совокупным Западом, авторы рассматривают как наследуемый от Старой Европы культурно-цивилизационный синдром «аутизма», характерным признаком которого выступает крайне ограниченный и неизменяемый набор реакций, поведенческих актов и представлений, то либерализм видится авторами как форма проявления «социопатии» правящих верхов. Особое внимание в статье уделяется рассмотрению «города» и «деревни» сквозь призму мир-системного анализа как феноменов, эволюционировавших в мир-системы Запада (как потенциального «города»), России и других незападных культур (как потенциальной, с точки зрения Запада, «деревни»).

Ключевые слова и фразы: политическая глобализация; мир-системный анализ; синдром аутизма как культурно-цивилизационная болезнь современного Запада; мир-системы «города» и «деревни»; концептуальная реконструкция; либерализм как рецидив проявления «социопатии» правящих верхов. аутизм культура цивилизационный

If the authors consider complete inability to hear and understand others demonstrated by the total modern West as inherited from ancient Europe cultural-civilizational syndrome of Їautism?, which characteristic feature is very limited and immutable set of reactions, behavioral acts and views, then liberalism is considered by the authors as a form of Їsociopathy? of the ruling elite. Special attention is paid to the consideration of Їtown? and Їvillage? in the light of world-system analysis as phenomena that evolved into the world-systems of the West (as a potential Їtown?), Russia and other non-Western cultures (as a potential Їvillage? from the point of view of the West).

Key words and phrases: political globalization; world-system analysis; syndrome of autism as cultural-civilizational disease of the modern West; world-systems of Їtown? and Їvillage?; conceptual reconstruction; liberalism as relapse of ruling elite's Їsociopathy? manifestation.

Истинные причины цветных революций на Ближнем Востоке и постсоветском пространстве, не только срежиссированных, но и военно и информационно поддержанных «блоком» США и Европейского союза, ведущих «свою игру», требуют самого тщательного разбирательства, всеохватность которого еще впереди. Однако уже сегодня анализ побудительных причин информационного искажения ливийских, сирийских, украинских и др. событий позволяет говорить о полной зацикленности на своей самости совокупного Запада, демонстрирующего абсолютную неспособность слышать и понимать других. В этом контексте речь должна идти о синдроме социального, экономического, идеологического и политического «аутизма» как культурноцивилизационной болезни, унаследованнойсовременным Западом от Старой Европы, впервые заявившем о себе задолго до теоретического обоснования европоцентризма (Ганзейский союз, ведение агрессивной колониальной политики), вызревшего на почве преувеличенной самооценки в самоистолковании себя и заниженнойоценки (две «горячие» мировые войны, одна «холодная», ползучая идеологическая, экономическая и политическая экспансия) в истолкованииместа России (как и др. незападных культур) в мировом культурноисторическом процессе. В условиях политической глобализации синдром «аутизма» как наследственная болезнь современного Запада, замкнутого «на себя», не только не излечивается, но еще больше обостряется.

Когда при осмыслении базисных оснований современного Запада (по ментальности - потенциального «города»), России и др. неевропейских культур (по ментальности, с точки зрения Запада, потенциальной «деревни») как альтернативных систем жизнеустроения возникают трудности при выборе методологических оснований их описания и изучения, - на первый план выходит не социокультурный, традиционно используемый для исследования обществ, а не их систем, а мир-системный анализ, который, на первый взгляд, «схож с цивилизационным, но идет несколько дальше» [10]. А поскольку мир-системный анализ используется не столько как анализ эволюции социальных систем, охватывающих одну цивилизацию, сколько как анализ социальных систем нескольких цивилизаций, - его привлечение к осмыслению «города» и «деревни» как первичных - базисных - социально-культурных мир-систем, эволюционирующих в мир-экономики (европейские культуры) и мир-империи (Россия в их числе), обретает статус постановки проблемы.

