Религиозный синкретизм татар-мишарей Ульяновской области

Размещено на http://www.allbest.ru//

Размещено на http://www.allbest.ru//

Специальность 07.00.07 - Этнография, этнология и антропология

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени

кандидата исторических наук

Религиозный синкретизм татар-мишарей Ульяновской области

Идиатуллов Азат Корбангалиевич

Чебоксары - 2010

Работа выполнена на кафедре географии ГОУ ВПО «Ульяновский государственный педагогический университет имени И. Н. Ульянова»

Научный руководитель: доктор исторических наук, профессор

Шабалина Любовь Петровна

Официальные оппоненты: доктор исторических наук, доцент

Загидуллин Ильдус Котдусович

доктор исторических наук, доцент

Таймасов Леонид Александрович

Ведущая организация:ГОУ ВПО «Мордовский государственный

университет имени Н. П. Огарёва»

Защита состоится 12 ноября 2010 г. в 10 часов на заседании объединенного совета по защите докторских и кандидатских диссертаций ДМ 212.301.05 при Чувашском государственном университете имени И. Н. Ульянова по адресу: 428034, Чувашская Республика, г. Чебоксары, ул. Университетская, 38 (учебный корпус №1), ауд. 513.

С диссертацией можно ознакомиться в Научной библиотеке ФГОУ ВПО «Чувашский государственный университет имени И. Н. Ульянова» по адресу: 428034, Чувашская Республика, г. Чебоксары, ул. Университетская, 38; с авторефератом - на официальном сайте ФГОУ ВПО «Чувашский государственный университет имени И. Н. Ульянова» - www.chuvsu.ru

Автореферат разослан «11» октября 2010 года

Ученый секретарь диссертационного совета,

кандидат исторических наук, доцент Н. А. Петров

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность работы вызвана неоднозначностью религиозного мировоззрения татар-мишарей, которое в наши дни претерпело существенные трансформации под воздействием средств массовой информации, сети Интернет, политической ситуации в стране и в мире, идей нетрадиционных религиозных движений и сект. Кроме того, изменения в социально-политической, экономической и духовной сферах жизни нашего общества последних лет выдвинули как перед российской, так и перед региональной исторической наукой необходимость переосмысления отдельных аспектов религиозности народов, населяющих нашу страну, и мишарей в частности.

Возникновение религиозного синкретизма как исторического явления определяется взаимопроникновением элементов культур. Религия создаёт в этносе своеобразную бытовую обрядность - тот мир, в котором живёт народ. Учитывая поликультурность региона, можно предположить, что на человека оказывают воздействие несколько религиозных учений, образцов различных систем бытовой обрядности, воспринимаемых как из окружающего социума, так и из исторических источников. Этот процесс продолжается в настоящее время и создаёт прецеденты религиозного синкретизма, требующие своего исследования и осознания.

В повседневной культуре Ульяновского (Симбирского) Поволжья синкретические религиозные воззрения - залог мирного сосуществования и источник выработанного в течение нескольких веков опыта толерантности и положительного межкультурного взаимодействия. Однако на сегодняшний день в Поволжье существуют и неоднозначные течения, такие как тенгрианство, «новые исламские движения», религиозный ренессанс и т. п., которые могут подорвать многовековую традицию мирных взаимоотношений между народами и конфессиями. Поэтому выяснение степени влияния подобных течений на религиозное мировоззрение мишарей также весьма актуально.

Степень изученности проблемы. Некоторые сведения об обрядности и религиозных взглядах предков мишарей встречаются уже в X веке См.: Ковалевский А. П. Книга Ахмеда ибн-Фадлана о его путешествии на Волгу в 921 - 922 гг. Харьков, 1956..

Однако наиболее значимые исследования религиозного сознания и религиозной обрядности татарского населения начались в России относительно недавно, в XX в. Этому периоду предшествовали публикации несистемного характера, которые в основном отмечали лишь исламский компонент религиозных верований татар Среднего Поволжья См.: Быт и верования татар Симбирской губернии в 1783 г. // СГВ. 1851. №44-45. С.1-4; Симбирские татары // Кругозор. 1876. №11. С.170-172; Наши инородцы в религиозном отношении // Волжский Вестник. 1879. №20. С.4-5..

В первой половине XX в. в связи с усилением антирелигиозных настроений в обществе, а также из-за масштабной антирелигиозной кампании времён СССР, направленной, прежде всего, против ортодоксальных религиозных институтов, языческие верования и представления татар-мишарей и родственных народов (казанских татар, башкир, чувашей и булгар) получили широкое освещение в монографиях ведущих этнографов: Р. Г. Мухамедовой, А. П. Смирнова, П. И. Воробьёва и Г. М. Хисамутдинова См.: Мухамедова Р. Г. Татары-мишари. Историко-этнографическое исследование. М., 1972; Смирнов А. П. Волжские булгары. М., 1951; Татары Среднего Поволжья и Приуралья / Под редакцией П. И. Воробьёва и Г. М. Хисамутдинова. М., 1967.. В них даётся достаточно полное описание мишарских языческих духов и культов. Кроме того, в данных работах выделены некоторые синкретичные элементы языческой религии изучаемого субэтноса, показан её сложный генезис, выдвинуты гипотезы влияния на религиозное мировоззрение мишарей религиозных систем соседних и родственных народов. Главным недостатком названных трудов является внеконтекстность проведённого анализа, язычество оказывается как бы вырванным из исламской культуры, в рамках которой оно сохранилось до наших дней.

Языческие воззрения мишарей и их предков рассматриваются и в более поздних работах (кон. XX - нач. XXI вв.), но, как и в публикациях предшествующего периода, в них отсутствуют попытки целостного и системного изучения трансформации религиозной системы под воздействием ряда факторов, и, в первую очередь, тотальной исламизации X - XIII вв См.: Исхаков Д. М. Татары: краткая этническая история. Казань, 2002; Этнография татарского народа. Казань, 2004; Он же. Кряшены (крещённые татары) // Татарстан. 1993. №3. С.79-83; Он же. От нации «мусульманской» - к нации татарской // Татарстан. 1995. №9-10. С.79-83; Малышева О. Л. В эру язычества (религиозные представления древних булгар) // Татарстан. 1995. №11-12. С. 50-53..

