Размещено на http://www.allbest.ru/

Русские поморы: быт, традиции и обычаи

Содержание

1. Краткая история поморья

2. Кто такие поморы

3. Культурные традиции и обычаи поморов

4. Язык поморов - «говоря поморска»

5. Жилище поморов

6. Промыслы поморов

7. Обычаи, связанные с промыслом и водой

8. Ладьи поморов

9. Топонимы Поморья

10. Влияние экономических и политических факторов на этнос

Заключение

Литература

1. Краткая история Поморья

В северо-восточной части Республики Карелия расположен Беломорский район. Граница района на востоке проходит по Белому морю.

Расположенные в устьях многочисленных рек, впадающих в Белое море, населенные пункты - город Беломорск, села Сумский Посад, Шуерецкое, Нюхча и другие - имеют многовековую историю.

Более 5000 лет назад первыми после схода ледника Поморье заселили саамы (лопари, по-шведски - финны). Вероятно, это их предки оставили наскальные рисунки животных и быта людей каменного века на восточном берегу Онежского озера, на берегах реки Выг, на западном берегу Белого моря и Кий-острове. На островах Белого моря сохранились их ритуальные каменные лабиринты.

Первые славяне - жители Новгорода и северо-восточных княжеств появились на беломорских берегах еще в IX веке. С XIV в. письменные источники фиксируют на западном побережье Белого моря постоянные русские поселения, а сам край получает название "Поморье". Постепенно в Поморье шло формирование особой группы русскоязычного населения. Русские, заселившие прибрежные территории, в отличие от жителей центральной России, практически не занимались земледелием. "Помор", "поморец" - так, начиная с XVI века, стали называть людей, живущих на западном побережье Белого моря и ведущих морское промысловое хозяйство. Позднее они стали жить и у Баренцева моря. Сейчас обитают в прибрежных районах современных Архангельской и Мурманской областей.

Продвигаясь вперед и обживая незнакомые земли, они ставили укрепленные погосты - городки с гарнизонами. Погост обычно становился административным центром окружающих деревень, возле него строили приходские церкви и создавали кладбища. Под защитой укрепленных поселений поморы строят ладейный флот.

С XIV века растущее Московское княжество начало вести энергичную борьбу за присоединение поморских земель, особенно после неудачной попытки захватить Двинскую землю силой в 1397 году. Центром борьбы стало Белозерское княжество, попавшее в зависимость от Москвы еще при Иване Калите. В Белозерье начали строиться монастыри - в 1397 году Кириллов, в 1398 году - Ферапонтов, затем Воскресенский-Череповецкий и многие другие. Монастыри, являясь верными проводниками политики московских князей и царей, были одновременно центрами просвещения, искусства и ремесел.

Новгородцы создают монастыри Архангела Михаила (ныне Архангельск) в XII веке, затем Николо-Корельский в устье Двины (Северодвинск), Антониево-Сийский на Северной Двине возле каменной крепости Орлецы, Спасо-Прилуцкий (XIV век) в Вологде и другие.

После захвата Великого Новгорода Иваном III Поморье стало государевой собственностью и было принуждено платить Московскому государству оброк деньгами и мехами. В конце XV века войска Ивана III завершили завоевание Русского Севера.

2. Кто такие Поморы?

В публикациях газет и журналов можно найти сведения о русских этносах - о казаках, о великороссах, малороссах, белорусах и русинах. Но очень мало рассказывается о древнем и героическом русском этносе - поморах. А ведь поморы немало сделали и делают для русского государства. Из поморов вышли такие знаменитые люди, как М. Ломоносов - учёный, Ф. Шубин - скульптор, А. А. Баранов - бессменный управитель Аляски, Ермак, Дежнёв, Хабаров, Стадухин, Атласов и многие другие землепроходцы, которые ещё задолго до казаков проникали за Урал и осваивали Сибирские земли, а позже вели освоение Дальнего Востока и Аляски. Для сведения - нынешний город Ситка (штат Аляска) раньше назывался Новоархангельск. Также из поморов вышли - Стефан Пермский - ближайший сподвижник Сергия Радонежского по объединению Руси, Иоанн Кронштадский и многие другие великие люди земли Русской.

Какую территорию охватывало Поморье? Чтобы не вдаваться в перечисление озёр, рек и городов, которые находились на территории Поморья, можно обозначить ее границами нынешних территориально - административных образований. Территория Поморья - это бывшие Архангелогородская, Олонецкая, Вологодская губернии, а также Вятка и Пермь. Если посмотреть на современную карту, то это территории Архангельской, Мурманской, Вологодской, Пермской, Вятской и части Ленинградской области, а также двух искусственно созданных большевиками национально- территориальных образований: Карелия и Коми.

Что же повлияло на формирование поморского этноса? После крещения Руси в 988 году сюда уходили русичи, которые не приняли христианство. Вплоть до XIX века в Поморье существовали поселения, где исповедовали дохристианскую веру. А после раскола Православной церкви в XVII веке сюда уходили люди, не принявшие нововведений Никона. Более того, в Поморье развернулось мощное старообрядческое движение. Соловецкая обитель сопротивлялась царским войскам более 7.5 лет. Со временем эти факторы сформировали Древнерусскую Поморскую Православную церковь. Следующим условием, которое повлияло на формирование поморского этноса, было то, что поморы не знали крепостного права и монголо-татарского ига. О свободолюбии и самостоятельности поморов говорят следующие факты: царские чиновники обращались к поморам только по имени и отчеству, а в остальной России людей называли по уменьшительным прозвищам. Решения «Поморского Мира»(что-то вроде Казачьего Круга, но с большими полномочиями) не решался отменять даже Иоанн Грозный. А в 1589 году в противовес Судебнику 1550г, рассчитанному на крепостное право, был разработан «Поморский Судебник», в котором особое место уделялось «Статьям о бесчестии».

