Механизмы речи

Всякое чрезмерное усиление звука будет автоматически компенсировано определенной мерой его ослабления. Этим обеспечивается описанный выше механизм сжатия динамического диапазона речи. Гортань и глоточная трубка работают наподобие электронного логарифмометра в динамическом самописце типа Неймана. В этом приборе по делителю напряжения скользит контакт. Как только напряжение усиливается больше определенной величины, контакт плавно снимает часть напряжения, скользя по делителю. И, наоборот, при ослаблении напряжения скольжение контакта в противоположную сторону приводит к прибавке напряжения. Аналогично этому при фонации а подсвязочное давление мало, что ослабляет звук, но глоточная трубка наиболее узка, что усиливает звук, при фонации же и подсвязочное давление велико, но глоточная трубка максимально широка. Соответственно меняются и соотношения по силе звука. Те же явления были описаны при образовании дуги громкости на простом слоге и при слоговых модуляциях глоточной трубкой на гласном в составном слоге.

Тот же механизм авторегуляции вступает в действие при фонации глухих и звонких гоморганных согласных. Ротовая артикуляция в этих случаях одинакова. Различие состоит лишь во включении голосовых связок и в объеме глоточной трубки. Центральный импульс на произнесение звонкого согласного приводит к включению голосовых связок, что по взаимной связи рефлекторно вызывает расширение глоточной трубки. При произнесении глухого согласного голосовые связки расходятся, а глоточная трубка рефлекторно несколько сужается. В первом случае, при включении голосового генератора, происходит ослабление звонкого во втором случае, при переходе на шумовой генератор, усиление глухого согласного. Переход с одного генератора на другой происходит по центральному импульсу, но регулировка аэродинамических условий, обеспечивающая выравнивание звуковой динамики глухих и звонких согласных, обеспечена автоматической связью гортани и глотки. Связь между гортанью и глоточной трубкой обеспечивается другим способом в том случае, когда происходят звуковысотные модуляции. На гласных голосовые связки могут модулировать по частоте основного тона, однако соотношение между основным тоном и гармоническими составляющими может меняться в зависимости от включения резонирующих полостей. Это происходит через посредство мышечных связей глотки и гортани.

Частота колебаний голосовых связок определяется центральным импульсом на натяжение волокон определенной длины щиточерпаловидной мышцы (m. vocalis). Эта мышца получает иннервацию от нижнего гортанного нерва (возвратного). От указанной мышцы идут отдельные пучки волокон в состав ложных голосовых связок и черпалонадгортанных связок, которые хорошо видны в полости глотки на боковых рентгенограммах. При сокращении черпалонадгортанных связок надгортанник оттягивается назад и книзу, сужая просвет глоточной трубки.

Таким образом, перестройка гортани согласуется с глоточными модуляциями не только нервной, но и мышечной связью. Так как при произнесении каждого гласного положение надгортанника и объем глоточной трубки различны, то к основному тону всякий раз будут добавляться разные гармоники и будут возникать разные динамические форманты.

Если же при модуляции частоты черпалонадгортанные связки по указанной выше мышечной связи примут относительно стабильное натяжение, тогда и перемены в склонении надгортанника и смена объема глоточной трубки будут сглажены. Именно это явление и было установлено в рентгенологических наблюдениях Л.Б. Дмитриева при изучении голоса певцов 1, Вследствие стабилизации объема глоточной трубки в звуке голоса ослабнут речевые форманты и в большей мере выделятся специфические гармоники, что составляет то, что называется певческой формантой. Овладение в процессе выучки управлением этой гортанно-глоточной связью обеспечивает переход от речевого произнесения, или речевой форманты, к певческому произнесению и форманте.

Учитывая приведенный выше материал о модуляциях глотки и функциях гортани и сопоставляя его с анализом нервных и мышечных связей, объединяющих эти органы, можно прийти к следующему общему выводу. Устройство, взаимное расположение и перекрещивающиеся (внутренние обратные нервные и мышечные связи гортани и глотки обеспечивают элементарный анализ и синтез речевого звука на выходе эффекторов. Уже тот факт, что надгортанник, входя в состав хрящей гортани, вместе с тем целиком расположен в полости глоточной трубки, показывает, что оба эти функционально раздельные органы составляют один компактно связанный узел. Именно здесь происходит элементарный синтез слога, самая возможность образования которого обеспечена авторегулировочными приспособлениями. Так как глоточная трубка одновременно является резонатором и модулятором воздушных объемов, то, приняв определенную форму на данном речевом звуке, она вместе с тем определяет давление потребного для фонации воздуха. Сведения об этом мгновенно передаются на гортанный сфицктор, который является звеном, предшествующим глотке. Таким образом, работа гортани регулируется по конечному акустическому продукту -- слогу.

Еще раз можно подчеркнуть, что обратные связи между глоткой и гортанью являются лишь условием для слогового синтеза на выходе эффекторов. CaM же синтез и взаимная регулировка гортанно-глоточного звука осуществляются через центральное управление в результате предварительной выучки. Однако такой вид синтеза, обеспеченный внутренними связями в самом гортанно-глоточном узле, должен быть выделен как особая форма элементарного анализа -- синтеза на периферии речедвигательного анализатора. Своеобразие этого вида синтеза становится более отчетливым, если ело сопоставить с синтезом речедвижений в других частях речевого прибора.

Язык, губы и нижняя челюсть, с одной стороны, глотка и гортань, с другой стороны, резко разграничены по путям подходящих к ним нервов. Это значит, что те и другие эффекторные звенья вступают во взаимодействие не на основе готовых периферических связей, а требуют специального центрального согласования. В несколько искусственной форме разобщенность этих систем иннервации показана на рентгенограммах рисунка 88. Здесь зарегистрировано произнесение с тихо и очень громко при условии зажима языка между зубами. Из рентгеносхем видно, что при языке, находящемся в одном и том же положении, объем глоточной трубки и отклонение надгортанника и подъязычной кости в каждом из произнесений различно. Следовательно, глоточная трубка может меняться в объеме независимо от движения языка вперед, или назад.

