Проблема риска и ответственности субъекта научной коммуникации

Сказанное верно не только при принятии научных результатов. Устранение непонимания представляет собой движение от субъективной догадки к приемлемой для всех форме совместной деятельности. Это движение осуществляется и в публичной коммуникации, например, при принятии закона в парламенте или при согласовании текста договора в международных отношениях. Нечто подобное имеет место и тогда, когда несколько человек, исходно несогласных или непонимающих друг друга, приходят к согласованному решению.

То, что раньше разворачивалось в виде неявных принципов порождения социальных практик, стало в результате рефлексии явным, более того, ответственно принятым субъектами коммуникации в качестве норм их совместной деятельности. Затруднение, вызвавшее рефлексию, преодолевается осознанным консенсусом, волей к согласию и взаимодействию, позволившей каждому из участников общения принять на себя определенные коммуникативные обязательства. Таким образом, сообщество, формулируя и согласуя внутри себя нормы своей деятельности, создает модель собственного габитуса. Важно, кроме того, то, что все эти нормы (в какой бы области деятельности они не возникали) будут заведомо работоспособны, поскольку опираются на уже существующий габитус.

5.8. Ответственность субъекта и новизна в науке. В данном параграфе описывается коммуникативный смысл научных открытий. Затруднение, возникшее в ходе коммуникации, преодолевается не только прояснением габитуса, но и возникновением новых правил коммуникации. Однако смысл новизны трудно понять с точки зрения коммуникативной практики. Принципиальная новизна означает отсутствие связи с габитусом. Если высказанное суждение принципиально ново, то оно рискует навсегда остаться абстракцией, поскольку для использования его в коммуникативной практике требуется навык. Но навыка нет, в силу новизны. Следовательно, нам не приходится иметь дело с абсолютной новизной, т. е. с коммуникативным принципом, не опирающимся ни на какой предшествующий навык вообще.

Высказанный далее взгляд на новизну во многом совпадает с концепцией М.А. Розова, согласно которой новации в науке есть результат переноса образцов исследовательской деятельности из одной предметной области в другую. Степин В.С., Горохов В.Г., Розов М.А., Философия науки и техники. М., 1995, с. 119-139.

Образец, который переносится первооткрывателем в новую предметную область, принадлежит иному габитусу. В нем эксплицирован навык, чуждый данному сообществу. При переносе этот навык представляется в абстрактном виде. Коль скоро использование навыка не подтверждено соответствующими автоматизмами, он должен быть зафиксирован в виде эксплицированной нормы. Такая фиксация делает возможной идентификацию требуемого образа действий и обеспечивает своего рода легитимацию. Из континуума форм некоторого габитуса извлекается какая-то одна, которая и фиксируется как доступный идентификации образец деятельности. Однако не следует принимать эту эксплицированную форму за полное выражение научного открытия. Абстрактная форма неработоспособна. За всяким открытием стоит именно навык, приобретенный первооткрывателем в рамках другой сферы деятельности. Этот навык никогда полностью не эксплицируется.

Результатом переноса может стать рождение нового габитуса. Этот процесс проходит преимущественно неявно. Однако он связан с осознанным выбором и конструированием образцов деятельности, представлением их в виде научных утверждений и, возможно, целых теорий. Возникновение теории начинается с пробной экспликации заимствованного навыка, а продолжается как последовательное прояснение все более значимого фрагмента неявного знания, т.е. рациональное согласование в рамках осознанного поиска взаимопонимания.

Первая экспликация заимствованного навыка в качестве образца или рабочей гипотезы есть решение первооткрывателя, берущего на себя ответственность за свой рискованный поступок. Дальнейшее построение теории уменьшает риск, связанный с принятием этого результата.

Глава 6. Трансцендентальные условия коммуникации и ответственность субъекта.

В последней главе описано, как результат рефлексивного акта приобретает универсальное значение. Этот процесс связан с рациональным обоснованием субъективного решения и опирается на трансцендентальные нормы, создающие возможность универсализации.

