Специфика работы преподавателей духовных школ в межвоенной Польше на примере Виленской духовной семинарии

Размещено на http://allbest.ru

Специфика работы преподавателей духовных школ в межвоенной Польше на примере Виленской духовной семинарии

В

межвоенный период в Польской Православной Церкви Виленская и Кременецкая семинарии остались единственными центрами низшего и среднего духовного образования для православной белорусской и украинской молодежи. В отличие от периода, когда духовные семинарии находились в Российской империи, в Польше в 1919-1939 гг. они попали в совершенно иные государственно-политические условия и были вынуждены интегрироваться в польскую государственную систему образования. Обе семинарии проходили поэтапно реформирование, в основном заключавшееся в преобразовании их в государственную гимназию с религиозным уклоном и постепенной полонизации учебной программы.

Кардинальные изменения в сфере духовного образования не обошли стороной и преподавательскую корпорацию. В связи с этим необходимо рассмотреть вопрос, какие изменения претерпевала работа преподавателей духовных школ и как трансформировалась специфика их педагогической деятельности в новых государственно-политических условиях.

Виленская духовная семинария (далее - ВДС) периода Российской империи славилась блестяще образованными представителями преподавательской корпорации -- церковной интеллигенцией высочайшего научного и культурного уровня. В предвоенное время все преподаватели имели высшее академическое богословское образование, за исключением одного, окончившего светский университет. Большинство из них были мирянами, а значит, не были перегружены приходскими обязанностями, что позволяло им всё свое время посвящать педагогической работе. К тому же преподаватели-миряне редко меняли место работыЭто не касается должностей ректора и инспектора, которые были лишь «карьерным трам-плином» для получения сана архиерея и иных высоких должностей в церковной структуре. Ли-товский государственный исторический архив (далее -- ЛГИА). Ф. 572. Оп. 2. Д. 454.. Такие обстоятельства весьма способствовали научному росту каждого преподавателя, улучшению качества преподавания в целом, что в итоге положительно сказывалось на образовательном уровне будущих пастырей Православной Церкви, получавших богословские знания у профессионалов.

Начавшаяся Первая мировая война и вынужденная эвакуация глубоко потрясли учреждение и произвели существенные перемены в преподавательской корпорации. С переездом семинарии вглубь России, из-за прервавшегося вследствие этого учебного процесса, многие преподаватели один за другим стали уходить из семинарии сами или направлялись Учебным комитетом при Святейшим Синоде в другие учебные заведенияЛГИА. Ф. 572. Оп. 2. Д. 456.. В 1918 г., после окончательного закрытия дореволюционной ВДС, все её сотрудники были уволены. Судьбы преподавателей, в своем большинстве так и не вернувшихся в возрожденную в Польском государстве семинарию, пока остаются неизвестными.

Те немногие сотрудники, которые вернулись из России в Виленско-Литовскую епархию, под руководством архиепископа Елевферия (Богоявленского) активно взялись за восстановление церковной жизни и открыли два богословских класса ВДС. В период с ноября 1919 г. до сентября 1921 г., то есть на протяжении двух учебных лет, преподавательский состав насчитывал всего 4-5 человек.

В период 1918-1924 гг. на территорию Польской Республики и, в частности, в г. Вильно массово возвращались реэвакуированные жители Северо-Западного края. К ним прибавились новые беженцы, покинувшие большевистскую Россию. Они составили немалую часть населения Вильно и основали различные общества для организации жизни русских эмигрантов. Как отмечает профессор М. В. Шкаровский: «Российские эмигранты смогли воссоздать за рубежом многие институты и проявления жизни дореволюционной России. Но это не был слепок со старой России, появился новый мир, который теперь принято называть Русским зарубежьем» Шкаровский, М. В. Влияние русской церковной эмиграции на славянские страны в 1920-1940-е гг. // Славянский альманах. 2013. С. 229.. Очаги культурной и религиозной жизни, созданные усилиями эмиграции, дали возможность европейской общественности близко соприкоснуться с российским духовным наследием. Именно благодаря стараниям русского духовенства и интеллигенции из числа мирян церковная жизнь как во всей Европе, так и в Польской Республике получила мощный духовный и интеллектуальный импульс. Духовенство из эмигрантов «было более образовано, активно, креативно, чем местные православные священнослужители, и поэтому с начала 1920-х гг. зачастую выступало инициатором многих важных духовных процессов: способствовало возрождению монашества, созданию духовных учебных заведений, развитию богословской науки и т. д.» Шкаровский, М. В. Миссия Русской церковной эмиграции в ХХ веке // Санкт Петербург-ская духовная академия Русской Православной Церкви. URL: http://spbda.ru/publications/ professor-m-shkarovskiy-missiya-russkoy-cerkovnoy-emigracii-v-xx-veke. Дата доступа: 04.05.2018..

