Сохранение и созидание научных школ как самая насущная проблема науки уголовного процесса

Размещено на http://www.allbest.ru/

Нижегородская академия МВД России, Нижний Новгород, Россия

Сохранение и созидание научных школ как самая насущная проблема науки уголовного процесса

Михаил Петрович Поляков

Аннотация

научный поколение школа

В науке уголовного процесса есть множество нерешенных и даже вечных проблем, что говорит о значительных сложностях в самом научном сообществе в плане подготовки исследователей, искренне заинтересованных в решении нерешенных и «нерешаемых» научных проблем. Исходя из этого, делается вывод, что очень важная задача науки -- создание благотворной среды, в которой должно происходить формирование ученых и осуществляться устойчивая смена научных поколений. Такой средой, по мнению автора, является научная школа. Вместе с тем наука не знает устойчивых подходов и рекомендаций по созданию научных школ, которые бы успешно решали эти задачи. Система критериев и внешних показателей -- лишь формальная сторона этого понятия. Но особое значение имеют и формально неопределенные признаки школы: именно они создают особую ауру и дух научной школы. Автор пытается передать собственное понимание и ощущение научной школы и уточнить задачи по созиданию Нижегородской (Томинской) школы процессуалистов.

Ключевые слова: вечные проблемы уголовного процесса, насущные проблемы науки уголовного процесса, научная школа, Нижегородская школа процессуалистов, школа живого уголовного процесса, процессуальные братья и сестры

Preservation and creation of scientific schools as the most important problem of the science of criminal procedure

Mikhail Petrovich Polyakov

Nizhniy Novgorod Academy of the Ministry of the Interior of Russia, Nizhniy Novgorod, Russia

Abstract

There are many open and even eternal problems in the science of criminal procedure, what indicates significant difficulties in the scientific community itself in terms of training research workers who are sincerely interested in solving unresolved and "unsolvable" scientific problems. Based on this, a very important task of science is concluded to create a beneficial environment where the formation of scientists and a sustainable change of scientific generations should take place. Such an environment, according to the author, is a scientific school. At the same time, there are no sustainable approaches and recommendations for creating scientific schools that would successfully solve these problems. The system of criteria and external indicators is only the formal side of this concept. But the formally defined indices of a school are also of particular importance: they create the special aura and genius of a scientific school. The author tries to convey his own understanding and feeling of the scientific school and clarify the tasks of creating the Nizhny Novgorod school of proceduralists (named after V.T. Tomin).

Keywords: eternal problems of criminal procedure, topical problems of the science of criminal procedure, scientific school, the Nizhny Novgorod school of proceduralists, school of practical criminal procedure, procedural brothers and sisters

Современная жизнь, изобилующая кризисами и катаклизмами, бесперебойно поставляет уголовно-процессуальной науке огромное количество проблемных ситуаций, требующих неординарного напряжения ума, неподдельного усилия сердца, нефальшивых порывов души. Нет в отечественном уголовном процессе ни угла, ни закоулочка, в котором бы не заявляла о себе та или иная эмпирическая загвоздка, где бы не чувствовался горький привкус дефицита теоретической мысли, не ощущалась недостача живого исследовательского интереса. Все эти объективные и субъективные нюансы активно-практического и созерцательно-кабинетного бытия, сплетаясь в своих видимых признаках и маскируемых приметах, явных и скрытых связях и противоречиях, образуют загадочный гордиев узел уголовно-процессуальной проблематики.

Проблемы с надеждой и отчаянием взывают к исследователям. И этот «уголовно-процессуальный» выпуск «Вестника Волгоградской академии МВД России», в котором нам посчастливилось обнародовать свои размышления, дает прекрасное представление о сложном и многоярусном мире проблем уголовного судопроизводства. Он и замышлялся вдохновителями и организаторами как крик неравнодушных процессуалистов; как глас вопиющего в пустыне рутинного научного спокойствия, переходящего в безразличие; как луч научного света, выхватывающий из тьмы повседневного неведения самые злободневные темы.

