Единство противоположностей

Реферат на тему:

ЕДИНСТВО ПРОТИВОПОЛОЖНОСТЕЙ

Противоречие в определениях разума вытекало из потребностей развития общественно-исторической практики. Прогресс предметной деятельности людей и ее самоотчуждение, рост производительности труда и саморазорванность общества, его раскол на социальные классы, усиление общественного разделения труда, в частности, разделение между умственным и физическим трудом и обострение классовой борьбы, с одной стороны, отсутствие понятия противоречия - с другой, - все это непреложно, все настойчивее ставило вопрос о сущности, источнике всех этих коренных изменений, о сущности движения. Вот почему вся история домарксистской философии есть история возникновения и развития представлений о противоречии, есть история поиска ответа на этот вопрос, история осмысления движения и закономерного процесса проникновения познающего мышления в сущность проблемы на различных уровнях, выражавших собою совпадение исторического и логического.

Первоначальные представления о противоречии, - будь это в дофилософском .мифологическом .мировоззрении или в ранних философских воззрениях на проблему, - носили характер догадок, порою гениальных, на уровне обыденного наивного рассудка. «Народная мудрость» до всякого теоретического мышления давно знала, что в мире все возникает и исчезает, вещи, достигнув определенного уровня, переходят в другие вещи, каждой вещи присущи противоположности, «крайности сходятся» и т. д., а древние философы пытались дать ответ на вопрос о сущности движения и его отражения в мышлении.

Ответ, как известно, был дан двоякий. Гераклит считал, что движение есть противоречие, что источником всех «переходов», всех изменений является «борьба противоположностей». Поскольку каждая противоположность переходит в другую противоположность («смертью друг друга живут, жизнью друг друга умирают»), то борьба противоположностей есть «всеобщий Логос», всеобщий закон развития. Однако эти представления выражали противоречие в наивной, стихийной форме чувственного созерцания. Это обстоятельство и породило попытку выразить его более строго средствами рассудка у элейцев, Сократа, Платона и др. В частности, апории Зенона есть доказательство стремления отобразить движение рассудочным мышлением - средствами «здравого смысла», что и приводило к абсурду, поскольку последний проявлял свое абсолютное бессилие выразить противоречие собственными средствами.

В противоположность Гераклиту, Аристотель дает свое решение проблемы, исходя из сформулированных им же основных принципов формальной логики, в частности из «самого достоверного из всех начал» - принципа недопустимости противоречия. По его мнению, никто не может признавать, что одно и то же и существует и не существует, как это утверждает Гераклит.

Таким образом, два подхода к проблеме противоречия и двоякое его понимание, как видим, существуют чуть ли не с самого начала истории философии и которые, как увидим позже, и до сих пор «воюют» между собой. Дальнейшая эволюция представлений о противоречии есть не что иное, как дальнейшая эволюция этих двух подходов к проблеме.

Ряд интересных .мыслей, выражавших гераклитовскую концепцию развития, высказали мыслители эпохи Возрождения - Н. Кузанский, Б. Телезио, Д. Бруно, а также Беме, Декарт, Спиноза, Лейбниц, Руссо, Дидро и др. Но, поскольку в XVII- XVIII вв. в естествознании и философии закономерно утверждается метафизический способ мышления, то господствующей становится аристотелевская концепция.

Однако последняя с дальнейшим развитием частных наук и философии все более и более подвергается испытанию, проявляя свою узость, ограниченность, в то же время идея диалектики все настойчивее проникает в науку и философию, размывая тот фундамент, на котором зиждился метафизический метод. В этом отношении примечательна Декартова переменная величина, явившаяся поворотным пунктом в математике, благодаря чему в математику вошла диалектика. В дальнейшем с каждым новым успехом в развитии познания все рельефнее выказывают свою недостаточность принципы формальной логики.

Это обстоятельство собственно и породило стремление, в частности, у Канта, к преодолению исторической ограниченности формальной логики. Важным шагом вперед является признание Кантом не только противоположностей, но и их синтеза, их единства. Так, Кант считал, что ни чувственное созерцание, ни рассудок изолированно друг от друга не дают истинного знания. Только их синтез, единство порождает новое знание. Высшим условием этого единства является единство трансцендентальной апперцепции, которая, по Канту, априорна. В его понимании, с одной стороны, чувственный опыт нам не дает и не может давать истинного знания о «вещах в себе», а с другой - разум не может выйти за пределы чувственного опыта, чтобы познать «вещи в себе», и как только он пытается выйти за эти рамки, тотчас же впадает в антиномии (противоречия) - утверждает (тезис) и одновременно отрицает (антитезис) свои положения. По Канту, существуют следующие 4 антиномии:

I. Тезис: мир имеет начало во времени и ограничен также в пространстве.

Антитезис: мир не имеет начала во времени и границ в пространстве; он бесконечен и во времени, и в пространстве.

II. Тезис: всякая сложная субстанция в мире состоит из простых частей, и вообще существует только простое или то, что сложено из простого.

Антитезис: ни одна сложная вещь в мире не состоит из простых частей, и вообще в мире нет ничего простого.

III. Тезис: причинность по законам природы есть не единственная причинность, из которой можно вывести все явления в мире. Для объяснения явлений необходимо еще допустить свободную причинность.

Антитезис: нет никакой свободы, все совершается в мире только по законам природы.

IV. Тезис: миру принадлежит или как часть его, или как причина безусловно необходимая сущность.

Антитезис: нигде нет никакой абсолютно необходимой сущности - ни в мире, ни вне мира - как его причины.

При рассмотрении каждой из этих антиномий Кант находит достаточное доказательство для обоснования как тезиса, гак и антитезиса.

