Песнь моя летит с мольбою тихо в час ночной.

В рощу легкою стопою ты приди, друг мой.

При луне шумят уныло листья в поздний час.

И ни кто, о друг мой милый, не услышит нас.

Слышишь, в роще зазвучали песни соловья?

Звуки их полны печали, молят за меняю

В них понятно все томление, вся тоска любви,

И наводят умиленье на меня они.

Дай же доступ к их призванию Ты к душе своей.

И на тайное свиданье ты приди скорей.

Ведущая: Украшением всех музыкальных вечеров была музыка гениального польского композитора Фредерика Шопена. Подобно Моцарту и Бетховену он прославился и как гениальный пианист. В отличие от многих композиторов Шопен сочинял свои произведения только для фортепиано. Мазурки, вальсы, ноктюрны, полонезы, этюды. Он не написал ни одной оперы, ни одной симфонии или увертюры. Исключение составляют несколько камерных произведений. Тем более поразительно дарование композитора, сумевшего создать так много яркого, нового в одной лишь области фортепианной музыки. Прожил композитор всего 39 лет. Музыка Шопена признана была гениальной еще при жизни композитора. «Великое сердце и блистательный ум Фредерика Шопена светятся во всей его музыке» - Е.Белашова. И в плоть до наших дней Шопен остается глубокопочитаемым и любимым композитором пианистов всего мира.

Воспитатель Лебедева Т.Г. читает стихотворение. А Плещеева. «Ноктюрн».

Я слышу знакомые звуки, несутся в ночной тишине

Былые заснувшие муки они пробудили во мне.

Я слышу знакомые звуки, я жадно им прежде внимал

И молча на белые руки, на светлые очи взирал.

Я слышу знакомые звуки, и сердце стеснилось мое.

Я помню в минуты разлуки, рыдая, я слушал ее.

Я слышу знакомые звуки и вижу опять предо мной .

По клавишам белые руки скользят, серебримы луной….

Послушайте очень популярный вальс Ф.Шопена «Вальс» до диез минор. Можно покружиться вокруг елки.

«Вальс» до диез минор Шопен. Исп. Симфонический оркестр. фонограмма/

Ведущая: Светское общество на своих музыкальных вечерах восторженно принимало не только музыку зарубежных композиторов , но и музыку русских композиторов. Как раз вторая половина 19 века - это время могучего расцвета русской музыки. В музыкальном творчестве ведущее место заняли Чайковский и группа композиторов, вошедших в состав балакиревского кружка, который назывался «Могучая кучка». Сегодня мы поговорим о Мусоргском Модесте Петровиче. Это композитор подлинно народный, посвятивший все свое творчество рассказу о жизни, горестях и надеждах русского народа. Верой в его силу и могущество проникнуты лучшие страницы его музыки. Творчество Мусоргского было настолько самобытным и новаторским, что до сих пор оказывает сильнейшее воздействие на композиторов разных стран. Сейчас вы послушайте пьесу « Слеза» в исполнении Самойловой И.М на фортепиано. Эпиграфом к этой пьесе я предлагаю стихотворение А. Фета.

Воспитатель читает стихотворение А. Фета

Поделись живыми снами

Говори душе моей.

Что не выскажешь словами -

Звуком на душу навей.

«Слеза» М. Мусоргский.

Ведущая: Еще об одном русском композиторе конца 19 века я хочу немного рассказать. Василий Сергеевич Калинников. Художник необычайной одаренности и трагической судьбы, он не успел свершить и половины того, к чему чувствовал себя призванным. Его отчество редко произносится - он был так еще молод, когда умирал - умирал из-за вечной нужды, голода, из-за прозябания в сырых нетопленых каморках…. Стремление к музыке было настолько велико, что он был готов идти на любые жертвы, вот как он говорил. «Я желаю быть настоящим артистом и даже желал бы умереть в самой крайней бедности, чтобы только быть им…..» Пройдет немного времени, и он будет признанным артистом, как тогда называли и музыкантов тоже, и обречен не страшным, неизлечимым недугом на медленное умирание. За свою очень короткую жизнь, а прожил он всего 34 года, Калинников создал немного произведений, но они любимы слушателями за их простоту, ясность музыкального языка, за мелодическую щедрость и за русский характер.

Воспитатель Марова Л.С.читает стихотворение Я. Полонского.

Когда октава за октавой неслась, и голос твой звучал.

Далекой, отзвучавшей славой,- верь, не о славе я мечтал!

Нет! Воротясь к весне погибшей моя мечта ласкала вновь

Цветущий образ, переживший в душе погибшую любовь.

Опять остывшей скорби сила сжимала сердце - и опять

Меня гармония учила по - человечески страдать…

«Грустная песенка» В. Калинников. Играет Настя Щеренкова.

Ведущая: Произведения гениального русского композитора Михаила Ивановича Глинки не очень часто звучали на светских приемах, потому что музыку Глинки считали «кучерской музыкой». Демократическая молодежь напротив с восторгом принимала, все, что создал композитор. Михаила Иванович это первый русский композитор, который начал писать музыку истинно народную и для народа. Героем его знаменитой оперы «Иван Сусанин» является простой крестьянин, а в опере «Руслан и Людмила», написанная на сюжет поэмы А. Пушкина «Руслан и Людмила», народ прославляет мощь и силу древнего Киева. В музыкальных же салонах звучали романсы М. И. Глинки - гордость русской классики. Композитор является основоположником русской школы вокального пения, его романсы - неиссякаемый родник красоты и совершенства, из которого черпали все последующие русские композиторы. Романсы Глинка писал всю свою жизнь, их много, наиболее популярны «Я помню чудное мгновенье» на слова А. Пушкина, «Жаворонок», «Я здесь, Инезилья» и мн. др. Сегодня вы услышите романс «Я здесь, Инезилья». Поет для вас наш гость известный в нашем округе исполнитель песен и романсов, солист ансамбля русских народных инструментов им. Морева Вадим Кудрявцев.

«Я здесь, Инезилья» муз. М. Глинки.сл.Пушкина.

« В крови горит огонь желанья» М.Глинка. сл. А.Пушкина.

Ведущая. Романсы, как много говорит это слово.

Воспитатель читает фрагмент стихотворения И. Аксакова. «Капричио»

Напев, давно забытый мною, опять преследует меня!

Знакомец старый, где с тобою, когда и как сдружился я?

