Высшее образование в эпоху антропоцена

Размещено на http://www.allbest.ru/

Высшее образование в эпоху антропоцена

(к постановке проблемы)

О. В. Долженко, проф., докт. филос. наук (Российский государственный торгово-экономический университет, Центр исследований глобальных процессов и устойчивого развития)

Вместо пролога

Наверно, многим хорошо знакомо состояние предвкушения, которое испытываешь, продумывая замысел очередной статьи.

Как известно, по большей части статьи пишутся для того, чтобы уточнить наши представления о том, что и без того мы знаем и вроде как даже понимаем. Вопрос, а насколько это интересно для читателя, чаще всего находится на втором плане. Но повторять общеизвестное скучно. Отсюда и стремление по ходу изложения представить аудитории некоторые нюансы, которые только недавно открыли тебе какие-то новые полутени в интересующем тебя явлении.

И в моем случае речь идет не столько о том, чтобы поразить читателя своей весьма сомнительной эрудицией, сколько попытаться взглянуть на проблему будущего инженерного образования как бы со стороны, включив его в более широкий контекст тех перемен, которые ныне протекают в нашей жизни и которые в значительной мере определят будущее инженерии...

Итак, приступаешь к работе над текстом. Поначалу все кажется очевидным. Нужно только поточнее определиться с темой. Желательно, чтобы название было броским и даже, если повезет, немыслимым. А далее из всего немыслимого и до конца тобою непонятого, выбираешь тему, созвучную душевному настрою. Набрасываешь аннотацию, в которой излагаешь свои честолюбивые намерения.

А после наступает черед серых будней. По правде говоря, поначалу будни и не столь уж серые. Не хватает сущей ерунды: полистать источники и выстроить логику изложения…

Копаешься в источниках до тех пор, пока не закопаешься в них окончательно.

Заводишь специальный файл, в который вбрасываешь нечто напоминающее мысли, возникающие время от времени, которые, якобы, могут пригодиться… Но вот наступает время наводить в них порядок.

И тут выясняется, что не укладывается собранное и продуманное в стройную систему. И приходишь к выводу, мол, писать еще рановато!

Но сроки неумолимы. Неделя до представления статьи. Пять дней…

Три... Два… Отступать дальше некуда. Садишься и пишешь то, что можешь, втискивая содержательный океан, накопленного, в лужицу регламента, перескакивая с пятого на десятое…

Итак…

О чем пойдет речь

Естественно, речь пойдет о судьбах образования, об антропоцене, но в первую очередь все-таки о своем понимании происходящего ныне в российском образовании.

В качестве «затравки» (или информационного повода, как любят говорить журналисты), для меня послужило предложение сформулировать свое отношение к проекту нового закона об образовании, подготовленного Минобрнауки.

А оцениваю я его, скажу сразу, резко отрицательно (как, впрочем, и его контрвариант). Для вузов от него никакой пользы не будет; в представленном же виде он нужен только охранникам от образования, той орде чиновников, которые время от времени предпринимают набеги на вузы, рассматриваемые их в роли виновных данников… Так что, на мой взгляд, законопроект представляет интерес только для «тётенек» и «дяденек» российской образовательной Пошехонии, для представителей Золотой Орды, взимающих ясак, и потому решивших, что им дано знать, каким должно быть образование XXI в. Это право они подкрепляют своими должностями, многочисленными дипломами, свидетельствующими о том, что они прошли полное клиническое обследование в ВАКе на предмет диссертационной науки и прочих не менее уважаемых органах…

По-другому: перед нами проект, знакомясь с которыми, волей-неволей, думаешь, что его авторы -- действительные члены Клуба самоубийц.

Проект порочен изначально. Его принятие ознаменует разрушение самой возможности развития образования в России. Именно образования, а не подготовки дипломированных специалистов. Последняя задача решается весьма просто: принять всех желающих и «выпустить» их всех с дипломами членов действительных… Самый радикальный вариант такого решения принадлежит китайскому писателю Лао Шэ, который в «Записках из кошачьего города» предложил считать день поступления в школу днем окончания университета… В итоге за один день страна превратилась в страну «поголовного» высшего образования, а восторженные мамаши и папаши, сдав утром свое дитя в первый класс, вечером получали его уже с университетским диплом!..

Как известно, проект нового закона «Об образовании» российская околонаучная и педагогически-администрирующая общественность «обсасывает» уже почти два года. Не буду вдаваться в подробности всех передряг, сопутствующих этому эпохальному процессу, а обращу внимание только на одно обстоятельство: все «дискуссии» последних лет в высшей школе протекают в логике склок на коммунальной кухне.