Такая постановка проблемы тем более актуальна, что с началом экономической глобализации, предшествовавшей политической, наблюдается тотальный отказ от стадиально-прогрессистской трактовки истории, в то время как с отходом от нее уходит понимание того, что в социально-исторической динамике культуры человечество вырабатывает только «две основные исторические формы поселения, связанные с двумя типами укладов - село и город» [5, с. 59], которые дают начало разным типам цивилизаций, со своим типом самосознания, самоистолкования себя и со своим специфическим миро-ощущением как «миро-измерением» каждая. И хотя смена одной формы жизнеустроения как бытового уклада («деревня») на другую («город»), равно как и последовательный переход от одной формы общественного устройства (рабовладельческий строй, феодализм, капитализм и т.д.) к другой, не являлись предсказуемыми , - как культурно-исторический факт они не только фиксируются в марксистской теории, но и подтверждаются самим ходом реальной истории. С этой точки зрения интерес вызывают альтернативные концепции:

- Г. Чайльда, согласно которой культура развивается через следующие друг за другом «революции» - 1) орудийную, 2) неолитическую - аграрную («деревня») и 3) городскую - как «механизмы» смены форм общественного устройства;

- А. Хаузера, которая связывает развитие культуры с развитием искусства «доисторических времен», «древневосточных городских культур», «городских культур античности», Средневековья и «городского Ренессанса» [2], игнорируя художественную культуру «деревни»;

- и теория О. Шпенглера, который прямо говорит о проблеме уничтожения городом органически-жизненного мира деревни, а вместе с ней - крестьянства с его способом познания и отличным от городского отношением к природе и миру.

Обращение к мир-системному анализу позволяет понять, почему «город» и «деревня» выступают в мировой истории основными антагонистами: как онтологически, экзистенциально и антропологически разные мир-системы, они формировались строго в соответствии с социальной структурой, особенностями внутренней организации, принципами управления, формами деятельности, утилитарно-духовными потребностями и способами («письменный» - «город» и «неписьменный» - «деревня») обмена информацией, которые были свойственны каждой из них. Как результат, «город» и «деревня» «говорят» на разных «языках»: «деревня» - на «языке преодоления», а «город» - на «языке силы». Так же, как по-разному мыслят и придерживаются разных истин «производные» от них западные и незападные (Россия первая в их числе) общества, осуществившие свой исторический и экзистенциальный выбор. Истина же состоит в том, что если «деревенская» Россия понимает историю как процесс перманентного созидания (состояние мира), то в представлении «городского» Запада, способом существования которого является создание ситуации «войны всех против всех» (Т. Гоббс), - только перманентное противостояние (как смена войны и мира) и есть история . С этой точки зрения интерес вызывает глобализация как западный геостратегический проект, нацеленный на построение однополярного мира.

С появлениемозначенногогеостратегического проекта в научно-политическом дискурсе сталкиваются два основных подхода в понимании цели и результата построения однополярного мира. И тот факт, что Ф. Фукуяма поспешил заявить о конце истории, а С. Хантингтон, как «зрящий в корень», спрогнозировал столкновение цивилизаций, позволяет рассматривать и эту проблему сквозь призму мир-системного анализа. Так, Фукуяма, американец японского происхождения (по ментальности - «деревня»), увидел смысл моноцивилизационной глобализации впреодолении разногласий и конфликтов на мировоззренческоидеологической почве, что, по его мнению, означает «худоймир» как «конец истории». Однако в момент ее старта он еще не понимал, что пока есть война - «холодная» или «горячая», - у Запада есть история, фиксирующая «эффективные (война) шаги» по достижению безальтернативной гегемонии. Только использование западом «негодных» технологий и средств в построении однополярного мира заставляют Фукуяму признать глобализацию «мирной» попыткой достижения «конца истории» ошибочной. В представлении «городского» по ментальности С. Хантингтона, построение однополярного мира означает (как латентная цель) глобальное противостояние мировоззрений, идеологий, что ведет к столкновению цивилизаций, из которого победителем должен выйти Запад. С этой точки зрения моноцивилизационная глобализация как геостратегический проект есть одно из проявлений «синдрома аутизма» современного Запада. Сказанное позволяет понять, что - по своей глубинной сути - отказЗапада от стадиально-прогрессистского измерения мировой истории не просто нивелирует устоявшиеся оценки прошлого, что «путает» обывательские представления о прошлом, настоящем и будущем, - он дезавуирует стоящую за ним борьбу западных правящих кланов за мировое доминирование и геостратегические устремления последних.

