Изучение художественных произведений о природе второй половины ХІХ века в дошкольном учереждении

Государственное образовательное учреждение

Среднего профессионального образования

« Волгоградское педагогическое училище №1»

Домашняя контрольная работа

По детской литературе

Кириной Оксаны Николаевны

«Изучение художественных произведений о природе второй половины ХІХ века в дошкольном учреждении».

План

1. Особенности развития поэзии для детей во второй половине 19 века.

1.2 Ф.И. Тютчев

1.3 А.А.Фет.

1.4 И.В.Суриков.

1.5 А.К. Толстой.

2.Практическая часть.

Заключение

Литература.

1. Особенности развития поэзии для детей во второй половине 19 века

XIX век называют «золотым веком» русской литературы. Озарённая гением Пушкина, Лермонтова, Гоголя, блеском таланта Жуковского, Крылова, Грибоедова, Кольцова, русская литература сделала в первой половине столетия поистине гигантский шаг вперёд. Это, прежде всего, объясняется необычайно быстрым развитием русского общества. Глубоко и правдиво отражая важнейшие особенности действительности, русская литература тем самым всё больше отвечала интересам и чаяниям народных масс. «Народный характер русской литературы сказался также и в том, что интерес к жизни и судьбе народа становился в ней всё более глубоким и острым. Это ясно проявилось уже в творчестве Пушкина и Лермонтова, в произведениях Гоголя, а с ещё большей силой - в поэзии Кольцова».

Эпоха декабризма повлияла на сам характер развития русской литературы, придала ей особые черты гражданственности и политического вольнолюбия.

В то же время поэзия Некрасова, утверждая новые эстетические ценности и новые методы их художественной реализации, так внешне непохожие на методы Пушкина, Лермонтова и Кольцова, сохраняет свою внутреннюю преемственность от них.

«В поэзии Кольцова, Никитина и Сурикова с наибольшей полнотой отразились как основные общественно-политические конфликты, так и лучшие этические и эстетические устремления эпохи, эпохи падения крепостного права и подготовки буржуазно-демократической революции в России. На разночинском этапе русского освободительного движения «с неведомой силой» потрясала сердца и возбуждала умы современников поэзия Н.А.Некрасова». Сборник его стихотворений 1856 года отличался единством пронизывающего его пафоса революционно-демократических идей и тем художественным своеобразием, которые делали его книгой, открывающей новый, некрасовский этап в развитии русской поэзии. В писательском внимании к жизни народа (крестьянства) Некрасов не был одинок. Его предшественником в разработке этой темы был А.В.Кольцов. Не без воздействия Кольцова, прославлявшего светлую сторону крестьянского труда, начинал изображать трудовую деятельность крестьянина и Некрасов. Некрасову было близко драматическое начало поэзии Кольцова, сила духа, бунтарские порывы его лирического героя. «Поэзия Некрасова «усыновила» реально-повествовательные традиции кольцовской лирики. Воспетый Кольцовым идеал народного труда и раздолья, воли, приобрёл у Некрасова социальное и политическое значение, а грусть сильной души, ищущей простора и не находящей его, - лирический мотив многих стихотворений Кольцова - переросла у Некрасова в горячую преданность интересам народа. В его творчестве поэзия слилась с песенным, народно-эпическим началом». Кольцовские мотивы и изобразительные средства нетрудно найти в таких стихотворениях Некрасова, как «Я за то глубоко презираю себя…» (1845 год) и «Огородник» (1846 год).

Поэтический мир Кольцова «был условно-романтическим миром», в то время как Некрасов «знает нагую реальность тяжёлого труда и отражает его с той прямотой и верностью, какие стали обязательными после достижений натуральной школы». Поэт воспринял все лучшее, что было создано русскими мастерами пейзажной лирики, от Державина и Пушкина до Лермонтова и Кольцова, не исключая и современных ему поэтов, прежде всего Тютчева и Фета. «Содержание некрасовских пейзажей определялось, прежде всего, условиями жизни и мировоззрением дореформенного крестьянства, и родоначальником их в русской поэзии был А.В.Кольцов, традицию которого продолжил Некрасов». По мнению Чернышевского, Некрасову предстоит повести за собой поэзию. М.А.Михайлов, Н.А.Добролюбов, Д.Д.Минаев, В.С.Курочкин, И.С.Никитин «двигались в фарватере поэзии Некрасова, и самое своеобразие их стиля воспринималось и оценивалось на фоне его деятельности». «Никитин ещё не оценён в достаточной мере. Его оценка в будущем, и с течением времени его будут ценить всё более и более. Никитин переживёт многих, даже более крупных поэтов…» - писал Л.Н.Толстой.

В наше время как нельзя лучше подтвердились слова великого писателя. Простые и задушевные стихи Никитина глубоко волнуют нас.

Иван Саввич Никитин вошёл в русскую литературу как подлинно народный поэт. Его творчество тесно связано с демократической поэзией 50-60-годоа XIX века, с дальнейшим развитием освободительного движения в России.

Бедная молодость, дни невесёлые,

Дни невесёлые, сердцу тяжёлые…-

писал поэт Иван Саввич Никитин, вспоминая свою невесёлую, трудную жизнь. Никитин очень хотел стать образованным человеком, но ему не пришлось: отец разорился, надо было ему помогать. Всё свободное время читал, стал писать стихи. Как вспоминал сам Никитин, «с летами любовь к поэзии росла в моей груди, но вместе с нею росло и сомнение: есть ли во мне хотя искра дарования». В 1853 году в воронежской газете было напечатано стихотворение Никитина «Русь».

Под большим шатром

Голубых небес, -

Вижу - даль степей

Зеленеется…-

так начиналась эта песня о просторах великой русской земли, о её богатствах, о героическом её прошлом и славном будущем. В заключение следовали строки, особенно волновавшие русских людей:

Уж есть за что, Стать за честь твою

Русь могучая, Против недруга,

Полюбить тебя, За тебя в нужде

Назвать матерью, Сложить голову!

