Философия постмодернизма: духовно-теоретические истоки, основные этапы становления и ценностные ориентиры

Размещено на http://www.allbest.ru

МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ РЕСПУБЛИКИ БЕЛАРУСЬ

УЧРЕЖДЕНИЕ ОБРАЗОВАНИЯ «ГРОДНЕНСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ ИМЕНИ ЯНКИ КУПАЛЫ»

Кафедра философии

РЕФЕРАТ

по курсу “Философия и методология науки” на тему

«Философия постмодернизма: духовно-теоретические истоки, основные этапы становления и ценностные ориентиры»

Магистранта кафедры русской

и зарубежной литературы

Старцевой Натальи Ромуальдовны

Гродно 2008

ОГЛАВЛЕНИЕ

Введение

Глава 1. Истоки и ценностные ориентиры культуры постмодернизма

Глава 2. Трансформация постмодернистских идей в трудах европейских исследователей

2.1 Понятие деконструкции у Ж. Дерриды

2.2 Жак Бодрияр: концепция симуляции

2.3 «АнтиЭдип» Ж. Делёза и Ф. Гваттари

Заключение

Список использованной литературы

ВВЕДЕНИЕ

История человечества отмечена последовательной сменой множества культурных эпох. Последняя из них получила название эпохи постмодерна. В предельно широком контексте под постмодерном понимается «глобальное состояние цивилизации последних десятилетий, вся сумма культурных настроений и философских тенденций» [1, с. 13], связанных с ощущением завершенности целого этапа культуристорического развития, изжитости “современности”, вступления в полосу эволюционного кризиса. На основе понятия «постмодерн» возникло производное от него понятие «постмодернизм», которое, как правило, используют применительно к сфере философии, литературы и искусства, для характеристики определенных тенденций в культуре в целом.

Современное общество характеризуется принципиально новой социетальной ситуацией, которая пока не получила адекватного философского объяснения. Это проявляется в очевидном понятийном релятивизме, затрудняющим ее идентификацию. Наиболее распространенной объяснительной гипотезой социокультурных метаморфоз современного общества является концепция постмодернизма, хотя многие исследователи отрицают именно его концептуальный статус, считая данное направление философской эклектикой. Отчасти такое отношение к постмодерну обусловлено отсутствием аналогов в прошлом, что продуцирует неопределенность социокультурных экспектаций.

Немаловажное значение в формировании отношения к постмодернизму как объяснительной гипотезе имеет ускорение темпов общественной динамики, предельно сжимающей социальное время, порождая все новые и новые проблемы, требующие своего незамедлительного решения. Социальная логика, оправданная в эпоху модерна обнаруживает свою контрпродуктивность, а это привлекает внимание к эсхатологическим и футуристическим проектам. Таким образом, социальные изменения сопровождаются изменением в системе культурных ценностей, но темпы того и другого процесса различны, поэтому философская дезориентация вполне возможна. Однако отказ от принятия постмодернизма как концептуального осмысления происходящего только усугубляет ее.

Очевидно, должны быть предложены некие граничные условия, позволяющие принять постмодернизм как философское объяснение современной социальной динамики. К таким условиям можно отнести способ интерпретации постмодернизма не как социальной, а как культурологической концепции. «Отсутствие стабильности существующих социальных систем вполне может быть интерпретировано как следствие поиска социумом собственной идентичности, переходом к новой культурной парадигме. Но осмысление этой парадигмы осуществляется в разных философских подходах. Можно ли считать, что только философия постмодернизма адекватно отражает культуру постмодерна?» [1, с. 14]

Постмодернизм во многом обязан своим возникновением развитию новейших технических средств массовых коммуникаций - телевидению, видеотехнике, информатике, компьютерной технике. Возникнув прежде всего как культура визуальная, постмодернизм в архитектуре, живописи, кинематографе, рекламе сосредоточился не на отражении, но на моделировании действительности путем экспериментирования с искусственной реальностью - видеоклипами, компьютерными играми, диснеевскими аттракционами. Эти принципы работы со «второй действительностью», теми знаками культуры, которые «покрыли мир панцирем слов, постепенно просочились и в другие сферы, захватив в свою орбиту литературу, музыку, балет. Сочетание ностальгических настроений с техницистским прагматизмом породило тот особый колорит «стоического оптимизма», иронической веселости, который, в сочетании с открытой развлекательностью, занимательностью многих постмодернистских сюжетов, способствовал их популярности у массового зрителя. Популистская ориентация, отвергающая любые эстетические табу, способствовала превращению всей культуры прошлого, включая авангард, одновременно в музей и питомник постмодернистской эстетики» [8, с.10].

Целью данного реферата является освещение основных принципов постмодернизма как философской и культурологической концепции. Исходя из цели предполагается решить следующие задачи:

§ выявить сущность понятия «постмодерн»;

§ определить основные ценностные мировоззренческие ориентиры эстетики постмодернизма;

§ проследить трансформацию постмодерных принципов в трудах ведущих теоретиков постмодернизма.