В часы ли тягостные скуки, в минуты ль радости живой

Я под твои простые звуки носился вольною мечтой?

Как часто мне, в дали туманной, сквозь дел и дум докучный ряд,

Вдруг звуки памятью нежданной былое время озарят!

Теперь, конечно, - я не скрою - романсы прежние смешны,

Но я люблю внимать порою романс унылой старины!

Ведущая: Прекрасные романсы звучали в музыкальных гостиных и другого выдающегося русского композитора П.И. Чайковского. Имя этого композитора дорого любителям музыки всего мира. Его гениальные оперы «Пиковая дама», «Евгений Онегин» созданные на сюжет пушкинских произведений, «Иоланта», балеты «Щелкунчик», «Лебединое озеро», «Спящая красавица» и другие с большим триумфом идут на наших сценах и за рубежом.

Большую художественную ценность представляют собой и романсы Чайковского. Они лиричны, искренни, в них есть душевная теплота : Романсам Петра Ильича Чайковского присущи глубокие национальные связи с русской народной песней, с бытовым романсом. Написал композитор более ста романсов. Многие из них очень популярны. Послушайте романс «Средь шумного бала» на стихи А.Пушкина. Поет Вадим Кудрявцев.

«Средь шумного бала» П. Чайковский.

Ведущая. Нельзя не сказать и о других композиторах - профессионалах того времени, которые тоже писали романсы. Это Алябьев Александр Александрович, Варламов Александр Егорович, Александр Львович Гурылев. Эти композиторы получили известность за свои романсы и песни. Их творчество - ценный вклад в сокровищницу русской музыки. Послушайте два романса А. Варламова .

« На заре ты ее не буди» А. Варламов. Сл.Фета.

«Белеет парус одинокий» А. Варламов. Сл. М. Лермонтова.

Ведущая: В одном ряду с романсами созданными композиторами-профессионалами в музыкальных гостиных звучали романсы написанные любителями музыки, умеющими играть на фортепиано или гитаре. Товарищ А. Пушкина по лицею М. Яковлев сочинил на стихи великого поэта несколько романсов и был их исполнителем. Его удивительно поэтичный романс «Зимний вечер» и сейчас пользуется большим успехом.

«Зимний вечер» М.Яковлев. сл. А. Пушкина.

Ведущая: Появились романсы таких композиторов: Шишкина, Харито, Шереметьева, Фомина и мн. др.

«Я вас любил» муз Шереметьева сл. М. Лермонтова.

Ведущая: Романс «Утро туманное» исполнит для вас Валентина Наговицына.

«Утро туманное» муз. Абаза, сл. И. Тургенева.

Ведущая: Многие композиторы и авторы стихов остались неизвестны, а из всего их творчества в лучшем случае известны одно и два произведения.. Но все же эти романсы, утратившие имя автора, на протяжении многих лет живут в памяти народа. волнуют и заставляют переживать слушателей до сих пор. Например, романс «Темно-вишневая шаль». Авторы музыки и слов неизвестны. Я предлагаю его спеть всем вместе с Валентиной Петровной. Текст романса перед вами на столе.

«Темно-вишневая шаль» сл.и муз . неизвестн. автора

Ведущая: « Я встретил вас» так называется романс неизвестного композитора на слова Ф. Тютчева. Знаменитый певец Иван Козловский вернул нам незаслуженно забытый романс и придал ему романтическую грусть и новую окраску. Послушайте этот романс в исполнении Вадима Кудрявцева.

«Я встретил вас» сл. Ф. Тютчева.

Ведущая: Многие знаменитые певцы, . Ф. Шаляпин, Н. Обухова и др.по-своему обрабатывали и мастерски их исполняли. Люблю я петь старинные русские романсы Варламова, Гурылева, Булахова, Титова, Донуарова. Люблю эти романсы за искренность, простоту, напевность,- писала Обухова . Сейчас прозвучит романс из репертуара известной певицы Изабеллы Юрьевой. «Только раз бывают в жизни встречи».

«Только раз бывают в жизни встречи» муз.Фомина.сл Германа.

Ведущая: / объявляет следующий романс/.

«Ночь светла» муз. Шишкина. Сл неизвестного автора.

«Отцвели хризантемы» муз Харито сл. Шумского.

Ведущая: Наш рассказ о композиторах 19 века, их творчестве, романсах подошел к концу. Мы благодарим наших исполнителей музыки, стихов, романсов. Большое спасибо нашему гостю Кудрявцеву Вадиму. / вручаем цветы /. Но наша музыкальная гостиная не закрывает двери. Сейчас мы перейдем от духовной пищи к материальной. Вы можете пить чай и слушать. Святки.

…..Настали святки. То-то радость!

Гадает ветреная младость, которой ничего не жаль.

Перед которой жизни даль лежит светла, необозрима.

Шацкая В. МУЗЫКА В ДЕТСКОМ САДУ

Источник:Шацкая В.Н. Музыка в детском саду - М.: 1919.

Аннотация:В первые послереволюционные годы Валентина Николаевна со своими единомышленниками стремилась создать такое музыкальное воспитание, которое следовало бы не культурным вкусам и пожеланиям взрослых - а требованиям детской природы. Речь шла о том, как превратить музыку в важнейший эмоциональный фактор для становления такого детского коллектива, который способствовал бы универсальному творческому развитию каждого ребенка. О такой методике работы, которая не навязывалась бы детям, а чутко отзывалась бы на их воодушевление, удивление, радость…

Эта книга Валентины Шацкой - в некотором смысле - первый кирпичик в то здание, которое можно было бы назвать «музыкой для всех детей».

Именно Шацкая когда-то заложила, и многие годы оберегала человекосообразную сторону в советской системе музыкально-эстетического воспитания, которую (в немалой степени благодаря её усилиям) не удалось до конца убить казенными регламентациями.

Эта маленькая книга, дышащая жизнью музыки и жизнью детей, наверное, может заинтересовать любого человека, вне зависимости от его специальности.

