Теория познания в немецкой классической философии

Размещено на http://www.allbest.ru/

Теория познания в немецкой классической философии

Лишь в системе немецкого философа ХVIII в. И. Канта впервые предпринимается попытка построить теорию познания, которая была бы совершенно независима от всяких допущений о реальности. В связи с этим Кант выдвигает постулат о том, что сама реальность зависит от познания субъекта: объект и субъект познания существуют не как предметные явления, а лишь как формы протекания познавательной деятельности. Кант утверждает, что вне познаваемых предметов субъекта нет. Субъект понимается Кантом не как «мыслящая вещь» Декарта, а как внутренняя активность, которая обнаруживает себя лишь тогда, когда она оформляет ощущения посредством создания мыслительных категорий. За тезисом Канта о творении мира субъектом лежит глубокая диалектическая идея активности субъекта: субъект не просто воспринимает данный мир ощущений или рассудочных понятий, но творчески перерабатывает их, строит новое по содержанию знание. В этой связи Кант резко критикует метод эмпириков, рационалистов и всей старой философии, исходившей из понятия о чистом реальном бытии, взятом вне отношения к субъекту.

В связи с этим теория познания в философии Канта получает новый облик. Критикуя старую философию Кант считает, что она вообще не может быть учением о бытии, а должна исследовать границы и возможности познания. Вопрос о том, как субъекту удается найти «путь» к объекту представляется Канту ложным.

Но при этом субъект интерпретируется Кантом не как биологический индивид или психологически-эмпирическое сознание. Под субъектом Кант имеет в виду «трансцендентальный субъект» как некое чистое, доопытное и внеисторическое сознание. В структуре трансцендентального субъекта выделяются априорные, т. е. предшествующие реальному, единичному акту познания формы организации познавательной деятельности. К ним относятся: априорные формы чувственности; априорные формы рассудка; априорные формы чистого разума. Именно благодаря наличию этих форм познания и априорных условий его реального осуществления становится возможной познавательная деятельность как творческий процесс генерации нового знания в математике, естествознании, метафизике.

Кант, исследовав природу знания пришел к выводу, что субъект не может существовать вне объектов. С другой стороны и объект раскрывается только в ходе предметно-практического освоения мира людей, в формах познавательной деятельности. Мир вещей и объектов не есть некая внеположенная субъекту реальность, не зависящая в своем существовании от воли и сознания субъекта. Наоборот, объекты познания существуют как результат активного их конструирования в творческой деятельности субъекта.

В своей книге «Критика чистого разума» Кант отстаивает идею агностицизма - невозможности познания окружающей действительности.

Большинство философов до Канта видело в качестве главной причины трудностей познания именно объект познавательной деятельности - бытие, окружающий мир, который содержит в себе множество неразгаданных на протяжении тысячелетий тайн. Кант же выдвигает гипотезу, согласно которой причиной трудностей при познании является не окружающая действительность - объект, а субъект познавательной деятельности - человек, а точнее, его разум.

Познавательные возможности (способности) человеческого разума ограничены, т.е. разум не может всего). Как только разум человека со своим арсеналом познавательных средств пытается выйти за собственные рамки (возможности) познания, он наталкивается на неразрешимые противоречия. Данные неразрешимые противоречия, которых Кантом было обнаружено четыре, Кант назвал антиномиями.

Первая антиномия - ограниченность пространства:

Мир имеет начало во времени и ограничен в пространстве.

Мир не имеет начала во времени и безграничен.

Вторая антиномия - простое и сложное:

Существуют только простые элементы и то, что состоит из простых.

В мире нет ничего простого.

Третья антиномия - свобода и причинность:

Существует не только причинность по законам природы, но и свобода.

Свободы не существует. Все в мире совершается в силу строгой причинности по законам природы.

Четвертая антиномия - наличие бога:

Есть Бог - безусловно необходимое существо, причина всего сущего.

Бога нет. Нет никакого абсолютно необходимого существа - причины всего сущего.

С помощью разума можно логически доказать одновременно оба противоположных положения антиномий - разум заходит в тупик. Наличие антиномий, по Канту, - доказательство наличия границ познавательных способностей разума.

Существует система понятий, без которой понять «Критику чистого разума» просто невозможно. Поэтому, прежде всего, необходимо их охарактеризовать:

Априорный от a priori (лат.) - внеопытный, доопытный. Знание, предшествующее опыту и независящее от него.

Апостериорный от a posteriory (лат.) - опытный, основанный на опыте. Знание, полученное из опыта.

Трансцендентальный (trascendo - переходить, переступать) - относящееся к возможности всеобщего, необходимого содержания нашей мысли; к сфере априорного.

Трансцендентный - находящийся вне сферы Трансцендентального; то, что находится за границей возможного опыта.

Одно из центральных понятий - понятие априорного - необходимо рассмотреть подробнее. Есть некоторая совокупность человеческих знаний, которые имеют всеобщий и необходимый характер. Они образуют законы, принципы и постулаты. Такие знания являются целью и главной задачей человеческого познания. При этом всеобщие и необходимые постулаты отличаются от тех знаний, которые тоже могут быть сформулированы в форме всеобщих суждений (начинаются со слов «все» или «вся»), но на самом деле только претендуют на всеобщность и являются эмпирическими знаниями.

Рассмотрим два примера:

1) Все лебеди белые;

2) Все тела протяженны.

Способ образования их различен. Как образовалось суждение «Все лебеди белые»? Видели одного белого лебедя, другого, третьего, десятого, сотого и т.д. - и сделали вывод, что все лебеди белые. Это знание по внешней форме было всеобщим, но в принципе не было ни всеобщим, ни необходимым. Потом, когда обнаружилось существование черных лебедей, суждение оказалось ложным. Таковы многие знания, основанные на опыте, считает Кант.