Так уж повелось издревле, что с наличием проблем в уголовном процессе «проблем» не было и нет. Проблем хватает всегда и на всех. Проблемы эти многосторонние, многострадальные, неистребимые и неисчерпаемые и в то же время для науки крайне необходимые. Именно проблемы являются материальным основанием ее существования и процветания. Очевидна и другая важная закономерность: сами проблемы без науки, образно говоря, бесплотны. Проблемы не столько предмет, сколько инструмент науки. Они не живут вне «плоти» человеческой мысли. Их формулируют, над ними размышляют, их решают (или не решают) люди -- труженики уголовно-процессуальной науки. С другой стороны, проблемы не есть нечто статичное, дремлющее и спокойно дожидающееся своего исследователя. Проблемы -- это живой и лукавый организм. Если внимательно присмотреться, то можно заметить, что не люди, а проблемы управляют наукой и заправляют самой научной иерархией. Собственно, главным поводом для присуждения высоких научных степеней и выступает явленная миру в новых красках и оригинально решенная проблема. И всегда загадкой остается вопрос: кто кого первый приметил -- исследователь проблему или проблема исследователя?

В науке уголовного процесса люди и проблемы связаны самым изощренным способом, в том числе прочными узами взаимной ответственности. Как бы это мистически ни звучало, но проблемы сами выбирают исследователей. И прочные «научные браки» искателей и проблем совершаются именно на небесах. А из этого неизбежно следует, что в огромном количестве нерешенных практических и теоретических проблем вполне резонно упрекать не только молниеносно меняющиеся жизненные обстоятельства («не мы такие -- жизнь такая»), но и интеллектуальную нерасторопность и напускное бессилие ученых, отлынивающих от жизненной миссии.

Если проблемы не заканчиваются и даже не убывают, то можно предположить, что ими совсем не занимаются или же занимаются не совсем ученые, а возможно, и не ученые вовсе. И как-то сам собой актуализируется букет упрекающих вопросов. Какие же мы ученые, если давно набившие оскомину проблемы уголовного процесса не решены до сих пор? Получается, что проблемам не из кого выбирать? Выходит, не родились еще исследователи, достойные этих проблем? И едва ли нам удастся оправдаться тем, что есть в уголовном процессе вечные (неразрешимые) проблемы и проклятые вопросы. Они, естественно, есть. Но куда больше проблем, объяснение нерешенности которых укладывается в канву старого анекдота про «неуловимого Джо», которого никак не поймают, потому что никто не ловит и не собирается ловить.

Этот безликий упрек научному сообществу мы нацелили в большей мере в свой адрес. Не все обязаны принимать его на собственный счет. К слову, не всех он и касается. По сути, это и не упрек вовсе (не по чину нам пенять коллегам), а лишь риторический пролог к гипотезе о том, что решение многочисленных специфических проблем уголовного процесса восходит к главной, центральной, сакральной проблеме науки в целом, сутью которой является воспитание ученого, созидание исследователя, инициация пламенного процессуалиста. Подобно Диогену, днем с фонарем искавшему человека, нам -- представителям уголовно-процессуальной науки -- нужно сосредоточить все могущество и благородство научного разума на поиске средств и методов вдохновения и воспитания особого человека -- «человека процессуального», точнее, человека, неравнодушного к сути уголовного процесса.

Иными словами, это проблема сбережения и созидания научной школы как формы «зачатия» и взращивания особых людей, вечной преемственности и бессмертия научных традиций, волшебного инструмента передачи исследовательского духа и опыта, «возгорания из искры пламени», сохранения науки как сокровища человеческой культуры и средства самосохранения человечества. Нет, на наш взгляд, для современного уголовного процесса более важной и актуальной проблемы. Это, действительно, та проблема, которую можно назвать вечной и проклятой; проблема, от которой не уйти, не отмахнуться ни в ближней, ни в дальней перспективе.

Проблема сбережения и созидания научных школ -- это «проблема корней»; все остальное, если вдуматься, -- «проблемы желудей» (вспомним известную басню И.А. Крылова). Именно поэтому мы и обратились к этой проблеме, без преувеличения считая ее глобальной и архиважной проблемой уголовного судопроизводства. Но чтобы зреть в корень, необходимо раскрыть существо феномена научной школы и умом, и сердцем.