«Отцом-основателем» мир-системного подхода считается Ф. Бродель, но разработка и внедрение в научный оборот мир-системного анализа в 1970-е годы ХХ в. осуществляется И. Валлерстайном и А. Гундер Франком. Поскольку в основании мир-системного анализа лежат системность и широкий охват исторического пространства и времени, - для понимания сущности и специфики социальных изменений привлекаются не общества и государства, как в традиционно исторических, философских и культурологических исследованиях, а Миро-Система в целом.

В представлении И. Валлерстайна, «современная Миро-Система зародилась в т.н. Їдлинном XVI веке? (приблизительно 1450-1650 годы) и постепенно охватила собой весь мир. До этого времени в мире одновременно сосуществовало множество мир-систем» [10]. Для их описания в качестве единицы анализа И. Валлерстайн избирает исторические системы, которые существуют в двух основных формах «мини-систем» и «мирсистем», последние из которых делятся на «мир-империи» и «мир-экономики». Но если мини-системы характерны для первобытных обществ, основанных на отношениях взаимообмена, то для сложных аграрных обществ как мир-систем характерны мир-империи и мир-экономики. Мир-экономики представляют собой системы обществ, связанных тесными экономическими связями, выступающих в качестве определенных эволюционирующих единиц, не объединенных в единое политическое образование, а «мир-империи характеризуются взиманием налогов (дани) с провинций и захваченных колоний» [Там же].

Изложенное означает, что «синдром аутизма» - как наследственная культурно-цивилизационная болезнь современного Запада - не позволяет ему критически осмысливать ни сложившуюся геополитическую реальность, ни свою «цивилизационную нишу» в ней: если первое - «взимание налогов» - является «универсальным принципом» функционирования всех социальных систем (и мир-экономик, и мир-империй), вне зависимости от моделей экономического устройства, то последнее - «захват колоний» - является способом существования мир-экономик совокупного Запада, а не мир-империй. В такие мир-империи, как Россия, например, вступали добровольно, ища защиты от колониалистских посягательств «эволюционирующих единиц», составляющих костяк мир-экономик староевропейского Запада.

Тем не менее, по мнению И. Валлерстайна, все докапиталистические мир-экономики рано или поздно превращались в мир-империи через их политическое объединение под властью одного государства. Единственное исключение из этого правила - «средневековая европейская мир-экономика, которая трансформировалась не в мир-империю, а в современную капиталистическую мир-систему» [Там же]. Он считает, что современная капиталистическая мир-система состоит из ядра (наиболее высокоразвитые страны Запада), полупериферии (в ХХ веке - социалистические страны) и периферии (третий мир). Но даже беглый взгляд на мир-системный анализ И. Валерстайна позволяет рассмотреть лежащую в его основании идеологию «европоцентризма», прогнозируемо трансформировавшегося в «западоцентризм». По нашему мнению, именно теоретическое обоснование европоцентризма выступает «лакмусовой бумагой», показавшей наличие у Старой Европы всех признаков «синдрома аутизма» как наследственной культурно-цивилизационной болезни современного Запада, на системную борьбу с которым в XIX в. первым встал Н. Я. Данилевский.

Вариант мир-системного анализа, предложенный А. Гундер Франком, существенно отличался от валлерстайновского. Он исходил из того, что «утверждения о возможности одновременного существования в мире десятков и сотен Їмир-систем? во многом обессмысливают само понятие Мир-Системы» [Там же]. По мнению Франка, «речь должна идти лишь об одной Мир-Системе, которая возникла не менее 5000 лет тому назад, а затем через многочисленные циклы экспансии и консолидации охватила собой весь мир» [Там же]. А. Гундер Франк вполне искренне полагал, что «в ходе эволюции Мир-Системы ее центр неоднократно перемещался. Вплоть до его перемещения в XIX веке сначала в Европу, а затем в Северную Америку этот центр многие века находился в Китае» [Там же]. В связи с этим наблюдающийся в последнее время подъем Китая Франк интерпретировал как начало возвращения центра Мир-Системы в его «естественное место после кратковременной европейско-североамериканской Їинтерлюдии?» [Там же]. Однако такое видение мировой истории представляется не менее тенденциозным, чем валлерстайновское, и выглядит тем более «однобоким», что:

- во-первых, «деревенский» Китай, из которого по длинной цепочке посредников в «городскую» Европу доставлялись шелк, порох и фарфор, как объект исследования попадает в поле зрения только с окончанием колонизации последнего англичанами;

- во-вторых, если речь идет о мнимой мир-системной близости Востока и Европейского Запада, то нашумевшая в свое время теория восточного происхождения европейских языков, отнесенных к индоевропейской группе, генетически была связана не с Китаем, а с Индией и ее мир-системной духовной практикой;

- в-третьих, мир-системный анализ А. Гундер Франка, как и мир-системный анализ И. Валлерстайна, основан на одномерном - монистическом - шаблоне возникновения мировой цивилизации, в качестве теоретического обоснования европоцентризма предложенном И. Гердером, поддержанном Ж. Кондорсе и развитым Ф. Гегелем в его «Философии истории». Однако уже в XIХ веке на гегелевский европоцентристский тезис-«вызов» России как потенциальному объекту экспансии: Европа есть безусловно конец всемирной истории, а Азия ее начало - был дан «ответ» теорией культурно-исторических типов Н. Я. Данилевского, в начале ХХ в. - теориями локальных культур и локальных цивилизаций О. Шпенглера и А. Тойнби, а также - концепциями евразийства и востокоцентризма, обосновывающими особость культурно-исторических путей развития не только «аутистски» настроенной мир-системы Старой Европы, но и мир-систем России и Востока. Именно они открывают дорогу «плюрализму» вцивилизационном направлении осмысления культур.

Представляется, что в «ответной» теории Н. Я. Данилевского задействован естественно-научный принцип несводимости «высшего» («европоцентризм» как преувеличенная оценка роли европейской культуры в мировом культурно-историческом процессе) к «низшему» (преуменьшенная оценка роли России и неевропейских культур в мировом культурно-историческом процессе), направленный против редукционизма как методологического принципа научного исследования. Поэтому при проведении исторической, социально-культурной, философскокультурологической, а тем более концептуальной «реконструкции» и онтологически, и экзистенциально разных (город - деревня) форм социальной жизни некорректно осуществлять редукцию концепций, выработанных для одной мир-системы («город», урбаноцентристский Запад), на мир-системы другого типа («деревня», Россия , Восток или Азия). Тем более что Россия, как пример, сама по себе есть не просто самодостаточная, но и синтетическая - «город-деревня» - Миро-Система. В случае же использования редукции следует осуществлять не формально-логическую, как это упорно делают западные исследователи, а содержательную экспликацию, позволяющую рассмотреть не столько слабые, сколько сильные стороны исследуемого «иного».

С этой точки зрения одномерное европо-западо-центристское - как «монистически-аутистское» - измерение мировой истории, лишенное «точек роста» (в нем за единицу анализа берется не «город» как «исходный феномен», а производная от него мир-экономическая система Запада), себя изначально исчерпало. По этой причине, при всей противоречивости осмысления мирового культурно-исторического процесса сквозь призму мир-системного анализа, осмысление проблем, связанных с глобальной «конструкциейдеконструкцией» исторически сложившейся Миро-Системы, позволяет утверждать, что исходными антагонистами в мировой истории были «город» и «деревня», а остаются производные от них: 1) урбаноцентристская, «аутистски» настроенная мир-экономическая система западной цивилизации и 2) «культуроцентристские» мир-системы России (Востока и Азии). В этом контексте, при осмыслении «города» и «деревни» как онтологически первых мир-систем, последовательно формировавшихся в ходе социально-культурной эволюции, следует говорить об «экзистенциальном выборе» последних не с точки зрения «культурного разрыва» («классика»), а с позиции результата («постнеклассика»): «город» («центр») как специфически организованная мир-система, акцентированная на «материальном», порождает мир-экономики (Запад), а «деревня» («городская» периферия), ориентированная на «духовное», созидает мир-империи (Россия как «деревенская периферия»). Причем Россия ХХ столетия становится первой и пока единственной в мировой истории мирэкономической системой, продемонстрировавшей их синтез.