Стихотворение имело большой успех: его переписывали, заучивали наизусть. «Действительно, когда читаешь «Русь» - особенно вслух, - обжигает душу ощущение кровной связи с каждой частичкой того великого целого, что зовётся Россией. Удивительно, как сумел начинающий поэт столь вдохновенно пропеть гимн отчей земле!» Успех этот ободрил Никитина, он стал писать увереннее, смелее, свободнее. Просто и правдиво писал он о нужде, о горе народа. Близкий к народу по своей тяжёлой жизненной судьбе, Никитин в лучших стихах сказал суровую правду о горькой доле простых русских людей в условиях самодержавно-крепостнического строя, выразил их веру в светлое будущее. Сцены и зарисовки из быта крестьян и городской бедноты исполнены искреннего сочувствия к её бесправию, безысходной скорби, нищете. Из самой глубины сердца шли строки его стихов о «бедности голодной», «несмелой» и «забытой». Никитин думал прежде всего о народе, о безмолвном страдании пахаря, пряхи, ремесленника, бобыля («Старый мельник», «Нужда», «Бурлак», «Лесник и его внук», «Бобыль», «Слепой гусляр», «Нищий», «Рассказ ямщика»). В превосходном стихотворении «Нищий», пользуясь приёмом аллегории, поэт создаёт образ крестьянина-труженника:

Спит в лачужке, на грязной соломе,

Богатырь в безысходной беде,

Крепче камня в несносной истоме,

Крепче меди в кровавой нужде.

В произведениях Никитина не только «кровавая нужда и тоска бедняков, а от всего этого даже равнодушие к смерти: «Рад он жить, не прочь в могилу - в тёмный уголок…» Куда ни кинешь взор, всюду убогость.

Душный воздух, дым лучины, Закоптелые полати,

Под ногами сор, Чёрствый хлеб, вода,

Сор на лавках, паутины Кашель пряхи, плачь дитяти…

По углам узор; О нужда, нужда!..

В этом отрывке поэт не использует ни одного глагола. Сухое, безличное перечисление. И лишь в конце - вскрик потрясённой души. Поэт не мог быть равнодушным к тем каторжным, мучительным условиям жизни, которые обрекали народ на голод, болезни, преждевременную старость и смерть.

«Заслуга Никитина и была в той беспощадной правдивости, с какой он сумел передать в своих стихотворениях тяжёлые переживания крепостного крестьянина, городского ремесленника, дворового, пряхи, швеи. Этим объясняется и трогающее чувство глубокой взволнованности поэта. Отсюда же и его личное художественное видение мира, где безысходная печаль живёт годами, где в глухие бессонные ночи все слёзы выплаканы». Много чудесных стихов написал Никитин о русской природе («Утро», «Встреча зимы», «Утро на берегу озера» и др.). Высокохудожественны по своим неповторимым краскам и по богатству звуков пейзажи поэта. «Великолепный художник русской природы, он с проникновенным лиризмом и теплотой воспроизвёл знакомые и дорогие ему с детства картины родной земли». Иван Бунин с восхищением писал о том, что в никитинских картинах природы «была та неуловимая художественная точность и свобода, та даже расстановка слов, тот выбор их, которыми руководствуется невольно только художник, знающий природу всем существом своим…»

1.2 Ф.И. Тютчев

Один из величайших лирических поэтов России родился 23 ноября 1803 года в себе Овстуг Брянского уезда Орловской губернии.

Имя его появилось на страницах печати, когда поэту было всего 14 лет. 22 февраля 1818 года известный поэт, профессор Московского университета Мерзляков прочитал в Обществе любителей российской словесности его стихотворное подражание Горацию «Вельможа». Вскоре Общество почтило юного поэта званием своего сотрудника и напечатало об этом в своих «Трудах». Тютчев переводит своих любимых латинских поэтов; его воспитатель, поэт-переводчик Раич, готовит Тютчева к поступлению в Московский университет. В ноябре 1819 г. поэт был зачислен в состав своекоштных студентов. Он пишет стихи, отличные по технике, но ещё ученические. Близкие поэту лица: Раич и двоюродный брат А.В. Шереметев - были членами Союза благоденствия. Но вольномыслие Тютчева было весьма умеренным. Неприятие крепостничества и деспотизма сочетается у молодого поэта с защитой монархического принципа.

В течение двух лет он досрочно закончил университетский курс. Весной 1822 г. Тютчев поступил в государственную коллегию иностранных дел. Он был причислен сверхштатным чиновником к русской дипломатической миссии в Мюнхене и уехал за границу. Там он пробыл более 20 лет.

Юношеские стихи Тютчева принадлежат к поэзии русского предромантизма. Первые года в Мюнхене его творчество продолжает раннюю поэзию. На чужбине Тютчев продолжает много переводить: от Горация, Шиллера и Ламартина он теперь обращается к Гёте и немецким романтикам. Первым из русских поэтов Тютчев переводит стихи Генриха Гейне, с которым одно время он поддерживал дружеские отношения. Однако, по словам Б. Я. Бухштаба, «оценить Тютчева-поэта его немецкие друзья, разумеется, не могли; они, может быть, даже не знали о том, что он поэт» В 1829 - 1830 в журнале Раича «Галатея» появляются стихотворения, свидетельствующие о зрелости таланта Тютчева: «Летний вечер», «Видение», «Бессонница» и т.д.

Д.Н. Свербеев в своих «Записках» утверждает, что в первые годы мюнхенского периода Тютчев выражал сочувствие конституционной форме правления и был противником крепостного права.

В Мюнхен юный Тютчев уехал в середине 1822 года. Он прослужил там 15 лет, сперва «причисленным к миссии сверх штата», потом младшим секретарём миссии. В 1826 он женился на графине Ботмер и приобрёл близкие связи с баварской аристократией. Его знания, феноменальная память и блестящее остроумие доставили ему исключительное положение в мюнхенском высшем обществе и культурном мире. «Превосходный и образованнейший человек, общение с которым всегда доставляет удовольствие», - говорил о Тютчеве Шеллинг. Генрих Гейне называл русского дипломата лучшим из своих мюнхенских друзей.

В 1837 году Тютчев был назначен старшим секретарём русской миссии в Сардинском королевстве и переехал из Мюнхена в Турин. Здесь в 1838 умерла его жена; в следующем году он женился вторично. Это была баронесса Пфеффель, тоже из баварской аристократии (Элеонора Тютчева (урожд. Ботмер, в первом браке Петерсон) умерла в Турине 28 августа 1838 года; во второй брак - с Эрнестиной Дёрнберг (рожд. Пфеффель) - он вступил 7 июля 1839 года).

В Турине Тютчеву стало скучно; он делал карьеру, но случайную. Когда русский посол был отозван, Тютчев был назначен поверенным в делах при Сардинском дворе. Но через год он потерял эту должность. Тютчев просил отпуска, но ему было отказано (22 июля 1838 года Тютчев назначен русским поверенным в делах в Турине). Тогда Тютчев самовольно уехал из Турина на неопределённый срок. Наказание было медленным. Сначала Тютчев был уволен от должности первого секретаря миссии в Турине с оставлением в ведомстве Министерства иностранных дел (1 октября 1839 года). Но на поэта эта мера произвела действие обратное тому, какого желали. И 30 июня 1841 года поэт был исключён из числа чиновников Министерства иностранных дел «за долговременным неприбытием из отпуска». Он даже был лишён камергерского звания.