И это тоже для России весьма типично. За прошедшие 20 лет существования как бы Новой России эта общественность так ни разу и не предложила своей собственной конструктивной программы. Все эти годы она в основном только была занята тем, что пугала теми страстями, которые произойдут, если мы потеряем то образование, которое было в СССР. Само по себе непродуктивность такой позиции, в частности, может послужить свидетельством интеллектуальной состоятельности этой самой общественности, уровня понимания особенностей постановки проблем образования в современном мире и что из этой общей постановки следует для российского образования. Именно для российского, потому что в современных условиях ответ на этот вопрос для каждого общества будет своим. Попытки «войти» в мировое русло образовательной практики не только вредны (такого русла просто нет!), но и вредны: концепция догоняющего развития предполагает авторитарность догоняющих. В качестве таковых, как правило, выступают полуодичавшие государства, которые в процессе реализации такого развития вынуждены реализовывать концепцию управления, которую я бы назвал как концепцию тоталитарно-авторитарной демократии… Без слова «демократия» тут не обойтись, хотя никакой содержательной нагрузки оно не несет. Речь идет о возрождении практики тоталитаризма и авторитаризма

Так что сегодня правильнее вести речь не о возврате к былому, а о поиске путей, которые позволят выйти на принципиально новую систему образования, отвечающую вызовам времени и потребностям реального человека, проживающего здесь, сейчас, в этой стране. По всей видимости, новый путь будет радикально отличаться от всего привычного и хорошо нам знакомого по практике развития образования, по крайней мере, последнего тысячелетия.

В преддверии революции?

Образование для будущего должно исходить из основных особенностей этого будущего, которое, используя слова А. Блока:

Сулит нам, раздувая вены, Все разрушая рубежи, Неслыханные перемены, Невиданные мятежи…

Речь идет о происходящей ныне революции в образовании, в основе которой лежит отказ от прежней стратегии цивилизационного развития, выход на новый уровень культурного бытия человека. И вот как раз в тот момент, когда человечество вступает в совершенно неведомое будущее, в России предлагается закон, выписанный в логике того, что и как должно быть. Конечно, такой закон не может не стать барьером на пути развития образования, попавшего в ловушку законодательной зоны!

В представленном виде перед нами -- закон для бюрократии. По сути, он замораживает и без того весьма неблагоприятную ситуацию, сложившуюся в обществе; закрывает пути в будущее. Возвращает Россию в феодальное прошлое. Его авторы нормируют ненормируемое, тем самым ограничивая право учебных заведений на самостоятельный поиск. Их цель -- стандартизировать немыслимое: образование человека, в принципе, не поддается стандартизации.

Но если бы все ограничивалось только бюрократическими извращениями, это было бы полбеды. К такому садизму со стороны государства, страдающего склонностью к гражданской педофилии, мы давно приучены. Конечно, закон добавит администрации вузов хлопот, но мне, как профессору, до него особого дела нет: как и во все прочие времена, я буду продолжать делать то, что считаю нужным, потому что мой статус таков: я -- профессор, а не какой-то там министр… На госслужбе, к счастью, не состою… Питаю к ней неистребимое отвращение.

Кстати, недавно в отделе кадров мне сказали, что приближается срок моего переизбрания на должности главного научного сотрудника Лаборатории, в связи с чем я должен представить справку о том, что против меня никаких уголовных дел не возбуждалось. Дали адрес конторы, уполномоченной подтвердить отсутствие у меня связей в уголовно-криминальном мире. Сказали, что на получение справки уйдет, как минимум, месяц. А без справки я на конкурс допущен не буду…

Если бы такое требование было бы выдвинуто, допустим, в МГУ времен С. Трубецкого, то масса профессоров сразу же подала бы за такое унижение в отставку. В современной же России ничего подобного не происходит. Воспринимается за норму… О чем свидетельствует этот пример? Об уровне криминальности самой государственной власти. И больше ни о чем… Но вернусь к проекту закона. Если мое отношение к нему отрицательное, то только потому, что речь идет о системно вредных решениях. Ведь современные Акакии Акакиевичи, при всей их темноте и невежестве, должны были бы при его разработке исходить из ряда общеизвестные положений. Например, учесть фактор, связанный с резко возросшими темпами изменений: за последнее столетие в жизни общества произошло больше перемен, чем за всю его предыдущую историю. На наших глазах стремительно рождаются, развиваются и исчезают новые области знания. В ближайшие десятилетия грандиозные перемены могут произойти в медицине. Особенно интенсивно протекает процесс становления новых технологий (нанотехнологии, биотехнологии, материаловедение, ИКТ)... Причем, развиваются они не только на радость, но и на горе: с каждой связаны не только надежды, но и риски, с которыми нельзя не считаться…

Все заметнее становится роль аутсорсинга.

Происходит заметное постарение общества и академического сообщества. Отсюда -- необходимость поиска путей поддержания профессионального долголетия человека. Похоже, что традиционное представление о необходимости непрерывного образования пополняется требованием перехода к системе распределенного, поддерживающего образования на протяжении всей жизни человека.

Как свидетельствуют данные, характеризующие состояние демографической ситуации в России, потери, которые страна понесла за последние 20 лет, сопоставимы с потерями в годы Великой Отечественной войны. И как всегда убыль приходится на самых талантливых и способных: выезд из страны превысил 3 млн чел., если же к этому добавить внутреннюю эмиграцию, которая по данным социологов, колеблется около 20% от общей численности работоспособного населения, то картина получается впечатляющей…

Налицо -- радикальный пересмотр традиционных схем производства в мире, условий его функционирования, шире -- путей развития техносферы, во многом задающей нижнюю планку требований, которым должен отвечать современный инженер…

Лучшее свидетельство в пользу вывода о том, что образование, сложившееся в годы советской власти, свой потенциал исчерпало, -- весь ход событий 90-х гг. прошлого века. Образованное общество допустить того, что происходило тогда, попросту не могло. Оно бы поняло, что предлагаемый путь -- дорога в никуда…

И вот уже произнесено, пожалуй, с точки зрения будущего образования самое важное слово: «понимание». Для меня оно -- ключевое, т. к. связано со способностью осознавать смыслы происходящего. Понимание -- не объяснение и не знание. За ним -- способность к проникновению в сущность происходящего, овладение его ведущей идеей... И сегодня в центр внимания выносится требование овладеть способностью к пониманию происходящего.