Поскольку с позиций мир-системного анализа, предложенного И. Валлерстайном, Миро-Система как целое включает в себя исторические системы, которые существуют в двух основных формах - 1) формах «мини-систем» (первобытные общества) и 2) «мир-систем» (аграрные общества, трансформировавшиеся одни в мир-империи («деревня»), другие - в мир-экономики («город»)), - проблема возникновения синдрома «аутизма» как наследуемого культурно-цивилизационного недуга современного Запада определяется необходимостью осмысления глобальной проблемы современности, возникшей из исторического противостояния «города» и «деревни» как онтологически разных форм жизнеустроения и экзистенции. Именно их противостояние в ретроспективе порождает перманентные потрясения и мир-системные (понимаемые как «межкультурные», а сегодня - как «межцивилизационные») конфликты, в перспективе - ставит под вопрос необходимость сохранения таким образом сложившейся Миро-Системы.

Концептуальная реконструкция исторически сложившейся Миро-Системы в контексте мир-системного анализа позволяет понять, что если изначально 1) речь идет об онтологическом, экзистенциальном и культурном «разрыве» между «городом» и «деревней», в эпоху 2) «европоцентризма» - о мироощущенческом «разрыве» между Европой и Россией, то 3) в условиях политической глобализации [3] - как эпохи прогрессирующего «западоцентристского аутизма» - речь идет уже о ценностно-ориентационном «разрыве» между мир-экономической системой Запада и мир-системами России (Востока и Азии) с их полярными «жизнеустремлениями». С этой точки зрения говорить об отставании или лидерстве кого-либо из них есть непростительное, «аутистски» отмеченное самовозвеличивание исторического (Старая Европа) и современного Запада. На самом деле, Россия, Запад, Восток или Азия всего-навсего идут разными путями к разным целям: Запад (как потенциальный «город») по-прежнему интересует мировое доминирование, откуда гонка вооружений и тяга к разработке «подавляющих» технологий, Россию (как синтез «города» и «деревни») - технический прогресс в самом широком смысле этого слова, где военные технологии занимают подчиненное положение, Восток - духовные практики и их распространение, Азию - культивирование самоуважения. Тем не менее рассмотрение причин «разрыва», направляемого в русло противостояния, начинается и продолжается не с осмысления и принятия как данности свойственных мир-системам «города» (Запад) и «деревни» (Россия) разных форм рациональности и способов мышления, выработанных в лонах онтологически разных социально-культурных сред, а с навешивания «ярлыков» в духе конкретно-исторического времени - «рациональная-иррациональная», «традиционная-нетрадиционная» (классика), «модерн-архаика», «развитаянеразвитая» (неклассика), «демократическая-тоталитарная» (постнеклассика) и т.д.

Поэтому, осмысливая с позиций мир-системного анализа первопричины «отрицательноймир-системнойкомплиментарности» «города» и «деревни» (а вместе с ними - Запада и России), спорадически порождающей состояние «социального хаоса» (войны), нельзя не обратить внимание на культивирование в городской социально-культурной среде положения «культурной недостаточности» [4] всех, кто не принадлежит к «городу» («деревня»), а в «городе» и «деревне» - к социальным (политическим, финансово-экономическим, правящим) «верхам» всех уровней. Культивирование положения «культурной недостаточности» в современном обществе, где критерием культурной достаточности-недостаточности выступает, собственно, уровень потребления, лишний раз свидетельствующий о непреодолимом не только имущественном, но и «правосубъектном» неравенстве индивидов, обусловленном социальным статусом, становится видимым результатом «прямого действия» синдрома социального, экономического, политического и идеологического (либерализм) «аутизма» современного Запада, навязываемого незападному миру через прозападную оппозицию.

Именно по этой причине в условиях формирования Нового мирового порядка означенная проблема - по своему смысловому содержанию - должна трансформироваться в онтологически, экзистенциально и антропологически отмеченную проблему реализации «суверенного права» на автономное и по-настоящему равноправное существование всех типов мир-систем в «конструирующейся» на иных принципах МироСистеме. В этом контексте обращение к генезису мировой цивилизации как исторически сложившейся МироСистеме с позиций мир-системного анализа создает ситуацию «пред-понимания» не только специфики протекания современных социально-культурных процессов, но и тех геополитических и антропологических «сдвигов», которые в эпоху глобальных социально-культурных трансформаций изменяют не только традиционные («классика»), но и посттрадиционные («постнеклассика») представления о «должном» и «сущем».

