Феномены человеческого бытия

Сам Эрот, ведущий человека в занебесье, - сын бога богатства Пороса и богини бедности Пении, потому он противоречив. Сын своей матери, он - беден и некрасив, но, наследуя черты отца, он храбро и неудержимо стремится к прекрасному и совершенному. Все, что он приобретает, идет прахом, потому Эрот никогда не бывает вполне ни богат, ни беден. Будь он совершенно красив и умен, он не испытывал бы постоянного недовольства собой и не тянулся бы к красоте и мудрости. Эрот - стремление от худшего к лучшему. Так истолковывает миф об Эроте Платон.

Глава 2. ХРИСТИАНСКОЕ ПОНИМАНИЕ ЛЮБВИ

§ 1. Новый образ любви в Евангелии

Христианство принесло в мир новое понимание любви, чуть ли не во всем противоположное античному пониманию.

Главным средоточием любви христианство признает Бога. Ни античный, ни иудейский мир не ведали такого рода любви. Античных богов почитали, поклонялись им, приносили жертвы, но не любили кого-то из них как Единого, совершеннейшего Бога, как личность. Иудейская же религия признавала нормой отношения человека к Богу страх.

Новый завет объявил любовь главным законом во взаимоотношениях человека и Бога. Любовь, в отличие от поклонения и страха, - отношение взаимное. По христианским представлениям, Бог любит людей, и свою любовь Он вполне проявил, послав в мир Своего Сына. "Ибо так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего единородного, Дабы всякий, верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную. Ибо не послал Бог Сына Своего в мир, чтобы судить мир, но чтобы мир спасен был чрез Него", - сказано в Евангелии от Иоанна (Ин 3, 16-17). "... Бог Свою любовь к нам доказывает тем, что Христос умер за нас..." (Рим 5, 8). О новом отношении христианина к Богу свидетельствуют и такие слова Иисуса, обращенные к людям: "Вы друзья Мои, если исполняете то, что Я заповедую вам". "Я уже не называю вас рабами, ибо раб не знает, что делает господин его; но Я назвал вас друзьями, потому что сказал вам все, что слышал от Отца Моего" (Ин 15, 14-15).

Другая важнейшая особенность христианского понимания любви состоит в требовании любить "ближнего". А понятие ближнего, относившееся в Ветхом завете только к "сынам Израиля", Иисус распространяет на всех людей независимо от их принадлежности к тому или иному народу. На прощальной беседе с учениками ("тайной вечере") Иисус не раз упоминает, как бы давая завещание перед разлукой, о долге братской любви: "Заповедь новую даю вам, да любите друг друга; как Я возлюбил вас, так и вы да любите друг друга; по тому узнают все, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между собою" (Ин 13, 34-35).

Согласно Новому завету любовь к ближнему является необходимым условием любви к Богу, ступенью к Нему. "...Ибо не любящий брата своего, которого видит, как может любить Бога, Которого не видит?" (1 Ин 4, 20). Любовь к ближним включает в себя прежде всего любовь к родственникам, детям, женам. Апостол Павел призывает: "Мужья, любите своих жен, как и Христос возлюбил Церковь и предал Себя за нее..." (Еф 5, 25). Однако любовь к ближним, даже к родным, не должна заслонять главного - любви к Богу. Иисус говорит своим ученикам: "Не думайте, что Я пришел принести мир на землю; не мир пришел Я принести, но меч, ибо Я пришел разделить человека с отцом его, и дочь с матерью ее, и невестку со свекровью ее. И враги человеку - домашние его. Кто любит отца или мать более, нежели Меня, не достоин Меня; и кто любит сына или дочь более, нежели Меня, не достоин Меня; и кто не берет креста своего и следует за Мною, тот не достоин Меня" (Мф 10, 34-38).

Любовь должна занимать в душе христианина место более высокое, чем даже вера. Об этом писал коринфянам апостол Павел: "Если я говорю языками человеческими и ангельскими, а любви не имею, то я - медь звенящая или кимвал звучащий. Если имею дар пророчества, и знаю все тайны, и имею всякое познание и всю веру, так что могу и горы переставлять, а не имею любви, - то я ничто. И если я раздам все имение мое и отдам тело мое на сожжение, а любви не имею, - нет мне в том никакой пользы" (1 Кор 13, 1-3).

Утверждая любовь как высшую христианскую добродетель, апостол Иоанн взывал к людям: "Возлюбленные! будем любить друг друга, потому что любовь от Бога... Кто не любит, тот не познал Бога, потому что Бог есть любовь" (1 Ин 4, 7-8).

Христианский идеал любви оказал огромное влияние на мировоззрение европейцев, хотя в течение двух тысячелетий не превратился в повседневную норму для всех, а так и остался идеалом.

§ 2. Любовь - безмолвная песня Богу (Августин)

Глубокое размежевание христианства с язычеством в понимании любви отчетливо просматривается в сочинениях Августина Аврелия (354-430), одного из первых христианских философов.

Он проводит резкую грань между любовью и вожделением (похотью). Любовью он называет стремление души насладиться Богом ради него самого, а также собою и ближними - ради Бога. Наоборот, вожделение, по Августину, - это стремление наслаждаться собой и ближним не ради Бога. Настоящая любовь подобна песне, посвящаемой Богу; ее можно петь молча, ведь любовь сама есть голос к Богу.

Говоря о плотских влечениях, Августин не называет их словом "любовь", а только - "вожделение", "похоть". Половой акт он считает непристойностью потому, что "движение совокупляющихся органов... не повинуется человеческой воле". Человек сам виновен в том, что его плоть не всегда ему послушна, ведь "было бы несправедливо, если бы раба, то есть плоть, повиновалась тому, кто сам не повинуется своему Господу!"⁵

⁵ Августин Аврелий. В супружестве и похоти // Философия любви: В 2 ч. М., 1990. Ч.2. С. 479.

Только супружество и деторождение могут служить некоторым оправданием "сладострастию", хотя супружество все же не превращает порок в благо. Августин приводит такое сравнение: если хромой доковыляет до чего-то хорошего, то это прибытие не является злом из-за его хромоты, однако и хромота не становится благом вследствие пользы прибытия. Человек, вступая в плотскую связь, лишь тогда не побежден пороком, когда обуздывает и смиряет беспорядочные, непристойные движения и употребляет их только для деторождения.