Таким образом, Кант своими антиномиями чистого разума, построенными по формуле: «И да и нет», разрушает, подрывает «незыблемый» принцип недопустимости противоречия: «да-да, нет-нет». Однако, верно обнаружив диалектический, антиномичный характер познания вообще и всякого понятия в частности, Кант тем не менее допускает непоследовательность, отступает от им же самим завоеванных позиций диалектики, поскольку он объявляет эти противоречия мнимыми, кажущимися. Ни в объективном мире, ни в чувственности и ни в рассудке, по мнению Канта, нет никаких противоречий. Последние получаются оттого, что разум пытается познать вещь в себе, которая не познаваема. Априоризм, агностицизм, субъективизм, отрыв теории от практики не позволили Канту создать науку о противоречии, тем не менее его учение об антиномиях чистого разума имело прогрессивное значение для дальнейшего исследования проблемы.

Продолжая традицию Канта, проблему противоречия разрабатывает дальше Фихте. Хотя он это делает в рамках субъективного идеализма, тем не менее, в его понимании, источником активной деятельности абсолютизированного субъективного начала - "Я" является его внутренняя противоречивость, поскольку абсолютное «Я» в себе раздваивается на не абсолютное «Я», т. е. ограниченный человеческий субъект и на «не Я»-природу, которые полагают, противополагают друг друга и синтезируются в высшем единстве. Некоторые моменты в разработку проблемы противоречия вносит и Шеллинг.

Однако впервые сознательно всестороннюю систематическую разработку проблемы противоречия в целом как центрального пункта всей диалектики дал на идеалистической основе Гегель. «Гегелевская диалектика, - писал К. Маркс, - является основной формой всякой диалектики, но лишь после освобождения ее от ее мистической формы, а это-то, как раз и отличает от нее мой метод»¹. Классики марксизма, материалистически, творчески, критически переосмыслив диалектику Гегеля, создали подлинно научную диалектико-материалистическую теорию противоречия, указав прежде всего на то, что противоречия объективны и их существование не зависит от воли и желания людей.

§1. Единство

Под единством мы понимаем любое материальное или идеальное образование, целостную систему внутренне взаимосвязанных и взаимодействующих сторон, процессов, образующих явление, вещь, предмет, в конечном итоге - всю действительность. Единство всегда есть целое, конкретное, состоящее из своих сторон, элементов, частей. Единство как система, как целостность богаче не только каждой из своих сторон, но и их .«суммы», поскольку оно есть нечто высшее, конкретное, есть «единство многообразного» (Маркс), «определенное множество» (Гегель).

Определенному единству внутренне присущ и определенный тип взаимодействия сторон, элементов, частей, причем каждая из частей единства испытывает определенное влияние со стороны других его частей и поэтому отличается от аналогичной ей, не входящей в состав данного целого. Господствующий в единстве тип связей и взаимодействия видоизменяет составные части, элементы единства, определяет характер, тип их объективного бытия, назначения, функционирования таким образом, что нечто в единстве является самим собою, а не иным, благодаря этому типу взаимодействия его элементов, сторон.

Вместе с тем, каждое единство существует, является самим собою благодаря наличию взаимосвязей между его элементами, частями. Без взаимосвязей между последними нет единства как целого. Причем каков характер, тип этих взаимосвязей, таково и единство как целое, таковы его свойства, функции и сущность. Именно каждый данный тип, характер взаимосвязей сторон, элементов, частей выражает относительную устойчивость данного единства. Ликвидация данного типа, характера взаимосвязи, смена его другим типом есть коренное изменение единства, есть превращение его в иное.

Вследствие того, что каждое явление есть единство внутренне взаимосвязанных сторон, моментов, отношений и т. д., с самого первого мгновения своего появления на свет оно неизбежно, хотя бы в скрытом, неразвернутом виде содержит и себе какие-то противоречия, ибо, как указывает Маркс, «уже внутренняя необходимость взаимосвязанного целого и его существование в виде самостоятельных. безразличных друг к другу моментов представляют собой основу противоречий»². Это свое положение Маркс блестяще доказал в «Капитале», вскрыв в товаре, этой «ячейке», «клеточке» буржуазного общества, выступающие позже неизбежно наружу «все противоречия (respective зародыши всех противоречий) современного общества»³.

Как бы много ни было сторон в единстве, оно раздваивается на противоположности. Источником этого раздвоения единства в познании является раздвоение единства на противоположности в самом объективном мире, в самих материальных условиях жизни, а не в мышлении только, как считал Гегель. Не допуская выхода мышления к практике, он, таким образом, обрекал его на бесплодное вращение внутри себя, в заколдованном кругу логических категорий.

В живом созерцании единство выступает в слитности, в нерасчлененном виде, как чувственно-конкретное. На этом этапе мы рассматриваем его с внешней стороны, как качество, данное в живом созерцании. Такое «знание» о единстве представляет собой самое абстрактное, тощее, бедное содержанием внешнее знакомство, которое не есть, говоря строго, знание единства, и лишь «пустое» начало его познания, тенденция, стремление к его узнаванию. Поэтому познание не задерживается на этом единстве, выходит за рамки «чувственного опыта», направляется к абстрактному мышлению, к более активной деятельности, задача которой состоит прежде всего в разделении единства на противоположности и их рассмотрение в чистом виде. «Раздвоение единого и познание противоречивых частей его... есть суть (одна из «сущностей», одна из основных, если не основная, особенностей или черт) диалектики»'¹.

В этой связи мы считаем необходимым сделать следующее замечание. Эту цитату В. И. Ленина часто приводят, считая, что здесь В. И. Ленин полностью выразил свое понимание сути диалектики. На самом же деле он эту суть понимает полнее - не только как «раздвоение единого» на противоположности, но и как тождество (синтез) этих раздвоенных противоположностей, т. е. единение раздвоенного. Так, буквально через несколько, строк после приведенной цитаты, В. И. Ленин продолжает: «Тождество противоположностей... есть признание (открытие) противоречивых, взаимоисключающих, противоположных тенденций во всех явлениях и процессах природы (и духа и общества в том числе)»". Познать предмет возможно только как единство, тождество противоположностей и иначе нельзя. Эту .мысль В. И. Ленин неоднократно подчеркивает и в других, соответствующих связях.

