Реформирование системы университетского исторического образования в ходе либерально-буржуазной политики Александра II в 50–60-х гг. XIX в.

Размещено на http://www.allbest.ru/

Реформирование системы университетского исторического образования в ходе либерально-буржуазной политики Александра II в 50-60-х гг. XIX в.

В 50-е гг. XIX в. университетский вопрос в России приобрел небывалую остроту. Экономическое и социальное развитие Российской империи требовало все большего числа высокообразованных и подготовленных в профессиональном отношении людей. К середине XIX столетия Россия отставала от развитых европейских стран по отношению людей с университетским образованием к численности населения страны. Так, на 1 января 1855 года в России один студент университета приходился на 10039 человек; в Италии один студент приходился на 2100 человек; в США - на 404 жителя. Ситуация с обеспечением университетов профессорско-преподавательским составом оставалась тяжелой. Старение и уход профессуры 40-х - н. 50-х гг. XIX в., отсутствие отлаженной системы подготовки научной смены, нежелание молодых людей заниматься наукой в связи с трудностями получения ученых степеней привели фактически к тупику в подготовке молодых кадров. В российских университетах стали появляться кафедры, вакантные в течение нескольких лет.

С воцарением императора Александра II политика Министерства народного просвещения изменилась. Руководящая российская элита понимала необходимость и неизбежность реформы всей системы образования и, прежде всего, университетского. В 1855 г. министром народного просвещения был назначен А.С. Норов. Министр считал, что образование молодежи должно базироваться на общем фундаменте, а средства воспитания следует подчинить одному государственному ведомству. Он предлагал восстановить в гимназиях и университетах классическое гуманитарное образование в полном объеме, так как, по его мнению, образованному человеку необходимо знать иностранные языки для получения интересующей его информации из первоисточников. За недолгий период руководства Министерством народного просвещения он успел создать определенные предпосылки для последующего реформирования высшей школы.

Постепенно были отменены стеснительные меры 1840-х гг.: Харьковский и Киевский учебные округа, отданные в 1847-1848 гг. в ведомство генерал-губернаторств, были возвращены под покровительство попечителей в 1855 г.; должности ректоров и деканов в университетах стали снова выборными. Сняты были ограничения при приеме студентов и к началу 1860-х гг. их число увеличилось до 5,5 тысяч человек. С 1856 г. возобновились заграничные командировки профессоров. По совету министра народного просвещения император Александр II отменил преподавание военных наук в столичных университетах, введенное при Николае I. В 1857 г. во всех университетах страны восстановили самостоятельные кафедры философии и возобновили преподавание государственного права.

Подготовительные работы по проведению реформы всей системы образования и прежде всего, университетского, начались с 1857 г. Было решено разработать проект нового университетского устава, который бы позволил провести реформу высшей школы «сверху». Учитывая государственную важность вопроса, император поручил эту работу специальной комиссии в составе членов Государственного совета, князя В.А. Долгорукого - шефа жандармов, графа В.Н. Панина - министра юстиции и графа С.Г. Строганова - бывшего попечителя Московского учебного округа.

Непосредственно работу по реформированию высшей школы России пришлось возглавить А.В. Головнину, утвержденному в должности министра народного просвещения 6 декабря 1862 г. По его настоянию полностью был обновлен кадровый состав попечителей учебных округов, которые оказывали министру реальную помощь в проведении реформы. Реформа российской высшей школы началась с реорганизации Министерства народного просвещения, новую структуру которого император утвердил 18 июня 1863 г.

Подготовка нового устава российских университетов явила уникальный случай сотрудничества правительства с общественностью. Проект нового общего Устава Императорских российских университетов был напечатан в начале 1862 г. и передан для рассмотрения во все университетские советы и некоторые духовные и гражданские ведомства. Так же проект устава был переведен на иностранные языки и доставлен зарубежным педагогам с тем, чтобы воспользоваться всеми замечаниями и указаниями при окончательной редакции. Полученные отзывы публиковались в особом сборнике, который послужил основой для дальнейших работ по составлению устава.