6.1. Требование универсальности в научной коммуникации. Рассматривается классическое требование универсальности научного знания. Оно должно быть истинным и одинаково значимым для всех. Такое требование, выдвинутое еще Декартом, утопично в силу рассмотренных особенностей научной коммуникации. Наличие неявных факторов не позволяет достичь универсальности. Всякий габитус, в том числе и научный, есть порождение частного опыта, связанного с конкретными обстоятельствами жизни сообщества и индивида. Однако картезианский идеал выражает реальную интенцию научной коммуникации. Будучи заведомо не универсальным, любой научный результат, тем не менее, конституируется сообразно этому идеалу. Любой ученый, достигая решения научной проблемы, претендует как минимум на то, чтобы его решение было истинным. Но это значит также, что его решение будет универсальным.

Универсальная значимость рассмотрена в контексте научной коммуникации. Научное открытие - это не только открытие нового закона природы, но и принятие новой коммуникативной нормы, которая должна выполняться всяким членом научного сообщества, а в перспективе - всяким субъектом коммуникативной деятельности. Понятно, что такая перспектива неосуществима в полноте. Ее, следуя кантовской терминологии, можно назвать трансцендентальной идеей.

6.2. Категорический императив и проблема следования правилу. Универсальность является осознанной интенцией субъекта, т.е. существует только в рефлективном модусе. Требование универсальности выдвигается лишь тогда, когда некоторая совокупность норм уже осознана как не универсальная. Норма, претендующая на универсальность, сформулирована в рамках некоторой альтернативы. Универсальность выступает как критерий осознанного выбора. В ситуации научного исследования, этот критерий предписывает предпочесть тот научный результат, который может быть принять всеми. Поскольку достигнутый в ходе исследования результат выступает в качестве правила коммуникации, его можно выразить следующим образом: действуй согласно такому правилу, которое ты считаешь всеобщим. Мы приходим к принципу, близкому к категорическому императиву.

Высказанный принцип отличается от кантовского тем, что содержит неявную ссылку на ситуацию. Ученый, претендуя на то, что любой человек может убедиться в истинности полученного им научного результата, подразумевает, что наблюдение, эксперимент или теоретическое исследование будут проведены при определенных условиях. Однако далеко не всегда ясно, какие объективные условия должны быть выполнены для воспроизведения результата. Но, кроме того, что может быть названо объективными условиями (которые ученые стараются эксплицировать) подразумевается также наличие образования и квалификации, аналогичных его собственным. Не исключено, что воспроизведение результата требует, например, тех же самых мотиваций, взаимоотношений с коллегами и т. п. Поэтому никогда не понятно, что именно должно быть воспроизведено для получения того же самого научного результата.

Невозможность элиминировать габитус из коммуникативной деятельности составляет главную причину невыполнимости требования универсальности. Само это требование возникает в рефлексивном модусе, тогда как реальная коммуникация происходит в габитуальном модусе. Выход на границу габитуса, породивший рефлексию, приводит лишь к использованию иного габитуса, навыков, принадлежащих другой области коммуникации.

6.3. Движение к универсальности как углубление рефлексии. Ответственность субъекта. Требование универсальности имеет смысл только в качестве интенции. Отдавая отчет в том, что оно не может быть реализовано в полноте, субъект, тем не менее, стремится приблизиться к его выполнению.

Эта интенция реализуется в ходе рационального обсуждения предложенного субъектом правила, т.е. при углублении рефлексии. Будучи обсуждена в сообществе, исходная максима перестает быть произвольным утверждением субъекта. Обсуждение приводит к максимальному прояснению скрытых мотивов и навыков деятельности. Углубление рефлексии состоит в том, что определявшее коммуникацию неявное знание становится явным, доступным осознанному принятию или изменению. Проясняя характер своих действий для самого себя, я делаю их одновременно понятными для другого. Я проявляю готовность дать другому (в пределе - любому другому) отчет в своем поступке и рекомендацию поступать подобным образом. Понятно, что такого рода рекомендации должны и далее обсуждаться, т. е. подвергаться постоянной дискурсивной проверке. Социальные практики, основанные на дискурсивно оправданных нормах, могут распространяться за пределы того сообщества, в котором они впервые возникли. Постоянно возобновляемая рефлексия делает такие практики прозрачными для широкого круга людей. Примером может служить европейское естествознание, которое благодаря постоянно проводимой рациональной критике оказалось доступным практически любой культуре. Нечто подобное можно сказать и о некоторых других практиках, порожденных европейской цивилизацией. Таких, например, как парламентская демократия или права человека.