В решении поразмышлять о научных школах нами двигал не только объективный порыв и высокие научные намерения, но и вполне субъективный мотив. Само приглашение в этот «уголовно-процессуальный» выпуск «Вестника» ко многому обязывало и побуждало. В собрании достойных отечественных процессуалистов, в кругу первых среди равных нам захотелось отметиться темой, действительно волнующей и по-настоящему увлекающей нас. Захотелось запомниться процессуальным братьям и сестрам мыслью о том явлении, что в нашем ощущении хранит в себе особую «экзистенцию» и нераскрытую тайну. Захотелось не просто оставить на этих страницах «поляковский автограф» (местами не по делу вычурный), но и презентовать «фирменный» штрих той научной школы, которую основал, одухотворил и доверил нам -- процессуальным братьям и сестрам -- Великий Учитель профессор Валентин Тимофеевич Томин, 90-летний юбилей которого мы отмечаем в 2024 г.

Но Учитель вручил нам лишь идею школы, вдохнул в нее своим мудрым обаянием первые жизненные нотки, указал надежное место жительства-строительства и заложил первые камни фундамента. Чертежей и сметы он нам не оставил, ибо сам творил Школу сразу и набело, и не столько материей, сколько духом. С нами остался только его бессловесный наказ -- строить и оберегать Школу. Самим. И не по наитию, а по науке. Одобрив спонтанно возникшую формулу -- «школа живого уголовного процесса», он тем самым намекнул и на идеальный образ научной школы, которая была бы достойная его имени.

И хотя мы не начинатели, а продолжатели, мы должны хотя бы в общих чертах представлять то, что желаем возвести. Для начала просто иметь образ научной школы как общего коллективного понятия, наполняемого разными признаками и оттенками. Но это не просто обзор высказанного и написанного по поводу понятия научных школ. Здесь как раз срабатывает вариант, когда лишнее погружение в понятие приведет лишь к печали. Понятие научной школы нужно заново открыть для себя. Открыть и просиять пониманием.

И в связи с этим позволим себе небольшое вкрапление от первого лица. Один мой знакомый, ныне известный и самобытный процессуалист, в дни нашей научной юности, подбирая метафору к собственному понимаю азов научного ремесла, применил такую формулу: «Я понял принцип постройки сарая, теперь легко могу построить и дворец». Следуя этому принципу, он действительно построил немало разных «сараев», порой искренне полагая и жарко отстаивая, что это «дворцы». Но вспомнил я своего доброго товарища и процессуального брата не для того, чтобы как-то его принизить или, еще хуже, себя превознести. Мне хватает ума и честности убедить себя в том, что в науке уголовного процесса я далеко не великий зодчий, который готов придумать, спроектировать и тем более построить дворец. Однако способность отличить дворец от большого сарая во мне, опять же, по моему личному разумению, имеется. Как имеется и понимание того, что дворцы можно и должно поднимать коллективными усилиями.

О сараях и дворцах мы вспомнили в русле рассуждений о созидании научной школы. И через это приняли установку, что образ нашей Школы должен представлять собой красивый животворящий храм науки, а не просто просторный навес для обладателей и соискателей ученых степеней. И в русле творения этого образа весьма полезными могут оказаться общие рассуждения о понятии научной школы, на полях которых мы сделаем важные пометки, касающиеся нашей Школы.

Начнем с того, что научная школа -- понятие многозначное, многогранное, постигаемое отчасти умом, отчасти сердцем. Этому понятию вполне соответствует образ цветка с яркими лепестками и, что не менее важно, особым ароматом. Всмотримся, вслушаемся, внюхаемся в эту внешне знакомую и вполне привычную формулу -- «научная школа». Ум выхватывает первое слово -- «школа» и выдвигает свою версию: школа -- это место, где учат. Раз речь идет о научной школе, то учат науке; так же как в музыкальной школе обучают азам музыки, в художественной -- основам искусств, в спортивной -- постулатам спорта. Но очевидно, что школа -- это не только место и здание. Место -- лишь внешняя форма, материальное воплощение особых условий обучения. Но суть и квинтэссенция понятия школы одним только местом не исчерпываются, даже если это особое место, та точка на карте, где выводят в люди, в мастера, в том числе в научные мастера. Ум понимает, что, в отличие от школ музыкальных, спортивных, средних, высших, мы нигде не встречали зданий с вывеской «Научная школа». Получается, что научные школы есть, но их локации нет. Навигатор, например, никогда не покажет дорогу к Нижегородской школе процессуалистов, хотя безошибочно укажет путь в Нижегородскую академию МВД России. Все эти вопросы и сомнения означают, что научная школа -- это нечто особенное, материально-нематериальное, не привязанное жестко к организации, институтам, процедурам и технологиям. Это не просто место, где учат, не просто точка на карте. Это некий организм, для постижения которого требуется особая точка опоры. Ключ к пониманию научной школы находится в чем-то ином, особенном и необыкновенном.

