Институт "старших кадет" в кадетских корпусах Российской империи в начале XX века

Размещено на http://www.allbest.ru/

ИНСТИТУТ «СТАРШИХ КАДЕТ» В КАДЕТСКИХ КОРПУСАХ

РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ В НАЧАЛЕ XX В.

Гребенкин Алексей Николаевич

к.и.н., доцент Орловского филиала Российской

академии народного хозяйства и государственной

службы при Президенте РФ,

Орёл

Аннотация

Институт «старших кадет» в кадетских корпусах Российской империи в начале XX в.

В статье охарактеризован институт «старших кадет» в кадетских корпусах Российской империи в начале XX в. Суть его заключалась в том, что кадеты старших классов назначались помощниками воспитателей в младшие роты и должны были следить за порядком и помогать младшим кадетам в учебе. Автор приходит к выводу, что роль этого педагогического новшества была противоречивой. С одной стороны, оно позволяло повысить уровень нравственности кадет и улучшить их поведение, с другой стороны - отрывало старших кадет от учебы и подрывало авторитет воспитателей.

Ключевые слова: кадетский корпус, институт «старших кадет», воспитание, Российская империя.

Annotation

The institution of “senior cadets” in cadet corpses of russian empire in the beginning of XX cent.

This article gives the characteristic to the institution of “senior cadets” in cadet corpses of Russian empire in the beginning of XX cent. It implies that cadets of senior classes were appointed assistants of educators in junior companies and had to keep order and to help the younger cadets in their studies. Author comes to the conclusion that the role of this pedagogical innovation was contradictory. On the one hand, it allowed to increase the level of cadets morality and improve their behavior, on the other hand it tore senior cadets from school and undermined the authority of educators.

Key words: cadet corps, institution of “senior cadets”, upbringing, Russian Empire.

«Воспитательный переворот», совершенный великим князем Константином Константиновичем вскоре после его вступления в должность Главного начальника военно-учебных заведений, предусматривал усиление военно-профессиональной и культурной составляющих в структуре подготовки кадет. Кадетским корпусам вернули знамена, воспитанники вновь стали принимать участие в парадах и прочих церемониях, большое внимание уделялось форме. Поэт и гуманист, великий князь стал неутомимым гонителем грубости кадетских нравов, всеми силами боролся с притеснениями младших кадет старшими. Понимая, что даже самые добросовестные офицеры-воспитатели не в силах навести должный порядок в испорченной кадетской массе, Константин Константинович ввел в корпусах институт «старших кадет».

По мнению великого князя, «старшие кадеты» должны были стать не помощниками офицеров по надзору за младшеклассниками, а духовными наставниками своих младших товарищей. Цель учреждения института «старших кадет» заключалась «не столько в надзоре за внешним порядком в роте, сколько в усилении доброго нравственного влияния на младших кадет, в предотвращении возможности возникновения и развития между ними дурных наклонностей, в защите слабого от притеснений сильного, в устранении влияния на массу худших элементов ее, в предотвращении столкновений с отделениями и классами и т.п.» [1]. Стать «старшими» могли кадеты 7-го (выпускного) класса, отличавшиеся безупречным поведением и прилежанием, отличной нравственностью и не имевшие дурных баллов. При выборе «старшего» учитывалось не только его собственное желание (занятие должности было делом сугубо добровольным, и кадет, предназначенный начальством в «няньки», мог отказаться от назначения), но и его склонность к работе с детьми. Обязанности были весьма хлопотными: «старшие кадеты» проводили с подопечными все свое свободное время, жили и спали в младшей роте, отлучаясь лишь на свои уроки, должны были присутствовать при укладке кадет спать и их утреннем подъеме, наблюдать за их поведением во время чая, завтрака и обеда и по возможности помогать им в учебных занятиях. Подчинялись «старшие кадеты» командиру младшей роты. Обо всех неисправностях они должны были доносить командиру роты и офицерам-воспитателям, но сами правом наказывать младших кадет не обладали.

Опыт назначения первых «старших» в качестве эксперимента в нескольких кадетских корпусах не дал однозначных результатов. По мнению воспитанников, педагогов и общественности, он имел как положительные, так и отрицательные последствия.

