Познание как высшая форма отражения объективной реальности

Размещено на http://www.allbest.ru/

27

Содержание

1. История представлений об источниках познания: эмпиризм (Бэкон, Локк) и рационализм (Декарт, Лейниц)

2. Роль и место чувственного и рационального в познании, их взаимосвязь

3. Философские учения об истине, ее критерии

Литература

1. История представлений об источниках познания: эмпиризм (Бэкон, Локк) и рационализм (Декарт, Лейбниц)

Познание - высшая форма отражения объективной реальности. Познание не существует отдельно от познавательной деятельности отдельных индивидов, однако последние могут познавать лишь постольку, поскольку овладевают коллективно выработанной, объективизированной системой знаний, передаваемых от одного поколения к другому.

Выделяют два направления представлений об источниках познания: эмпиризм; рационализм.

Эмпиризм (от греч. - опыт) признаёт чувственный опыт единственным источником достоверного знания. Эмпиризм является крайней формой сенсуализма (от лат. - восприятие, чувство, ощущение), который стремится вывести всё содержание познания из деятельности органов чувств. Иногда между этими терминами не делается различения.

Основателем сенсуализма и эмпиризма Нового времени стал Френсис Бэкон (1561 - 1626). Философия Бэкона соединила в себе эмпиризм с теологией, натуралистическое миросозерцание - с началами аналитического метода. Рассуждениям о Боге Бэкон противопоставил доктрину «естественной» философии, которая базируется на опытном сознании (эмпиризм - empeiria - опыт). Как материалистический эмпирист Бэкон (наряду с Локком) утверждал, что чувственный опыт отражает в познании только объективно существующие вещи, (в противоположность субъективно-идеалистическому эмпиризму, который признавал единственной реальностью субъективный опыт). В противоположность рационализму (Декарт) в эмпиризме рационально-познавательная деятельность сводится к разного рода комбинациям того материала, который дается в опыте, и толкуется как ничего не прибавляющая к содержанию знания.

Здесь эмпиристы столкнулись с неразрешимыми трудностями выделения исходящих компонентов опыта и реконструкции на этой основе всех видов и форм сознания. Для объяснения реально совершающегося познавательного процесса эмпиристы вынуждены выходить за пределы чувственных данных и рассматривать их наряду с характеристиками сознания (таких как память, активная деятельность рассудка) и логическими операциями (индуктивное обобщение), обращаться к категориям логики и математики для описания опытных данных в качестве средств построения теоретических знаний. Попытки эмпиристов обосновать индукцию на чисто эмпирической основе и представить логику и математику как простое индуктивное обобщение чувственного опыта потерпели полный провал.

Основным источником приобретения новых знаний, открытия новых эффективных истин, согласно Бэкону, должен стать не опыт, как пассивное наблюдение и созерцание мира, природы и человека (в основном таковым он и был в аристотелизме, затем и в средневековой схоластике), а опыт как эксперимент, посредством которого исследователь "вопрошал" природу и получал конкретные ответы. Назвав своё главное произведение "Новый Органон", автор подчеркнул тем самым противоположность своей эмпирико-индуктивной методологии методологии дедуктивно-силлогистической, опиравшейся на логические произведения Аристотеля, получившие в эпоху средневековья греческое название "Органон". Бэкон так формулирует различия между этими двумя методами познания: "Два пути существуют и могут существовать для отыскания и открытия истины. Один воспаряет от ощущений и частностей к наиболее общим аксиомам (т. е. положениям) и, идя от этих оснований и их непоколебимой истинности, обсуждает и открывает средние аксиомы. Этим путём и пользуются ныне. Другой же путь выводит аксиомы из ощущений и частностей, поднимаясь непрерывно и постепенно к наиболее общим аксиомам. это путь истинный, но не испытанный". Делая стержнем своего метода постепенное обобщение фактов, наблюдаемых в опыте, Бэкон признавал необходимость максимальной опоры на разум при анализе этих фактов. Используя популярный образ ренессанской литературы Бэкон порицал как тех грубых эмпириков, которые подобно муравью бездумно собирают всё, что им попадётся (это прежде всего алхимики), так и тех умозрительных догматиков, которые подобно пауку стремятся из себя ткать паутину знания (а это прежде всего схоластики). Свой же метод Бэкон уподобляет искусству пчелы, которая, собирая дань на полях и в садах, перерабатывает её в мёд собственным умением (4, стр. 114-116).