С 1839 по 1844 год Тютчев живёт в Мюнхене5 уже как частное лицо, без определённого положения.

К 20-30 годам относятся такие лирические шедевры, как «Весенняя гроза», «Бессонница», «Сон на море», «Mal'aria», «Цицерон», «Silentium!», «Как над горячею золой», «О чём ты воешь, ветр ночной?», «Сумерки», «Нет, моего к тебе пристрастья», «Сижу задумчив и один», «Как ни гнетёт рука судьбины» и др. Но печатался Тютчев во второстепенных изданиях (главным образом, в альманахах и журналах Раича) и, оторванный от России, почти совершенно не был известен в литературных кругах того времени.

В 1836 году Тютчев послал в Петербург рукописное собрание своих стихотворений. Они попали через князя Вяземского к Жуковскому и Пушкину. Все три поэта по достоинству оценили стихи, и Пушкин напечатал в двух томах своего «Современника» цикл из 24 стихотворений Тютчева под общим названием «Стихотворения, присланные из Германии». Но и это собрание лучших стихотворений поэта, появившееся в журнале Пушкина, не принесло автору известности.

В полном собрании сочинений Белинского Тютчев упоминается один раз: в подстрочном примечании, где перечислены мелкие поэты эпохи - Ротчев, Тютчев, Маркевич, Вердеревский, Раич (том VII, стр. 516).

А как шла жизнь поэта в те годы?

В августе 1841 года он посетил Прагу, где познакомился с чешским учёным и писателем Вацлавом Ганкой. Это был известный филолог, панславист, который перевёл на чешский «Слово о полку Игореве» и создал две знаменитые подделки - «Краледворскую рукопись» и «Зеленогорскую рукопись» (долгое время они считались подлинными памятниками древней чешской письменности).

В июле 1843 года Тютчев побывал в России, посетил Москву и Петербург, в сентябре вернулся в Мюнхен. В июне-июле 1844 года в Мюнхене выходит на французском языке брошюра Тютчева «Письмо к доктору Густаву Кольбу», позже известная под заглавием «Россия и Германия».

В конце сентября 1844 года Тютчев, вместе со всем семейством покинув Мюнхен, приезжает в Петербург.

Вернувшись на родину, он налаживает свои служебные дела. 16 марта 1845 года он вновь зачислен в Министерство иностранных дел, а 15 февраля 1846 года назначен чиновником особых поручений при государственном канцлере. Ему вернули звание камергера.

В эти годы он был в Москве, посетил родной Овстуг, летом 1847 года совершил путешествие в Германию и Францию.

1 февраля 1848 года он назначен старшим цензором при особой канцелярии Министерства иностранных дел. С этого времени его служба в основном сводится к рассмотрению (для разрешения или запрета) иностранных изданий, ввозимых в Россию.

Весной 1849 года в Париже публикуется французская брошюра Тютчева «Россия и революция» - публицистический отклик на революционные события 1848 года. Летом этого года Тютчевы отдыхают в Овстуге.

На протяжении 40-х годов Тютчев почти не писал стихов и совершенно перестал печататься. Он всегда ощущал себя дилетантом, печатать свои стихотворения не стремился, в беседах с близкими и самыми любимыми поэтами избегал не только разговоров, но даже и намёков на свою поэтическую деятельности. Его стихи, напечатанные Пушкиным («Современник», 1836, октябрь-декабрь), уже забылись, да и подписаны они были инициалами: «Ф.Т.» и «Ф. Т-въ».

Но вот в январе 1850 года, в «Современнике» №1, появляется статья Некрасова «Русские второстепенные поэты». Она посвящена преимущественно поэзии Тютчева, который и здесь ещё обозначен инициалами, пол которыми печатался ранее. Это первая критическая статья о Тютчеве. Некрасов решительно относит Тютчева к «русским первостепенным поэтическим талантам» и видит его главное достоинство «в живом, грациозном, пластически-верном изображении природы».

С этого же 1850 года Тютчев снова начинает печатать стихи, пареимущественно в славянофильском журнале Погодина «Москвитянин».

Тютчев всё ещё не рассматривает себя как поэта, он дипломат, политик. В январе 1850 года во французском журнале «Revue des deux Mondes» помещена статья Тютчева «Папство и Римский вопрос». Но судьба уже приближается к поэту в образе скромной русской девушки, которую звали Елена Александровна Денисьева (родилась 14 мая 1826 года, умерла 4 августа 1864 года в петербурге).

Лена Денисьева была племянница и воспитанница инспектрисы Смольного института, в котором учились две дочери Тютчева. В июле 1850 года 47-летний поэт сблизился с этой 24 летней девушкой, положив начало долголетней связи. Эта «последняя любовь» принесла Тютчеву и глубокое счастье, и мучительные страдания. Она же внушила поэту и идеи и темы изумительного цикла любовной лирики - это так называемый «денисьевский цикл».

Летом 1853 года Тютчев совершает очередное путелествие за границу. Близится большая война 9 сентября 1853 года поэт возвращается в Петербург.

В марте 1854 года в приложении к журналу «Современник», том XLIV, №3, вышел сборник стихов Тютчева, в том же году выпущенный отдельной книжкой. Издание было выпущено по инициативе и под редакцией Тургенева: сам Тютчев, дав Тургеневу согласие на выпуск сборника, не принял в его подготовке никакого участия (та же история повторилась со вторым и последним прижизненным собранием 1868 года - его редактировал зять поэта).

После публикации стихотворений Тютчева в «Современнике» там же появилась (в №4 за апрель 1854 года) статья Тургенева «Несколько слов о стихотворениях Ф.И. Тютчева»; в этой статье Тургенев ставил Тютчева «решительно выше всех его собратов» (т.е. всех живущих русских поэтов). Издание 1854 года вызвало несколько рецензий и отзывов; только теперь Тютчев становится известен за пределами узких литературных кругов.

Смерть Николая I (18 февраля 1855 года ст. стиля) вызвала отклик Тютчева «Не богу ты служил и не России».

29 октября 1857 года поэт избран в члены-корреспонденты Академии наук по отделению русского языка и словесности.

17 апреля 1858 года он назначен председателем «Комитета ценсуры иностранной» (в этой должности оставался до конца жизни).

21 января 1859 года Тютчев избран в действительные члены Общества любителей российской словесности.