Иначе образуются действительно всеобщие и необходимые знания. Совершенно невозможно - ни практически, ни теоретически - увидеть все тела Вселенной, тем более измерить. Значит, формируя суждение «Все тела протяженны» нужно идти не эмпирическим, а каким-то иным путем. Следовательно, всеобщее знание мы добываем не посредством опыта, а иным способом. Согласно Канту, это и есть, априорное, внеопытное знание. Оно выведено не на опыте, так как опыт никогда не заканчивается. Делая такие выводы, мы мыслим совершенно иначе, не обобщая данные опыта, «мысль совершает переход в ту сферу, которая непосредственно опытом не обусловлена»

Таким образом, Кант считает, что всякое всеобщее и необходимое теоретическое знание, истинное знание является априорным - доопытным и внеопытным по самому своему принципу. Но Кант начинает введение в «Критику чистого разума» с утверждения: «Без сомненья, всякое наше познание начинается с опыта…». Далее философ рассуждает: «… чем же пробуждалась бы к деятельность познавательная способность, если не предметами, которые действуют на наши чувства… Следовательно, никакое познание не предшествует во времени опыту, оно всегда начинается с опыта.. Но хотя все наше познание и начинается с опыта, отсюда вовсе не следует, что оно целиком происходит из опыта». В этом, по Канту, исходное противоречие познания.

Априоризм Канта отличается от идеалистического учения о врожденных идеях. Во-первых, тем, что доопытны только формы знания, содержание которых целиком поступает из опыта. Во-вторых, сами доопытные формы не являются врожденными, а имеют свою историю. Реальный смысл кантовского априоризма состоит в том, что индивид, приступающий к познанию, располагает определенными сложившимися до него формами познания.

Мы окружены миром вещей, процессов, состояний, относительно которых и от которых рождается опыт. Как познание начинается? - спрашивает Кант. Рассуждать он начинает материалистически. Он исходит из существования самостоятельного мира природы, совокупности вещей. Вещи, предметы действуют на наши органы чувств, и поэтому мы видим, слышим, осязаем, то есть получаем многообразие ощущений. Человеческую способность получать впечатления от предметов, Кант называет чувственностью. Но ощущения уже являются результатом не одного только воздействия предметов на органы чувств, здесь начинает действовать человеческая чувственность, то есть, по Канту, происходит пробуждение внутренней активности человеческого познания. А проявление активности познания и является человеческая способность совершать не только опытное, но и внеопытное познание.

Вводя термин «a priori», Кант уточнят, что он еще недостаточно определен. Иногда он толкуется как познание до какого-то конкретного опыта. Например, о человека, который неловко подрыл фундамент своего дома, говорят, что он «a priori» мог знать, что дом обвалится. Однако, по Канту, это не априорное познание, так как раньше оно обретено в процессе опыта. «Поэтому в дальнейшем исследовании мы будем называть априорными познания, безусловно независимые от всякого опыта, а независимые от того или иного опыта».

Уже были обозначены признаки, с помощь которых Кант определяет чистые априорные познания. «…необходимость и строгая всеобщность суть верные признаки априорного познания и неразрывно связаны друг с другом». Примером априорных познаний и знаний, по Канту, являются все положения математики, те знания, которые включают философские категории: причину, субстанцию и т.д. Есть же множество априорных познаний, знаний, проблем, которые чрезвычайно важны для жизни человека. «Эти неизбежные проблемы самого чистого разума суть бог, свобода и бессмертие». Наука, добивающаяся решения таких проблем, - это метафизика, и для нее очень важна проблема априорных познаний. Кант делает следующий вывод: «Для философии необходима наука, определяющая возможность, принципы и объем всех априорных познаний».

Априорные познания, как и любое теоретическое знание, выражаются в суждениях. Суждение - это связь понятий, по отношению к которой может быть определена истинность или ложность. Все суждения приводят в связь субъект и предикат суждения.

Кант выделяет два типа суждений:

1) аналитические суждения - только поясняющие и не прибавляющие ничего к содержанию, когда предикат не прибавляет нового знания о субъекте. Кантовский пример: «Все тела протяженны», то есть понятие тела уже включает в себя свойство протяженности.

2) синтетические суждения - расширяющие наши познания, когда предикат дополняет наше знание о субъекте и не может быть выведен из субъекта. Например, «некоторые тела имеют тяжесть», т.к. понятие тяжести не включено в понятие тела. Поэтому для того, чтобы сделать синтетическое суждение, нужно осуществить новые познания, снова обратиться к опыту, расширить, обновить знания.

Все аналитические суждения, по Канту, априорны. Они имеют своим источником сам разум человека и не требуют обращения к опыту, а значит не дают, в принципе, нового знания. Например: «все имеет свою причину». Знание о том, что все и каждое явление имеет свою причину, по Канту, не может возникать из опыта, так как в опыте нам даны не все явления, а лишь некоторая их часть и, следовательно, если вывод делается в результате опыта, то он имеет вероятностный характер. Либо обобщение опирается на всеобщие структуры, находящиеся вне чувственного опыта, то есть в самом разуме, и тем самым однозначно имеет характеристики истинности и всеобщности.

Что же касается синтетических суждений, то они могут быть и эмпирическими (апостериорными), и априорными «Все эмпирические суждения, как таковые, синтетические». Они всегда дают новые знания.

Пример аналитического априорного суждения - «все холостяки неженаты»; его правильность гарантируется значением терминов, при помощи которых оно выражено, и выясняется при их анализе. Синтетическое суждение так легко не выводится, но его предикат, как представляет это Кант, утверждает нечто, что не содержится изначально в субъекте. Пример такого суждения - «Все холостяки не удовлетворены»; это суждение (предположим, что оно верно) говорит о холостяках нечто существенное, а не просто повторяет значение самих составляющих ее слов.