К положительным последствиям следует отнести, прежде всего, то благотворное воздействие, которое оказывали старшие кадеты на младших. В большинстве корпусов «старшие» пользовались большим уважением и имели возможность влиять на поведение своих подопечных. Так, во 2-м Московском кадетском корпусе вице-унтер-офицер Н. Колокольников, назначенный старшим в первое отделение первого класса, «с самого вступления в свои обязанности сразу поставил себя строго, как по отношению самого себя к выполнению своих обязанностей, так и по отношению младших кадет» [2]. Колокольников находился рядом с младшими кадетами во всех положенных случаях и всегда докладывал обо всех проступках и недочетах дежурному воспитателю. Он четко разграничивал служебные и личные отношения и, позволяя себе резкий тон при исполнении обязанностей, во внеслужебной обстановке был прост и ласков со своими подопечными.

Его коллега, «старший» первого класса второго отделения В. Киркевич, будучи по натуре мягким человеком, не смог добиться неукоснительного выполнения служебных требований, однако в нравственном отношении стал для первоклассником образцом.

В 1-м Московском кадетском корпусе старшие кадеты оказывали воспитателям большую помощь «при строях, прогулках и наблюдении за кадетами, уволенными от гуляний по болезни» [3]. В результате среди младшеклассников уменьшилось число драк и обид, а во второй роте было ликвидировано притеснение пятым классом четвертого. Руководство корпуса особо отмечало, что эти результаты были достигнуты за счет одного лишь нравственного влияния удачно выбранных «старших кадет», лишенных даже самой минимальной дисциплинарной власти.

В Петровском-Полтавском кадетском корпусе шестиклассник Георгий Шмагайлов был назначен старшим в четвертом классе. Несмотря на незначительную разницу в возрасте между ним и вверенными ему попечению детьми, Шмагайлов сумел добиться значительных успехов. Кадеты стали лучше относиться к начальству, реже ссориться и браниться, уменьшилось и число проступков.

В Полоцком корпусе «старшие» не давали новичков в обиду второгодникам, занимались с младшеклассниками чтением вслух, играли с ними в шашки и даже брали с собой на прогулки с разрешения начальства. Кроме того, «юноши-начальники» приложили немало усилий к тому, чтобы их подопечные вели себя как следует. Так, неблаговидность проступка одного из пятиклассников, обругавшего преподавателя из-за угла, была разъяснена несколькими «старшими» всей второй роте, и виновный быстро сознался.

В Нижегородском графа Аракчеева кадетском корпусе «старшие» объявили войну тайному пороку и одержали в ней убедительную победу, воспрепятствовали увлечению кадет третьего и второго классов эротическими играми с первоклассниками. В этой борьбе они добились бульших успехов, чем офицеры: если раньше у застигнутых за неблаговидным занятием кадет виден был только страх перед наказанием, то после того, как за дело принялись «старшие», появился и стыд. Благодаря усилиям старших кадет в корпусе совершенно исчез прежде процветавший «цук», против которого были бессильны все карательные меры. Особенно хорошо зарекомендовал себя вице-унтер-офицер Миончинский, бывший старшим в третьей роте. Однажды ротный командир поручил ему руководить вечерними занятиями кадет первого отделения первого класса во время болезни воспитателя. Придя в отделение через несколько дней, ротный не узнал кадет: «…он нашел между кадетами большое деловое оживление. Даже такие мальчики, как тупой и равнодушный ко всему Глухарев и чрезвычайно неразвитый Крамарев, делали дело, работая то над одной книгой, то над другой. На другой день, еще к большему удивлению, ротный командир увидел у Крамарева, который кроме единиц, ничего раньше не получал, порядочные баллы в двух предметах; он спросил кадета, кто из них кому помогал и в каких предметах; ему ответили, что все делают так, как указал Миончинский. Через 2-3 дня, желая узнать, какими мерами пользовался Миончинский, чтобы расшевелить таких апатичных мальчиков, как Глухарев и Крамарев, ротный командир стал расспрашивать кадет, и все единогласно ответили, что Миончинский приходил помогать им и после обеда, и говорили о нем так, что видимо ему симпатизировали. Значит, тут действовал не страх, а братское, простое, но задушевное слово; к сожалению, должно сознаться, что тут много значила нравственная личность Миончинского и что подобного ему едва ли можно найти в корпусе» [4]. Между тем Миончинский отнюдь не был ангелом: в своем рвении он иногда доходил до того, что отменял распоряжения дежурного офицера, по-начальнически кричал на дядек, за что сам подвергался наказаниям, а однажды даже надрал уши второкласснику, обидевшему его младшего брата.

Благоприятные отзывы, поступившие из заведений, дали основание великому князю обратиться к военному министру с ходатайством о введении института «старших кадет» во всех кадетских корпусах.

Между тем назначение старшеклассников «няньками» было одобрено далеко не всеми, и для этого существовали веские основания.