Это явление более точно может быть прослежено ори регистрации естественного произнесения на киноленте. Предварительно следует напомнить, что в языке различают две части: переднюю, или тело языка (corpus lingvae), и заднюю, или корень языка (radix lingvae). Тело языка отграничено от корня языка пограничной бороздой (sulcus termi-nalis). На рентгенограммах корень языка виден как образующий передний контур валлекулы. Конечно, несмотря на такое разделение язык в целом представляет собой единое компактное тело. Все его мышечные волокна сложно переплетены между собой. Тем более любопытно то обстоятельство, что движения обеих частей языка совершенно-независимы и не совпадают по направлению.

Таким образом, действительно, тело языка и его корень, несмотря на то что они составляют один орган, не имеющий внутренних суставов и хрящей, двигаются независимо. Это объясняется тем, что одна часть языка входит в одну систему иннервации, а другая часть -- в другую систему. От корня языка начинается языкоглоточная мышца (m. glosso-pharyngeus), которая относится к группе мышц верхнего сжимателя глотки. На поверхности корня языка разветвляется языкоглоточный нерв, который вступает одной из своих ветвей в глоточное сплетение. Следовательно, тело языка иннервируется соматической частью центральной нервной системы, а корень языка вегетативной ее частью. Следует также думать, что языкоглоточный нерв выполняет двигательные функции, а языкоглоточная мышца является связующим звеном между корнем языка и сжимателем глотки, которые принадлежат к общей системе иннервации. Можно считать, что по sulcus terminalis проходит демаркационная граница разных путей иннервации.

Наряду с этим разграничением путей иннервации, определенное положение языка, губ и нижней челюсти всегда (в системе данного языка) соответствует определенному же объему и форме глоточной трубки. Это значит, что синтез речевой статики, и динамики осуществляется в вышестоящих инстанциях центрального управления. Пути нервного управления языком и глоткой резко разделены, в то время как с ними эффекторные звенья связаны, по взаимному расположению, мышечным соединением и нервными ответвлениями в путях вегетативной иннервации. Все эти звенья могут работать содружественно только в том случае, если к каждому из них будут поданы согласованные импульсы, идущие по разным путям.

Теоретически необходимо допустить существование регулировки речедвижений по конечному акустическому продукту как в отношении динамики речи.

Из оказанного в этом параграфе вытекает, что можно говорить о трех уровнях анализа и синтеза речевого звука: 1) элементарный, периферический уровень, обеспеченный самим устройством и внутренними связями речевых эффекторов, являющихся вместе с тем и периферией анализатора; 2) подкорковый уровень и 3) высший корковый уровень. Заранее ясно, что вышестоящий уровень командует нижележащими. В частности, периферический уровень является только афферентационным, так как здесь нет никакого самостоятельного двигательного центра, а происходит лишь учет местных условий и авторегулируемое согласование полученных двигательных приказов. Пневматический гортанно-глоточный прибор приспособлен только к тому, чтобы делать слоги. В каком порядке располагаются эти слоги, какова их относительная сила, длительность и высота основного тона, паузы и т.п. -- вое это получается по приказу высших инстанций. Да и самый импульс на образование слога приходит, конечно, из центрального управления. В какой мере внутренние обратные связи ротоглоточкого периферического звена могут в результате выучки обеспечить координацию движений, видно из рентгеноехем. При беззвучной артикуляции органы речи работают, так сказать, вхолостую. Афферентация импульсов от движения воздуха и образования звуковой волны в надставной трубке не возникает, и все же произвольный импульс на ротовую артикуляцию" а и ы выявил изменения в объеме произвольно не управляемой глоточной трубки.

16. ПОДКОРКОВЫЙ УРОВЕНЬ АВТОМАТИЧЕСКОГО РЕГУЛИРОВАНИЯ СЛОГООБРАЗОВАТЕЛЬНОГО ПРОЦЕССА

При разборе функций гортани был сделан вывод о том, что частота колебаний голосовых связок регулируется по обратной связи в самой колеблющейся системе. Импульс на натяжение волокон определенной длины должен быть восстановлен всякий раз после прорыва связок воздушным подсвязочным давлением определенной силы. Как только связки разошлись, сведение об этом по обратной, связи поступает в центр, который шлет новый восстановительный импульс на ту же группу волокон и то же их натяжение. Так как прерыватель находится в самой колеблющейся системе, то возникающий процесс является автоколебательным по частоте.

Вопрос о том, является ли фонационный процесс автоколебательным не только по частоте, но и по силе, остался не решенным до конца. Нельзя закрывать глаза на сложность поставленной проблемы. Подсвязочное давление является внешней силой по отношению к голосовым связкам как колеблющейся системе. Концепция Форхаммера, предполагающая регулировку силы путем изменения ширины голосовой щели (что согласуется с принципом авторегулировки), была отвергнута. Больше того, были приведены факты, показывающие, что вся дыхательная система в целом регулирует не только скорость потока выдыхаемого воздуха, но и его массу. Спрашивается, каким образом происходит регулировка и отмеривание точных порций воздуха, поступающего в подсвязочное пространство? Трахеобронхиальное дерево не может быть отнесено к колеблющейся фонационной системе, поэтому принцип авторегулировки по силе ставится под сомнение.

Задача этого параграфа состоит в том, чтобы показать, что и регулировка звука по силе осуществляется по принципу автоколебаний. Если признать, что динамические слоговые модуляции происходят в глоточном резонаторе, принадлежащем к гортанно-глоточному фонационному узлу, тогда регулятор слоговой силы будет находиться в самой фонационной системе. Весь вопрос теперь сводится только к тому, чтобы узнать, каким образом происходит регулировка воздушного давления по конечному требуемому эффекту, по слоговой силе, как глоточная трубка включается в общую систему автоматического регулирования речевого дыхания.

Во многих исследованиях по регулировке дыхания на всем протяжении XIX века и до сегодняшнего дня наибольшее внимание обращалось на роль блуждающих нервов. Эти нервы, широко разветвляясь в гладкой мускулатуре бронхов и легких, вместе с ветвями симпатического нерва образуют два легочных сплетения--переднее и заднее, многократно соединяющиеся между собой. Перерезка обоих блуждающих нервов не прекращает дыхания, которое продолжается под управлением автоматически работающего дыхательного центра. Однако двойная перерезка значительно нарушает ход нормального дыхания.