Канту было ясно, что эмпиризм отвергает саму возможность метафизики. Между тем метафизика необходима для обоснования объективного знания. Следовательно, на первый план выступил вопрос: «Как возможно синтетическое априорное суждение?» Или, другими словами: «Как можно познать мир путем чистого размышления, не прибегая к опыту?» Кант понимал, что дать определение априорного знания так, чтобы объект познания оказался отделен от субъекта, невозможно. И поэтому он не верил, что человек способен получить априорное знание о некоей существующей вне времени и вне пространства «вещи в себе» (то есть предмета, описанного без ссылки на «возможный опыт» наблюдателя). Я могу иметь априорное знание только о мире, который дан мне в опыте. Априорное знание не только подтверждает эмпирическое открытие, но и выводит из него свое содержание. Значительная часть кантовской «Критики» направлена против допущений, что «чистый разум» способен без опоры на опыт наполнить знание содержанием.

Все априорные истины всеобщи и необходимы: это два признака, по которым мы можем выделить среди прочих знаний такие, которые если истины, то истинны априори. Ясно, что опыт ничему не придает ни закономерности, ни универсальности. Любой опыт необходимо ограничен и носит частный характер, поэтому универсальный закон (охватывающий бесконечное число предметов) опытом не подтвердить нельзя. Никто в действительности не сомневается в существовании синтетического априорного знания: как наиболее яркий пример Кант приводит математику, которую мы постигаем чисто умозрительно, однако вовсе не путем анализа значения математических терминов. Следовательно, должно быть философское объяснение априорной природы математики, и ему Кант посвятил вводную часть своей «Критики». Он также обращает внимание читателя и на другие примеры, гораздо более смущающие разум. Априорными истинами кажутся, в частности, такие утверждения: «всякое событие имеет причину», «мир состоит из твердых тел, существующих независимо от меня», «все объекты мы обнаруживаем в пространстве и времени». Обосновать их в опыте невозможно, поскольку их истинность основана на интерпретации опыта. Более того, они истинны не в той или иной ситуации, а всеобщи и необходимы. Наконец, с помощью именно таких истин доказывается возможность объективного знания. И значит, проблема объективного знания тесно связана с проблемой синтетического априорного знания. Но и это еще не все. То, что истины подобного рода играют жизненно важную роль в любой научной теории, привело Канта к мысли, что теория объективного знания даст и объяснение природных закономерностей.

Априорные синтетические суждения в особенности интересуют Канта. Они воплощают в себе удивительную способность человека добывать всеобщие и необходимые и вместе с тем новые знания, опираясь на особые познавательные способности, действия, приемы познания. В том, что они существуют, Кант не сомневается, иначе научные знания не были бы обязательными для всех. Истины науки, постоянно добываемые, и есть, согласно Канту априорные синтетические суждения. По его глубокому убеждению, все математические суждения априорны и синтетичны. Как же Кант доказывает это? «На первый взгляд может показаться, что положение 7+5=12 есть чисто аналитическое суждение, вытекающее согласно закону противоречия из понятия суммы семи и пяти. Однако, присматриваясь поближе, мы находим, что понятие суммы семи и пяти содержит в себе только признак соединения этих двух чисел в одно, причем вовсе не мыслится каково то число, которое охватывают слагаемые… необходимо выйти за пределы этих понятий, взяв на помощь наглядное представление, соответствующее одному из них, например свои пять пальцев или пять точек, и присоединять постепенно единицы числа 5… к понятию семи… таким образом… возникает двенадцать. О том, что 5 должно было быть присоединено к семи, я, правда мыслил в понятии суммы = 7+5, но я тогда не знал еще, что сумма эта равна двенадцати. Следовательно, арифметическое суждение имеет во всяком случае синтетический характер…»

И математическое и любое другое научное познание из чистого разума предполагает наличие синтетических априорных суждений. Кант прямо формирует основную проблему своей философии: «Итак, настоящая задача, от которой все зависит с школьной точностью, такова: Как возможно синтетически положение a priori?». Первый раздел «Критики чистого разума» - «Трансцендентальная эстетика» - есть одновременно ответ на вопрос: как возможны априорные синтетические суждения в математике

Кант называет математику наукой интуитивной, но это не значит, что из нее вообще устраняется деятельность рассудка. Образование понятий, суждения и умозаключения настолько же принадлежат ее аппарату, насколько и аппарату остальных наук. Кант считает, что основания для понятий и аксиом, которые использует математика, нужно искать не в чисто логических процессах, а скорее на уровне интуиции. Суждения, что прямая линия - это кротчайшее расстояние между двумя точками и что сумма пяти и семи равна двенадцать, не могут быть получены путем логического анализа понятий, в понятии прямоты не заключается признака величины расстояния так же, как в понятии суммы двух чисел - признака другого числа. Таким образом, эти положения должны быть синтетическими, а синтез не может быть основан на случайном опыте, иначе нельзя было бы объяснить общезначимость и необходимость этих суждений. Многократное измерение или вычисление не может служить доказательством этих утверждений, но они становятся очевидными, когда мы строим их интуитивно. Именно в интуиции мы обнаруживаем очевидность и истинность этих положений. На основании своего вывода об интуитивном характере математического мышления Кант утверждал, что законы, устанавливаемые математикой (общезначимые необходимые), имеют синтетический характер.

Кант называет пространство и время априорными формами чувственности, и в их исследовании видит главный интерес трансцендентальной эстетики.

Всеобщие формы чувственности: пространство и время. Главная тема и основные понятия учения о чувственности - пространство и время. Кант пишет: «Итак, в трансцендентальной эстетике мы прежде всего изолируем чувственность, отвлекая все, что мыслит рассудок посредством своих понятий, так чтобы не осталось ничего, кроме эмпирического наглядного представления. Затем мы отделим еще от этого представления все, что принадлежит к ощущению, так чтобы осталось только чистое наглядное представление и одна лишь форма явлений, единственное, что может быть дано a priori чувственностью. При этом исследовании окажется, что существуют две чистые формы чувственного наглядного представления как принципы априорного знания, именно пространство и время, рассмотрением которых мы займемся теперь». Подход Канта к теме, проблеме пространства и времени весьма специфичен. Во-первых, подход этот философский, а не естественнонаучный: пространство и время рассматриваются не как свойства вещи самих по себе, а как формы нашей чувственности. Следовательно, во-вторых, исследуется «субъективное» человеческое время, в отличие от «объективного» времени мира. Но, в-третьих, само это субъективное объективно для человека и человечества.