Университеты приняли активное участие в обсуждении принципиальных вопросов академической жизни, в том числе устройства историко-филологических факультетов. Материалы обсуждения обобщал член комитета, адъюнкт Петербургского университета К.Я. Люгебиль. Обсуждение в 1862 г. проекта общего устава университетов способствовало формированию кафедральной и предметной структуры историко-филологических факультетов российских университетов.

На этапе, когда историко-филологическое образование в университетах страны еще не было подвержено внутренней специализации, студенты факультета получали историческую подготовку, обязательно изучая все предметы факультетского курса. Кроме исторической и политико-экономической они распределялись по кафедрам: истории философии, упраздненной в 1849 г. и восстановленной в 1860 г.; греческой словесности и древностей; римской словесности и древностей; российской словесности и истории российской литературы; истории и литературы славянских наречий; восточной словесности. Предмет церковной истории входил в состав общеуниверситетской кафедры «догматического и нравоучительного богословия, церковной истории и церковного законоведения», известной под названием «кафедры богословия» и читался профессором этой кафедры. В 1854 г. Министерство народного просвещения упразднило в пяти российских университетах кафедру восточной словесности с арабским, монгольским, персидским, турецким и татарским языками. Объединив востоковедные силы, в Петербургском университете был организован самостоятельный факультет восточных языков. При этом прежние учебные предметы восточной словесности были развернуты в кафедры.

Предметный состав кафедр Дерптского университета, признававшегося особенным, определенный уставом этого учебного заведения и позднейшими постановлениями правительства, не отличался от коренных российских университетов. Но в исторических отделах неисторических кафедр имелись и свои особенности. Славистика здесь не прижилась и не культивировалась правительством: администрация университета оговорила за собой право заменить славяноведение изучением русской истории, языка и литературы. Античные древности, характерные для университетского преподавания трансформировались в «историю искусств» и вошли в состав кафедры «красноречия, древнеклассической филологии и эстетики». Существовала здесь и кафедра географии и статистики, не встречающаяся в других университетах, политическая же экономия студентам историко-филологической специальности не преподавалась. В целом, в подготовке историков-филологов в Дерптском университете в 50-е гг. XIX в. участвовали семь кафедр против девяти по общему университетскому уставу.

Накануне разработки нового университетского устава в структуре историко-филологических факультетов российских университетов две из девяти полагавшихся на них кафедр принадлежали историческим наукам - кафедры всеобщей истории и российской истории. Политическая экономия и статистика получили статус самостоятельной кафедры. Однако положение исторических наук оставалось неопределенным по отношению к филологии с одной стороны, и классическим древностям, с другой. Греческие и римские древности устав не присоединил к кафедре всеобщей истории и оставил их в качестве учебных дисциплин на кафедрах греческой и римской словесности. Преподавание предметов, охватывавших быт, нравы, обычаи античных народов и памятники их культуры, поручалось профессорам или адъюнктам, имеющим ученую степень по разрядам римской и греческой словесности.

Структура исторических кафедр и наук, сложившаяся к концу 50-х гг. XIX в., отражала принципы разграничения наук основных исторических кафедр, выработанные в западноевропейских университетах: подразделение всемирной истории на историю национальную и всеобщую (зарубежных государств и народов). Однако в реальном воплощении этих принципов российские университеты обнаружили самобытность. Ее породили особенности развития русской исторической науки под влиянием самодержавного правления и в ближайшем соседстве с церковной идеологией, в стране, где «западный», «славянский» и «восточный» вопросы сложно переплетали науку и политику.

Спектр наук, отнесенных в российских университетах к всеобщей истории, был сложнее, чем в западноевропейских. В русской науке и правительственном мнении всеобщая история рано стала предметом особого внимания, и в уставных перечнях университетских наук она всегда стояла впереди отечественной истории. Поддерживались тесные связи с европейскими учеными, особенно по проблемам изучения античности. В области отечественной истории связи были несколько слабее, что объяснялось незначительным числом специалистов по русской истории среди западноевропейских ученых в XIX в. Обычно научные работы выполнялись на основе материалов, находящихся в стране, и не требовали выезда заграницу. В самих университетах Западной Европы история России, будучи для них частью всеобщей, не удостаивалась особого положения: она не была самостоятельным учебным предметом.