Обнаружение универсальных принципов является итогом работы многих поколений. Наиболее значимые моральные нормы - такие, как нормы Декалога или Золотое правило нравственности - выдержали дискурсивную проверку, продолжавшуюся много столетий. Их претензия на универсальность, по-видимому, наиболее обоснованная из всех известных принципов организации совместной жизни людей.

Универсальность можно охарактеризовать как регулятивный принцип, очерчивающий горизонт коммуникативных норм. Эта идея коррелятивна вводимому Апелем понятию идеального коммуникативного сообщества Трансформация философии. М., 2001, с. 260.. Оно не совпадает ни с каким реальным сообществом. Идеальное коммуникативное сообщество также представляет собой регулятивную идею и очерчивает горизонт всех возможных сообществ, поскольку эти сообщества действуют в рефлексивном модусе. Идеальное коммуникативное сообщество можно также охарактеризовать как сообщество с полностью проясненным габитусом.

6.4. Отношения тождества и различия как трансцендентальная норма. Параграф посвящен анализу отношений тождества и различия как необходимого условия рефлексии. Рефлексия невозможна, если всякая обнаруженная форма не идентифицируется как одна и та же при разных обращениях к ней.

Принцип тождества и различия может быть обоснован с помощью трансцендентального аргумента. Его отрицание приводит к противоречию, так как, отрицая указанный принцип, необходимо его идентифицировать. Более того, необходимо также идентифицировать как собственные аргументы, так и аргументы противоположной стороны. Каждый участник дискуссии, осознанно стремящийся к пониманию, неизбежно использует тождество и различие как норму. Понятный аргумент, это воспроизводимый и идентифицируемый аргумент. Принцип тождества и различия можно рассматривать, поэтому, как этическую норму. Соблюдая его, субъект коммуникативной деятельности принимает на себя обязательства по отношению к другим субъектам. Он берет ответственность за совершенные коммуникативные акты, поскольку, во-первых, каждый его акт можно идентифицировать, на него можно сослаться в дальнейшем, например, при обсуждении. Во-вторых, моральный смысл закона тождества определяется идентифицируемостью самого субъекта. Во всех своих действиях он полагает себя и рассматривается другими, как один и тот же субъект, способный отвечать за свои действия.

6.5. Трансцендентальные нормы коммуникации и онтология. Говоря о реальности в рефлексивном модусе, мы неизбежно представляем ее в терминах тождества и различия. Этим обеспечена возможность идентифицировать объекты любой онтологии и выражать их с помощью соответствующего языка.

Существует, однако, солидная философская традиция, отрицающая значение тождеств и различий в осмыслении реальности. Эта традиция была вполне ясно обозначена Гераклитом, описавшем реальность, как поток. В ХХ веке Уайтхед разработал онтологию процесса, а Бергсон положил мысль о континууме (длении) в основу понимания жизни. Примеры названных мыслителей позволяют говорить, что существует онтология континуума, которую можно считать альтернативой онтологии тождества и различия.

Мы имеем дело с предельно общей альтернативой, которая состоит в выборе одного из двух возможных классов онтологий. Этот выбор коррелятивен выбору из двух модусов коммуникации: рефлексивному и габитуальному. Впрочем, сама возможность выбора говорит о рефлексии. Указывая на классы онтологий и модусы коммуникации, мы в состоянии идентифицировать и отличить от другого каждый из них.

В параграфе обоснована связь между модусами коммуникации и типом онтологии. Показано также, что мыслители, настаивающие на предпочтительности континуальной онтологии, оказываются в парадоксальном положении. Действуя в рамках рефлексии, они вынуждены осмыслять континуум в терминах тождества и различия.

Рефлексия обнаруживает альтернативность двух модусов коммуникации. Тот рефлексивный акт, который раскрывает эту альтернативу, следует расценивать как предельный, поскольку он обнаруживает общие формы всякой возможной коммуникации. Эта альтернатива охарактеризована как трансцендентальная. Всякая коммуникация осуществляется в единстве двух дополняющих друг друга форм: дискретности фиксированных норм и непрерывности неявных навыков. Предельный рефлексивный акт обнаруживает альтернативу, т. е. идентифицирует каждый модус коммуникативной деятельности и связанную с ним онтологию, отличая их друг от друга.