Далее в своих рассуждениях Кант дает два истолкования пространства и времени. Первое - «метафизическое» - заключается в положениях, что «пространство есть необходимое априорное представление, лежащее в основе всех внешних созерцаний», а «время есть необходимое представление, лежащее в основе всех созерцаний». Следовательно, пространство и время не эмпирические понятия, они не выводятся из внешнего опыта.

Суть второго исследования - «трансцендентального» состоит, во-первых, в том, что пространство это «только форма всех явлений внешних чувств», а время есть «непосредственное условие внутренних явлений (нашей души) и тем самым косвенное также условие внешних явлений». Во-вторых, пространство и время - не объективные определения вещей и не имеют реальности вия «субъективных условий созерцания». Кант говорит о «трансцендентальной идеальности» пространства и времени, утверждал, «что пространство есть ничто, как только мы отбрасываем условия возможности всякого опыта и принимаем его за нечто лежащее в основе вещей в себе», и что время «если отвлечься от субъективных условий чувственного созерцания, ровно ничто не означает и не может быть причислено к предметам самим по себе».

Кант критикует два традиционных подхода к толкованию пространства и времени. Первый подход - это обозначение пространства и времени как вещи среди вещей. То есть это самостоятельные реальности «наряду» с вещами, «вокруг» них и «вне» их. Кант, отвергая этот подход, считал, что «…Те, кто признает абсолютную реальность пространства и времени, все равно, считают ли они их субстанциями или только свойствами, неизбежно расходятся с принципом самого опыта…».

Противоположный подход состоит в превращении пространства и времени в «отвлеченные от опыта, хотя и смутно представляемые в этом отвлечении, отношения (сосуществования или последовательности) между явлениями…». Недостаток данного толкования, по Канту, в попытке вообще оторвать пространственно-временные отношения от самих вещей.

Вывод, к которому пришел Кант, состоит в следующем: пространство не суть ни вещи среди вещей, ни материи, ни субстанции и потому не должны быть с ними отождествлены; но они и не должны быть совершенно отрываемы от вещей, точнее, от нашего отношения к вещам.

Почему, по Канту, пространство и время не суть эмпирических понятий, выводимых из внешнего опыта? «Кант исходит из того, что данность предметов сознанию сама по себе еще не содержит, не гарантирует данности пространства и времени. По Канту, когда мы созерцаем отдельные предметы (а также сколь угодно обширные группы предметов), мы тем самым и тут - же вместе с опытом - еще не обретаем такого представления и времени, которое носило бы всеобщий и необходимый характер, было бы аподиктическим…» Но с другой стороны, пишет Кант, мы всегда воспринимаем предметы как данные в пространстве и времени: «Когда мы имеем дело с явлениями вообще, мы не можем устранить само время…». Кант делает вывод, что наше сознание изначально (до всякого опыта) располагает всеобщими критериями, которые позволяют устанавливать положение предметов, отношения последовательности, одновременности.

В своем учении Кант стремится доказать, что пространство и время - это все-таки созерцания, но особые, а точнее «чистые формы чувственного созерцания». Основной аргумент в пользу «созерцательной природы»: время (пространство) - одно. «Различные времена суть лишь части одного и того же времени». Аналогично с пространством. Другое свойство: «…первоначальное представление о времени должно быть дано как неограниченное».

Именно благодаря тому, что пространство (как и время) - одно и бесконечно, Кант доказывает, во-первых, их чувственную природу (поэтому пространство и время - формы чувственного созерцания)», во-вторых, неэмпирическую (внеопытную) природу (поэтому они - «чистые формы» чувственного созерцания)

Специфика каждой из «чистых форм» состоит, как уже было много отмечено, в том, что пространство соотнесено с «внешним», а время - с «внутренним» чувством. Кант определяет функции «внешнего» чувства следующим образом: «мы представляем себе предметы как находящиеся вне нас, и притом всегда в пространстве. В нем определены или определимы их внешний вид, величина и отношение друг к другу».

Внутренне чувство, по Канту, - это созерцание «душою» самой себя или как «созерцание» нами наших внутренних состояний: «Вне нас мы не можем созерцать время, точно так же как и мы не можем созерцать пространство внутри нас».

Итак, пространство «работает» тогда, когда мы созерцаем предметы вне нас, т.е. внешние тела, а время организует «внутренние явления» души, и через них (косвенно) внешние явления. Поэтому по Канту, форма более универсальна, чем форма пространства по отношению к миру явлений.

Кант определяет время как «своеобразное чувственное и интеллектуальное «чистое схватывание» отношений последовательности и одновременности в наших представлениях, причем созерцание их как «одного-единственного» (небеспредметного, но не отдельного вещественного) бесконечного образования. Только на этой основе, считает Кант, возможно «приложить» форму времени к явлениям внешних предметов. Следовательно, определение временных отношений вещей зависит от предварительной «временной ориентации» во внутреннем мире («душевной жизни» человека), (с другой стороны, из дальнейших текстов «Критики…» выясняется, что осмысление пространственных связей может иметь фундирующее значение для установления временных отношений)».

По Канту, ни пространство, ни время не являются абсолютной реальностью, они просто наш специфический способ восприятия мира. Кант говорит, что пространство и время «эмпирически реальны» только в том смысле, что они имеют значимость «для всех предметов, которые когда-либо могут быть даны нашим чувствам…». Всеобщность и необходимость существования явлений в пространстве и времени Кант назвал «объективной значимостью», тем самым субъективно-идеалистически истолковывая саму объективность.

Кант считал, что выводы о пространстве и времени как необходимых априорных представлениях, лежащих в основе созерцаний, дают философские обоснования способности математики выдвигать всеобщие и необходимые положения.