Итак, круг предметов исторического преподавания, реализовывавшихся в университетах России во второй половине 50-х гг. XIX в., был представлен всеобщей историей, историей России, античными древностями, историей славянских народов и историей церкви. Преподавание истории Востока было предоставлено на усмотрение профессоров кафедр всеобщей истории.

В окончательном виде проект общего устава российских университетов определил типовую структуру историко-филологического факультета из одиннадцати кафедр и двадцати трех учебных предметов. Для преподавания собственно исторических дисциплин предназначались три кафедры. Наличие кафедр всеобщей истории и русской истории продолжило традицию предшествующего деления наук. Третьей предполагалась кафедра синтетического характера - «археологии и истории искусств». Ее появление в проекте устава предопределилось голосами в пользу открытия в русских университетах специального преподавания античной археологии и истории античного искусства, уже давно утвердившегося в германских, французских и итальянских университетах.

Кафедры всеобщей и русской истории вошли в проект устава в прежнем виде: они проектировались без внутреннего деления, в то время как кафедры философии, греческой и римской словесности, славянской филологии мыслились как многопредметные. В штатном выражении это означало, что для замещения кафедр всеобщей и русской истории можно было обойтись одним профессором.

Некоторые разделы всеобщей истории проект отнес к компетенции филологических кафедр. Греческие древности были присоединены к кафедре греческой словесности, римские - к кафедре римской словесности, славянские древности и история славянских племен предполагались как структурные части кафедры славянской филологии. В составе факультета восточных языков Петербургского университета предусматривалась кафедра истории Восточной и Западной Азии.

Как и предыдущие университетские уставы, новый проект подчеркнул важность изучения студентами церковной истории. Но перемен в организации ее преподавания не предусматривалось, она была оставлена на положении учебного предмета для студентов православного вероисповедания в составе общеуниверситетской кафедры богословия.

В ходе обсуждения изложенной в проекте нового университетского устава структуры исторических кафедр и преподаваемых на факультете наук были высказаны существенные поправки. Первая группа замечаний касалась предметного состава кафедры всеобщей истории. Отмечалось неудобство ее преподавания одним лишь преподавателем. Советы Петербургского и Киевского университетов предложили обозначить в составе кафедры два предмета, в соответствии с периодизацией всеобщей истории - древнюю историю и новую историю. Заслуженный профессор Петербургского университета В.Н. Ивановский счел необходимым добавление и истории средних веков. Деление кафедры на 2-3 предмета означало, что в штатном составе кафедры должны быть, по меньшей мере, два профессора и один доцент.

Вторая тенденция вела к уточнению места в кафедрально-предметной структуре историко-филологического факультета и усилению позиций предмета истории славян. Особую заинтересованность в этом вопросе проявили южно-российские университеты, уделявшие повышенное внимание разработке славянской проблематики. Так, совет Киевского университета счел возможным вывести историю славянских народов и их древностей из состава кафедры славянской филологии, куда их определил проект, и, присоединив эти предметы к кафедре русской истории, образовать новое кафедральное объединение с наименованием «русская история и история славянских народов». При этом предполагалось, что изучение прошлого южных и западных славян в связи с историей восточного славянства, будет выглядеть органичнее и преподаваться основательнее.

Серьезные споры вызвал статус предложенной проектом устава кафедры «археологии и истории искусств», что было обусловлено неопределенностью представлений о данных предметах. Так, профессора университета св. Владимира, отметив, что в традиционном понимании археология есть древности античные и славянские, которые уже представлены в науках кафедр греческой, римской и славянской филологии, предложили вывести археологию из состава предполагаемой кафедры и заменить ее курсом теории и истории искусств. Некоторые считали необходимым присоединить историю искусств к кафедрам филологического профиля.

Наибольшую остроту в процессе обсуждения проекта устава вызвал вопрос о месте церковной истории в университетском преподавании. О ненужности богословского образования для студентов решительно заявили профессора Петербургского университета Г.И. Лапшин, К.Д. Кавелин и член Главного правления училищ Н.И. Пирогов. Основным аргументом являлось указание на основательную подготовку в этой сфере, получаемую студентами в гимназиях.