Стимулирующее действие продолжается до середины фазы выдоха. Импульсы, возникающие в конце выдоха, тормозят выдох и возбуждают вдох. В этой концепции, уточняющей предшествующие исследования, основная роль отводится афферентации по блуждающим нервам, т. е. обратной связи движущегося органа с пунктом его управления. Возбуждение в принимающих, рецепторных приборах происходит благодаря адекватным раздражениям, создаваемым дыхательным актом. Для окончаний блуждающих нервов таким адекватным раздражением является расширение и спадение легких. Для волокон, окончания которых находятся в слизистой оболочке дыхательного тракта, таким раздражением будет изменение направления движения воздуха. Для волокон, разветвляющихся в разнообразной дыхательной мускулатуре, адекватные раздражители возникают вследствие изменения механического состояния этих образований. В результате одновременного и последовательного действия всех этих раздражений, идущих с разных концов дыхательного аппарата, говорит М.В. Сергиевский, составляется алгебраическая сумма центростремительных импульсов. Благодаря этому происходит формирование ритма и амплитуды дыхательных движений с полным учетом местных условий, о которых информирует эта многосторонняя обратная связь.

Таким образом, обратная связь обеспечивает авторегулировку дыхания. Уничтожение этой связи при перерезке блуждающих нервов вызывает резкое расстройство процесса дыхания по амплитуде колебания и по ритму дыхательных фаз. Механизм авторегулировки выясняется еще лучше, если принять во внимание устройство дыхательного центра, расположенного в продолговатом мозгу. Дыхательный центр работает по двоичному коду. Он имеет два альтернативных отдела -- инспираторный и экспираторный. Возбуждение одного отдела тормозит другой. Включение инспираторной отдела вызывает запуск вдыхательных мышц, например опускание диафрагмы. Включение экспираторного отдела соответствует запуску выдыхателей, например подъему диафрагмы. Поток сигналов по путям обратной связи за каждый момент той или другой дыхательной фазы автоматически вызывает накопление возбуждения до определенной величины попеременно то в инспираторном, то в экспираторном отделах дыхательного центра. Накопление возбуждения в одном отделе вызывает постепенное накопление и уравновешивание его силой торможения в другом отделе. Вот почему афферентация по блуждающим нервам в начале вдоха благоприятствует его развитию, а в середине вдоха начинает оказывать тормозящее действие и постепенно приводит к выдоху. В процессе осуществления дыхания возникают афферентные импульсы, под влиянием которых возбуждается то инспираторный отдел, а экспираторный тормозится, то возбуждается экспираторный отдел, а инспираторный тормозится. Возбуждение же этих отделов через дыхательные мышцы приводит к дыхательным движениям. Так циркулярная афферентация от процесса дыхания возбуждает центр, а центр посылает двигательные импульсы для процесса дыхания.

Как видно, здесь мы встречаемся с явлением, аналогичным тому, о* котором говорилось при обсуждении сжатия динамического диапазона речи. Дыхательный центр работает подобно двум запорным электронным лампам. Накопление напряжения до определенной величины водной лампе запирает другую и одновременно отпирает в первой проход для импульсов, приводящих в движение исполнительный механизм. Перед .фазой окончания работы исполнительного механизма первая лампа запирается и тем самым отпирается вторая -- в этот момент происходит движение исполнительного механизма в обратном направлении.

Применяя эту концепцию к процессу речевого дыхания, следует признать, что она недостаточно полна для объяснения факта парадоксального движения диафрагмы, так как фазы свободного дыхания являются равномерными, а речевой выдох прерывистым. Однако частичное объяснение все же возможно. С достаточным основанием можно допустить, что при произнесении а ослабление давления воздуха в воздухоносных путях будет тотчас же сигнализироваться через блуждающие нервы на дыхательный центр. Хотя выдох продолжается, он настолько ослаблен, что величина сигнала вполне соответствует фазе конца выдоха, при которой возбуждение инспираторной части дыхательного центра переходит критическую величину. Вследствие этого экспираторный отдел затормаживается и вступает в действие инспираторный. Центробежные импульсы от инспираторного центра пойдут к передним рогам спинного мозга, и соответствующие мышцы, т. е. межреберные и диафрагма, будут совершать вдыхательные движения на выдохе. В следующий момент, когда при произнесении и скорость и давление потока воздуха в дыхательном тракте нарастают, блуждающие нервы понесут к дыхательному центру сигналы, вполне соответствующие по знаку началу выдоха, что будет благоприятствовать дальнейшему развитию выдоха, так как в этот момент на инспираторный отдел накладывается тормоз.

В описанном механизме все ясно, кроме момента начала процесса. Остается непонятным, вследствие чего в какой-то момент фонации а давление и скорость воздуха в воздухоносных путях ослабляются, о чем и идет афферентация в дыхательный центр. При разборе механизма свободного дыхания этого вопроса не возникало, так как весь процесс развертывался постепенно и планомерно, фаза за фазой, и не происходило перерыва выдоха ложным вдыхательным движением. Необходимо признать, что в воздухоносных путях произошли какие-то активные изменения--сужения или расширения! Об этих изменившихся аэродинамических условиях центральное управление и афферентируется по блуждающим нервам. В дальнейшем процесс, естественно, будет развертываться так, как описано выше.

Из материала, представленного в параграфе о бронхиальной перистальтике, нетрудно сделать вывод о том, что перемены в воздухоносных путях произошли в результате активного изменения просвета бронхиальных трубочек, которые на разных звуках речи то сжимаются,, запираются, то расширяются, отпираются, и тем самым пропускают разные порции воздуха. В то время как при свободном дыхании идет равномерный и непрерывный выдох, при речевом дыхании выдох становится закономерно неравномерным и даже прерывающимся в момент слогового стояния диафрагмы.