ГЛАВА 1. ИСТОКИ И ЦЕННОСТНЫЕ ОРИЕНТИРЫ КУЛЬТУРЫ ПОСТМОДЕРНИЗМА

В последнюю четверть XX в. в европейской философии возникает и завоевывает значительное влияние постмодернизм, сумевший во многом достаточно полно выразить важнейшие параметры складывающейся в мире новой реальности. Его важнейшие представители: Ж.Ф. Лиотар (р. 1924), Ж.Бодрийяр (р. 1929), Ж. Делез (1925-1995), Ж. Деррида (1930-2004).

Для становления постмодернистской проблематики большое значение имело глубокое и разностороннее осмысление ницшеанства, марксизма, фрейдизма. постмодерн трансформация деконструкция

В строгом смысле философии постмодернизма не существует: постмодернистская рефлексия направлена на доказательство невозможности философии как таковой, невозможности выработки нового философского стиля мышления, понимаемого как создание целостной объясняющей мировоззренческо-теоретической системы. Постмодернизм принципиально не претендует на создание философской универсальной теории, уделяя пристальное внимание не прояснению Всеобщего, а описанию игры Частностями. Он связан с дезавуированном дискурса Всеобщего, с осмыслением ситуации fin de siecle («конца веков»), для которой характерно сомнение в незыблемости мира и культуры, убежденность в том, что то, с чем имеет дело человек, по сути -- иллюзия, а выбор, который он совершает, возможен лишь как предпочтение плохого перед еще более худшим.

Отсюда столь свойственные постмодернизму пессимизм, «потеря субъекта», игра со стилями и смыслами предшествующих эпох, стирание любых границ между определенностями, структурами, институтами, формами

Постмодернизм связан с претензией на смену философских парадигм, что сопрягается с глубокой и разносторонней критикой панлогизма, рационализма, объективизма и историзма, свойственных предшествующей западноевропейской традиции.

Исследование «того, что сделано» и иллюзий с этим связанных, поставило в центр постмодернистской проблематики осмысление того, «как это сделано», что выдвинуло на первый план проблемы, требующие прояснения роли знака, символа, языка и структуропорождающей деятельности.

При этом в онтологическом плане для постмодернизма характерен постепенный переход от установки «познание мира с целью его переделки» к требованию деконструкции мира Постмодернизм полностью отказывается от стремления преобразовать мир на путях его рациональной организации, констатируя глубинное «сопротивление вещей» этому процессу Осознание сопротивления мира связано с дистанцированием от него, с требованием перехода на позицию объекта, что приводит к полному отказу от позитивной онтологии и рассмотрению ее как абсолютно исчерпанной Отказ от познания мира и, следовательно, его преобразования ведет к игнорированию значимости истины, к утверждению множественности и субъективности истин, к тезису о значении «понимания», а не знания. В этом случае любая систематизация знания теряет смысл, идеалом выступает «единство» предметных полей, уничтожение спецификации и предметной определенности. Отсюда требование соединения науки и искусства, философии и филологии, философии и религии и т. п. Убежденность в том, что «события всегда опережают теорию», ведет к отрицанию всех претензий науки и философии на полноту и целостность выстраиваемых ими картин мира. Можно сказать, что постмодернизм перекликается с идеалами постнеклассической рациональности и пытается создать неклассическую онтологию, связанную с оперированием открытыми динамическими системами, которые не могут и не должны быть описаны в рамках понятий традиционной философии или науки, базирующихся на модели бинарных оппозиций, восходящей еще к Платону. В постмодернизме предпринимается попытка уйти от противопоставления явления -- миру, идеи -- объекту, означаемого -- означающему. Средством этого становится «тотальный критицизм» и «контрфилософский дискурс» Понимание философии как текста или акта говорения приводит к убеждению в том, что философия и ее язык не могут выступать точной репрезентацией и результатом канонических соглашений.

Такие посылки потребовали и новой трактовки субъекта: философствование без субъекта

Постмодернизм отрицает классическое понимание репрезентации как целенаправленного и осмысленного отыскания изначального, первичного смысла во вторичных производных формах, что предполагает сопряжение с целым, соотношение со Всеобщим, сопоставление «с истоком» Именно отсюда проистекает диктат «трансцендентального означаемого», когда «мысленное» содержание философского дискурса определяется как «репрезентация первосмысла», то есть смысла как субстанции. Логоцентризм философии преодолевается постмодернизмом благодаря отношению к событию, явлению, вещи как к самодостаточным, что предполагает выход из «контекста смыслов» в «контекст событийности и телесности».

Стирая границы между уровнями сознания и о-сознания, постмодернизм вводит требование учета бесконечных метаморфоз того, что «изучается» в различных контекстуальных трансформациях Апофеоз плюрализма в противовес культу однозначности реализуется в утрате значимости любой критериальной деятельности, любого различения знания и незнания, культуры и некультуры Объективность сменяется субъективностью, уникальность -- бесконечной воспроизводимостью, что кладет конец классической культуре, возможности истинного творчества как создания действительно нового постмодернизм настаивает на понимании творчества как «открытия открытого», как бесконечного цитирования, компиляционной, коллажной деятельности, игры с давно созданным, что ведет к апологии ироничности.