Против исключения богословия из университетского преподавания или придания ему характера необязательной дисциплины выступили профессора богословия и духовенство. При поддержке Синода этот спор превратился в обсуждение вопроса об отделении истории церкви как учебного предмета от кафедры богословия и придания ему самостоятельного значения. В итоге «…попытка некоторых представителей буржуазно-либеральной профессуры и просвещения максимально приспособить университетское преподавание к нуждам науки и потребностям общества за счет очищения позитивного светского образования от его религиозно-нравственного обрамления - привела к тому, что положение церковно-религиозных дисциплин в университетах усилилось». Профессора богословия, освобождаясь от чтения историко-церковных курсов, получали возможность основательнее заниматься воспитанием и «общественным развитием молодежи», а особые кафедры церковной истории и церковного законоведения на гуманитарных факультетах университетов должны были усилить церковные аспекты в профессиональной подготовке студентов. При этом увеличивался и штат профессоров по церковной проблематике от одного до трех.

Профессура факультета восточных языков в Петербургском университете заинтересовалась преимущественно организацией кафедры истории Востока и ее предметного состава. В проекте она значилась как кафедра «истории Восточной и Западной Азии».

При обсуждении проекта высказывались мнения о коренной реформе историко-филологического факультета и факультета восточных языков в системе университетов. Совет Петербургского университета выступил с предложением упразднить в университете факультет восточных языков и превратить его в восточное отделение историко-филологического факультета, как это было до 1854 г. в Казанском университете. Профессор В.П. Васильев наметил план постепенного сращения этих факультетов: процесс предлагалось начать с того, чтобы читаемые на восточном факультете исторические предметы сделать обязательными для студентов историко-филологического факультета.

Материалы подготовки устава свидетельствуют о том, что Министерство просвещения, дав делу разработки этого документа общее направление, сознательно пожертвовало правительственной инициативой в пользу университетской и широкой общественности. Вместе с тем, окончательный вариант проекта устава составлялся преимущественно путем увязки возможно большего числа мнений, что обусловило наличие неточностей и даже противоречия многих его статей, обнаружившихся при проведении устава в жизнь.

Общий устав императорских российских университетов был утвержден императором Александром II 18 июня 1863 года. Он отличался большей полнотой и определенностью. Его составители задались целью «…развить такие начала, которые усилили бы самодеятельность университетского сословия и его влияния на студентов». Основной идеей нового устава явилась автономия профессорской корпорации. Университетский устав российских университетов представлял собой соединение немецкой и французской университетских систем. Согласно порядкам, заведенным в немецких университетах, в уставе 1863 г. провозглашалось университетское самоуправление. Французская же система предполагала подчинение учащихся обязательному плану преподавания.

Новый устав предназначался для следующих университетов: Петербургского, Московского, Казанского, Харьковского, Новороссийского - в Одессе и Св. Владимира - в Киеве. Основные положения устава применялись и в Варшавском университете.

В данном уставе система высшего исторического образования нашла свое обоснование: отражены постановка учебной деятельности историко-филологических факультетов, практика подготовки преподавательских кадров высшей квалификации и замещение ими вакантных должностей.

Устав 1863 г. ограничивал состав абитуриентов российских университетов молодыми людьми, получившими фундаментальное среднее образование в гимназиях. Выпускники гимназий были основательно подготовлены к обучению на историко-филологических факультетах университетов. Вступительные экзамены проводились по усмотрению совета университета. В студенты могли приниматься и выпускники других высших и средних учебных заведений, если курс изученных ими наук был не ниже гимназического. Кроме студентов занятия в университетах могли посещать и вольные слушатели.

Наличие классического образования, полученного в гимназиях, было призвано с одной стороны, повысить образовательный уровень студентов, с другой стороны, обеспечить «благонадежность» молодых людей, обучавшихся в университетах.

Вводилось семестровое распределение курса наук: предписывалось составлять учебные курсы так, чтобы студент мог изучить каждый из них за один семестр. Это нововведение привело к дроблению больших курсов на более мелкие, что увеличивало число изучаемых предметов.