Валентина Шацкая

Музыка в детском саду

Глава 1. Роль музыки в детской жизни

Глава 2. Подход к занятиям

Глава 3. Приемы работы

Глава 4. Музыкальный материал

Глава 5. Игры, слушание музыки, постановки

Шацкая В. МУЗЫКА В ДЕТСКОМ САДУ

1. Роль музыки в детской жизни

Вопросы, связанные с музыкой, ее местом и значением в детской жизни, настолько новы и малоизучены, что можно только намечать пути, по которым следовало бы идти в изучении этих вопросов. Я хочу поделиться своим опытом в деле общения с детьми на почве музыки, попытаться разобраться в накопившемся материале моих наблюдений и в тех выводах, которые сами собой напрашиваются на основании этого материала.

Если бы мне удалось показать, что музыка имеет важное и серьезное значение в деле воспитания, что роль ее гораздо глубже и шире, чем это принято думать, если бы эти заметки побудили людей, интересующихся музыкой и детьми, работать и продвигать эти вопросы, то я считала бы свою задачу выполненной.

Десять лет тому назад мне впервые пришлось столкнуться с детьми на почве музыкальных интересов. Здесь я хочу хоть вкратце коснуться всего этого пути радостей, разочарований, успехов и глубоких ошибок, чтобы яснее было, откуда выросли те мысли, которые я здесь решаюсь развивать и защищать, и те, на которых я строю весь уклад музыкальной жизни детей.

Я начала свою работу в 1905 году в клубах для детей и подростков, организованных обществом «Сетлемент» (впоследствии - «Детский Труд и Отдых»). Задачи рисовались очень большие. Хотелось, устроив хор для детей, посещающих клубы, внести в их среду настоящую музыку, познакомить их с хорошими песнями. Хотелось постепенно, через этих ребят притянуть более старших детей к участию в хоре, предполагалась целая серия концертов для подростков. Было очень много увлечения, масса надежд и никакого опыта и никакого знания окружающей среды. При первом же знакомстве с детьми оказалось, что дело это совсем нелегкое. Дети, а особенно подростки, явились ко мне с совершенно определенным репертуаром и с ясно установленным понятием о хорошей, «настоящей песне». Песня эта - городская фабричная песня, частушка, шансонетка из репертуара летних садов и пр. и пр. Изредка проскальзывали и хорошие народные песни, но изуродованные, неверно выученные и отвратительно исполненные; видно, что исполнение было подражанием окружающей их жизни.

Пока, вначале раз-два пели то, что они знали и так, как они умели; певунов было очень много. Когда же я предложила им научить их другим песням и некоторые из них раньше им известных предложила разучить на два голоса, то хор сразу поредел «Ну это что - это как в школе…» Постепенно все же отобрались особые любители из наиболее музыкальных детей и составили подобие хора. Говорю так, потому что занятия шли довольно вяло, доставляли мне массу огорчений. Правда, дети составляли себе понемножку репертуар, поправили кое-что из прежнего (вспоминаю теперь: «У зори то у зореньки», «Вдоль да по речке», «Возле речки, возле моста», приспособленные мной на два голоса), но стоило сравнить их оживление, их настроение, когда они пели свое, «настоящее», чтобы понять, что пока мое пение для них «не то».

Между тем хорошие, дружеские отношения у нас наладились довольно скоро; не раз в разговорах с детьми мы мечтали о том, как хорошо было бы выучить новые, хорошие песни; встречали меня радостно, посещали аккуратно, но все же чувствовалось, что что-то мешает настоящему увлечению, настоящей работе. Громадную трудность представлял и выбор песен. Учить приходилось всему с голоса, на слух, так как даже окончившие школу и певшие два-три года в церковных хорах в нотах разбирались плохо. Песни же приходилось брать довольно сложные, так как детские песни отвергались, как неинтересные. Чувствовалась часто полная беспомощность, не раз бывало желание бросить все, возникали вопросы, нужна ли эта музыка детям этой среды, не врывается ли она клином в их жизнь, не раздражает ли их только, как что-то совсем непонятное. Только сознание, что неудачи могут быть от собственного неумения, оттого, что не отыскался еще правильный путь, как подойти к детям, как их заинтересовать, заставляло продолжать начатое дело.

И вот однажды, неожиданно произошел поворот во всей музыкальной работе. Это был момент, когда дети в первый раз почувствовали музыку, когда мы все вместе пережили радость от этой музыки. В это время дети очень увлекались спектаклем, который мы готовили к одному из праздников в клубе. Готовили мы сказку «В лесу», музыка Никольского. Собственно пения было очень мало - всего несколько хорошеньких хоров. Было довольно много музыки, сопровождающей действия, несколько вступлений к действиям, и, кажется, два марша. Сказки детям очень понравились. Волшебный сюжет - гномы, феи, танцы с фонариками, красивая декорация, музыка, удачно распределившиеся роли - все создало настроение. В перерыве между действиями стали обсуждать пение. Все сошлись на том, что пели мы очень плохо. Колыбельную песню поем громко, кричим, и вообще нельзя понять, зачем в представлении песни. Я сказала, что, может быть, песни будут подходящими, если их петь по-другому и предложила послушать. Настроение было очень интимное, и дети были хорошо настроены. Мы вместе еще раз поговорили, какой характер должна принять вся сцена с песнями. Взят был момент, когда усталые карлики вернулись с прощальной прогулки по своему родному лесу, который они наутро должны были покинуть, чтобы переселиться в другое место, так как в этот лес пришли люди. Они в одноголосном хоре рассказывают о своей последней прогулке. Я им спела эти несколько фраз выразительно - они очень внимательно слушали, но сказали, что у них так не выйдет. Я предложила попробовать.

С большими усилиями, много раз повторяя, удалось все же в этот раз добиться некоторых оттенков. Дети увлеклись работой и, уже без всякого нажима с моей стороны, просили повторить еще и еще, пока не вышло хорошо. Я особенно отметила этот момент, потому что отсюда отношение ребят к нашей работе резко изменилось. Дети как будто приблизились к музыке, они почувствовали, какую радость она может им давать. Теперь они охотно шли на работу ради этой радости.

Решили отложить спектакль, чтобы разучить все как следует. Постепенно пришлось вводить довольно много упражнений, чтобы преодолеть трудные места - дети на все шли охотно. Работа начала становиться интересной и радостной, вопросы о том, чем бы во что бы то ни стало поддержать во всякий момент интерес детей, стали отпадать. У них уже появилось чувство, что пение для них что-то нужное, репутация пения стала прочно в доме нашего общества, так как теперь каждая новая песня давала нам радость. Если и теперь вновь приходящим детям приходилось переживать борьбу с самим собой, приходилось освобождаться от чуждых им по существу, но все, же крепко приставших к ним уличных песен, то все же теперь эта борьба проходила легче при помощи пропаганды нового пения их же товарищами - нашими певцами.