Джон Локк (1632 - 1704) в своём "Опыте о человеческом разуме" выдвигает радикальный принцип: "Указать путь, каким мы приходим ко всякому знанию, достаточно для доказательства того, что оно не врожденно". Раскрытие этого пути Локк осуществляет в основном на материале психологическом и генетическом. Он обращается к фактам детской психологии и психологии людей, у которых так или иначе отсутствует психическая норма. Результат такого анализа-отрицание всех принципов, представляющихся полностью всеобщими: математических, логических, метафизических. Такими не являются, по Локку, ни математический принцип "целое больше части", ни логические законы тождества и противоречия. Ни детям, ни идиотам, ни множеству необразованных людей эти законы неведомы. Поэтому нельзя, по Локку, считать их врождёнными. Все без исключения общие принципы только кажутся нам таковыми, в действительности же за ними скрывается опыт, более или менее бессознательно накапливаемый. В качестве последовательного сенсуалиста и эмпириста Локк отрицает врождённость и внеопытную данность идеи Бога, которая представлялась Спинозе основой всякой истинности. Отвергнув всякую врожденность доопытных идей, Локк закономерно приходит к утверждению, согласно которому человеческая душа в самом начале своей жизни представляет то, что издревле именовалось латинским выражением tabula rasa- "белая бумага без всяких знаков и идей". Жизненный опыт, заполняющий такой лист всё новыми и новыми письменами, Локк называет внешним опытом. Однако Локк не мог пройти мимо человеческого мышления, человеческого сознания и его внутренней специфики. Локк стремился трактовать и внутренний, познавательный мир человека как некий глубинный опыт, не просто переживаемый, но и познаваемый, понимаемый. Поэтому он называл его внутренним чувством или размышлением. Но внешнему опыту всегда принадлежит хронологическое первенство. Без этого опыта невозможна жизнь любого человека, ибо в детстве преобладает именно внешний опыт, оказывающий решающее воздействие на формирующуюся психику. Идеи - всё то, что воспринимается душой в себе самой или является непосредственным объектом восприятия, мышления или интеллекта. Опыт - как внешний, так и внутренний - непосредственно ведёт лишь к возникновению простых идей. Ум не способен изобрести простые идеи. Для того, чтобы наша душа получила общие идеи, необходимо размышление. Размышление не является, однако, сущностью души, а лишь её свойством. Поэтому "мыслю" Декарта не может быть первичной, исходной достоверностью (4, стр. 127-128).

Рационализм (ratio - разум) как целостная система гносеологических воззрений начал складываться в 17-18 вв. в результате «торжества разума» - развития математики и естествознания, хотя его истоки можно найти еще в др. греческой философии, например еще Парменид различал знание «по истине» (полученное посредством разума) и знание «по мнению» (полученное в результате чувственного восприятия). Культ разума вообще характерен для эпохи 17-18 вв. - истинно только то, что укладывается в определенную логическую цепочку. Обосновывая безусловную достоверность научных принципов математики и естествознания рационализм пытался решить вопрос: как знание, полученное в процессе познавательной деятельности, приобретает объективный, всеобщий и необходимый характер.

Представители рационализма Декарт, Лейбниц утверждали, что научное знание, обладающее этими логическими свойствами, достижимо посредством разума, который выступает как его источником, так и собственно критерием истинности. Так например к основному тезису сенсуалистов «нет ничего в разуме, чего прежде не было в чувствах» рационалист Лейбниц добавляет: «Кроме самого разума».

Принижение роли чувств и ощущений восприятия в форме которого реализуется связь с миром влечет за собой отрыв от реального объекта познания. Обращение к разуму как единственному научному источнику знания привело рационалиста Декарта к заключению о существовании врожденных идей. Хотя, с точки зрения материализма, это можно назвать «генетическим кодом», передаваемым от поколения к поколению. С ним перекликается Лейбниц, предполагая наличие предрасположений (задатков) мышления.

Рене Декарт (1596-1650) - французский философ и математик, являясь одним из основоположников «новой философии», основатель картезианства, был глубоко убежден, что на истину «натолкнется скорее отдельный человек, чем целый народ». При этом он отталкивался от «принципа очевидности» при котором всякое знание должно было проверяться с помощью естественного «света разума». Это предполагало отказ от всех суждений принятых на веру (например, обычаи, примеры, как традиционные формы передачи знаний).

Великий философ, предложивший свою систему координат в математике предложил и точку отсчета для общественного сознания. По Декарту научное знание должно было быть построено как единая система в то время как до сих пор (до него) оно было лишь собранием случайных истин. Незыблемым основанием (точкой отсчета) такой системы должно было стать наиболее очевидное и достоверное утверждение (своеобразная «истина в последней инстанции»). Декарт считал абсолютно неопровержимым суждение «мыслю, следовательно, существую». Этот аргумент предполагает убеждение в превосходстве умопостигаемого над чувственным, не просто принцип мышления, а субъективно пережитый процесс мышления от которого невозможно отделить собственно мыслящего. Однако самосознание как принцип философии еще не обрело полной автономии - истинность исходного принципа как знания ясного и отчетливого гарантировано у Декарта наличием Бога - существа всемогущего, вложившего в человека естественный свет разума.

Самосознание у Декарта не замкнуто на себя и открыто Богу, который выступает источником мышления: все смутные идеи - продукт человека (а поэтому ложны), все ясные идеи идут от Бога, следовательно истинны. И здесь у Декарта возникает метафизический круг: существование всякой реальности (в том числе и Бога) удостоверяется через самосознание, которое (значимость выводов этого сознания) обеспечивается опять-таки Богом.