Академический год продолжался с 15 августа до 1 июля. Историко-филологические факультеты пользовались в соответствии с п. 85 правом «…проверять степень знаний желающих поступить в студенты и подвергать их новым испытаниям», исходя из того, что производство последних является «…существенно важным для определения как степени общего развития поступавших в него молодых людей, так и достаточности приобретенных ими познаний». В 1870-е гг. в некоторых университетах предлагалось заменить вступительные и проверочные испытания рассмотрением письменных работ лиц, удостоенных аттестатов или свидетельств и поступающих в эти учебные заведения. Но большинство университетов предлагавшиеся изменения не признали полезными.

Промежуточные и итоговые испытания для студентов устанавливались советом университета: «Каждому университету предоставляется устанавливать над занятиями студентов тот способ контроля, который Советом университета, с утверждения попечителя, по педагогическим соображениям и местным условиям, признан будет наиболее удобным и действительным…». Существовали различные виды контроля знаний учащихся, такие как «устное изложение известных предметов науки, письменное решение предложенных преподавателем вопросов, сделанное в его присутствии, изучение и объяснение источников, сочинения на темы по собственному избранию или по назначению преподавателя, беседы самих студентов о научных предметах под руководством преподавателя».

На историко-филологических факультетах обычно практиковалось написание студентами сочинений. В университетах разрабатывались специальные правила, согласно которым студенты ежегодно должны были представлять письменные работы на заданные темы. Они выполнялись в соответствии с указаниями преподавателей и разбирались на лекциях. При этом независимо от этих письменных работ студенты историко-филологических факультетов углубленно занимались по другим предметам. Например, в Харьковском университете предусматривались занятия переводами, анализами, составлением отчетов о прочитанных книгах по классическим языкам, санскриту, русскому языку.

Для поощрения студентов к научным занятиям факультетом предлагались особые задания или темы с назначением за их успешное выполнение золотых и серебряных медалей или почетного отзыва. Число задач и медалей зависело от усмотрения совета. Темы были разнообразными в хронологическом, территориальном, предметном отношении, при этом каждый год из определенной отрасли историко-филологического знания. Например, в Харьковском университете для студентов историко-филологического факультета в качестве тем медальных сочинений предлагались «Карамзин и первые опыты его литературной деятельности до времени его возвращения из-за границы (1866 г.); «Константин Великий и его отношение к христианству» (1871 г.). в 1874/75 г. были объявлены три темы: «Быт дьяков и подьячих в XV11 в.», «Шекспир в русской литературе», «О трагедиях, обыкновенно приписываемых Сенеке». В 1881 г. «Разбор технических терминов, относящихся до экономического быта, встречаемых в южнорусских и западнорусских памятниках XIV-XVII вв.»; «Немецкий романтизм в русской литературе»; «О греческой лирической поэзии». Лучшие учащиеся награждались золотыми и серебряными медалями и почетными отзывами за выполнение сложных заданий, которые ежегодно предлагали факультеты. Сочинения, удостаиваемые золотых медалей, печатались по определению совета за счет университета. Многие из медальных сочинений студентов представляли настоящие научные исследования.

С той же целью поощрения студенческих занятий науками, из университетских сумм с утверждения совета университета назначались пособия и стипендии. Студенты, пользовавшиеся стипендиями, кроме ежегодных курсовых испытаний до 1872 г. подвергались полугодовым испытаниям для подтверждения права на стипендии. В 1873 г. факультетам было предоставлено право назначать стипендии студентам старших курсов на основании отметок, полученных ими на годичных курсовых испытаниях, а студентам первого курса на основании оценок, полученных при вступительных испытаниях.

При окончательном испытании для получения звания действительного студента требовалось получение по всех предметам, определенным для полного факультетского курса, только отметок удовлетворительно: «Студенты оказавшие на испытаниях только успехи удовлетворительные, или, хотя и оказавшие отличные успехи, но представившие диссертации, не заслужившие одобрения, получают звание действительного студента». Студенты, завершавшие свое обучение в университете и выдержавшие полностью испытания с отличием, удостаивались по предоставлении ими диссертации, одобренной факультетом, степени Кандидата. В дополнение к устному испытанию назначался письменный ответ на вопрос по одному из главных предметов факультета или его отделения. Для предоставления диссертации предусматривался шестимесячный срок после окончания устного испытания. По поручению декана диссертация рассматривалась соответствующим предмету диссертации по специальности преподавателем, представлявшим в факультет письменный отзыв о ней. В случае признания диссертации удовлетворительной, ищущий степени приглашался «для словесного объяснения по содержанию диссертации» в заседании специально учреждавшейся факультетской комиссии под председательством декана. Переэкзаменовка для получения степени кандидата могла быть назначаема не позже, чем через шесть месяцев после первого испытания, признанного неудовлетворительным. При этом студенты, удостоенные медали или почетного отзыва за выполнение научных занятий получали степень кандидата без предоставления диссертации.

