Педагогика Древней Руси

Размещено на http://www.allbest.ru/

Введение

педагогика православный воспитание

На протяжении веков в России постепенно складывались традиционные формы ведения хозяйства, определялись нравственные устои, развивались этические представления, эстетические пристрастия и многое другое, касающееся духовной стороны жизни людей.

С течением времени определились основы воспитания детей, т.е. процесса, обеспечивающего преемственность поколений и закрепления опыта, накопленного предыдущими поколениями.

До нашего времени дошли традиционные основы народной культуры, частью которой является педагогическая культура.

Известно, что каждый индивид проживает в определенном культурно-историческом пространстве; оно имеет свои особенные жизненные реалии, свои отличия от других и свои приметы. Взаимозависимые и взаимовлияющие культурно-исторические факторы, определяют характер жизнедеятельности индивидуалов; отпечаток на развитие личности накладывает этнокультурная среда. Этнопсихологические черты личности предопределяются самыми различными компонентами материальной и духовной культуры, в том числе воспитанием [2].

При рассмотрении проблем воспитания в историческом аспекте возникает целый ряд вопросов: какие факторы определили характер воспитания. В чем состояло содержание воспитания? От чего зависело это содержание. Какими методами, средствами осуществлялось воспитание?

Предлагаемый далее материал этого раздела призван помочь найти ответы на поставленные вопросы.

Представляется необходимым проследить, какие педагогические идеи влияли на практику воспитания, какие из них вышли за рамки своего времени и сохраняли свою значимость на протяжении веков.

Христианизация Руси. Влияние на развитие образования и педагогической мысли

Крещение Руси в X в. означало провозглашение новой религии. Введение христианства способствовало развитию культуры во всех направлениях: распространению грамотности, литературы, совершенствованию архитектуры, обогащению изобразительного искусства. Христианство определило и заповеди новой морали, основанной на любви, почитании родителей, порицании пороков -- убийства, кражи, лжесвидетельства, прелюбодейства и т.п.

Но так как введение новой веры, зародившейся вдали от славянских племен, проводилось сверху, оно встречало противодействие волхвов и кудесников; не хотело на протяжении нескольких веков расставаться с древними богами и само население. Христианские проповедники поначалу подвергали гонениям язычество -- идолов рубили, сжигали, волхвов и колдунов казнили [3].

И все-таки у крестьянина сохранился языческий взгляд на природу, он поклонялся солнцу и грому, почитал деревья, хотя в то же время и молился Богу. Им одухотворялось все окружающее, наделялось особой силой, которая могла или препятствовать человеку, или доставлять радость.

Не сумев преодолеть сложившихся веками народных обычаев и обрядов, церковь избрала тактику приспособления их к христианской идеологии. Приняв христианство, народ не отказался от дедовских обычаев, а наоборот, сохранил их, придав им иную, религиозную форму. Так как язычество соответствовало практическим и духовным потребностям человека, оно не погибло, а внедрилось в новую религию, образовав нечто новое, уникальный сплав -- бытовое православие крестьянства. В нем ярко проявлялась собственная эстетика и этика, это было христианство нового толка, со своими святыми и праздниками.

Языческие представления и действа стали принимать христианизированные формы: так, объявляя святым источник или дерево, объясняли это явлением здесь иконы; целительные свойства дерева тем, что здесь похоронен святой.

По древнейшей традиции детей приучали, стоя на земле, не говорить о ней плохого слова, так как верили, что «мать-земля не простит этого». Ранней весной нельзя было бить по земле палкой, потому что в это время она «находилась в состоянии беременности», т.е. готовилась рожать хлеб и возрождать все растения. С принятием христианства это языческое верование даже попало в церковную книжность: «Если бил землю... 15 дней епитимьи», т.е. церковного наказания. При встрече со взрослыми следовало кланяться и доставать рукой до земли, чем выражалось пожелание благоденства. И землю называли не иначе, как «мать», «кормилица».

В народных праздниках соединялись как «бесовские», так и христианские начала. В святочные дни жгли костры и объясняли это так; «умершие родители приходят обогреваться и от этого пшеница уродится ярая». Под христианский праздник Рождества гадают, проделывают ряд магических языческих действии: вечером кладут в чашку кутью и мед, каждый кладет свою ложку углублением вниз, накрывают. Утром, придя из церкви, смотрят, чья ложка перевернулась -- жди беды. Запрет плевать через правое плечо основывался на утверждении, что «ангел-хранитель при правом боке, а дьявол при левом: на него и плюй», стучать по столу нельзя -- он ладонь Бога и т.п. (Даль В.). Гадания, посещения церкви, почитание животных и деревьев можно было увидеть почти в каждом народном празднике, Так причудливо переплелись языческие и христианские начала в православии. В то же время идеи, сюжеты Библии вошли в фольклор народа, легли в основу пословиц и поговорок: «Кто не работает, тот не ест», «Не судите, не судимы будете», «Нет пророка в своем отечестве», «Не хлебом единым», «Зарыть талант в землю» и др. И такие выражения: «Вавилонское столпотворение», «Фома неверующий», «хлеб насущный», «соль земли», «манна небесная» и т.п. Со времен Киевской Руси возникает понятие «Святая Русь», которое обычно связывают со святыми, прелагавшими духовные пути для народа, открывавшими ему Небо. В святцы записано несколько сотен имен христиан, причисленных церковью к лику святых. Но при этом народ хотел не столько личной святости, сколько преклонения и благоговения перед нею, почитания святых [3].

