Размещено на http://www.allbest.ru/

Методические искания в школьном преподавании словесности в 30-е годы XX века

Лазарев Юрий Васильевич, к. пед. н., доцент

Рязанский государственный университет имени С.А. Есенина

Обращаясь к истории школьного образования 30-х годов XX века, автор показывает связь процессов, происходивших в области методики преподавания литературы, с идеологическими процессами в советской школе. В эти годы содержание школьного образования подверглось унификации и строгой регламентации, творческие искания учителей-словесников ограничивались.

Ключевые слова и фразы: история школьного литературного образования; изучение классики в школе; педагогическая публицистика.

В последние десятилетия благодаря публикациям В. Ф. Чертова, Б. А. Ланина и др. возвращены многие забытые имена и целые направления в методике преподавания литературы. При этом внимание исследователей было привлечено преимущественно к дооктябрьскому периоду. В истории же преподавания литературы в советской школе остается немало «белых пятен», несмотря на имеющиеся фундаментальные монографии А. М. Красноусова [7], Я. А. Ротковича [13]. Идеологический подход, преобладающий в работах этих исследователей, не дает возможности сегодня согласиться со многими высказанными ими положениями и выводами.

В нашей статье мы обращаемся к 30-м годам XX века, времени кардинальной перестройки школьного литературного образования, и выявляем взаимосвязь методики преподавания словесности с политическими процессами того времени, отразившимися в партийных документах и постановлениях.

После событий октября 1917 года школа пережила достаточно длительный период исканий. «Комплексные» программы 1923-1925 годов, ориентированные на социологический метод анализа литературы; «дальтон-план», предполагавший первоочередное внимание на привитие учащимся навыков самостоятельной работы и игнорировавший классическую литературу; «переверзевская» программа 1927 года, вернувшая писателей-классиков, но декларировавшая марксистско-социологический принцип изучения литературы; программы 1931 года, построенные по принципу проектов и исключившие писателей-классиков и авторов, не соответствующих духу новой школы, новой власти, - вот основные эксперименты, через которые прошло школьное преподавание словесности.

В начале 30-х годов XX века, по единодушному мнению исследователей, происходят революционные перемены в школьном (в том числе и литературном) образовании. Литература как учебный предмет становится орудием идеологической борьбы и мощным рычагом пропаганды. Школа переходит от литературы как формы классовой идеологии к литературе как части общепролетарского дела. Разворачивается борьба с вульгарным социологизмом в преподавании словесности: критикуется плоский автобиографизм, одностороннее подчеркивание в жизни писателя и его творчестве классовой ограниченности, умаление роли писателей-классиков в воспитании советского школьника.

Одновременно продолжается борьба и с различными проявлениями формализма, идеализма в преподавании, с изучением художественного мастерства писателя вне связи с идейным содержанием произведения. Показательна в этом отношении статья в то время преподавателя рабфака Я. А. Ротковича о методической системе М. А. Рыбниковой. Автор в духе разоблачительных кампаний тех лет, в духе борьбы с «антимарксистскими методическими системами» проводит ревизию методической системы Рыбниковой, последовательно упрекая е? в порочащих связях с идеализмом (М. О. Гершензон), троцкизмом, вульгарным социализмом (В. Ф. Переверзев), формализмом (В. Б. Шкловский). В итоге он приходит к выводу о том, что у методической системы Рыбниковой не отдельные недостатки, а система. «Идеализм - основа этой системы. Отрыв от жизни, созерцательный эстетизм, аполитичность - ее результат» [14, с. 37]. Для убедительности обвинения в отступлении Рыбниковой от основ марксистского литературоведения Роткович приводит примеры «некритического восприятия литературы враждебного класса», взятые из ее методических пособий.

Партия и правительство также обращают особое внимание на идеологизацию образования. Выходит ряд постановлений ЦК ВКП(б) о школе, в разработке которых участвует лично И. Сталин. Документы, как и разъяснения к ним, оперативно публикуются в ведомственных педагогических журналах.