Относительно курсовых и окончательных (выпускных) испытаний историко-филологические факультеты руководствовались «Правилами о курсовых и окончательных экзаменах», вырабатывавшимися в каждом университете.

Высочайше утвержденный Общий устав российских университетов 1863 г. в составе исторических кафедр и наук существенно отличался от проекта. На историко-филологическом факультете полагалось одиннадцать кафедр со следующими предметами: 1. Философия: логика, психология, история философии. 2. Греческая словесность: греческий язык и толкование авторов, история греческой литературы, греческие древности. 3. Римская словесность: латинский язык и толкование авторов, история римской литературы, римские древности. 4. Сравнительная грамматика индоевропейских языков. 5. История русского языка и литературы. 6. История всеобщей литературы. 7. Славянская филология: славянские наречия, история славянских литератур, славянские древности. 8. Всеобщая история. 9. Русская история. 10. Церковная история. 11. Теория и история искусств.

Из 23 предлагавшихся проектом предметов были оставлены 19, штатный состав факультета устав определил в 12 профессоров и 7 доцентов, последние распределялись по кафедрам по усмотрению факультета.

Одиннадцатая по перечню кафедра историко-филологического факультета была утверждена как кафедра «теории и истории искусств», предмет археологии исключили. Церковная история из предмета межфакультетской кафедры богословия была переведена в ранг кафедры историко-филологического факультета. Предмет истории славянских народов был упразднен, что объяснялось возможностью охватить его материал при чтении всеобщей и русской истории.

8 числе новых кафедр, предусмотренных уставом 1863 г., две были исторического профиля, что явилось «…серьёзным шагом по пути приведения предметно-кафедральной структуры факультета в соответствие со структурой исторических наук». Однако не были дифференцированы на предметы по периодам кафедры всеобщей и отечественной истории.

Так и не определив своего отношения к наукам археологии и истории славян, устав вообще не включил их в учебный процесс историко-филологического факультета. Близкая к блоку исторических кафедр кафедра политической экономии и статистики, имевшаяся в проекте устава, была изъята из компетенции историко-филологического факультета и передана в состав юридического.

9 января 1865 г. был утвержден «особенный» устав Дерптского университета. Для его историко-филологического факультета полагалось девять кафедр, в отличии от одиннадцати, предусмотренных для других российских университетов.

Общий университетский устав: политической экономии, географии, этнографии и статистики. Блок исторических кафедр был схож с типовыми кафедрами всеобщей и русской истории, которая в Дерптском университете получила название кафедры «истории России». При проектировании устава местная профессура ходатайствовала о включении в состав этой кафедры предмета местной истории и ее учреждения с наименованием «история России и Прибалтийского края». Но правительство усмотрело в этом тенденцию к противопоставлению истории Прибалтийского региона истории общерусской, и не допустило такого предметного своеобразия кафедры русской истории.

По уставу 1865 г. в Дерптском университете отсутствовали кафедры церковной истории, теории и истории искусств. Предмет последней в известной степени вошел в состав кафедры древнеклассической филологии и археологии. Дерптский университет оказался единственным высшим учебным заведением в России в 60-70-е гг. XIX в., где преподавалась археология под собственным названием, хотя привязка к классической филологии придавала этой дисциплине характер античных древностей и искусства.