Постмодернизм - это, в первую очередь, атака на логоцентризм. Это его знамя, это его боевой штандар. В логоцентризме как сущностной, сквозной и стержневой структуре всей европейской культуры он усматривает главный корень всех ее недостатков, смертных грехов и пороков, ее уже, якобы, проявившейся несостоятельности и неизбежной отреченности. Кажется, более сурового приговора европейской культуре еще никогда не произносилось. Имеется ввиду пронизывающая всю европейскую культуру, идущая еще от досократиков, а у Гераклита получившая свое блестящее категориальное выражение в его бессмертном «Логосе»), главная культурная доминанта европейской культуры, - ее преимущественная установка на рацио, строгую научность, безусловное и общезначимое знание, на объективную истину. И конечно же, предельным, максимально полным воплощением «логоцентризма» европейской культуры является современная новейшая техника, вся непрерывно разрастающаяся вширь и ввысь мощнейшая, уже без всяких оговорок глобальная техносфера и научное естествознание, оплодотворяющее и порождающее эту техносферу.

Европейская культура репрессивна по своей природе, и эта ее репрессивность - простое и неизбежное следствие ее логоцентризма, - вот главное обвинение постмодернизма в адрес основанной преимущественно на рацио европейской культуры. Тезис о репрессивности европейской культуры - не собственное «открытие» постмодернизма, а восходит к концепции воли к власти Ницше, по представлениям которого все окружающие объективации воли к власти и как таковое стремится подавлять и властвовать. Следовательно, и основанная на логосе культура непрерывно продуцирует, созидает, конструирует многообразные, просто бесчисленные миры смыслов, ценностей, структур и отношений, которые подчиняют, угнетают и порабощают свободный дух. Поэтому свою философию постмодернизм определяет как деконструкцию и видит ее задачу в «разборке», разрушении, деконструкции всех опирающихся на логос «означений», универсалий европейской культуры, создающих каркас ее целостности всех взаимосвязанных фундаментальных категориальных противоположностей, «бинарных оппозиций»: добра и зла, истины и заблуждения, мужского и женского, возвышенного и низменного, прекрасного и безобразного, справедливого и несправедливого, верха и низа, света и тьмы и т. д. «Деконструкция состоит не в переходе от одного понятия к другому, но в переворачивании их концептуального порядка и в стремлении сделать его артикулированным…». Цель грамматологии - деконструкция всех означений, которые имеют своим источником Логос» (Ж. Деррида).

Децентрация по Деррида осуществляется в основном в двух аспектах: «децентрирования субъекта» и «децентрирования дискурса», что имеет следствием деиерархизацию и релятивизацию отношений в бинарных оппозициях «язык--речь», «речь--письмо», «означаемое--означающее», «текст--контекст», «природное--культурное», «мужское--женское» и т. д. (т.е. ведет к преодолению жесткой смысловой однозначности текста). Таким образом, Деррида выступает против преобладания одного из компонентов в бинарных оппозициях, и использует бинаризм как основу движущих понятий своей философии: деконструкции, децентрации, симулякра.

ГЛАВА 2. ТРАНСФОРМАЦИЯ ПОСТМОДЕРНИСТСКИХ ИДЕЙ В ТРУДАХ ЕВРОПЕЙСКИХ ИССЛЕДОВАТЕЛЕЙ

Постмодернизм -- сложное, достаточно эклектичное и неоднородное явление, возникшее в западноевропейской культуре последней четверти XX века. Первые идеи постмодернистского толка актуализировались в конце 60-х годов и были связаны с критической рефлексией социокультурных и философских контекстов современной цивилизации. В буквальном смысле слова «постмодернизм» -- это то, что следует за современной эпохой, за модернизмом, и связано с осмыслением стилевых изменений в европейской художественной культуре. Но только в 80-х годах термин «постмодернизм» укореняется и приобретает статус общеупотребимого понятия.

В рамках постмодернизма сегодня работают многие философы, социологи, лингвисты, филологи, искусствоведы. К наиболее известным представителям данного направления следует отнести Жана-Франсуа Лиотара (р. 1924), Жана Бодрийара (р. 1929), Жиля Делеза (р. 1926), Жана Дерриду (р. 1930), Феликса Гваттари (р. 1930) и др.

Для постмодернизма характерно ощущение исчерпанности самой истории, «проговоренности» всех смыслов, Идей и ценностей Постмодернизм нацелен на асистемнocть, адогматичность, вариативность. Он утверждает значение "присутствия", несамотождественности текста.

Постмодернизм интересует не данность и не заданность, которые определяют мировоззренческую парадигму, лежащую в основе той или иной картины мира, а «остаток от обозначаемого», непознаваемое, неопределяемое. Это способствует снятию противоречий, свойственных языку «обозначающего субъекта» Познающий субъект как центр гносеологической деятельности растворяется, открывая «лицо мира». В результате реальность выступает как единый бесконечный «текст», содержащий в себе метафоры, аллюзии, цитаты, проигранные смыслы На этом базируется требование множественности стилей философствования, признание избыточности текста как условия поливариативности интерпретаций, истин и ценностных иерархий

Такая установка постмодернизма приводит к попытке создания новых методов анализа «текстуальности» (и/или «текстологичности») на первый план выступает так называемый "понимающий микроанализ", сверхрационализм, трактуемый как единство чувственного и рационального, эмоционального и рассудочного. Безоценочность, философский маргинализм, дискриптивность, возведенные в принцип, подтверждают отказ постмодернизма от классических философских и дидактических оценок, что ведет к апофеозу толерантности в отношении предмета понимания Такая переориентация в сочетании со специфической трактовкой творчества как «воспроизводящей деятельности» привела к сознательному отказу постмодернизма от дознания и переходу его к манипулированию артефактами.