Для того чтобы бронхиальные трубки могли менять просвет, необходима серия моторных центробежных импульсов на трахеобронхиальное дерево. Такие импульсы не могут быть поданы ни по каким иным путям, кроме блуждающих нервов, которые распространяются по всему трахеобронхиальному дереву. Следовательно, представление о только афферентационной роли блуждающих нервов должно; быть заменено признанием за ними как афферентационной, так и моторной, центробежной функции. Однако бульбарный дыхательный центр не может быть источником этих моторных импульсов, так как он связан лишь с мотоневронами поперечнополосатых межреберных мышц и диафрагмы. Таким образом, регулировка речевого дыхания должна восходить к вышележащим уровням центральной системы.

М.В. Сергиевский предлагает весьма плодотворное различение двух сфер регулировки дыхания: а) дыхательный центр (в »продолговатом мозгу) и б) центральная, могущая принять участие в регулировке дыхания, система. Под последней разумеются различные участки центральной нервной системы -- подкорка и кора, анатомически или функционально контактирующиеся с дыхательным центром. Эта система не имеет точных границ локализации. Наоборот, границы ее изменчивы, в зависимости от роли, выполняемой дыханием в данный момент конкретной деятельности человека, например в процессе речи.

Остается выяснить более точно, какая же часть нервной системы посылает двигательные регулировочные импульсы на трахеобронхиальное дерево в процессе речи.

Для ответа на этот вопрос необходимо напомнить о роли подбугровой области в регуляции дыхания. Известно, что импульсы от всех без исключения рецепторов поступают в зрительные бугры (thalamus opticus) и коленчатые тела. Под зрительными буграми, отделенная небольшой полоской, расположена подбугровая, гипоталамическая область (hypothalamus), к которой подходят волокна из премоторной и моторной зоны коры. Волокна, выходящие из подбугровой области, идут к продолговатому и спинному мозгу, оканчиваясь на клетках, аксоны которых образуют прегаиглионарные волокна вегетативного отдела центральной нервной системы. Расположение нервных путей показывает, что ядра подбугровой области могут принимать и отправлять импульсы, идущие как от зрительных бугров, так и от коры больших полушарий. Подбугровая область является промежуточным звеном (через зрительные бугры) между корой и вегетативной иннервацией. В частности, через блуждающие нервы от подбугровой области передаются импульсы на гладкую мускулатуру бронхов, вызывающих изменение величины просвета бронхиальных трубок, а также расширение и сужение легочных сосудов. Таким образом, подбугровая область и является той частью центральной нервной системы, могущей Принять участие в регулировке дыхания, которая через импульсы, идущие но блуждающим нервам, вызывает бронхиальную перистальтику.

Теперь возникает наиболее важный для нашей темы вопрос: почему моторные импульсы от подбугровой зоны поступают на трахеобронхиальное дерево в строго определенном порядке и в полной мере соответствуют артикуляции и вообще всей системе речевых движений?

Вопрос ставится о регулировке аэродинамических условий речевой фонации, о смене звуков речи и об образовании слоговых квант. Естественно, что источником информации обо всех этих изменениях, которые одновременно являются и конечными требованиями, контролируемыми на выходе речевых эффекторов, является тот орган, который производит слоговые модуляции на каждом звуке речи. Это глоточная трубка. Она одновременно входит ив резонаторнофонационную систему, и в систему воздухоносных путей. На материале кинорентгеносъемки мы видели, что глоточная трубка еще до начала фонации по центральному: импульсу принимает определенную форму, необходимую для произнесения данного звука речи. В этом отношении она обладает повышенной чувствительностью. Сама глоточная трубка находится в системе вегетативного управления и получает иннервацию, так же как и трахеобронхиальное дерево по блуждающим нервам. Звуковые и слоговые модуляции глотки афферентируются по этим нервам в подбугровую область, вследствие чего моторные импульсы на бронхиальную перистальтику от подбугровой области в точности соответствуют глоточным модуляциям и артикуляции.

Таким образом, глоточная трубка является? приспособлением, следящим за ходом воздушного давления при образовании p аз носильных слогов, включенным в фонационную систему и замыкающим цепь автоматического регулирования. Этот тезис и был выставлен для доказательства в начале параграфа.

Необходимо признать, что афферентация от глоточной трубки распространяется не только на подбугровую область, но по тем же блуждающим нервам идет дальше до дыхательного центра в продолговатом мозгу. Факты показывают, что при сужении глоточной трубки на а не только уменьшается порция подаваемого воздуха, но и скорость его по« тока, так как диафрагма опускается одновременно или вскоре после начала сужения. Это значит, что сужение трубки является для дыхательного центра сигналом перехода от возбуждения экспираторного отдела к его торможению и возбуждению инспираторного отдела. Но так как центральный корковый импульс подан на фонацию, и часть бронхиальных трубок продолжает подавать воздух из легких под давлением выше атмосферного, то выдох продолжается. Этим дается полное объяснение диафрагмального парадокса при речевом дыхании.

Изложенная здесь концепция авторегулировки речевого дыхания является не чем иным, как попыткой объяснить полученные в рентгенологических наблюдениях факты о глоточных модуляциях, движениях, диафрагмы и перистальтике трахеобронхиального дерева и согласовать их с общепризнанными положениями современной физиологии. Сложность и новизна разбираемых вопросов, конечно, позволяет говорить лишь о гипотетическом характере этой концепции.

17. КОРКОВЫЙ УРОВЕНЬ РЕГУЛИРОВКИ ПРОИЗНОСИТЕЛЬНОГО ПРОЦЕССА

Дифференцировки объемов глоточной трубки для определенных звуков различны в разных языках. Разные виды и и а в русском и немецком языках образуются в разных формах глоточного резонатора. Строго говоря, ни один звук речи какого-либо языка не тождествен звуку другого языка. При одинаковых нервных и мышечных связях на периферии анализатора и при тех же самых устройствах авторегулировки в подкорковых областях конечный акустический результат не только может, но и должен быть различен у людей, говорящих на разных языках. Это значит, что объемы резонаторной трубки на каждом речевом звуке определяются исключительно внешними раздражителями, приемом речи на данном языке при помощи слуха. Резонаторная трубка, как эффектор, находится под контролем слухового анализатора.