Между тем, когда речь идет о формировании «нового мирового порядка», - возникает ощущение «dejavu». Простое обращение к исторической периодизации позволяет утверждать, что европейская история выступает как перманентное разрушение «старого» и построение «нового» порядка, понимаемое «городом» (и Западом как «городом») как развитие (прогресс). С этой точки зрения интерес вызывает изгойское положение «деревенской» России, которое усугубляется с доминированием в мир-системе предренессансной Европы зажиточных бюргерских субкультур, создававших «сквозную поперечную структуру» «города» [8] как целенаправленного движения к «внутриевропейской глобализации», напрямую связанной с установлением нового европейского порядка. Речь идет о торгово-предпринимательских сословиях , которые со времен Средневековья «поддерживались князьями, городским патрициатом или церковью и образовывали, выражаясь современным языком, некое сверхнациональное европейскоеединство» [Там же, с. 111](выделено Шелером - Е. А.). Изначально основу сквозной «сословной поперечно-структурной системы города» составляли ростовщики. Став ядром торгово-предпринимательских сословий, они, по сути, создают меж- и надгосударственную системуторговогопосредничества, корнями уходящего в Ганзейский союз (XIII в.), сделавший экономику европейских государств не столько взаимосвязанной, сколько взаимозависимой. Именно здесь следует искать начало трансформации мир-системы западной цивилизации в мирэкономику с перспективой формирования единой Европы и «глобального управляющего класса» (как промежуточных целей) и «мирового» правительства (как задачи на перспективу) - первых признаков синдрома «культурно-цивилизационного аутизма». С этих позиций «сверхнациональное европейскоеединство» есть, на самом деле, не великое братство европейских народов, а союз производителей и торговцев, который призван сделать мир-экономику Европы (а сегодня - совокупного Запада) сильнее экономик всех незападных мир-систем вместе взятых. Всем, кто не входил в «сверхнациональное европейское единство» (Россия как ближайший сосед есть первая из них), перманентно противостояла «урбаноцентристская», экономически консолидированная Европа.

Последнее становится питательной почвой для обострения в Старой Европе синдрома «аутизма» как формы необратимого нарушения коммуникации. В условиях политической глобализации именно последнее позволяет Западу, зацикленному на бессмысленном ведении бизнеса ради бизнеса, изолировать себя от «интерсубъективной реальности», как изолирует себя от реальной жизни всецело погруженный в виртуальную реальность современный «город». Воспринимая себя единственным субъектом действия, Запад видит во всех, кто «не Запад», объектов своего влияния, что объясняет навязчивое стремление навязывать незападному миру «свою игру». Подтверждением сказанному выступает приоритет внутреннего права над международным при ведении Западом своей геополитической «игры».

Иными словами, воспринимающий как реальность только себя и выдавая себя же «за мировое сообщество», Запад изначально не был склонен реально оценивать происходящее, что начисто лишает его способности к саморефлексии. Не удивительно, что, как и у «клинического аутиста», его историческая и современная реальность исчерпывается крайне ограниченным набором реакций, поведенческих актов и представлений. Это:

- зависть-ревность, интерпретируемая как «здоровая конкуренция»;

- неосознанный - на уровне рефлекса - поиск источников прибыли;

- подсознательный - на уровне рефлекса же - подсчет прибыли и потерь;

- перманентное уличение «партнеров» в «двойных стандартах» как изобретенная аутистским Западом «технология» быстрого достижения поставленной цели.

А поскольку категорическая неспособность слушать и слышать оппонентов, понимать их точку зрения, вести равноправныйдиалог, быть готовым к конструктивной критике и перманентная зависть-ревность (как и бизнес ради бизнеса) не рождают ни способности видеть себя со стороны (откуда полная неспособность к саморефлексии), ни привязанностей, ни созидательной деятельности, дающих чувство удовлетворения и самодостаточности, - единственной смысложизненной целью Запада, помимо синдрома «аутизма», страдающего «социопатией», становится месть незападному миру и, прежде всего, России за самодостаточность, недоступную ему самому. И в этом он близок к безумию, которое мало-помалу движет его к концу.