Что происходит в образовании?

И все-таки: что сегодня происходит в образовании? В какую сторону оно эволюционирует?

С такого рода вызовами, с которыми ныне столкнулось образование, за всю свою предыдущую историю оно не сталкивалось ни разу. Сложилась принципиально новая ситуация, которая нуждается в осмыслении. Более того -- ответы на вызовы современности, да и сам ход развития образования в наши дни непредсказуем.

Еще одна особенность наших дней: в современных условиях единственно верного решения нет и быть не может: каждому народу предстоит проложить свой собственный путь в неизвестное будущее. От логики науки предстоит перейти к логике культуры, источника и условия обретения способности к пониманию: нужно осмыслить суть утверждения -- «культура как условие продуктивного существования».

А вообще-то, суть дела сводится к весьма простому: из института наследования образование становится институтом упреждающего развития. В настоящее время содержание, формы и методы образовательной деятельности задаются главным образом процессами, протекающими в соответствующем контексте. До тех пор, пока этот контекст оставался достаточно стабильным, его роль в требованиях, которым должна была отвечать подготовка, допустим, инженера, не учитывалась (константа). Но собственно образование всегда было функцией контекста, в который неявным образом вписывался процесс подготовки специалиста. Положение дел стало меняться, когда контекст стал динамичным; все отчетливее стала проявляться его социокультурная нагруженность. Именно этим и можно объяснить возрождение интереса к потенциалу либеральной модели образования, которое позволяет выйти на поиск путей интеграции философского, социального, культурологического, гуманитарного знания, знания естественнонаучного, технического, технологического…

Могут возразить: во все времена учебные заведения «давали» образование, занимались воспитанием, сочетание учебной и воспитательной деятельности и формировало личность выпускника. Да, полагали. Мало ли кто чего где положил… И может, в каких-то исключительных случаях, в частности, в условиях стационара, такая «личность» и «формировалась», но весьма сомнительно, что она вообще формируется в условиях назидательных поучений, коллективных священнодействий и ура-патриотических приседаний. В результате таких поучений чаще всего формируется человек двуличный, говоря словами Фазиля Искандера, «человек лукавый». В том, что дело обстоит именно таким образом, двух мнений, думается, быть не может: лучшее тому подтверждение огульное охаивание недавней истории СССР, превращение немалого числа в прошлом истовых коммунистов и работников спецслужб в демократов и сторонников исключительно либерализма и монетаризма…

На мой взгляд, личность складывается и развивается не на дидактических грядках очень ученых педагогов, до сих пор руководствующихся представлениями Ламетри о человеке-машине… Она -- производная акта состоявшегося, пережитого человеком в жизни…

Итак, речь идет о превращении образования в институт упреждающего развития. На словах все выглядит вполне благопристойно и чинно. Что же касается дела… Но до дела ли нынешним власть присвоившим? Дело всегда в России мало кого волновало: важно прогудеть вовремя в гудок. Мол, поехали!..

А между тем сама по себе задача превращения института образования в институт упреждающего развития для России далеко не тривиальна. Ее решение связано с формированием таких качеств у человека, которые позволят ему выжить в условиях неопределенности и высоких уровней потенциальных рисков.

Сегодня будущее не является продолжением прошлого. Перед нами -- неизвестность… А значит, мы готовим молодых людей к жизни в условиях, о которых мы, взрослые, ничего вразумительного сказать не можем. С большей или меньшей уверенностью можно утверждать только одно: ближайшим поколениям придется жить в перманентно-экстремальных условиях, в условиях жесткого дефицита ресурсов, разрушения того социокультурного пространства, которое формировалось на протяжении столетий, становления нового... В самом общем виде сегодня задача образования сводится к поиску путей подготовки человека к жизни в точке бифуркации, в период метаморфозы культуры (Э. Морен).

В условиях будущего, отличающегося высокой степенью неопределенности, стирается грань между тактическими и стратегическими задачами, которые все время меняются местами: стратегическое становится тактическим и наоборот. На все это накладываются возрастающие темпы перемен, которые нынешняя система знания, в частности, научного, не в состоянии отслеживать.

Судите сами: за последние сто лет в жизни человечества произошло больше перемен, чем за всю предыдущую историю человечества. Что же касается так называемого информационного взрыва, то уже в конце 80-х ежегодный перечень опубликованных книг помещался в 10 томах, а ежедневно публиковалось около 7 тыс. научных статей!

Но с тех пор воды утекло немало, а значит, и возросла продуктивность авторов. Добавьте к этому Интернет, который создан опять же и на радость, и на горе… В этих условиях выход один: человек должен уметь формировать собственную картину мира, уметь систематизировать информацию и самостоятельно получать нужные ему знания. Он должен обладать способностью к пониманию происходящего.

Все сказанное заставляет задаться вопросом, а можно ли вести подготовку к неизвестному и неопределенному будущему в условиях, когда мы имеем человека без будущего? К чему собственно следует готовиться и что собственно следует предпринять в настоящее время? Но, как писал Еврипид, жизнь чаще всего открывает двери нежданному… К этому нежданному, а часто и нежеланному и нужно готовиться.