Система корковых импульсов на речевое произнесение все время приспосабливается к тому, что должно быть, отбрасывая то, что реально получается, но чего не должно быть. В этом и состоит наивысший корковый анализ и синтез при произнесении звуков речи. Он держится на отборе, на сопоставлении и противопоставлении, выборе и отклонении. Всегда есть сопоставление как минимум двух элементов или признаков. Один из них принимаемый, слышимый или представляемый: слухом, другой произносимый. Эталоном является слышимый, подконтрольным -- произносимый элемент. В конечном же счете оба сравниваемых явления остаются слышимыми, так как свое произнесение может быть оценено только по слуху. Различие состоит лишь в том, что вводится разделением «своего» и «чужого» слуха.

Вместе с тем очевидно, что речевого звука вообще не (возникнет, если он не появится на выходе речевых эффекторов. Прием речи в такой же мере обусловлен выдачей, как выдача приемом. Различие здесь состоит в том, что при выдаче происходит контроль, который осуществляется по конечному акустическому результату. Это значит, что и на этом высшем, корковом уровне наблюдается все тот же принцип управления по конечному продукту. Вследствие этого управление речью нуждается в расчлененных слуховых представлениях и освобождается от двигательных представлений. Можно и должно для правильного произнесения представить различия между тембрами а и о или разницу их громкости, но невозможно и не нужно представлять весь аналитико-синтетический комплекс речедвижений для того, чтобы получались эти звуки. Дифференцировки в двигательном анализаторе создаются на основе различия слуховых образов.

Ход этого различения общеизвестен -- гласные противопоставляются согласным; гласные внутри себя различаются тоновым тембром; согласные -- по шумовым тембрам, глухости и звонкости, взрывности и длительности, наличию носового тембра или отсутствию его и т. п. Все эти противопоставления дают о себе знать лишь тогда, когда из звуков составляются звуковые комплексы -- слова. Слова могут различаться и отбираться только потому, что всякий раз сохраняется однозначная система дифференцированных признаков отбора речевых звуков. Таким образом, для речевого звука характерно то, что это не отдельный звук -а звук, соотнесенный с системой всех остальных звуков данного языка. В этом и состоит высшая аналитико-синтетическая деятельность отбора признаков речевого звука в процессе их дифференцировки Это значит, что отбор звуков производит слуховой анализатор.

В противоположность этому, речедвигательный анализатор не производит отбора звуков. Говорящий отбирает в процессе общения не отдельные звуки, а слова, как сложившиеся и значимые комплексы звуков. Отбор речедвижений для производства звуков, входящих в словесный звуковой комплекс, происходит в процессе предварительной выучки. В этот период формируется словарь. Одна из основных задач исследования механизма речи состоит в том, чтобы выяснить, как образуется этот словарь. Прежде всего следует признать, что словарь формируется; не в слуховом анализаторе. Услышанное слово узнается только потому, что оно отождествляется с ранее выученным. Неизвестное слово не может быть узнано, так как его нет в словаре. В незнакомом слове могут быть узнаны лишь отдельные элементы, например морфемы, входящие в состав слов выученного словаря. Словарь приобретается через слуховой анализатор, но складывается он в двигательном и им же воспроизводится.

Из сказанного следует, что корковая часть pечедвигательного анализатора производит лишь один импульс для запуска слова, если оно есть в словаре. Однако запущенное по одному импульсу слово распадается на множество речедвижений. Выучка состоит в составлении устойчивого стереотипа или подпрограммы этих движений. Так как от премоторной зоны начинается экстрапирамидный путь и вместе с тем идут импульсы к моторной коре, откуда берет начало пирамидный путь, то в корковом словесном отделе сходятся оба пути управления. В процессе выучки при взаимодействии прямой и обратной связи от мышечных речевых синергии составляется точная схема последовательности возбудительных и тормозных процессов на все речедвижения, необходимые для воспроизводства статики и динамики данного слова. При помощи кинорентгеносъемки надставной трубки удается проследить не только последовательное развертывание стереотипа, но и обратное явление -- резкое торможение речевых эффекторов в том случае, когда предстоящее к произнесению слово попадает в зону торможения. Рассмотрим относящиеся сюда факты, помогающие понять механизм коркового управления речедвижениями при помощи словесных подпрограмм.

Совершенно ясно, что слово вспоминается как одно целое образование. Как только был задан единый импульс всплывшему слову, тотчас же развернулся весь его двигательный стереотип с точным распределением силовых позиций.

Однако в форме глоточной трубки заметны отчетливые изменения, различно и положение языка. При представлении звука а язык лежит в большей мере на дне рта, чем при «представлении и. В последнем случае он без просвета прижимается к твердому нёбу. При таком положении языка в громкой речи или при шепоте не получится ни а. Глоточная трубка на всем протяжении более узка на а, чем на и. Особенно резко различие в контуре корня языка, т. е. внешнего края валлекулы. При и валлекула вогнута наружу, тогда как при а она образует прямую, идущую по диагонали от нижней челюсти до подъязычной кости. Таким образом, основные изменения происходят в области среднего сжимателя глотки.

Из этих рентгенограмм можно сделать вывод о том, что при внутреннем представляемом произнесении надставная резонаторная трубка, хотя и не модулирует совершенно так же, как при громком произнесении, но и не остается нейтральной и одинаковой по форме на разных представляемых звуках. Периферия анализатора так или иначе реагирует и каким-то образом помогает анализу и синтезу, происходящему в наивысшем корковом, словесном отделе. Можно думать, что корковый процесс нуждается в усилении для того, чтобы произошел отбор элементов. Из большого запаса представлений следует отобрать один раз а, другой раз и. При отборе а все остальное должно попасть в тормозную зону. Так как аналитические компоненты речедвижений, необходимые для отбора а, осуществляются Только периферией, а центр дает синтетический запуск целому слогу а, т. е. возникает его звуковое представление, то выбор а и его удержание могут быть усилены теми обратными импульсами с периферии, через посредство которых в свое время сложился сам синтетический представляемый образ звука или слова.