Самое первое достоверное суждение по Декарту - мыслящая субстанция. Она открыта нам непосредственно (в отличие от материальной субстанции - которая открыта нам опосредованно через ощущения). Декарт определяет эту первоначальную субстанцию как вещь, которая для своего существования не нуждается ни в чем, кроме самой себя. В строгом смысле подобной субстанцией может быть только Бог, который. вечен, вездесущ, всемогущ, источник всякого блага и истины, творец всех вещей. Мыслящая и телесная субстанции сотворены Богом и им поддерживаются. Разум Декарт рассматривает как конечную субстанцию, вещь несовершенную, неполную, зависящую от чего-то другого и стремящуюся к чему-то лучшему и большему, чем Я сам. Таким образом среди сотворенных вещей Декарт называет субстанциями только те, которые для своего существования нуждаются лишь в обычном содействии Бога, в отличие от тех, которые нуждаются в содействии других творений и носят названия качеств и атрибутов. Материя по Декарту делима до бесконечности (атомов и пустоты не существует) а движение объяснял с помощью понятия вихрей. Данные предпосылки позволили Декарту отождествить природу с пространственной протяженностью, таким образом оказалось возможным изучение природы представить как процесс ее конструирования (как, например, геометрические объекты).

Наука по Декарту конструирует некоторый гипотетический мир и этот вариант мира (научный) равносилен всякому другому, если он способен объяснить явления, данные в опыте т.к. это Бог является конструктором всего сущего и он мог воспользоваться для осуществления своих замыслов и этим (научным) вариантом конструкции мира. Такое понимание мира Декартом как системы тонко сконструированных машин снимает различие между естественным и искусственным. Растение такой же равноправный механизм, как и часы, сконструированные человеком с той лишь разницей, что искусность пружин часов настолько же уступает искусности механизмов растения насколько искусство Высшего Творца отличается от искусства творца конечного (человека). Впоследствии аналогичный принцип был заложен в теорию моделирования разума - кибернетику: ни одна система не может создать систему сложнее себя самой. Таким образом, если мир - механизм, а наука о нем - механика, то процесс познания есть конструирование определенного варианта машины мира из простейших начал, которые находятся в человеческом разуме. В качестве инструмента Декарт предложил свой метод в основу которого легли следующие правила: начинать с простого и очевидного; путем дедукции получать более сложные высказывания; действовать таким образом, чтобы не упустить ни одного звена (непрерывность цепи умозаключений) для чего нужна интуиция, которая усматривает первые начала, и дедукция, которая дает следствия из них.

Понятие цели Декарт изгнали из своего учения т.к. было устранено понятие души (как посредника между неделимым умом (духом) и делимым телом). Декарт отождествил ум и душу, называя воображение и чувство модусами ума. Устранение души в ее прежнем смысле позволило Декарту противопоставить две субстанции природу и дух, и превратить природу в мертвый объект для познавания (конструирования) и использования человеком, но при этом возникла серьезная проблема философии Декарта - связи души и тела, и раз все есть суть механизмы - попытался решить ее механистически: в шишковидной железе (где находится вместилище души по Декарту) механические воздействия, передаваемые органами чувств достигают сознания. Последовательным рационалистом Декарт оставался даже при рассмотрении категорий этики - аффекты и страсти он рассматривал как следствие телесных движений, которые (пока они не освещены светом разума) порождают заблуждения разума (отсюда и злые поступки). Источником заблуждения служит не разум а свободная воля, которая заставляет действовать человека там, где разум еще не располагает ясным (т.е. боговым) сознанием (2, стр. 85-99).

Философия Готфрида Вильгельма Лейбница (1646-1716) предстала как "определение возможностей и пределов человеческого познания, построение алгоритма универсального знания", исходящее из объективно-идеалистических позиций. Философия Лейбница "явилась синтезом важнейших идей ведущих философских школ XVII в. давшим при этом некоторый минимум средств для дальнейшего движения в философии и науках: новую логику, новую методологию познания.

Интуитивные истины основываются на логическом законе тождества, математические истины - законе противоречия. Это вечные истины. Истины факта более или менее случайны. Научное осмысление опыта основывается на законе достаточного основания.

Непознанное Лейбниц связывал с мистифицирующей функцией Бога, познанное - с субстанцией. С этим у Лейбница связывается и идеалистическая теория познания. Он учит, что непосредственно самодостоверным является сознание своего «я» и в самонаблюдении открывается нам наша внутренняя сущность. Это -- интуитивное знание. И все вещи в их внутренней сущности должны, по мнению Лейбница, пониматься по аналогии с нашей собственной душой. Лейбниц, подобно Декарту и Локку, полагает, что для нас самым достоверным является наше непосредственное субъективное переживание. Каждую монаду Лейбниц наделяет способностью стремления и представления. Он называет монады «субстанциальными формами» (Возрождая этот схоластический термин, Лейбниц тем самым указывает на связь своей концепции монады со схоластической философией.)

Проблема логических основ человеческого знания всегда была одним из главных вопросов, решить которые стремилась философия Лейбница. Решение данной проблемы эта философия искала на путях рационализма. Для Лейбница идеалом научного знания является чистая дедукция. Критерий истинности идеи не в ее соответствии с внешней объективной реальностью, а всецело в самом разуме. Понятие может быть истинным, хотя бы его содержание никогда не имело бы аналога во внешнем мире. Чтобы понятие было возможным и истинным, оно должно быть внутренне непротиворечивым и должно служить исходным пунктом и источником значимых суждений. Убеждаемся же мы в истинности таких понятий, когда нам удается их мысленно конструировать. Отличить подлинно научные плодотворные концепции от произвольных пустых фикций воображения дает нам возможность применения акта генетической конструкции. Чтобы убедиться в научной ценности понятия, надо сперва разложить его на составные простые элементы. Здесь на начальной стадии научного знания мы имеем дело с интуицией, обладающей наивысшей достоверностью, после чего мы вступаем на путь опосредствованного познания.