В постановлении ЦК ВКП(б) «О начальной и средней школе» от 5 сентября 1931 года указывается, что «советская школа далеко еще не соответствует тем огромным требованиям, какие предъявляются к ней современным этапом социалистического строительства» [10, с. 3]. Коренной недостаток школы заключается в том, что обучение в ней не дает достаточного объ?ма общеобразовательных знаний. Постановление ЦК ВКП(б) от 25 августа 1932 года «Об учебных программах и режиме в начальной и средней школе» также отмечает целый ряд недостатков, имевшихся в программах по литературе. Среди наиболее серьезных - включение в программы произведений, недоступных учащимся, и «недостаточность историзма».

Авторы методических публикаций, не забывая сослаться на руководящие документы, начинают борьбу с этими недостатками. Так, в статье, написанной по результатам вступительных испытаний в Горьковский индустриальный институт, выявляются многочисленные пробелы в подготовке выпускников по русскому языку и литературе: поверхностное знание содержания художественных произведений, особенно современной советской литературы и зарубежной; анализ литературных произведений с позиции политикоэкономических критериев; недооценка значения классиков для современной литературы; непонимание роли литературы в социалистическом строительстве, в создании нового человека.

«Результаты испытаний, - констатирует автор, - вполне подтвердили правильность анализа, данного Наркомом просвещения т. Бубновым в приказе от 5/VIII с. г., что коренным недостатком в преподавании литературы в средней школе являлось то, что оно до последней степени было перегруженным отвлеченными социологическими схемами, которыми в значительной степени подменялось живое и одновременно серьезное ознакомление учащихся с конкретным литературным материалом, выдающимися писателями и важнейшими литературными направлениями» [11, с. 22]. Заканчивается статья обязательным для методических публикаций того времени призывом ликвидировать в кратчайший срок указанные недостатки.

К 1933 году усилиями литературоведов и педагогов была создана новая программа по литературе, составители которой постарались учесть замечания и воплотили основные методологические установки марксистско-ленинского литературоведения: учение В. Ленина о человеческом сознании, об отображении объективной действительности через классовое сознание, о культурном наследстве и о познавательной стороне художественных произведений, о единстве содержания и формы литературного произведения.

Постановления ЦК ВКП(б) «Об учебниках для начальной и средней школы» (12 февраля 1933 г.) и «О преподавании гражданской истории и географии в школе» (16 мая 1934 г.) также послужили основанием для указаний, которые должны быть учтены в отношении преподавания русского языка и литературы. Это такие «серьезные недочеты и ошибки, как игнорирование специфики художественной литературы, превращение ее в обществоведение или политграмоту, трафаретность существующих учебников, сухость и трудность изложения в них материала. Наблюдающиеся в практике вульгарная социализация, абстрактность, схематизм, поверхностное ознакомление с содержанием и формой литературно-художественного произведения, слабый учет возрастных особенностей детей и т.п., - пишет С. А. Каменев, ссылаясь на последние партийные документы, резко ослабляют огромное воспитательное значение художественной литературы в школе» [5, с. 11]. Заметим, что общим местом в методических публикациях того времени является крайне критичная оценка школьного преподавания словесности: преподавание литературы не отвечает предъявляемым к ней требованиям, уровень знаний по литературе в школе неудовлетворителен, отбор художественных произведений нередко противоречит возрастным особенностям детей, программы по литературе перегружены.

В 1933-1936 годах произошел очередной идеологический виток в школьном преподавании словесности. Начался процесс возвращения в школу русской классической литературы, так как прежний упрощенный социологический подход к творчеству классиков не позволял в полной мере использовать искусство слова как средство идеологизации. Несмотря на то, что в программах 1933 года школа вернулась к изучению русской литературной классики на основе исторического процесса, в публикациях нередко звучит критическая оценка. Программы (и особенно преподавание учителей, не изживших устаревшие подходы) не отвечают полностью новой образовательной политике, и это ведет к снижению главного - воспитательного воздействия школьного предмета «литература».