Правильность такой концепции, в общей форме предложенной И.П. Павловым в его учении о речевых кинестезиях, может быть подтверждена более детальным изучением этого процесса при помощи кино-рентгеносъемки.

Опыт ставился так. Кинорентгеносъемка производится в затемненном помещении, поэтому зрительные словесные раздражители должны подаваться на специально освещенном плакате. После того как испытуемый усаживался перед рентгеновским экраном, ему давалась следующая инструкция: «Как только вы увидите перед собой освещенный плакат с надписью, вы прочтете про себя эту надпись. В ней записана задача, которую надо решись в уме, не произнося ничего вслух, кроме ответа». Предварительно производилась репетиция для того, чтобы установить наилучшее расстояние плаката от глаз испытуемого и убедиться на пробной задаче в том, что испытуемый вполне понял инструкцию. Одновременно с включением рентгеновской трубки и киноаппарата перед испытуемым ставился освещенный плакат с надписью, сделанной крупными, удобочитаемыми буквами. Сеанс съемки продолжался 5--6 секунд.

Получились следующие результаты. Испытуемому № 1 была предложена задача: «Отец брата и брат отца -- это одно и то же или нет?» Тотчас же после решения задачи требовалось ответить: «да» или «нет». Испытуемый задачу не решил. Через минуту во втором сеансе тому же испытуемому была предложена та же задача, которая опять осталась нерешенной.

В третьем сеансе тому же испытуемому была предложена другая задача: «Какой из трех кружков возрастающей величины -- красный, зеленый, синий---больше, чем красный, и меньше, чем синий?». Задача не была решена.

Сравнение рентгенограмм по кадрам, а в особенности просмотр киноленты на экране показывают, что в процессе решения задачи в уме в надставной трубке испытуемого происходили заметные активные движения, при этом рот оставался замкнутым. Язык плавно то поднимается к твердому нёбу, то опускается. Глоточная трубка проявляет особую активность в области верхнего сжимателя. Резко меняется контур валлекулы у корня языка, связанного с верхним сжимателем языкоглоточной мышцей. При просмотре ленты на экране наблюдаются ритмические движения языка и мгновенные сдвига в области глоточной трубки. Однако формы изменения надставной трубки своеобразны. Они не соответствуют формам, в которых резонирует тот или другой определенный звук речи. Расшифровка производимой испытуемым артикуляции не удается. Возможно, что при дальнейшем изучении этого явления все же могут быть найдены некоторые индикаторы для расшифровки.

Ритмичность артикуляционных движений позволяет предположить, что испытуемый не воспроизводил отдельных звуков, а выделял группы. слов, производил деление по синтагмам, что позволяло отобрать и отделить один значимый комплекс от другого. В этом, возможно, и состояло кинетическое усиление одних слов лексикона и ослабление других. Для испытуемого, несомненно, создались условия, при которых решение этой простой задачи оказалось трудным, что видно из того, что он ее не решил. Для противопоставления мыслей, сосредоточения и выделения предметных отношений ему необходимо было усиливать то одни слова из: предложенной задачи, то другие. В этот момент развертывались сложные индукционные отношения в корковой части речедвигательного анализатора -- разные слова то возбуждались, то притормаживались. Это не только отразилось на периферии анализатора, но и происходило при ее активном участии по путям обратной связи.

У испытуемого № 2 «получились другие результаты. Первая задача «Отец брата и т. д.» была решена на первом сеансе. Из кадров киносъемки не заметно каких-либо смещений глоточной трубки, но она остается во все время решения задачи расширенной, по сравнению с ее объемом в норме, при спокойном состоянии.

Момент расширения и спадения объема глоточной трубки стал хорошо заметным во втором сеансе при решении той же задачи. Испытуемый не знал, что ему будет предъявлена та же задача, поэтому он начал ее решать. Вполне понятно, что повторное, так сказать проверочное, решение было более быстрым. В связи с этим на киноленте отразились последовательные стадии всего процесса -- вначале период решения задачи, потом момент упреждающего импульса на эффекторы и ответный обратный, проверочный импульс с эффекторов, далее самый ответ нет и наконец спокойное состояние после ответа.

Решение второй задачи испытуемым № 2 прошло так же, как и решение первой задачи.

Испытуемому № 3 было предложено только прочитать про себя мало понятный для него текст: «Механизмы, пропорционально распределяющие и перераспределяющие подаваемую энергию». Измерение рентгенограмм показывает очень малые модуляции глоточной трубки за время чтения про себя.

Полученный материал, конечно, недостаточен для того, чтобы делать какие-либо окончательные и далеко идущие выводы. Несомненно все же, что у испытуемого № 1 удалось зафиксировать прямые наблюдения за движением языка и модуляцией объемов надставной трубки в процессе внутренней речи при решении интеллектуальной задачи. Сравнивая результаты опытов с испытуемыми № 1 и № 2 и принимая во внимание другие факты из области изучения речевых кинестезии, в частности изложенные в первой части этой работы опыты с ритмическим постукиванием, следует допустить, что при решении мыслительной задачи процесс может пойти в двух направлениях. В обоих случаях происходит усиление процесса отбора слов и перераспределение индукционных взаимоотношений возбуждения и торможения, но двумя разными способами.

1. Усиление отбора и противопоставления слов, сложившихся в корковой части речедвигательного анализатора как динамические стереотипы, происходит путем включения обратной, афферентационной связи. В резонаторной трубке появляются активные ритмические движения, которые то усиливают, то ослабляют следы словесных стереотипов и тем самым вводят или выводят их из зоны торможения. Этим достигается отбор комбинаций для возможных ответов на поставленную мыслительную задачу.

2. При другом способе усиление отбора и противопоставление слов происходит путем образования зоны торможения на выходе из премоторной зоны. Вследствие этого в ядре речедвигательного анализатора по закону одновременной отрицательной индукции возникает возбуждение, что и способствует усилению отбора слов. Но так как выход на подкорку и эффекторы заперт, то торможение распространяется и на эти области. Не получившая импульсов глоточная трубка расширяется. Это разлитое торможение вызывает еще большее возбуждение в корковом ядре речедвигательного анализатора.