К святым у крестьянина устанавливалось особое отношение как к мудрым и всесильным существам, способным помочь ему за их почитание; святых наделяли определенными «обязанностями»: заботиться о хозяйстве, здоровье людей, помогать в сельскохозяйственных работах. Их можно было отблагодарить, но также и попенять им, пристыдить. Святые и чудотворцы были переведены народным сознанием на крестьянское положение.

Рассмотрим лишь некоторые сюжеты. Святой великомученик Георгий Победоносец считался покровителем домашних и диких животных и представлялся разъезжающим на белом коне, раздающим зверям наказы. В день этого святого впервые после зимы выгоняли скот на пастбища и приступали к полевым работам. Святой апостол Онисим был переименован в Онисима-овчарника; Иов-многострадальный -- в Иова-горошника; святой Афанасий Великий -- ревностный защитник благочестия -- переименован в Афанасия-ломоноса,-потому что около его имени -- 18 января бывают самые сильные морозы, от которых кожа слезает с носа; праздник святого Луки: «На Луку пекли пироги с луком»; «Дождь на Акулину -- хорошая калина».

Новые святые часто воспринимались через явления природы, которые повторялись из года в год в дни святого; поэтому те праздники, которые церковь считает своими, как праздники рождения, смерти и воскресения Христа, также оказываются по своему происхождению языческими, а бытовое содержание праздников всегда оказывалось более устойчивым. Б.А. Рыбаков пришел к выводу, что праздник святых Бориса и Глеба совладал по срокам с более ранним -- языческим -- праздником Перуна (20 июля); 4 июня языческий «семик» был связан с Троицей; 20 июля -- день Ильи, перенявшего у Перуна громы; 24 июня -- день Ивана Купгалы, также соединившего в названии православие -- Рождество Иоанна Предтечи и язычество -- Куполу. На Христа, Богородицу и святых были перенесены многие черты древнеславянских покровителей -- Перуна, Рода, Мокоши, Еелеса и др. Элементы древнеславянского быта вошли в церковный календарь, например промежуток времени между Рождеством и Крещением заняли святки с их языческой символикой, за которыми следует дохристианская масленица. В православной Пасхе имеются языческие поминальные обряды, а также древний культ хлеба. Можно заметить синтез язычества и христианства и в морали.

Православная мораль покоилась как на канонических основах христианства, так и на древних народных представлениях о морали. Нравственность в сознании русских крестьян связывалась с православием, с твердостью веры. «Креста на тебе нет» -- говорили о том, кто вел себя бессовестно, и наоборот: «живет по-божески», «живет по-христиански» -- о том, кто был совестлив и милосерден. В церковных проповедях постоянно содержались и тем самым передавались нравственные поучения. Судили же о следовании заповедям по посещениям церкви, соблюдению постов и обрядов и по выполнению нравственных норм. В поведении православного человека ценились такие проявления морали, как уважительное отношение к старшим, забота о старых, детях, беспомощных людях, милосердие, миролюбие, взаимопомощь, трудолюбие, совестливость и многое другое [2]. Отпечаток христианской этики можно наблюдать в приветствии, выражении благодарности, прощения. Переступая порог чужого дома пришелец обычно молился перед иконой и кланялся: первый поклон Богу, второй -- хозяевам, третий -- всем добрым людям. Обращаясь к работающим, приветствовали их: «Бог в помощь», а слово «спасибо» как выражение благодарности есть редуцированное пожелание «Спаси Бог»; «прощай» -- это просьба о христианском прощении (так, последнее воскресенье перед Великим постом, когда все односельчане просили прощения друг у друга, называлось «прощеным воскресеньем»), Просили прощения у домочадцев и у всего мира, у общины, в случае бездетности или тяжелых родов, а также перед дальней дорогой. Богоугодным делом признавались помочи, поэтому они проводились и в праздники, и в воскресенья, когда любая работа считалась грехом, а отказ от участия в помочи воспринимался как большой грех. Давая обещание, клятву человек целовал крест, нарушение обещания считалось смертным грехом; сам же обычай целования способствовал выработке таких личностных качеств, как честность, ответственность. Важным фактором воздействия на определение норм поведения являлась исповедь, отправляясь на которую просили прощения у домашних и которая была важна не только с религиозной, но и этической точки зрения, так как приучала оценивать свои поступки с позиций добра и зла. К большим церковным праздникам приурочивались общественные пиры, трапезы, добро на которые давала церковь. Пиры устраивались мужчинами на полях после службы в храме; принято было приглашать и тех, кто не мог внести пая -- бедняков и нищих. В храмовые праздники также было принято ходить по гостям, на застолья; радушный прием любою гостя считался священным, говорили: «Гость в дом -- Бог в дом».