Лейбниц требует сведения бесконечного множества мыслей к немногим понятиям, возможность которых либо постулируется, либо дается опытом. Так, в геометрии пути всех движущихся точек сводятся всего лишь к двум движениям -- к движению по прямой и к движению по кругу. Ибо если предпослать эти две линии, то можно доказать, что возможны все другие линии, как-то: парабола, гипербола, конхоида, спираль.

Лейбниц говорит, что синтетическое конструктивное построение научного познания становится возможным лишь после того, как совершен анализ понятий на их простые элементы, но такой анализ, говорит он, сопряжен с огромными трудностями.

Во главу угла всего научного познания Лейбниц ставит понятие истины. Он говорит, что нужно ясно и недвусмысленно ответить на вопрос, что такое «истина» и какие предпосылки кроются в этом понятии.

Лейбниц выделяет несколько ступеней познания. Первая ступень -- переход нашего представления о предмете из темного в ясное. Наше знание о предмете бывает темным, если мы не в состоянии узнать этот предмет при новом его появлении и не в состоянии отличить от других предметов его, и наше представление о предмете бывает ясным, когда мы безошибочно узнаем его вторично и не смешиваем его с другими предметами. Но ясное представление может быть смутным или отчетливым, и вторая ступень познания состоит в превращении нашего знания из смутного в отчетливое. Представления о вещах бывают смутными, когда мы в состоянии узнавать предмет как целое, но не различаем еще его частей и качеств в отдельности. Они бывают отчетливыми, если мы четко распознаем признаки предмета, отдельные его стороны и части.

Следующая ступень познания состоит в переходе наших представлений из неадекватных в адекватные. Представление, которое уже является ясным и отчетливым, может быть неадекватным или адекватным. Оно бывает неадекватным, если наше познание частей не доходит до конца, т. е. если познание признаков, сторон, частей предмета не является полным, доведенным до конца. Адекватное же представление характеризуется полнотой знания о предмете. Но, разумеется, так как анализ предмета может углубляться до бесконечности, то вполне адекватное, абсолютно законченное понятие о предмете является лишь целью, к которой стремится наше знание и к которой оно все более приближается.

Искусство комбинаторики (ars combinatoria) имеет своей задачей представить все возможные связи данных элементов и тем самым содержит в себе готовую схему для любых вопросов, которые нам может поставить действительность. Поскольку большое составляется из малого (большое тело из атомов или молекул), метод, указываемый комбинаторикой, является единственным путем для того, чтобы проникнуть в тайны природы. Мы тем глубже познаем вещи, чем больше познаем их части и части их частей. Всякое бытие состоит из простых элементов, и значение атомистики заключается в том, что она представляет собой воплощение этой мысли.

В своем произведении «Новые опыты о человеческом разуме» Лейбниц выступил с критикой локковской критики врожденных идей. Если Декарт учил, что некоторые идеи врожденны, а Локк учил, что нет никаких врожденных идей, то Лейбниц говорит, что все идеи врожденны. По Декарту, некоторые идеи привходят извне, по Локку -- все, а по Лейбницу -- ни одна.

Таким образом, Лейбниц в сущности отрицает внешний опыт. По его учению, все идеи возникают в душе самопроизвольно. Но врожденность идей Лейбниц принимает не в том смысле, что они в готовом виде всегда имеются в человеческой душе. По Лейбницу, идеи сначала существуют в душе только потенциально в виде задатков. В своей полемике с Локком Лейбниц в учение Локка о том, что «в разуме нет ничего, чего бы раньше не было в чувственности», вносит поправку: «Кроме самого разума» -- и, признавая понятия разума прирожденными ему, говорит, что душу человека при рождении следует сравнивать не с чистой доской, на которой еще ничего нет, а с куском мрамора, имеющего прожилки, предуказывающие будущие ее формы. Но если, по Лейбницу, представления монады развиваются из самой монады, из содержащихся в ней задатков, то, однако, монада сама не является производящей их причиной. Поэтому содержания представлений и понятий отнюдь не являются чем-то субъективным; напротив, в них, как в зеркале, отражается сама объективно существующая реальная действительность (3, стр. 392-403).

2. Роль и место чувственного и рационального в познании, их взаимосвязь

Под "чувственным" следует понимать метод, основанный на использовании специфических органов, предназначенных для получения внешних сигналов, или органах чувств: это органы слуха, зрения, обоняния, вкуса, осязания, "древняя кора" головного мозга и т.п. Следует разделять чувственный метод на низшие чувства и высший чувственный метод, связанный с интуитивным методом и другими, ныне именуемыми сверхчувственными. "Рациональный" метод основан на использовании логического аппарата мышления человека.