В современном мире принятию решений, касающихся судеб образования, уже давно предшествует глубокий анализ всех смысловых сторон процессов, детерминирующих эффективность образовательной практики; публикуются многочисленные международные и национальные доклады. В результате в тех странах, в которых принимаются действительно интересные решения, мы видим группу подлинных экспертов в области образовательной проблематики. В России такого сообщества нет и в помине! Здесь, что ни министр, то -- Коменский, что ни ректор, то -- Дьюи…

Но современные проблемы образования исключительно сложны. Проведение образовательной реформы в настоящее время можно сравнить с тончайшей и сложнейшей нейрохирургической операцией. При этом если мы не сумеем такую операцию провести, то путь в будущее для России будет закрыт навсегда.

Хотя проблематика такой реформы выходит за формат статьи, я ограничусь констатацией очевидного: России позарез нужен обобщающий аналитический доклад, в котором был бы проведен глубокий и всесторонний анализ положения дел в российском образовании с исторической, социологической, культурологической, технологической, педагогической, науковедческой и философской точек зрения.

С чего начать?

А начать, может, стоило бы с очевидного.

Мы переживаем период обновления всех сторон жизни человечества. Будущее уже не продолжает прошлое через настоящее. В значительной мере оно проектируется через систему образования, что само по себе предполагает содержательный пересмотр всего того категориального аппарата, которым мы пользуемся при анализе положение дел в образовании.

К сожалению, к настоящему времени первоначальный смысл многих понятий этого категориального инструментария утрачен. Чтобы убедиться в этом, попытайтесь сами для себя привести операциональное определение таких понятий, как образование, культура, социальность, вызов, проблема, инновационное образование, творческая личность… Не исключаю, что в большинстве случаев Вы убедитесь, что кроме общих слов, в соответствии с которыми для большинства культура -- это музеи, литература, искусство, театр; социальность -- некая характеристика индивида, связанная с его включением в социум, а образование -- это то, чем занимаются учебные заведения в соответствии с кем-то утвержденными стандартами и перечнями компетентностей и т. п., ничего путного не услышим. Социальное -- отдельно, культурное -- отдельно, а вызов окажется синонимом слова «проблема»… Согласитесь, что за всем сказанным никакой операциональности, т. е. пригодности для деятельности, нет и в помине, но если я не могу перевести понятие на операциональный уровень, то и пользоваться им в учебном процессе я тоже не могу. Перед нами -- просто слова, от которых никому не холодно и не жарко… Правда, звучит красиво: сформировать творчески развитую личность, способную действовать инновационно в мире знаниевой экономики и информационного общества…

В итоге тех, кого бессодержательность используемого категориального аппарата не устраивает, вынуждены сами для себя определять основные понятия, которыми можно воспользоваться в собственной практике.

Не избежал этого искушение и я. Не хотел, но придется привести то определение, которое я даю понятию «образованность», хотя оно наверняка вызовет резко отрицательное отношение и у философов, и у социологов, и у педагогов… И, может, они будут даже правы, но меня оно устраивает.

Итак, образованность является результирующей пути, который прошел человек в свете определенного идеала, превозмогая обстоятельства, возвышаясь над ними, принимая на себя ответственность за свой собственный выбор…

Чем такое определение привлекает меня? Тем, что в нем имплицитно содержится представление о процессах формирования личности, ее духовности, ценностях, идентичности, социальности, образе мира… Все в нем представленное в свое время было сказано еще Данте.

Как помните, в «Божественной комедии» Данте описал путь своего героя, который оказался на горе, дальше прошел всеми положенными кругами и вернулся в исходную точку… И тут -- самое важное: герой оказался на той же вершине горы, но уже под другими звездами: благодаря всему выпавшему на его долю пережить он оказался в новом преображенном мире, оказался постольку, поскольку он преобразился сам. Произошел полный метаморфоз личности героя. Перед нами -- акт умирания и воскрешения, но воскрешения в новом качестве. И такой акт умирания и воскрешения происходит с каждым из нас на протяжении жизни не единожды.

Эти акты преображения происходят в тот момент, когда на нашу долю выпадает пережить тот или иной кризис, когда приходится превозмочь ту или иную трудность, которыми так богата наша жизнь, а прежде всего -- самого себя…

Итак, если мы действительно хотим что-то понять в происходящем в образовании мы должны, прежде всего, проверить потенциал того инструментария, с помощью которого мы собираемся проанализировать состояние образование.

Вызовы и проблемы. Но хорошо с категориальным аппаратом разберемся, а что дальше?

Начинать надо с чего-то простого и очевидного. Прежде всего, стоит обратить внимание, например, на те вызовы, которые сегодня определяют судьбу человечества.

И начать стоит с анализа уже привычного: глобальных проблем современности и поиска перехода к стратегии устойчивого развития. Правда, мне кажется, что само понятие «глобальные проблемы современности» не очень удачно. Оно укоренено в тех представлениях о роли научного знания и научного исследования, которые доминировали в момент признания самого факта наличия такого рода проблем. Правильнее говорить о глобальных вызовах современности.

Вызовы -- категория более широкая и точная. Они -- объективны и потенциально многомерны; в разных обществах реакция на них будет разной. Вызовы «прочитываются» через систему проблем. Варианты разрешения проблем детерминированы социокультурным состоянием общества. Проблема вписывается в рамки трансдисциплинарного и междисциплинарного; для своего разрешения она востребует индивидуальный опыт человека. Иное дело вызов, реакция на который может потребовать перехода, пользуясь термином Эдгара Морена, к комплексному мышлению.