Стол в понимании крестьян то же, что в алтаре престол, поэтому вести себя за ним нужно так же, как в церкви; был обычай целования стола перед дальней дорогой. Религиозность стала наиболее глубокой чертой характера; она выражалась в молитвах, обращениях к Богу с просьбами помочь в добрых делах; вера поддерживала в невзгодах и помогала их преодолевать. Вера же определяла и одну из основных черт народного характера -- «выдающуюся доброту», она проявлялась в поведении и выражалась в гостеприимстве, хлебосольстве, взаимопомощи, отсутствии злопамятности. Доброта выражалась в жалостливости ко всем, терпящим беду и нужду, даже к преступникам [3].

Основной задачей воспитания православного христианина было научить его жить по воле Божьей и через это привести к вечному блаженству на небесах. Для этого следовало добрые побуждения ребенка поддерживать, превратить в сознательное стремление к добру и правде. Делу воспитания благочестия православного человека служила вся христианская литература, она вся поучительна, педагогична, Описанием исторических событий, псалмами и притчами Библия давала уроки добродетельной жизни. Православное просветительство, проводимое церковью, оставляло, безусловно, свой след в душе ребенка, подвигало его к благочестию. Однако судить о результатах воспитания можно по конкретным поступкам, по всему складу жизни человека, а не только по внешним проявлениям веры. В данном случае мы и говорим о стремлениях, а не результатах воспитания; они имели свои особенности и тонкости. Одну из важнейших составляющих нравственного воспитания подметил Н. Бердяев. Православие, которое во многом определило нравственное воспитание, отличалось огромной нравственной снисходительностью; человеку предъявлялось прежде всего требование смирения, предполагающее отказ от гордыни, самопревознесения. В награду за добродетель смирения ему разрешалось даже такое: «Лучше смиренно грешить, чем гордо совершенствоваться» [2].

При этом не следовало задаваться высокой целью приближения к .идеалу святости, она удел немногих: слишком героический путь личности православие объявляло гордыней, попыткой стать человекобожеством. Поэтому, не задаваясь высокими целями, человек поклонялся святым и святости, полагаясь на заступничество святых. Он должен был жить в своем коллективе, следовать устоявшемуся укладу жизни, воспитываться в духе своего сословия, своей традиционной профессии.

Это приводило к тому, как отмечает Н. Бердяев, что русский человек больше полагался на Бога, на социальную среду, а не на собственную ответственность и активность, искал спасения у святых, их посредничества. В то же время «в русском душевном типе есть огромное преимущество перед типом европейским. Европейский буржуа наживается и обогащается с сознанием своего большого совершенства и превосходства, с верой в свои буржуазные добродетели. Русский буржуа, наживаясь и обогащаясь, всегда чувствует себя немного грешником и немного презирает буржуазные добродетели». Идея Святой Руси имела глубокие корни, но она заключала в себе большую опасность, так как расслабляла нравственную энергию, препятствовала развитию ответственности, активности, раскрытию своей человеческой индивидуальности. Русская доброта часто бывала бесхарактерностью, слабоволием, болезнью страдания. В основу формирования русской души легли два противоположных начала: «природная, языческая стихия и аскетически монашеское православие», Именно в этом видит Н. Бердяев причину совмещения в русском народе двух противоположностей: деспотизма -- анархизма; жестокости, склонности к насилию -- доброты, человечности; смирения -- наглости; рабства -- бунта и т.п. Эта оценка особенностей православного воспитания помогает увидеть истоки некоторых ментальных черт личности русского человека [2].

Воспитание и обучение в Древней Руси

Зарождение русской педагогики принято относить к периоду Киевской Руси -- первого государства восточных славян (IX--XI вв.), когда и начала складываться национальная система воспитания. На протяжении многих веков она обогащалась опытом, в ней появились теоретические обоснования, веками происходило становление народной педагогики. Важность и необходимость учета в педагогической практике сложившейся национальной системы воспитания детей были обоснованы в XIX -- начале XX в. выдающимися отечественными философами и педагогами; они же сформулировали и принцип народности. Под народностью в воспитании понимается; каждый народ имеет свой идеал, человека и стремится воспроизвести его в отдельных личностях; каждый народ имеет свою особенную систему воспитания, посредством которой и стремится достичь своего идеала; система воспитания «произрастает» из глубины веков и вырабатывается самим народом, самобытность системы воспитания объясняется уникальностью и неповторимостью каждого народа; всеобщего, единого для всех стандарта воспитания не существует; имеются и обилие для всех народов педагогические идеи, например идея общественного воспитания, некоторые общие организационные и дидактические средства, но и их воплощение имеет национальную окраску.