В феврале того же года в журнале «Русское слово», книга 2, появляется статья Фета «О стихотворениях Ф. Тютчева».

Всё лето 1859 года поэт проводит в Германии, Швейцарии, Франции. Лето 1860 года - Германия и Швейцария.

Тютчев сочувствует освобождению крестьян.

В феврале 1861 году выходит издание стихотворений Тютчева в переводе на немецкий язык.

Летом 1862 года поэт снова путешествует по Германии и Швейцарии, но возвращается раньше обычного: 15 августа он уже в Санкт-Петербурге. Это связано с празднованием Тысячелетия России. В начале сентября Тютчев едет на это празднование в Новгород.

Между тем, любовь Тютчева приносит ему немало горя. Принадлежность Елены Денисьевой к светскому обществу, рождение у них трёх детей придали этой связи широкую и скандальную огласку. Двор неоднократно выражает Тютчеву неудовольствие. Как отмечает Н. Я. Берковский, отношения с Е. Денисьевой привели Тютчева «в прямую оппозицию светскому обществу». Но поэт не обращает внимания на это и смело бравирует так называемым «общественным мнением» - лицемерным судом света.

Однако 4 августа 1864 года в Петербурге Елена Денисьева умирает от туберкулёза. Это было самое трагическое событие в жизни Тютчева. Вскоре после похорон он снова покидает Петербург и уезжает за границу, где странствует более полугода (вернулся он в Санкт-Петербург 25 марта 1865).

В январе 1866 года поэт в Москве: его дочь Анна Фёдоровна Тютчева, фрейлина императрицы, выходит замуж за Ивана Сергеевича Аксакова. Тютчев присутствует на свадьбе.

В марте 1868 года выходит в свет второе издание его стихотворений. В мае Тютчев едет в Москву на свадьбу сына Ивана Фёдоровича Тютчева с Ольгой Николаевной Путятой.

24 августа 1869 года поэт в Москве принимает участие в чествовании памяти Яна Гуса, сожжённого на костре: Гус родился в 1369 году, отмечался его 500-летний юбилей.

В 1870 году Тютчев совершает последнее путешествие за границу. В последнее десятилетие своей жизни он часто болел.

1 января 1873 года Тютчев вышел из дому с новогодними визитами - и был привезён домой разбитым параличом. Он прожил ещё полгода. 19 мая 1873 года его перевезли в Царское село. Здесь, после двух новых ударов, он умер 15 июля того же года.

18 июля Тютчев был похоронен на Новодевичьем кладбище в Петербурге.

1.3 А.А. Фет

Афанасий Афанасьевич Фет (Шеншин) (1820-1892) - замечательный русский поэт, тончайший лирик, открывший совершенно новую страницу в истории русской поэзии. Не сразу оценили его многие современники: насмешки, резкое неприятие, многочисленные пародии, отнюдь не безобидные, - вот шлейф литературного успеха Фета на протяжении всей жизни. Революционные демократы его не любили; им равно не нравились и его публицистические выступления, и его стихи. В поэзии его не было, правда, никакой политики, но именно это и раздражало сторонников полезного, гражданского искусства. Фет надолго стал символом свободного художника, равнодушного к больным современным проблемам.

А. А. Фет родился в усадьбе Новоселки Мценского уезда в ноябре 1820 года.

История его рождения не совсем обычна. Отец его, Афанасий Неофитович Шеншин, ротмистр в отставке, принадлежал к старому дворянскому роду и был богатым помещиком. Находясь на лечении в Германии, он женился на Шарлотте Фет, которую увез в Россию от живого мужа и дочери. Через два месяца у Шарлотты родился мальчик, названный Афанасием и получивший фамилию Шеншин. Четырнадцать лет спустя, духовные власти Орла обнаружили, что ребенок родился до венчания родителей и Афанасий был лишен права носить фамилию отца, и лишен дворянского титула. Это событие ранило впечатлительную душу ребенка, и он почти всю свою жизнь переживал двусмысленность своего положения.

Особое положение в семье повлияло на дальнейшую судьбу А. Фета - он должен был выслужить себе дворянские права, которых его лишила церковь. Прежде всего, он окончил университет, где учился сначала на юридическом, затем на филологическом факультете. В это время, в 1840 году он и издал отдельной книгой свои первые произведения, не имевшие, однако, никакого успеха.

Высочайшим образом оценил поэта двадцатый век. Уже в самом начале века Фета называли "певцом молчания", "певцом неслышимого", новый читатель с упоением внимал фетовским строкам, что движутся "воздушной стопою", "едва произнесенные". "Вся мировая радость и сладость любви растворилась в утонченнейшую стихию и наполняет ароматными парами его страницы; вот почему от его стихотворений замирает сердце, кружится голова",- писал известный литературный критик К.Айхенвальд. Сегодня многие литературные критики сходятся во мнении, что А.Фет относился к поэтам-философам, в своём творчестве глубоко и самобытно осмысливающим жизнь.

Стихи А. А. Фета любимы у нас в стране. Время безоговорочно подтвердило ценность его поэзии, показало, что она нужна нам, людям XX века, потому что задевает самые сокровенные струны души, открывает красоту окружающего мира.

«Я пришёл к тебе с приветом…»

Фета можно назвать певцом русской природы. Приближение весны и осеннее увядание, душистая летняя ночь и морозный день, раскинувшееся без конца и без края ржаное поле и густой тенистый лес - обо всем этом пишет он в своих стихах. Природа у Фета всегда спокойная, притихшая, словно замерзшая. И в то же время она удивительно богата звуками и красками, живет своей жизнью, скрытой от невнимательного глаза:

Я пришел к тебе с приветом,

Рассказать, что солнце встало,

Что оно горячим светом

По листам затрепетало;

Рассказать, что лес проснулся,

Весь проснулся, веткой каждой,

Каждой птицей встрепенулся

И весенней полон жаждой;

Рассказать, что с той же страстью,

Как вчера, пришел я снова,

Что душа все так же счастью

И тебе служить готова;

Рассказать, что отовсюду

На меня весельем веет,

Что не знаю сам, что буду

Петь, -- но только песня зреет.

Стихотворение это -- одно из ранних у Фета и одно из самых популярных. Впервые оно напечатано в журнале «Отечественные записки» в 1843 году, в седьмом его номере. Стихотворением журнал открывается -- оно оказывается как бы заглавным. Это может быть только при одном условии: если издателям журнала оно пришлось по вкусу, если они видят в нем безусловную художественную ценность.

Стихотворение написано на тему любви. Молодой поэт пришёл рассказать о радостном блеске солнечного утра, о страстном трепете молодой, весенней жизни, о жаждующей счастья влюблённой душе и неудержимой песне.