Внешне работа эта очень расширилась и к январю 1908 года приобрела даже популярность среди наших клиентов и в их семьях. К этому времени к детскому хору присоединились взрослые - любители пения, отцы и братья наших детей, несколько учеников народной консерватории и кое-кто просто из соседей. Хор достиг значительной величины (человек 60), пели интересные вещи по нотам. Выучили целиком кантату Василенко «Сказание о граде Китеже» и пели ее с большим увлечением. Однако пение все же не удовлетворяло меня. Мне казалось, что в хоре участвуют, в основном, лица наиболее музыкальные, выдающиеся любителя музыки. Для них удалось найти интересные пути. Они были удовлетворены, но для всех детей в массе ничего не удалось сделать, чтобы повысить их музыкальность, их восприимчивость. У меня появилась мысль, нельзя ли так суметь подойти к детям, чтобы втянуть в занятия музыкой всех, по возможности, детей и посмотреть, не смогут ли они развиться в этом направлении, и не явится ли и для них музыка важной частью их жизни.

Как раз к этому времени относится начало работы с детьми в трудовой колонии. Условия жизни значительно облегчили работу. Живя вместе с детьми изо дня в день, можно было гораздо больше времени уделять музыкальным занятиям. Занятия эти сразу завоевали симпатии детей. Музыка стала частью нашей жизни. Занятия, упражнения в развитии слуха, чувства ритма, обучение музыкальной грамоте, тщательное разучивание нового - стали всеми признаваться необходимыми. Кроме работы, все чаще и чаще стали собираться для исполнения. Появились у нас и слушатели, которые постепенно переходили в разряд исполнителей. Правда, слушатели и сейчас переживали нелегкую борьбу приспособления к новым условиям и иногда устраивали нам оппозицию в виде исполнения где-нибудь отдельно своих излюбленных песен вроде «Маруся отравилась» или «Погиб я, мальчишка», но, постепенно, по мере того, как новые дети привыкали к обстановке в колонии, этот репертуар понемногу сходил «на нет».

Интересно было еще одно. По мере накопления у них интересов, близких им, и по мере устройства в колонии их «детской» жизни, стал пробуждаться у них интерес к детским песням. Многие песни по тексту, пожалуй, даже слишком примитивные, принимались и надолго становились любимыми за хорошую музыку. Постепенно музыка заняла в жизни наших детей большое и важное место. Они теперь не боятся даже очень больших трудов и работают с большим интересом и охотой. Из 65 человек, живущих в колонии, не больше 8-10 не участвуют в пении, да из этого числа надо отделить 4-5 мальчиков, которые пели раньше, но временно отошли, так как находятся в переходном возрасте. Дети разделяются на несколько групп по степени их музыкального развития. Каждую неделю для старшей группы бывают концерты, где дети слушают пение и игру на фортепиано. Обычно они ждут этого дня, как большого праздника, слушатели они превосходные. У них есть довольно много любимых пьес, которые они непременно хотят услышать каждый раз.

Есть у нас сейчас и любители духовного пения, причем довольного много вещей разучивается просто ради прекрасной музыки. Так, с громадным подъемом пели «Верую» Чайковского после нескольких херувимских.

Конечно, вся эта работа поставлена далеко не совершенно, но все дело в том, что сейчас уже удается получить и положительные результаты. Дети охотно идут на все. Но достигается это с большим трудом и для детей и для руководителя; приходится затрачивать очень много сил, получая сравнительно малые результаты. Приходится возвращать детей обратно с того ложного пути, по которому они пошли сами тогда, когда их потребность в музыкальных переживаниях была сильна, а удовлетворить ее впечатлениями, близкими детской душе, было совершенно неоткуда.

Между тем оказывается, что правильно развиваться ребенок будет только тогда, когда он пойдет по этому пути развития сначала, постепенно накапливая запас впечатлений, ощущая радость и необходимость этих впечатлений, близких и понятных ему. Следовательно, нужно позаботиться о музыкальных впечатлениях раньше, в дошкольном возрасте, в детском саду и в семье. Ведь иногда это предоставление ребенка самому себе в области музыкальных переживаний является для него совершенно пагубным, навсегда оставляя отпечаток на его вкусе, музыкальной восприимчивости.

В Париже мне пришлось посетить клубы для мальчиков и девочек в одном из рабочих кварталов. Там пение и музыка совершенно не были включены в число занятий. Руководители объяснили мне, что им пришлось совершенно отказаться от пения, так как вкус детей настолько испорчен улицей и кафешантаном, что ничего сделать уже нельзя. А между тем, судя по тому, как ясно схватывали, запоминали и часто пели дети всю эту массу шансонеток, видно было, что они могли бы бесконечно много получить от музыки, если бы направить их вовремя.

Моя личная работа показала мне, что к моменту поступления детей в школу у детей уже всегда имеется целый запас песен, совершенно им чуждых, песен, которые они восприняли механически от взрослых людей, часто совсем их не понимая, не вслушиваясь в них; но грубость, пошлость, которая вложена в эти песни, все, же оставляет в детях глубокий след, тем более, что падает на почву, подготовленную всем ужасом и всей грязью окружающей этих детей жизни.

Ведь инстинктивное желание приобщить детей к музыке в самом раннем возрасте существует, и существовало во все времена и у всех народов. И это начало в виде колыбельных, прибауток и песенок для маленьких детей всем хорошо известно.

Но после этого начала в музыкальной жизни детей существует какой-то провал. Дети предоставлены сами себе. О том, чтобы учить их музыке, начинают думать лишь тогда, когда они достигают школьного возраста. В то время, как во всех остальных вопросах воспитания к ребенку подходят чутко и осторожно, с музыкой в большинстве случаев происходит большое и обидное недоразумение. Когда ребенка начинают учить грамоте, он уже, чаще всего, понимает, что, выучившись читать, он сможет сам наслаждаться всеми прекрасными сказками и историями, которые ему раньше читали и рассказывали. Ребенок же 7-8 лет, которого начинают учить музыке, должен учиться нотам, счету, должен учиться держать правильно руку и поднимать пальцы, играть всевозможные упражнения, словом, проделывать целый ряд трудных работ, совершенно не связывая их с музыкой. Часто бывает, что ребенок, начинающий учиться на фортепиано, не знает ни одной песенки, сколько-нибудь ему близкой и понятной. Дома он музыки «для него» даже никогда не слыхал. Мудрено ли, что, сидя за фортепиано и проделывая все эти трудные и скучные для него вещи, он видит, ощущает пальцами, может быть, слышит отдельные звуки, но он себя не слушает и не слышит.