Народная педагогика, отмечает Г.Н. Волков, это совокупность педагогических сведений и педагогического опыта, сохраняющихся в устном народном творчестве, обычаях, детских играх и т.п. «Сила народной педагогики -- не в авторитетных именах и плодотворных теориях, а в авторитетных мыслях и плодотворных результатах». Взгляды народа на воспитание складываются исторически, под влиянием особенностей всего уклада жизни: исторических и географических условий; характера трудовой деятельности; быта; системы взаимоотношений людей; традиций, обычаев, обрядов. По отношению к подрастающему поколению все эти реалии выступают в педагогической роли, являются составляющими народной, этнической системы воспитания [3]. Изучение особенностей воспитания отдельных этносов, т.е. их народной педагогики, составляет цель и содержание науки этнопедагогики. Г.Н. Волков (XX в.), являющийся ее основоположником в России, разработавшим методологические проблемы данной науки, так определяет ее предмет: «Этнопедагогика -- наука об эмпирическом опыте этнических групп в воспитании и образовании детей, о морально-этических и эстетических воззрениях на исконные ценности семьи, рода, племени, народности, нации».

Г.Н. Волков отмечает, что этнопедагогика исследует особенности национального характера, сложившиеся под влиянием исторических условии, сохраняющиеся благодаря национальной системе воспитания и претерпевающие эволюцию вместе с условиями жизни, вместе с педагогической культурой народа.

Предметом этнорусской педагогики является национальная система воспитания, выработанная русским народом. Далее возникает вопрос о том, кто, какой социальный слой населения является ее носителем? Безусловно, весь этнос. Но ядро, сердцевина русской народной культуры и педагогики -- крестьянская культура и крестьянское воспитание. Так как земледелие исстари было основным занятием населения, в связи с земледельческой деятельностью человека находился быт, земледельческий характер носило большинство праздников и обрядов, детей подготавливали к будущей сельской жизни. Крестьянство мало изменялось на протяжении веков, сложившаяся народная культура являлась традиционной и не подвергалась значительным внешним влияниям [3]. Вся жизнь сельского жителя, его трудовая деятельность и хозяйственный уклад, быт, регулировались реальными условиями -- сменой времен года. С изменениями в природе и предопределяемыми ими особенностями трудовой деятельности людей были связаны календарное исчисление, народные праздники, обычаи, фольклор; приметы, игры, развлечения также привязывались к природным изменениям.

Оставаясь самым многочисленным сословием в России (около 80% всего населения в XIX в.), крестьянство было создателем, носителем и хранителем национальной культуры. Оно выработало и свою воспитательную систему. Подытожив сказанное, можно отметить, что, когда мы говорим о народной педагогике, имеем в виду два ее пласта. Один -- это то, что можно назвать средой обитания ребенка: природа, быт, условия жизни, виды трудовой деятельности и т.п. Второй -- собственно педагогический, или воздействие взрослых на ребенка с целью передачи ему какого-то знания (через фолыслор, религию, игру, обычай и т.п.). Оба эти пласта одинаково значимы/и без знания их невозможно понимание народных основ воспитания. И, наконец, отметим типичные черты народной педагогики, выделенные Г.Н. Волковым: творцом ее является не отдельный автор, а сам народ, поэтому ее можно назвать анонимной; эта педагогика основывается на неосознаваемой, подсознательной сфере психики, она бытует в силу традиции, обычая, авторитета старших; отсутствует письменное закрепление педагогических установок и воспроизводится механически; педагогические и нравственные нормы обязательны для каждого, независимо от материального достатка и социального положения.

Здесь уместно напомнить, что длительное проживание по соседству разных народов, общность природных условий и исторических судеб привели к созданию некоторых общих моделей организации своей жизни и поведения, а также воспитания детей. Поэтому в этнорусской педагогике отразились и некоторые общие черты воспитания других народов России [2].

Исходя из выявленной сущности этнопедагогики, представляется логичным дальнейшее рассмотрение тех традиционных элементов жизни, которые определили дух русского народного воспитания: быта, труда, обрядов, обычаев и т.п.

Влияние и вклад русской церкви в образование русского народа

Здесь уместно вспомнить, как появилась грамотность на Руси. История древнерусского просвещения открывается летописными известиями о том, что киевские князья Владимир и Ярослав начали строить по городам церкви, стали собирать в них для учения детей и обязали новоприбывших из Византии священников учить детей. В связи с проникновением в Древнюю Русь византийского духовенства просвещение целиком оказалось в руках восточнохристианской церкви, поэтому получило зависимый от нее характер. Для церковной службы потребовалось перевести греческие книги на язык славян, поэтому необходимо было создать славянскую азбуку. Славяне давно пытались создать свою письменность. Так, первыми знаками, применявшимися при счете, были «черты» и «резы». Они состояли из прямых линии. С их помощью можно было сосчитать и записать сумму налога, составить календарь [3]. За нелегкий труд взялся славянин, византийский ученый-философ Константин, который в монашестве принял имя Кирилл. Ему помогал старший брат -- Мефодий. Азбука создавалась первоначально для жителей славянского княжества Моравии. Моравийский князь просил императора Византии прислать ему проповедников христианства и книги. Началась работа над азбукой. Константин выделил из живой славянской речи все ее звуки. Затем ему предстояло найти для каждого звука свою букву. Часть букв он приспособил из греческого алфавита, придав им несколько иную, более округлую форму. Но где же было взять буквы для таких звуков славянской речи, как Ж, 3, Ц, Ч, Ш, Щ, Ю, Я? Для некоторых из них не существовало буквенных обозначений ни в латинском, ни в греко-византийском алфавитах. И тогда Кирилл изобрел для этих звуков новые буквы [3]. Некоторые славянские буквы схожи с финикийскими в обоих вариантах славянской азбуки. Первая получила название «глаголица», что означает «говорящая»; а более поздняя -- «кириллица», в память Кирилла. Славянская азбука пришла на Русь в конце IX в. Переводя церковные книги на славянский язык и распространяя таким образом знание славянского алфавита, византийское духовенство положило начало древнерусской письменности и литературной разработке древнерусского языка. В то же время церковное зодчество давало местному населению первые представления об архитектуре, живописи и других искусствах.