Тема старая, более того -- вечная. А от стихотворения Фета веет свежестью и новизною, оно ни на что известное нам не похоже. Для Фета это вообще характерно и соответствует его сознательным поэтическим установкам. Фет писал: «Поэзия непременно требует новизны, и ничего для нее нет убийственнее повторения, а тем более самого себя... Под новизною я подразумеваю не новые предметы, а новое их освещение волшебным фонарем искусства».

Необычно уже самое начало стихотворения -- необычно по сравнению с принятой тогда нормой в поэзии. В частности, пушкинскрй нормой, которая требовала предельной точности в слове и в сочетании слов. Между тем начальная фраза фетовского стихотворения совсем не точная и даже не совсем «правильная»: «Я пришел к тебе с приветом, рассказать...». Позволил ли бы себе так сказать Пушкин или кто-либо из поэтов пушкинской поры?

Конечно, теперь мы привыкли к этой и подобным фразам Фета, они нам представляются не просто нормальными, но и удачными, художественно впечатляющими. Но в то время, когда они только появились, нормальными они не казались: в них видели поэтическую дерзость. Иные современные Фету критики даже упрекали его: разве можно сказать «уноси мое сердце в звенящую даль»? Или: «долго снились мне вопли рыданий твоих...» -- разве вопли могут сниться?

Фет отдавал себе отчет в неточности своего поэтического слова, в приближенности его к живой, порой кажущейся не совсем правильной, но оттого особенно яркой и выразительной речи. Стихи свои он называл шутливо (но и не без гордости) стихами «в растрепанном роде». 14 марта 1892 года, незадолго до смерти, он писал старому другу, поэту Якову Полонскому: «Мало ли меня бранил даже ты за неясность и спутанность моих стихов? А я продолжаю в этом растрепанном роде. Для образца присылаю вчерашнее стихотворение». И к этому прилагались стихи:

Рассылался смехом ребенка,

Явно в душу мою влюблены,

Пролетают прозрачно и звонко

Надо мною блаженные сны...

Легко заметить внутреннее сходство между этим, едва ли не последним, стихотворением Фета и его ранним стихотворением «Я пришел к тебе с приветом...».

Но каков художественный смысл в поэзии «растрепанного рода»? Неточные слова и как бы неряшливые, «растрепанные» выражения в стихах Фета создают не только неожиданные, но и яркие, волнующие образы. Начальные слова стихотворения «Я пришел к тебе с приветом...» как раз благодаря их невыверенности, случайности, безыскусности кажутся особенно органичными, естественными для живой речи. Создается впечатление, что поэт вроде бы специально и не задумывался над словами, а они сами к нему пришли. Он говорит самыми первыми, непреднамеренными словами. Он как бы импровизирует на глазах у читателя. И это оказывает сильное художественное воздействие. Импровизационное слово идет к читателю самым прямым, самым коротким путем.

Художественное произведение, а лирическое стихотворение в особенности -всегда есть тесное и неразрывное словесное и смысловое единство. Читать и толковать его нужно, не вытаскивая из него отдельные слова и фразы, а с учетом художественного контекста. Только такое толкование будет не случайным и не произвольным, а в духе произведения и объективным.

Высокую степень объективности показал в трактовке стихотворения «Я пришел к тебе с приветом...» Лев Толстой. В поздние годы жизни он скептически относился к стихам, но для этого стихотворения делал исключение. Он сказал в разговоре с Горьким: «Поэзия -- безыскусственна; когда Фет писал:

...не знаю сам, что буду

Петь, -- но только песня зреет,

этим он выразил настоящее, народное чувство поэзии. Мужик тоже не знает, что он поет, -- ох, да-ой, да-эй, -- а выходит настоящая песня, прямо из души, как у птицы». Это слова о непреднамеренности, естественности, импровизационности поэтического слова. И это для Фета -- программные слова, выражение его общих взглядов на поэзию.

Импровизационный характер стихов Фета замечен был уже его современниками. О фетовском даре «импровизатора» писал А. В. Дружинин. Писал и В. П. Боткин: «...строгая художественная обработка не в свойстве таланта г. Фета. Как в лирическую минуту пьеса изливается из души его, такой она и остается; правда, что от этого происходит и изумительная свежесть и электризующее впечатление их». На импровизационном характере своих стихов настаивал и сам Фет.

Чтобы лучше показать своеобразие стихов Фета, приведу пример из другой, не поэтической области. Сравним двух учителей. Кого бы мы предпочли? Оба -- знающие, дельные, одаренные. Речь первого стройна, красноречива, строго обдуманна. Другой учитель на первый взгляд кажется менее подготовленным: его речь, по крайней мере, вначале, сбивчива, слова не самые точные, как будто первые, какие приходят на ум. Но по мере того как слагается его рассказ, речь становится все более стройной, все более увлеченной и заразительной. В этом случае кажется, что мысль учителя творится на глазах учеников, в их живом присутствии.

Какой же учитель лучше? Какой нам больше нравится?

Вопрос явно поставлен неверно. Тут дело вкуса. Оба могут быть хороши. Но по-разному хороши.

Легко заметить, что Фет похож на второй тип учителя. В его поэтической манере, на первый взгляд небрежной, привлекает свежесть, особая живость и неподдельность выражения. С точки зрения развития русской поэзии фетовская поэтическая манера была важным открытием -- открытием новых возможностей, новых путей в искусстве слова.

Излюбленное Фетом «первозданное» слово обладает еще одним важным потенциальным качеством. Благодаря неопределенности, широте и некоторой зыбкости своего значения слова вызывают самые разнообразные ассоциации, соотносятся при их восприятии с различными индивидуальными чувствами и индивидуальным опытом читателя. Они многозначнее, чем точные слова, они менее предметны, но зато внутренне объемны. Этим они напоминают музыкальный образ. Образ внятный и вместе с тем колеблющийся, сильный, но не прямой -- и максимально многозначный.

Одним из поэтов близкого нам времени, испытавших на себе воздействие поэзии Фета, был Борис Пастернак. В своих стихах он тоже во многом шел от музыкального образа. Как и Фет, он дорожил не до конца проясненным, как бы случайным, словно мерцающим, но идущим от сердца словом. В одном из стихотворений он писал:

И чем случайней, тем вернее

Слагаются стихи навзрыд...

Это мог бы написать о себе и Фет.

Строго говоря, неточность фетовского слова -- понятие относительное. Слово у Фета неточно в смысле логическом и словарном, но не в изобразительном, поэтическом. Настроения и картины, которые создают фетовские «неточные» слова, в достаточной мере определенны. Фет безусловно, знает, о чем говорит и о чем хочет сказать. И читатель понимает его.