Развратом Августин называет не плотские желания и их удовлетворение, а необузданные желания, жадные к плотским удовольствиям. Так, питье и питание, необходимые для телесного здоровья, могут превратиться в чревоугодие, когда становятся самоцелью. "...Удовольствие - спутник опасный..." "...Того, что для здоровья достаточно, наслаждению мало". Опасность удовольствий в том, что из-за них человек может остаться в неведении настоящей Любви (т.е. Бога). Ведь "мало любит Тебя тот, кто любит еще что-то и любит не ради Тебя"⁶.

⁶ Августин Аврелий. Исповедь. М.: Республика, 1992.

Плотские влечения Августин сравнивает с клеем на крыльях, который не позволяет летать. Надо очищать крылья от этого клея, чтобы подняться в небо. Только в чистом сердце есть место для Творца. Чистое сердце, открытое для любви, ведет к Богу вернее, чем рациональное познание. По убеждению Августина, всякая любовь (к матери, другу, к прекрасному, знаниям) лишь тогда имеет действительную ценность, когда видит во всем творение Бога и устремлена через творение к Творцу. "Если тела угодны тебе, хвали за них Бога и обрати любовь свою к их мастеру... Если угодны души, да будут они любимы в Боге..." "То хорошее, что вы любите, от Него, и поскольку оно с Ним, оно хорошо и сладостно, но оно станет горьким - и справедливо, - потому что несправедливо любить хорошее и покинуть Того, Кто дал это хорошее"⁷. Когда в своих влечениях и привязанностях мы забываем о Творце того, что любимо нами, нас подстерегает неминуемая горечь; ведь все земное изменчиво и смертно, потому несчастна душа, скованная любовью к тому, что смертно. "Только тот не теряет ничего дорогого, кому все дороги в Том, Кого нельзя потерять". Не следует стенать о смерти друга, смерти матери, - бессмертный Бог объемлет все, и, любя Бога, мы не утрачиваем любовной связи с ними. "Ничто не далеко от Бога", - вспоминает Августин слова своей матери, искренней христианки; потому, когда она умерла, - описывает он, - "мы считали, что не подобает отмечать эту кончину слезными жалобами и стенаниями: ими ведь обычно оплакивают горькую долю умерших и как бы полное их исчезновение. А для нее смерть не была горька, да вообще для нее и не было смерти"⁸. Любовь, освященная Богом, не знает утрат, лишь она несет человеку благостный покой.

⁷ Там же. С. 48-49. ⁸ Там же. С. 47, 125.

Как видим, христианское понимание любви значительно отличается от античного. Из древнегреческих толкований любви христианское вероучение переняло только "агапэ" - любовь к ближнему, причем, вложив более широкий смысл в понятие "ближний". Платоновскую теорию восхождения от низшего эроса к высшему христианское мировоззрение отклонило: эротика стала расцениваться не как ступенька вверх, а как болото, которое может лишь засасывать. (Заметим, однако, что Августин в своей "Исповеди" фактически описывает, как постепенно, в преодолении "низменных влечений" происходило его собственное восхождение к Богу, но сам Августин, похоже, не придал ценности ступеням, по которым он восходил.)

Неверно, однако, было бы считать, что христианство только сузило сферу любви. Оно сформировало новый идеал - любви к Богу и бескорыстной, непохотливой, братской любви ко всем людям. Этот идеал в дальнейшем стал основой для появления нового типа любви - любви личности к личности, которую в современном мире называют "настоящей любовью".

Наряду с религиозным идеалом в средние века сформировался также идеал "рыцарской" любви, во многом не похожей на "каноническую" христианскую любовь. Не будем останавливаться на этом аспекте; интересующимся можно порекомендовать книгу М.Оссовской (см. список литературы).

Глава 3. ТЕМА ЛЮБВИ В ФИЛОСОФИИ ЭПОХИ ВОЗРОЖДЕНИЯ И НОВОГО ВРЕМЕНИ

§ 1. Возрождение античных образов любви

Эпоха Возрождения восстановила в правах античные представления о любви. "Земная" любовь заняла значительное место в произведениях ренессансного искусства. Философия вновь проявила интерес к платоновской теории эроса (М.Фичино). Любви снова, как и в античной философии, стали отводить роль космической силы (Дж.Бруно).

Суждения философов эпохи Возрождения о любви теснейшим образом связаны с формированием новых представлений о человеке, его природе, его месте и значении в мире. На смену средневековому противопоставлению божественного и природного начал в человеке приходит идея об их гармоническом единстве. Появляется понимание, что если тело и душа человека составляют неразрывное единство, то человеческое предназначение заключается не в борьбе с собственной природой, а, наоборот, в следовании природе.

Набирают силу идеи эпикурейской философии. Презрению к миру, аскетизму, умерщвлению плоти ренессансный гуманизм противопоставляет культ наслаждения и пользы, радостей земного существования, красоты человеческого тела. В 30-х годах XV века Козимо Раймонди в "Речи в защиту Эпикура против стоиков, академиков и перипатетиков" заявил: "Мудрый человек (т.е. Эпикур. - А.Д.) установил высшее благо в наслаждении, так как более всех постиг сущность природы и понял, что мы так рождены и созданы природой, что более всего нам подобает иметь все члены нашего тела здоровыми и не ослаблять душевными или телесными невзгодами".

Возрождению античных представлений об эросе и о любви как космической силе значительно способствовали труды Марсилио Фичино (Ficino, 1433-1499), сделавшего перевод на латинский язык сочинений Платона и неоплатоников. В его учении, синтезирующем идеи христианства и неоплатонизма, о любви говорится как о "круговой" связи всех частей мира.

Любовь - "духовный круговорот", начинающийся от Бога, исходящий мир и вновь возвращающийся к Богу.

§ 2. Николай Кузанский (Nicolaus Cusanus [Krebs], 1401-1464), мыслитель раннего Возрождения, представлял понятие любви в двух аспектах: во-первых, как всеобщую связь в универсуме, во-вторых, как отношение Бога к человеку и человека к Богу.

Бог, в трактовке Кузанца, это - абсолют, абсолютный максимум. А раз так, ничего не может находиться за Его пределами и быть противоположным Ему. Поскольку Он - единственный максимум, значит, Он одновременно и минимум; ведь нет никакой внешней по отношению к Богу меры, чтобы ею измерить и отличить бесконечно большое от бесконечно малого. В Нем все совпадает - все противоположности. Тем самым Он един со всем, пребывает во всем. Вера всех народов, считает Николай, видит Бога этим непостижимым максимумом (сравните с Ясперсом: разд. 4, гл. 1, § 4).