Отдельные представители высшего слоя общества отличались незаурядным знанием языков, греческой литературы и достаточно широкой осведомленностью в других областях знаний. Обучение детей вначале вели пришлые греки, потом выучившиеся у них русские священники и впоследствии перенявшие у священников учительскую науку дьячки и миряне -- «мастера» грамоты, Церковно-богослужебное образование охватывало всех: учился не только тот, кто собирался стать священником, но и всякий, кто хотел и мог. Князья, кроме того, иногда вдобавок к церковно-богослужебному образованию изучали иностранные языки [3].

После приобщения России к христианству и европейскому Западу в ней появился круг не только грамотных, но и просвещенных людей, любивших книгу и науку, получивших образование, скорее всего, путем частного обучения и занятий с помощью учителей-греков. Особенностью духовенства в России являлось то, что оно не было замкнуто в своем сословии, не передавало свою профессию по наследству. Духовенство выходило из народа, хотя дети церковников и могли продолжать деятельность своих отцов.

Для подготовки духовенства не было особых училищ, будущие священники учились, как и все другие, у грамотеев-мужиков, у мастеров грамоты или же у своих отцов, выучиваясь малому. У мастеров духовенство училось искусству служить церковные службы (вечерню, заутреню и др.), служить наизусть, а не отправлять их по богослужебным книгам, так как было малограмотно. Получить лучшую подготовку у лучших учителей было невозможно, потому что более образованных, более просвещенных взять было еще неоткуда. Мастера грамоты были главными деятелями народного просвещения и подготовки духовенства. Это были крестьяне, делавшие из обучения грамоте промысел. Даже царевен учили мастерицы, состоявшие в дворцовом штате. Кроме собственно мастеров, обучением занимались дьячки, иногда монахи, были еще и мастера пения, которые ходили по городам и учили церковному песнопению [3].

Школы мастеров были чрезвычайно низкого уровня: «как отойдет от мастера, то ничего не умеет, только по книге бредет» (т.е. еле читает), Вследствие низкой степени образования в народе мало-помалу начало распространяться мнение, что чтение не дело мирян, а в XVI в. стали даже побаиваться чтения, боялись взять в руки «Апостол» и Евангелие, а если находились любознательные люди, их отговаривали, замечая: «Не чтите книг многих, чтобы не сойти с ума и не впасть в ересь», Поэтому ревнителям просвещения приходилось защищать книги и доказывать их пользу. Сохранилось от XV в. немало отдельных наставлений и даже поучений о почитании книжном, которые обыкновенно помещались в предисловии к различным сборникам.

Так как почитание книжное, любовь и охота к чтению и списыванию книг процветали только в монастырях, в народе так привыкли к этому, что считали чтение книг прямо и исключительно «черническим делом». И действительно, в больших монастырях иноки были истинными книжниками, обладавшими большой начитанностью. Мастера грамоты появились в начале XIII в., и их можно было встретить еще и в XIX в.

Другой орган древнерусского просвещения -- школа. Школы возникли при монастырях, церквах, у епископов. В России чаще всего строил школы приход (на Западе России, в Малороссии), это были общинные, приходские школы. В них учились немногому -- читать и писать (чтению священных книг, заучиванию их наизусть). В Великороссии школы обычно были семейные и ютились в домах учителей. Первоначально обучение в них мало чем отличалось от обучения у мастеров грамоты и дьячков. Лишь с XVII в. школы начали расширять и усложнять учебный курс и совершенствовать приемы обучения. Обучение детей и у мастеров, и в школах было тяжелым делом, требовавшим большого времени и затраты сил. Чтению учились по азбукам и букварям; славянские буквы сложнее русских. Буквы назывались по-старинному: яз, буки, веди... Способ обучения чтению был буквослагательный, малопонятный и неудобный. Лишь в XVII в. начали появляться буквари с приемами звукового способа произношения, за буквами следовали слоги. Осложняло освоение азбуки множество различных надстрочных знаков, служивших для обозначения ударения в словах; к ним прибавлялись еще знаки препинания со своей системой правописания. Все книги были рукописными, причем в старину слова писались слитно, не отделяясь друг от друга. Каждая буква писалась по-разному, часто сокращенно. И только постепенно письмо упорядочилось и появилась определенная орфография. Чтение в древности было очень трудным искусством, особенно чтение Псалтири (одна из книг Ветхого Завета, содержащая 150 псалмов -- хвала Богу, мольбы, жалобы, прошения и др.), являвшейся основной учебной книгой. Читать учились по рукописному тексту, изготовленному учителем[2]. В некоторых азбуках каждая буква для обозначения разных почерков писалась во множестве образцов; каждый ряд букв отделялся вычурной заставкой (буквицей) -- большой прописной буквой, в которой переплетались в узоре изображения трав, птиц и зверей.