Следовательно, справедливости ради необходимо приводить если не все, то по крайней мере основные ленинские высказывания, выражающие суть диалектики - раздвоение единого и единение раздвоенного, а не одно из них, которое, разумеется, не может полностью воспроизводить ленинское понимание этой сути.

Раздвоение единого выступает как отрицание единого раздвоенным, что означает обогащение определениями, конкретизацию первоначального абстрактного, бедного содержанием внешнего знакомства с единствам. Раздвоение единого - единственная возможность, условие проникновения мышления внутрь единства и просвечивания внутренних его связей и процессов. Поскольку познание есть временной процесс, то «просвечивание» противоположностей практически осуществляется последовательно: то одна из них, то другая выступает на первый план, являясь на этом отрезке движения мысли целью или предметом познания. Но «просвечиванием», изучением противоположностей в чистом виде познание единства не завершается. Необходимым образом оно как бы пускается в обратный путь для синтеза, тождества уже познанных противоположностей, что означает переход познания на новый, высший этап и воспроизведение единства как диалектически расчлененного, генетически и синтетически развитого единого целого. Последнее есть наиболее конкретное и полное знание о единстве, в котором сняты в синтезе все прошлые абстрактные определения.

Закон познания - раздвоение единого и единение раздвоенного всесторонне и глубоко разработан в «Капитале» К. Маркса, где единый процесс капиталистического производства прежде всего раздваивается на «процесс производства» (1том) и на «процесс обращения капитала» (II том). Эти раздвоенные противоположности единого изучаются в чистом виде, особо: сначала исследуется - на основе принципов восхождения от абстрактного к конкретному и совпадения исторического и логического - процесс производства капитала как самостоятельный момент, а затем - процесс обращения капитала, также как самостоятельный момент. После того как эти противоположности познаны и зафиксированы, мышление переходит к их синтезу, к интеграции (или к тождеству) противоположностей. Оно как бы возвращается к целому, единому, но уже на основе знания каждой из противоположностей, синтезируя которые оно воспроизводит целое: «Процесс капиталистического производства, взятый в целом» (III том), где в высшем единстве удержаны в снятом виде результаты познания этих противоположностей (I и II томов).

Как пишет сам Маркс об этом, в первой книге были исследованы явления, которые представляют капиталистический процесс производства, взятый сам по себе как непосредственный процесс производства, причем оставлялись в стороне все вторичные воздействия чуждых ему обстоятельств. Но этим непосредственным процессом производства еще не исчерпывается жизненный путь капитала. В действительном мире он дополняется процессом обращения, который составил предмет исследования второй книги. Капиталистический процесс производства, рассматриваемый в целом, есть единство процесса производства и обращения, который составил предмет исследования третьей книги, где показаны те конкретные формы, которые возникают из процесса движения капитала, рассматриваемого как целое.

Вместе с тем внутри каждого тома «Капитала», более того, внутри каждого отдела, каждой главы, даже каждого параграфа мы наблюдаем ту же картину: единое раздваивается на противоположности, каждая из которых исследуется в чистом виде, а затем противоположности синтезируются в высшем единстве.

Логическая структура «Капитала» не какая-либо произвольная конструкция, вызванная какими-то внешними соображениями рассудка, а величайшее завоевание человеческого разума, выражение действительной сути диалектики и потому она имеет значение не частного случая, хотя развертывается на частном - политико-экономическом - материале, а всеобщее, общеметодологическое значение. Любое цельное научное исследование в любой сфере научного познания - будь это в математике, механике, физике, химии, биологии или в общественных науках - должно сознательно руководствоваться логикой «Капитала» К. Маркса.

В противном случае вместо целого - будут «кусочки», вместо системы - «моменты», вместо последовательного восхождения от нерасчлененного единства к его раздвоению на противоположности и к их последовательному самостоятельному изучению и, наконец, от этого к их синтезу, к целому - вместо всего этого будут блуждания в потемках, попятные движения, зигзаги и т. д., которые способны только затруднять научное исследование, отнимать у исследователя много времени, сил, энергии, к тому же на устранение этих блужданий придется последующим исследователям тратить также немало сил, энергии и времени, пока изучение не придет (через эти отступления) к осознанию этой логики и к ее сознательному применению.

Однако даже сознательное, диалектико-материалистическое применение раздвоения единого и единения раздвоенного в научном исследовании -- задача не из простых. Сложность заключена в самом объективном бытии всякого единства. Поскольку последнее в своей необходимости имеет многочисленные «определения содержания», раздваивающиеся на противоположности, то при незнании диалектики или при сознательном ее игнорировании можно приводить доводы в любом числе за и против, .поэтому особого труда не стоит .подобрать определенные «хорошие» или «плохие», «положительные» или «отрицательные» признаки данного единства и доказывать истинность желаемого признака. Но такой прием, игнорирующий сущность единства, открывает дорогу в софистику.