Большая работа по приобщению детей и молодежи к классической литературе ведется в это время и по линии ДЕТГИЗА. 11 июня 1933 года одновременно в газетах «Правда» и «Известия ЦИК СССР и ВЦИК» публикуется статья М. Горького «Литературу - детям». Вскрыв существенные недостатки издания детской литературы в 20-х - 30-х годах, писатель призывает «в кратчайший срок снабдить нашего реб?нка литературой, необходимой для его культурного роста», в том числе «пут?м искусного и бережного отбора наиболее ценных книг из мировой и советской литературы, как общей, так и детской» [3]. При этом, подчеркивает Горький, «мы можем взять из этого буржуазного наследия только очень немногое, гораздо меньше, чем взяла литература для взрослых: некоторые произведения классиков и мирового народного эпоса, - да и то в новых переводах и пересказах» [Там же].

Уже 9 сентября 1933 года выходит постановление ЦК ВКП(б) «Об издательстве детской литературы». В партийном документе отмечается: «Основными недостатками детской книги продолжают оставаться игнорирование специфических запросов детей, трафаретность и схематизм изложения, отсутствие переизданий классической детской литературы, упрощенчество, а часто халтура и невежество в литературном изложении и художественном оформлении детских книг» [12, с. 158]. Задача создаваемого специального детского издательства - подчеркивается в постановлении - приобщить юных читателей к культурным богатствам, накопленным человечеством, в том числе путем переиздания лучших книг мировой детской литературы, имеющих общеобразовательное значение.

Художественным переработкам произведений иностранной литературы для детей посвящена статья М. А. Рыбниковой. Авторитетный методист убеждена, что «для коммунистического воспитания, для того, чтобы показать историю классовой борьбы в дореволюционный период, для воспитания бойца, способного мыслить и действовать в интересах рабочего класса, нам нужна литература высокого мастерства; рядом с современной книгой нам нужны классики» [15, с. 101]. Последние постановления ЦК, ряд выступлений в партийной прессе, а также высочайшее художественное мастерство - вот что заставляет советскую педагогику, считает Рыбникова, «видеть в произведениях Пушкина, Гоголя, Толстого, Щедрина, Чехова сильнейшее орудие идеологического воздействия на миллионы» [Там же, с. 102].

Однако к усвоению классиков следует, по мнению М. А. Рыбниковой, подходить критически. Прежде всего, необходимо тщательно отбирать произведения для изучения. Так, «Тарас Бульба» Н. В. Гоголя не подойдет для детей из-за «общего шовинизма», народные рассказы Л. Н. Толстого («Где любовь, там и бог», «Два старика» и др.) вредны из-за «ярко выраженной религиозной тенденции». Кроме того, следует учитывать и степень доступности произведения для детского возраста.

Проанализировав дореволюционный опыт расширения читательского опыта учащихся за счет переработанной классической литературы, М. А. Рыбникова поднимает вопрос о переработке зарубежной классики и для советских детей. «Дон-Кихот», «Гулливер», «Робинзон Крузо» - эти и другие произведения должны быть не только переведены, адаптированы, но и идеологически переработаны в интересах коммунистического воспитания, вопреки (подчеркивает М. А. Рыбникова) «возмущению академически настроенных словесников» [Там же, с. 114]. «Это не значит, - добавляет методист, - что мы взгромоздим на необитаемый остров ячейку, местком, пионеротряд и т.д. Не в этом дело. Но советская переделка должна быть сделана умело и художественно: без искажения приключенческого романа, но с установкой на идеологию нашего школьника, и потому, в частности, мы вправе сделать Пятницу товарищем Робинзона, членом трудового коллектива; наш Робинзон обойдется без молитв и без библии, и, конечно, наш Робинзон не будет усмирять дикарей пушками и порохом» [Там же].