Существует два дополнительных по отношению друг к другу принципа представления реальности. Их дополнительность выражается в возможности переключения, изменения способа видения с одного на другой. Описание реальности может быть сделано либо в терминах онтологии континуума, т. е. как потока, дления или процесса, либо в терминах онтологии тождества и различия. В рамках рассматриваемой альтернативы два описания неравноправны. Рефлексия заставляет использовать онтологию тождества и различия даже тогда, когда мыслитель настаивает на континуальности. Если же рефлексии нет, то нет и трансцендентальных принципов, позволяющих найти всеобщие и необходимые формы представления реальности. В рамках габитуального модуса актор придерживается какой-то частной онтологии, но он не идентифицирует ее явно и не формулирует ее отличий от других. Скорее он живет в некотором семействе или размытом облаке онтологий, связанных по принципу семейного сходства.

Наличие трансцендентальных принципов приводит к вопросу о границе познания и реальности самой по себе. Представление о реальности в формах дискретности/непрерывности возникает лишь постольку, поскольку она (реальность) попадает в поле коммуникации, т. е. выступает как предмет совместной деятельности. Будучи таким предметом, реальность оформляется сообразно принципам той или иной онтологии. Необходимым условием любой онтологизации выступает представление предмета в формах дискретности (т. е. тождества и различия) или непрерывности.

При этом всегда остается какой-то неонтологизируемый остаток, реальность сама по себе. Трансцендентальные формы определяют общие контуры всякой возможной онтологии. Мы принципиально ограничены этим способом видения.

6.6. Трансцендентальная альтернатива и выбор субъекта. Коммуникативный аспект трансцендентальной альтернативы состоит в том, что субъект выбирает одну из двух возможных позиций в общении. Субъект, действующий в рефлексивном модусе, обязан придерживаться определенного правила и тем самым предоставить другим участникам коммуникации возможность идентифицировать это правило. Такая позиция открывает путь для обоснования и критики норм поведения. Отношение тождества и различия, т. е. идентифицируемость и воспроизводимость норм поведения представляет собой необходимое условие рационального дискурса. Исходным по отношению к этому дискурсу является субъективный выбор, состоящий в предпочтении рефлексивного модуса коммуникации. Всегда существует возможность ухода в неопределенность коммуникативных навыков, устанавливаемых сообразно принципу семейного сходства.

Выбирая рефлексивный модус, субъект, в конечном счете, выбирает сам себя. Наряду с возможностью идентифицировать правило всегда существует возможность идентифицировать и того, кто его придерживается. Он - один и тот же во всех своих действиях. Идентифицируемость правила означает воспроизводимость действия. Речь может идти не только о воспроизведении в поступке, но и мысленном воспроизведении, словесном описании, возврату к сделанному ранее. Благодаря возможности такого воспроизведения субъект не рассыпается на множество коммуникативных событий, а идентифицирует себя, как автора своих поступков. Два модуса коммуникации и соответствующие им трансцендентальные формы действия составляют исходную альтернативу. Мы можем говорить о трансцендентальном выборе, состоящем в согласии субъекта на ответственные действия или отказ от них. Но и здесь обнаруживается асимметрия модусов, поскольку, чтобы предпочесть один из них субъект уже должен находиться в рефлексивном модусе.

Форма тождества и различия в коммуникативной деятельности тесно связана с требованием универсальности правила коммуникации. Сам акт идентификации всегда претендует на универсальность. Идентифицируя нечто, я претендую на то, что именно это должно быть идентифицировано и любым другим человеком. С другой стороны, если я настаиваю на универсальности правила, то я с необходимостью подразумеваю и его универсальную идентифицируемость.

Важнейший аспект универсальности акта идентификации состоит в самоидентификации субъекта. Определяя себя, как автора своих коммуникативных актов, я претендую на то, что любой другой человек согласиться с этим определением. Выступить в качестве ответственного субъекта я могу лишь тогда, когда сообщество идентифицирует меня в качестве такого субъекта, подтверждая мою претензию на авторство тех правил, которыми я руководствуюсь. Причем в пределе речь должна идти об идеальном коммуникативном сообществе. Исходным пунктом такой ответственности является мое решение, принятое в рамках трансцендентальной альтернативы. Я могу отказаться от упомянутого авторства, полностью приписав его социальной среде, породившей мои коммуникативные навыки. В таком случае исчезнет сама возможность дискурса, сопряженного с понятиями ответственности и риска.