В Абсолюте все едино, всё связано. Эту всеобщую связь всего со всем Николай часто обозначает словом "любовь" и уподобляет ее Святому Духу (одной из ипостасей Троицы). Все существующее двигается и воздействует прямо или опосредованно на все другое, создавая единство Вселенной. Все участвует во всем. Любовь - это высшая связь, а Святой Дух - совершенная любовь.

"Любовь, - писал Николай, - <...> в высшей степени природна". "Ничто не лишено этой любви, без которой не было бы ничего устойчивого; все пронизано невидимым духом связи, все части мира внутренне хранимы ее духом, и каждая соединяется им с миром"⁹.

⁹ Николай Кузанский. Сочинения: В 2 т. М., 1980. Т. 2. С. 386.

Все, что человек любит, включено во вселенское единство и порядок (в том числе и "я сам" включен в это единство и потому достоин любви). Когда человек сумеет это понять, ничто уже не покажется ему тяжелым и враждебным: всякую ношу он примет как должную в единстве бытия и любви, находя в этом возвышенное и счастливое приобщение к божественности.

Говоря о любви Бога к человеку и человека к Богу, Николай отмечает, что божественная любовь превосходит человеческую. Любовь Бога опережает человеческую - так же, как отеческая любовь опережает сыновнюю. Бог настолько великодушен, что дает свободу людям не любить Его (а любить кого-то или что-то вместо Него), тогда как Он всегда любовно связан со всем и каждым.

Кузанец пишет, что божий взор никогда не оставляет его, а "где глаз, там и любовь". Любовь Бога - это любящий взгляд, который "всегда со мной". Бог - око. И "я существую постольку, поскольку Ты на меня смотришь"; мое существование прекратится, если Ты отвернешься от меня; но Ты не оставишь меня, пока я сам могу Тебя принимать. Взгляд Бога - животворящий подарок "сладостной любви"" и "я бесконечно люблю свою жизнь, потому что Ты сладость моей жизни".

На первый взгляд может показаться, будто суждения Николая Кузанского по существу повторяют уже знакомые нам христианские представления. Однако следует заметить, что любовь в его трактовке вновь становится природной, космической сущностью (как и у античных мыслителей). Да и сам Бог (Который и есть Любовь) у Кузанца един с Вселенной. Такое понимание Бога (и любви) - характерная черта философии эпохи Возрождения. Такое представление о совпадении Бога с миром называют "пантеизмом" (от греч. pan - "все" и teos - "бог"). Пантеизм негативно воспринимается ортодоксальным христианством, поскольку подрывает краеугольный камень вероучения - идею креационизма (т.е. учения о том, что мир сотворен Богом из ничего), ведь творение, по логике, не должно совпадать с Творцом. Идеи Николая Кузанского оказали значительное влияние на европейскую философию, причем не только "давнюю", но и современную. Например, в сочинениях представителей "диалогической философии", уже знакомых нам, - М.Бубера, К.Ясперса, С.Л.Франка - заметно такое явное созвучие с Кузанцем, что они могут показаться порой прямыми его учениками, хотя их разделяет полтысячелетия.

§ 3. Фрэнсис Бэкон (Bacon, 1561-1626) - английский мыслитель позднего Возрождения, сформулировавший важнейшие принципы философии Нового времени, - с одной стороны, почтительно отзывался о принципах христианской любви, с другой стороны, уделил внимание и "земной" любви, подвергнув ее разбору с точки зрения здравого смысла.

Христианская любовь, по мнению Бэкона, является синтезом всех добродетелей. Она воспитывает у людей добрые нравы гораздо лучше, чем любой учитель этики. Она возвышает душу и в то же время успокаивает, избавляет от излишних страстей. Поэтому "только одна христианская любовь никогда не может быть чрезмерной". Когда ангелы попытались сравняться с Богом в могуществе, они согрешили и пали; когда человек посягнул на знание, равное божественной мудрости (вкусил плод древа познания), он согрешил и пал; однако "ни ангел, ни человек никогда не совершали и не совершат греха, стремясь уподобиться Богу в благости и любви"¹⁰.

¹⁰ Бэкон Ф. Сочинения: В 2 т. М., 1977. Т. 1. С. 415.

Рассуждая о "земной" любви, Бэкон держится осмотрительно - не хвалит и не порицает ее огульно. Он выделил два ряда аргументов - "за" любовь и "против".

"За" любовь следующее: благодаря ей человек находит самого себя; великая страсть - наилучшее состояние души; без любви человеку все кажется простым и скучным; любовь спасает от одиночества.

"Против" любви: любовь хороша на сцене - в виде комедии или трагедии, но в жизни она приносит много несчастий. Любовь вызывает у людей противоречия в мыслях и оценках. Она делает людей одержимыми одной мыслью, навязывает им слишком узкий взгляд на вещи.

Среди великих людей, считает Бэкон, почти нет никого, кто позволял бы этой страсти в себе вырасти до безумия, - это удел слабых людей. Бэкон приводит поговорку: "Невозможно любить и быть мудрым". По мнению философа, разумно поступает тот, кто удерживает любовь в "подобающем ей месте", раз уж нельзя без нее обойтись совсем, и полностью отделяет ее от серьезных дел и поступков.

Таким образом, мы видим, что Бэкон в общем не против "земной" любви, но против ее чрезмерностей. По его мнению, человеческой природе присуща "тайная склонность" любить других, и если не растрачивать всю любовь на одного или немногих, то она распространяется на многих людей, она делает нас гуманными и милосердными. "Супружеская любовь создает человеческий род, дружеская любовь совершенствует его", и только "распутная любовь его развращает и унижает".

§ 4. Рене Декарт

Рене Декарт (Descartes, 1596-1650) - французский философ и математик, один из основоположников философии Нового времени - попытался подвергнуть любовь (наряду с другими "страстями") научно-теоретическому анализу.

Такой подход к феномену любви принципиально нов по сравнению с теми, что нам встречались раньше.

Научность декартова подхода выразилась, во-первых, в использовании рационалистического метода рассуждений, во-вторых, в опоре на эмпирические данные естествознания.