Получается беспочвенное, чисто внешнее обучение чему-то такому, что для ребенка часто совсем непонятно. Отсюда и огорчение родителей, а частью и учителей. Ребенка приходится заставлять учить уроки, музыка становится ненавистной и часто ведет к тому, что и совсем «бросают музыку». С детьми интеллигентными дело и того хуже. В школе они получают уроки пения. Редко-редко попадется учитель-энтузиаст, любящий и верующий в свое дело. Тогда случается, что песни из школы попадают в семью и надолго остаются среди детей-соседей. Чаще же бывает, что репертуар детям неинтересный, проникновения какого-нибудь в музыкальное переживание нет совершенно, уроки проходят формально и не оставляют на детях ни малейшего следа.

Мне кажется, что если бы у детей был известный запас музыкальных впечатлений, если бы они привыкли слышать, чувствовать и переживать музыку, они с радостью стали бы учиться и совершенно легко преодолели бы все внешнее, что служит лишь средством, а отнюдь не целью. Ведь есть же дети музыкальные «милостью Божией», которые, помимо нас, как-то накопили для себя запас музыкальных впечатлений, которые схватывают на лету все, что им предлагаешь, которым те же уроки - не мучение, а удовольствие. У этих детей уже есть фундамент, на котором они могут построить свое музыкальное развитие, и мы в этом фундаменте не участвовали, он заложен помимо нас.

Мне всегда казалось, что следовало бы попробовать и для других детей, менее счастливых в этом отношении и менее одаренных, попробовать заложить такой фундамент; и уже на этом фундаменте и только лишь постольку, поскольку он прочен и глубок, можно строить здание будущей музыкальной жизни человека. Ведь часто то новое и интересное, что дает современная музыкальная педагогика, терпит крушение или не достигает того, чего могло бы достигнуть, не потому, что само по себе плохо или ошибочно, а только потому, что падает на плохую, совершенно неподготовленную почву. Следовательно, думая о музыкальном будущем маленького человека, нужно создать в нем подходящую почву для восприятия музыки.

Конечно, и при таких условиях, при условиях музыкального воспитания далеко не все получат одинаково, но думалось все же, что если все стороны человеческой личности поддаются развитию в благоприятных условиях, то должна развиваться и музыкальность. Вот вкратце те мысли, с которыми я приступала к работе с детьми в детском саду.

Хотелось создать детям такую обстановку, такую среду, где они могли бы совершенно естественно, незаметно для себя набирать запас музыкальных впечатлений, и, таким образом, удовлетворять свою потребность в музыке таким материалом, который бы способствовал их музыкальному развитию. Хотелось, чтобы их слух и музыкальный вкус развивались всесторонне и в то же время незаметно и без всяких усилий с их стороны, просто пользуясь впечатлениями окружающей их жизни. Казалось мне еще, что ввести красоту и гармонию в жизнь детей, а особенно - детей наших городских окраин совершенно необходимо. Была надежда, что если дети будут расти в атмосфере музыки простой, близкой им, то бодрой, радостной, то нежной, успокаивающей, но всегда отражающей их детские интересы, то эти переживания хоть отчасти будут служить противовесом всему тому тяжелому и ненужному, чего они так много получают от своей домашней жизни.

Это же касается и детей интеллигентных семейств, хотя и с другой стороны. Мне частенько случалось слышать со стороны матерей опасения, не слишком ли нервен ее ребенок для занятия музыкой. Мне кажется, что нельзя ставить вопрос так: нервному ребенку не нужно музыки. Музыка все равно войдет в его жизнь и помимо нас, так как потребность в ней в зародыше все же существует у каждого. Мне кажется как раз наоборот, что для нервного ребенка как раз особенно нужно позаботиться, чтобы его музыкальные впечатления были для него подходящими. Для такого ребенка возбуждающая, раздражающая музыка, конечно, вредна, но можно, быть может, подобрать такие песни, которые по своему спокойному, гармоничному настроению могут умиротворяюще, успокаивающе действовать на ребенка и которые, удовлетворив его потребность в музыке, обезвредят и обесценят для него другие впечатления, которые он мог бы получить помимо нас.

2. Подход к занятиям

Теперь я перехожу к практической стороне вопроса. Лично мне пришлось до сих пор два года работать в народном детском саду общества «Детский Труд и Отдых» и заниматься с интеллигентными детьми дошкольного возраста в дошкольных группах моей музыкальной школы. Отсюда я почерпнула те факты и наблюдения, которыми дальше иллюстрирую свои мысли.

То, что я здесь предлагаю, вовсе не есть метод обучения детей пению. Мысль, что в детском саду не должны учиться, а должны, прежде всего, изжить свою детскую жизнь и, накапливая запасы впечатлений, понемногу разбираться в этом запасе, не раз повторялась моими единомышленниками, так что я могу только подтвердить эту мысль. В отношении музыки есть и своеобразный оттенок, который приходится придавать этой мысли.

Во всех других областях дети получают свои впечатления от жизни, они только разбираются в них. В отношении музыки приходится пока не разбираться с ними в их впечатлениях, но только лишь помогать накапливать запас таковых; приходится подбирать им материал, создавая такую обстановку, естественную и жизненную, при которой эти впечатления отвечали бы потребностям детей и, без всякого насилия над ними, помогали бы им углублять и расширять свои интересы в данной области.

Следствием такой обстановки, такой атмосферы является музыкальное развитие, но оно приходит само собой, о нем не приходится заботиться - на первом месте стоят все, же радости детей, удовлетворение их запросов.