Рассматривая процесс накопления опыта человеком можно увидеть, что процесс познания происходит по нескольким схемам. Первая из них выглядит так: внешний сигнал - орган чувств - мозг - мыслительный процесс. Такая схема прямо демонстрирует взаимосвязь между чувственным и рациональным методом. Воспринятый благодаря чувственному методу сигнал, поступает в мозг, где проходит обработку рациональным методом. Появление матери у кроватки с ребенком на его крик, само по себе не вызвало бы наработки рефлекса сообщать о неприятностях криком. Но логическая обработка взаимосвязи "крик - помощь" происходит у новорожденного и в результате откладывается опыт - происходит познание. Отсутствие опыта обращения с огнем приводит к повреждениям у ребенка, но сигнал боли и способность еще слабо развитого аналитического аппарата мозга связать огонь с болью, позволяет маленькому человеку избегать опасности.

При более высоком уровне развития аналитического аппарата мозга, действует и другая схема познания, в которой личный опыт чувственного познания заменяется приобретением аналитического опыта. В формировании такого опыта, по классической психологии, не участвуют органы чувств. Примером приобретения такого опыта служит исследование теоремы математиком. Трудно представить чувственное познание теоремы Пифагора или теоремы Ферма. К положению своих теорем математики приходят рациональным - мыслительным методом.

Процесс исследования человека открывает перед нами новые области. Еще недавно область сверхчувственного была terra incognito для большинства, а сегодня новости из этой сферы окружают нас везде. Что есть сверхчувственный метод, получивший свое название якобы за использование каких-то не относящихся к органам чувств полей. Последние исследования медико-биологических и психофизиологических наук опровергают это. Все то, что происходит при "сверхчувственном" восприятии не минует свои органы чувств, центром которых является "древняя кора" головного мозга. Свое название "древняя кора" получила за то, что, как показали исследования, образовалась раньше всех других участков головного мозга. Таким образом следует, что чувственный метод познания был атрибутом человека задолго до появления способности аналитически, логически мыслить. Результаты этих исследований подтверждают положения тайных философских доктрин о том, что первоначально человечество владело чувственным познанием, "но в них не было Огня", т.е. разума.

О чем же говорится в этих доктринах дальше, что ждет человека? Будущее развитие человека будет происходить за счет развития высшего чувствования, но это не будет возврат к состоянию, когда люди были лишены разума. История повторится в новом аспекте - гармоничное сочетание чувственного и рационального метода. Человек задействует второй уровень мышления - интуитивное мышление.

Иными словами как процесс рационального познания, так и процесс чувственного познания способны существовать отдельно друг от друга.

Большинство тайных философских доктрин, в основном восточного происхождения, гласит о том, что для своего развития человек должен установить равновесие между чувственным - интуитивным познанием и рациональным познанием, тогда для него откроются новые просторы для исследований. Становится видна метафизическая взаимосвязь между чувственным и рациональным методами, описываемая "магической" формулой "все возвращается на круги своя" (5).

По современным представлениям чувственные и рациональные формы познания нельзя рассматривать как последовательные этапы (ступени) познавательного процесса. Такое утверждение опирается на два основания.

1. Одно из них заключается в том, что у развитого человека нет чистого, беспредпосылочного «живого созерцания», в котором якобы вещи воспринимаются такими, какие они есть «на самом деле». Наше восприятие изначально нагружено смыслами, заботливо подготовленными мышлением (причем не индивида, а общества, всех поколений людей). Ни о чем не думая и просто смотря, допустим, на стол, мы все равно будем «видеть» не какой-то твердый, тяжелый и как-то оформленный предмет, а именно «стол», т.е. предмет человеческой культуры, предполагающий совершенно определенный способ его использования. Даже если воспринимаемый предмет нам ни разу в жизни не попадался, мы все равно будем пытаться уловить в нем сходство с уже знакомыми предметами, отнести его к какой-то определенной категории. познание эмпиризм рационализм

2. Следующее основание отказа от рассмотрения чувств и разума как ступеней познания состоит в том, что абстрактные понятия редко возникают путем индуктивного обобщения свойств предметов, зафиксированных ощущениями. Наоборот, ощущения как бы «отбирают» из бесконечного разнообразия предстающих перед ними свойств предметов природы только те, которые как бы намечены заранее составленным планом. То есть понятийные схемы рассечения и обобщения реальности уже встроены в формы чувственного познания. Таким образом, человеческое познание оказывается изначально структурированным (1, стр. 355-369).

На мой взгляд, нельзя в процессе познания отдать преимущество ни чувственному, ни рациональному. У того и другого вида есть «своя правда». В познании человеком окружающего мира они должны играть одинаковую роль, иначе процесс познания будет неполным.

3. Философские учения об истине, ее критерии

Проблема истины является ведущей в философии познания. Все проблемы философской теории познания касаются либо средств и путей достижения истины (вопросы чувственного и рационального, интуитивного и дискурсивного и др.), либо форм существования истины (понятий факта, гипотезы, теории и т.п.), форм ее реализации, структуры познавательных отношений и т.п. Все они концентрируются вокруг данной проблемы, конкретизируют и дополняют ее.