Один из удачных, с точки зрения М. А. Рыбниковой, примеров переработки «Робинзона» - книга с подзаголовком «Новая переработка для рабоче-крестьянской молод?жи», под редакцией З. И. Лилиной, вышедшая в издательстве «Прибой» («марксистский Робинзон», как называли эту переработку критики).

В то же время попытки переделать классику в угоду новой социалистической действительности не находят широкого одобрения у культурной общественности. Помимо «строгих словесников» против грубых переработок выступают и журналисты. Еще в 1932 году в газете «Правда» появляется фельетон И. Ильфа и Е. Петрова «Как создавался Робинзон». Редактор иллюстрированного журнала «Приключенческое дело» озабочен «нехваткой художественных произведений, способных приковать внимание молодежного читателя. Были кое-какие произведения, но все не то. Слишком много было в них слюнявой серьезности. Сказать правду, они омрачали душу молодежного читателя, не приковывали. А редактору хотелось именно приковать» [4]. Писатель Молдаванцев по заданию редактора, не слишком отклоняясь от подлинника, пишет роман о советском Робинзоне Крузо: «Советский юноша терпит кораблекрушение. Волна выносит его на необитаемый остров. Он один, беззащитный, перед лицом могучей природы. Его окружают опасности: звери, лианы, предстоящий дождливый период. Но советский Робинзон, полный энергии, преодолевает все препятствия, казавшиеся непреодолимыми. И через три года советская экспедиция находит его, находит в расцвете сил. Он победил природу, выстроил домик, окружил его зеленым кольцом огородов, развел кроликов, сшил себе толстовку из обезьяньих хвостов и научил попугая будить себя по утрам словами: "Внимание! Сбросьте одеяло, сбросьте одеяло! Начинаем утреннюю гимнастику!"» [Там же]. Далее под давлением редактора в романе на острове вместе с Робинзоном оказывается председатель месткома, два освобожденных члена и одна активистка, сборщица членских взносов. В финале ситуация доведена до абсурда и от первоначального сюжета Дефо ничего не остается.

Принято считать, что в фельетоне высмеивается подневольное положение советского писателя, вынужденного создавать произведение, отвечающее советской идеологии. С нашей точки зрения, на выбор темы и сюжет фельетона повлияли и те процессы, которые происходили в области организации детского чтения, в сфере школьного литературного преподавания.

Следует отметить, что проблемы образования, в том числе литературного, в 30-е годы, как и в прошлые десятилетия [8], нередко становились темой фельетонов. Так, герой публикаций В. Мирского пришел на занятия к «выдающейся ударнице» - словеснице. Тема сдвоенного урока - «Железная дорога» Н. А. Некрасова. Учитель, вместо того чтобы увлечь ребят живым словом поэта и яркими образами, один час занимает на составление подробного плана 1 и 2 главок, предлагая закончить эту работу дома. А на втором уроке проводит четыре антирелигиозные беседы (о религиозных предрассудках автора и несознательных рабочих, о Ватикане и святом Стефане) и две интернациональные беседы (в связи с белорусом, англосаксом, славянином и германцем). Заканчивается занятие диктовкой вопросов к следующему уроку о классовых взглядах генерала, автора, лабазника, белоруса.

Прием контраста позволяет автору обличить социологизаторство, схоластику и формализм в работе учителя: «Город жил большой полноценной жизнью, в книгах, которые лежали на столах перед ребятами, были чудесные строки о страшном прошлом, чудесные тем, что они, такие простые, учили ненавидеть это прошлое и бороться за будущее, которое осуществляется на наших глазах, чудесные и тем, что они - живое доказательство огромной силы человеческого слова. С портретов, висевших по стенам, смотрели лица людей, всю жизнь ненавидевших схоластику, утверждавших живую жизнь и за нее боровшихся. А на уроке у замечательной ударницы, где читались эти самые чудесные, живые и бодрые слова, была тоска смертная» [9, с. 6].