Получается, что ключевой вопрос в понимании научной школы -- это не вопрос «где?», это вопрос «как?». Научная школа потому и научная, что учат в ней по-особенному. Но «по-особенному» -- это как? Просится ответ -- по-научному. Но в этом ответе ответа как раз и нет. Попутно возникает вопрос: а учат ли вообще в научной школе, в том традиционном смысле, который мы вкладываем в слово «обучение»?

Понятно, что обучение в вузе не то же, что обучение в аспирантуре (адъюнктуре), даже несмотря на то, что предпринимаются активные попытки минимизировать эти различия. Важной частью этой научной подготовки и является помещение процесса обучения в нечто «надвузовское», а именно -- в ауру научной школы. Именно научная школа, а не аспирантский учебный план, должна произвести на свет настоящего исследователя. Таким образом, научная школа предполагает особое обучение. Обучение же в свою очередь предполагает учеников и учителей, то есть тех, кто учит, и тех, кого учат. И, само собой, всякая школа предполагает еще и учение. Нельзя просто учить: учат всегда чему-то. В научной школе, как ни крути, учат наукам. Открывают ученикам явные и скрытые смыслы загадочной формулировки «заниматься наукой». Это действительно непростая формула, таинственный способ превращения существительного «наука» в глагол, которого русский язык еще не придумал. Слово «любовь» предполагает действие -- любить. Вот и таинство, скрывающееся под именем «наука», должно рождать действие особой душевной природы. Научная школа должна раскрывать в исследователе желание и способность «научить» (ударение на первом слоге).

Таким образом, словосочетание «научная школа» в его первой интерпретации научным умом и здравым смыслом неизбежно выводит нас на триаду -- учение, учитель и ученики. Учение -- это идеи, учителя и ученики -- люди. Следовательно, научная школа -- это даже не триада, а диада -- люди и идеи. Но люди и идеи не сами по себе, а в особой ауре. Научная школа -- это особый образ сожительства людей и идей. Некий симбиоз, позволяющий выживать науке и научному сообществу в течение веков и при этом приносить пользу обществу.

Намереваясь созидать и оберегать школу, следует всегда держать в уме и сердце понимание того, что наука создает особый контекст взаимодействия людей и идей и сама же этим контекстом питается и развивается. «Люди и идеи» -- эта простая формула и есть ключ к первому шагу понимания сути научной школы, хребет ее характеристики. Именно эта формула незримо присутствует в текстах, объясняющих нам, что же такое научная школа. В этих объяснениях всегда есть люди и идеи. Естественно, что в разных подходах к пониманию научной школы может наблюдаться приоритет идей либо первенство людей. Но все же доминирует подход, который прочно соединяет две эти линии, объединяет учение и людей, скрепляет концепции, личности и коллективы.

По сути, по-другому быть и не может. Научная школа -- это всегда люди и идеи: идеи притягивают новых людей, люди притягивают оригинальные идеи. Научная школа и есть способ присоединения, подключения к миру идей, некая коллективная рекомендация, без которой нет прохода в недоступное для одиночек хранилище концептов. В этом иррациональном понимании симбиоза идей и людей как раз и содержится особый аромат понятия научной школы. «Люди и идеи»: поняв гармонию этих элементов, можно строить научную школу на века. Дух настоящей научной школы позволяет говорить о том, что она работает и на истину, и на дружбу. И в этом смысле Платон порой может оказаться дороже истины.

Двойственный подход заметен в различных трактовках понятия научной школы и объяснениях, которые к этому понятию примыкают. Сами же эти трактовки ставят акценты на разных моментах, проявляя себя необходимыми «лепестками» понятия. В предлагаемых авторами расшифровках феномена научной школы мы встречаем следующие формулировки, претендующие на статус особых признаков понятия, но в итоге выражающие все тот же симбиоз людей и идей.