Особое место среди названных исследований занимает коллективная книга Э. Р. Тенишева и А. В. Дыбо, которая содержит весьма убедительные этнолингвистические обобщения о ранней религиозной жизни большинства тюркских народов См.: Сравнительно-историческая грамматика тюркских языков. Пратюркский язык-основа. Картина мира пратюркского этноса по данным языка / Отв. ред. Э. Р. Тенишев, А. В. Дыбо. М., 2006..

Тем не менее, следует отметить отсутствие крупных публикаций монографического плана, посвящённых проблеме язычества татар вообще и мишарей в частности. Во многом данное обстоятельство связано со сложившейся в советской этнографии традицией, согласно которой духовные аспекты культуры часто недооценивались, а устойчивая сохранность многих явлений язычества в современной мишарской среде практически отрицалась.

Исследования же ислама, как основы религиозной системы изучаемого субэтноса более многочисленны. Однако в конце XIX - нач. XX вв., несмотря на солидную филологическую основу, выражавшуюся в глубоком знании восточных источников, они часто рассматривали развитие ислама в отрыве от социальных отношений См.: Крымский А. Е. История мусульманства. М. ; Жуковский, 2003.. Среди работ данного периода особое место занимают труды выдающегося российского востоковеда В. В. Бартольда См.: Бартольд В. В. Сочинения. Том VI. Работы по истории ислама и арабского халифата. М., 1966., который, владея обширным кругом источников и опираясь на данные вспомогательных исторических дисциплин, показал ту историческую ситуацию, в которой возник ислам, а также одним из первых доказал изначальную синкретичность мусульманской культуры. Существенный вклад в изучение генезиса, эволюции и трансформации ислама под воздействием социально-экономических факторов, внесли советские учёные 30-60-х гг. XX века См. Беляев Е. А. Арабы, ислам и арабский халифат в раннем средневековье. М., 1966; Климович Л. И. Ислам. М., 1965; Он же. Книга о Коране, его происхождении и мифологии. М., 1988; Греков Б. Д., Якубовский А. Ю. Золотая орда и её падение. М., 1998; Гордон-Полонская Л. Р. Мусульманские течения в общественной мысли Индии и Пакистана (критика «мусульманского национализма»). М., 1963. Смирнов И. А. Мюридизм на Кавказе. М., 1963.. В контексте же исследуемой проблемы важно отметить, что в конце XX - начале XXI вв. исламоведение выходит на качественно новый уровень. Анализу всё чаще подвергаются все аспекты и стороны религиозной системы ислама, в том числе те, которые представляют собой взаимодействие его с язычеством, социальными, правовыми и политическими системами, и, что особенно важно, с другими религиями См.: Абдулатипов Р. Г. Судьбы Ислама в России: история и перспективы. М., 2002; Ермаков И. А. Ислам в культуре России в очерках и образах. М., 2001; Максуд Р. Ислам. М., 2003; Малерб М. Религии Человечества. СПб., 1997; Мухаметшин Р. М. Ислам в Татарстане. М., 2007; Хайретдинов Д. З. Ислам в Нижегородской области. М., 2007; Прозоров С. Л. Татарская община Симбирска в XIX - нач. XX века // Историко-этнографические исследования Симбирского Поволжья. Ульяновск, 2002. С. 37-40; Фишер М. П. Живые религии. М., 1997..

Наиболее ценные сведения, касающиеся исламского компонента религиозной обрядности татар, а также фактов перехода мишарей-мусульман в православие, содержатся в публикациях А. В. Кобзева См.: Кобзев А. В. Смена вероисповедания татарами-мусульманами Симбирской губернии во второй половине XIX - начале XX вв. // Этнографическое обозрение. 2006. №2. С. 88-96; Он же. Исламская община Симбирской губернии во второй половине XIX - начала XX вв. Н. Новгород, 2007.. Современное состояние исламской обрядности татар-мишарей, а также возможные пути трансформации ислама тюркских народов, в том числе в контексте синкретизма, рассматриваются в работах Р. К. Уразмановой, А. А. Ярлыкапова, М. Томаша, С. Ш. Гаджиевой, В. Н. Басилова См.: Уразманова Р. К. Календарный цикл обрядов чепецких татар // Новое в этнографических исследованиях татарского народа. Казань, 1978. С. 86-94; Она же. Современные обряды татарского народа. Казань, 1984; Она же. «Мусульманские» обряды в быту татар // Этнографическое обозрение. 2009. №1. С.13-26; Ярлыкапов А. А. «Народный ислам» и мусульманская молодёжь центрального и северо-западного Кавказа // Этнографическое обозрение. 2006. №2. С.59-74; Томаш М. Мусульманские общины в Польше // Этнографическое обозрение. 1995. №1. С.66-73.; Гаджиева С. Ш. Кумыки. М., 1961; Басилов В. Н. Культ святых в исламе. М., 1970..

Важные обобщения религиозного мировоззрения тюркских народов в вышеназванном контексте содержатся также в коллективном издании «Традиционное мировоззрение тюрков Южной Сибири» См.: Традиционное мировоззрение тюрков Южной Сибири: Человек. Общество / Отв. ред. И. Н. Гемуев, АН СССР, Сиб. отд-ние, ин-т истории, филологии и философии. Новосибирск, 1989.. В нём достаточно глубоко анализируется проблема национального мировоззрения, благодаря чему выявляются наиболее общие признаки, характерные для архаичного мышления тюркских народов.

Значительный интерес для осознания особенностей религии как системы, а также для поиска адекватных объяснений специфики религиозного синкретизма представляют многочисленные публикации по социологии, психологии и философии религии и культуры См.: Белик А. А. Культура и личность. Психологическая антропология. Этнопсихология. Психология религии. М., 2001; Бромлей Ю. В. Этносоциальные процессы в СССР. М., 1986; Грановская Р. М. Психология веры. СПб., 2004; Лобазова О. Ф. Религиоведение. М., 2004; Пивоваров Д. В. Философия религии. М., 2006; Пименов В. В. Исторический анализ в системном исследовании // Статистика в этнографии. М., 1985; Самыгин С. И. Религиоведение: социология и психология религии. Ростов-на-Дону, 1996. Арутюнов С. А. Народы и культуры: развитие и взаимодействие. М., 1989..