Прежде всего, следуя правилам своего метода, Декарт выделил среди большого множества человеческих страстей "простые и первичные". Их оказалось шесть: удивление, любовь, ненависть, желание, радость и печаль. Все прочие страсти он расценил как виды или сочетания первых.

Поскольку любовь Декарт посчитал простой и первичной страстью, он отклонил соображения, будто любовь бывает разного рода - как любовь-вожделение и любовь-доброжелательность (такое соображение высказывал, например, Т.Гоббс; он писал: "Любовь же, которую один человек питает к другому, может иметь двоякий смысл. <...> Так, любовь к соседу - нечто другое, чем любовь к соседке. Испытывая любовь к соседу, мы желаем добра ему; испытывая любовь к соседке, мы ищем добра для самих себя"¹¹). Декарт считал, что в любом случае любовь по своей сути - это благожелательность, хотя проявляться она может по-разному. Потому-то нет нужды различать столько родов любви, сколько существует разных предметов, которые можно любить.

¹¹ Гоббс Т. Сочинения: В 2 т. М., 1989. Т. 1. С. 251.

В сущности же, в отличие от многообразных проявлений, "любовь есть волнение души, вызванное движением духов, которое побуждает душу по доброй воле связать себя с предметами, которые кажутся ей близкими..."¹²

¹² Декарт Р. Сочинения: В 2 т. М.: Мысль, 1989. Т. 1. С. 514.

Тут нужно пояснить, о каких "духах" пишет Декарт. Он одним из первых стал рассматривать человеческое тело как очень сложный механизм, способный функционировать автоматически, без управления душой. Управление движением мускулов происходит, по мнению Декарта, благодаря системе нервов. Нервы он представлял как тонкие трубочки (наподобие кровеносных сосудов), по которым перемещается легкое текучее вещество, называемое им "животными духами". Эти "духи" должны передавать от органов чувств к мышцам импульс и заставлять последние сокращаться, приводя их таким образом в движение.

Опираясь на понятие "животных духов", Декарт пытается отличить страсти, возникающие в теле (автоматическом механизме), как от суждений, возникающих в душе (сознании), так и от волнений, вызванных суждениями. Таким образом, Декарт устанавливает различие между любовью как непосредственной первичной страстью, не зависящей от сознания, возникающей "автоматически", и побуждениями, опосредованными активностью души (сознания). Первичная страсть любви - это "согласие" тела с предметом, возникающее тотчас при его появлении (когда себя воспринимают как одно целое с предметом), а вторичные побуждения представляют собой намерения, желания, направленные в будущее. И все же Декарту, на наш взгляд, не удается четко отделить первичные страсти от осознанных намерений (насколько непроста эта задача, показали в XX веке исследования феноменологов и позитивистов).

Вместо имевшихся ранее классификаций Декарт по-своему предложил различать три вида любви: привязанность, дружба, благоговение. Они отличаются друг от друга не по предмету, на который направлены, а по степени ценности, которую им придает любящий в сравнении с самим собой: если предмет ценят меньше себя, то это - привязанность; если наравне с собой, - дружба; если больше себя, - благоговение.

Самое главное желание человека вызывается, по мнению Декарта, воображаемым совершенством представителя другого пола. В определенном возрасте люди чувствуют себя "ущербными" - только половинками единого целого, и тогда обладание другой половиной кажется им величайшим из благ. Причем человек желает обладать не многими другими, а одной - единственной половиной - по природе этого достаточно. Именно такую склонность к одному человеку обычно люди зовут любовью, замечает Декарт, а не ту первичную страсть, которую он описал как действие "животных духов". Именно она служит вдохновительницей романистов и поэтов.

Итак, мы видим у Декарта попытку естественно - научного объяснения любви. Не только Декарту, но и более поздним исследователям не удалось в полной мере объяснить любовь "научно". Она оказывается несводимой целиком к действию "животных духов" и вынуждает ученых и философов вновь и вновь искать какие-то еще неизученные и неучтенные факторы, недостающие для "все объясняющей" теории.

Многие представители философии и науки Нового времени пытались осмыслить физиологические "механизмы", определяющие возникновение человеческих чувств, эмоций, идеальных побуждений. В их числе - Гоббс, Локк, Мальбранш, Ламетри, Кондильяк, Гельвеций и др. Их упрекали в "механицизме", в стремлении свести очень сложные "идеальные" явления к простой физической основе. Да, их попытки не увенчались полным успехом, однако не следует сбрасывать со счета их открытия, обогатившие наши представления о человеческой душе, в том числе и о ее способности любить.

Глава 4. УЧЕНИЕ Г.С.СКОВОРОДЫ О НЕВИДИМОЙ НАТУРЕ

Мы уклонимся на время от "магистрального пути" европейской мысли и обратим внимание на восточную окраину Европы, где, укрытые провинциальной тенью, произрастали порой самобытные идеи и концепции. Речь пойдет о взглядах украинского мыслителя Григория Саввича Сковороды (1722-1794), выпускника Киево-Могилянской академии, литератора, странствующего проповедника, поклонника античной философии и библейской мудрости.

Своеобразие его взглядов на любовь проявилось уже в самом раннем философском сочинении - конспективном изложении курса лекций по "добронравию" (христианской этике), которые Сковорода читал в Харьковском коллегиуме. Он осмелился здесь дать свое собственное истолкование "десятословия" Моисея и вывел из него "мораль", что вся "сила" десяти заповедей заключается в одном слове "любовь". Эта любовь - вечный союз между Богом и человеком. Помимо своей сути, она имеет и внешнее выражение - церемонии, обряды, т.е. "образ благочестия". А под этой "шелухой" и "маской" легко может скрываться "лицемерная обманчивость", ведь церемонию может исправлять и "самый несчастный бездельник"¹³. После этих лекций Г.Сковорода был отстранен от преподавания (1769) и в дальнейшем излагал свои взгляды только в трактатах и устных беседах.

¹³ Сковорода Г. Сочинения: В 2 т. М.: Мысль, 1973. Т. 1. С. 120.

§ 1. Самопознание - путь к любви и счастью

Своим учением Сковорода стремился показать людям путь к истинному счастью. Многие ошибочно, по его мнению, связывают счастье с богатством, должностями, почестями, внешней красивостью. Настоящее счастье находится не снаружи, а в нас самих: счастье - в сердце, сердце - в любви, а любовь - в вечности.