Одна из разновидностей софистики исходит из того «основания», что в единстве видит две стороны: хорошую и дурную. Задача, по ее мнению», состоит в сохранении «хорошей» и устранении «дурной» стороны. Критика этой разновидности софистики дана классиками марксизма. Так, К. Маркс в «Нищете философии» вскрыл научную несостоятельность рассуждении Прудона о сохранении «хорошей» стороны современного ему буржуазного общества и устранении его «дурной» стороны. Прудон берет первую попавшуюся категорию и произвольно приписывает ей свойство устранить недостатки категории, подлежащей очищению. Так, налоги устраняют, если верить Прудону, недостатки монополии, торговый баланс - недостатки налогов, земельная собственность - недостатки кредита. Прудон в каждой экономической категории догматически различает «хорошую» и «дурную» стороны, но обнаруживает полнейшее бессилие там, где речь идет о выведении при помощи диалектики какой-либо новой категории. Он не понимает, что нельзя сохранить капитализм и устранить его «дурную» сторону, скажем, капиталистическую эксплуатацию, что невозможно коронное изменение данного единства без перехода в новое единство, что невозможно сохранить только «хорошую» сторону, устраняя «дурную», что «тот, кто ставит себе задачу устранения дурной стороны, уже одним этим сразу кладет конец диалектическому движению»⁶.

Эти заблуждения Прудона повторял Михайловский, который также делил современное ему русское общество на «хорошую» и «дурную» стороны и предлагал сохранить «хорошую» сторону, устраняя «дурную». Более того, он считал, что надо брать хорошее отовсюду, откуда можно, а свое оно будет или чужое, это уже вопрос не принципа. По-видимому, это столь просто, ясно и понятно, что и разговаривать не о чем. Отвечая Михайловскому, В. И. Ленин писал: «И в самом деле, как это просто! Хорошее «брать» отовсюду - и дело в шляпе!.. Субъективный метод в социологии тут весь как на ладони: социология начинает с утопии - принадлежность земли работнику - и указывает условия осуществления желательного: «взять» хорошее оттуда-то да еще оттуда. Философ этот чисто метафизически смотрит на общественные отношения, как на простой механический агрегат тех или других институтов»⁷.

Вторая разновидность софистики берет другую сторону - «дурную» и проявляет себя в таких уродливых формах в жизни людей, как недооценка, клевета, пасквильной пропаганды, суть которых сводится к тому, что отдельные недостатки выдаются за сущность явления.

Третьей разновидностью софистики является эклектическое понимание единства но формуле: «с одной стороны, с другой стороны». Софистика свои ложные выводы строит будто на «всестороннем» анализе, будто всесторонне учитывает все связи, но при этом непременно игнорирует сущность. Научную несостоятельность этой ее разновидности вскрыл В. И. Ленин в особенности на примере логического анализа тактики лидеров II Интернационала в период первой мировой войны. Как известно, лидеры II Интернационала замазывали империалистический характер этой войны софизмами, в том числе и таким, как рассуждение Каутского о том, что война эта «не чисто империалистическая». Он считал, что в этой войне были и национальные проблемы и империалистические тенденции. В. И. Ленин писал, что чистых явлений ни в природе, ни в обществе нет и быть не может. В какой-то степени, конечно, национальный момент в этой войне имел место (сербско-австрийский конфликт). Однако этот момент не имел решительно никакого значения для империалистической сущности войны в целом. Но выпячивание, подчеркивание этого момента означает замазывание действительной сущности этой войны, ее империалистического, грабительского характера. Она же не с одной стороны империалистическая, а с другой - нечто другое, а со всех сторон империалистическая.

Формой проявления этой разновидности софистики является и такой прием, как игнорирование сущности путем перечисления некоторых случайно выхваченных признаков предмета, без внутренней связи и условий их проявления. Диалектик же, всесторонне изучая предмет в его развитии, открывает сущность предмета, выделяет, оттеняет, подчеркивает ее.

Марксистская диалектика, разумеется, не против рассмотрения единства с одной стороны, с другой, с третьей и т. д. Наоборот, она требует всестороннего рассмотрения любого единства, однако таким образом, чтобы после возможного всестороннего учета всех связей, отношений, сторон единства непременно вычленять его сущность, а не растворять ее во множестве мелочей, подробностей и т. д. Особенность этой разновидности софистики состоит в том. что она как раз под видом «всесторонности» уничтожает сущность единства. «При подделке марксизма под оппортунизм подделка эклектицизма под диалектику легче всего обманывает массы, дает кажущееся удовлетворение, якобы учитывает все стороны процесса, все тенденции развития, все противоречивые влияния и прочее, а на деле не дает никакого цельного и революционного понимания процесса общественного развития»⁸.

Четвертой разновидностью софистики является отрицание качественной определенности данного единства на основе «субъективной гибкости понятий». Так, если как видели, Каутский софистически преувеличивал роль национального момента в первой мировой войне, то Р. Люксембург ударилась в другую крайность, и на основании того, что всякая национальная война может в определенных условиях превратиться в империалистическую, стала утверждать, что в эпоху империализма вообще невозможны национальные войны, т. е. пришла тоже к софистике, но другим путем. Верно, конечно, что все грани условны и подвижны, что нет ни одного явления, которое бы не могло, при известных условиях, превратиться в свою противоположность. Национальная войта может превратиться в империалистическую и обратно. Но «только софист мог бы стирать разницу между империалистской и национальной войной на том основании, что одна может превратиться в другую. Диалектика не раз служила - и в истории греческой философии - мостиком к софистике. Но мы остаемся диалектиками, борясь с софизмами не посредством отрицания возможности всяких превращений вообще, а посредством конкретного анализа данного в его обстановке и в его развитии»⁹.

Есть еще одна - пятая разновидность софистики и эклектики в понимании раздвоения единого, которая, возможно, недостаточно изучена и охарактеризована в специальной философской литературе, но которая тем более из себя представляет серьезную опасность. Это догматически -механическое или формальное представление о раздвоении единого, которое это раздвоение понимает не как диалектический процесс, а как механическое, топорное .деление целого на две части. Исходя из такого понимания раздвоения единого, «левые» ревизионисты софистически обосновывают неизбежность раскола всякого единства в любой сфере- практики. Но это философское освящение раскольнической деятельности сторонников этого механицизма.