Насколько я представляю, комплексное мышление по Морену возникает как реакция на очевидный факт: человек является существом социокультурным, биологическим, связанным со всем живущим на Земле, планетарным, гелиоцентрическим, вселенским… Все эти многочисленные сущности как бы запечатлены на уровне его глубинной памяти, которая чем-то напоминает голографическую картину, каждая точка которой содержит всю информацию о пути, который природа прошла к нему. С этой точки зрения все формы и виды движения материи и энергии, информации оказываются иерархически связанными и организованными, включая и многочисленные цепочки положительных и отрицательных обратных связей между разными уровнями, выражающими многоликую сущность человека. При этом биология не противостоит физике и химии. Она занимает свое место в иерархии форм существования вещества и энергии в нашем мире. Что же касается задачи экологического воспитания, то ее решение не исчерпывается введением курса экологии, а связана с рассмотрением вопросов, касающихся судеб окружающей среды, как самостоятельной сферы, которая деформируется технологической и преобразовательной деятельностью человека и которая должна вписываться в те закономерности, которые определяют условия жизни экосферы.

От линейной аккумулятивной, фрагментированной, дисциплинарной интерпретации, например, инженерной деятельности, мы выходим в итоге на такой уровень, когда в центре внимания инженера оказываются не только задачи создания неких новых систем и средств, облегчающих жизнь человека, но и анализ тех возмущений, которые результаты инженерной деятельности могут внести в экологическую среду. Конечно, в условиях междисциплинарной и трансдисциплинарной деятельности нельзя быть специалистом во всем, а потому вполне закономерной становится требование, связанное с умением работать в группах, объединяющих представителей разных профессий. За сказанным уже видится некое наполнение учебного плана новыми дисциплинами, призванными подготовить почву для поиска путей взаимопонимания.

Проблема, связанная с выходом на комплексное мышление, которой так много внимания уделил Э.Морен, в общем-то допускает весьма простую интерпретацию. Представьте, что вы, уже зрелый человек, живете со своей семьей вместе с родителями да еще к тому же с многочисленными бабушками и дедушками. У каждого из этих поколений свой образ жизни, свое понимание происходящего.

И во имя мира и спокойствия образ жизни вашей семьи не должен вносить возмущений в образ жизни других поколений. Т. е., принимая то или иное решение, вы должны его «вписывать» в особенности образа жизни старших, имеющих отличное от вашего понимание смысла происходящего и ведущих свой образ жизни. По сути, насколько понимаю, именно это имел в виду Эдгар Морен, когда утверждал необходимость перехода к новой парадигме интеллектуальной и преобразовательной деятельности, необходимость формирования мышления нового типа… По сути, от линейного мышления мы переходим к мышлению в нелинейном и к тому же дискретном социокультурном пространстве…

Не менее сложной представляется и проблема поиска путей устойчивого развития, перевода образования на такие рельсы, которые позволили бы готовить специалистов, способных строить свою деятельность с учетом требований устойчивого развития. Кстати, в этом отношении уже получены интересные решения в университетах ряда стран (например, Канады и Австралии). образование устойчивый развитие

Но, пожалуй, самое любопытное заключается в том, что проблематика устойчивого развития не имеет единого решения: оно носит сугубо региональный и социокультурный характер. Устойчивость достигается за счет способности человека вписывать в образ окружающего его мира свою деятельность с тем, чтобы предотвратить деформацию этого исходного образа. И здесь тоже речь идет о введении системы обратной связи между образом мира и продуктом инженерной мысли.

Говоря же о том, что решение проблемы устойчивого развития носит сугубо региональный характер, я имею в виду очевидное: культура всегда воспроизводится и функционирует в точке, на уровне индивида, отдельного субъекта социокультурной практики.

Итак, та парадигма образования, которой еще предстоит сложиться, похоже, позволит преодолеть дифференцированный, дисциплинарный характер современного научного знания: мыслить. При этом действовать нужно в поле наличной культуры, но осмыслять возмущения, вносимые в окружающую среду, с точки зрения глобальных вызовов современности. По сути, речь идет о культурной, кусочно-линейной аппроксимации глобального региональным, о необходимости перехода к социокультурной модели образования.

И менее очевидное следствие: в масштабах такой большой страны, как Россия, нельзя выстроить эффективную систему образования… Речь идет о переходе к федерализму систем образования, когда вместо одной имеем несколько. Это обусловлено не только тем, что в настоящее время мы живем в условиях общества без будущего, когда стратегическое стало тактическим. В этих условиях колоссальную роль играют привходящие извне возможности и специфические особенности локального контекста с учетом его исторических, культурных возможностей, в том числе и наличных качеств человека, меры его социальности, которые в разных регионах являются разными.

На мой взгляд, в значительной степени провал так называемых «демократических» преобразований в России объясняется тем, что власть имущие так ни разу и не удосужились задаться вопросом, а с каким человеком они имеют дело?