Счастье зависит от "невидимой натуры". Что имеется в виду? Сначала уясним учение Сковороды о "двух натурах" - видимой и невидимой. Всякая вещь, видимая глазом, как считал Сковорода, является как бы тенью "невидимой натуры", т.е. тенью сущности духовной. Разумность человека состоит в способности сквозь видимое ("тень", "прах", "грязь") узревать невидимое, например, в способности сквозь черноту букв видеть смысл написанного или сквозь пестроту красок узревать "рисунок" (образ), начертанный художником. Невидимую натуру Сковорода именует словом "Бог" а видимую - "тварь"" Бог - древо жизни, а другое все - тень Его.

Люди, не зная о существовании невидимой натуры, увлекаются и соблазняются обманчивой видимостью. Человек, не познавший невидимую натуру, любит всего лишь преходящее, "потому-то он и плачет, когда оно его оставляет, рассуждая, что уже оно совсем пропало". Влечение к видимой натуре постоянно обманывает наши надежды, оно ненасытно, потому как не дает совершенного утешения: "Любовь к тени есть мать голода", а голод - отец смерти.

Настоящее счастье находит тот, кто зрит невидимую натуру и подчиняется ее призванию. Но как можно "влюбиться в неведомое"? Эта "любовь есть Софиина дочь", т.е. она открывается взору мудрости, а не телесному зрению. Мудрость древних учит: "Познай самого себя"¹⁴, - это любимый афоризм Сковороды. Самопознание должно открыть человеку невидимую натуру в нем самом.

¹⁴ Эту крылатую фразу мы обычно связываем с дельфийским оракулом и Сократом, давшим свое истолкование ей. Сковорода приписывал это изречение Фалесу, считавшемуся одним из "семи мудрецов". Доподлинно авторство афоризма не установлено.

Познание себя открывает путь к пониманию Бога. Бог, конечно, не в самом человеке, но кто не ведает в себе духа человеческого, тот слеп и глух к Богу, тот не ведает "истинного человека", "ведь истинный человек и Бог есть то же". Необходимо уразуметь и полюбить в себе душу, иначе наша жизнь не будет подлинно человеческой: "...Кто себя не узнал, тот тем самым потерялся..."¹⁵ Сковорода приводит такое сравнение: если у человека в доме лежит сокровище, но он сам об этом не знает, то и не имеет его.

¹⁵ Сковорода Г. Сочинения. Т. 1. С. 143.

Призывая людей к самопознанию, Сковорода не раз упоминает про миф о самовлюбленном Нарциссе, - он как раз символизирует требование "познай себя!". Правда, влюбиться следовало бы в красоту внутреннюю, а не внешнюю, несчастный же Нарцисс "в чистом источнике засмотрелся на благообразную свою кожу, а не вникает внутрь, в самое сердце свое и в тайное руководство блаженной натуры..."

§ 2. Учение о сродности натур

Самопознание, открывая человеку его истинную природу, дает вместе с тем ключ к истинной любви и дружбе, а они зависят от сродности натур. Всякому существу, по предопределению божьему, назначена "сродность" с одними вещами и "несродность" с другими. Это наглядно проявляется в питании: что одним - во благо, другим - во вред. Горе человеку (и любой твари), когда он связывает себя с "несродным" существом или "несродным" делом. Тогда все не в радость - ни почетная должность, ни богатство, ни увеселения. "Несродность" вводит в душу беса уныния, озлобляет, толкает человека на "безобразные дела" и "саморучные себя убийства".

Настоящее же "увеселение сердечное обитает в делании сродном. Тем оно слаще, чем сроднее". Ради сродного дела человек готов претерпеть многие тяготы "и, находясь при одном ржаном хлебе и воде, царским чертогам не завидует". У каждого человека - своя врожденная "сродность": к хлебопашеству ли, к воинству, к богословию, - главное верно понять себя, свою данную Богом натуру, и не сетовать на данное. Многообразие человеческих натур обеспечивает общественную гармонию. Сковорода сравнивает общество с машиной, у которой имеются не одинаковые, а разнообразные части, сопряженные друг с другом и все необходимые.

Той же "сродностью" натур обусловлены любовь и дружба в отношениях между людьми. "Дружбы нельзя выпросить, ни купить, ни силою вырвать. Любим тех, кого любить родились так, как едим то, что по природе, а у Бога для всякого дыхания всякая пища добра, но не всем".

Те, кто связаны дружбой, не во всем совпадают по натуре, но их может объединять любовь к общему делу. Сковорода иллюстрирует эту мысль басней: Соловей и Жаворонок хотели подружиться, но одному суждено жить в саду, а другому - в степи; выход нашел Дрозд, заметив, что они все трое любят петь, - и песня скрепила их дружбу. У людей подобной "песней", связующей всех, несмотря на многообразие характеров, может быть любовь к Богу.

Любовь Сковорода определяет как бессмертное единство. Любить надобно всех (и врагов тоже), однако Бог еще дарит людям и дружбу между собой - как счастливую милостыню. Нельзя более удружить другому человеку, чем научить его пониманию Бога. Но важно остерегаться, "дабы не вкрался под светлою маскою в недро твое хитрый змий, дабы ангельская любовь к Богу не преобразила тебя в диавола для людей"¹⁶.

¹⁶ Сковорода Г. Сочинения. Т. 1. С. 286.

Как видим, по мысли Г. Сковороды, самопознание и "сродность" являются предпосылками истинного счастья, они обусловливают дружбу, гармонию в обществе, любовь к людям, к своему делу, к себе и к Богу, они даруют "истинному человеку" бессмертие.

Глава 5. ТЕМА ЛЮБВИ В НЕМЕЦКОЙ КЛАССИЧЕСКОЙ ФИЛОСОФИИ

§ 1. Иммануил Кант - основоположник немецкой классической философии - считал, что любовь и уважение являются главными обязанностями людей по отношению друг к другу.

Вместе с тем Кант утверждал, что человек "по природе зол". Как согласуются между собой эти два суждения?

Человек двойствен. Он принадлежит, по мнению Канта, одновременно двум мирам: миру природы и миру разума. Как природное существо (т.е. как живой организм) человек не свободен от неумолимых законов природы, но как носитель разума человек обладает свободой выбора поступков.