Во-первых, не все новоявленные «воспитатели» оказались на высоте своего положения. Некоторые из них в силу мягкости характера и отсутствия достаточной силы воли были быстро подмяты подопечными и не пользовались у них никаким авторитетом. Другие поняли, что добросовестное выполнение обязанностей в роте не только лишит их досуга, но и помешает учебе, поэтому свели общение с вверенными им младшеклассниками к необходимому минимуму. Третьи энергично взялись за дело, но из-за отсутствия педагогического таланта выходили из себя при неповиновении «паствы», срывались и пытались добиться выполнения требований, раздавая малышам затрещины и таская их за уши.

Во-вторых, «старшие», вынужденные ежедневно возиться с малышней, отрывались от учебы, начинали хуже заниматься, становились нервными и раздражительными, лишались связи с товарищами, которые, в свою очередь, теряли возможность пользоваться помощью лучших учеников (так как те все время проводили в младших ротах). В перспективе могла иметь место и деформация личности. Директор одного из корпусов напоминал, что кадеты-начальники в дореволюционных корпусах настолько привыкали делать распоряжения, что по производстве в офицеры неохотно подчинялись требованиям командиров [5].

В-третьих, нововведение было негативно встречено многими кадетами. Классы, получившие «няньку», подвергались насмешкам со стороны других классов той же роты, в которые «старшие» по какой-либо причине не были назначены. Кадеты-псковичи поначалу с подозрением отнеслись к «старшим», считая их кем-то вроде фискалов, и изменили свое мнение лишь спустя некоторое время [6].

Наконец, в некоторых корпусах известие о необходимости назначения «старших» кадет было настороженно воспринято лицами учебно-воспитательного состава. По мнению офицеров и учителей, старшие смогут оказывать на младших не только положительное, но и отрицательное влияние. Это предположение отчасти подтвердилось тем, что кадеты младших классов стали подражать старшеклассникам в фатовстве, заводя карманчики для часов, цепочки, пытаясь делать «модные» стрижки и т.п. Кроме того, «няньки», как предполагали некоторые руководители, подорвут и без того невысокий авторитет офицеров-воспитателей. Приведенный выше случай, когда старший кадет за недолгое время отсутствия воспитателя сумел заставить самых отпетых лентяев полюбить учебу, был увесистым камнем в огород всей педагогической корпорации. Неудивительно, что в Орловском-Бахтина корпусе директор не торопился заводить «старших», а в Омском корпусе педагогический комитет открыто выступил против этого нововведения.

Представители педагогического сообщества, разбирая итоги деятельности «старших», пришли к противоречивым выводам. А. Д. Бутовский считал, что младшие кадеты встретили своих новых наставников «сердечно и дружественно», те, в свою очередь, отнеслись к «своим» детям с отеческой приязнью и, проникнув «в такие тайники детской души, которые по большей части остаются недоступными ни для воспитателей, ни для родителей» [14], сумели путем одних лишь бесед добились значительных результатов: улучшили дисциплину, обеспечили новичкам защиту от притеснений, свели к минимуму проявления цинизма, повысили успеваемость. В то же время В. С. Кривенко - писатель и бывший кадет - уничижительно отозвался о «старших» как о «скороспелках» и уподобил их деятельность непосильной работе гимназистов, грошовыми уроками зарабатывающих себе кусок хлеба [15].

Тем не менее институт «старших кадет» благодаря настойчивости великого князя Константина Константиновича вскоре получил широкое распространение. Часто «старшими» назначали кадет не только седьмого, но и шестого и даже пятого классов. Кадеты-«няньки» стали неотъемлемой принадлежностью кадетских корпусов.

В Полоцком корпусе введение «старших» было одобрено педагогическим комитетом, члены которого по прошествии некоторого времени «…единогласно заявили, что эта мера весьма полезная, и их влияние в добрую сторону большое; конечно, не все старшие удовлетворяли требованиям, но большинство из них с большим вниманием относятся к своим младшим товарищам, помогают им в занятиях, руководят ими в их играх, оберегают новичков от грубых проявлений товарищеской среды» [7].

В Донском корпусе, славившемся патриархальностью отношений, первые «старшие» были назначены в 1905 г. Семиклассники, попечению которых были вверены кадеты третьей (самой младшей) сотни, пользовались большим доверием руководства и даже внешними знаками почтения: директор, сотенный командир и воспитатели третьей сотни при встрече здоровались с ними за руку, им была предоставлена отдельная комната с удобной обстановкой; кроме того, «старшие» имели право раз в неделю после уроков ходить в отпуск [8].