Вышеописанные геополитические изменения послужили причиной тому, что в ВДС стало поступать всё больше прошений с просьбами о принятии в разные классы. Вместе с увеличившимся потоком абитуриентов возросло и число потенциальных преподавателей из среды русской эмиграции. Такие обстоятельства позволили семинарскому правлению не бояться нехватки педагогических кадров, и 1 сентября 1921 г. было решено объединить духовную семинарию и духовное училище в одно учреждение, при этом увеличить преподавательский состав с 5 до 24 человек В документе отображается лишь решение основать духовную школу, состоящую из 10-ти классов. Число преподавателей установлено автором посредством выборки и анализа всех фами-лий, упомянутых в архивном деле (ЛГИА. Ф. 572. Оп. 1. Д. 1407. Л. 29)..

При заключении договора с новыми преподавателями ректор обещал им рабочие места до возвращения из эвакуации бывших учителей ВДС ЛГИА. Ф. 572. Оп. 1. Д. 1407. Л. 27-28., из чего следует, что в сентябре 1921 г. надежда на возвращение бывших коллег еще была актуальной. Однако, как показали дальнейшие события, кроме ректора и двух его соратников, из эвакуации на прежнее рабочее место больше никто не вернулся.

Новая преподавательская корпорация, собранная ректором В. В. Богдановичем, проработала лишь один учебный год (1921-1922). Решением Священного Синода Польской Православной Церкви с 31 августа 1921 г. ректором семинарии вместо В. В. Богдановича был назначен архимандрит Филипп (Морозов) ЛГИА. Ф. 605. Оп. 8. Д. 1432. Л. 1-2.. В. В. Богданович отказался повиноваться этому распоряжению и только после ареста архиепископа Елевферия (Богоявленского), потеряв его поддержку, ушел из семинарии. В духовной школе возник серьезный кризис. Вместе с бывшим ректором ушло и большинство педагогов -- всего 17 человек, не согласных с новым руководством семинарии.

Разумеется, после такого решительного шага преподавателей новый ректор архимандрит Филипп оказался в трудной ситуации. В рапорте митрополиту Георгию (Ярошевскому) он жаловался на то, что после того как под подстрекательством В. В. Богдановича преподаватели начали массово увольняться, в семинарии осталось только четыре педагога. Небольшая группа, поддержавшая нового ректора, приложила все усилия для восстановления штата преподавателей: эти четверо, по возможности, сами проводили все занятия Там же. Л. 6-7; Литовский центральный государственный архив (ЛЦГА). Ф. 220. Оп. 2. Д. 567..

Новая преподавательская корпорация была собрана очень оперативно, при этом некоторые из протестовавших сотрудников решили вернуться в семинарию и работать дальше. Несмотря на полное восстановление семинарской жизни и нормализацию учебного процесса, преподавательский состав еще не раз существенно менялся. Связано это прежде всего с постепенной интеграцией духовной школы в систему общего образования Польской Республики и проводимыми реформами, которые ставили всё новые и непростые задачи перед сотрудниками.

