К вопросу о преподавании русской литературы XVIII в. в вузе

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Самарский государственный педагогический университет

К вопросу о преподавании русской литературы XVIII в. в вузе

Растягаев А.В.

Предшествующая филологическая традиция чрезвычайно сильно ориентировалась на навязывание шаблонов и ярлыков. А. Н. Радищев - «первый русский революционер», Д. И. Фонвизин - «сатиры смелый властелин» и т.д. Анализ художественных текстов редко выходил за установленные идеологические рамки. К сожалению, эта традиция жива до сих пор. Совсем недавно на предзащите докторской диссертации «Агиографическая традиция в русской литературе XVIII в.: проблема генезиса и жанровой трансформации» уважаемый преподаватель-«восемнадцативечник» классического университета сказал: «Что это Вы исследуете «Рассуждение о суетной жизни человеческой…», «Чистосердечное признание в делах моих и помышлениях», «Жизнь Н. И. Панина»? Разве это Фонвизин? Надо исследовать магистральные произведения писателя! Фонвизин - это автор «Недоросля» и «Бригадира»»! Проведенный в рамках докторского исследования анализ «немагистральных» произведений позволяет утверждать их программный характер в творчестве Д. И. Фонвизина. Обратимся конкретно к «Рассуждению о суетной жизни человеческой (на случай смерти князя Потемкина-Таврического)».

Последние голы жизни Фонвизина - период, наиболее закрытый для исследователей. Осталось очень мало документальных свидетельств и точно установленных фактов. Доподлинно известно лишь то, что за год до смерти Фонвизин возвращается к проекту издания полного собрания сочинений. Предыдущая попытка в мае 1788 г. по неизвестным причинам потерпела неудачу. Несмотря на заграничное лечение 1789 г., здоровье Фонвизина не улучшилось: к нарывам и опухоли на языке прибавляются новые испытания - череда апоплексических ударов, приведшая к частичному параличу и потере способности говорить. Ухудшение состояния здоровья писателя, изнуряющие физические мучения становятся важным экстралитературным фактором при анализе его мемуарных произведений.

«Рассуждение…» - непосредственный отклик на неожиданную смерть князя Г. А. Потемкина по пути из Ясс в Николаев в октябре 1791 г. Смерть Потемкина произвела неизгладимое впечатление на современников. Державин, создавший сатирический портрет Потемкина в оде «Фелица», был после смерти князя «захвачен контрастом высоты и падения фаворита, пережившего свою власть» [Лотман 2001: 256].

Фонвизин в «Рассуждении…» проходит мимо военных заслуг, орденов, титула князя Священной Римской империи, которого Потемкин был удостоен в 1776 г. Для писателя Потемкин - честолюбец, который в XVIII в., пытаясь возродить традицию античной личной славы, способен лишь растратить за десятилетие огромные богатства. В отличие от добродетели допетровского времени, когда было важно не посрамить род, упрочить славу предков и передать потомкам в наследство материальное богатство и честное имя, во второй половине XVIII столетия утверждается идеал личного наслаждения. Для Фонвизина Потемкин - антиидеал, поскольку его фигура стала живым воплощением расточительства и развращенности.

В первом предложении - «Внезапная кончина вельможи, восшедшего на самый верх могущества и славы, привела мне на память некоторые места из священных творений царя Давида» [Фонвизин 1959: 79] - упоминается имя царя Давида и Псалтирь. Они задают оппозицию всего произведения, в основу которой положен принцип отрицательного параллелизма. Основная псалтырная антиномия праведники / грешники реализуется в фонвизинском тексте через противопоставление священных творений Давида, богодухновенного мужа, суетным делам Потемкина, могущественного князя.

Первая псалтырная цитата, к которой обращается Фонвизин, отрывок из Псалма 36: «…видех человека яко кедры ливанския; мимо идох - и се не бе!» [Фонвизин 1959: 79]. Исходный тематический ключ содержит совершенно определенный библейский подтекст. Для автора «Рассуждения…» князь Потемкин - нечестивец, справедливо наказанный Богом за тщетные устремления к земной славе и богатству. Напротив, Спасение и жизнь вечная возможна лишь в праведном житии, непорочных помыслах и уповании на Бога.

Продолжает текст «Рассуждения… » цитата из 48 Псалма, которая Развивает логику фонвизинского повествования: «…внегда умрети ему, не возьмет вся; ниже снидет с ним слава его» [Фонвизин 1959: 79]. Вновь библейский подтекст открывает финал исходного псалма: «Не бойся, когда богатеет человек, когда слава дома его умножается: ибо умирая не возьмет ничего; не пойдет за ним слава его; хотя при жизни он ублажает душу свою, и прославляют тебя, что ты удовлетворяешь себе, но он пойдет к роду отцов своих, которые никогда не увидят света. Человек, который в чести и неразумен, подобен животным, которые погибают» [Пс. 48. 17-21].