С учетом означенных реалий аутизм, по мнению авторов, правомерно рассматривать как синдром, свойственный не только индивидам, но и социальным группам, нациям как социально-политическимобразованиям и даже цивилизациям. Представляется, что наряду с западным следует особо выделить исламский «аутизм». Восточный «аутизм» (Индия, Япония, Китай) можно рассматривать сквозь призму преодоленного феномена. Только русско-славянская цивилизация - в ее историческом измерении - есть единственная самодостаточная Миро-Система, стоящая между Западом и Востоком, совершенно свободная от него.

Здесь на первый план выступает политика как сугубо «городской» феномен.Она представляет собой «бинарный» феномен, внутренний «вектор» которого подчинен совокупности локальных (обусловленных конкретными природно-климатическими условиями) и ментальных (естественно возникших в границах конкретно-территориального пространства) «императивов», а внешний - ориентирован на учет постоянно меняющихся внешних «вызовов» и «раскладов». Учет совокупности объективных (пространство) и субъективных (ментальность) императивов и внешних факторов-вызовов позволяет использовать политику как инструмент подчинения внешних «вызовов» и «раскладов» своим интересам, что с течением времени формирует у «города» (и Запада как потенциального «города») своеобразную «ментальность», нацеленную на конструирование «своей» реальности (как «программы саморазвития»), через изменение «чужой». Так, по своей измененной сути, политика превращается в геополитику, понимаемую как «рациональное исправление» «иррациональности» протекания исторических и социокультурных Миро-Процессов. В эпоху политической глобализации западная геополитика трансформируется в геостратегию, направленную на разрушение существующего Миро-Порядка. С этой целью:

- все, кроме западной, локально существующие экономические модели мир-системного развития (пла-новая экономика, например) объявляются «сухими ветвями» древа мировой цивилизации как целостной Миро-Системы и подлежат безжалостному уничтожению;

- место сложно определяемого «городом» этносоциального феномена под «деревенским» названием «народ» должна занять некая виртуальная «антропологическая масса», которая категорически вне-национальна, а место национальных политических классов - узкая прослойка мировой правящей элиты, которая безоговорочно над-национальна;

- имеет место не столько демонстрация готовности аутистски настроенного Запада попрать междуна-родное право, сколько настойчивое стремление свое - внутреннее - право сделать международной нормой.

В этом контексте речь должна уже идти о рецидиве «социопатии» (неизменного спутника «социального аутизма»), которая в социально-исторической динамике культуры выступает в качестве латентно протекающего недуга правящих элит Старой Европы и современного Запада, категорически не органичного России.

С этой точки зрения показательно, что сложившийся в европо-урбано-центристской мир-экономической «модели» либерализм как «несоциальная социальность» (И. Кант) обслуживает исключительно интересы узкого круга региональной и мировой «демократической» элиты. Теоретически «обоснованный» староевропейской и поддержанный современной западной элитой, банально страдающей «социопатией», либерализм «наследует те жеспецифические и неуничтожимые пороки» [6], что и породившая его аутистски настроенная мир-экономическая система, «с тем же неуничтожимым характером» [Там же]. С этой точки зрения замечание С. Хантингтона: «Запад покорил мир не благодаря превосходству его идей, ценностей или религии (в которую были обращены немногие члены других цивилизаций), а именно благодаря превосходству в применении организованного (внешне либерального идеологического, политического, экономического и технологического - Е. А.) насилия» [7, с. 36] как формы проявления «социопатии», - воспринимается как «оговорочка по Фрейду». «На Западе часто забывают об этом, в незападных цивилизациях это помнят постоянно» [Там же]. Все, кроме либерально настроенной части прозападной властной и интеллектуальной элиты, живущей неестественной - оторванной от реалий повседневной жизни «народа» и национальных интересов - «виртуальной» жизнью, для которой «свое» воспринимается как «чужое», а «чужое» принимается как «свое». Следование в фарватере европо-, а в эпоху политической глобализации - западоцентризма становится своего рода «духовной традицией» аутистско-социопатически настроенной либеральной прозападной элиты. Не удивительно, что неолиберальная прозападная элита (как показывают последние события на Украине) демонстрирует не только характерные признаки «аутизма», но и признаки «социопатии», прежде свойственной преимущественно Западу и западной элите. Разница состоит только в том, что если Запад слеп и глух по отношению к незападному миру как онтологически, антропологически и экзистенциально ему «чужому», то неолиберальная прозападная элита глуха и слепа к своему народу и враждебна своим национальным интересам как «чужим».