От того, как трактуется истина, как решается вопрос, достижима ли она, -- зависит зачастую и жизненная позиция человека, понимание им своего назначения. Примером тому может служить свидетельство нидерландского физика, создателя классической электронной теории X. А. Лоренца. Говоря в 1924 г. о развитии своей научной деятельности, приведшей к электронной теории, он, в частности, заявил, что видел в квантовом атоме неразрешимое противоречие, которое приводило его в отчаяние. «Сегодня, -- признавал он, -- утверждаешь прямо противоположное тому, что говорил вчера; в таком случае вообще нет критерия истины, а следовательно, вообще неизвестно, что значит наука. Я жалею, что не умер пять лет тому назад, когда этих противоречий не было». Факт показывает то драматическое положение, в котором порой оказываются ученые, переживающие смену одной теории другой и сталкивающиеся с необходимостью отказа от прежних теорий, считавшихся истинными.

Ответ на вопрос «что такое истина» пытались найти философы еще в древнем мире. Так по Платону, стремление к истине и красоте как высшему благу есть исступленность, восторженность, влюбленность.

Имеются разные понимания истины: «Истина -- это соответствие знаний действительности»; «Истина -- опытная подтверждаемость»; «Истина -- это свойство самосогласованности знаний»; «Истина -- это полезность знания, его эффективность»; «Истина --это соглашение» (1, стр. 218).

Первое положение, согласно которому истина есть соответствий мыслей действительности, является главным в классической концепции истины. Она называется так потому, что оказывается древнейшей из всех концепций истины: именно с нее и начинается теоретическое исследование истины. Первые попытки исследования были предприняты Платоном и Аристотелем. Классическое понимание истины разделяли Фома Аквинский, П. Гольбах, Гегель, Л.Фейербах, Маркс; разделяют его и многие философы XX столетия.

Этой концепции придерживаются и материалисты, и идеалисты, и теологи; не отвергают ее и агностики; среди приверженцев классической концепции истины имеются и метафизики, и диалектики. Она очень солидна по своему представительству. Различия внутри нее проходят по вопросу о характере отражаемой действительности и по вопросу о механизме соответствия.

Термин «адекватное» («верное») отражение применительно к мысленным образам может быть конкретизирован через понятия изоморфизма и гомоморфизма. Д. П. Горский, И. С. Нарский и Т. И. Ойзерман отмечают, что верное отображение как мысленный образ, возникающий в результате познания объекта, есть:

1) отображение, причинно обусловленное отображаемым;

2) отображение, которое находится в отношении изоморфизма или гомоморфизма по отношению к отображаемому;

3) отображение, в котором компоненты, находящиеся в отношении изоморфизма или гомоморфизма к компонентам отображаемого, связаны с последним отношением сходства.

Всякое верное отображение (как мысленный образ) находится в указанных отношениях с отображаемым и поэтому может быть охарактеризовано как истинное.

Современная трактовка истины, которую разделяет, по-видимому, большинство философов, включает в себя следующие моменты. Во-первых, понятие «действительность» трактуется прежде всего как объективная реальность, существующая до и независимо от нашего сознания, как состоящая не только из явлений, но и из сущностей, скрывающихся за ними, в них проявляющихся. Во-вторых, в «действительность» входит также и субъективная действительность, познается, отражается в истине также и духовная реальность. В-третьих, познание, его результат -- истина, а также сам объект понимаются как неразрывно связанные с предметно-чувственной деятельностью человека, с практикой; объект задается через практику; истина, т. е. достоверное знание сущности и ее проявлений, воспроизводима на практике. В-четвертых, признается, что истина не только статичное, но также и динамичное образование; истина есть процесс. Эти моменты отграничивают диалектическо-реалистическое понимание истины от агностицизма, идеализма и упрощенного материализма.

Одно из определений объективной истины таково: истина - это адекватное отражение объекта познающим субъектом, воспроизводящее познаваемый объект так, как он существует сам по себе, вне сознания.

Характерной чертой истины является наличие в ней объективной и субъективной сторон. Истина, по определению, в субъекте, но она же и вне субъекта. Истина субъектна. Когда мы говорим, что истина «субъективна», это значит, что она не существует помимо человека и человечества; истина объективна -- это значит, что истинное содержание человеческих представлений не зависит ни от человека, ни от человечества.

Некоторые «идеологи» полагают, что содержание истины зависит от классов и от времени. В 30--40-х годах в нашей стране внедрялось представление, будто существует «буржуазная физика» и «буржуазная генетика», Это явилось одним из оснований гонений на тех, кто поддерживал теорию относительности, хромосомную теорию наследственности.

Однако в соответствии с здравым смыслом и по исходному определению объективная истина внеклассова и надысторична.

В. И. Ленин отмечал, что объективная истина это такое содержание человеческих представлений, которое не зависит от субъекта, не зависит ни от человека, ни от человечества; из этого утверждения, если быть последовательным, вытекало положение о независимости истины и от классов. В том же ключе следовало бы делать вывод и из утверждения, что соответствия теории денежного обращения с практикой Маркса «не могут изменить никакие будущие обстоятельства».

Положение о внеклассовом, надысторичном характере объективной истины нисколько не нарушает того, что имеются истины, выражающие интересы классов, что истина определенным образом связана с полезностью знаний и что сама истина изменяется со временем в смысле своей полноты, степени отражения сущности материальных систем и их проявлений.