Определённую ценность представляют также труды, посвящённые религиозным системам родственных и соседних народов См.: Валеев Ф. Т. Сибирские татары: культура и быт. Казань, 1993; Петрухин В. Я. Человек и животное в мифе и ритуале: мир природы в символах мира культуры // Мифы, культы, обряды народов зарубежной Азии / Отв. ред. Н.Л. Жуковская. М., 1986. С. 5-25; Жумаганбетов Т. С. Генезис государственно-религиозной идеологии в древнетюркских каганатах // Этнографическое обозрение. 2006. №4. С.154-162; Пименова К. В. Представления о злых духах, порче и обрядах очищения у современных тувинских шаманов // Этнографическое обозрение. 2007. №4. С.86-100; Русин Д. В. Религиозный синкретизм у русских Ульяновского Поволжья: Автореф. дис. … канд. ист. наук. Ульяновск, 2004.. Особое место среди названных работ занимает диссертация Д. В. Русина по религиозному синкретизму русского населения Ульяновского Поволжья, в той или иной степени касающаяся общей религиозной ситуации, сложившейся на территории изучаемого региона.

Серьёзный вклад в изучение примитивных религиозных верований внёс С. А. Токарев См.: Токарев С. А. Ранние формы религии. М., 1990.. В его монографии, базировавшейся в основном на идеях эволюционистских теорий, для нас существенное значение имеют признаки архаичных религиозных систем, а также их связь со структурой общества.

Анализу современной религиозности и религиозной обрядности в России посвящены работы К. Каариайнена и Д. Фурмана, Е. А. Кублицкой, О. Е. Козьминой, М. П. Мчедлова, П. И. Пучкова, И. Н. Яблокова, З. И. Пейковой и др См.: Каариайнен К. Верующие, атеисты и прочие // Вопросы фи-лософии. 1999. №6. С.35-52; Кублицкая Е. А. Традиционная и нетрадиционная религиоз-ность // Социологические исследования. 1990. №5. С.95-103; Козьмнна О. Е. Вопрос о рели-гиозной принадлежности в переписях России и СССР // Этнографическое обозрение. 1997. №5. С.156-161; Мчедлов М. П. Социально-политические позиции верующих в России // Социологические исследования. 1993. №3. С.103-107; Он же. Религиозная ситуация в России // Свободная мысль. 1993. №5. С.52-62; Пучков П. И. География религий. М., 1975; Яблоков И. Н. Методологические проблемы социологии религии. М., 1972; Он же. Основы теоретического религиоведения. М., 1994; Пейкова З. И. Религиозный портрет студента // Высшее образование в России. 1999. №5. С.109-115.. В них, на основе социологических материалов показана современная религиозная ситуация в России, в которой ярко видны синкретические мотивы, выявлено влияние антирелигиозной политики СССР на религиозное мировоззрение народов России, а также делается попытка объяснить причины столь стремительного ренессанса религий, который замечен на территории нашей страны с начала 90-х гг. XX в.

В последнее десятилетие появилась также апологетическая православная тенденция в освещении вопросов, касающихся современной нетрадиционной религиозности российского населения. Самыми яркими примерами подобного типа исследований являются статьи С. Л. Худеева и В. П. Кротоуса См.: Кротоус В. П. Заметки о новоязычестве - многоликом протее раздвоенной культуры // Вестник МГУ. Сер. 7. Философия. 2000. №5. С.80-92; Худеев С. Л. Может ли Бог отменить карму? // Альфа и Омега. 2005. №3. С.217-224..

Публикации, посвящённые религиозности и религиозной обрядности мишарского населения Ульяновского (Симбирского) Поволжья, представлены в основном статьями Е. Лукьяновой, Г. Сабировой, Н. Кремневой, Н. Э. Дунаевой, С. А. Мельниковой, Л. П. Шабалиной См.: Кремнева Н. Гендерные особенности этнической идентификации // Другое поле: Социологические практики. Ульяновск, 2000. С.139-147; Лукьянова Е. Этнические различия в повседневной жизни // Другое поле: Социологические практики. Ульяновск, 2000. С.130-138; Она же. «Аллах один?». К вопросу о современных мусульманских идентичностях // Другое поле: Социологические практики. Ульяновск, 2000. С.194-212. Сабирова Г. Этническое самосознание в социокультурном контексте провинциального региона // Другое поле: Социологические практики. Ульяновск, 2000. С. 118-129; Она же. Мусульмане Татарстана и Дагестана: идеалы и идентичности // Другое поле: Социологические практики. Ульяновск, 2000. С.159-178; Дунаева Н. Э. Особенности религиозных верований крестьян Симбирской губернии в начале XX века // Прошлое и настоящее России: политика, экономика, культура. Саратов, 1999. С.46-54; Мельникова С. А. На иллюзиях свободы не построить... (из истории массо-вого сознания крестьян Симбирской губернии) // Художественная культура Поволжья конца XVIII - XX вв. Ульяновск, 2002. С.4-10; Шабалина Л. П. Синкретизм в религии на-родов Среднего Поволжья // Человек в культуре России. Ульяновск, 1999. С.23-25; Она же. Структура и быт семьи народов Среднего Поволжья. Ульяновск, 1997; Она же. Динамика межнациональных браков и семей в Ульяновском Поволжье // Вестник Ульяновского государственного педагогического университета: Сборник. Ульяновск, 2008. Вып. 4. С.104-107..

В работах Л. П. Шабалиной вкратце даны основные тенденции синкретических процессов в религиозных верованиях мишарского населения Ульяновской области, а также особенности религиозных представлений членов смешанных православно-мусульманских семей.

В плане изучения религиозного мировоззрения особо следует выделить «Программу для сбора этнографических и фольклорных материалов» Н. М. Маторина См.: Маторин Н. М. Программа для сбора этнографических и фольклорных материалов // Этнографическое обозрение. 1994. №3. С.155-159..

Значительный вклад в изучение проблематики религиозного синкретизма внес Г. Е. Кудряшов, использовавший понятие полисинкретизма, представляющего собой многократное напластование различных религиозных культов и ученийСм.: Кудряшов Г.Е. Динамика полисинкретической религиозности: Опыт историко-этнографического и конкретно-социологического исследования генезиса, эволюции и отмирания религиозных пережитков чувашей. Чебоксары, 1974..