А имеем мы дело с человеком сложной судьбы. С человеком, который на протяжении нескольких столетий жил в условиях, следствием которых стала антропологическая катастрофа. За эти столетия сформировался страх перед любым государственным вмешательством. Вот и сегодня россиянин, переживший «лихие 90-е», с ужасом относится к любым реформаторским намерениям, спускаемым «сверху». Излишняя суетливость российского государства, связанная с присущим ей стремлением уподобиться Европе, имела своим следствием одно: темпы перемен на государственном уровне не только не отслеживали перемены, происходящие на уровне индивида и общества, но и постоянно разрушали условия нормального существования этого общества. Уничтожали саму возможность его становления и развития. В итоге человек был вынужден строить свою жизнь в оппозиции к политике государства. Он сохранял себя за счет того, что сделал свою жизнь подпольной. В итоге и сформировался человек лукавый, не имеющий ничего общего с теми лозунгами, которое провозглашало государство, не идентифицирующий себя ни с официальным обществом, ни с государственной властью…

С особой отчетливость это просматривается в жизни учебных заведений.

С одной стороны перед нами -- постаревшая профессура, в своем личностном качестве изрядно травмированная «реформами», в результате которых их социальный престиж стал ниже «плинтуса» (зарплата профессора в лучших вузах колеблется где-то в районе 20 тыс. р.), но система их ценностных ориентаций так и не вписалась в логику голого чистогана, а с другой -- студенты, которые выросли в совершенно убогой в интеллектуальном и духовном отношении, полукриминальной среде, в значительной части ориентированных не на «быть», а на «иметь»… В обстановке вседозволенности и крайнего эгоизма жизни «по понятиям» выросло новое поколение, которое в ближайшие десятилетие еще даст о себе знать, что называется, «по полной программе»…

Проблема развития человека -- ключевая еще и потому, что после того, как снимаются «вожжи» авторитарного режима, человек, переживший антропологическую катастрофу, откатывается к своему исходному состоянию: его современниками оказываются предшественники, жившие в XVI-XVII в. Не случайно в героях «Пошехонской старины» Салтыкова-Щедрина легко узнать наших современников -- разного рода президентов, олигархов, «успешных» людей...

Перед нами -- человек с остаточной памятью об аграрной культуре. Человек, которого все время и вопреки его воли, от чего-нибудь да освобождали; в частности, от земли, поселив в бараке под названием «многоквартирный дом». Мера социальности этого подпольного человека невелика, а кругозор -- узок.

Трудно переоценить ту негативную роль, которую в истории России сыграло двойное обезземеливание крестьян: в период Александровского освобождения и в годы советской власти. Вырванные из своей культурной среды, эти люди так и не стали носителями городской культуры.

В итоге мы сегодня имеем дело с человеком XVII в., который настороженно присматривается к происходящему, пытается войти в сказку о чудесном настоящем, от которого он ждет чуда, но боится, что станет еще хуже.

Сказанным дело не исчерпывается. Низкая мера социальности, причем, аграрной, не позволяет войти в систему нормальных рыночных отношений, которые в этих условиях вырождаются в обыкновенный бандитизм и рэкет… Не буду продолжать эту линию -- она и так очевидна, как и очевидно, что ничего, по сути, не выиграв, за последние 20 лет страна проиграла в главном: в человеке!

Так что, реформируя российское образование, нельзя не считаться с произошедшей в России антропологической катастрофой и ее последствиями. Учебным заведениям придется принять на себя функцию, связанную с развитием качеств своих подопечных.

Глобальные проблемы

Глобальные проблемы современности. Не буду их все перечислять…

Полуголодное или просто голодное существование многих миллиардов людей, населяющих сегодня планету. Дефицит невозобновляемых ресурсов. Нехватка пресной воды, состояние окружающей среды, глобальное потепление… Но самое важное то, что в их ряду стоит и проблема образования…

Проблема демографии…

Если в 1800 г. население Земного шара насчитывало всего 1 млрд чел., то буквально несколько дней назад его численность превысила 7 млрд; а к концу столетия (по прогнозным оценкам) население Земли будет насчитывать уже около 9 млрд чел. Причем, прирост будет протекать неравномерно. В промышленно развитых странах население состарится. Основной прирост придется на развивающиеся страны. В некоторых из них средний возраст людей резко снизится: основную часть составит молодежь в возрасте, примерно, 15 лет (как известно, не самый спокойный возраст).

Во многом поиск путей разрешения глобальных проблем современности на долгие годы определит магистральное направление развитие человечества, а значит, и пути развития образования. При этом не исключен радикальный пересмотр самих основ науки, перемен в иерархии высших учебных заведений.

Глобализация -- не только и не столько экономическая проблема: современный финансово-экономический кризис носит глобальный характер и в каждой стране его последствия будут своими. Но, что важно: мы имеем дело не просто с экономическим кризисом: мы переживаем кризис общецивилизационный.

Складывается ощущение, что старая культурная программа, основу которой составила западноевропейская католическая доктрина, свой потенциал в условиях цивилизационного развития исчерпала. Сложившаяся цивилизация создала потенциал, который может быть развит только в на базе другой культуры, обладающей своей логикой культуры и благодаря этому допускающей переосмысление состоявшегося в новом культурном контексте, отличающейся своей логикой, допускающей становление новой просвещенческой программы...