Неполный состав кафедр историко-филологического факультета имел и открывшийся в 1869 г. на базе Главной Варшавской школы Варшавский университет. Его временный устав закреплял на факультете девять кафедр при 11 профессорах и 9 доцентах. При этом предусматривались лишь две исторические кафедры: всеобщей и русской истории. К постановке университетского преподавания в крае, где проходила линия борьбы между православием и католицизмом, русское правительство подходило крайне осторожно. Варшавскому университету не была дана кафедра церковной истории: численность студентов православного вероисповедания ожидалась невысокой, а читать историю римско-католической церкви означало поступать себе во вред. Отсутствовала по временному уставу кафедра теории и истории искусств.

Из опасения подогреть и без того обостренные национальные чувства местного населения правительство не пошло на открытие здесь целесообразной с научной точки зрения кафедры истории славянских народов. Данный предмет преподавался в рамках кафедры славянской филологии. Но в учебном процессе Варшавского университета имелись и свои особенности. Если в других университетах Российской империи все славяноведческие дисциплины преподавал один профессор (лишь в столичных университетах допускались дополнительные преподаватели по славянским языкам), то в Варшаве разные профессора читали древнюю историю славян и историю славянских литератур, а специальный доцент преподавал славянские языки в различных их аспектах. Все эти дисциплины читались студентам славяно-русского и исторического отделений историко-филологического факультета.

В 1871 г. кафедру славянской филологии в Варшавском университете занял блестящий ученый, великолепный знаток европейских архивных материалов по истории южных славян профессор В.В. Макушев. Он читал историю славянских литератур в связи с историей народов и языков. Ему принадлежат уникальные публикации документов о южных славянах, извлеченные из итальянских и других европейских архивов, и глубокие исследования по славянской истории и литературе, основанные на источниках. Большинство его лекций было опубликовано в качестве статей.

Таким образом, усиление ученых и учебных средств университетов во второй половине XIX века способствовало развитию их научной и учебной деятельности, свидетельством чего может быть увеличение числа кафедр на факультетах. Так, если Университетский устав 1804 г. предполагал наличие шести - семи кафедр на отделении словесности, устав 1835 г. их количество увеличил до девяти на соответствующем отделении философского факультета, то в уставе 1863 г. этих кафедр уже одиннадцать.

Министерство народного просвещения рассматривало уставную структуру кафедр и наук важным залогом последующего развития университетов. Министр А.В. Головний в докладе императору Александру II отмечал, что «через увеличение числа кафедр и через то специализирование преподавания…доставит возможность профессорам читать предметы свои основательнее и в то же время расширить, сообразно современному состоянию наук, круг ученой деятельности университетов». Сама университетская профессура считала расширение числа кафедр условием развития наук в университетах.

Однако в первые годы действия устава российских университетов 1863 г. обнаружились проблемы, связанные с реализацией положений устава о новых кафедрах. Новые кафедры исторического профиля, учрежденные для университетов в Москве, Петербурге, Казани, Харькове и Киеве, подлежали финансированию, а значит и замещению профессорами только с 1 января 1867 г. Само становление учрежденных уставом кафедр в российских университетах не было однотипным.

Серьезные трудности возникли при организации в российских университетах кафедры теории и истории искусств. Создавая ее, министерство просвещения и профессура ориентировались на опыт германских университетов, где уже давно существовали кафедры античного, средневекового, нового искусства и значительное число специалистов в этой области. Правительство России связывало создание подобной кафедры в университетах страны с необходимостью укрепления позиций классического образования на историко-филологических факультетах, базирующегося на изучении классических языков и античной литературы.

Однако содержание данной дисциплины не было до конца определено для русских преподавателей и трактовалось по-разному. Открывая кафедру теории и истории изящных искусств в российских университетах, Министерство просвещения надеялось, что вся совокупность вопросов ее обеспечения будет решена изобретательностью университетской профессуры. Предварительно не согласовали учреждение этой кафедры и с наличием учебного материала и наглядных пособий по предмету. Если в коллекциях музеев изящных искусств при Петербургском, Московском, Киевском университетах имелись необходимые оригиналы и копии памятников греческого и римского искусства, то выешиє учебные заведения Харькова и Казани могли преподавать предмет только на материалах русской археологии.

Из провинциальных университетов наиболее готовым к преподаванию новой дисциплины оказался Новороссийский университет в Одессе. В распоряжении музея изящных искусств при историко-филологическом факультете университета имелась богатая коллекция предметов античной культуры Северного Причерноморья и Крымского полуострова.