Но такое мышление скорее пребывает в детском наивном состоянии, чем является научно-теоретическим. Здесь надо иметь в виду одно очень важное обстоятельство: детское мышление у детей - явление закономерное. Однако детское мышление у политического деятеля и тем более, когда это мышление у него принимает уродливые формы - не только ненормальное явление, но в сущности оно трагедия и бедствие того класса, тех социальных групп пли людей, интересы которых он представляет, ибо самое разумное, на что способен такой «теоретик» с детским мышлением - это погубить порученное ему дело, подобно тому как самое разумное, что .может сделать ребенок с игрушкой, это сломать ее.

Все эти разновидности софистики (разумеется, мы их не исчерпали) в понимании единства и его раздвоения сознательно или бессознательно искажают познание, являются проявлениями немощи рассудка, который занят тем, что членит единство на две части: на «хорошее» н «плохое», «положительное» и «отрицательное», имеет дело то «с одной стороной», то «с другой», или «с той и другой» одновременно, но не хочет и не может видеть ни сущности, ни единства как оно есть в себе, ни никаких взаимопереходов противоположностей, довольствуется случайным признаком, моментом или отрицает качественную определенность на основании «гибкости» понятий и. т. д., т.е. довольствуется скудной абстракцией или бесплодным верчением в рамках мертвых абстракций, не находя выхода из их лабиринта.

Тождество

Дальнейшее движение мысли в исследовании единства по линии восхождения должно воспроизводить его сущность, его внутренний механизм, выражать собою его конкретизацию на основе анализа его раздвоении на такие противоположности его, как тождество и различие.

Абстрактное тождество. Последнее характеризует мышление, не выходящее за рамки внешней 'рефлексии, и выражается формально-логическим законом тождества: А=А или отрицательно: А не может быть одновременно А и не А; или А = В при том условии, если все свойства, характеризующие А, характеризуют и В. Правда. Гегель но поводу этого закона говорит, что это «пустая тавтология», что он «бессодержателен и никуда далее не ведет» и т. д., тем не менее мы должны воздать должное не только этому, но и всем другим законам формальной логики. И пот почему.

Во-первых, формальная логика, изучающая формы мышления, независимо от их конкретного содержания. исторически возникла раньше всякой другой науки о мышлении, и в той или иной мере она была таковой, поскольку одна выполняла функции науки о мышлении. Не случайно поэтому, что исстари установилась традиция, согласно которой над логикой и до сих пор понимается только формальная логика..

Во-вторых, никакое познание невозможно без формальной логики, и в особенности без ее «ядра» - закона тождества, ибо познание предмета должно начинаться с внешнего знакомства с ним. А раз так, то как бы ни не удовлетворяла познание формула А=А, она безусловно, присутствует в нем, является его необходимым: условием и в той же степени его необходимым атрибутом. Как уже говорили, познание предмета начинается с нерасчлененного целого, выделяемого из естественных его связей и отношений и рассматриваемого вне процесса, вне движения - как равное самому себе отношение, как абстрактное тождество. Это значит, что здесь «работает» формула А = А, с помощью которой мы вычленяем предмет и отличаем его от других.

В-третьих, в рамках рассудочного мышления материальный мир отражается как абстрактное тождество явлений и опять-таки именно по формуле А = А. Люди не могут ни осуществлять собственное самоуправление, ни ориентироваться в окружающей среде, ни выражать свое отношение к окружающим явлениям в процессе своей деятельности, ни утверждать или отрицать нечто без формально-логических законов и независимо от того, сознательно или стихийно применяют их. Сказанного достаточно, чтобы не было никакой недооценки формальной логики. Вообще всякая недооценка любой науки есть антинаучный акт.

Мышление может быть предметом многих частных наук: психологии, формальной логики, лингвистики, физиологии, кибернетики и т. д., каждая из которых в рамках своего предмета, со своей «стороны» может изучать и изучает ту или иную соответствующую его сторону, но ни одна из них не есть наука о мышлении как диалектическом целом процессе активной, обусловленной практикой, деятельности общественно-исторического человека. Только диалектический материализм является такой наукой.

Нарушение рамок истинности формальной логики, ее не оправданные притязания на роль единственного научного метода является нарушением принципа объективности рассмотрения. Возьмем то же абстрактное тождество: А = А, растение есть растение, человек есть человек, предмет есть предмет. Подобная тавтология содержит в себе, конечно, какой-то момент или сторону истины, состоящую в том, что этот предмет равен самому себе, есть именно данный предмет, а не нечто другое. Против этого определения рассудка никто, разумеется, не станет возражать, поскольку для познающего мышления, как сказали, очень необходимо вычленять предмет познания, не подменяя его другим.

Но мышление, которое довольствуется этим абстрактным тождеством, выражает лишь внешний момент в познании. Ибо если все абсолютно тождественно с собою, то не различно, не содержит в себе различия, или если абсолютно разнится, то не тождественно с собою: если А = А, то А не есть не А, или если А= не есть А, то А не может равняться А. Иными словами, «или-или». Или, если А = А, тогда А не может быть одновременно А и не - А; или. если А= не - А, то А не может быть А. Таким образом, или тождество, или различие. Это содержание можно выразить и в другой форме: тождество и различие существуют рядом, возле друг друга. «Принцип тождества в старо-метафизическом смысле, - писал Ф. Энгельс, - есть основной принцип старого .мировоззрения: а = а. Каждая вещь равна самой себе... Естествознание в, последнее время доказало в подробностях тот факт, что истинное, конкретное тождество содержит в себе различие, изменение. <...>. Но для обобщающего естествознания абстрактное тождество совершенно не достаточно»¹⁰. Узость, недостаточность, односторонность формально-логического понимания тождества снимается диалектико -материалистическим его пониманием. Диалектика как логика исходит из того фундаментального принципа, что всякое действительное материальное и идеальное тождество есть тождество противоположностей. Последнее не есть «одинаковость», «равенство» предмета с самим собой и не есть сходство ряда предметов, их идентичность и т. д., хотя в познании, как сказали, такое формально-логическое тождество имеет место и играет определенную роль. Оно в сущности есть совпадение, взаимопроникновение, равнодействие, взаимодействие противоположностей. Это такое тождество, которое невозможно, а потому и немыслимо без различия в себе, которое заключает внутри себя различие и само в себе есть различие, ибо, говоря, что оно есть тождество противоположностей, мы тем самым при знаем, что оно есть тождество различий или различенных противоположностей, т. о. оно есть различие.