Вернемся к началу интересующего нас стихотворения. Прозой его пересказать невозможно -- получится нечто анекдотическое. Но пересказывать стихи и не нужно. Само стихотворение всегда гораздо понятнее, чем пересказ.

В зачине стихотворения Фета не все слова оказываются равно значимыми. В живом звучании некоторые слова особо выделяются, становятся как бы опорными. И смыслоопределяющими. В первой строфе это слова: привет, солнце, свет, трепет листьев. По эмоциональному смыслу они близки друг другу. Они однонаправленны и по вызываемым ими ассоциациям создают представление о сильном переживании -- радости, счастье, любви. Это как звонкий музыкальный аккорд, являющийся музыкально-смысловым зачином стихотворения. От него идет все дальнейшее. Идет с постепенным нарастанием, усилением -- и при этом в стройном звуковом и словесном ряду.

Стихотворение отличается удивительной цельностью. Это -- важное достоинство в поэзии. Там, где есть цельность в стихах, там и читательское восприятие оказывается цельным, то есть особенно живым и сильным.

Фет писал: «Задача лирика не в стройности воспроизведения предметов, а в стройности тона». В стихотворении «Я пришел к тебе с приветом...» есть и стройность предметов, и стройность тона. Все в стихотворении внутренне связано друг с другом, все однонаправленно, говорится в едином порыве чувства, точно на одном дыхании. Предметы внешнего мира и чувства героя соотносятся, перекликаются далекими и близкими своими значениями. Чувства уводят к предметам, а предметы, по смысловым и музыкальным ассоциациям, указывают на чувство, особенным образом выражают его. И все это находится в движении, в развитии: радость героя -- мир, залитый солнцем, -- проснувшийся лес -- весь лес и каждая его ветка, жаждущие весны, -- человеческое сердце, открывшееся счастью и готовое ему служить, -- зреющая в душе торжественная песня. Таков стройный, цельный сюжетный ряд фетовского стихотворения.

Что еще способствует цельности стиховой композиции? Многие и разные факторы. Но едва ли не в первую очередь -- повторы. Немецкий композитор и теоретик музыки Веберн писал: «Как легче всего добиться наглядности? -- Путем повторения. На этом зиждется все формообразование, все музыкальные формы строятся на этом принципе».

К поэзии эти слова тоже применимы. Тем более к поэзии, которая, как у Фета, близка к музыке.

Фет всегда придавал большое значение концовке. Он считал, что в концовке должна сосредоточиваться вся сила стихотворения: она должна быть такой, чтобы к ней нельзя было прибавить ни одного слова.

Именно такова концовка стихотворениями «Я пришел к тебе с приветом...». Она подлинно завершает лирический сюжет. Любовь и радость разрешается песней. Песня -- это высший взлет, высшая точка радости. Для песни еще нет слов, но она уже есть, она просится наружу. В этом смысл финала. Смысл этот вытекает из всего содержания и ставит в нем последнюю точку.

Интересно, что финал стихотворения, столь удачный и столь органичный, вызвал среди некоторых современных Фету критиков и читателей сомнения. Самое удивительное, что в числе сомневающихся был и Тургенев. Он горячо сочувствовал Фету и его поэзии, но при издании сборника стихотворений Фета 1856 года предложил из стихотворения «Я пришел к тебе с приветом...» изъять его конец. Что и было сделано.

1.4 И.В. Суриков

Ещё при жизни Некрасова начали выступать со своими произведениями крестьянские поэты-самоучки, из которых большей одарённостью выделялся Иван Захарович Суриков (1841-1880). Когда Сурикову был 21 год, он познакомился с поэтом Плещеевым и показал ему свои стихи. Плещееву они понравились, и он помог Сурикову напечатать одно из своих стихотворений в журнале. Суриков хорошо знал, что ему, бедняку, самоучке, бывшему крепостному, предстоит трудный путь, что надо много сил, выдержки, чтобы заниматься любимой поэзией.

Поэт! трудна твоя дорога, -

На ней ты радости не жди:

Тебе страдать придётся много

И много слёз скопить в груди…-

так писал он позднее в одном из своих стихотворений.

В 1871 году вышел первый сборник стихов Сурикова. С этого времени стихи его стали появляться в печати, их часто перекладывали на музыку и пели. И до сих пор поют - песнь о казни Степана Разина, о ямщике в степи и многие другие. Суриков писал больше всего о тяжёлой доле бедняков в царской России. В 1873 году в «Вестнике Европы» была опубликована его былина «Садко у морского царя». К концу 60-х годов вокруг Сурикова образовался кружок таких же писателей-самоучек, в который входили крестьяне, ремесленники, рабочие не только из Москвы, но и приезжие, из провинции. Многие из них писали стихи, и в начале 70-х годов Суриков организовал сборник этих стихотворений, который назвал «Рассвет». Произведения эти были объединены общей направленностью тематики: картинки с натуры, сценки из жизни крестьян и городской бедноты, а также обработка былинных сюжетов и народных легенд. «Значение сборника «Рассвет» заключалось в том, что впервые не отдельные писатели-самоучки, а целая группа их заявила о своём существовании, свидетельствуя о пробуждении в народе тяги к творчеству и стремления самому поведать о своей жизни.»

«Суриков - певец бедноты, наследник Кольцова и Никитина, отчасти Шевченко и Некрасова. Его герои - это труженик-бедняк, который бьётся в нищете, невзгодам и бедам которого нет конца, крестьянки-труженицы с их тяжёлой долей». Много стихотворений написал Суриков для детей и, вероятно, когда писал их, вспоминал своё детство в деревне, родные и любимые картины русской природы («Детство», «Степь», «В ночном», «У пруда» и др.). Встречаются у Сурикова и сюжетные стихотворения, в которых автор обращается к будничным картинам народной жизни. Это грустные рассказы о доле тружеников земли. Обращался он также к сюжетам народных баллад и былин («Удалой», «Немочь», «Богатырская жена», «Садко у морского царя», «Василько», «Казнь Стеньки Разина»). Суриков воспевает труд земледельца («Косари», «Летом», «В поле» и др.). Много задушевных строк посвятил поэт крестьянкам-труженицам, сиротам:

Я не дочь родная - Делай, хоть убейся,

Девка нанятая; Не дадут потачки…

Нанялась - так делай, Тяжела ты, доля,

Устали не зная. Долюшка батрачки.