Социологизаторство в преподавании словесности становится предметом критики и в фельетоне М. Кольцова «Семь дней в классе»: «Урок литературы. Учитель - весьма квалифицированный, чуть ли не доцент. Обсуждают ?Анну Каренину?. Обсуждают по всем правилам. Двое учеников написали доклады, остальные - комментарии к ним.

Но это - социология, а не художественная литература. Ученики крепко затвердили, что Толстой есть выразитель идей патриархального крестьянства, что Алексей Каренин - представитель правящей верхушки, а Вронский - выходец из военной среды. А о художественности образов и сцен романа, о глубокой человечности, о силе человеческих страстей, в нем изображенных, не говорят, стесняются, считают неуместным.

К произведению подходят как к социально-экономическому документу, и только» [6].

В 1936 году в центральных партийных изданиях появляется ряд публикаций, фактически узаконивающих место классической литературы в средней школе. 8 августа в газете «Правда» опубликована передовая «Прививать школьникам любовь к классической литературе» о воспитательном значении классической литературы и об усилении борьбы с вульгарно-социологической трактовкой классиков, а также отзыв М. Горького на учебник литературы IX класса [2]. В журнале «Красный архив» впервые напечатана записка М. Горького об издании русской классической художественной литературы с изложением проекта издания библиотеки русских классиков [1].

Таким образом, методологические искания 30-х годов XX века связаны, в первую очередь, с борьбой с остатками формализма, вульгарным социологизмом, с недооценкой познавательно-воспитательной роли литературы. Методические публикации ориентированы на партийные постановления и направлены, прежде всего, на критику недостатков. Свободная дискуссия практически отсутствует, тексты статей нередко выдержаны в стилистике лозунгов, призывов и обличения.

К середине 30-х годов советская школа вернулась к изучению русской литературной классики. К сожалению, это сопровождалось введением единых программ, стабильных учебников, дальнейшей идеологизацией образования, ограничением творческих исканий учителей-словесников. Содержание школьного литературного образования подверглось унификации и строгой регламентации и в дальнейшем определялось посредством постановлений ЦК ВКП(б), других политических документов, которые все единодушно воспринимали как «давно назревшее и закономерное событие в жизни советской школы».

советский школа преподавание литература

Список литературы

1. А. М. Горький и издательское дело // Красный архив. 1936. № 5. С. 250-252.

2. Горький М. Заметки на учебник литературы Г. Абрамовича, Б. Брайниной и А. Еголина // Правда. 1936. № 217.

3. Горький М. Литературу - детям // Правда. 1933. № 159.

4. Ильф И., Петров Е. Как создавался Робинзон // Правда. 1932. № 298.

5. Каменев С. А. Состояние преподавания художественной литературы // Русский язык и литература в средней школе. 1934. № 1-2. С. 11-21.

6. КрасноусовА. М. Очерки по истории советской методики преподавания литературы. М.: ГУПИ, 1959. 224 с.

7. Лазарев Ю. В. Фельетоны рубежа XIX-XX веков о проблемах школьного литературного образования // Филологические науки. Вопросы теории и практики. Тамбов: Грамота, 2014. № 2. Ч. 1. С. 102-105.

8. Мирский В. Случай с журналистом (вместо фельетона) // Народный учитель. 1934. № 4. С. 5-6.

9. О начальной и средней школе: постановлениеЦК ВКП(б) // Педология. 1931. № 4. С. 3-8.

10. Поспелов А. Усилить борьбу с «коренным недостатком» по языку и литературе в средней школе // Горьковский просвещенец. 1934. № 9. С. 17-23.

11. Решения партии о печати. М.: Политиздат, 1941. 236 с.

12. Роткович Я. А. История преподавания литературы в советской школе: учеб. пособие. М.: Просвещение, 1976. 335 с.

13. Роткович Я. А. О методической системе М. А. Рыбниковой // Литература и язык в политехнической школе. 1932. № 1. С. 29-38.

14. Рыбникова М. А. Классики в детском чтении в прошлом и настоящем // Русский язык и литература в средней школе. 1934. № 1-2. С. 101-116.

Размещено на Allbest.ru