Таким образом, по Канту, геометрия как наука опирается на такую априорную форму чувственности как пространство, а арифметика - на время. То есть именно на пространство и время «опирается» разум при создании такой науки как математика.

Хотелось бы немного сказать об общекультурном значении теории пространства и времени, Кант считает, что только в контакте человека, субъекта с объектами и возникают формы пространства и времени. Вне этого контекста они не имеют смысла. Мы просто не можем иначе взглянуть на предметы, чем «под формами» пространства и времени. Чувственность, которой мы наделены, - это своеобразная «призма», через которую мы только и видим предметы. Если возможны какие-то другие «разумные» существа, не наделенные органами чувств (Кант допускает это), то они, наверное, могли бы воспринимать предметы не в пространстве и времени. Отсюда можно предположить, что мир не таков, каким нам представляется из-за наделенности чувственностью. И возможно тогда, когда мы найдем способ изменять потенции нашей чувственности, мы увидим этот мир совсем другим.

В «Критике чистого разума» И. Кант классифицирует само знание как результат познавательной деятельности и выделяет три понятия, характеризующих знание:

апостериорное знание

априорное знание

«вещь в себе».

Апостериорное знание - то знание, которое получает человек в результате опыта. Данное знание может быть только предположительным, но не достоверным, поскольку каждое утверждение, взятое из данного типа знания, необходимо проверять на практике, и не всегда такое знание истинное. Например, человек из опыта знает, что все металлы плавятся, однако теоретически могут встретиться металлы, не подверженные плавлению; или «все лебеди - белые», но иногда в природе могут встретиться и черные, следовательно, опытное (эмпирическое, апостериорное) знание может давать осечки, не обладает полной достоверностью и не может претендовать на всеобщность.

Априорное знание - доопытное, то есть то, которое существует в разуме изначально и не требует никакого опытного доказательства. Например: «Все тела протяженные», «Человеческая жизнь протекает во времени», «Все тела имеют массу». Любое из этих положений очевидно и абсолютно достоверно как с опытной проверкой, так и без нее. Нельзя, например, встретить тело, не имеющее размеров или без массы, жизнь живого человека, протекающую вне времени. Только априорное (доопытное) знание абсолютно достоверно и надежно, обладает качествами всеобщности и необходимости.

«Вещь в себе» - одно из центральных понятий всей философии Канта. «Вещь в себе» - это внутренняя сущность вещи, которая никогда не будет познана разумом. У Канта «вещь в себе» означает также сверхприродные, непознаваемые, недоступные опыту сущности: бог, свобода и т.д.

Кант считает, что субъект познает только то, что сам творит. Кант делит мир на доступные знанию «явления» и непознаваемые «вещи в себе», то есть границей является распознаваемость. В мире явлений царит необходимость, все здесь обусловлено другим и объясняется через другое. Сколько бы мы ни проникали в глубь явлений, наше знание все же будет отличаться от вещей, каковы они на самом деле. Любая вещь воспринимается нами в чувственном опыте через призму априорных форм чувственности - пространство и время, а не так, как она есть сама по себе. Мир опыта относителен, так как существует благодаря отнесению его к Трансцендентальному субъекту. Между «вещами в себе» и явлениями сохраняется причинно-следственное отношение: без «вещей в себе» не может быть и явлений. Различая все предметы на «феномены и ноумены», Кант на новом уровне трактует ту проблему, решение которой ранее привело его к различению предметов на явления и «вещи в себе». Понятие «феномен» обозначает у Канта чувственный предмет, «предмет возможного опыта», мыслимый рассудком, и оно аналогично понятию «явление».

Ноумен - это объект, доступный только для мысли, и описывать его как объект опыта бессмысленно. Логично связать эти определения и предположить, что Кант считал видимости, или феномены, познаваемыми через опыт, а «вещи в себе», или ноумены, непознаваемыми вообще, потому что ничто не познается только через мысль. Кант говорит, например, что понятие «ноумен» может употребляться только в негативном смысле, чтобы показать пределы нашего знания, а не для позитивного описания «вещей в себе». Таким образом, «деление предметов на феномены и ноумены, а мира - на чувственно воспринимаемый и интеллигибельный нельзя применять в положительном смысле». В таком случае, «вещь в себе» не некая сущность, а термин, уполномоченный за нереализуемый идеал безграничного знания. Кант подчеркивал, что понятие «ноумена» - «умопостигаемого» предмета, необходимо лишь для того, чтобы «не распространять чувственных созерцаний на сферу «вещей в себе»…».

В диссертации 1770 года Кант утверждал, что мир «вещей в себе» постигается непосредственно умом, но теперь он считает его недоступным никакому познанию - Трансцендентным.

Разделение мира на явления и «вещи в себе» - тенденция агностицизма. Поэтому это положение кантовского учения подвергалось острой критике как со стороны материализма, упрекавшего Канта в непознаваемости «вещи в себе» как таковой и в преуменьшении «раскрывающей» силы явлений, так и со стороны субъективного идеализма, видевшего в кантовской «вещи в себе» уступку материализму. Другие вообще считали, что Кант не имел оснований предполагать даже существование предметов, вещей, вне нас, так как явления не дают оснований для таких заключений. Позиция Канта по этому вопросу является весьма последовательной, аргументированной, вытекающей из самой логики размышлений Канта, а не результатом простой «уверенности» в существовании предметов внешнего мира: «…нельзя не признать скандалом для философии и общечеловеческого разума необходимость принимать на веру существование вещи вне нас (от которых мы ведь получаем весь материал знания даже для нашего внутреннего чувства) и невозможность противопоставить какое бы то ни было удовлетворительное доказательство этого существования, если бы кто-нибудь вздумал подвергнуть его сомнению».