В обоих случаях происходит, принимая концепцию И.М. Сеченова, усечение эффекторной дуги рефлекса. В обоих случаях речевые органы не работают как эффекторы, не издают звуков и не производят точной артикуляции. Но в первом варианте по обратной афферентационной связи поступают серии возбудительных импульсов, что усиливает корковую часть. Во втором же варианте еще большее ее усиление достигается торможением, разлившимся на периферии и в подкорке.

Эти варианты достаточно согласуются с постоянно наблюдающимися фактами при изучении речевых кинестезии. При решении тех или других задач у одних испытуемых обычно регистрируются очень бурные речедвижения, а у других, наоборот, наблюдается отсутствие их. В этом отношении испытуемые довольно отчетливо распадаются на два типа. Вместе с тем в ряде случаев один и тот же испытуемый, в зависимости от условий опыта и решаемой задачи, переходит от одного способа работы к другому. Один раз у него обнаруживают заметное усиление речедвижений, другой раз они пропадают. Однако описанный в главе о кинестезиях опыт с порядковым счетом квадратиков и одновременным ритмическим постукиванием рукой приводит у всех испытуемых без исключения к сильнейшему общему торможению и к срыву этой простой операции. Имея в виду обсуждаемые результаты кинорштгеносъемки, этот случай может быть понят так. В корковой двигательной зоне руки возникает стереотип с одним распределением динамики, в речедвигательной же зоне должны усилиться словесные стереотипы с другим распределением слоговой динамики. Возникает интерференция динамических стереотипов, вследствие чего простейшая задача не решается. Если же при чтении словесный стереотип усиливается за счет зрительного восприятия и соответственно его слоговая динамика ослабляется, так как записанное слово может узнаваться сразу одним актом, то ритмическое постукивание рукой тормозит весь процесс значительно меньше. Это происходит при чтении простых текстов. При этом снова возникают различия, в зависимости от типа испытуемого и характера читаемого текста.

Для подведения итогов этого параграфа по вопросу о корковом управлении процессом речевого произнесения и о соотношении центра с периферией можно предложить следующую схему.

При сложившемся запасе слов их отбор для составления фразы происходит по одному синтетическому импульсу для каждого словесного стереотипа. При запуске отобранного стереотипа в премоторной области импульс раздваивается по двум путям -- один идет по пирамидному пути к эффекторам ротовой артикуляции, другой -- по экстрапирамидным путям в подкорковые области. Здесь снова происходит дальнейшее расщепление импульса на потоки так, чтобы произошла его кодовая перешифровка на специфические речедвижения. Импульс разделяется на пути, идущие 1) к глотке, 2) к гортани, 3) к нёбной занавеске, 4) к трахеобронхиальному. дереву, 5) к дыхательному центру, от которого направляется а) к диафрагме и б) к межреберным мышцам.

Импульсы на глотку кодируются на величину объемов глоточной трубки, на гортань по частоте колебаний голосовых связок, на нёбную занавеску по включению и выключению носового резонатора, на трахеобронхиальное дерево по количеству перекрытий бронхиальных трубочек, на дыхательный центр по подъему и опусканию диафрагмы и грудной клетки. Все эти аналитически распределенные по разным путям импульсы, вызывая одновременные сокращения определенных мышечных синергии я торможение других, образуют систему речедвижений, в результате которых возникает один слог. Так как в процессе выучки слов в слоговой стереотип -включаются силовые индексы, то не только последовательность слогов, но и их разносильность задана в словесном стереотипе. По этому эталону и происходит перешифровка силовых модуляций.

Описанная схема относится лишь к сложившемуся запасу словесных стереотипов. До момента образования стереотипов корковая речедвигательная зона пуста. Ее заполнение, т. е. формирование словесных стереотипов, может происходить лишь по путям обратной связи. Определяющую роль в этом случае будет играть надставная трубка, так как только здесь формируется речевой звук. Любой посыл из центра первоначально будет неточным и ненормативным и поэтому будет отклонен слуховым контролем. Для нахождения правильной двигательной дифференцировки все время должны поступать обратные импульсы от ротовой артикуляции -- в премоторную зону, от глоточной трубки -- в премоториую зону, в подбугровую область и дыхательный центр. Таким образом, надставная трубка является своеобразным «пультом переключения», при помощи которого центральное управление переадресуется на кодовые системы, особые для произвольной ротовой артикуляции, для непроизвольных движений гладкой мускулатуры бронхов, а также особые -- для движений диафрагмы, небной занавески и межреберных мышц. Перемены режима потока воздуха в меняющихся по просвету трубках трахеобронхиального дерева в свою очередь афферентируют дыхательный центр. Во всех направлениях идет сложная взаимная афферентация. Однако все приноравливается к речевым модуляциям надставной трубки, которая, находясь на конечном выходе, определяет речевой акустический эффект.

Таким образом, в процессе произнесения осуществляется двойная регулировка. Полное согласование этих, регулировок достигается просто тем, что они совпадают в едином конечном акустическом эффекте. Этот эффект принимается слухом, но он же производился и эффекторами. Пустота корковой части речедвигательного анализатора заполняется, и все богатство центрального управления приобретается только из этих двух источников, один из которых находится на приеме, другой -- на выдаче. Однако и последний расчленяется на свои два источника, один из которых является собственно выдачей, другой -- снова приемом этой выдачи, но уже двигательным приемом, потоком обратных, афферентных импульсов. Отличие слухового приема от двигательного состоит в том, что первый оснащен осознаваемыми и расчлененными представлениями, второй же сплошь автоматизирован. Авторегулирующийся механизм произнесения, освобожденный от двигательных представлений, становится способным производить отбор слов по значимым, семантическим признакам. Так в процессе анализа и синтеза произносительных элементов уравновешиваются центр и периферия. Центр не содержит больше того, что получает с периферии. Все новое поступает в центр с периферии и всякое затруднение в отборе слов требует в той или другой форме помощи с периферии.