Если бы мы подчинялись только своим природным влечениям, т.е. стремились к чувственным удовольствиям, жизнь была бы хаотическим разгулом страстей - каждое существо беспокоилось бы только о своем удовольствии. Действия таких существ не добры и не злы - они вне морали. Но поскольку мы обладаем разумом и свободой выбора поступков (а разумный выбор подчас идет вразрез с чувствами приятного или неприятного), мы морально ответственны за свое поведение.

Хотя "по природе" человек "зол", его собственный разум говорит ему о необходимости следовать сверхприродным, требованиям долга, в том числе обязанностям любви и уважения.

Возникает вопрос: разве можно любить кого-нибудь "по долгу", а не по "естественному чувству"? Говоря о любви как о долге, Кант подразумевает в данном случае не чувство, а общий принцип, полагаемый разумом. "Любовь, - писал он, - мы понимаем здесь не как чувство <...>, т.е. не как удовольствие от совершенства других людей, и не как любовь - симпатию <...>; любовь должна мыслиться как максима благоволения (практическая), имеющая своим следствием благодеяние"¹⁷. Делать добро людям мы способны независимо от того, любим мы их или нет; разум велит делать добро даже в том случае, если бы жизнь привела нас к "открытию", что род человеческий не достоин любви.

¹⁷ Кант И. Сочинения: В 6 т. М., 1965. Т.4. 4.2. С.389. Что такое максима? - Кант различает среди нравственных принципов 1) "императивы" - общезначимые (значимые для всех) принципы и 2) "максимы" - личные принципы человека.

Благоволение, по Канту, - это "удовольствие" от счастья (благополучия) других. Благодеяние совершается не из расчета на "ответную услугу". Хотя некоторая "компенсация" за благодеяние все же совершенно необходима. Ею должна быть благодарность того, кому благодеяние оказано; это - "священный долг", "нарушение которого (как позорный пример) может в самом принципе уничтожить моральный мотив благодеяния"¹⁸.

¹⁸ Кант И. Трактаты и письма. М., 1980. С. 78.

Не следует видеть в Канте сухого рационалиста, отрицающего в любви чувственное начало. Он вполне осознает, что человек убого делает то, что не любит сердцем; человек всегда готов каким-нибудь образом увернуться от исполнения "долга", продиктованного одним лишь разумом. Кант полагает, что любовь коренится не только в разуме (это лишь один ее источник), но и в чувстве.

Долг любви не является для человека результатом чисто логических "вычислений". В нем таится также и сила аффекта, неосознаваемых "темных представлений". В основании любви есть животное чувство, преобразованное в высший элемент культуры. То половое влечение, которое одинаково присуще человеку и животным, у человека способно быть более длительным и интенсивным благодаря воображению. Животное, движимое только половым инстинктом, довольно скоро достигает пресыщения. Человеческое воображение способно поддерживать эмоцию, - умерять неодновременно увеличивать ее продолжительность: чем больше предмет чувства удален, тем больше работы для воображения и тем продолжительнее эмоция. Отказ от чисто животного удовлетворения, ведущего к пресыщению, и "был, - по мнению Канта, - тем волшебным средством, превратившим чисто чувственное влечение в идеальное, животную потребность - в любовь, ощущение, просто приятное, - в понимание красоты сначала в человеке, а затем и в природе"¹⁹.

¹⁹ Кант И. Трактаты и письма. С. 47.

§ 2. Гегель Георг Вильгельм Фридрих (Hegel, 1770-1831) в ранних работах писал о любви в связи со своим интересом к проблемам религии.

В работе "Дух христианства и его судьба" Гегель спорит с Кантом, который считал евангельскую заповедь "Люби ближнего, как самого себя" идеалом, к которому нужно стремиться, но который не может быть вполне осуществлен человеком, ведь он, как всякое живое существо, подвержен желаниям и склонностям, не согласующимся с моральным законом. Гегель же полагал, что Христос в Нагорной проповеди показал решение проблемы соединения "склонности с законом, благодаря чему последний теряет свою форму закона... Совпадение склонности с законом заключается в том, что закон и склонность перестают отличаться друг от друга... Это совпадение есть жизнь, а в качестве отношения различных - любовь..."²⁰

²⁰ Гегель Г.В.Ф. Философия религии: В 2 т. М., 1976. Т.1. С. 109-110.

По мнению Гегеля, нелепо говорить о любви к людям "вообще" - к тем, кого мы не знаем. Невозможно любить всего лишь мысленное. Любовь к ближнему - это любовь к тем, с кем мы вступаем в отношения, с кем имеем дело чувственно. Также и любовь к Богу возможна лишь тогда, когда он обретает в нашем представлении форму существа, которому можно поклоняться и которое этого достойно. Человеческое стремление к религии есть "потребность силой фантазии соединить в прекрасном, в Боге, субъективное и объективное, чувство и его стремление к предметности..."²¹

²¹ Там же. Т.2. С. 182.

В любви к ближнему идеалом нравственных связей Гегелю представляются отношения между братом и сестрой. Это - "беспримесное нравственное отношение", вершина нравственных связей внутри семьи.

В "Лекциях по эстетике", написанных в период творческой зрелости, Гегель особо выделяет подлинную "земную" любовь, отличая ее и от гедонистической любви (выше которой, по мнению Гегеля, не могли подняться люди античной эпохи), и от религиозной. Эта любовь проникнута духом рыцарского служения. Человек забывает себя ради другого, по благодаря другому вновь находит себя, однако уже не прежнего, а нового, безмерно обогащенного. "Потеря своего сознания в другом, видимость бескорыстия и отсутствие эгоизма, благодаря чему субъект впервые снова находит себя и приобретает начало самостоятельности; самозабвение, когда любящий живет не для себя и заботится не о себе, находит корни своего существования в другом и все же в этом другом всецело наслаждается самим собою, - это и составляет бесконечность любви..."²² В этом небольшом фрагменте гегелевская диалектика (отрицание отрицания, синтез тезиса и антитезиса) блестяще проявляет себя при анализе такого деликатного предмета, как феномен любви.

²² Гегель. Эстетика: В 4 т. М., 1969. Т.2. С. 275-276.

§ 3. Людвиг Фейербах (Feuerbach, 1804 - 1872) уделил теме любви особое внимание, полагая, что на смену традиционным религиям должна прийти "религия" любви человека к человеку.