Оговаривая, что постмодернизм представляет собой сложное и неоднородное явление, можно, тем не менее, выделить общие для его представителей установки.

Для постмодернизма характерно отношение к миру как к объекту осознания, результаты которого фиксируются, прежде всего, в письменных формах. Поэтому мир выступает как текст.

Самосознание личности также уподобляется «сумме текстов», вступающих во взаимодействие с иными текстами, которые образуют культуру. «Ничто не существует вне текста» (Ж. Деррида), поэтому все существует внутри текста и определяется контекстуальными интерпретациями, которые проясняются в результате специфической критической деятельности -- «различения».

В силу того, что мир понимается как бесконечный, безграничный текст, средством моделирования «поля», в котором осуществляются интерпретации, становится аллегория, выполняющая роль кода для рефлексии современной культуры, ситуации.

Осмысление концептуальных интерпретаций, прояснение значений требовали разработки нового методологического подхода, каковым стала «деконструкция», направленная на разрушение уверенности в том, что текст обладает единственным и фиксированным значением Итогом стал разрыв связи между значением и текстом Утрата «диктатуры смысла» и «диктатуры значения» приводит не только к вожделенному для постмодернизма снятию бинарных оппозиций, но и к упразднению центра, пространственных и временных границ «Децентрация» связана с упразднением силы власти, что ведет к утрате «периферией» подчиненного положения, к игнорированию значения «доминантных» ценностей и систем, к нивелированию «высокой культуры», к ее низведению до культуры массовой, к эклектическому господству всех стилей, форм и направлений

Стирание пространственно-временных границ сопряжено в постмодернизме с потерей значимости традиции. Вместо нее на первый план выходит «цитирование» как игра с «уже бывшим», как манипулирование интертекстуальностью. Авторитет и опыт превращаются в ничто Мир выступает как плюралистичное нечто, не сводимое ни к одному объединяющему универсальному принципу.

История поэтому предстает лишенной всякого смысла и направления «Стрела времени» превращается в стрелку компаса, колеблющуюся между полюсами Время утрачивает модусы и выступает как «прошлонастоящее» Форма теряет смысл, воцаряется открытая антиформа, в истории господствует случай, замыслу и закономерности места нет; иерархия как принцип структурной организации уступает место анархии; на место творчества встает деконструкция; центрирование сменяется рассеиванием; вместо углубления, традиции, укорененности предлагается ризома (специфическая форма хаотического развития) и «пересечение поверхностей»; означающее вытесняет означаемое, цель подменяется игрой, определенность -- неопределенностью

Эти принципы, заложенные в основе постмодернисткого образа мира (вернее, -- образов мира), проявляются в понимании человека, которое противостоит метафизическому антропологизму и гуманизму Человек трактуется не как субъект его сущность сводится к коллективному «Я», «социальному и политическому бессознательному». В постмодернизме обосновываются принципы универсального гуманизма, направленного на все живое во Вселенной и сопряженного с критической рефлексией понятий «власть» и «свобода».

Власть анализируется в постмодернизме на микроуровне, на уровне повседневности, сопрягаясь с попыткой осмысления средств и способов манипулирования человеком в контексте социальности, ее анализ не связан с социальными институтами, государством, персонифицированным авторитетом «Власть через и посредством языка» -- вот наиболее итересующая постмодернизм проблема.

Тема власти сопряжена с экуменической проблематикой, которая связана с неклассическим пониманием свободы, с принципом антииерархичносги и с культурным релятивизмом, направленными на преодоление кризиса нравственности и легитимности в современном обществе.

Возможность "новой философии и науки" связывается в постмодернизме с полаганием определенного единства философских и общетеоретических предпосылок и методологий анализа, с задачей выражения "духа времени". Развитие идей постмодернизма обусловлено исследованиями представителей постструктурализма, который часто трактуют как собственно постмодернизм.

2.1 Понятие деконструкции у Ж. Дерриды

В этом плане наибольший интерес представляет творчество крупного современного французского философа Жана Дерриды, -- основоположника деконструктивизма, ведущего теоретика данного направления.

Деррида получил образование в «Эколь Нормаль», где впоследствии преподавал. Он активно работал в Сорбонне, сотрудничал в знаменитом журнале "Тель Кель", выступил создателем Международного философского колледжа Для концепции Ж. Дерриды особое значение имела рефлексия идей Ф. Ницше, Ж. Хайдеггера, З. Фрейда, Э. Гуссерля Его исходной посылкой стал тезис об исчерпанности философии и разума в классических формах, основанных на понимании бытия как присутствия. Способом преодоления кризисной ситуации в философии он считает предложенный им метод деконструкции.