Третья библейская цитата, расширяющая семантическое поле «Рассуждения» - «суета суть помышления человеческая!» Фонвизин ссылается на имя царя Давида как автора этого изречения. Однако цитата соотносит текст фонвизинского повествования с более широким библейским контекстом. В Псалтири семантически с ней перекликаются 93 и 118 псалмы: «Господь знает мысли человеческие, что они суетны. Блажен человек, которого вразумляешь Ты, Господи наставляешь законом Твоим, чтобы дать ему покой в бедственные дни, доколе нечестивому выроется яма!» [Пс. 93. 11-13] и «Укажи мне, Господи путь уставов Твоих, и я буду держаться его до конца. Вразуми меня. И буду соблюдать закон Твой и хранить его всем сердцем. Поставь меня на стезю заповедей Твоих, ибо я возжелал ее. Приклони сердце мое к откровениям Твоим, а не к корысти. Отврати очи мои, чтобы не видеть суеты; животвори меня на пути Твоем» [Пс. 118. 33-37].

Подобно средневековым текстам, «Рассуждение…» обретает «специфическую двусложную структуру: с одной стороны, наличествует пласт конкретный, со своей проблематикой, сюжетикой, образностью; с другой - пласт символический, с обязательным средневековым теоцентризмом» [Луцевич 2002: 55]. Конкретный случай смерти князя Потемкина становится отправной точкой для порицания творящих беззаконие и печалящихся о скоропостижной кончине своего всевластного покровителя: «О вы, обманувшиеся в надежде будущего своего счастия пресечением жизни преставльшегося вельможи! Вы негодуете теперь на то, для чего не успел он совершить истинного вашего счастия; но ужели забыли вы, что преселившийся ныне в вечную жизнь благодетель ваш не имел силы ни на одно мгновение ока отдалить конца своего?» [Фонвизин 1959: 80]. Печаль приспешников умершего вельможи греховна, поскольку исполнена лукавства и своекорыстия. Поэтому автор «Рассуждения…» не только укоряет их за гнев бессилия, но и ссылается на 145 псалом, придавая собственному обличению грешников вневременной контекст, подкрепленный авторитетностью Священного Писания: «Не сами ль вы виноваты, не внемля остерегавшего пророка, глаголавшего сие: не надейтеся на князи и на сыны человеческия, в них же несть спасения: изыдет дух его, и возвратится в землю свою; в той день погибнут вся помышления его» [Фонвизин 1959: 79]. Хвала Богу, сотворившему небо и землю, в 145 псалме соотнесена с тщетой князей мира сего, чья власть ограничена лишь временем их жизни. творчество фонвизин псалтырный цитата

Фонвизинское «Рассуждение…» лишено панегирического пафоса. Оно представляет собой прощание с христианином в соответствии с православным обрядом. Цитата из Псалтири вновь становится авторитетной мерой оценки дел и помышлений Потемкина, чья смерть «являет, что слава мира есть суетна: и да не приложит к тому величатися человек на земли» [Фонвизин 1959: 79].

Финальная часть 9 псалма, направленного против язычников, думающих о славе земной в ущерб истине, ставит точку в размышлениях Фонвизина о смерти всесильного современника. Конец жизни становится в тексте «Рассуждения…» началом интроспекции автора. Рассуждение Фонвизина о себе самом - молитва, обращенная к Богу и исполненная кротости и смирения: «Всем, знающим меня, известно, что я стражду сам от следствия удара апоплексического; не более как в течение года поразили меня четыре таковых удара; но господь, защитник живота моего, всегда отвращал вознесшуюся на меня злобу смерти» [Фонвизин 1959: 80]. Автор «Рассуждения…» бесконечно благодарен за предостережение от суетной славы и различных действий, способных помешать спасению души. Подражая Иову как образцу естественной праведности и идеалу примерной покорности, Фонвизин прибегает к скрытому использованию топики Книги Иова. Мучительная болезнь воспринимается автором «Размышления…» одновременно как тяжкий крест и как знак Божьего милосердия. Неслучайно Фонвизин заканчивает свое произведение цитатой из 118 псалма [Пс. 118. 71]: «…господи! Благо мне, яко смирил мя еси!» [Фонвизин 1959: 80] Она представляет собой описание жизни «святых, подвиги их, скорби, труды.., а вместе с тем и то, чем святые одерживают победу: Закон, словеса Божии, терпение, помощь свыше, и, наконец, что последует за трудами, награды, венцы, воздаяния». Благо мне, яко смирил мя еси. Как бы так говорит: благодушествую в немощах, в оскорблениях, в нуждах, в гонениях, в теснотах, только бы явиться достойным оправданий Твоих, ища того, чему иначе и научиться невозможно» [Афанасий Великий, псалом 118. 71].

Таким образом, для русского писателя традиционная иерархия Божественного / человеческого и в век Просвещения не утратила своей актуальности. Религиозность Фонвизина, особенно в последние годы жизни, была определяющим качеством его автобиографических произведений.

Список использованной литературы

1. Афанасий Великий. Толкование на псалмы. - http://www.krotov.info/acts/04/1/af_alps_118.html

2. Лотман Ю. М. Беседы о русской культуре: быт и традиции русского дворянства (XVIII - начало XIX века). - СПб.: Искусство-СПБ, 2001. - 415 с.

3. Луцевич Л. Ф. Псалтырь в русской поэзии. - СПб.: Дмитрий Буланин, 2002. - 608 с.

4. Фонвизин Д. И. Жизнь графа Никиты Ивановича Панина // Собрание сочинений в 2 т. - М.-Л.: ГИХЛ, 1959. - Т. II.

Размещено на Allbest.ru