Довольно основательно данная проблематика исследовалась Н. С. Капустиным, который отделил понятие синкретизма от понятий эклектизма и ассимиляции См.: Капустин Н. С. Особен-ности эволюции религий. М., 1984., и Д. А. Таевским См.: Таевский Д. А. Синкретические религии и секты. М., 2001., рассмотревшего изучаемый феномен как явление религиозной жизни XX в.

Анализу религиозного синкретизма у нерусских народов Поволжья посвящены публикации Н. Ф. Мокшина, В. Е. Владыкина и С. А. Романовой См.: Мокшин Н. Ф. Религиозный синкретизм у мордвы // Мировоззрение финно-угорских народов. Новосибирск, 1990. С.49-57; Он же. Из истории христианизации мордвы // На пе-рекрестке мнений. Саранск, 1990. С.96-107; Он же. Мифология мордвы. Саранск, 2004; Владыкин В. Е. Из истории религиозного син-кретизма удмуртов // Мировоззрение финно-угорских народов. Новосибирск, 1990. С.57-64; Романова С. А. Особенности формирования православно-языческого синкретизма мари // История христианизации народов Среднего Поволжья. Чебоксары, 1988. С.104-112..

Таким образом, проведённый историографический обзор позволяет сделать вывод о том, что, несмотря на значительный вклад исследователей в рассмотрение различных проблем религиозного мировоззрения у мишарей, изучение религиозного синкретизма этого поволжского субэтноса на уровне отдельных регионов только начинается. Так, остались должным образом не проанализированными следующие вопросы: структура религиозного синкретизма мишарей, наличие нескольких слоев синкретических представлений в современном религиозном сознании мишарина; влияние исламизации на языческое мировоззрение мишарей, роль антирелигиозной политики СССР и межэтнических контактов на религиозность изучаемого субэтноса.

В соответствии с вышеизложенными особенностями историографии нами была поставлена следующая цель - исследование религиозного синкретизма в среде татар-мишарей Ульяновской области. Для достижения этой цели были поставлены следующие задачи:

- проанализировать процесс эволюции религиозности мишарского населения в течении кон. XIX - нач. XXI вв.;

- изучить основные структурные элементы религиозного синкретизма у мишарей; синкретизм религиозный мишарский обряд

- выявить формы соотношения исламских и языческих обрядов;

- рассмотреть и определить влияние суфизма, православия, атеизма и сект на религиозную систему мишарей;

- проследить на этнографическом материале мишарей процесс эволюции синкретических религиозных представлений в течении кон. XIX - нач. XXI вв. в Ульяновской области.

Объектом исследования является религиозная система мишарей, расселённых на территории Ульяновской области.

Предметом диссертации выбраны синкретические структуры в религиозной системе мишарей, а также процесс их формирования и этапы развития. В нашей работе мы выделили три структурных элемента религиозного синкретизма мишарей. Это язычество (архаичные культы), ислам и различные нетрадиционные для мишарского населения религии и религиозные течения (суфизм, православие, индуизм, сектантство). Из сопоставления элементов мы получили две разновидности религиозного синкретизма у мишарей: синкретизм язычества и ислама; синкретизм язычества, нетрадиционных религий и религиозных течений и ислама. Каждой из разновидностей религиозного синкретизма мишарей соответствуют определенные исторические периоды формирования, которые также являются предметом нашего изучения.

Выбор территориальных рамок исследования обусловлен своеобразием Ульяновской области как в национальном, так и в историческом аспекте.

Во-первых, Ульяновская область унаследовала от Симбирской губернии большую часть своей территории вместе с региональным центром (Ульяновск-Симбирск), поэтому её можно назвать историческим ядром Симбирского (Ульяновского) Поволжья. Во-вторых, в области сложилась зона компактного проживания мишарей различных территориальных групп (буинских, хвалынских, карсунских). В-третьих, на её территории издавна проживает несколько различных народов (помимо татар - русские, чуваши, мордва, украинцы, белорусы, немцы, евреи, и др.), исповедующих разные религии (православие, ислам, иудаизм, протестантизм, старообрядчество). Следующая особенность изучаемого региона заключается в том, что основные мусульманские центры российского (Казань, Уфа, Москва) и тем более мирового значения (Мекка, Медина, Иерусалим) были значительно удалены от него. Обращает на себя внимание и тот факт, что, начиная с XVI-XVII вв., данная территория стала районом распространения суфизма - мистического религиозного учения ислама.

Ульяновская область также своеобразна в том, что в советский период, она стала одним из основных центров атеистической пропаганды, что наложило сильный отпечаток на мировоззрение местного населения. Ещё одна особенность области - высокий процент городского населения среди мишарей. Кроме того, сегодня в связи с большой долей мишарей в этническом составе региона, Ульяновская область стала привлекать внимание лидеров «нового исламского движения», которое иногда по своим идейным принципам отличается от сложившихся в среде мишарей обычаев и норм. Сегодняшняя экономически недостаточно стабильная обстановка как в России, так и в Ульяновской области порождает в населении экзистенциальную неукоренённость и неуверенность в своём будущем. Это создает благоприятную почву для того, чтобы искать опору в религии как традиционной, так и нетрадиционной, стимулирует рост увлечения мистицизмом среди мишарей изучаемого региона.

Хронологические рамки исследования - конец XIX - нач. XXI вв., обусловлены особенностями источниковой базы, а также спецификой предмета. В пределах данного периода можно выделить три этапа: 1) В конце XIX - 20-е. гг. XX вв. наблюдается высокая степень религиозности мишарей, проявляющаяся в усиленном мечетном строительстве, в увеличении штата духовных лиц, важной роли ислама в повседневной жизни мишарина; 2) В 30-80-е гг. XX в. происходит ослабление ортодоксальных исламских институтов, значительная часть мишарского населения становится носителем атеистических идей; 3) В 90-е. гг. XX - нач. XXI вв. отмечен рост религиозности мишарей, который проявляется в попытке переосмысления ислама.

Источниковая база представляет собой комплекс этнографических, исторических и фольклорных источников, которые по происхождению и информативному содержанию можно подразделить на несколько групп.