Учитывая функции сложно разветвленной периферии речедвигательного анализатора и множество потоков обратных импульсов, идущих от нее к центру, а также то обстоятельство, что механизм речи оснащен двумя «идами периферии -- слуховой и двигательной, следует допустить, что лексикон формируется и хранится в центральном отделе именно речедвигательного анализатора, а не слухового. Хотя слуховой анализатор является контролером для речедвижений, слуховой прием речи не может осуществиться, если нет отождествления принимаемых слов и их элементов со словами и элементами, ранее усвоенными при помощи речедвижений. Это значит, что принимаемое слово должно при узнавании репродуцироваться и отбираться из сложившегося запаса или вновь вводиться в фонд слов при помощи тех же речедвижений. В обоих случаях, хотя и в разной форме, вступает в действие механизм речедвигательного анализатора просто потому, что слуховой не обладает средствами воспроизводства речи, а только ее приема, тогда как речедвигательный способен на то и другое.

Однако слуховой анализатор принимает чужую речь и речь самого говорящего, двигательный же анализатор принимает только речь самого говорящего. Но именно поэтому слуховой прием и невозможен без участия речедвигательного анализатора. Если слушающий не будет декодировать звуковой состав слов на речедвижения, он не сможет отождествить принимаемый элемент с выдаваемым, а поэтому и различить звуковой состав приема. Весь вышеприведенный фактический материал свидетельствует о точной эквивалентности всего звукового состава речи и речедвижений. Так как элементы обоих видав речи -- своей и чужой -- должны быть тождественны (иначе из них не могут быть составлены слова с определенным для двух говорящих сигнальным значением), то на приеме будут отдифференцированы только те звуки, которые раньше под контролем самого слухового приема были усвоены двигательным анализатором.

Вообще говоря, конечно, слух способен к репродукции ранее воспринятых звуковых комплексов, независимо от деятельности двигательного анализатора. Так можно репродуцировать представление о мелодии, звуке гудка, свистка, шорохе листьев и т. п., не имея возможности и способности самому произвести такие же звуки. Однако речевые звуки находятся в особом положении. Они являются средствами взаимного общения, поэтому принятый комплекс звуков должен соответствовать воспроизводимому. Если свисток, гудок или флажки приобретают сигнальное значение, то возможны два «случая: а) общение остается односторонним, ограничиваясь только приемом у одного и выдачей у другого, и б) общение является взаимным, двусторонним, с приемом и выдачей у обоих людей. В первом случае, например, при сигнализации гудком пешеходу, не возникает необходимости воспроизводства сигнала со стороны принимающего (пешехода). Во втором случае, например, в переговорах судовых сигналистов при помощи флажков, появляется необходимость установить эквивалентность между движением рук и зрительной фигурой сигнала, т. е. соответствие между приемом и выдачей.

Речь является двусторонним, взаимным общением. Элементы, из которых составляются слова, должны быть эквивалентными в ряду приема и в ряду выдачи. Слушающий только тогда примет а как речевой звук в слове Анна, когда установит его соответствие с произносимым им самим звуком а в каком-нибудь другом слове, например аист. Иначе взаимное общение не состоится. Эквивалентность этих рядов свидетельствует о том, что при слуховом приеме происходит декодирование звукового ряда на ряд речедвижений, в результате чего из сформировавшегося словаря выбирается данное слово данного принимаемого сообщения.

Когда принимаемый сигнальный комплекс не дифференцирован на эквивалентные с речедвижениями элементы, то он может быть принят в разных кодовых системах, если установлено соответствие между этим комплексом и соответствующими кодовыми системами речедвижений. Таково китайское иероглифическое письмо. Иероглиф какого-либо понятия расчленяется на определенные начертательные элементы, но они не эквивалентны элементам звукового и речедвигательного рядов, из которых составляются слова. Поэтому при чтении китаец, говорящий на одном из диалектов, произнесет тот же иероглиф в своей системе речедвижений, а китаец, говорящий на другом диалекте, -- в своей системе. Каждый из них будет декодировать текст в системе тех речедвижений, на основе которых сформировался словарь данного диалекта.

Овладение иероглифической письменностью вызывает значительные трудности, так как в ней не находит отражения одно из основных звеньев механизма речи -- составление слов из звуков. В современном китайском языке количество более или менее употребительных иероглифов доходит, до шести-семи тысяч, тогда как в фонетическом письме число букв обычно не превышает 40--60. В фонетическом письме буквенный код составляется после того, как выделены звуковые элементы языка. Буквенные обозначения и орфографические правила относительно легко могут изменяться и упрощаться путем декретирования и распространения письменности. Для бесписьменных языков также относительно легко могут быть составлены алфавиты. Переход же от звукового ряда к речедвигательному не может быть декретирован. Он возникает в процессе усвоения живого, разговорного языка и требует специальной дифференцировки речедвигательного анализатора. Вот почему в Китае переход от иероглифического письма к фонетическому нуждается, как об этом говорят китайские ученые, в таких мероприятиях, которые вызовут нормализованное переустройство самого живого языка, в частности более широкое распространение среди говорящих на семи диалектах единого национального языка путухуа. Только после того, как будет сформирован общий для всех китайцев словарь, строящийся на основе общей системы речедвижений, станет возможным установить общий же буквенный код, т. е. привести к эквивалентности зрительный, звуковой и двигательный ряды в процессе речи. Из сказанного видно, что в, основе формирования словаря лежит ряд речедвижений, контролируемых слухом. Это положение еще недостаточно практически оценено. В частности, при исследовании острой проблемы усвоения орфографии говорят много о разных явлениях, но при этом ставят на одну доску слуховые, зрительные и двигательные представления полагая все же, что в орфографии зрительные образы играют наибольшую роль. Факты общей теории слога как произносительной единицы опровергают это допущение. Зрительный прием слов невозможен без участия речедвигательного анализатора, так же как и запись слов буквами. Эти три ряда эквивалентны, но прием слов идет цепочкой -- зрительный ряд кодируется на звуковой, а звуковой на двигательный. Без последнего ряда прием слов вообще невозможен.