Ближайшее рассмотрение показывает, что абстрактное тождество А = А задерживает мышление, образно говоря, у входа в предмет, на внешней его границе, не допускает самой возможности проникновения познающего мышления в сущность предмета, следовательно, исключает возможность его познания как оно есть в себе. Но познание не может остановиться у входа в предмет, а должно проникать в его сущность, «просвечивать» его внутренние процессы, стороны, связи, отношения - его внутреннюю объективную диалектику.

При такой постановке вопроса выясняется, что пока мы имели дело с абстрактным тождеством, мы хотя и знали, что есть такой предмет, но ничего не узнали о внутренней его жизни: ни откуда взялся он, ни того, какие процессы, изменения происходят в нем и ни того, какова его тенденция и т. д. и т. п. Но разум, имея обусловленное общественно-исторической практикой и потребностями ее развития неистребимое стремление знать все, как в историческом, так и в логическом плане с необходимостью восходит от внешности, «внешней рефлексии», продуктом которой является А = А. к внутренним процессам, изучая тождество как оно есть в себе. А тождество как оно есть в себе заключает в себе- различие: А = А и не - А. Именно эта формула выражает полноту истины.

Следует подчеркнуть, что диалектико -материалистическое понимание тождества; А =А и не - А отнюдь не отбрасывает формулу А = А, а содержит ее в себе как внешний момент, но вместе с тем и не сводится к ней. Формула А = А абсолютно абстрагируется как от изменений предмета, так и от изменения знаний о нем и выражает лишь внешнюю, устойчивую непосредственность, результаты мышления, сознательно фиксированные в языке как форме бытия мышления. Формула А = А и -не - А охватывает предмет как он есть в себе, как тождество противоположностей, как единство устойчивости (А = А) и изменчивости (А= не - А).

Далее. Формула А = А, поскольку она абстрагируется от изменчивости, абсолютно не касается вопроса, как может этот предмет, изменяясь, стать иным. В то же время формула А = А и не - А дает ответ на этот вопрос. Предмет становится иным, переходит в новое качество, в новое состояние, благодаря тому, что это иное заключено в нем с самого начала его возникновения и что он без этого своего иного невозможен. Следовательно, формула А=А, не выражая никаких изменений, не касается вопроса ни о возникновении, ни о развитии, ни об исчезновении явлений, ни о развитии знаний о них.

Тождество, не содержащее в себе никакого различия, - такое тождество есть лишь сознательно фиксируемая формальной логикой односторонняя абстракция, в то время как ни в объективном мире, ни в мышлении как оно есть в себе такого тождества нет. Всякое истинное, диалектическое тождество заключает и себе различие, т. е. является конкретным тождеством.

Конкретное тождество. Поскольку формальная логика своим предметом имеет формы мышления со стороны их внешности и устойчивости, постольку она имеет дело не с конкретным, а с абстрактным тождеством. Разумеется, абстрактное тождество (да и вся формальная логика) исторически является порождением низкого состояния предметной деятельности людей и продуктов абстрагирующей и разделяющей деятельности рассудка. Мелкое индивидуальное производство, основанное пре имущественно на ручном труде и рассчитанное на единоличное употребление, карликовые средства труда, принадлежащие отдельным лицам, осуществлявшим трудовые операции разрозненно, изолированно друг от друга в разное время и в разном месте, - все это составляло экономический базис формально логического освоения общественной жизни.

Однако с развитием капитализма коренным образом изменяется экономический базис логического освоения предметной деятельности людей. Вместо карликовых средств труда, применяемых отдельным человеком, - обобществление труда, общественные средства производства, применяемые массой людей; вместо мелких мастерских - крупные фабрики, заводы; вместо господствовавшего ручного труда - машина; вместо производства продукта отдельным лицом, в разное время и в разном месте - действие большого числа рабочих в одно и то же время, в одном и том же месте для производства одного и того же сорта товаров, под командой одного и того же капиталиста. Поэтому формула А = А и не - А, выражая единство устойчивости и изменчивости, дает ответ на вопрос о возникновении, развитии и превращении, исчезновении явлений, а также на вопрос о том, каким образом из незнания является знание, каким образом неполное, неточное знание становится более полным и более точным. Но такое тождество есть выражение жизненности, внутренней жизнедеятельности единства, есть взаимопереход, взаимопревращение противоположностей. Иными словами, само различие, заключенное в самом тождестве, есть взаимопереход противоположностей.

Различие

Абстрактное различие. Различие, не заключающее в себе тождества, абстрактно. Подобно тому как абстрактное тождество не заключает в себе различия, так и абстрактное различие не заключает в себе тождества. Все его содержание состоит в «не»: А не есть В и отличается от В чем угодно. Два явления находятся друг вне друга или друг возле друга, каждое из них существует по своим законам самостоятельно и связано с другим внешним образом, т. е. таким образом, что каждое из них не содержит в себе своего другого и не является противоположностью своего другого внутри себя. Такое различие абстрактно, поскольку оно, как и абстрактное тождество, не затрагивает вопросов о внутренней объективной диалектике единства, находится вне ее и является тощим, бедным по своему со держанию знанием о внешних связях явлений. Рядоположенные тождество и различие есть такие внешние противоположности, признание даже «борьбы» между которыми не выводит познание за рамки метафизической поверхностной односторонности. Ибо ясно само по себе, если с одной стороны берем тождество без различия, а с другой - различие без тождества и вне тождества и ставим их в связь, и как бы после этого ни уверяли себя в том, что таким образом тождество и различие связали между собою, мы нисколько не проникли в сущность явления, а, напротив, остановились опять-таки у входа в его сущность.