1. Заметки исследователей, краеведов содержат фактическую информацию о религиозных представлениях населения рассматриваемого региона, даётся характеристика и первичный анализ религиозного состава населения Ульяновского Поволжья, а также приводится специфика религиозности мишарей как субэтноса См.: Никольский Н. В. Сборник исторических материалов о народностях Поволжья. Казань, 1919; Арнольдов М. Из путевых заметок по Буинском уезду // Материалы для истории и статистики Симбирской губернии. Симбирск, 1866. Вып 41. С. 32-41; Ауновский В. А. Инородческие населённые места Симбирской губернии // Симбирский сборник, Симбирск, 1870. Том II. С.150-194.. Особенно ценная информация содержится в трудах и воспоминаниях татарских учёных См.: Насыри К. Избранные произведения. Казань, 1977; Ахмеров Г. Н. Избранные труды. Казань, 1998.. Этнографический материал, собранный ими, позволил провести более детальный анализ различия и сходства религиозных систем мишарей и казанских татар.

2. Архивные источники представлены в основном документами из фондов Государственного архива Ульяновской области (ГАУО) и Государственного архива новейшей истории Ульяновской области (ГАНИ УО). К их числу относятся отчёты благочинных, журналы собраний духовенства, справки и отчёты уполномоченного совета по делам религии Ульяновской области (ГАУО ф. 134; ф. 88; ф. р. 3705), доклады татарского бюро Агитпропа Губкома РКП (б), директивы ЦК ВЛКСМ и Губкома комсомола по работе среди нацмен, протоколы заседаний татаро-башкирского бюро при АПО (ГАНИ УО ф.1; ф.3; ф.7; ф.8. ф.37; ф.43). Архивные материалы содержат сведения, ранее не вводившиеся в научный оборот. Кроме того, эти материалы дают богатые статистические данные и в некоторых вопросах более информативны, чем опубликованные источники. Особую важность для изучаемой темы представляют фонды Симбирского губернского комитета РКП (б) подотдела национальных меньшинств (ГАНИ УО ф.1; ф.3; ф.7), в которых представлена информация об антирелигиозной политике, проводимой на территории Симбирской губернии в 20-е гг. XX в., о реакции на эту политику мишарского населения губернии, об активности мусульманских священнослужителей и росте численности воинствующих безбожников среди мишарей. Существенный интерес представляет фонд уполномоченного по делам религиозных культов по Ульяновской области, подготовленный В. Н. Егоровым (ГАНИ УО ф.112), в котором находятся материалы по многим вопросам религиозной жизни мишарского населения изучаемого региона в конце 80-х - нач. 90-х гг. XX в.

3. Интернет-ресурсы активно использовались при характеристике жизни исламской общины Ульяновской области и Среднего Поволжья в конце XX - нач. XXI вв. Богатый материал об исламе, суфизме, новых мусульманских движениях и сектах был почерпнут нами из специализированных мусульманских сайтов.

4. Полевые этнографические и фольклорные материалы, собранные автором в 2008-2009 годах в сёлах: Старая Кулатка, Новая Кулатка, Мосеевка, Старое Зелёное, Старый Атлаш Старокулаткинского района; селе Ахметлей Николаевского района; в селе Татарское Урайкино Старомайнского района; р.п. Тереньга Тереньгульского района; селе Абдуллово и р.п. Чердаклы Чердаклинского района; селе Новые Тимерсяны Цильнинского района; р.п. Красный Гуляй Сенгилеевского района; селе Большой Кувай Сурского района (т. е. в 13 сёлах и рабочих посёлках), а также в городах Ульяновске и Димитровграде. Кроме того, в этот же период было проведено анкетирование учащейся молодёжи двух ВУЗов г. Ульяновска (УлГПУ и УлГТУ) в возрасте 18-25 лет с целью выявления религиозного мировоззрения и уровня религиозной обрядности. Всего в нём приняло участие 420 мишарей. Выборка включила в себя 190 респондентов в возрасте от 15-30 лет и 230 респондентов в возрасте 31-92 лет. Основную массу опрошенных (112 человек) в возрасте от 15-30 лет составили студенты и аспиранты ульяновских ВУЗов. Генеральная совокупность изучаемой группы составляет 168766 человек. Ошибка при данном объёме выборки не превышает 5%, что соответствует приближённой (близкой к обычной) надёжности результатов выборочного исследования. Для отмеченных возрастных групп (от 15 до 30 лет и от 31 года до 92 лет) ошибка не превышает 8%.

В работе были использованы также опубликованные источники. Среди них можно выделить статистические сборники, справочные издания и законодательные акты См.: Арапов Д. Ю. Ислам в Российской империи (законодательные акты, описания, статистика). М., 2001; Конституция Российской Федерации с комментариями для изучения и понимания. М., 2005; Советская пропаганда в годы Великой Отечественной войны: «коммуникация убеждения» и мобилизационные механизмы. М., 2007; Ислам. Мн., 2009; Ислам на европейском востоке: энциклопедический словарь. Казань, 2004; Религии народов современной России. Словарь: А-Я. М., 2002; Татарско-русский словарь: 25000 слов. Казань, 2002; Национальный состав населения Ульяновской области / Итоги Всероссийской переписи населения, 2002. Ульяновск, 2004; Первая всеобщая перепись населения Российской империи 1897 г. СПб., 1904. Т. XXXIX. . Ценный материал был почерпнут нами из «Симбирских губернских ведомостей», «Волжского Вестника», «Молодёжной газеты», «Ульяновской недели», «Комсомольской правды», «Ульяновской правды», «Народной газеты», «Симбирского курьера». В изданиях печати содержаться ценные сведения о религиозной обрядности симбирских татар в XVIII-XIX вв., о распространении вневероисповедальной религиозности среди населения Ульяновской области в конце XX - нач. XXI вв.

Методологическая основа исследования. При обработке и анализе источников, рассмотрении фактов, равно как и при оценке этапов трансформации религиозного мировоззрения мишарей, применялся принцип историзма и объективности. Также использовался диалектический метод, рассматривающий явления в развитии и взаимосвязи с другими явлениями окружающей действительности. Основными подходами в исследовании религиозного мировоззрения мишарского населения Ульяновской области стали этнологический и социологический. При написании работы автор использовал методы непосредственного наблюдения, интервью, анкетирования и анализа архивных материалов.