(«Тяжело и грустно…»)

«Поэт-самоучка обращался к деревенской жизни не со стороны, а изнутри жизненных ситуаций, самой социальной драмы. Им руководило желание коснуться дотоле слабо освещённых в поэзии уголков народной жизни, рассказать горькую правду о «кормильце» русской земли».

В стихотворениях Сурикова постоянно ощущается непосредственная близость к природе деревенского жителя, с малых лет привыкшего к шуму леса, тишине степи, простору полей («Летняя ночь», «Утро в деревне», «В дороге», «На реке» и др.):

Едешь, едешь - степь да небо,

Точно нет им края,

И стоит вверху, над степью,

Тишина немая.

(«В дороге»)

«Такие стихотворения Сурикова, как «Дед Клим», «Зима» и другие, отражают патриотическое чувство, любовь к родной стихии. Несмотря на царящую вокруг нищету и горе народа, Суриков умел находить в деревенской жизни и её поэтическую сторону, находить поэзию и красоту в крестьянском труде («Косари», «Загорелась над степью заря…»).»

И.Сурикова, М.Козырёва, С.Дерунова, А.Разорёного и других членов суриковского кружка объединяло, прежде всего, то, что все они были люди нелёгкой судьбы, делившие с народом его бесправие и тяжёлый труд. Все они не получили образования, лишь случайно познакомились с людьми литературного круга, приобщившись к культуре. В их стихах передавались «горькие раздумья крестьянина-беднака, заброшенного в город в поисках заработка, его любовь к родной земле, к крестьянскому труду, поэтизация и идеализация мирной деревенской жизни, озарённая отсветом разочарований безысходно тяжёлого существования в трущобах города».

1.5 А.К. Толстой

Алексей Константинович Толстой родился 5 сентября (по старому стилю 24 августа) 1817 г. в Санкт-Петербурге. Отец его происходил из старинного и известного рода Толстых (Лев Толстой по этой линии приходится Алексею троюродным братом). Мать его, красавица Анна Алексеевна Перовская, воспитанница графа А.К. Разумовского, вышла в 1816 г. замуж за пожилого вдовца графа Константина Петровича Толстого. Брак был несчастлив; между супругами скоро произошел открытый разрыв. После рождения сына супруги разошлись, мать увезла его в Малороссию к своему брату А.А. Перовскому, известному в литературе под именем Антония Погорельского. Здесь, в имениях Погорельцы и Красный Рог, прошло детство Толстого. Воспитанием будущего поэта занимался дядя, он всячески поощрял его художественные склонности и специально для него сочинил известную сказку «Черная курица, или Подземные жители». В 1826 г. Толстой с матерью и дядей отправился в Германию; в памяти его особенно резко запечатлелось посещение в Веймаре Гёте и то, что он сидел у великого старика на коленях. Чрезвычайное впечатление произвела на него Италия, с ее произведениями искусства. "Мы начали", пишет он в автобиографии, "с Венеции, где мой дядя сделал значительные приобретения в старом дворце Гримани. Из Венеции мы поехали в Милан, Флоренцию, Рим и Неаполь,- и в каждом из этих городов рос во мне мой энтузиазм и любовь к искусству, так что по возвращении в Россию я впал в настоящую "тоску по родине", в какое-то отчаяние, вследствие которого я днем ничего не хотел есть, а по ночам рыдал, когда сны меня уносили в мой потерянный рай".

Потом мальчика перевезли в Петербург. При посредстве Жуковского он был представлен наследнику престола, будущему императору Александру II, и оказался в числе детей, приходивших к цесаревичу по воскресеньям для игр (впоследствии между ними сохранялись самые теплые отношения). Перовский регулярно ездил с племянником за границу, знакомя его с тамошними достопримечательностями, однажды представил его Гете. До самой своей смерти в 1836 г. дядя оставался главным советчиком в литературных опытах воспитанника. Он также показывал произведения юноши Жуковскому и Пушкину, с которыми состоял в приятельских отношениях, - и есть свидетельства, что они были одобрены. Все свое довольно значительное состояние Перовский завещал племяннику.

Получив хорошую домашнюю подготовку, Толстой в 1834 г. поступает в число так называемых «архивных юношей», состоящих при Московском главном архиве министерства иностранных дел. В 1835 г. он выдержал экзамен на чин при Московском университете. В 1837-1840 гг. числился при русской дипломатической миссии во Франкфурте-на-Майне, но очень скоро после назначения выхлопотал отпуск и время проводил отчасти в России, отчасти в новых заграничных путешествиях. Вернувшись в Петербург, с 1840 г. числился при II отделении императорской канцелярии. В 1843 г. получил придворный чин камер-юнкера, в 1851 - церемониймейстера.

В 1840-х гг. Толстой вел жизнь блестящего светского человека, позволяя себе рискованные шутки и проказы, сходившие ему с рук благодаря покровительству цесаревича. Однако именно тогда начинается и его серьезная литературная деятельность. Первая публикация - фантастическая повесть «Упырь» (1841 г., под псевдонимом Краснорогский) была отмечена Белинским.

С 1854 г. в «Современнике» появляются стихи Козьмы Пруткова. Эта маска тупого и самовлюбленного бюрократа была придумана в начале 50-х гг. Толстым и его двоюродными братьями Алексеем, Александром и Владимиром Жемчужниковыми. Тогда же Толстой начал публиковать свои лирические стихотворения. В конце 50-х гг. он сотрудничает в славянофильской «Русской беседе», затем в «Русском вестнике» и «Вестнике Европы».

Зимой 1850-1851 г. Толстой встретил на балу Софью Андреевну Миллер, жену конногвардейского полковника. Завязался бурный роман, ознаменовавшийся ее скорым уходом от мужа. Муж, однако, долго не давал развода, против этого романа резко возражала и мать Толстого. Поэтому брак Толстого с Софьей Андреевной был заключен только в 1863 г. Практически вся его любовная лирика адресована именно ей - в том числе, посвященное их первой встрече стихотворение «Средь шумного бала, случайно…».

В 1855 г., во время Крымской войны, Толстой пытается организовать особое добровольное ополчение, но ему это не удается, и он поступает в число охотников так называемого «стрелкового полка Императорской фамилии». Участия в военных действиях ему так и не приходится принять, но он едва не умирает от жестокого тифа, унесшего около Одессы значительную часть полка.