Такая постановка проблемы позволяет провести параллель между побудительными причинамилегитимации авторитарной власти «верхов» до Нового времени, «правовых» принципов управления в западных тоталитарных государствах XX века и «презумпции невиновности» западной демократии в эпоху нынешней политической глобализации, в «плане выражения» «вынужденной» принимать меры по защите дефинитивно неопределимых «общечеловеческих ценностей» и «демократических прав и свобод» индивида, но в «плане содержания» целенаправленно и последовательно ограничивающих права, свободы и ценностные ориентиры равноправных лишь в «плане выражения» собственных граждан и незападных мир-систем.

Как результат, обострение «синдрома аутизма» на «микроуровне» мир-системы Запада парадоксальным образом воспроизводится на «макроуровне» Миро-Системы в форме растущей раздробленности последней. В этой связи интерес вызывает тот факт, что, создавая теорию локальных цивилизаций, А. Тойнби, по сути, указывает на наличие непреодолимойраздробленности западноевропейской цивилизации, которая, сама страдая от навязываемого неевропейскому миру «культурного плюрализма» (как одной из форм мультикультурализма), нуждается в интеграции - «культурном монизме». Создание Евросоюза как последняя и прогнозируемо неудачная попытка «собирания земель» не мир-экономически, а мир-культурно раздробленной Европы есть тому лучшее подтверждение. С этой точки зрения «синдром аутизма» как наследственная культурно-цивилизационная болезнь современного Запада становится естественной причиной необратимого заката западного мира и как мир-экономической, и как мир-культурной системы, а вместе с его закатом - распада скроенной по его лекалам Миро-Системы. Недопустимо только, чтобы «сакральной жертвой» распада последней стала Россия как системообразующий «сегмент» незападного мира, стоявшая у истоков созидания новой архитектуры современной Миро-Системы, требующей для ее построения по-настоящему нового Миро-Порядка.

Список литературы

1. Гегель Ф. Сочинения: в 14-ти т. М.: Государственное социально-экономическое издательство, 1935. Т. 8. Философия истории. 468 с.

2. Каган М. С. Введение в историю мировой культуры. СПб.: Петрополис, 2003. Кн. 1. Историографический очерк, проблемы современной методологии. Закономерности культурогенеза, этноразвития культуры традиционного типа от первобытности к Возрождению. 383 с.

3. Оглезнев В. В. Трансформация государственной власти в условиях глобализации: социально-философский анализ // Вестник Томского государственного университета. Философия. Социология. Политология. 2008. № 2 (3). С. 165-173.

4. Ортега-и-Гассет Х. Восстание масс [Электронный ресурс]. URL: http://www.gumer.info/bogoslov_Buks/Philos/gas_ voss/02.php (дата обращения: 03.06.2014).

5. Разумов В. И. Специализация функций города и села в общественном производстве // Известия Саратовского университета. Серия «Философия. Психология. Педагогика». 2010. Вып. 1. Т. 10. С. 59-64.

6. Розанов В. В. Демократизация живописи [Электронный ресурс]. URL: http://dugward.ru/library/rozanov/rozanov_ demokratizaciya_jivopisi.html (дата обращения: 14.07.2014).

7. Хантингтон С. Столкновение цивилизаций // Полис. 1994. № 1. С. 33-48.

8. Шелер М. Проблемы социологии знания. Серия «Книга света». М.: Институт общегуманитарных исследований, 2011. 304 с.

9. Шендрик А. И. Теория культуры. М.: Издательство политической литературы «Единство», 2002. 519 с.

10. http://paintballoff.ru/dywyfvte56/Мир-системный_подход (дата обращения: 26.10.2013).

Размещено на Allbest.ru