Изложение основ нового метода содержится в его знаменитой книге «О грамматологии» (1967) и включает критическую рефлексию традиций метафизики, понимаемой как позитивное смыслостроительство Деконструкция нацелена на преодоление метафизических смыслов, содержащихся в тексте Деррида образно сравнивает деконструкцию с волшебной дверью в Алисино Зазеркалье, где начинается путаница смыслов и измерений. С его точки зрения, западноевропейское мышление не может выйти из раз выбранного круга проблем, пытаясь ответить на одни и те же вопросы, решить одни и тe же задачи Философия Западной Европы обусловлена предшествующими идеями и способами их выражения и обоснования. Это проявляется в философских категориях, в системе их субординации. Именно категории задают метод описания, рассмотрения, объяснения, определяя предмет, объект и субъект. Поэтому единственное средство выйти за пределы навязанных смыслов -- их деконструкпия с помощью глубинного анализа языка. Это откроет возможность спонтанного мышления, свободной комбинаторики категорий, обретения смыслов в процессе философствования. Деконструкция направлена на уничтожение "привнесенного", связаного с исторической и культурной традицией. Она нацелена против историзма, линейности, прогрессизма. История в деконструктивизме тождественна речи, практике, памяти, контексту.

Главная цель деконструкции -- избавиться от «метафизики присутствия», начать понимать текст как самодеконструирующийся феномен. Разрушение «метафизики присутствия» связано с отказом от уверенности в том, что «'сущность должна являться, а идея -- воплощаться», с принятием того, что источник смысла -- авторское присутствие, а сам текст -- «навязыватель» смыслов. Деррида выступает против структурности, отстаивая свободу импровизации, право познающего на игру без надежды на конечный результат, на конечное обретение знания.

Деконструкция Дерриды -- это попытка разобрать всю систему понятий, сформированных около знака. Она нацелена, в первую очередь, на рефлексию тех областей, которые связаны с проблемами, возникающими из-за языка (философия, литература), на глубинный анализ текстов гуманитарной культуры для выявления заключенных в них «опорных понятий бытия». Деконструкция включает несколько «шагов»: открытие того, что текст «говорит» иное, кажется на первый взгляд; принятие множества смыслов, заложенных в текст и не связанных с его автором, понимание того, что текст рассказывает свою собственную историю, не связанную с автором и адресатом; осмысление того, что текст вступает в противоречие с самим собой; приятие вывода о том, что в конечном счете невозможно создать абсолютно деконструктивный текст, очищенный от любой метафизики.

При этом, под текстом может быть понято все. Текст не обладает единым принципом структурности, значение его знаков определяется контекстами, оно бесконечно изменчиво. Любой знак может быть процитирован, закавычен, порождая бесконечное множество интерпретаций, новых контекстов. Всякий текст может быть прочтен через другой текст, более того любой текст может быть рассмотрен как потенциальная цитата Поэтому свобода интерпретаций относительна невозможно определить истинную цену текста, сказать, какой лучше, а какой хуже.

Деконструкцию Деррида строит, исходя из нескольких фундаментальных принципов:

-- невозможность находиться вне текста интерпретация не может строиться на внеположноcсти субъекта тексту,

-- текст следует понимать как пространство репрессии, задача деконструкции -- активизация внутритекстового сопротивления логоцентризму;

-- деконструкция должна разрушить фундамент метафизики -- принцип тождества, так как метафизический дискурс -- это дискурс присутствия, тождества, понятого как полнота смыслов,

-- деконструкция связана с децентрацией и дифференцией,

-- в процессе деконструкции главное -- не логоцентризм, а фоноцентризм, ие субъект, а голос.

Голос не нуждается в знаковом оформлений и опосредующем знании Голос порождает смысл, он непосредственно близок бытию, вещи фоноцентризм связан с определением смысла бытия, логоцентризм -- с бытием как присутствием. Голос слышит себя, это и есть сознание, чистая самоаффектация. При помощи голоса субъект движется от себя к себе, не привлекая извне никаких обозначений. В этом плане сознание не кодифицируется, выступает как проявление порядка «слышит-говорит». Фиксация голоса письмом рождает лагоцентризм. Письмо определяется философом как закон, команда, приказ, как то, что «вводит другого в сознание». Поэтому письменная культуре репрессивна по определению. Изгнание, вытеснение чьего-либо голоса из культуры приводит к культурным напряжениям. к обеднению культурных контекстов. С этим связан критикуемый Деррида фаллоцентризм -- вытеснение из культуры женского голоса. Голос всегда живой, он аутентичен, развивается во времени. Письмо же связано с «расчленяющим мышлением», с властью «знака знака». Это посредник между бытием и смыслом. Письмо аллегорично, оно замещает вещь, оперируя с эрзацами, дубликатами, двойниками вещей. Современное письмо, следуя по пути усугубления этик свойств, постепенно теряет подлинность. Деррида полагает, что это равносильно кризису культуры, так как развитие письма тождественно культурной истории дикости соответствует пиктография (вещь), варварству -- иероглифика (знак), цивилизации -- алфавит (знак знака). Являясь «двойным означением», письмо несет смерть вещи С этим связан и кризис философии философию Деррида определяет как деятельность, снимающую тайну с письма.

Появление письма -- забвение голоса, с этим и связана философия Современная философия «говорит прозой» и умирает вместе со «стиранием означающего», с невозможностью расслышать его голос.