В январе 1922 г. Министерством Религиозных Исповеданий и Народного Просвещения (далее -- Министерство РИиНП) были выпущены «Временные правила об отношении правительства к Православной Церкви в Польше», которые в сущности стали постоянными правилами (действовали до 1938 г.), определившими развитие жизни Православной Церкви в Польше. Государственный устав был опубликован в так называемом «Мониторе Польском» -- периодическом печатном издании, в котором публиковались правовые акты, принятые Советом министров Русская Церковь и Польша // Виленское Утро. 1922.10 февраля. № 121. С. 2.. «Временные правила», кроме многих общих вопросов церковной жизни, в частности, регламентировали деятельность педагогов духовных школ.

Так, кандидаты в преподаватели духовных учебных заведений были обязаны проходить процедуру утверждения в Министерстве РИиНП. Фактически правление семинарии лишь обсуждало кандидатуру будущего преподавателя и согласовывало свое решение с местным архиереем. Преподаватели и студенты семинарии должны были иметь польское гражданство, а также быть безукоризненного поведения в отношении не только нравственном, но и политическом. Для подтверждения благонадежности претендента на должность преподавателя семинария должна была дать ему письменную характеристику и отослать её в Министерство РИиНП. Чаще всего характеристика представляла собой трафаретный текст: «Педагог проявил себя как добросовестный и усердный сотрудник» ЛЦГА. Ф. 220. Оп. 1. Д. 279. Л. 200..

Вопрос польского гражданства преподавателей решался непросто. Главные требования и условия, которые выдвигались Министерством внутренних дел, были: указание места рождения, места жительства родителей, постоянного проживания на территории Польской Республики до 1914 г., легально ли произошло возвращение из Советской России. Документы о гражданстве оформлялись в администрации Виленского воеводства или в окружной делегатуре (представительстве) правительства в г. Вильно. В случае отказа местного управления предоставить польское гражданство последней инстанцией для обращения служило

Министерство внутренних дел ЛЦГА. Ф. 220. Оп. 2. Д. 567; Оп. 1. Д. 279. Л. 244; Оп. 2. Д. 626.. Разумеется, в числе самых уязвимых оказались преподаватели-беженцы, которые никогда не жили в Северо-Западном крае и бежали из России во время гражданской войны. Чтобы решить эту проблему, правление семинарии неоднократно обращалось к митрополиту Дионисию (Валединскому) с просьбой о ходатайстве и поручительстве перед польским правительством за определенных преподавателей. Анализ личных дел сотрудников семинарии выявил лишь один случай отказа Виленским воеводством предоставить гражданство священнику Александру Григорьеву -- эконому и преподавателю младших классов в 1923-1924 гг. Там же. Оп. 1. Д. 279. Л. 71-99.

С началом 1924/1925 уч. г., в связи с официальной государственной аккредитацией ВДС, ее административная жизнь попала под контроль новой инстанции польской школьной власти -- куратории (попечительства) Виленского учебного округа (далее -- ВУО). Как показывает семинарский архив, с этого времени почти все делопроизводственные документы стали согласовываться с куратором ВУО. Данный государственный институт контролировал жизнь духовной школы в очень широком смысле и служил посредником между Министерством РИиНП и ВДС.

После перевода семинарии в статус правительственной школы все преподаватели соответственно стали государственными служащими и были полностью подчинены нормативным актам, обязательным для учителей государственных гимназий. Все юридические документы, регламентирующие условия и специфику работы преподавателей средних школ, публиковались в «Dziennik Ustaw» -- периодическом издании такого же типа, как и «Monitor Polski». Куратор ВУО при рассылке распоряжений всегда ссылался на нормативные акты, утвержденные Министерством РИиНП и изданные в «Dziennik Ustaw», и таким образом регулировал деятельность ВДС как бы от лица самого Министерства.

Начиная с 1924/1925 уч. г. куратор ВУО перевел большинство сотрудников семинарии из штатного положения в «контрактное». Контрактный договор составлялся лишь на один учебный год, он вступал в действие в сентябре и заканчивался в июне, перед летними каникулами. За июнь -- август «контрактные» преподаватели не получали зарплату и были предоставлены сами себе. Отпускные выплаты на летнее время контрактным сотрудникам не полагались.