Были в них и нравоучения. Например, под буквой «Ф»: «Фараоновых творений не чини и других на то не учи»; под буквой «Ш»: «Шатания и плясания дьявольского удаляйся, плясанье бо уподобися смертному убивству». В книгах помещались поговорки, загадки: «Аще кто хощет много знати, тому подобает мало спати, а мастеру угождати»; «Аще кто не упивается вином, тот бывает крепок умом»; «Стоит град пуст, а около него куст». В буквари включались также молитвы, заповеди, псалмы, душеспасительные нравственные наставления и толкования непонятных славянских слов, в них могли входить и цифры до 10 000. Буквари и азбуки имели, таким образом, довольно разнообразное содержание. Учащиеся не овладевали всем содержанием книг, часто будущие священники едва могли прочесть Псалтирь, а о выразительном чтении и говорить было нечего. Значительные сдвиги в просвещении произошли в связи с началом книгопечатания. В 1564 г. в Москве была напечатана первая книга. В 1574 г, была издана славянская «Азбука» Ивана Федорова, которая занимает особое место среди учебных книг, так как она послужила образцом печатной светской книги. За нею последовали буквари других авторов: Симеона Полоцкого, Кариона Истомина и др. [2]

Заслуживают особого упоминания два букваря Кариона Истомина (конец XVII в.). Один из них состоит из множества роскошных рисунков, изображающих буквы: например, заглавная «А» составлена из фигуры воина с трубой и копьем, буква «Ж» -- из фигуры человека с поднятыми кверху руками, расставленными ногами и поставленной между ними трубой. В царском быту было введено обучение по картинкам (потешные книги). Так, отечественную историю дети узнавали из книг, которые были составлены из картинок с подписями (1639). Потешные книги были двух родов. Одни -- нечто вроде художественной энциклопедии, где были изображены сельские работы: как сеют, пашут, убирают урожай, а также птицы, звери, города и др. Под картинками -- объяснения изображенных предметов. Другие потешные книги содержали повести, рассказы, сказки с картинками. После завершения изучения с грехом пополам азбуки приступали к укреплению и усовершенствованию чтения по Псалтири и другим «божественным книгам».

Древнее образование на каждом шагу твердило о Боге, грехе, покаянии, добродетелях, церковных службах. Оно хотело воспитывать детей в страхе Божием. Но образование отличалось непедагогичностью всей постановки обучения. Картина была такой: чрезвычайно трудные и невразумительные способы обучения; совершенно неинтересный детям и превышающий их умственные возможности учебный материал; педагогически не подготовленные и очень мало знающие учителя. Учение непрерывно сопровождалось битьем учащихся. Оно было совершенно непривлекательным для детей, строго принудительным и безрадостным. В старинных учебных книгах розга часто воспевалась, в честь нее были сложены целые гимны: «Розга ум вострит, память возбуждает». В азбуковниках определялся целый арсенал орудий наказания: розга черемуховая, двухлетняя; розга березовая; лоза; плеть; ремень; жезл; школьный козел -- скамья, на которой секли детей [3]. Со второй половины XVI в. в некоторых училищах при обучении стали сообщаться минимальные грамматические сведения. С 1648 г. в употребление вошла славянская «Грамматика Мелетия Смотрицкого» (печатная). Вплоть до «Грамматики» М.В. Ломоносова (1755) она была главной книгой по филологии. Во второй половине XVI в. и в XVII в. незнание грамматики стало считаться признаком невежества. В это время в школах стали давать фонетические объяснения славянской азбуки, объяснения назначения букв (они уже разделялись на гласные, согласные и полугласные; ударные),' указывались падежи и др. Вообще учебный курс становился шире, в него стали включаться математика, риторика, другие предметы западного средневекового образования. В Москве появляется все больше ученых, знакомых с древними языками. В высших кругах общества начинают учиться «по латыням» (латинскому и греческому языкам).

В XVII в. увеличилось число учащихся; вместо прежней дьяковской школы стали появляться более или менее благоустроенные училища. Встречаются даже указания на существование общежитий при школе. Но где были училища, чему в них учили, на какие средства содержались школы -- сведения об этом очень скудны. Помимо школы, желающие получали сведения по различным отраслям знания благодаря самообразованию.