Учреждение другой кафедры - церковной истории - в известной степени рассматривалось как «побочный продукт правительственной заботы об укреплении богословского преподавания». Сами представители профессуры, принимавшие участие в разработке проекта не ставили под сомнение необходимость новой кафедры как существенного добавления к историко-филологической подготовке студентов. В этом отношении создание кафедры церковной истории можно расценивать как компромисс Министерства народного просвещения, Синода и университетских профессоров.

Одной из серьезных проблем, с которыми столкнулись кафедры в российских университетах, явилась неспособность обеспечить многие из них преподавателями. В конце 1860-х гг. министерство народного просвещения запросило мнения университетов о разделении по предметам кафедр историко-филологического факультета на более существенные, замещение которых необходимо, и менее важные. Основными доводами послужили соображения, сделанные Высочайше учрежденной комиссией министерства для рассмотрения отчета министерства за 1867 г. о том, что некоторые из кафедр, предусмотренные уставом российских университетов 1863 г., остаются вакантными в течение нескольких лет. Кроме того, сам состав кафедр историко-филологического факультета, определенный уставом, «…весьма расширен и не соответствует современным потребностям развития университетской науки…». К кафедрам, упразднение которых не нанесет вреда общему строю университетского образования, были отнесены теория и история изящных искусств, кафедра сравнительной грамматики и языкознания.

Большинство советов университетов высказались против подобного разделения наук. За сохранение и одинаковую значимость всех кафедр факультета высказались Московский, Казанский, Петербургский университеты. Советы этих университетов не сочли возможным признать существование каких-либо кафедр лишним для историко-филологического факультета. Кроме того, выступили за расширение возможностей факультета в деле учреждения новых кафедр. При этом подчеркивалось, что именно разнообразие и равенство преподаваемых наук «составляет отличительное и существенное свойство университетского развития… а разделение наук несогласно основным началам университета».

Университет св. Владимира счел необязательными к замещению кафедры сравнительной грамматики, теории и истории изящных искусств в силу того, что предметы этих кафедр не входят в перечень дисциплин для сдачи кандидатского экзамена.

Совет Харьковского университета к менее важным предметам факультетского курса отнес теорию и историю изящных искусств «так как ни в одном университете, кроме Московского нет достойного преподавателя и пособий…». Чтение курса общей литературы сочли возможным отдать лекторам по иным предметам, так как большая часть дисциплины относится к другим кафедрам. Также предложили упразднение кафедры церковной истории, ссылаясь на то, что ее разделы входят в предметы кафедры богословия и русской истории.

В учрежденной уставом 1863 г. структуре предметов и кафедр исторических наук была заложена и незаметная для того времени несбалансированность отечественной и всеобщей истории. Приоритет наук, связанных с изучением классических древностей, ставил в приниженное положение науку древностей отечественного происхождения. В итоге национальная история со смежными областями знаний на историко-филологическом факультете была представлена слабее всеобщей. Решительная попытка усилить обучение студентов на материале национальной истории была предпринята уже в конце 60-х гг. XIX в., что было связано с появлением научного движения в пользу русской археологии и научно-общественной кампании за сохранение памятников отечественной старины.

Итак, согласно положениям устава, российским университетам было возвращено право самоуправления, предоставлялась большая самостоятельность в делах внутреннего управления, восстанавливались академические свободы. Будучи ярким звеном в системе буржуазных реформ в России 60-70-х гг. XIX в., Устав 1863 г. имел целью привести в соответствие новые запросы общества к гуманитарным наукам и взгляды правительства на их воспитательные и идеологические функции. В результате реформирования была выработана устойчивая структурно-организационная схема высшего исторического образования, основанная на делении кафедр и учебных предметов по принципу основных и вспомогательных, отечественной и всеобщей истории, обязательных и второстепенных для студентов. Сами понятия факультета, кафедры, учебного предмета стали основой отечественного университетского лексикона. Были усилены учебные средства университетов в соответствии с требованиями и уровнем развития современной науки. Все это создавало благоприятные условия для развития специализации исторического образования в рамках историко-филологических факультетов российских университетов.

университет студент реформа буржуазный

Размещено на Allbest.ru