Перед новым учебным годом куратор согласовывал свои действия с Министерством РИиНП и составлял новые договора на должность «временного учителя». Такой непрочный статус «контрактного» сотрудника из года в год был серьезным испытанием для педагогов, так как после прекращения срока действия очередного контракта куратор был в праве без причины и особых объяснений не заключить с педагогом новый договор и таким образом уволить его. Чтобы получить постоянное штатное место, сотрудники семинарии должны были проработать определенное время, получить нужную квалификацию, польское гражданство и в целом хорошо себя зарекомендовать.

В официальном делопроизводстве работодателем считалась не ВДС, а куратор ВУО, который принимал на работу педагога и направлял его в нужное учебное заведение. Ректор семинарии был прописан лишь в качестве посредника между педагогами и куратором и в документах определялся как сотрудник, исполняющий должность в учреждении, принадлежащем куратории ВУО ЛЦГА. Ф. 220. Оп. 2. Д. 627. Л. 24, 26; Д. 615..

Куратор в контракте определял так называемую категорию заработной платы (grupa uposazenia). Ее размер обозначался цифрами от 1 до 20 и устанавливал плату за один преподавательский час (или один трудовой час в случае неквалифицированных служащих низшего звена). Категории преподавателей ВДС колебались от семи до девяти Там же. Оп. 1. Д. 8. Л. 7-8.. Семь -- наивысшая зарплата, для лиц из администрации семинарии и преподавателей с признанной квалификацией, проработавших немалое время в сфере школьного образования В 1937 г. куратор в сообщении преподавателю Стефану Ивашкевичу привел такую схему повышения категории: по принятии на работу -- 9-я категория, через полгода рабочего стажа -- 8-я, через шесть лет -- 7-я, через девять лет -- 6-я категория (ЛЦГА. Ф. 220. Оп. 2. Д. 576).. Восемь -- средняя зарплата, которую получала основная часть преподавательской корпорации. Девять -- наименьшая зарплата, для неопытных практикантов и учителей без квалификации.

В целом, финансовое положение и материальное обеспечение преподавательской корпорации оставляли желать лучшего. Например, преподаватель Андрей Куц в рапорте на имя ректора семинарии Николая Тучемского писал, что за сумму, получаемую из преподавательского оклада, с трудом удается прожить и приходится покупать только самые насущные вещи. Этот сотрудник по контракту получал 200 злотых в месяц ЛЦГА. Ф. 220. Оп. 2. Д. 584.. Размер большинства зарплат колебался в пределах 90-250 злотых в месяц. Зарплаты администрации семинарии достигали 300-400 злотых Там же. Оп. 1. Д. 12..

С другой стороны, непростое финансовое положение компенсировалось несколькими обстоятельствами. Первое -- многие сотрудники семинарии имели возможность получить бесплатную комнату в семинарском здании, чем охотно пользовались ЛЦГА. Ф. 220. Оп. 2. Д. 593.. В этом случае требовалось заплатить городскому правлению за электричество и отопление (дровами). В течение одного года за коммунальные услуги насчитывалась сумма около 140-200 злотых Цена одного кубометра дров составляла 18 злотых, одного киловатт-часа электричества -- около 1 злотого (ЛЦГА. Ф. 220. Оп. 2. Д. 627. Л. 24, 26; Д. 561).. Второе -- многие преподаватели, по мере возможности, совмещали должности учителей в других гимназиях г. Вильно. Самыми популярными в этом отношении были: частная гимназия Виленского русского общества, гимназия Л. И. Поспеловой, гимназия Юлия Словацкого, гимназия имени Иоахима Лелевеля, гимназия имени короля Зыгмунта Августа, гимназия имени святого Казимира и др. Третье -- сотрудники нередко получали так называемые «экономические надбавки» (ekonomiczny dodatek, zasiiek). Такие пособия выплачивал куратор ВУО после соответствующего прошения. В число таких выплат входили: пособие на супругу (если она не работает в государственных учреждениях) ЛЦГА. Ф. 220. Оп. 2. Д. 616. В случае развода преподавателя его бывшей супруге с детьми выплачивалось отдельное пособие (ЛЦГА. Ф. 220. Оп. 2. Д. 551)., пособие на детей (при рождении, а также если они обучаются в государственных гимназиях и требуется плата за учебу) ЛЦГА. Ф. 220. Оп. 2. Д. 581; Д. 558.. Для беднейших учителей, по просьбе правления семинарии, куратор выплачивал единовременные пособия или освобождал от коммунальных платежей Там же. Д. 600.. Кроме того, преподаватели делали небольшие взносы в кассу помощи больным, и, в случае заболевания педагога или члена его семьи, была возможность получить бесплатную медицинскую помощь и обеспечение лекарствами Rozporz^dzenie Prezydenta Rzeczypospolitej o ubezpieczeniu pracownikow umysiowych z dnia. Сотрудники могли оформить специальное удостоверение учителя, которое давало право пользоваться скидками на проездные билеты железнодорожного транспорта, на театральные билеты и др. listopada 1927 r. // Dziennik Ustaw Rzeczypospolitej Polskiej.1927, 24 listopada. № 106. S. 1463.