Уже в начале своей преподавательской деятельности (1829) Фейербах утверждал в своих лекциях, что теология не знает ни действительного, ни истинного человека, а представляет его абстрактно. Определенность человека возникает лишь посредством любви. "Ребенок лишь тогда становится человеком, когда любит, - говорил молодой приват-доцент. - Сущность любви обнаруживается всего яснее в одном виде любви, в любви мужчины к женщине". А позже Фейербах еще напишет: "...Любовь к женщине есть основание всеобщей любви. Кто не любит женщины, не любит человека"²³.

²³ Фейербах Л. Избранные философские произведения. В 2 т. М., 1955. Т.2. С. 105.

И в первом опубликованном произведении Фейербаха - "Мысли о смерти и бессмертии" (1830) - речь тоже идет о любви. Бессмертен только Бог; "Бог есть любовь", а любящий человек причастен к Богу и, значит, к бессмертию. Любовь человека различна - к деньгам, вещам, отдельным существам, к человеку вообще, к добру, Богу, истине. Истинность и ценность любви определяются содержанием и объемом чувства. "Чем глубже предмет любви, тем она сильнее, а по этой силе определяется ценность любви: чем больше ты отдаешь самого себя, тем истиннее твоя любовь. Нельзя любить без самоотдачи".

В основу своей философии Фейербах положил "антропологический принцип", смысл которого в том, чтобы свести все сверхъестественное к природе, а сверхчеловеческое - к человеку. А в чем сущность человека, что в нем является собственно человеческим? По мнению Фейербаха, это - разум, любовь и воля. В своем главном произведении "Сущность христианства" он писал: "Человек существует, чтобы познавать, любить и хотеть. Но какова цель разума? - Разум. Любви? - Любовь. Воли? - Свобода воли. Мы познаем, чтобы познавать, любим, чтобы любить, хотим, чтобы хотеть, то есть быть свободными... Истинно совершенно, божественно только то, что существует ради себя самого". Фейербах имеет в виду, что любовь (как и разум, и воля) - абсолютная, а не относительная способность человека; любовь - цель самой себя.

Фейербах выступил с критикой традиционных религий, утверждая, что всякий "бог" - это лишь объективированное и отчужденное человеческое "Я". Там, где главенствует религиозная вера, принцип любви осуществлен недостаточно. Вера делит людей на своих и чужих. "Любовь, ограниченная верой, - не подлинная любовь". Она легко может превратиться в ненависть, "ведь если я не признаю символа веры, то я выпадаю из сферы царства любви, <...> так как существование неверных оскорбляет Бога и является как бы сучком в его глазу. <...> Любовь сама по себе находится вне сферы веры, а вера - вне сферы любви. Но любовь является неверующей потому, что она не знает ничего более божественного, чем она сама... Истинная любовь себе довлеет..."²⁴

²⁴ Фейербах Л. Избранные философские произведения. Т.1. С. 303-304

Фейербах призывает не к отказу от религии вообще (ведь смысл религии, по его мнению, - в соединении людей), а к отказу от иллюзорных, придуманных "богов". Только при этом условии восторжествует настоящая любовь и утвердится религия любви человека к человеку. "Человек человеку Бог - таково высшее практическое основоначало, таков и поворотный пункт всемирной истории. Отношение ребенка к родителям, мужа к жене, брата к брату, друга к другу, вообще человека к человеку, короче, моральные отношения сами по себе суть истинно религиозные отношения"²⁵.

²⁵ Там же. С. 308-309.

Глава 6. МЕТАФИЗИКА ПОЛОВОЙ ЛЮБВИ (А. Шопенгауэр)

Любовь - неодолимая страсть, побеждающая голос разума, толкающая людей на жертву своим благополучием, порождающая высокие творения искусства и... вдруг исчезающая, как призрак. Какая таинственная сила вводит нас в губительный возвышенный обман? Эта сила - незримая воля, половой инстинкт. Такое объяснение тайны половой любви предложил Артур Шопенгауэр.

Все любовные волнения и радости, страхи и горести, вся эта суета, способная целиком заполнить существование человека, на самом деле имеет смысл не для него самого, а только для продолжения рода. Индивиду только кажется, будто добиться благосклонности от "предмета" его любви важно для его собственной жизни. По сути, любовь ничего не дает ему лично в утилитарном смысле, а чаще всего даже отнимает его жизненные силы и блага. С точки зрения здравого рассудка, любовь - безумство. Если бы индивид слушался только рассудка, никакой любви быть не могло бы. Однако тогда пресеклось бы продолжение человеческого рода. Мировая воля не может этого допустить. Она "изобрела" любовь для того, чтобы обмануть рассудительный эгоизм живых существ. Благодаря этой "хитрости" воли человек, охваченный любовной страстью, воображает, будто он преследует свои эгоистичные интересы, добиваясь близости со своей возлюбленной, но когда цель оказывается достигнутой, чары вдруг исчезают - иллюзия становится ненужной.

Хотя любовь - это, по сути, стремление индивида к физическому обладанию другим индивидом ради продолжения рода, все же возвышенная страсть любви - не то же самое, что примитивное половое влечение. Любовь направлена на конкретную особу, а не просто на представителей противоположного пола. Это - тоже проявление "хитрости", т.е. целесообразности, воли рода; дело в том, что воля заинтересована в рождении не просто еще одного существа, но как можно более совершенного, гармоничного индивида. Поэтому мужчины и женщины присматриваются друг к другу, ищут соответствия и взаимодополнения своих физических и духовных особенностей. "Индивидуум действует здесь бессознательно для самого себя, по поручению некоторого высшего начала - рода..." "Это изучение и испытание - не что иное, как размышление гения рода о том индивидууме, который может родиться от данной четы, и о комбинации его свойств"²⁶. Если мужчина и женщина испытывают друг к другу отвращение, - это признак того, что дитя, которое родилось бы от них, было бы дурно организованным, дисгармоничным, несчастным существом. Чем совершеннее взаимная приспособленность индивидуумов друг к другу, тем сильнее их любовная страсть. "То упоительное восхищение, какое объемлет мужчину при виде женщины соответствующей ему красоты, суля ему в соединении с нею высшее счастье, это именно и есть тот дух рода, который, узнавая на челе этой женщины явный отпечаток рода, хотел бы именно с нею продолжать последний"²⁷. Избирательность, вдохновенное стремление к конкретному индивиду, а не к любому представителю противоположного пола как раз и отличают любовь от пошлого полового влечения.

²⁶ Шопенгауэр А. Избранные произведения. М.: Просвещение, 1992. С.392. ²⁷ Там же. С. 381.