Для прояснения процессов развития мышления Деррида вводит понятие археписьма. Под ним понимается идеальная модель, управляющая всеми смыслами, различающее, потенциально системное мышление, указывающее «на темные места в тексте». Археписьмо проявляется в форме следа, различения. Оно не столько существует, сколько имеет место. Оно "начинает" и поэтому метафорично, так как метафора определяет соотнесенность языка с началом Голос, облеченный в письмо, выражает тотальное отчуждение. При этом не столько страшно отчуждение власти, сколько отчуждение воли: оно убивает возможность свободы.

Письмо выступает источником неравенства, язык становится из коммуникатора и посредника -- манипулятором. Письмо является средством порабощения человека, закрывая пространстве смысла и звука, присутствия и бытия, открывая пространство чтения и знака. В результате само бытие становится знаком, текстом

2.2 Жак Бодрияр: концепция симуляции

Развитию постмодернистских идей способствовали также работы Жака Бодрийара -- французского философа и социолога. Большое влияние на Ж Бодрийара оказали философские идеи К. Маркса, З. Фрейда, В. Соссюра. Переосмысление прежних философских подходов осуществляется им в книге «Зеркало производства» (1973), в которой предпринимается попытка глубинной критики социальной теории с точки зрения ее знаковости. Бодрийар рассматривает социальную историю как историю развития способа значения. Начало современной истории он видит в эпохе Возрождения, когда знаковые коды получают относительную самостоятельность от референтов, окончательно реализованную в конце XX века Согласно Бодрийару, социальная история разворачивается как процесс вытеснения смерти, которая понимается как асистемность, все, что стремится к иному, а не к данному и заданному Поэтому социльная история начинается с вытеснения из социального пространства мертвых, затем дикарей и т п, вплоть до интеллектуалов и женщин. При этом смерть амбивалентна жизни. Феномен обратимости используется Бодрийаром для создания концепции симуляции, что понимается как смешение реального и воображаемого. Развитие уровней симуляции приводит к подрыву самой системы: мир утрачивает реальность, выступая как совокупность моделей Симуляция смешивает всякое различение, выдавая отсутствие за присутствие, а воображаемое за реальное. Симуляция непосредственно связана со «знаковостью человеческого существования».

Эволюционируя, знак утрачивает всякую связь с реальностью и переходит в ряд симуляции, обретая связь с телом, становясь симулякром -- «кентавром знака и тела». С симулякрами связана убежденность в конечности культуры, ее деградации, так как реальность порождается симуляцией, но не наоборот. В книге «Фатальные стратегии» (1983) Бодрийар доказывает, что развитие мира сопряжено с крайностями, а не с равновесием и гармонией. Категории пространства, времени, субъекта, причинности утрачивают свое значение, и задача теории -- не рациональная критика, а переход на позиции объекта, понятого как симуляционный и гиперреальный. В современном мире симуляция активно порождает реальное: происходит «удвоение присутствия», образуется «полнота полного», -- перенасыщение объекта, его выход за собственные пределы, за время, пространство, за историю. Перенасыщение объекта -- способ выйти за пределы системы, способ уйти от всевластия кодов, обрести полную свободу и индетерминированность.

2.3 «АнтиЭдип» Ж. Делёза и Ф. Гваттари

Разработка постструктуралистских идей осуществляется и в работах Жиля Делёза и Феликса Гваттари. В исследованиях этих авторов прослеживается стремление использовать терминологию, разработанную в рамках неофрейдизма и этологии. Их совместные работы оказали большое влияние на становление «нового мышления».

Прежде всего, это касается книги «Капитализм и шизофрения. Анти-Эдип» (1972), синтезирующей в себе философию, психоаналитические подходы, политическую теорию и претендующей на создание «не-концепции» -- теории, направленной против европейского панлогизма и рационализма. Результатом стало создание концепции социального и политического бессознательного. В «Анти-Эдипе» подробно анализируются психоанализ и его проблематика. Поэтому одной из главных проблем становится проблема желания, его рефлексии, фиксации и кодификации, что связано с языковым оформлением желания, его конституированием «грамматикой» культуры, которая определяет место человека в «социальной машине». Отсюда требование полной декодификации желания, избавления его от произвола «грамматики», что должно привести к прояснению уровней «несмысла», к истинной природе человека, не затушеванной «эдиповой культурой». «Внеэдиповый опыт» дается благодаря использованию противоположного психоанализу метода -- шизономадическому. Шизоанализ призван разрушить иллюзию «Я», избавив человека от символов и кодов, связанных с «желающим производством». Он нацелен на разрушение единообразия, на утверждение множественности и поливариантности «Желание» понимается Делезом и Гваттари в лакановском духе -- как реакция человека на его включение в ряд символов, репрезентирующих реальность. Символизация желания, связанная с расколотым субъектом, определяет расчленение культуры грамматикой, ее отчуждение желание обретает знаковую фиксацию, ограничивающую свободу человеческого существования в социальном пространстве Знаки, маркирующие «территорию человека», на первом этапе человеческой истории выделяют людей из рода, привязывают их к определенному пространству при помощи государственных и культурных институтов. В результате понятие территориальности обретает репрессивную силу. Используя категорию «территориальности», разрабатываемую в современной этологии, Делез и Гваттари придают ей расширительное толкование, понимая под территориальностью познавательные и поведенческие структуры, создание кодов, при помощи которых человек обозначает свое право собственности, устанавливает режим «деспотического означающего» В современную эпоху, полагают Делез и аттари, система кодификации дает сбой, и декодификация кодов связана с детерриторизацией и упадком человеческого рода.