К наиболее любимому чтению 6 древней Руси относится апокрифическая литература. Апокрифы -- сочинения, восполняющие священные книги (о детстве Иисуса, его родителях, о блаженном состоянии Адама и Евы в раю и т.п.). Обо всех этих подробностях, отсутствующих в Библии, сообщали апокрифы. Апокрифические книги рассказывали о людях, подходивших к концу земли и видевших, как хрустальный свод неба опускается к земле и соединяется с ней. Эта литература была чрезвычайно увлекательной, люди с детским доверием поглощали из нее сведения, книги способствовали развитию мировоззрения. Таким образом, внешкольное образование до XVIII в. имело такой же церковный характер, что и школьное. Все знания основывались на религии, научного в них было мало, зато много фантастического и невероятного, что, однако, сомнении в подлинности прочитанного не вызывало. Лишь одна область знания не была в зависимости от религии -- это математика. Но распространение в школе она имела очень ограниченное: математике почти не учили. Однако вне школы она существовала, так как необходимость в ней вызывалась жизненными потребностями. Уже в XII в. монах Кирик упоминает о ней.

Общее образование было еще настолько скудно, что не давало какого-нибудь реального представления о мире и его явлениях. О природе, растениях, животных, астрономических, физических явлениях древние учителя ничего не сообщали своим ученикам, так как сами о них мало что знали, но много твердили о Боге, ангелах, чудесах, злых духах, их действиях на человека. Обильными были сообщения о деяниях в мире божеской и демонической силы, о чудесном, таинственном, мистически страшном; вера в сверхъестественные силы, порча, колдовство --. все это казалось обычным. Поэтому охрана детей от всякого влияния нечистой силы была важнейшей заботой родителей. Ведь даже дома всюду, в каждом углу было что-то таинственное, опасное -- в писке мыши, куроклике, треске стен, ухозвоне видели что-то особенное, какие-то указания на что-то, а к этому присоединялись и дурной глаз, и клятое слово, и тому подобные вещи. От всего нужно было беречься, а то, как раз попадешь в лапы домовому, лешему, водяному [2].

Но, несмотря на все трудности самообразования, оно все-таки помогло ряду выдающихся лиц подняться на высокую ступень образованности. Преподобный Нестор, митрополит Илларион, Кирилл Туровский, Владимир Мономах и другие хотя и не прошли какой-либо хорошей и серьезной школы, но, похоже, общались с образованными людьми. Несомненно, одно -- они были начетчиками, самообразовавшимися личностями, много читавшими и думавшими.

Особенности и своеобразие педагогических взглядов русских общественных просветителей

В XI--XII вв. появились своеобразные руководства по семейному воспитанию -- «Поучения», имевшие хождение среди определенной части населения. Они создавались священниками, образованными людьми вообще и, несмотря на то, что были адресованы детям, воспринимались родителями как рекомендации к воспитанию. Таким было «Поучение», написанное князем Владимиром Мономахом своим детям и получившее популярность в других семьях. Владимир Мономах (XII в.) -- великий князь киевский, был в близких отношениях со многими европейскими государями и с некоторыми из них породнился через женитьбы и замужества своих детей. Матерью его была дочь византийского императора Константина Мономаха, а первой супругой -- дочь английского короля. Владимир Мономах прославился как человек необыкновенно деятельный и образованный, умелый военачальник и книголюб [3].

Вопрос о хорошо организованной школе рано или поздно должен был возникнуть на Руси. С этим вопросом первая встретилась юго-западная Русь, которая, войдя в состав Литовского государства, в 1386 г. соединившегося с Польшей, встала лицом к лицу с западной культурой и школой. Возникла острая и напряженная борьба между просвещенными, хорошо вышколенными представителями католицизма и едва грамотными православными пастырями. Волей-неволей приходилось подумать о просвещении, хороших, благоустроенных школах. За дело взялись западные православные братства. Они учреждались при церквах или монастырях и от них получали свое название. Членами братств были люди разного звания, чина и положения: митрополиты, епископы, иноки, князья, паны, иногда вступали целыми приходами, от них требовалась лишь дружная деятельность на пользу православной веры, Средствами они владели значительными. Самые старые братства -- львовское, виленское, киевское, могилевское, луцкое, пинское, оршанское [2].

Братства активно взялись за обновление школьного дела. Школы должны были служить интересам православной веры и церкви, поэтому в них основательно изучались церковный устав, церковное чтение, пение, Священное Писание, учение о добродетелях и о праздниках. Все обучение велось в строгом православном духе, а догматы веры служили основным предметом изучения, составляли основу всего учебного курса [1].

Но религиозный характер обучения составлял одну только сторону организации братских школ, они имели довольно широкий курс образования, включающий научные светские предметы. Это были языки: греческий, славянский (старославянский), русский, латинский, польский; кроме них, преподавались грамматика, поэтика, риторика, философия, арифметика. Братские школы находились под значительным греческим влиянием, и первые учителя в них были греками. Поэтому и преобладающим языком был греческий; латинский знали слабее. Из методов обучения назовем такой (перешедший от иезуитов), как разыгрывание диалогов, драматические представления на библейские темы.