Научная новизна. В данной работе на широком круге источников впервые проведён комплексный анализ религиозного мировоззрения мишарей Ульяновской области. Также впервые освещена роль элементов религиозного синкретизма мишарей Ульяновской области в их религиозном мировоззрении; выявлены этапы эволюции религиозных синкретических представлений у мишарей Ульяновской области; проанализированы разновидности религиозного синкретизма мишарей исследуемого региона. Изучение синкретизма религиозных представлений мишарского народа позволяет глубже понять своеобразие его ментальности, осознать основные причины, по которым мишари долгое время сохраняли верность своей религии, живя в иноконфессиональном окружении. Материалы и выводы автора могут заинтересовать этнологов, социологов, религиоведов и психологов, и др.

Научно-практическая значимость. Работа имеет определённую значимость благодаря тому, что в нём собраны, систематизированы и введены в научный оборот этнографические, фольклорные и социологические материалы, свидетельствующие о наличии синкретических элементов в религиозных представлениях основной массы мишарей. Кроме того, выявлена сама структура синкретических элементов, их соотношение и этапы эволюции синкретического мировоззрения мишарей. Практическая значимость работы состоит в том, что её результаты можно использовать: 1) При проведении конкретных социологических исследований современного состояния феноменов религиозного характера; 2) При дальнейшей теоретической разработке проблем социологии, этнологии, культурологии, религиоведения; в частности, при изучении процессов, протекающих в сфере общественной идеологии и общественной психологии; 3) При подготовке учебных курсов и составлении учебных пособий по этнологии, культурологии, религиоведению.

Апробация результатов. Основные положения и выводы исследования обсуждались на Любищевских чтениях в 2008 и 2009 гг. в г. Ульяновске, на II Международной конференции «Человек в российской повседневности: история и современность» (2009 г.) в г. Пензе, и на Всероссийской студенческой научно-практической конференции в г. Ульяновске в 2009 г. Результаты работы отражены в двенадцати публикациях.

На защиту выносятся следующие основные положения диссертации:

1. Религиозный синкретизм у мишарей имеет свою особую структуру и состоит из трёх основных элементов (язычество, ислам и нетрадиционные верования). Причём наибольшая сохранность в языческом элементе религиозного синкретизма мишарей характерна для шаманизма, магии и анимизма.

2. Наиболее распространённой разновидностью религиозного синкретизма у мишарей Ульяновской области является синкретизм ислама и язычества.

3. Основу исламо-языческого синкретизма составляет шамано-исламский культ, который образуется в ходе взаимодействия исламских и шаманских обрядов и представлений.

4. Эволюция религиозных синкретических представлений у мишарей происходила в три этапа: 1) Возникновение народного ислама, соединяющего язычество и ислам; 2) Возникновение духовного ислама, соединяющего ислам, языческие верования, а также некоторые идеи мистического исламского учения - суфизма; 3) Возникновение новых представлений синкретического характера, соединяющих основы традиционного исламо-языческого мировоззрения с нетрадиционными религиозными учениями.

5. Религиозное мировоззрение современного мишарского населения Ульяновской области полисинкретично, так как представлено тремя пластами: 1) Народным исламом; 2) Духовным исламом; 3) Новыми представлениями синкретического характера.

6. В среде мишарей существуют три группы, которые различаются между собой по степени развития религиозного синкретизма: 1) Мишари-традиционалисты; 2) Мишари, придерживающиеся новых исламских взглядов; 3) Мишари, принадлежащие к мусульманской культуре.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения, списка использованных источников и литературы, приложений.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обоснована актуальность темы, сформулированы цель, задачи, положения, выносимые на защиту, определены территориальные и хронологические рамки, рассмотрена историография вопроса, источниковая база, выявлена научная новизна и практическая значимость работы. Здесь же содержится характеристика методологических принципов, на которых строится исследование.

В первой главе «Общая религиозная ситуация и татары-мишари в Ульяновском Поволжье (конец XIX - начало XXI вв.)» рассмотрена эволюция религиозности мишарей, а также общее состояние мусульманских религиозных институтов в конце XIX - нач. XXI вв.

Первый параграф «Численность мишарей, их религиозность и взаимоотношения с православным населением в конце XIX - нач. XX вв.» посвящён изучению религиозной ситуации, сложившейся в Симбирской губернии в конце XIX - нач. XX вв., определению степени религиозности мишарей, а также краткой характеристике мусульманских религиозных институтов. В 1897 г. по вероисповеданию в губернии на первом месте по численности значились православные (русские, мордва, чуваши и др. - 89%), затем мусульмане (татары, а также чуваши) - 8,8%, раскольники - 2%. На протяжении XIX - нач. XX вв. удельный вес мишарей-мусульман в структуре населения Симбирской губернии постоянно увеличивался. С 6,6% в 1833 г. он вырос до 9,5% в 1911 г. Собственно татары-мусульмане, хотя и составляли подавляющее большинство симбирских татар (99,8%), всё же были несколько разбавлены другими конфессиональными группами: православными, караимами и язычниками.

Наиболее компактно мишари были расселены в пределах Буинского, Курмышского и Сенгилеевского уездов. В этих уездах мишари тесно контактировали с православным и старообрядческим населением. Ещё один компактный район проживания мишарей сложился в Хвалынском уезде Саратовской губернии, здесь мишари составляли абсолютное большинство - 94,3% и соседствовали в основном с православным населением (чувашами и русскими). Несмотря на тесные межрелигиозные и межэтнические контакты, религиозность мишарей в конце XIX - нач. XX вв. оставалась крайне высокой, о чём свидетельствует усиленное мечетное строительство и увеличение штата духовных лиц. Количество мечетей увеличилось с 139 в 1863 г. до 255 в 1913 г., т. е. на 45,5%. Количество священнослужителей (муэдзинов, хатыбов и имамов) в 1913 г. составило 432 человека, т. е. почти 0,3% от общей численности мишарей. Высокие темпы мечетного строительства в этот период были отмечены в Хвалынском уезде.

Несмотря на ярко-выраженное доминирование ислама в религиозной жизни исследуемого субэтноса, в конце XIX - нач. XX вв. мишари Симбирской губернии не были однородны в религиозном отношении и отличались между собой по степени религиозности, по отношению к православию и православному населению.

Во втором параграфе «Антирелигиозная политика и татары-мишари в 20--40-е гг. XX в.» проанализировано отношение мишарей к происходившим изменениям в религиозной сфере в период антирелигиозной политики 20-40-х гг. XX в.