Конечно, для такой работы необходимы и особые условия. Для того, чтобы создать детям особую обстановку, дать им музыкальную атмосферу, нужно знать детей, условия, в которых они живут, их характеры, их интересы, степень их развития; нужно сколько-нибудь ознакомиться с их музыкальной восприимчивостью. Все эти данные, конечно, необходимы во всякой работе в области искусства; но особенно это необходимо в таком новом и, мало, или, вернее, вовсе не изученном вопросе, как вопрос постановки музыки в детском саду. Я считаю поэтому тщательные, постоянные и, по возможности, объективные наблюдения за детьми необходимым условием для успешной работы. Соответственно этим наблюдениям приходится иногда менять весь задуманный план работы, изменять обстановку и приемы, так как какой-нибудь факт может показать, что все намеченное было для ребят еще преждевременно, или, наоборот, слишком примитивно.

Собственно музыкальная работа в детском саду распадается на несколько отделов. Дети поют песни, слушают песни, которые им поет руководительница, и делают в играх различные ритмические движения под музыку. Описывая практическую сторону работы, я все время имею в виду групповые занятия детей, так как вообще считаю их наиболее успешными в этом возрасте. Такие занятия подбадривают детей, дают возможность достичь большего, и дети получают удовлетворение от общей работы. Наиболее успешно занятия музыкальные в детском саду идут, по-моему, тогда, когда руководительница данной группы сама налаживает и музыкальную жизнь детей. Это случай довольно редкий, так как для этого необходимо, чтобы руководительница, кроме врожденной музыкальности, обладала и некоторым, хотя и небольшим, но все, же устойчивым музыкальным образованием. При наличии таких данных музыка непременно займет надлежащее место, так как такая руководительница, зная своих детей, всегда найдет для музыки надлежащий момент в своей группе. Часто невозможность для руководительницы вести эту работу самой заставляет ее совсем отказаться от пения из-за боязни нарушить интимную обстановку своей группы, впустив туда чужого человека, учителя пения, который приходит только затем, чтобы научить детей петь; он детям - чужой, и дети ему - чужие. Такие опасения со стороны руководительниц детских садов, сетования которых мне часто приходилось слышать, конечно, совершенно основательны.

Музыкант в детском саду - это пока еще дело будущего. Вот как мне представляется работа такого человека. Тот, кто приходит в детский сад ради пения, должен, по-моему, прежде всего, быть близким человеком этих детей. Он должен слиться с их жизнью, войти в их интересы, знать, что делает и чем живет данная группа и постараться связать с этой жизнью свою работу.

Из всего этого сам собой напрашивается вывод, что из такой работы нельзя сделать себе профессию. Мне кажется, самым правильным было бы для лиц, интересующихся этими вопросами и любящих детей, взять на себя такое дело как часть всей музыкальной работы. Как было бы прекрасно для многих, вместо бесконечного давания уроков на фортепиано, иметь 2-3 группы детей, для которых нужно было бы налаживать музыкальную жизнь, вести с ними интересную живую работу, продолжая наряду с этим свои фортепианные уроки, и, быть может, занимаясь еще какой-нибудь музыкальной работой. Скажу по собственному опыту, что разнообразие работы делает работу свежее, интереснее и интенсивнее.

Самое трудное, по-моему, это начало работы. Я думаю, что начало это должно прежде всего иметь целью знакомство с детьми. Первое время (я имею в виду младшую группу) придется, быть может, даже отказаться от того, чтобы непременно петь с детьми. Надо, прежде всего, стать в группе своим человеком, сделать так, чтобы приход в группу всегда дал детям что-нибудь интересное для них. Иногда приходится долгое время (раза три - четыре) только играть с ними в песок, рассказывать им сказки, бегать с ними, приучать их к себе; в момент подходящего настроения спеть им песенку и постепенно, незаметно, все чаще и чаще втягивать их в пение.

Припоминаю свое первое занятие с 4-5-летними детьми нашего детского сада. Когда я пришла в группу, дети играли в игрушки. Кое-кто возился с цветными карандашами и пытался что-то рисовать. Две из девочек были знакомы со мной по яслям, куда я заходила раньше. Я подсела к ним; разговорились, они показали мне свои игрушки; рядом стоял мальчик лет пяти, который только что начал ходить в сад, очень дичился и ни за что не соглашался приходить в сад без старшей сестры, которая второй год ходит в сад и чувствует себя совсем как дома. Я спросила, между прочим, умеют ли дети петь песни. Старшая девочка и две из яслей ответили, что умеют петь «Елочку» (сборник Е. и Л. Бекман). Я рассказала им всем «Елочку», потом запела вместе с девочками, которые немножко подпевали. Остальные как будто не обращали внимания и занимались своим делом. Я еще немножко посидела с ними и скоро ушла. Через день я пришла опять; дети встретили меня приветливо и некоторые сказали: «Ну, давай песни петь!». Я спела им еще раз «Елочку» и заметила, что, хотя они и остались на своих местах и занимались своими игрушками, однако все что-то шевелили губами и, по-видимому, все же участвовали в пении, хотя ясно их голосов не было слышно.

Потом я попробовала спеть им песенку «Во саду-садочке» из сборника Залесской и предложила им научить их этой песенке. На этот раз, однако, учить их песне не пришлось, так как, когда я им после пения снова стала рассказывать содержание песни, сама собой наладилась беседа. Подошли мало-помалу почти все ребята, и совершенно неожиданно заговорил бука Миша. Очевидно, песня произвела на него впечатление; оказалось, что он очень любит цветочки; он нам рассказывал, что видел на кладбище (почти единственное место прогулок ребят нашего соседства) желтенькие и беленькие цветочки; рассказывая, он очень оживился и даже подвинулся совсем близко. Разговорились другие ребятишки. Кто любит катать тачку, кто - играть в песок, одна девочка вспомнила, что у нее «была маленькая сестричка, да померла» - словом, завязался оживленный разговор в связи с текстом песни.

Я была рада, что дети группируются вокруг меня, и старалась только не торопиться, чтобы не смущать общего интимного настроения. В следующий раз почти все уже сошлись вокруг меня, и мы пели. Вначале пела, конечно, главным образом, я, но я уже слышала довольно много голосов, которые шли за мной правильно. Те, которые не пели, все же, видимо, в пении участвовали, так как, занимаясь своим делом - рассматривая игрушку или чертя карандашом, они шевелили губами, и сидели очень тихо. В несколько первых моих посещений мы выучили две-три песенки совершенно незаметно для ребят, так как я пела, они подпевали, иногда просили сейчас же: «Еще раз про это», и тогда мы повторяли. Остальное же время мы просто играли или я им что-то рассказывала. По мере накопления знакомых им песен и время занятий постепенно удлинялось, однако я с ними никогда не занималась больше 20 минут, включая сюда все разнообразие занятий. Ребята к занятиям относились с интересом и, по-видимому, не утомлялись.