В братские школы принимались дети всех сословий. Перед учителем все дети -- богатые и бедные -- были равны. Сидеть каждый ученик должен был на определенном месте, назначенном ему по успехам. Кто больше будет знать, будет выше и сидеть, хоть он и беден, а кто меньше знает -- сидит на низшем месте. Отдавая сына в школу, отец брал с собою несколько соседей и при них заключал договор о всем порядке учения. В обязанность же учителя входило посоветовать ученику в соответствии с его летами, наклонностями и способностями, какими науками ему следует заниматься. Забрать ученика можно было в присутствии тех же свидетелей, при которых его отдавали в школу, -- это нужно было для того, чтобы не нанести оскорбления ни ученику, ни учителю. Дети членов братств, сироты обучались бесплатно, за счет братств; вообще членам братств вменялось в обязанность проявлять заботу о тех детях, которые не имели средств, но желали учиться. Для беднейших учеников при братских монастырях устраивались специальные помещения для жилья [3].

Распорядок школы. Приходили в школу и уходили из нее в определенное время, пропуски занятий воспрещались. Нельзя было во время урока переходить с места на место, разговаривать, нужно было слушать и замечать все, что читается и диктуется учителем. Для поддержания порядка в братских школах использовались сами учащиеся; для надзора на каждую неделю назначали несколько мальчиков-дежурных, в обязанности которых входило: прийти пораньше в школу, подмести пол, затопить печку, сидеть у дверей и замечать опаздывающих, а также уходящих рано с уроков, шалунов -- в классе, в церкви и на улице. За непослушание учитель наказывал детей, но не тирански, а наставнически, не сверх меры, а по силам. Если же сам учитель допускал проступки, то он не мог быть не только учителем, но и жить в братстве. Ученикам братских школ запрещалось посещать пирушки, знаться с безнравственными людьми, предписывалось оказывать почтение достойным, прилично вести себя в церкви, монастыре, на кладбище. Дети делились на три группы:

на обучающихся распознавать буквы и складывать;

на читающих и выучивающих наизусть разные уроки;

на умеющих объяснить прочитанное, рассуждать и понимать.

Утром, сразу после молитвы, каждый учащийся пересказывал учителю свой вчерашний урок, показывая написанное дома; потом начиналось изучение Псалтири или обучение грамматике с разборами, другим наукам но усмотрению учителя. После обеда каждый ученик списывал на таблицу свои уроки, заданные на дом (для малолетних -- сам учитель). Выученные трудные слова ученики должны были проверять друг у друга, идя из школы или в нее. Дома, выучив урок, должны были прочитать его своим родителям или хозяину квартиры; по субботам повторяли то, что учили в течение недели.

Так как школы содержались на средства братств (т.е. были общественными), братства и были в них хозяевами. Школа находилась под надзором двух избранных братством депутатов, которые должны были устранять всякие беспорядки. Хотя каждая школа жила по своему уставу, они имели много общего [2].

Несмотря на многие преимущества братских школ, они все-таки не могли соперничать с католическими. Юношество, искавшее лучшего образования, по-прежнему направлялось в иезуитские коллегии и там попадало под влияние католичества. Поэтому появилась необходимость создания школы высшего порядка. Такой стала братская школа в Киеве -- Киево-Могилянская академия.

Заключение

Подводя итоги развития просвещения на протяжении X -- XVII вв., можно отметить, что школа развивалась неспешно, что большинство населения медленно осознавало необходимость образования. Школьное учение оставалось очень трудным делом для обучающихся из-за неразработанности общепедагогических и методических основ, отсутствия учебных книг, написанных с учетом детского восприятия, нехватки специально подготовленных учителей. Впрочем, с этими трудностями будет сталкиваться образование вплоть до конца XIX в,

Так как обучение населения находилось в руках церкви, ею определялись цели и содержание образования и воспитания. Церковный характер обучения не мог выйти за пределы религиозных рамок, поэтому ни общечеловеческому, ни профессиональному образованию еще не пришло время. Однако были в разные века и высокообразованные люди из церковного сословия и из знатных слоев; грамота распространялась и среди простых людей (о чем свидетельствует, например, факт распространения берестяных грамот в Новгородской Руси).

Упадок культурной жизни Древней Руси в результате татаро-монгольского нашествия (как известно, в это время погибла большая часть древнерусских рукописей) отразился и на образовании. Из в основном светского оно стало почти исключительно духовным (монастырским). Именно православные монастыри сыграли в это время (XIII-XV вв.) роль хранителей и распространителей российского образования.

Список использованной литературы

1.История педагогики.//Под ред. М.Ф. Шабаевой. -- М.: Просвещение, 1981.--367 с

2.Латышина Д.И. История педагогики. - М., 2003. - 603.

3.Харламов И.Ф. Педагогика: Учеб. пособие. -- 4-е изд., перераб. и доп. -- М.: Гардарики, 2002. - 519 с.

Размещено на Allbest.ru