²⁴ ЛЦГА. Ф. 220. Оп. 2. Д. 547.

Самым злободневным вопросом для всей преподавательской корпорации было получение квалификации, соответствующей нормативам образовательного ценза Польской Республики. Семинарским преподавателям требовалось получить квалификацию «учителя средних школ», что представляло собой длинную и сложную процедуру. Отсутствие необходимой квалификации стало причиной многих увольнений в ВДС со стороны куратора. До 1927/1928 уч. г. означенное требование не касалось учителей богословских классов, которые имели статус «частных курсов». Однако после крупной реформы и упразднения в 1927 г. богословского отдела Министерство РИиНП решило пересмотреть преподавательские кадры и запросило у куратора ВУО личные дела сотрудников ВДС, после чего данная проблема значительно обострилась ЛЦГА. Ф. 220. Оп. 2. Д. 621. Л. 29..

По нормативным правилам Министерства образования учителю без соответствующей квалификации позволялось работать до четырехпяти лет. После окончания означенного срока он лишался возможности устроиться в какую бы то ни было государственную школу среднего образования. Польские школьные власти к вопросу квалификации отнеслись намного серьезнее, чем к вопросу о польском гражданстве. Для получения гражданства часто было достаточно ходатайства высшей церковной власти. Отсутствие квалификации не помогло даже родному брату ректора семинарии сохранить место преподавателя физкультуры после пятилетнего «испытательного» срока ЛЦГА. Ф. 220. Оп. 2. 595..

За небольшим исключением, все преподаватели ВДС были хорошо образованы: большинство из них были выпускниками высших школ Российской империи, Варшавского университета, Карловского университета Праги, Львовского университета и др. Однако постановлением Министерства РИиНП все дипломы, полученные вне территории Польского царства, следовало санкционировать. К примеру, обладатель докторской степени Викентий Гришкевич, выпускник кафедры славянской филологии Карловского университета в Праге, работавший преподавателем белорусского языка в ВДС, в 1931 г. был уволен куратором, так как не успел в четырехлетний срок получить квалификацию Там же. Д. 563..

Список документов, требуемых министерством для этой процедуры, доходил до 16 наименований: автобиография, свидетельства о рождении, о браке, о рождении детей, о наличии польского гражданства, о прохождении военной службы в польской армии или в войсках других государств, декларации Декларация представляет собой маленький листочек бумаги, на котором по заготовлен-ной форме нужно было написать несколько слов. Например: «Подтверждаю, что я по нацио-нальности поляк и подпись»., справки о месте проживания, вероисповедании, образовании и пр. ЛЦГА. Ф. 220. Оп. 2. Д. 594.. Собрать весь необходимый пакет документов часто оказывалось трудной задачей. Многими преподавателями, в связи с Первой мировой войной и беспорядками в России после войны, безвозвратно были утеряны оригиналы документов об образовании и пройденной службе. В качестве примера можно привести сведения из личного дела преподавателя немецкого языка Карла Клейбера. В рапорте епископу Антонию (Марценко) он писал, что до войны был учителем немецкого языка в Виленском Мариинском высшем женском училище. В 1917 г. во время летних каникул поехал с семьей на Кавказ и «в силу тогдашних политических событий не мог больше вернуться в Москву, к месту служения, где и оставлены были все документы и послужной список» Виленское Мариинское женское училище к тому времени было эвакуировано в Мо-скву, по этой причине К. Клейбер пишет о возвращении на службу в Москву, а не в Вильно