Итак, выяснилось, что в детском саду пение и вообще музыка отнюдь не должны принимать форм урока. Это должны быть моменты детской радости. Моменты хороших переживаний, моменты чутких и интимных настроений и прекрасного общения детей со взрослым человеком.

Но, скажут мне, при такой полной свободе, как сделать, чтобы был порядок, как внести дисциплину, без которой, конечно, невозможно никакой музыки устроить. Мне кажется, что вопрос этот очень сложный. Идеально идут занятия тогда, когда совершенно не приходится налаживать вопросы дисциплины, когда о дисциплине не приходится вспоминать. Чтобы легче удалось наладить такую атмосферу, приходится думать не только о главном - чтобы детям было интересно, приходится думать и о многих мелочах, которые, как оказывается, имеют очень большое значение.

Я наблюдала, что, если дети начинают шуметь, двигаться, вообще перестают быть внимательными, то это происходит от того, что они очень устали. Усталость может быть от разных причин. Детям, быть может, было дано слишком много материала, может быть, они слишком напряженно слушали. Бывает, что само пение продолжается слишком долго и утомляет однообразием. Иногда дети просто устают сидеть неподвижно, и потребность движения становится совершенно непреодолимой. Соблюдение всех этих условий, т. е. подходящий материал, небольшое его количество, игры и движения, вводимые в занятия музыкой, очень помогают тому, что о дисциплине не приходится думать.

Настроение, которое вносит руководитель, должно быть спокойным, простым и тихим. У меня дети всегда сидят во время пения. Я нахожу, что в сидячем положении они меньше утомляются и чувствуют себя спокойно и уютно, когда им рассказываешь что-нибудь. Если все же кто-нибудь один (особенно вначале) не хочет петь, продолжает свое дело и, играя, шумит, приходилось обращать внимание на то, что это мешает всем, и если не хочешь петь, то лучше, пока другие поют, заняться чем-нибудь тихим. Обыкновенно в моей практике обычай тишины очень скоро устанавливается в группах. Понятно, что для маленьких детей такая тишина была бы совершенно неестественна на долгий промежуток времени. И прекрасным выходом накопившейся энергии является движение. Игры под музыку, а вначале, когда дети еще не могут играть под музыку, просто движение, беготня, простой какой-нибудь «поезд» отлично дают им возможность опять после сосредоточиться.

Если занятия музыкой в детском саду ведутся руководителем группы, то, конечно, лучше и правильнее всего заниматься музыкой не по расписанию, а в моменты подходящего настроения. Понятно, что если занятия ведет специальное лицо, то приходится вводить расписание, и тогда иногда приходится переживать трудные моменты. Как бы дети ни любили пение, бывают случаи, когда им очень трудно оторваться от какого-нибудь нового интересного дела, которое им было предложено перед пением. Вспоминаю, например, как нашим детям дали в первый раз большие куски фанеры, чтобы строить себе дома, где они могли бы помещаться по несколько человек вместе с мебелью и игрушками. Хотя фанера была дана накануне, но дети были настолько увлечены, что никакого пения не вышло, так как мы все время говорили о домах, и они даже просили: «Пойдем лучше сидеть к нам в наши дома». Я бы сказала, что необходимо сговариваться с руководительницей группы, чтобы в дни пения другие занятия были обычными, спокойными, привычными для детей, так как сама музыка уже дает много подъема и одно должно дополнять другое.

3. Приемы работы

Какие же музыкальные задачи можно наметить для себя лично, занимаясь в младшей группе? Я думаю, что эти задачи должны быть очень скромны. Если к концу года дети выучатся нескольким простым песенкам и смогут их петь одни, без руководителя, с аккомпанементом фортепиано, или, в случае удачи, и совсем одни; если будут петь их чисто и правильно, то это уже много, особенно при условии, что они выучатся этому совершенно без всяких усилий, как бы невольно, незаметно. Они будут узнавать эти песенки, когда их играют на рояле без пения. Они будут различать движение, отмечать в музыке шаг и бег.

Главная же задача - это давать детям материал, давать им впечатления. Разбираться же в этом запасе руководитель им начнет помогать позднее. Как можно осуществить эти задачи? Прежде всего, надо подобрать подходящие песни. Из наблюдений над детьми видно, что довольно долгое время главную роль в песне играет для детей текст и поэтому на эту сторону надо обратить очень много внимания. Текст должен быть детям близок, интересен и понятен. Нужно, чтобы текст легко укладывался в памяти ребенка.

Чем младше группа, тем проще и конкретнее должно быть содержание песни. Песенки про зверей, про птиц, про детей почти всегда нравятся детям. Песни описательного характера, как, например «осень», «зима», «вечер» и т.п. очень часто отвергаются, как неинтересные и очень трудно запоминаются.

Но все вышесказанное, однако, вовсе не значит, что при выборе песни мы должны руководствоваться только текстом. Для ребенка текст имеет главное значение, но руководитель, имея в виду свои музыкальные задачи, такое же, если не большее, внимание, должен отдать музыке песни. Музыка, которую мы предлагаем детям, прежде всего, должна быть хорошей, художественной. С самого начала мы должны, работая с детьми, иметь дело с искусством, а не с жалкими суррогатами его. Пусть ребенок еще не слышит музыки так, как мы ее слышим, пусть он только накапливает музыкальные впечатления. Мы ведь не можем предугадать, когда в первый раз ребенок отделит текст от музыки, когда он заслушается песенки и попросит сыграть ее без слов. Мы должны быть всегда готовы к этому моменту и стараться весь материал, из которого ребенок создает свои переживания, подобрать наиболее высокого качества.