Из понимания истины как объективной, не зависящей от индивидов, классов, человечества, следует ее конкретность. Конкретность истины -- это зависимость знания от связей и взаимодействий, присущих тем или иным явлениям, от условий, места и времени, в которых они существуют и развиваются. Так утверждение «вода кипит при 100 градусах Цельсия» правильно при наличии нормального атмосферного давления (760 мм того столба) и неправильно при отсутствии этого условия (1, стр. 217 - 221).

Величайшие умы человечества всегда видели в истине ее высокий нравственно-эстетический смысл. Когда, например, Ф.М. Достоевский утверждал, что красота спасет мир, то он, конечно же, был далек от каких бы то ни было религиозно-мистических мотивов, но говорил именно об этом высоком смысле истины, отрицая ее сугубо утилитарный, прагматический смысл. Действительная истина не может быть ущербной: простая ее лишь прагматическая полезность может служить нравственному возвышению человечества.

Понятие истины человечество соединило с нравственными понятиями правды и искренности. Правда и истина -- это и цель науки, и цель искусства, и идеал нравственных побуждений. Истина, говорил Г. Гегель, есть великое слово и еще более великий предмет. Если дух и душа человека еще здоровы, то у него при звуках этого слова должна выше вздыматься грудь. Отношение человека к истине выражает в какой-то мере его суть. Так, по словам А.И. Герцена, уважение к истине -- начало мудрости.

Истина -- величайшая социальная и личная ценность. Она укоренена в жизни общества, играя в нем важную социальную и нравственно-психологическую роль. Ценность истины всегда неизмеримо велика, а время ее только увеличивает. Великие истины гуманизма, принципы социальной справедливости оплачены кровью и смертью многих из тех, для кого искание правды и защита интересов народа составляли смысл существования, кто сделал нас просвещеннее, умнее, культурнее, раскрыл истинный путь к счастью и прогрессу.

Истина -- это адекватная информация об объекте, получаемая посредством его чувственного или интеллектуального постижения либо сообщения о нем и характеризуемая с точки зрения ее достоверности. Таким образом, истина существует не как объективная, а как субъективная, духовная реальность в ее информационном и ценностном аспектах. Ценность знания определяется мерой его истинности. Другими словами, истина есть свойство знания, а не самого объекта познания. Не только совпадение знания с предметом, но и предмета с познанием (4, стр. 459-460).

Истина «не сидит в вещах» и «не создается нами»; истина есть характеристика меры адекватности знания, постижения сути объекта субъектом.

Заблуждение -- это содержание сознания, не соответствующее реальности, но принимаемое за истинное. История познавательной деятельности человечества показывает, что и заблуждения отражают -- правда, односторонне -- объективную действительность, имеют реальный источник, «земное» основание. Бытует мнение, будто заблуждения -- досадные случайности. Однако они неотступно сопровождают историю познания как плата человечества за дерзновенные попытки узнать больше, чем позволяют уровень наличной практики и возможности теоретической мысли.

Ложь -- это искажение действительного состояния дел, имеющее целью ввести кого-либо в обман. Ложью может быть как измышление о том, чего не было, так и сознательное сокрытие того, что было. Источником лжи может также быть и логически неправильное мышление. Мудрость гласит, что все ложное болеет бессмысленностью.

Истина исторична и в этом смысле она -- «дитя эпохи». Истина относительна, ибо она отражает объект не полностью, не целиком, не исчерпывающим образом, а в известных пределах, условиях, отношениях, которые постоянно изменяются и развиваются. Относительная истина есть ограниченно верное знание о чем-либо. Каждая эпоха питается иллюзией, что наконец-то в результате мучительных усилий предшествующих поколений и современников достигнута обетованная земля настоящей истины, мысль поднялась на вершину, откуда как бы и некуда идти дальше. Но проходит время, и оказывается, что это была вовсе не вершина, а всего лишь маленькая кочка, которая зачастую просто затаптывается или в лучшем случае используется как опора для дальнейшего подъема, которому нет конца.

Говоря об относительном характере истины, не следует забывать, что имеются в виду истины в сфере научного знания, но отнюдь не знание абсолютно достоверных фактов, вроде того, что сегодня не существует короля Франции. Именно наличие абсолютно достоверных и потому абсолютно истинных фактов чрезвычайно важно в практической деятельности людей, особенно в тех областях деятельности, которые связаны с решением человеческих судеб.

Абсолютная истина -- это такое содержание знания, которое не опровергается последующим развитием науки, а обогащается и постоянно подтверждается жизнью (4, стр.464-466).

Критерии истинности знания. Р. Декарт, Б. Спиноза, Г. Лейбниц предлагали в качестве критерия истины ясность и отчетливость мыслимого. Ясно то, что открыто для наблюдающего разума и с очевидностью признается таковым, не возбуждая сомнений. Пример такой истины -- «квадрат имеет четыре стороны». Подобного рода истины -- результат «естественного света разума». Как свет обнаруживает и себя самого, и окружающую тьму, так и истина есть мерило и себя самой, и заблуждения. Сократ первый увидел в отвлеченности и ясности наших суждений основной признак их истинности. Декарт утверждал, что все вещи, познаваемые нами ясно и отчетливо, и на самом деле таковы, как мы их познаем. Выдвинутый Декартом критерий истины, который он полагал в ясности и очевидности знания, во многом содействовал отчетливости мышления. Однако этот критерий не гарантирует надежности.