(ЛЦГА. Ф. 220. Оп. 2. Д. 585).. Такая же ситуация с потерей документов прослеживается и во многих других личных делах преподавателей: оригиналы терялись в разных ведомствах во время войны, эвакуации и революционной разрухи. Устное подтверждение квалификации имело силу только во время ректорства В. В. Богдановича и архимандрита Филиппа (Морозова), когда ВДС работала как частная школа (1919-1924 гг.).

Вместо утерянных оригиналов сотрудники ВДС присылали копии документов, которые по требованию Министерства РИиНП должны были быть заверены печатью нотариуса ЛЦГА. Ф. 220. Оп. 2. Д. 611.. Для получения такого документа приходилось доказывать факт окончания духовной академии или университета через старые печатные издания, как например «Труды Киевской духовной академии» (где указывались списки выпускников), или обращаться в польские консульские учреждения в Советской России с целью поиска документов в оставшихся там архивах Там же. Оп. 1. Д. 279. Л. 160; Оп. 2. Д. 585.. Анализ архивных документов ВДС позволяет утверждать, что этот процесс далеко не всегда заканчивался успехом.

Кроме предоставления документов об образовании, Министерство РИиНП требовало еще санкционирование (Nostryfikacja) диплома, выданного в дореволюционное время. До завершения этой процедуры преподавателю не разрешалось указывать свое научное звание и степень в официальной документации. Санкционированием занималась Государственная комиссия по учителям средних школ, действовавшая при университете Стефана Батория в Варшаве. Для признания квалификации педагога необходимо было сдать перед аттестационной комиссией экзамены: сначала письменную часть, а затем, в случае успешной сдачи, -- устную. Комиссия проводила аттестацию по предметам, которые кандидат намеревался преподавать, а также по истории, литературе и географии Польши. В случае успешной сдачи экзамена выдавался диплом, дающий право на преподавание определенных предметов в средних школах (или только в низших ее классах) Там же. Д. 576; Д. 612. Л. 18, 39 об.; Д. 568.. Кроме этого, квалифицированный педагог мог рассчитывать на повышение оклада. В некоторых случаях Министерство РИиНП предписывало совсем не платить за должность, если не было соответствующей квалификации. К примеру, многолетний ректор ВДС священник Николай Тучемский стал получать ректорский оклад только после того, как окончил курсы директоров средних школ, прошел аттестацию, и тогда лишь имел право обращаться к куратору ВУО с просьбой о плате за исполнение обязанностей ректора ЛЦГА. Ф. 220. Оп. 2. Д. 616..

После прохождения вышеописанной процедуры и получения статуса «постоянного учителя» школы среднего образования от педагога требовалась еще одна весьма примечательная обязанность -- принести присягу. Такая формальность происходила в присутствии двух-трех преподавателей из той же Виленской семинарии В переводе текст присяги звучит примерно так: «Даю присягу Господу Богу, что в испол-нении своих служебных обязанностей, особенно в области воспитания и образования вверенной мне молодежи, буду изо всех сил способствовать утверждению свободы, независимости и могу-щества Речи Посполитой, которой всегда буду служить верно. Буду полностью соблюдать все юридические предписания, исполнять обязанности своего положения усердно и добросовестно. Поручения моих начальников буду тщательно исполнять, а служебные тайны хранить. Да помо-жет мне Господь Бог!» (ЛЦГА. Ф. 220. Оп. 2. Д. 558; Д. 602)..