Проиллюстрируем этот тезис позициями, сложившимися в научной сфере. Научная школа -- это: оформленная система научных взглядов, а также научное сообщество, придерживающееся этих взглядов; направление в науке, объединившее интересы группы исследователей; научное направление, возникшее благодаря определенной традиции и охватывающее группу ученых; группа ученых, разрабатывающая под руководством лидера избранную научную программу или проблему [1].

В этот же ряд можно поставить и такое определение: научная школа -- ученые, подготовившие под руководством известного ученого диссертации, ставшие кандидатами и докторами наук. Уже само по себе количество этих статусных «выпускников» вроде как предполагает наличие школы. Однако открытым остается вопрос: всех ли этих выпускников плодовитый научный руководитель может назвать учениками и тем более продолжателями и последователями.

Впрочем, вопрос этот риторический. Здесь важнее иное: как сочетаются в понятии научной школы формальное (измеряемое) начало и особый дух школы, приборами не улавливаемый и в науко-метрические индексы не упаковываемый. Ясно, что истинное понимание научной школы не может быть формализовано, как бы к этому ни стремились. Все официальные критерии, которые предлагают ведомства, нужны скорее для отчетов, нежели для созидания школы как формы научной общины. Критерии могут быть налицо, а школы не будет и в помине. Но с другой стороны, школа непременно должна проявлять себя эмпирически и статистически, ибо научная школа -- это и определенный способ материализации духа. Перефразируя известную формулу В.Т. Томина о реализации принципа в праве («выражение принципа в праве обязательно, а форма выражения случайна»), можно сказать, что и формы материальной реализации духа научной школы могут быть самыми разнообразными.

Реальная жизнь с ее злободневными проблемами требует от научной школы не только красивых показателей. Это должна быть школа не только по паспорту, но и по физиономии. Это должна быть форма выражения особого содержания бытия. От научной школы ждут эффективных форм образования и самообразования. Научная школа должна быть инструментом воспитания исследовательского стиля мышления, формирования определенного способа, подхода к проблемам, разработки особого поискового метода. И кроме того, научная школа должна формировать добродетельного ученого, способного противостоять ржавчине тщеславия и плесени самохвальства.

Иными словами, настоящая научная школа -- это научно-образовательная школа, призванная формировать будущих исследователей, передавать предметное содержание, культурные нормы и ценности научного сообщества от старшего поколения младшему. Это особая форма заботы о научной смене. Специфический питомник по выращиванию талантов и способностей.

Научная школа -- это и непрестанная забота о продолжении научного рода. Такая организация воспроизводства, при которой «рождаемость» исследователей превышает их естественный уход. И при этом научная школа не должна быть техническим «инкубатором» для людей и идей. Настоящая научная школа -- не разновидность специфической технологии обучения, а специфическая форма жизни. Идеи должны зачинаться и вынашиваться во всем своем научном естестве, требующем самобытности, таланта и, опять не побоюсь этого слова, -- любви.

Научная школа -- это особая среда. Среда формирования научных и мировоззренческих единомышленников. Это не «автобус», в котором случайные попутчики, глубокомысленно погрузившись в себя, едут до своей остановки и смотрят в свое окно. Научная школа -- это маленькая страна со своей «конституцией». И в то же время Школа -- не катакомбная структура, замкнутая исключительно на себе самой. Научная школа служит не школе, она служит науке и обществу, занимается социально полезными теориями и концепциями, ищет ответы на проблемные вопросы в рамках единого сплачивающего направления.

Научная школа -- это особая организация. Базой научной школы может быть и формальное объединение (вуз, кафедра, лаборатория). Но это может быть и исследовательский коллектив, не привязанный жестко к «казенной» структуре. Более того, это могут быть и распыленные по миру единомышленники (так называемый «незримый колледж»). Нам, например, давно мечтается о братстве пламенных процессуалистов, что тоже представляет собой взгляд на организацию научной школы в самом широком научно-духовном смысле.