Поэтому формула: «борьба противоположностей» оставляет вопрос об источнике развития открытым, поскольку на этом основании, говоря так, мы еще не узнали, о какой же «борьбе» и о каких противоположностях идет речь. Если «борьба» берется вне тождества в различии и вне различия в тождестве, то такая «борьба» есть определение рассудка. Это не диалектическое понимание борьбы, а метафизическое. Следовательно, дело не в том, что есть противоположности и есть борьба между ними, а в другом - что это за противоположности и какая это борьба. Такое абстрактное суждение не указывает на сущность, а следовательно, под ним охотно подпишется любой метафизик, а тем более современный, который охотно согласится с тем, что, да, конечно, есть «борьба противоположностей». Но в его представлении эта «борьба» выступит как внешняя связь разных вещей в разных отношениях.

Конкретное различие. Абстрактное различие как односторонность снимается конкретным различием как всесторонностью. Конкретность тождества, как было показано выше, заключается в том, что последнее содержит в себе различие. Как в самом объективном мире, так и в истинном познании нет тождества без различия. Когда .мы говорим о тождестве без различия, то имеем дело с односторонностью рассудка, который действует как раз разделяющим образом. То же самое нужно сказать о различии без тождества. Истинное, действительное различие есть конкретное различие. Оно всегда заключает в себе тождество и невозможно, немыслимо без него. Это такое различие, как говорил Гегель, которое есть другое сущности в себе и для себя, а не другое как другое некоторого находящегося вне его другого, но есть отрицательность самого себя, различие не от некоторого другого, а себя от самого себя, оно есть свое другое, оно есть тождество. Различие имеет оба момента: тождество и различие. В этом единстве каждый момент есть соотношение с самим собою.

Тождество в различии, различие в тождестве - таково диалектическое понимание тождества и различия. Это то же самое, что сказано об этом выше: тождество противоположностей. Но и различие есть то же тождество противоположностей, ибо одновременное взаимопроникновение и взаимоисключение противоположностей есть одновременно и тождество и различие. Противоположности в рамках единства, целого совпадают, равнодействуют. Это совпадение в определениях разума выражается в том, что каждая из противоположностей заключает в себе и для себя другую противоположность таким образом, что обе противоположности равны друг другу, поскольку каждая из них заключает в себе, свою противоположность для себя, именно для себя, для своего существования, своего бытия, своего развития, и она абсолютно невозможна без этой своей другой противоположности.

Это содержание можно выразить и в такой форме: каждая противоположность своим бытием в данном единстве обусловливает бытие своей другой противоположности, так, что обе противоположности возможны и потому мыслимы лишь друг в друге, лишь содержа в себе и для себя свою другую противоположность, а следовательно, и данное единство возможно и мыслимо благодаря этому взаимопроникновению. Об этом Энгельс писал Шмидту: «например, яркий образец нераздельности тождества и различия Вы как жених найдете в себе самом и в Вашей невесте. Совершенно невозможно установить, является ли половая любовь радостью от того, что тождество в различии или различие в тождестве? Откиньте здесь различие (в данном случае положили тождество (принадлежности обоих к человеческому роду), и что же у Вас останется? Я припоминаю, как меня вначале мучила как раз эта нераздельность тождества и различия, хотя мы не можем и шагу ступить, чтобы не наткнуться на это»¹¹.

Игнорирование как тождества и различия, так и их единства не есть выход за рамки рассудка и восхождение к разуму, а есть одно из проявлений рассудка, между тем эти противоположности возможно выразить только в определениях разума, и то высшего порядка, в научной теории, а не на уровне рассудка, здравого смысла. На антинаучный характер метафизического отрыва тождества и различия друг от друга указывал К. Маркс, который писал: «Весь грубиянский характер «здравого человеческого смысла», который черпает из «гущи жизни» и не калечит своих естественных наклонностей никакими философскими или другими научными занятиями, сказывается в том, что там, где ему удается заметить различие, он не видит единства, а там, где он видит единство, он не замечает различия. Когда он устанавливает различающие определения, они тотчас же окаменевают у него под руками, и он усматривает самую вредную софистику в стремлении высечь пламя из этих окостенелых понятии, сталкивая их друг с другом»¹². То что рассудок разделял и абстрагировал от целого, единого., разум сводит к его внутренней жизненности, к внутреннему тождеству, к сущности, синтезируя разрозненные, изолированные рассудком противоположности.

Совпадение противоположностей в то же время есть собственная отрицательность, есть несовпадение, поскольку есть совпадение противоположностей, каждая из которых в данном единстве, в данном целом в одном и том же отношении имеет свое качественно отличие бытие, качественную определенность, имеет свою специфику₅ занимает в нем особое место, положение, играет особую роль и т.д. Следовательно, тождество само внутри себя распадается на совпадение и несовпадение противоположностей, на тождество и различие, поскольку каждый из этих моментов единства имеет свое бытие, заключающее в себе собственную отрицательность.