В 1856 г., в день коронации Александра II, Толстой был назначен флигель-адъютантом. Вскоре, из-за нежелания оставаться в военной службе, был поставлен егермейстером (начальником егерей царской охоты). В этом звании, не неся никакой службы, он оставался до самой смерти; только короткое время было он членом комитета о раскольниках. Чиновная карьера Толстого складывалась успешно; при этом он умел сохранять внутреннюю независимость, следовать собственным принципам. Именно Толстой помог освободить от ссылки в Среднюю Азию и от солдатской повинности Тараса Шевченко; сделал всё, чтобы Тургенева отпустили из ссылки за некролог памяти Гоголя. Рассказывают, что когда Александр II спросил однажды Алексея Константиновича: «Что делается в русской литературе?», тот ответил: «Русская литература надела траур по поводу несправедливого осуждения Чернышевского».

Однако карьера придворного и политического деятеля была Толстому не по душе. Преодолевая сопротивление людей, пекущихся о его будущности (в частности, самого императора), он в 1859 г. добился бессрочного отпуска, а в 1861 г. - полной отставки (эта житейская коллизия нашла выражение в поэме «Иоанн Дамаскин»). Теперь он живет большей частью за границей, летом на разных курортах, зимой в Италии и Южной Франции, но подолгу бывает также в своих русских имениях - Пустыньке (под Петербургом) и Красном Роге. Занимается почти исключительно литературным творчеством. При этом хозяйству он уделял мало внимания, и постепенно разорился. В личной жизни своей Толстой представляет собой редкий пример человека, который не только всячески уклонялся от шедших ему навстречу почестей, но еще должен был выдерживать крайне тягостную для него борьбу с людьми, от души желавшими ему добра и предоставлявшими ему возможность выдвинуться и достигнуть видного положения. Толстой хотел быть "только" художником. Когда в первом крупном произведении своем - поэме, посвященной душевной жизни царедворца - поэта Иоанна Дамаскина - Толстой говорил о своем герое: "Любим калифом Иоанн, ему, что день, почет и ласка" - это были черты автобиографические. В поэме Иоанн Дамаскин обращается к калифу с такой мольбой: "простым рожден я был певцом, глаголом вольным Бога славить... О, отпусти меня, калиф, дозволь дышать и петь на воле". Необыкновенно мягкий и нежный, он должен был собрать весь запас своей энергии, чтобы отказаться от близости к Государю, которому, когда он заболел под Одессой, по несколько раз в день телеграфировали о состоянии его здоровья. Одно время Толстой поколебался было: ему показалось привлекательным быть при Государе, как он выразился в письме к нему, "Бесстрашным сказателем правды" - но просто придворным Толстой не хотел быть ни в каком случае. В его переписке ясно отразилась удивительно-благородная и чистая душа поэта; но из нее же видно, что изящная его личность была лишена силы и тревоги, мир сильных ощущений и мук сомнения был ему чужд. Это наложило печать на все его творчество. Толстой начал писать и печатать очень рано. Уже в 1841 г., под псевдонимом Краснорогский, вышла его книжка "Упырь" (Санкт-Петербург). Толстой впоследствии не придавал ей никакого значения и не включал в собрание своих сочинений; ее лишь в 1900 г. переиздал личный друг его семьи, Владимир Соловьев. Это - фантастический рассказ в стиле Гофмана и Погорельского-Перовского. Белинский встретил его очень приветливо. Длинный промежуток времени отделяет первое, мимолетное появление Толстого в печати от действительного начала его литературной карьеры. В 1854 г. он выступил в "Современнике" с рядом стихотворений ("Колокольчики мои", "Ой стоги" и др.), сразу обративших на него внимание. Литературные связи его относятся еще к сороковым годам. Он был хорошо знаком с Гоголем, Аксаковым, Анненковым, Некрасовым, Панаевым и особенно с Тургеневым, который был освобожден от постигшей его в 1852 г. ссылки в деревню благодаря хлопотам Толстого. Примкнув ненадолго к кружку "Современника", Толстой принял участие в составлении цикла юмористических стихотворений, появившихся в "Современнике" в 1854 - 55 годах под известным псевдонимом Кузьмы Пруткова. Весьма трудно определить, что именно здесь принадлежит Толстому, но несомненно, что его вклад был не из маловажных: юмористическая жилка была очень сильна в нем. Он обладал даром весьма тонкой, хотя и добродушной насмешки; многие из лучших и наиболее известных его стихотворений обязаны своим успехом именно иронии, в них разлитой (например "Спесь", "У приказных ворот"). Юмористически-сатирические выходки Толстого против течений 60-х годов ("Порой веселой мая", "Потом богатырь" и др.) немало повлияли на дурное отношение к нему известной части критики.

Видное место занимают юмористические пассажи и в цикле толстовских обработок былинных сюжетов. Никогда не стесняясь в своих юмористических выходках посторонними соображениями, этот, по мнению многих из своих литературных противников, "консервативный" поэт написал несколько юмористических поэм, до сих пор не включаемых в собрание его сочинений и (не считая заграничных изданий) попавших в печать только в восьмидесятых годах. В ряду этих поэм особенной известностью пользуются две: "Очерк русской истории от Гостомысла до Тимашева" ("Русская Старина", 1878, т. 40) и "Сон Попова" (ib., 1882, No. 12). Первая из них представляет собой юмористическое обозрение почти всех главных событий истории России, с постоянным припевом: "Порядка только нет". Поэма написана в намеренно-вульгарном тоне, что не мешает некоторым характеристикам быть очень меткими (например об Екатерине II: "Madame, при вас на диво порядок процветает,- писали ей учтиво Вольтер и Дидерот,- лишь надобно народу, которому вы мать, скорее дать свободу, скорей свободу дать". Она им возразила: "Messieurs, vous me comblez", и тотчас прикрепила украинцев к земле"). "Сон статского советника Попова" еще более комичен.- Написанные в народном стиле стихотворения, которыми дебютировал Толстой, особенно понравились московскому славянофильскому кружку; в его органе, "Русской Беседе", появились две поэмы Толстого: "Грешница" (1858) и "Иоанн Дамаскин" (1859).

С прекращением "Русской Беседы" Толстой становится деятельным сотрудником Катковского "Русского Вестника", где были напечатаны драматическая поэма "Дон-Жуан" (1862), исторический роман "Князь Серебряный" (1863) и ряд архаически сатирических стихотворений, вышучивающих материализм 60-х годов. В "Отечественных Записках" 1866 г. была напечатана первая часть драматической трилогии Толстого - "Смерть Иоанна Грозного", которая в 1867 г. была поставлена на сцене Александринского театра в Санкт-Петербурге и имела большой успех, несмотря на то, что соперничество актеров лишало драму хорошего исполнителя заглавной роли. В следующем году эта трагедия, в прекрасном переводе Каролины Павловой, тоже с большим успехом, была поставлена на придворном театре лично дружившего с Толстым великого герцога Веймарского.