Вопреки антирелигиозной политике советского правительства, большая часть мишарей была настроена к мечетному (официальному) исламу весьма благожелательно и не представляла без него своей религиозной жизни. Интересы мулл и мишарского общества совпадали. Во-первых, муллы и рядовые мишари были заинтересованы в преподавании исламского вероучения в трудовой школе, либо в школе при мечети. Во-вторых, муллы и мишари выступали против закрытия мечетей.

В 1919-1921 гг. взаимоотношения власти и верующих ограничивались лишь попытками разъяснения членами отдела агитации и пропаганды рядовым мишарям и муллам официальной политики государства по отношению к религии, которая, по сути, сводилась к свободе совести и отделению церкви от государства.

Резкое усиление антирелигиозной пропаганды в 1921-1925 гг. привело к росту активности мусульманского духовенства и верующих. Пик его пришёлся на 1926-1927 гг. и охватил все уезды Симбирской губернии. Религиозное возрождение затронуло коммунистов. Часть из них активно содействовала духовенству и религиозным обществам.

Итак, в 20-40-е гг. XX в. религия продолжала играть важную роль в среде мишарей. После двадцатилетней антирелигиозной пропаганды мишари не отказались от мечетного ислама. Однако к концу 20-х гг. XX в. наметилась тенденция к дифференциации мишарей в зависимости от отношения к исламу - появились группы, которые причисляли себя к атеистам. Кроме того, антирелигиозная пропаганда, несмотря на внушительные масштабы, слабо затронула синкретичный народный ислам, который сохранялся, особенно в женской среде мишарей, достаточно долго.

В третьем параграфе «Численность мишарей и их религиозность во второй половине XX - нач. XXI вв.» проанализированы данные по численности и религиозности мишарей в конце XX - начале XXI вв. В 1960 г. в Ульяновской области процент верующих мишарей составлял в среднем 15,6%. Мишари посещали мечеть для совершения намаза (ежедневной молитвы) в будние дни и в пятницу. Кроме того, они отмечали семейно-бытовые праздники, на которых традиционно присутствовал мулла, и происходило чтение сур из Корана: исемь куштру (наречение имени), никях (свадебный обряд) и дженазу (похоронный обряд). Особенно распространённым в среде мишарей было празднование главных мусульманских праздников (Курбан-Байрама и Ураза-Байрама).

Активное религиозное возрожденчество в среде мишарей Ульяновской области началось в конце 80-х - нач. 90-х гг. XX в. Сегодня 96,2% мишарей признают, что верят в Аллаха; относят себя к мусульманам 94,3%; 16% ежедневно совершают намаз. Число верующих мусульман постоянно растёт. В области зарегистрировано более 100 мусульманских организаций. Мишари нигде, за исключением Старокулаткинского района, не составляют абсолютного большинства, поэтому степень их контактов с православными народами крайне велика.

Современная этнорелигиозная ситуация в области остаётся стабильной, но она претерпела существенные изменения за последние тридцать лет. Исламский ренессанс в среде мишарей не несёт негативных последствий, однако в его русле существуют нестабильные образования, такие как новые мусульманские общины. Сильные изменения, коснувшиеся этнического состава Ульяновской области и численности нетрадиционных религиозных организаций, создают благоприятные условия для этнокультурных взаимодействий в регионе.

Во второй главе «Религиозный синкретизм татар-мишарей» определено понятие религиозного синкретизма, выявлены причины его развития, проанализирована структура религиозного синкретизма мишарей. В этой же части диссертации рассмотрены особенности трёх этапов эволюции синкретичных структур религиозного характера.

Первый параграф «Религиозный синкретизм татар-мишарей: понятие, причины образования, главные элементы, классификация, основные этапы» посвящён рассмотрению религиозного синкретизма мишарей и особенностей его возникновения и эволюции.

Фундаментальное основание религиозного синкретизма заложено в особенностях развития религиозной системы и её структуре. Развитие религиозной системы неразрывно связано с воздействием внешней среды (иные религиозные системы, государственные организации, СМИ). Внешняя среда тесно контактирует с мировоззренческим и социальным компонентами религиозной системы посредством средового компонента. Главным элементом средового компонента являются трансперсональные переживания человека (сновидения и магическо-мистический опыт).

Значение трансперсональных переживаний человека определяется тем, что люди, пережившие подобные чувства, могут ощутить несоответствие своей религии (ислама) своему представлению о божественном, а также близость своих религиозных систем с религиозными системами других народов. Разновидностью трансперсональных переживаний являются магическо-мистические настроения и переживания. В религиозном мировоззрении мишарей следует выделить две формы магии: 1) вероисповедальная; 2) вневероисповедальная. Вероисповедальная магия опосредована мусульманскими представлениями и атрибутами, её основу составляет шамано-исламский культ, в центре которого стоят шамано-исламские служители, которые, будучи мусульманами по убеждениям, представлениям и обрядности, владели магическими и шаманскими приёмами, практиками и заговорами независимо от степени их сохранности. Вокруг шамано-исламского культа группируются различные языческие представления (фетишизм, анимизм), которые образуют шамано-исламский комплекс.

Феномен религиозного синкретизма вызван также неоднородностью религиозного сознания верующих, в котором различают два компонента: обыденное сознание (эмоциональное и фрагментарное) и концептуальное сознание (основано на учении о Боге). На основании соотношений этих компонентов сознания выделены следующие типы религиозного синкретизма:

Языческий синкретизм, который детерминирован этногенезом и ранними контактами этноса с соседними народами. У мишарей этот тип синкретизма состоит из нескольких этнокультурных элементов (финно-угорский, древнетюркский).

Народный синкретизм. Основная причина появления народного синкретизма - сосуществование официальной и языческой религий в обыденном сознании верующих. Народный синкретизм во многом определил структуру религиозной системы исследуемого субэтноса, в основе которой лежат два важнейших компонента - ислам и язычество. Ядром этого типа синкретизма является шамано-исламский культ.