Таким образом, тождество в различии и различие в тождестве вовсе не выдумка какой-то гегельянщины, а адекватное постижение в определениях разума, объективно существующего вне мышления конкретного тождества. Тождество же вне различия и различие вне тождества, как абстрактные тождество и различие, соответствуют переходу от нерасчлененного целого к абстрактному разделению его, к абстрактной, разрозненной внутренне не взаимосвязанной «многогранности» в истории познания и переходу от нерасчлененного чувственно конкретного к абстрагированию и разделению рассудком целого на отдельные изолированные моменты его в логическом познании. Это совпадение исторического и логического снимается разумом в высшем единстве, в высшем синтезе как в истории познания, так и в логическом познании.

Так, рассудок как и истории познания, так и в логическом познании членит единое на противоположности и находит, что последние тождественны или различны. Разум же открывает, что эти противоположности одновременно и тождественны и различны, что тождество есть различие, а различие - тождество, что эти противоположности суть моменты целого. Воспроизведение целого в мысли или воспроизведение конкретного тождества как тождества противоположностей возможно лишь в определениях разума, понятия. «Однако это ни в коем случае не продукт понятия размышляющего и саморазвивающегося вне созерцания и представления, а переработка созерцания и представлений в понятия. Целое, как оно представляется в голове в качестве мыслимого целого, есть продукт мыслящей головы, которая осваивает мир исключительно ей присущим образом»¹³.

Тождество противоположностей как целое, как единство своих различных моментов в мышлении есть адекватное отражение, постижение понятием объективного тождества противоположностей или объективного предмета. «Диалектика, - цитирует В. И. Ленин Гегеля, - есть имманентное рассмотрение предмета: он берется сам по себе, без предпосылки, идеи, долженствования, не по внешним отношениям, законам, основаниям. Всецело переносят себя в самую суть дела, рассматривают предмет в себе самом и берут его по тем определениям, которыми он обладает. В этом рассмотрении обнаруживает он... затем сам, что содержит в себе взаимно противоположные определения»¹⁴.

Противоречие

Тождество противоположностей, как видим, заключает в себе отношение противоположностей. Оно есть отношение тождества к своему различию в себе, различия - к своему тождеству также в себе. Это отношение есть противоречие. Последнее есть отношение внутри одной и той же сущности, а не между разными сущностями. Внутренние противоположности одной и той же сущности, одного и того же целого, одной и той же системы предполагают друг друга в себе и для себя, совпадают, тождественны и одновременно с этим не совпадают, различны, имеют разную специфику, разные тенденции и т. д. Различие есть единство таких, которые суть лишь постольку они не суть одно, и разъединение таких, которые суть лишь как разъединенные в одном и том же отношении. Именно, противоположности разъединены в одном и том же отношении. Или одно и то же отношение имеет две противоположные стороны пли противоположные тенденции.

Разумеется, формально-логическая мерка недостаточна для выражения противоположностей в одном и том же отношении, в особенности в научно-теоретическом мышлении. Безусловно, она в снятом виде необходима для теоретического выражения противоречия. Однако она со своим жестким «или-или» недостаточна и сама по себе не способна на это. Так, например, она никак не может согласиться с тем фактом, что прибавочная стоимость, капитал одновременно возникают и не возникают в сфере обращения. А ведь это так в самой жизни. «Наш владелец денег, который представляет собой пока еще только личинку капиталиста, должен купить товары по их стоимости, продать их по их стоимости и все-таки извлечь в конце этого процесса больше стоимости, чем он вложил в него. Его превращение в бабочку, в настоящего капиталиста, должно совершиться в сфере обращения и в то же время не в сфере обращения. Таковы условия проблемы»¹⁵.

То же самое подчеркивал В. И. Ленин, отвечая В. Чернову, рассуждавшему, что «движение есть нахождение тела в данный момент в данном месте, в другой, следующий, момент в другом месте», В. И. Ленин писал: «-Это возражение не верно: (1) оно описывает результат движения, а не само движение; (2) оно не показывает, не содержит в себе возможности движения;(3) оно изображает движение как сумму, связь состояний покоя, т. е. (диалектическое) противоречие им не устранено, а лишь прикрыто, отодвинуто, заслонено, занавешено»¹⁶.

Стремление выражать противоречие средствами формальной логики непротиворечиво или объективные противоречия разрешать с помощью «уточнений) и словесных ухищрений - занятие праздное. В свое время Маркс вскрыл научную несостоятельность такого приема у вульгарных экономистов: «Противоречие между общим законом и более развитыми конкретными отношениями здесь хотят разрешить не путем нахождения посредствующих звеньев, а путем прямого подведения конкретного под абстрактное и путем непосредственного приспособления конкретного к абстрактному. И этого хотят достигнуть с помощью словесной фикции, путем изменения правильных наименований вещей»¹⁷.

Само собою ясно, если мышление подчиняется тем же диалектическим законам, что и объективный мир. то оно может быть истинным только при одном условии: если оно диалектично в своей сущности. Объективная диалектика может быть отражена истинно только диалектикой субъективной, т. с. диалектическим .мышлением. Каждая из противоположностей возможна благодаря своей другой и в другой, и не иначе, что, следовательно, единство как конкретное, целое возможно благодаря этому взаимопроникновению, совпадению, равнодействию своих противоположностей.

Вместе с тем одна из противоположностей, одна из крайностей берет верх над другой. «Ибо, сколь бы обе крайности ни выступали в своем существовании как действительные и как крайности, свойство быть крайностью кроется все же лишь в сущности одной из них, в другой же крайность не имеет значения истинной действительности. Одна из крайностей берет верх над другой. Положение обеих не одинаково»¹⁸.

Подлинно научную диалектико-материалистическую разработку категории противоречия дал Маркс в «Капитале». Каждая конкретная экономическая категория в «Капитале» является одной из форм взаимопревращения стоимости и потребительной стоимости. Однако анализ доказывает, что вся история развития товарно-денежных отношений есть история развития господства стоимости над потребительной стоимостью.