Я вовсе не хочу этим сказать, что музыка должна быть какая-нибудь особенно сложная; наоборот, она должна быть проста и, чем меньше дети, тем проще музыка, но и в простоте своей она должна быть художественна. Это важно еще и потому, что руководитель и дети живут здесь общей жизнью; они должны жить в атмосфере искусства. Надо, чтобы руководитель мог действительно наслаждаться, мог искренно переживать и увлекаться такими простыми песнями, которые он предлагает детям. Пошлые и банальные мелодии так называемой детской музыки ничего, кроме скуки и отвращения, вызвать не могут. Как иллюстрации такой банальной музыки укажу хотя бы на оперетты Блохнера «Грибной переполох», «Король - Еловая шишка» и т. д., которые довольно сильно распространены. Таким образом, необходимо, чтобы даже в работе с маленькими детьми руководитель обнаруживал то, что принято называть хорошим вкусом. Мы опять подходим к тому вопросу, что дело это очень ответственное, очень серьезное и требующее большой подготовки, особенно сейчас, когда оно все - опыт и искание. Надо сказать, что выбирать песни сейчас очень трудно, трудно потому, что собственно детской музыки пока еще нет. Только в последнее время замечается нарождающийся интерес выдающихся музыкантов к детской песне, да и то, что есть, написано все для школьного возраста. Но кое-что все, же можно выбрать, и, хотя, конечно, можно еще многого желать для детей детского сада, но уже и сейчас есть, чем воспользоваться.

Какие же песни можно петь с детьми младшей группы? Мне лично опыт показал, что легче всего усваиваются песенки с яркой, характерной мелодией. Я совершенно исключаю песенки, построенные на одной ноте. Прежде всего, они очень мало отвечают нашим задачам в смысле переживаний, впечатлений. Такая песенка может дать настроение в связи с ритмом, с гармониями. Дети в таком возрасте гармонии еще совершенно не чувствуют. Для исполнения такая песенка для них недоступна. Они не могут еще себя контролировать - им очень трудно сохранять один и тот же звук при перемене гласной, при ударении, при перемене положения губ и горла. Подвижную и яркую мелодию они гораздо легче схватывают и воспроизводят совершенно инстинктивно. Тут является как бы противоречие, так как некоторые из рекомендованных сборников, к сожалению, придерживаются такой системы, что сначала песенки на одной ноте, потом на двух и т. д. Мне кажется, что эти сборники предполагают другой уровень развития, так как они написаны для школ, а потом они написаны для обучения пению. В детском саду мы пользуемся лишь некоторыми песнями, да и последовательность их всегда приходится изменять в зависимости от состава группы.

Прежде чем разбирать песни, хочется сказать еще несколько слов о самом пении. Мне кажется, крайне важным с самого начала обращать внимание на самый звук. Для того чтобы дети привыкали петь красиво, чтобы песни хорошо звучали, нередко приходится с первых же шагов вводить обычай тихого пения. Руководительница должна сама, исполняя песни, петь их довольно тихо. Дети, подражая ей, невольно будут привыкать петь тихо. Нередко бывает, что дети кричат, когда поют. У них в ходу резкий грудной звук, то, что в деревне бабы называют «истошный голос». Особенно часто это замечается среди детей улицы. Такой крик является невольным подражанием тому, что они слышат в своей среде. Руководительница должна петь вместе с детьми совсем тихо еще вот почему: пение полным голосом взрослого совершенно заглушает детей. Дети не слышат себя, они не могут себя проверить, хотят, во что бы то ни, стало, быть, активными, петь громче. В результате получается грубый напряженный звук, весьма поверхностное отношение. Дети себя уже не слушают.

Еще непременным условием работы я ставлю всестороннее изучение руководителем того материала, который предлагается детям. Все песни и аккомпанементы к ним необходимо знать наизусть, чтобы можно было чувствовать себя совсем свободно, чтобы можно было наблюдать детей - слушать, как они поют, видеть выражение их лиц. Нужно, чтобы дети видели перед собой человека, который чувствует себя в своей сфере, который с ними живет. Вид руководительницы, не отводящей глаз от нот и озабоченной трудным аккомпанементом, отнюдь не способствует созданию настроения. Песни надо уметь легко транспонировать в другие тональности сообразно с требованием момента. Диапазон детского голоса очень различен в разных возрастах, так что одну и ту же песню приходится иногда петь с 5-летними детьми в одном тоне, с 6-летними - в другом, а с семилетками - в третьем. Очень важно, чтобы пение соответствовало размерам детского голоса. Часто приходится наблюдать, что дети, которые вообще хорошо слышат, угадывают песни, насвистывают или напевают их совершенно правильно, а в хоре поют что-то совсем несообразное. Происходит это оттого, что песенка, например, чересчур высока для этого ребенка. У некоторых детей в младшей группе звукоряд, удобный для них, вообще очень короток. Со всем этим необходимо считаться при выборе песен для группы.

Есть и еще затруднения при групповых занятиях. Не все дети развиваются равномерно. Некоторые очень долго не могут уловить мелодии, поют фальшиво, неритмично и т.д. Между тем, до сих пор мне казалось неправильным в детском саду, где вообще группа живет общей жизнью, выделять таких детей. Да и первое наше положение, что музыка в детском саду не обучение, а часть общей жизни, не допускает такого выделения. Поют все, кто хочет, и у меня лично до сих пор не было случая, чтобы дети отказывались. Есть дети, которые почти не поют, но охотно присутствуют.

У меня был один мальчик, который начал проявлять себя чуть ли не с двух лет как очень музыкальный. В три года он пел совершенно правильно арии из разных опер, которые ему приходилось слышать дома. В пять лет он пришел в детский сад, а когда пошел с группой петь, то много занятий подряд молчал. Мать его спросила, почему он не поет. Он ей очень серьезно ответил, что он ходит слушать. Я рекомендовала совершенно ему не предлагать и не побуждать его петь. Думаю, что такой музыкальной натуре особенно ценно развиваться свободно и так, как ей больше подходит.

Такие молчаливые слушатели, конечно, не мешают; но как быть с теми, кто фальшивит? Я не смотрю на них безнадежно и, по-моему, таких, которые никогда не смогут петь, почти не бывает. Я ограничиваюсь тем, что прошу таких трудных детей петь тише и предлагаю им лучше слушать, как поют другие. Обычно эти отсталые дети очень скоро начинают чувствовать, что у них выходит не так, как у других; они больше прислушиваются и часто бывают прямо трогательны в своем старании добиться успеха. Было бы большой ошибкой сразу начать их останавливать, указывать, что они поют неверно. Не может петь правильно тот, кто не слышит мелодии, не умеет ее слушать. Надо дать такому ребенку возможность слушать других, получать впечатления и постепенно развиваться. Если же малышу запретить петь с другими (то есть произносить слова - что он сам серьезно считает пением), ему это непонятно, да и невыносимо, так как детям очень трудно оставаться пассивными в общем деле.