И тем не менее, говоря об особом симбиозе людей и идей в рамках понятия научной школы, задумываясь о сочетании формального и неформальных начал в этом понимании, нельзя упускать из виду и вопрос о материальном базисе. Немало сказано о том, что у научной школы есть определенные преимущества перед административными образованиями (кафедра, лаборатория и т. д.) в плане стимулирования творческого импульса. Но нормальная живая научная школа никогда не будет себя отрывать от надежного тыла и тем более возноситься над ним. Когда-то профессор В.Т. Томин сформулировал мудрую мысль, суть которой запомнилась мне примерно так: «Неженатый исследователь способен лишь на холостой научный результат». Это примечание Учителя, суть которого видится в том, что для успешных научных занятий должен быть обеспечен хороший тыл, вспомнилось не без оснований. Настоящие научные школы могут жить и эффективно работать только при качественном тыловом обеспечении. Иными словами, при постоянном и добром внимании администрации того вуза, в котором они родились и возмужали; вуза, который их боготворит.

Научная школа и вуз -- это всегда взаимовыгодный союз. Неслучайно МВД России очень внимательно относится к научным школам, постоянно осуществляет мониторинг их деятельности, исследует научные школы как особое явление нашей системы [2]. Подобное внимание в существенной степени способствует созиданию и нашей научной школы нижегородских процессуалистов.

Говоря об образе настоящей научной школы, нельзя обойти стороной вопрос «о роли личности в истории». Многие ученые сходятся во мнении, что научная школа -- это сообщество исследователей, интегрированных вокруг ученого -- генератора идей, обладающего особыми исследовательскими и, что не менее важно, человеческими качествами. Данную позицию трудно опровергнуть. В ней опять же проявляет себя ядро понимания научной школы -- «люди и идеи».

Несомненно, что формирование научной школы происходит под влиянием лидера. Подлинный лидер -- это очень важно. Особенно если речь идет о научной школе. Наш жизненный опыт и наблюдения показывают, что слабый научный руководитель диссертации -- трагедия для аспиранта. Тем более если руководитель слабее самого соискателя и по эрудиции, и по таланту. Такая диспропорция научных дарований -- верный катализатор злокачественной гордости молодого ученого. Когда появляется «на грош амуниции, а на рубль амбиции».

Но в прочной и настоящей научной школе эти недочеты индивидуального взаимодействия начинающих научных руководителей и амбициозных соискателей сглаживаются, при условии, что есть подлинный лидер-основатель: крупный ученый, громадина, великан. Как известно, чтобы далеко видеть, нужно «стоять на плечах гигантов». Признание этого лидерства должно существовать не только на уровне ума или служебной иерархии, но и на уровне сердца. Творческую энергию школе дает только истинное и искреннее признание своего вождя, которое ничего общего не имеет с раболепием. Здесь важно понять, что в дополнение к тем идеям, что пришли в мир через Учителя, нам дается и нечто большее.

Основатель у школы может быть один. Он не меняется при смене руководства кафедры и не аннулируется в связи с переходом основателя в иные миры. Созидание плодовитой научной школы предполагает серьезную научную работу над культом основателя. При этом работу в самом хорошем смысле этого слова. Объективный «культ личности» лидера -- обязательное условие существования и процветания научной школы. И в этом смысле такое научное направление, как «Томиноведение», активно развивающееся в рамках нашей Школы, -- это не просто красивое длинное слово, а глубокая и ответственная исследовательская задача.

«Томиноведение» -- это попытка пробиться к мощной энергии завета. Люди умирают, а идеи живут и даруют бессмертие своим проводникам. Через эти идеи происходит и незримое направление школы на Путь, настрой ее на нужные мировоззренческие ноты.

Лидер и окружение -- узор этого взаимодействия представляет собой некое внутреннее, потаенное восприятие научной школы. Но не менее важно и внешнее, презентационное ее понимание. Нельзя не признать, что научная школа - это коллектив, завоевавший известность не эпатажем и суесловием, а высоким уровнем исследований, устойчивой репутацией и традициями. Увы, случается и так, что дурная известность одного шумного деятеля прочно закрепляется за всей научной школой. Таковы парадоксы научного имиджа: на доброе имя Школы работают долго и многие, а дегтем измазать ее в одночасье может и самовлюбленный одиночка. Особенно если этот индивид в своих темных делах, «написанных пером», активно прикрывается именем Школы и вещает от этого имени.