Кант с самого начала мыслит исследовать познание, осуществляемое с помощью чувственной способности. То в явлениях, что соответствует ощущениям, он называет «материей явления», представляющей все его многообразие. Но ведь должно существовать нечто, что упорядочивает мир ощущений. Так как этим не могли быть сами ощущения, то материальные элементы явления упорядочиваются благодаря его формам. Именно поэтому мы получаем не хаотическое многообразие ощущений, а явление как организованное целое. Следовательно, чувственность - это не только способность воспринимать впечатления, что сделало бы эту способность пассивной. В ней должны быть заключены некоторые моменты, делающие ее активной человеческой способностью. Человек способен воспринимать по законам, общим для всех человеческих существ формы чувственности, то есть пространство и время.

В строгом смысле, вещь в себе означает вещь со стороны тех ее свойств, которые не зависят от человеческого восприятия и его специфических условий (при том, что они вполне могут зависеть от условий божественного созерцания). Вещь в себе противоположна явлению, как тому, что с формальной стороны всецело определяется субъективными условиями чувственности. Кант полагает, что понятие о вещи в себе возникает как коррелят понятия явления: доказав, что предметы чувственности в их пространственно-временной форме существуют только в человеческом восприятии, мы одновременно мыслим нечто, что сохраняет свое бытие и помимо восприятия. Это и есть понятие вещи в себе, или самой по себе.

«Вещь в себе» - философский термин, обозначающий явления и объекты умопостигаемые, в отличие от чувственно постигаемых (данных нам в объективной реальности) феноменов; вещь как таковая («сама по себе»), вне зависимости от нашего восприятия. По другому толкованию «вещь в себе» - это нечто, сущность и смысл которого известны только умопостигающему.

Кант считал, что вещь-в-себе недоступна познанию через опыт, являясь чистой умопостигаемой категорией. «…если уничтожить наши субъективные свойства, то окажется, что представляемый объект с качествами, приписываемыми ему в чувственном наглядном представлении, нигде не встречается, да и не может быть нигде найден, так как именно наши субъективные свойства определяют форму его как явления».

Суть кантовской проблемы вещи-в-себе заключается в том, что при познании у нас нет гарантий в том, что приписываемые характеристики вещам являются их реальными предикатами, а не «свойственным нам способом [их] представления». Ведь все воспринимаемые предметы «суть лишь явление, [которое] всегда имеет две стороны - одну, когда объект рассматривается сам по себе (независимо от способа, каким он созерцается, и именно потому свойства его всегда остаются проблематичными), и другую, когда принимается во внимание форма созерцания предмета, которую… следует искать не в предмете, а в субъекте, которому предмет является». Например, у нас нет гарантий, что видимая синева является свойством самого неба, а не надетых на нас с рождения «синих очков», через и посредством которых мы воспринимаем окружающий мир. Здесь и возникает интересующий нас вопрос о том, какова первичная вещь, существующая в естественных условиях до всякого взаимодействия с познающим субъектом, т.е. вещь-в-себе, а не вторичный результат ее наблюдения, т.е. вещь-для-нас.

Вещь-в-себе, согласно Канту, - это объективный мир, замкнутый в себе, недоступный и непознаваемый для нас. О вещи-в-себе мы ничего сказать не можем, кроме того, что она существует вне нас.

Вещь-в-себе Гегель называл абстракцией, оторванной от всякого содержания тенью. Это «... нечто чуждое и внешнее мышлению, хотя нетрудно усмотреть, что такого рода абстракция, как вещь-в-себе, сама есть лишь продукт мышления и при том только абстрагирующего мышления» . Понятие вещи-в-себе оказывается, таким образом, бессмыслицей, совершенно бессодержательным понятием, в котором мир сводится только к существованию, что фактически превращает его в ничто.

Вещь-для-нас Кант рассматривает как результат воздействия вещи-в-себе на нашу «чувственность, то есть нам дан не объективный мир как таковой, а лишь способ изменения нашей чувственности. Иначе говоря, вещь-для-нас - только кажимость, явление, которое не может возникнуть без воздействия вещи-в-себе, но при том не имеет ничего общего с последней по содержанию. Положение, будто бы свойства вещи не могут «перейти в мое представление», Кант оставляет бездоказательным, ибо даже бессмысленно утверждать, что, например, «ощущение красного имеет подобие со свойством киновари, возбуждающей во мне это ощущение». Это заявление о бессмысленности мнения о подобии ощущений объекту - первое основополагающее утверждение Канта, которое у него не нуждается в доказательствах.

В основе кантовского понятия вещи-в-себе лежит абстракция абсолютно твердого тела Ньютона. Вещь-в-себе и чувственность, таким образом, представляются как два «абсолютно твердых тела», которые не смешиваются и не взаимодействуют друг с другом. Можно выделить два глубинных уровня оснований кантовской философии, которые сводятся к следующему. Во-первых, Кант основывается на предвзятом, ниоткуда не следующем постулате, согласно которому изменение чувственности под воздействием вещи-в-себе не несет в себе никакого иного содержания, кроме самой чувственности, ее собственного способа изменения, то есть Кант исходит из убеждения в полной «непроницаемости» чувственности для внешнего воздействия. Но в таком случае познание вообще было бы в принципе невозможно. Практика, однако, убеждает нас в обратном.

Во-вторых, Кант, исходя из убеждения в принципиальной неполноте человеческого опыта, лишает интеллект достоинства достоверности, строгой всеобщности и необходимости. Здесь в неявной форме Кант ставит серьезную проблему человеческого познания - проблему конечности человеческого опыта и бесконечности мира, на познание сущности которого он (человек) претендует. Это коренная проблема всей философии.

Кантовская теория опытного знания (науки) и трансцендентальная реальность. Сущностная интенция кантовского трансцендентализма заключается в том, что он выступает теорией опыта. Тем самым появляется первая в истории мысли концепция философии науки (в современном смысле слова), хотя точнее сказать, что любая теория науки является в своем существе трансцендентальной , если под трансцендентальным понимать [философское] исследование, «занимающееся не столько предметами, сколько нашим способом познания предметов как возможного a priori».