Ортодоксальный синкретизм проявляется в смешении разнородных элементов в официальных религиях, которое закреплено в концептуальном сознании. То, что ортодоксальный ислам представляет собой синтетическое учение с множеством этнокультурных и религиозных напластований, сыграло двоякую роль в развитии синкретичных процессов у мишарей. С одной стороны, ислам выглядит в глазах мишарей окончательным, способным объединить внутри себя все «неразвитые» формы религий, что негативно сказывалось на синкретичных процессах. С другой стороны, рядовые мусульмане, не зная всех тонкостей такого синтеза, могли прийти к неправильному истолкованию некоторых идей ислама.

Сектантский синкретизм нашёл своё проявление в многочисленных сектах. Этот тип широкого распространения среди мишарей не получил, что связано с христианско-иудеской направленностью большинства современных сект.

Народная религия мишарей складывается из следующих элементов: 1) языческие верования, сложившиеся в результате длительного развития субэтноса (анимизм, шаманизм, культ природы); 2) ислам (представленный как в обыденном, так и в концептуальном сознании: народный и ортодоксальный); 3) религии и религиозные учения, нетрадиционные для большей части мишарей Ульяновской области (православие, атеизм, сектантство).

Взаимодействие этих элементов определяет возникновение следующих видов религиозного синкретизма у мишарей: 1. Синкретизм язычества и ислама - наиболее распространённая разновидность синкретизма в религиозных воззрениях мишарей, ярко проявляемая в народном исламе; 2. Синкретизм ислама, язычества и нетрадиционных верований представлен в современном народном исламе незначительно. Этот вид синкретизма проявляется, когда внешняя исламская религиозная ориентация вполне успешно сочетается с индуистской или языческо-суфийской верой в переселение душ, некоторые православные догматы и представлениями о карме. В исторической перспективе к этому же типу синкретизма можно отнести суфийские братства.

Для анализа генезиса этих видов синкретизма в диссертации использована следующая периодизация эволюции религиозного синкретизма мишарей:

Первый этап эволюции религиозного синкретизма был связан со смешением языческих представлений и ислама (X-XV вв.), результатом чего стало появление народного ислама.

Второй этап эволюции религиозного синкретизма характеризовался смешением язычества мишарей и соседних народов, ислама, суфизма и православия (XVI-XIX вв.). Основным результатом этого этапа стало формирование духовного ислама.

Третий этап эволюции религиозного синкретизма представляет собой смешение идей ислама, атеизма, православия, сектантских учений, взглядов и представлений восточных религий, происходящего в связи с общей глобализацией этнокультурного пространства (XX-XXI вв.).

Во втором параграфе «Первый этап эволюции религиозного синкретизма татар-мишарей» изучены синкретические явления религиозного характера, образованные в результате взаимодействия исламских и языческих представлений. Сохранность языческих представлений у мишарей Ульяновской области подтверждают материалы анкетирования. В ответах о душе и духах наблюдается ярко выраженная этническая специфика: 6% респондентов продолжают представлять душу умершего в виде крылатого создания (обычно бабочки). 45,3% мишарей считают, что душа покойника оказывает влияние, в первую очередь, на своих родственников. Подобное представление говорит о сохранности в их среде культа предков.

Несмотря на то, что мишари довольно часто называют духов общими понятиями, в т. ч. исламскими (джин), более 69% респондентов продолжают верить в су-анасы (мать воды), шурале (хозяин леса), зба-иясе (хозяин дома), хотя в иерархии духов на первое место нередко ставят Иблиса и джина. 12,1% мишарей считают, что вышеназванные духи не подчиняются Аллаху, 46% опрошенных склонились к противоположной точке зрения, а 18,9% посчитали, что они относительно независимы. Некоторая нерешённость вопроса о субординации духов и Аллаха вызвана сохранением языческих представлений о своенравном поведении духов природы и жилища. Подобная же неопределённость как пережиток языческих представлений проявляется при ответе на вопрос о вредоносности злых духов для человека: 43% мишарей считают, что все злые духи опасны, 15% склонны думать, что злые духи опасны в том случае, если их не задобрить. 47% респондентов ответили, что злых духов можно прогнать, прочитав молитву. Среди других способов избавления от злых духов был назван ясын (коллективное моление) с прочтением азана (призыва на молитву). 38% опрошенных считают, что для избавления от духов достаточно молитвы муллы. Таким образом, ислам наиболее сильно повлиял на ту сферу взаимодействия мишарей с духами, которая касалась их изгнания.

У изучаемого субэтноса распространена вера в магию, хотя не все её формы смогли ужиться с исламом. Одной из таких форм стала магическая деятельность колдуна, при жизни которого его деятельностью и мышлением управлял убыр. Слабая сохранность культа колдовства связана с его маргинальным положением не только на фоне ислама, но на фоне всех остальных шамано-исламских культов. Шамано-исламские служители качественно отличались от колдуна тем, что они откровенно не противопоставляли себя социуму и обладали душой качественно иной природы - душой-дыханием. Кроме того, они наряду с гаданием выполняли разнообразные магические функции: избавляли людей от порчи и болезней. Наиболее живучей разновидностью шамано-исламских служителей стали шаманы, ведущие своё происхождение от духов-хозяев земли и воды. Сегодня 35% мишарей верит в магию, причём процветает её наукообразный вариант. По сути своей она является синкретичным соединением языческого, исламского и атеистического элементов. К гадалкам обращалось 11% опрошенных; самостоятельно занимаются гаданием (обычно на игральных картах и по снам) 17% респондентов. Очень редко мишари говорили о том, что не гадали и не обращались к магам, потому что «Аллах покарает».

В исторической перспективе наиболее распространённой формой гадания у изучаемого субэтноса было гадание по книге «Ясыф», которое именовалось «китап ачтыру» (открытие книги). Им занимались в основном женщины. «Открытие книги» позволяло узнать о будущем, разгадать виновника преступления, разоблачить измену супруга. Вокруг гаданий, как правило, оформлялся сложный шамано-исламский комплекс, который проявлялся в том, что специфичная история обрастала системой языческих и исламских обрядов и представлений. К людям, занимающимся гаданиям по книге и снам, редко применяли слово багучы (гадалка), которые, по мнению мишарей, лишены имана (веры), в то время как китап ачтыруче были людьми верующими. Подобные представления синкретично соединяли в себе легальные исламские институты и магические верования. Муллы также владели магическими знаниями и их магические действия представляют заключительную стадию синкретизации исламских и языческих представлений.