Шопенгауэр, исходя из своей концепции, объясняет, почему любовь побуждает людей к искусству, особенно к поэзии, посредством которой смертные пытаются метафорически выразить ощущение чего-то бессмертного, неземного, трансцендентного. "Тоска любви, которую поэты всех времен неутомимо воспевали на разные и бесконечные лады... это - вздохи гения рода, который видит, что здесь ему суждено обрести или потерять незаменимое средство для своих целей, и потому он глубоко стонет". Только род способен к бесконечной жизни, бесконечным желаниям, удовлетворениям и скорбям; индивид, охваченный любовным чувством, слишком мал по сравнению с безмерной волей рода, его "грудь иногда готова разорваться и не может найти выражения для переполняющих ее предчувствий бесконечного блаженства и бесконечной скорби". Эти безмерные чувства дают содержание трансцендентным метафорам, воспаряющим над всем земным.

Моментом зарождения нового индивида следует считать, по мнению Шопенгауэра, начало увлечения его родителей друг другом. Любовь - это "трепет" нового поколения, "воля к жизни нового индивидуума". Любовное влечение должно преодолеть все препятствия, пренебречь понятиями чести, долга, верности - ради рождения нового гармоничного индивида. Любящие люди жертвуют своим счастьем ради рода; взамен для себя лично они не получают того блаженства, на какое могли бы рассчитывать. Любовное чувство угасает, когда его цель достигнута, и тогда может обнаружиться, что, кроме слепой страсти, двух людей ничего не связывало. Они больше не нужны друг другу. Брак по расчету обычно счастливее, чем брак по любви, считает Шопенгауэр, ведь корыстный расчет сохраняет свою силу и тогда, когда иллюзия любви рассеивается; однако брак по любви, даже несчастливый, все-таки возвышеннее, - он соответствует природному назначению. "Мужчина, который при женитьбе руководится деньгами, а не своею склонностью, живет больше в индивидууме, чем в роде, а это прямо противоречит истинной сущности мира, является чем-то противоестественным и возбуждает известное презрение. Девушка, которая вопреки совету своих родителей отвергает предложение богатого и нестарого человека, для того чтобы, отбросив всякие условные соображения, сделать выбор исключительно по инстинктивному влечению, приносит в жертву свое индивидуальное благо благу рода. Но именно потому ей нельзя отказать в известном одобрении, так как она предпочла более важное и поступила в духе природы (точнее - рода), между тем как совет родителей был проникнут духом индивидуального эгоизма"²⁸.

²⁸ Шопенгауэр А. Избранные произведения. М.: Просвещение, 1992. С.402.

Впрочем, и брак по любви не обязательно должен иметь печальный финал. Иногда, пишет Шопенгауэр, к страстной половой любви присоединяется чувство совсем иного происхождения - дружба, основанная на солидарности взглядов мужчины и женщины. И все же дружба не заменяет любви - это разные феномены.

Шопенгауэр подчеркивает, что его "метафизика любви" тесно связана со всей его философской концепцией, давая ей дополнительное освещение и подтверждая ранее высказанные истины: во-первых, что внутренняя сущность человека является бессмертной и продолжает жить в грядущем поколении; во-вторых, что эта сущность относится больше к роду, чем к индивиду (ср. со взглядами Шопенгауэра, изложенными в разделе "Смерть"). Любовь потому имеет над нами такую власть, что она является залогом бессмертия, неразрушимости самого существенного ядра человека.

Глава 7. СМЫСЛ ЛЮБВИ (В.С.Соловьев, Н.А.Бердяев)

§ 1. Владимир Сергеевич Соловьев в работе "Смысл любви" оспаривает распространенное мнение, будто любовь - это лишь средство для продолжения рода.

Смысл ее не в том. Наоборот, чем сильнее любовь, тем менее она способствует размножению. Подтверждение этой мысли можно найти в природе: во-первых, размножение возможно не только без любви, но даже бесполым образом (деление, почкование, партеногенез); во-вторых, можно заметить, что чем выше определенный вид существ стоит на ступенях эволюции, тем меньше у него оказывается "сила размножения" (т.е. плодовитость особей), а сила полового влечения, наоборот, - больше. Значит, "половая любовь и размножение рода находятся между собою в обратном отношении: чем сильнее одно, тем слабее другая". "...На двух концах животной жизни мы находим, с одной стороны, размножение без всякой половой любви, а с другой стороны, половую любовь без всякого размножения²⁹, - значит, эти явления не подчинены друг другу и имеют самостоятельное значение.

²⁹ Соловьев B.C. Сочинения. М.: Мысль, 1988. Т.2. С. 494.

Эти соображения Соловьева направлены прежде всего против теории А.Шопенгауэра, согласно которой половая любовь является средством полового инстинкта, орудием размножения. По мнению русского мыслителя, шопенгауэровская теория не способна объяснить тот факт, что у людей самая великая любовь обычно не дает не только великого, но и вообще никакого потомства, а подчас приводит человека и к самоубийству.

Настоящий смысл любви заключается не в размножении, а в стремлении человека к единству с другими, причем к такому единству, в котором не теряется его индивидуальность. В любви человек отрицает свой эгоизм и вместе с тем не утрачивает, а, наоборот, обретает свое настоящее "Я". Заблуждение эгоиста состоит в том, что, пренебрегая достоинством других, он тем самым лишает смысла свое собственное существование среди людей, которых не уважает и не любит.

Благодаря любви нам открывается идеальная сущность человека, обыкновенно закрытая его "материальной оболочкой". Идеализация любимого человека не искажает его "подлинный" образ, а как раз позволяет увидеть, что, кроме животной материальной природы, он имеет в себе природу идеальную, связывающую его с Богом.

"Идеальный" человек должен быть целостным, однако в повседневной жизни нам встречаются только "половинки" человека - т.е. либо мужчины, либо женщины. "Осуществить это единство, или создать истинного человека, как свободное единство мужского и женского начала", - в этом Соловьев видит ближайшую задачу любви.

Высшим типом и "идеалом всякой другой любви" является, по Соловьеву, "половая любовь". По сравнению с нею меньшее значение имеют и материнская любовь, и дружеские отношения, а также патриотические чувства, любовь к человечеству, науке, искусству и т.п. Ведь именно в любви мужчины и женщины возникает идеальное единство противоположных начал - образ целостного, "истинного" человека.