Анализ личных дел персонала ВДС показал, что отсутствие необходимой квалификации было самой распространенной проблемой преподавателей. В документах часто описывается ситуация, когда даже основательное высшее образование, полученное в российских университетах, и блестящий послужной список не помогали педагогу осилить требования переквалификации в польском университете. Можно предположить, что для преподавателей-беженцев из России основной преградой был языковой барьер, так как аттестация перед экзаменационной комиссией предполагала хорошее владение государственным языком. Преподаватели, так и не получившие квалификации, могли работать в богословских классах до реформы 1927/1928 уч. г., была также возможность устроиться на работу учителем в частных (русских) гимназиях или предоставлять услуги репетитора. образование польша виленский духовный семинария

Министерство РИиНП в стремлении улучшить качество образования в государственных школах, кроме переаттестации преподавателей, прибегало и к другим средствам. В частности, регулярно организовывались курсы повышения квалификации учителей и различные научно-практические конференции педагогов средних школ. На подобные мероприятия делегировались и сотрудники ВДС ЛЦГА. Ф. 220. Оп. 2. Д. 568; Д. 600; Оп. 1. Д. 4. Л. 2..

Каждый учебный год проходила визитация (инспекция) учебного заведения, осуществляемая начальником отдела средних школ Виленского учебного округа. Создавалась комиссия, которая посещала уроки, проводила экспертизу и представляла свои заключения куратору ВУО. В результате таких инспекций ВДС несколько раз получала указание от куратора уволить того или иного преподавателя, получившего неудовлетворительную оценку комиссией методики его преподавания Там же. Д. 584..

Куратор ВУО и администрация ВДС относились весьма строго к пропуску преподавателями занятий без уважительных причин. Заболев, сотрудник должен был сообщить специальной запиской о невозможности прибыть на уроки. В дальнейшем требовалось подтвердить заболевание соответствующей справкой от врача. Несколько пропущенных без уважительной причины занятий могли послужить поводом для жалобы куратору и увольнения преподавателя Характерный пример в этом отношении приводится в личном деле преподавателя бело-русского языка Яна Станкевича, пропустившего только два дня занятий по причине, как он сам писал в объяснительной записке, большой занятости в общественных организациях. Вердикт куратора был однозначным -- «уволить» (ЛЦГА. Ф. 220. Оп. 2. Д. 612)..

Кроме того, в числе требований, предъявляемых преподавателю, следует указать и обладание хорошим здоровьем. Начиная с 1930-х гг. специальная медицинская комиссия регулярно проверяла весь персонал ВДС на отсутствие заболеваний, препятствующих исполнению обязанностей. Отчет медицинского обследования отсылался куратору ВУО для дальнейших распоряжений. На основании такого отчета педагог также мог быть уволен с занимаемой должности и, если достиг пенсионного возраста, переведен в эмеритуру. Преподаватели не всегда были согласны с заключениями комиссии врачей и обжаловали их решения в повторной медицинской комиссии. Решение последней считалось окончательным и редко отличалось от заключения первой комиссии Например, преподавателя Станислава Зацевского вторая медицинская комиссия оправ-дала, аннулировав решение первой комиссии и тем самым позволив ему успешно продолжить исполнение преподавательских обязанностей (ЛЦГА. Ф. 220. Оп. 2. Д. 572)..

Состояние здоровья проверялось не только у преподавателей, но и у обслуживающего персонала с целью предотвратить распространение инфекционных заболеваний ЛЦГА. Ф. 220. Оп. 2. Д. 581.. В данном вопросе комиссия особенно внимательно следила за тем, чтобы в стенах учебного заведения не было больных туберкулезом. Так, рабочему Каролю Русову после обнаружения у него этой болезни пришлось незамедлительно покинуть место повара, несмотря на его неоднократные прошения не увольнять ввиду совершенного отсутствия у него жизненных средств Там же. Д. 609; Д. 605..