Однако это те исключения, из которых не следует выводить правила. Настоящая научная школа всегда отряхнется от пыли и ржавчины. Высокий уровень культуры исследователей и особое тепло «сердца» Школы быстро смывают всю шелуху. Истинная научная школа умеет самоочищаться и хранить чистоту. И чистоту эту должно быть видно с первых слов, с первых строк ее представителей. И слова должны быть не бранные, а душевные и красивые.

К слову о словах… Важнейшее значение имеет имя научной школы. Это может быть официальное наименование, которое присвоит, например, ученый совет. В протоколе ученого совета наша научная школа поименована так: «Проблемы теоретической разработки и практической реализации принципов уголовного процесса». Но это имя больше применимо для официальных документов.

В широком научном обиходе школа может носить и другое имя, имя, добытое в теоретических трудах и дискуссионных баталиях. Образно говоря, это позывной школы. Так в свое время родилось широко известное ныне имя -- «Нижегородская школа процессуалистов». Но имена, как живые сущности, порой перерастают себя. Вот и это имя просит уточнения. С некоторых пор мы пишем его чуть длиннее; в этом имени в прямом смысле появилось еще и отчество -- «Нижегородская (Томинская) школа процессуалистов».

Жизнь показала, что лучшее название для научной школы -- персонифицированное. От имени школ с безликими топографическими наименованиями легче творить пакости и нелепости. Персональные имена школы парализуют подобные агрессивные желания. В чисто «губернских» именах больше холодной топографии, чем теплой атмосферы научного братства. В «учительском» же имени школы всегда есть дух родного дома.

Да, настоящая научная школа -- это дом, уютный дом-теремок, где всем есть место. Научная школа -- не только средство выживания в научном мире, но и надежный способ процветания в нем. При созидании научной школы упор должен делаться на созидание особой среды, особой благотворной атмосферы, в которой прорастают и вырастают искатели истины. Но данная среда не даруется свыше, не выдается по талонам и контрамаркам. Она создается ежедневными усилиями самих «школьников». Научная школа -- это постоянное строительство. Причем строительство не стен и крыши, а самих строителей. Первейшая задача научной школы -- взращивание умных, добрых и душевных людей; воспитание исследовательского духа в атмосфере как минимум радости и как максимум счастья.

Научная школа -- это и общее слово, и совместное дело. Дело объединяющее, ободряющее, поощряющее. Забота об общем деле и есть первейшая забота Лидера. Именно общее дело формирует исследователя, влечет его вверх. Дело включает в себя и объединяющее учение как важный фактор создания и процветания научной школы. Дело формирует и особый подход и стиль школы. Хорошая школа не может сложиться спонтанно. Это всегда акт персонального творения Лидера и коллективного творения учеников.

Но общее дело -- это не только перепахивание теорий и бурение концепций. Дело включает в себя тесное, постоянное и неформальное общение. По мнению В.Т. Томина, единственный надежный способ подготовки исследователя прост: «Надо просто больше общаться». Общаться учителю и ученику, ученикам друг с другом и всем нам с этим бескрайним миром. Школа -- это обмен идеями, горестями и радостями. Дружелюбное и искреннее обсуждение результатов. А иногда и взыскательная критика по принципу «бей своих, чтоб чужие боялись», но с доброй любовью.

Школа для каждого начинается с первого человека, с первого шага и простирается в бесконечность. Начинаться для будущего исследователя школа должна не в адъюнктуре (аспирантуре), а раньше. Жизнь коротка, наука бесконечна. В нашей Школе есть и начальная, и средняя, и высшая ступень. И отбор должен опираться на принцип «Веры, Надежды и Любви». Нельзя научиться у того, кого не любишь. Но невозможно многому научить и нелюбимого ученика.

Как видим, с каждым новым тезисом тема открытия и раскрытия научной школы становится все более необъятной. Поэтому пора просто остановиться и оглянуться.

Остановились, оглянулись и насчитали, что при размышлении о «самой насущной проблеме науки уголовного процесса» слова «должен» и «должна» прозвучали более десяти раз. Эти слова подчеркивают, что проблема есть, а вот решения пока нет. Но сам факт конкретизации проблемы -- это важнейший шаг, дающий образ цели. Знание должного -- это великое знание, мостик к сущему.