Так что, когда сегодня мы пытаемся говорить о будущем европейского университета, то стоило бы большее внимание уделить самому названию доклада Делора, в котором образование характеризуется как сокрытое сокровище. Если перед нами не случайная оговорка, то не означает ли это, что то, с чем мы имеем дело в образовании, давно уже вовсе не образование. По крайней мере, в современных условиях высоких темпов перемен в своей попытке отследить их мы заняты принципиально нерешаемой задачей: образование -- функция контекста, задающего возможности единения руки и сердца. Контекстом можно пренебречь в условиях статики или крайне медленных перемен. В этом случае он представлен в образовательном процессе как бы в неявной, скрытой форме, как некая рамка, в которую вписывается активность человека, а культура может определяться через совокупность артефактов, разных видов искусства и художественного творчества.

Если же контекст «пульсирует», то понятие культуры обретает свое динамическое наполнение на уровне отдельного индивида, призванного выйти на собственные смыслы и реализовать свою собственную культурную программу. Пространственно распределенное поле культуры стягивается в точку индивидуального, личностного бытия.

Короче: образование и инновации -- функция культуры и контекста, обучение же и подготовка ориентированы на овладение системой деятельности и (в современных условиях) на вхождение в мир профессиональной культуры, которая в значительной степени укоренена в культуре национальной.

Собственно говоря, исчерпание потенциала современной цивилизации легко проследить на примере технического образования, которое последовательно прошло этапы ремесленного производства, промышленной революции, революции научно-технической и -технологической и завершилось в наши дни этапом социально-технологического развития, когда требования к человеку задаются уже самими технологиями, когда человек становится важнейшим элементом функционирования современных технологий, а значит и объектом манипулирования через PR, менеджмент, корпоративную культуру, маркетинг, аутсорсинг и пр.

Из сказанного следует очевидное: за глобальными проблемами -- серьезнейшая перестройка всей социальной практики и обретение нового понимания сущности утерянного образования, обращение к нераскрытому потенциалу культур разных народов мира.

Наконец, последнее в ряду вызовов стоит обратить внимание и на еще один аспект проблемы: незаметно для себя человечество оказалось не просто перед лицом глобальных вызовов современности, но и в новой геологической эпохе, которую назвали антропоценом. Эта геологическая эпоха в значительной мере исключает возможность дальнейшего развития методом проб и ошибок.

Понятие «антропоцен» появилось в обиходе сравнительно недавно, но что более важно: оно было предложено именно тогда, когда вызрела мысль, в соответствии с которой человеческая деятельность по своим последствиям соизмерима с факторами, определявшими судьбу планеты глубокой древности.

Что стоит за фактом выделения антропоцена в особый период истории Земли? Наиболее важное следствие заключается в том, что на повестку дня выдвигается грандиозный инженерный проект, связанный с созданием предпосылок для поддержания на планете условий, необходимых для жизни на Земле. Этот проект переводит образование, прежде всего инженерию, в общепланетарную плоскость. В результате должен произойти пересмотр ведущих задач общефундаментального и инженерного образования, прежде всего в областях, связанных с разработкой таких технологий, которые бы вписывались и оценивались как с общеинженерной, так и общепланетарной, региональной, экологической, культурной и социальной точек зрения. Как видим, проект «Планета как космический корабль» обретает весьма четкие очертания…

Думается, сказанного достаточно, чтобы сделать общий вывод: контекст, задающий образовательную практику в современном мире, стал принципиально иным. В современных условиях ошибкой было бы выдвигать на первый план задачу модернизации системы образования. Речь идет о смене парадигмы, определяющей ход развития образования в условиях антропоцена, в определении его базовых установок по отношению к многомерному контексту окружающего мира.

Анализ этого контекста и есть самая важная часть работы, связанной с попытками поиска ответа на вопрос, а каким должно быть образование XXI в.? Каковы его перспективы? И каким должен быть закон об образования, который должен не столько фиксировать практику ставшего, сколько ориентироваться на предстоящие 20-30 лет, на глобальные вызовы современности…

Несколько слов об инженерном образовании

Формат материала не позволяет в полной мере проанализировать все аспекты проблемы университетского и инженерного образования для будущего. Ограничусь несколькими замечаниями, касающимися уже непосредственно судеб этого образования.

Как известно, в настоящее время втузы многих стран, включая и США, переживают далеко не лучшие времена. Например, престиж инженерной профессии за последние десятилетия резко упал. В значительной мере это связано с распространением переноса части инженерной деятельности на территории других стран, расширившейся практикой привлечения на работу в промышленно развитые страны наиболее талантливых представителей инженерного корпуса из-за рубежа, готовых довольствовать более скромной зарплатой.

Как отмечают американские эксперты, многие из обучающихся на инженерных специальностях сегодня слабо представляют сферу своей будущей профессиональной деятельности. Именно поэтому в практику многих учебных заведений входит чтение курсов, касающихся перспектив той или иной сферы инженерии, непрерывное участие студентов в работе, связанной с решением чисто инженерных задач.

Кстати, и в 30-е гг. прошлого столетия в СССР не редки были случаи, когда студент, проучившись несколько лет в инженерном вузе, уходил на производство, а спустя какое-то время возвращался на студенческую скамью. Вот такие-то, понимаешь, «загогулины» происходили и происходят в инженерном образовании.

А каков смысл сказанного для вузов, осуществляющих подготовку инженеров? Впрочем, сказанное можно распространить и на вузы другого профиля.