Вопрос выхода на пенсию по возрасту также был сопряжен для большинства сотрудников ВДС с определенными трудностями. Следует отметить, что оплата эмеритальных взносов была самостоятельным и личным делом каждого преподавателя Там же. Д. 551.. Проблема, особенно для пожилых учителей, состояла в том, что большую часть жизни они прослужили в ведомствах Российской империи, но в реалиях Польской Республики следовало юридически оформить такую выслугу лет. Это было не менее трудно, чем подтвердить квалификацию. Чтобы засчитать прошлые годы к общему рабочему стажу и в результате к пенсионным выплатам, приходилось собирать целый пакет документов, подтверждающих выслугу лет. При этом необходимо напомнить, что у многих документы были утеряны. Иногда, сталкиваясь с такими трудностями, сотрудники старшего поколения пытались решить вопрос таким образом: находили несколько свидетелей, которые перед государственными чиновниками давали устные показания о работе их знакомого в определенное время в определенном месте. Разумеется, такая простота и наивность пожилых людей не удовлетворяли бюрократические требования «Komisja Weryfikacyjna» -- инстанции, занимавшейся вопросами пенсионных выплат ЛЦГА. Ф. 220. Оп. 2. Д. 611..

В архивном фонде семинарии было обнаружено всего 108 фамилий преподавателей семинарии, работавших в период Польской Республики. Если учесть, что штат семинарии обычно состоял максимум из 25 преподавателей, это означает, что преподавательская корпорация за 21 год более чем четыре раза полностью обновлялась. Только 40% учителей работали в духовной школе больше двух лет. Кроме вышеуказанных причин, частые увольнения можно объяснить тем, что работа преподавателя в ВДС не считалась престижной и хорошо оплачиваемой, и большинство молодых специалистов расценивали свою работу там лишь как средство для получения преподавательского стажа, продвижения по службе и затем перехода в другие, более выгодные, места.

Анализ архивных документов показал, что половина преподавателей имели высшее светское образование -- 52% В статистике не учитываются те преподаватели, о которых нет данных.. Высшие духовные школы окончили 30 % преподавателей. Семь учителей получили среднее семинарское образование, после чего поступили в университеты, что было довольно частым явлением среди молодежи из духовного сословия в начале ХХ в. Однако думается, что таких случаев могло быть значительно больше, так как личные дела сотрудников ВДС, хранящиеся в архиве, далеко не всегда дают полную информацию о полученном ими образовании. Чаще всего либо указывается только последняя ступень, т. е. учебное заведение, где было получено высшее образование, либо сведения об образовании отсутствуют.

Таким образом, ВДС периода 1919-1939 гг. не может похвалиться дореволюционным уровнем богословского образования своей преподавательской корпорации. С другой стороны, следует учесть несколько фактов. Во-первых, в 1919-1939 гг. ВДС по своей структуре не была сугубо духовной школой дореволюционного формата, состоящей из шести классов. С 1921/1922 уч. г. семинария фактически становится гуманитарной гимназией, обучающей с низших (младших) классов до полного среднего образования.

Основную часть учебного плана семинарии занимали общеобразовательные предметы, поэтому, естественно, преподавание в них велось не выпускниками духовных академий. Последнее часто служило только на пользу образованию, так как специалисты, окончившие педагогические факультеты светских университетов, были более компетентны в своей узкой сфере, в отличие от академистов, вынужденных после выпуска преподавать любой общеобразовательный предмет в училище или в семинарии, согласно полученному ими направлению. Во-вторых, высокие требования к преподавателям, регулярные инспекции учебного округа, обязательное проведение «открытых уроков» и т. д., несмотря на всю строгость такового положения, без сомнения приносили и полезные плоды -- способствовали самодисциплине педагога и развитию учебно-педагогической методики.

В свою очередь, профессионализм каждого педагога в конечном итоге сказывается на качестве образования выпускников и авторитете школы в целом. Беглое знакомство с протоколами выпускных экзаменов ВДС позволяет утверждать, что образовательный уровень выпускников ничем не уступает уровню образования современных духовных школ, а в области древних языков даже значительно превосходит. По этой причине можно в целом положительно оценивать деятельность преподавательской корпорации ВДС межвоенного времени.

Размещено на Allbest.ru