В Заключении подводятся итоги и формулируются основные выводы исследования.

ОСНОВНЫЕ ПОЛОЖЕНИЯ ДИССЕРТАЦИОННОГО ИССЛЕДОВАНИЯ ОТРАЖЕНЫ В СЛЕДУЮЩИХ ПУБЛИКАЦИЯХ АВТОРА

1. Публикации в ведущих рецензируемых научных журналах и изданиях по перечню ВАК Министерства науки и образования РФ

2. Гутнер Г.Б. Следование правилу и габитус в описании коммуникативной деятельности. //Вопросы философии. №2. 2008. С. 105-116.

3. Гутнер Г.Б. Неявное знание и новизна в математике //Эпистемология и философия науки. Т. XV. № 1, 2008. С. 117-123

4. Гутнер Г.Б. Тождество и различие как коммуникативные универсалии. //Эпистемология и философия науки. Т. XVI. № 2, 2008. С. 202-206.

5. Гутнер Г.Б. Личность и коммуникативная рациональность //Личность. Культура. Общество. 2008. Том Х. Вып. 3-4 (42-43). С. 226-232.

6. Гутнер Г.Б. Прагматика научного дискурса и субъект познания //Полигнозис. № 2, 2008. С. 52-58.

7. Гутнер Г.Б. Отчуждение в коммуникативных практиках //Человек. №5, 2008.

8. Гутнер Г.Б. Смысл как основание коммуникативных практик //Эпистемология и философия науки. Т. XVIII. № 4, 2008.

9. Монография

10. Гутнер Г.Б. Риск и ответственность субъекта коммуникативного действия. М.: Институт философии РАН - Свято-Филаретовский православно-христианский институт, 2008.

11. Основные статьи в других научных изданиях

12. Гутнер Г.Б. Аналитика эгоистического дискурса. //Стили в математике: социокультурная философия математики. Санкт-Петербург, РХГИ, 1999

13. Гутнер Г.Б. Истина и воображение //Истина и благо: универсальное и сингулярное. М.: Институт философии РАН. 2002, 38-65.

14. Гутнер Г.Б. Антропологический смысл декартовского аргумента //Философия науки. Выпуск 8. Синергетика человекомерной реальности. М.: Институт философии РАН, 2002, с. 220-238

15. Гутнер Г.Б. Априоризм и субъективность //Философский факультет. Ежегодник Университета Российской Академии Образования, №3, 2002, с. 28-33.

16. Гутнер Г.Б. Науки о человеке и их границы. //Философский век 23. Материалы международной конференции «Науки о человеке в современном мире». Санкт-Петербург, 2002.

17. Гутнер Г.Б. Форма и содержание опыта //Математика и опыт. М.: Издательство Московского государственного университета. 2003, с.435-466.

18. Гутнер Г.Б. Субъект и метод //Методология науки: проблемы и история. М.: Институт философии РАН. 2003, с. 47-61.

19. Гутнер Г.Б. Субъект как энергия. //Синергетическая парадигма, т. 4. Когнтивно-коммуникативные стратегии научного познания. М.: «Прогресс-Традиция». 2004.

20. Гутнер Г.Б. Структура и поток. //Философский факультет. Ежегодник 2003, № 4. М.: издательство УРАО, 2004, с. 41-49.

21. Goutner G. Pragmatic Aspect of Scientific Discourse //Knowledge and Society. Paper of the International Symposium, Moscow, 2005, p. 159-163

22. Гутнер Г.Б. Трансцендентализм и понимание субъективности. //Методология науки: статус и программы. М.: Институт философии РАН. 2005, с. 8-40.

23. Гутнер Г.Б. Коммуникативное сообщество и субъект коммуникативного действия //Философия науки. - Вып. 11: Этос науки на рубеже веков. Москва.: Институт философии РАН. 2005, с. 82-108.

24. Гутнер Г.Б. Социальные практики и габитус научного сообщества //Этос науки. М.:Academia, 2008. С. 338-358.

25. Гутнер Г.Б. Языковые игры: практики следования правилу и философская рефлексия //Santalka. Filosofija. 2008, t.16, nr.1. С. 37-48

Размещено на Allbest.ru