Старшие кадеты гордились своими обязанностями и пользовались заслуженным уважением товарищей. «Какое огромное и трудное поприще открывается для их честного благородного труда! - восклицал шестиклассник Нижегородского графа Аракчеева кадетского корпуса В. Р. - Знакомый хорошо с нравами кадет-малышей, знакомый со всеми их недостатками, старший с первых же шагов своей деятельности может легко отметить все нехорошее и порочное у каждого своего малыша и, работая над исправлением его недостатков, добрым словом и искренним любовным отношением к своему делу, если и не устранит совершенно недостатки, то ослабит их» [9]. В «старших» автор заметки видел «будущих воинов - учителей народа» и советовал им набраться терпения, чтобы с честью преодолеть все встретившиеся на их пути испытания. Начальство обращалось к своим юным помощникам с призывом благотворно воздействовать на младших своим авторитетом и добрым словом и, приобретя любовь и уважение «малюков», стать «посредниками между ними и их воспитателями, а при случае и ходатаями за них» [10].

Согласно многочисленным отзывам, нравы младшеклассников после назначения «нянек» существенно изменились в лучшую сторону. Они стали реже ссориться, драться и сквернословить, начали тише себя вести за столом, научились правильно пользоваться столовыми приборами, перестали бить посуду и портить мебель [11].

Однако в некоторых заведениях нововведение не прижилось. В Хабаровском корпусе вскоре после учреждения в 1905 г. дежурств семиклассников и шестиклассников по младшей роте последовало распоряжение об отмене подобной практики, так как ощутимой пользы «няньки» не принесли, а ущерб, наносимый этими дежурствами их собственным занятиям, был очевидным [12]. Воспитатели Одесского корпуса в 1906 г. выступили против назначения старших кадет, чтобы не отрывать лучших учеников от их товарищей, не лишать их возможности посещать внеклассные занятия и не мешать им готовиться к выпускным экзаменам. В итоге «старшие» были назначены лишь в третью роту [13].

В целом итоги такой педагогической меры, как введение института «старших кадет», можно оценить как противоречивые. С одной стороны, лучшие из старших кадет получили возможность благотворно влиять на своих младших товарищей. С другой стороны, жизнь «старших» существенно осложнялась многочисленными заботами, а ведь подавляющее их большинство готовилось к переводу в военные училища и нуждалось в хорошем среднем балле. Кроме того, создавая себе штат помощников, педагоги фактически расписывались в собственном бессилии, и это не могли не заметить кадеты. Однако институт «старших» принес заведениям больше пользы, чем вреда. Создавая живую связь между старшими и младшими, он способствовал улучшению нравов «братьев меньших». Старшеклассники же, несмотря на все заботы и треволнения, приобретали бесценный опыт, который в будущем должен был помочь им общаться с подчиненными.

Литература

кадетский корпус институт российский

1. И. Н. С. Несколько слов о старших кадетах // Педагогический сборник. 1903. № 4. Ч. неофиц. С. 389.

2. О деятельности старших кадет, привлеченных в младшие роты // РГВИА. Ф. 725. Оп. 39. Д. 184. Л. 26.

3. Там же. Л. 27 - 27 об.

4. Там же. Л. 37 об. - 38.

5. Там же. Л. 5 об.

6. Там же. Л. 40.

7. Полоцкий кадетский корпус. Исторический очерк 75-летия его существования. Составил В. П. Викентьев. Полоцк, 1910. С. 322.

8. Вечеслов А. Ф. Двадцать пять лет (1883-1908 г.) Донского императора Александра III кадетского корпуса. Исторический очерк. Новочеркасск: Частная Донская типография, 1908. С. 129.

9. В. Р. 6 кл. Старшие кадеты в младшей роте // Кадетская мысль. Литературный журнал Нижегородского графа Аракчеева кадетского корпуса. 1907. № 1. С. 30-31.

10. А. И. К. Обращение директора корпуса к кадетам 7 кл., назначенным старшими в младшие роты // Педагогический сборник. 1902. № 11. Ч. неофиц. С. 320.

11. Правиков В. Старшие кадеты // Педагогический сборник. 1902. № 11. Ч. неофиц. С. 313.

12. Хабаровский графа Муравьева-Амурского кадетский корпус. 1888-1978. Сан-Франциско, 1978. С. 53.

13. О деятельности старших кадет, привлеченных в младшие роты... Л. 355.

14. Бутовский А. Д. Старшие на деле // Разведчик. 1902. № 621. С. 826.

15. Кривенко В. С. Юноши-начальники // Русский инвалид. 1902. № 212. 29 сентября. С. 4-5.

Размещено на Allbest.ru