Такое понимание критерия истинности полно глубокомыслия. Оно опирается на веру в силу логики нашего мышления, достоверность восприятия им реальности. На этом во многом построен наш опыт. Очевидность ощущаемого и мыслимого играет не последнюю роль в установлении истины, но не может, однако, служить единственным ее критерием.

Несомненно, психологически важны не только ясность и очевидность мыслимого, но и уверенность в его достоверности. Однако и эта уверенность не может служить критерием истинности. Уверенность в истинности мысли способна роковым образом ввести в заблуждение.

Так, У. Джемс описал, как в результате воздействия веселящего газа некий человек уверился, что он знает «тайну Вселенной». Когда действие газа прекращалось, он, помня, что «знает» эту тайну, не мог сказать, в чем именно она заключается. И вот наконец ему удалось зафиксировать на бумаге эту важную информацию до прекращения действия газа. Очнувшись от дурмана, он с удивлением прочел: «Повсюду пахнет нефтью».

Выдвигался и такой критерий истины, как общезначимость: истинно то, что соответствует мнению большинства. Разумеется, и в этом есть свой резон: если многие убеждены в достоверности тех или иных принципов, то это само по себе может служить важной гарантией против заблуждения. Однако еще Р. Декарт заметил, что вопрос об истинности не решается большинством голосов. Из истории науки мы знаем, что первооткрыватели, отстаивая истину, как правило, оказывались в одиночестве. Например, Коперник: он один был прав, так как остальные пребывали в заблуждении относительно вращения Земли вокруг Солнца.

В некоторых философских системах существует и такой критерий истины, как принцип прагматизма, т.е. теории узкоутилитарного понимания истины, игнорирующего ее предметные основания и ее объективную значимость. «Истиной прагматизм признает то, -- и это единственный его критерий истины -- что лучше всего «работает» на нас, ведет нас, что лучше всего подходит к каждой части жизни и соединимо со всей совокупностью нашего опыта, причем ничего не должно быть упущено. Если религиозные идеи выполняют эти условия, если, в частности, окажется, что понятие о Боге удовлетворяет им, то на каком основании прагматизм будет отрицать бытие Божие...».

Некоторые ученые полагают, что выбор той или иной концепции диктуется не тем, что полученные с ее помощью результаты подтверждаются практикой, экспериментом, а ее «изяществом», «красотой», математической «грациозностью». Эти эстетические «критерии», быть может, как-то и в каких-то случаях свидетельствуют об истинности. Но эти феномены малонадежны. А вот Э. Мах и Р. Авенариус считали, что истинно то, что мыслится экономно, а В. Оствальд выдвигал интеллектуальный энергетический императив: «Не расторгай энергию».

Один из фундаментальных принципов научного мышления гласит: некоторое положение является истинным в том случае, если можно доказать, применимо ли оно в той или иной конкретной ситуации. Этот принцип выражается термином «реализуемость». Посредством реализации идеи в практическом действии знание соизмеряется, сопоставляется со своим объектом, выявляя тем самым настоящую меру объективности, истинности своего содержания. В знании истинно то, что прямо или косвенно подтверждено на практике, т.е. результативно осуществлено в практике.

В качестве критерия истины практика работает как предметная физическая деятельность, в частности в эксперименте. Она выступает и в опосредованной форме -- как логика, закалившаяся в горниле практики. Можно сказать, что логика -- это опосредованная практика. Степень совершенства человеческого мышления определяется мерой соответствия его содержания содержанию объективной реальности. Логичность мысли при достоверности исходных положений является в известной мере гарантией не только ее правильности, но и истинности.

Практика не может полностью подтвердить или опровергнуть какое бы то ни было представление, знание. «Атом неделим» -- истина это или заблуждение? В течение многих веков это считалось истиной, и практика подтверждала это. С точки зрения, например, античной практики (и даже вплоть до конца XIX в.) атом действительно был неделим, так же как в настоящее время он делим, а вот элементарные частицы пока остаются неделимыми -- таков уровень современной практики. В процессе развития истинного знания, увеличения его объема наука и практика все больше выступают в нераздельном единстве.

Данное положение становится закономерностью не только в области естественно-научного познания, но также и социального, особенно на современном этапе развития общества, когда в общественно-исторической практике людей все большая доля принадлежит субъективному, человеческому фактору. Развитие социально-исторического процесса, организация общественной практики все более и более осуществляются на основе научного познания социальных закономерностей (4, стр.469-472).

Литература

1. Алексеев П.В., Панин А.В.. Философия. Учебник. Издание третье, переработанное и дополненное. -- М.: ПБОЮЛ М.А.Захаров, 2001. -- 608 с.

2. Головин Л.И. Лекции по истории философии. - Спб.: 1993. - 127 с.

3. Маковельский А.О. История логики. - М., 1998 г., С. 392-403

4. Спиркин А.Г. Философия: Учебник. -- М.: Гардарики, 1999. --816 с.

Размещено на Allbest.ru