Вызовы, с которыми ныне сталкивается инженерия, предполагают целый ряд шагов, в числе которых я бы отметил:

1. Создание системы непрерывного образования, содержание которого позволила бы войти в круг проблематики современного мира, обеспечить переход к единой региональной системе образования, в центре которого был бы социально-технологический университет;

2. Стоит более внимательно проанализировать необходимость отказа от идеи непрерывного образования в пользу более богатой формы -- распределенного образования;

3. Предстоит принципиальный пересмотр сути и содержания университетского образования. В условиях общества без будущего особый интерес представляют вопросы, связанные с оценкой потенциала теологии; футурологии; овладения навыками проведения проспективных и прогностических исследований; создания разных форм дополнительного образования, ориентированных на предоставление студентам возможности развить собственный культурный потенциал; расширяется поле самоопределения студентов, повышается мера их автономии.

4. Все большее распространение будут получать методы сценарного подхода, анализа конкретных ситуаций и моделирования. У каждого из них есть свои плюсы и минусы. И эти плюсы и минусы можно оценить исходя из того, что жизнь будет протекать в условиях высокой степени неопределенности не только с точки зрения содержания тех задач, которые предстоит решать, но и с точки зрения собственного трудоустройства. Именно поэтому важно, чтобы на протяжении всего периода обучения студент работал над созданием собственного продукта, который может позволить ему создать для себя собственное рабочее место;

5. Меняются и требования к профессорско-преподавательскому составу, который должен не только декларировать, но и демонстрировать на практике свою способность к практической деятельности, свое понимание основных задач развития образования в эпоху антропоцена применительно к российским условиям (с учетом особенностей развития ее культурного, в значительной мере, православного потенциала), должен научиться смотреть на своих подопечных как на партнеров, некоторые из которых знают нечто такое, что ему недоступно. Конечно, все это должно свершаться в условиях подлинно академической свободы и прозрачности деятельности университета, который сегодня все чаще становится предметом жульнических и бюрократических манипуляций, что следует хотя бы из колоссального разрыва в доходах администрации и профессуры;

6. Современный университет перестает быть только местом подготовки кадров специалистов. В условиях деградации российской промышленности он становится ведущим центром, инициирующим развитие разных форм малого и среднего бизнеса в сфере своих профессиональных интересов, т. е. в нем активно развиваются аспирантура и докторантура, которые вот-вот (по крайней мере, аспирантура) обретут статус самостоятельного уровня подготовки специалистов-исследователей, спрос на которых будет только расти;

7. В основе новой дидактической модели такого университета лежит ориентация на социокультурную модель; в таком учебном заведении должен быть представлен большой перечень специальностей социально-культурного и гуманитарного профиля. С точки зрения развития в данном случае ориентиром может выступить модель подготовки врачей, спортсменов и, в значительно мере, опыт МФТИ. Если же говорить о прагматических задачах, то в условиях информационного взрыва знаний, основным задачами университета становятся задачи чисто образовательные. В числе такого рода задач я бы назвал следующие: наши воспитанники должны овладеть навыками понимания происходящего (их следует научить искусству читать и понимать прочитанное; смотреть и видеть; слушать и слышать). И конечно, уметь действовать, принимая на себя ответственность за собственный выбор…

8. В итоге пересмотра традиционных функций сложится новая организационная структура учебного заведения, сочетающего функции исследовательского и предпринимательского университетов, университета коммунального (по типу американского community university), способного обеспечить условия для решения задач распределенного и непрерывного образования.

Наверное, перечисленным перечень задач не исчерпывается, но исчерпать его -- дело нереальное. Тем более, что разумный объем текста и без того бессовестно превышен. А потому поставлю здесь отточие…

Вроде эпилога

Как уже отмечалось в начале статьи сроки, отведенные на ее подготовку, со временем сжимаются. Считаешь про себя: до представления текста осталась неделя, осталось пять дней, три дня, два… Отступать некуда. Садишься и пишешь то, что можешь, втискивая содержательное море в ручеек регламента, перескакивая с пятого на десятое. И в итоге получается то, что получилось.

А как же с темой, которая была заявлена? Она остается как бы намеком-эпиграфом, свидетельствующим о былом намерении, о том, куда и зачем ты шел, в какую сторону, может, еще двинешься. Но, как свидетельствует российская история: не важно, куда и зачем шел, важно -- куда пришел…

Так что, читатель, не судите слишком строго за то, о чем шла речь выше. Я сказал то, что сложилось. Другие пусть по-своему продолжат тему о будущем высшего образования в рубежный момент истории человечества, имеющий дело с человеком, который стал человеком без будущего…

Использованная литература

Edgar Morin. Seven Complex Lessons in Education for the Future. UNESCO, 1999. -- 65 p.

Educating the Engineer of 2020: Adapting Engineering Education to the New Century. Washington : The National Academies Press, 2005 -- 154 p.

Глобальные процессы и устойчивое развитие : Сб. статей / Отв. ред. А. Д. Урсул. М. : Изд-во РГТЕУ, 2011. -- 408 С.

Долженко О. Университет в точке «Омега». М. : Национальный инсти- тут бизнеса, 2010 -- 504 с.

Ламетри Ж. О. Сочинения / Общ. ред., предисл. и примеч. В. М. Богуславского. -- 2-е изд. М. : Мысль, 1983. -- 509 с. (Пер. с фр. Э. А. Гроссман и В. Левицкого: стр. 169-226).

Морен Э. Метод. Природа Природы. М.: Прогресс-Традиция, 2005. -- 464 с.

Размещено на Allbest.ru