Соответственно, термин «трансцендентальное» выступает центральным понятием кантовской трансцендентальной философии. Причем если в докритических работах Канта этот термин не встречается, то в «Критике чистого разума» мы видим мощный прорыв в его использовании, причем в самых различных словосочетаниях. Многообразие кантовского словоупотребление и неизбежная при этом флуктуация смысла термина в условиях отсутствия четкого определения трансцендентального у самого Канта затрудняет понимание как самого термина, так и всей кантовской концепции . Поэтому важной задачей является выявление глубинной кантовской интуиции термина трансцендентального, его общего смыслового ядра.

Первичный текстологический анализ позволяет сформулировать следующий список употребления этого термина Кантом. Для него трансцендентальное:

есть не всякое априорное знание, а лишь его некоторая часть, касающаяся возможности и применения априорного познания; объясняет возможность существование априорных представлений. Этот пункт соответствует «итоговому» кантовскому определению трансцендентального: «трансцендентальным (т.е. касающимся возможности или применения априорного познания) следует называть не всякое априорное знание, а только то, благодаря которому мы узнаем, что те или иные представления (созерцания или понятия) применяются и могут существовать исключительно a priori, а также как это возможно…»;

занимается не познанием предметов, а способом нашего априорного познания. Это формулировка из кантовского определения трансцендентальной философии, которую мы привели выше;

обозначает не отношение нашего познания к вещам, а отношение нашего познания к познавательной способности;

предшествует опыту и делает его возможным, но не выходит за пределы опыта;

отличается от эмпирического;

не тождественно трансцендентному. «многократно указанное мною слово трансцендентальное,... означает не то, что выходит за пределы всякого опыта, а то, что опыту (a priori) хотя и предшествует, но предназначается лишь для того, чтобы сделать возможным опытное познание. Когда эти понятия выходят за пределы опыта, тогда их применение называется трансцендентным и отличается от имманентного применения, т.е. ограничивающегося опытом» (ср. с п. 4 списка).

Исходным здесь представляется противопоставление трансцендентального эмпирическому (см. п. 5). При этом кажется, что в рамках этого противопоставления трансцендентальное совпадает с априорным, или, по крайней мере, является его «частью» (п. 1 списка), но это не совсем так, поскольку решающим для понимания сути этого противопоставления выступает кантовская характеристика трансцендентального из пп. 2 и 3 приведенного списка. Трансцендентальное противостоит эмпирическому, но в другом чем априорное отношении. Если рассмотреть познавательный акт человека как соотношение эмпирических субъекта и объекта, точнее - наш опыт познания предметов, то трансцендентализм (как об этом говорит Кант в пп. 2, 3) смещает акцент анализа с предмета познания на само познание, на соотношение познания к сознанию как познавательной способности. Тем самым трансцендентализм выступает как познание познания, как исследование «нашего способа познания [предметов]». Схематично это соотношение, если опытное познание рассматривать как опосредующий субъект и объект термин, можно представить так:

вещь - (эмпирическое) - опытное познание - (трансцендентальное) - сознание

При этом трансцендентальное скорее не противостоит эмпирическому, а дополняет его, о чем Кант говорит в своем итоговом определении трансцендентального: «различие между трансцендентальным и эмпирическим причастно только к критике знаний и не касается отношения их к предмету». Точнее, если использовать кантовскую терминологию и попробовать развернуть сказанное Кантом, то исходный предмет/объект [познавания] под названием вещь-сама-по-себе для трансцендентализма и наивного реализма (эмпиризма) будет одним и тем же, но эмпиризм берет этот предмет некритически и относит ее к области вещь на схеме, а трансцендентализм уточняет, что под предметом познания следует понимает уже на вещь-саму-по-себе, а вещь-для-нас, т.е. рассматривает предмет познания как принадлежащий области опытного познания на схеме. Соответственно, все утверждения относительно предмета нашего познания нужно относить уже к этой области, а саму эту область можно назвать трансцендентальной реальностью, подчеркивая этим то обстоятельство, что трансцендентальное не принадлежит ни области эмпирически-объективного, ни области эмпирически-субъективного, занимая пограничное между объективным (трансцендентным) и субъективным (имманентным) местоположение.

Тем самым специфика трансцендентализма как общефилософской концепции такова. Античная философия (вплоть до Возрождения) делает предметом своего изучения вещь/субъект. Новое время в лице Декарта существенным образом переориентирует философское исследование, делая предметом своего исследования сознание/субъект (декартовское cogito). Кант же смещает философское исследование в пограничную между субъектом и объектом область, делая предметом своего исследования знание или опыт. Именно поэтому мы и определили трансцендентализм как теорию знания (опыта).

Вторым важнейшим положением, специфицирующим кантовский трансцендентализм как теорию знания является то, что любое (по)знание содержит в себе как опытную, так и априорную составляющие. Кант начинает свою Критику с положения о том, что «всякое наше познание начинается с опыта», хотя и не сводится лишь к нему, содержа в себе то, «что собственная наша познавательная способность дает от себя самой», которая и является априорной составляющей знания. Суть кантовской аргументации в пользу наличия априорного такова: «В самом деле, если опыт должен учить меня законам, которым подчинено существование вещей, то эти законы, поскольку они касаются вещей самих по себе, должны были бы необходимо быть присущи этим вещам и вне моего опыта. Между тем, опыт хотя и учит меня тому, что существует и как оно существует, но никогда не научает тому, что это необходимо должно быть так, а не иначе». Другими словами, любое знание, по своему определению, должно содержать законы, но эти законы не могут иметь эмпирического происхождения и не могут быть объяснены эмпирически. Основанием для этого является то, что согласно Канту невозможна эмпирическая дедукция (т.е. абстрагирование) формальных априорных представлений, каковыми являются априорные формы чувственности и рассудка, из эмпирического (опытного) содержания.