Шизоанализ настаивает на уничтожении границ и центрированности общественных систем. Декодирование потоков желаний освобождает человека, утверждая его уникальность. Противоположный процесс связан с активными попытками оживить старые коды, что ведет к возрастанию репрессивности, к появлению «неотерриториальностей». Этот процесс приводит в конечном счете к ретерриториализации, которая сопряжена с «фашистизацией» социальной жизни и с безумием «параноидальности». В «Анти-Эдипе» Делез и Гваттари трактуют действительность как совокупность «желающих машин», образующих «желающее производство», осуществляемое на молекулярном (части и механизмы желающих машин) и молярном уровнях (мир, индивиды, общество, классы, государство, наука, искусство и т п.). Человек выступает как «желающая машина», сочетающая в себе молярный и молекулярный уровни.

Во втором томе данной работы -- «Тысяча поверхностей» (1980) -- Делез и Гваттари исследуют «поверхности» и «уровни напряжения» между ними. Множественность поверхностей (предметных областей) формируют «ризому».

Данный термин заимствован из ботаники и означает специфический способ развития беспорядочное становление множественности, движение желания без определенного направления, регулярности, без упорядоченности и синхронности Делез и Гваттари выделяют основные принципы такого взаимодействия, давая каждому из них особое название.

Исследованию соотносимости желания и власти посвящены работы Гваттари «Молекулярная революция» (1977) и «Машинное бессознательное» (1979), в которых раскрываются процессы репрессивного воздействия на человека процессов кодификации и способы реагирования на них.

Дальнейшую разработку данная проблематика получает в работах Делеза «Кино» (1983--1985) и «Фуко» (1986), в которых исследуются природа репрезентации, структура знака, отношения языка и социокультурных институтов.

Ж. Делез обосновывает тождественность между литературным и нелитературным дискурсом, делая вывод о том, что мысль может трактоваться как художественное творчество, а литература -- как часть экономики и истории «производства желания». Его роль заключается скорее в расчистке «теоретического пространства» для постструктуралистских идей, в низвержении прежних идолов и кумиров интеллектуальной элиты и прежде всего старых представлений о структуре личности и общества, сложившихся на основе традиционных фрейдистских понятий и представлений.

При этом следует учесть одно немаловажное обстоятельство: эта критика фрейдизма шла в русле неофрейдистских тенденций, которым Делез придал специфическую постструктуралистскую окраску.

Постструктурализм, таким образом, занимается исследованием сложных вопросов, порожденных, с одной стороны, кризисными явлениями в современной культуре, а с другой -- развитием средств массовой коммуникации.