«Делай что должен, и будь что будет». А в процессе делания явится и способ, догонит и результат.

P. S. В старые-престарые времена была такая не то школа, не то секта -- авгуров. Последователи ее принимали пожизненный обет молчания. Но это молчание не было безмолвием мысли; думали они ярко и молчали очень содержательно. И вот когда встречались два авгура, когда они смотрели друг другу в глаза, то глаза их по-братски вещали: «Я знаю, о чем ты молчишь».

В этом коротком эссе я многое сказал, многого не сказал, а о чем-то и просто умолчал. Но я уверен, что мои процессуальные братья и сестры отлично знают то, что было недосказано. Ибо каждый из нас искренне и по-своему строит то большое и нужное здание Научной Школы, имя которой -- отечественная наука уголовного процесса (размышления автора о проблеме научных школ были представлены в статьях, см.: [3]).

Vivat Akademia! Vivant professores!

Литература

1. Акишина Е.О., Мартишина Н.И. Научная школа: сущность, статус, возможности регулирования // Научный вестник Омской академии МВД России. 2019. № 3 (74). С. 74--79.

2. Научные школы системы МВД России: монография / А.Л. Ситковский, В.Н. Сизова, С.И. Долгова [и др.]. Москва: Акад. управления МВД России, 2022. 608 с.

3. Поляков М.П. Нижегородская школа процессуалистов как школа живого уголовного процесса // Школы и направления уголовно-процессуальной науки: докл. и сообщения на учредит. конф. Междунар. ассоц. содействия правосудию (Санкт-Петербург, 5--6 окт. 2005 г.) / под ред. А.В. Смирнова. Санкт-Петербург, 2005. С. 37--42; Его же. Нижегородская школа процессуалистов: очередная попытка рационального объяснения // Вестник научных школ Нижегородской академии МВД России: сб. ст. / под науч. ред. М.П. Полякова. Нижний Новгород: НА МВД России, 2011. С. 30--38; Его же. Научная школа профессора В.Т. Томина -- Нижегородская школа процессуалистов // Пробелы в российском законодательстве. 2014. № 2. С. 211--216; Его же. Нижегородская школа процессуалистов: от борьбы противоположностей к сотрудничеству уникальностей // Юридическая наука и практика: Вестник Нижегородской академии МВД России. 2017. № 2 (38). С. 188--189.

Abstract

1. Akishina E.O., Martishina N.I. Scientific school: essence, status, possibilities of regulation. Scientific bulletin of the Omsk Academy of the Ministry of the Interior of Russia, 74--79, 2019. (In Russ.).

2. Sitkovsky A.L., Sizova V.N., Dolgova S.I. (et al.) Scientific schools of the Russian Ministry of Interior system. Monograph. Moscow: Academy of Management of the MIA of Russia; 2022: 608. (In Russ.).

3. Polyakov M.P. Nizhny Novgorod school of proceduralists as a school of practical criminal procedure. In: Schools and directions of criminal procedural science: reports and abstracts of founding conference on the creation of the International Association for the Advancement of Justice, 5--6 October 2005, Saint Petersburg, Russia. Ed. by A.V. Smirnov. Saint Petersburg; 2005: 37--42. (In Russ.); Idem. Nizhny Novgorod school of proceduralists: another attempt at a rational explanation. In: Scientific bulletin of the Omsk Academy of the Ministry of the Interior of Russia. Digest of articles. Ed. by M.P. Polyakov. Nizhny Novgorod: Nizhniy Novgorod Academy of the Ministry of the Interior of Russia; 2011: 30--38 (In Russ.); Idem. Scientific school named after Professor V.T. Tomin -- Nizhny Novgorod school of proceduralists. Gaps in Russian legislation, 211--216, 2014. (In Russ.); Idem. Nizhny Novgorod school of proceduralists: from the struggle of opposites to the cooperation of uniqueness. Legal science and practice: journal of Nizhny Novgorod Academy of the Ministry of Internal Affairs of Russia, 188--189, 2017. (In Russ.).

Размещено на Allbest.ru