При этом здесь возникает то, что Н. Гартман назвал основной апорией априоризма, которую можно сформулировать посредством следующего вопроса: как возможно использовать в опыте то, что от опыта не зависит и предшествует ему, т.е. априорные формы (по)знания? Собственно именно для решения этой проблемы Кант и предлагает свои метафизическую и трансцендентальную дедукции категорий, задача которых обосновать полноту и непротиворечивость метафизических конструктов, их совместимость с «физической» компонентой знания, т.е. их возможность использования в опытном познании.

Примечательно, что современное - постпозитивистское - развитие философии науки движется в заданном Кантом направлении, когда говорится о наличии в структуре знания «языкового каркаса» (Р. Карнап), неустранимых «онтологических допущений» (У. Куайн) или «концептуальной схемы» (Д. Дэвидсон), хотя первоначально позитивистская философия науки ратовала за полное устранение метафизической (априорной) компоненты из состава научного знания путем его редукцию к протокольным предложениям, т.е. данным опыта.

Выделяемая Кантом априорная компонента (по)знания, хотя и связана с нашей познавательной способностью, или сознанием как «органом познания», однако не является субъективной в точном смысле этого слова, т.е. психической данностью нашего эмпирического сознания. Трансцендентализм предполагает преодоление эмпирической точки зрения не только на объект познания, но и на субъект познания: трансцендентальное познание осуществляет трансцендентальный субъект. В этом смысле трансцендентальное занимает пограничное между объективным (трансцендентным) и субъективным (имманентным) положение, образуя особую трансцендентальную область. Соответственно, наше познание, претендующее на «объективную значимость» (Кант) разворачивается в этой трансцендентальной области, или символическом пространстве. Ее пограничный онтологический статус хорошо иллюстрирует следующая, восходящая к Г. Фреге, аналогия. Представим, что мы наблюдаем некоторую звезду посредством телескопа. Кантовской вещи-в-себе будет соответствовать сама звезда, ее субъективным (чувственным) представлением (явлением, вещью-для-нас) - образ нашего сознания, а трансцендентальное же можно соотнести с изображением звезды на линзе телескопа, которое имеет объективную значимость, поскольку является не данностью нашего сознания, а соответствует звезде самой по себе, имея пограничный между объективным и субъективным статус. (Следует отличать кантовскую объективную значимость от объективного существования: звезда на линзе телескопа (= ее «образ») объективно значима, но она объективно не существует как звезда сама по себе.) Тем самым можно говорить об особой трансцендентальной реальности, которая в концептуальном плане соотносится с третьим миром К. Поппера и/или интенциональной реальностью Э. Гуссерля.

Основанием для этого выступает кантовская концепция трансцендентального предмета 1-го изд. Критики, а также развитие этой концепции в его учении о косвенном явлении из Opus postumum. Кант вводит свой концепт трансцендентального предмета (объекта) как противостоящего трансцендентальному субъекту, точнее трансцендентальному единству апперцепции. В точном смысле слова в акте восприятия на вход наших органов чувственности поступает не сам предмет, а некоторое чувственное многообразие, которое фундирует соответствующее чувственное представление, «которые сами по себе [не] должны рассматриваться как предметы». Однако наше сознание (в силу трансцендентального единства апперцепции) едино и поэтому «все данное в созерцании многообразное объединяется в понятие об объекте». Соответственно, здесь можно говорить о предмете [чувственных] представлений, который выступает «коррелятом единства апперцепции» и который «должно мыслить только как нечто вообще = х». При этом он «не может быть созерцаем нами, и потому [является] неэмпирическим, т.е. трансцендентальным, предметом = х», т.е. по своему эпистемологическому статусу является не чувственным, а рассудочным представлением, некой мысленной вещью, посредством которой мы распознаем/узнаем в чувственном многообразии (= явлении) то или иное понятие. Тем самым трансцендентальный предмет представляет собой опредмеченную совокупность трансцендентальных условий, «просвечивающий» сквозь эмпирический предмет. В онтологическом же отношении трансцендентальный предмет занимает пограничное между кантовскими вещью-в-себе и вещью-для-нас положение. Схематически это можно представить так:

Каким образом рассудок может подводить чувственные суждение под единые категории? Условием возможности этого подведения является трансцендентальное единство апперцепции. То есть необходимым условием этого подведения является наличие всего многообразия чувственных созерцаний в единстве самосознания субъекта, в котором эти чувственные созерцания имеются. Это единство самосознания является обоснованием для подведения чувственного многообразия под категории. В дальнейшем возможно упорядочивание чувственного многообразия, например, по пространству и времени. (Принадлежность чувcтвенного многообразия единому самосознанию того субъекта, которому относится это чувственное многообразие.)

Надо иметь в виду, что Кант не объясняет, а постулирует трансцендентальное единство апперцепции.

Согласно Канту, не наши знания должны сообразовываться с предметами, а наоборот, предметы должны сообразовываться с человеческим сознанием. Не специфика и характерные особенности субстанций определяют методы познания, а наоборот, сам познающий и его специфика определяет методы.

Не удовлетворившись этим обоснованием, Кант находит еще одно объяснение. Кант считает, что должна существовать еще одна, промежуточная априорная форма сознания, которая является однородной с категориями и однородной с явлениями одновременно. Это трансцендентальная схема (называет это также схематизмом рассудка). В философии Канта схема - метод, необходимый для того, чтобы сделать наглядным абстрактное понятие при помощи замещающих его наглядных представлений. В частности, категориям, согласно Канту, необходима трансцендентальная схема, которая является посредником между категориями и чувственностью. Она придает категориям их «значение», а созерцанию - его категориальную структуру. Канту, следовательно, понадобилась трансцендентальная схема, для того чтобы связать описываемое при помощи понятий всеобщее с заключенным в содержании понятия особенным. Возможность образования этих схем Кант определяет через время. Притом время Кант отождествляет с трансцендентальными временными определениями. Трансцендентальные временные определения (то есть время) родственны категориям, потому что имеют общий характер, и однородны с явлениями, поскольку присутствуют во всем многообразии, в каждом чувственном представлении.