Не претендуя на создание глубокой теории, постмодернизм исследует «поверхности», играет частностями. Не имея собственной культурной доминанты, но пытаясь выразить дух времени, данное направление претендует на создание «нового мышления», «новой идеологии», задача которой -- размывание устоев, ценностей и границ традиционного философского европейского знания.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Итак, постмодернизм описывает реальность как текст, застывший в своих «означаемых». Зоной, свободной от давящего пресса бесконечного ряда объективаций культуры является лишь фаза, предваряющая их окончательное оформление, фаза интенции - замысла (на уровне еще «немой мысли»), его вынашивания, а затем и реализации. Это интервал, в пределах которого «означающее» еще только ищет, пытается найти предметную форму своего выражения и, обретя, наконец, ее, превращается уже в «означаемое». Живая, наполненная творческой энергией и самодвижением реальность, - это путь, фаза превращения «означающего» в «означаемое». Переворачивая и выворачивая наизнанку застывшие «окаменелости» культуры, постмодернизм хочет воскресить их, дать им новое дыхание, вдохнуть в них новую жизнь. В этом, скорее всего, и состоит весь позитив постмодернистской философии, которую (в данном ее аспекте), видимо, допустимо интерпретировать как описание во многом нелегкого, но тем не менее успешного процесса освоения и присвоения индивидом интеллектуального и духовного богатства, как накопленного уже, так и актуально продуцируемого культурой. Что же касается тезиса о изначальной репрессивности культуры и необходимости реконструкции, разборки, разрушения и разложения ее объективаций, то этот тезис требует уже другой трактовки. Он хорошо вписывается в современный геополитический контекст с глобализацией как его основной, главной и сущностной особенностью. Можно согласиться, что любые объективации любой культуры (и вовсе не одной только «логоцентристской» европейской) требует если не подчинения, то в любом случае не терпят полного игнорирования себя, в той или иной мере заставляют считаться с собой. И постмодернизм - это удар по всем современным животворным культурным традициям, привязывающим индивида, его разум и сердце к свом родным духовным и культурным истокам, и образующим последний серьезный рубеж, последнюю преграду на пути полного торжества мондиалистской глобализации. Ведь она - воистину «всемирный тигель культуры», в котором должны переплавиться, превратиться в безликую однородную массу и смесь все наличные культурные традиции, чтобы на этой основе формировать соответствующего человека - «гражданина мира», безродного космополита, не укорененного прочно нигде социального атома, свободного от всяких привязанностей и обязательств перед породившей и взрастившей его культурой, его духовной родиной. Очень хорошо работает на глобализацию философия, которая убаюкивает обывателя от культуры своим отрицанием ее универсалий, утверждениями от изжитости и старомодности представлений о реальности через призму категорий всеобщности, единства и универсальности, о бытийной, онтологической самодостаточности всякой бытийной мелкости, всякого (пусть мимолетного и эфемерного) феномена и явления действительности из бесконечной их череды, о недопустимости ставить вопрос о единстве этой яркой и пестрой, бесконечно разнообразной реальности в то самое время как универсализм и всеединство в лице неолиберальной глобализации и мондиализма - это самая жестокая, очевидная и всеопределяющая реальность сегодняшнего мира. Но если опровергнуть постомодернистский страх перед якобы неизбежной репрессивностью культуры на будущее, то тогда эту философию можно истолковать как верный диагноз, предчувствие и надежное предсказание жесткого глобального тоталитаризма, которым будет увенчано и закреплено здание ускоренно возводимого «общечеловеческого всеединства». Отвергая и отбрасывая все фундаментальные «бинарные оппозиции» культуры, постмодернизм сводит философию (в ее позитивном аспекте) к свободному, ничем не ограниченному «творчеству концептов», если прибегнуть к терминологии позднего Гуссерля, «конституированию интенциональных предметов». Это мышление интеллектуального коллажа, в том числе и произвольного цитирования, свободного заимствования и по желанию и прихоти автора комбинирования интеллектуального материала из разных сфер, эпох и традиций. В результате философия превращается в изготовление и плетение словес, словес хитроумных, прячущихся, скрывающих свое содержание, семантики зыбкой, текучей, мерцающей, убегающих ясности, определенности и четкости. В постмодернизме, который отвергает саму идею единства как якобы полностью себя исчерпавшую и концентрируют все свое внимание по сути дела на пестром хаосе повседневности, достигает своего апогея та «космическая непочтительность», о которой говорил Б.Рассел как о наиболее тревожной и опасной тенденции современной европейской культуры. Это культура общества, в котором политическая вертикаль, опираясь на вертикаль естественнонаучную, взметнулась в предельные для нее высоты мондиалиазма, духовная же - провалилась в социальное подполье, в аксиологический антимир. Печальна судьба мировой культуры, которой уготована участь быть «реформированной», переделанной, «обновленной» по такому образцу.

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

1. Бойко, П. Игра и деконструкция в постмодернистской философии [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://www/pfu.edu.ru/ido/ffec/philos/phl.html.

2. Вайнштейн, О.Б. Постмодернизм: история или язык? / О.Б. Вайнштейн // Вопр. философии.- 1993.- №3.- С. 3 - 16.

3. Ильин, И.П. Постмодернизм от истоков до конца столетия: эволюция научного мифа [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://www.lib.culture.ru.html.

4. Ильин, И.П. Постструктурализм. Деконструктивизм. Постмодернизм [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://www.lib.culture.ru.html.

5. Курицын, В. Русский литературный постмодернизм / В. Курицын. - М.: О.Г.И., 2000.- 288 с.

6. Лейдерман, Н.Л. Современная русская литература 1950 - 1990  гг.: в 2 т. / Н.Л. Лейдерман, М.Н. Липовецкий. -- М., 2003. - Т.2. - 686 с.

7. Манеев, А.К. Философский анализ антиномий науки / А.К. Манеев. - Мн.: Наука и техника, 1974. - 221 с.

8. Маньковская, Н.Б. «Париж со змеями» (Введение в эстетику постмодернизма) / Н.Б. Маньковская. - М.: ИФРАН, 1994. - 220 с.

9. Мельникова Л.Л. Бинарные оппозиции. «Логика смысла» [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http:// www.infoliolib.info/philos/postmod/avtorystat.html.

10. Назаретян, А. «Столкновение цивилизаций» и «Конец истории» / А. Назаретян // Обществ. науки и современность.- 1994.- № 6.- С. 12 - 16.

11. Скоропанова, И.С. Русская постмодернистская литература: Учеб. Пособие / И.С. Скоропанова. - М.: ФЛИНТА: Наука, 1999. - 608 с.

12. Уваров, М.С. Бинарный архетип: Эволюция идей антиномизма в истории европейской философии и культуры [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://www.philosophy.ru/library/uvarov/01/02.html.

13. Хесле, В. Гении философии Нового времени / В. Хесле. - М.:Наука, 1992. - 336 с.

14. Шизоанализ // Современная западная философия: Словарь / [Сост. В.С. Малахов, В.П. Филатов]. - М.: Политиздат, 1991. - С. 396.

15. Эпштейн, М. Постмодерн в России. Литератера и теория / М. Эпштейн. - М.: Изд. Р. Элинина, 2000. - 368 с.

Размещено на Allbest.ru