В этническом плане поморы сформировались из местных угро-финских племён и пришлых словен ильменцев, а позже - новгородцев. Это привело к возникновению поморского языка («Поморска говоря»), отличному от остальной Руси. Ввиду тесной связи поморов с Норвегией и того, что поморы жили в северной Норвегии и на островах Грумант (Шпицберген), образовался язык Русьнорг (70% поморские слова, остальное - норвежские). Русьнорг был запрещён для использования большевиками в 1917 году.

Эти условия способствовали тому, что этноним «поморы» возник уже в XII веке. Заметим, что ни России, ни русских в то время ещё не существовало, а название «великороссы» возникло только в XIX веке.

Признаками этнической общности поморов являются: этническое (национальное) самосознание и самоназвание (этноним) "поморы", общность исторической территории (Поморье), общность культуры Поморья, общность языка (поморская "говоря"), этнический (национальный) характер, этническое религиозное мировоззрение (Поморская древлеправославная церковь), общность традиционной экономики и другие факторы.

До XV века территория Поморья входила в Новгородскую Русь. В начале XVI века, после войны Новгорода с Московским княжеством, Поморье было присоединено к Московии. Ещё до Петра I поморы имели свой торговый и промысловый флот, на судах которого, кочах и лодьях, они ходили на запад - в Норвегию, на Грумант, и на восток - на Матку (Новую Землю). Позднее поморы первыми стали торговать с Англией, Голландией и другими европейскими странами.

3. Культурные традиции и обычаи поморов

Контакты с Западом были для поморов с глубокой древности обычным делом. Вольно или невольно связи с западными странами, знание европейских порядков и общение с европейцами поддерживали демократические традиции и даже в какой-то мере обосновывали их существование. Издавна большую роль в духовной жизни играла близость Русского Севера к Скандинавским странам. Одним из самых ярких примеров взаимодействия поморов и Запада является соседство и сотрудничество двух народов -- поморов и «норвегов» -- на море. Совершенно уникальное особое отношение русских с Норвегией, казалось бы, основывалось на одних только различиях, так как «норвеги» не понимали необустроенности северорусского быта, иррациональности в поведении поморов во время бури на море (они старались, чтобы их выбросило на берег), поморы не торопились окружить свой северный разум европейским комфортом и поражали норвежцев своим отношением к земле и к вере. Поморы были странниками, а норвежцы -- рациональными пользователями в море, однако не зря их стали называть «русскими Скандинавии»: «руссофильство норвежцев, доходящее до их “руссоподобия”, абсолютно созвучно встречному “норвегофильству” (норманнизму) русской души. Своеобразие северорусской морской культуры и заключалось в том, что в ней родовой образ матери сырой земли был перенесен на исходно чужую область пространства моря…»

Поморы издавна отличались особым религиозным чувством, совершенно отличным от крестьянского, -- в них соединялись свободолюбие и смирение, мистицизм и практицизм, страсть к знаниям, западничество и стихийное чувство живой связи с Богом. Писатель Михаил Пришвин во время своего путешествия на Север с удивлением узнал, что «до сих пор еще русские моряки не считаются с научным описанием Северного Ледовитого океана. У них есть собственные лоции… описание лоции поморами почти художественное произведение. На одной стороне -- рассудок, на другой -- вера. Пока видны приметы на берегу, помор читает одну сторону книги; когда приметы исчезают, и шторм вот-вот разобьет судно, помор перевертывает страницы и обращается к Николаю Угоднику…».

"Море - наше поле", - говаривали поморы. На лов рыбы и за морским зверем местные жители на самодельных судах ходили на Мурман, Новую землю, достигали берегов Норвегии, останавливались на островах в Белом, Баренцевом и Карском морях. Тем самым поморы сыграли особую роль в освоении северных морских путей и развитии судостроения. "Вечными мореходами" метко окрестил их известный русский адмирал Литке.

Известные как покорители морей, удачливые промысловики, искусные судостроители, жители западного побережья Белого моря были и "торговыми людьми". На рынках Новгорода, Москвы, в портовых городах Норвегии и Швеции можно было встретить товары из Поморья: рыбу, соль, вываренную из морской воды, ценные моржовые клыки, слюду. Долгое время поселения на побережье являлись владениями Соловецкого монастыря, оказывавшего большое влияние на развитие края.

Жизнь, связанная с морем, морскими промысловыми сезонами, наложила отпечаток на культуру поморов. Их жилые и хозяйственные постройки, одежда, хозяйственный календарь, обычаи, обряды и даже речь - все имеет свои особенности. Сложился здесь и своеобразный психологический тип человека - помора, привыкшего к суровым климатическим условиям, к изменчивому, таящему опасности морю. Смелость, предприимчивость, открытость поморов отмечали многие путешественники и исследователи.

"Терский берег" - это традиционное название южного побережья Кольского полуострова. Постоянные промысловые рыболовецкие поселения русских поморов появились здесь в 14в. За столетия они создали своеобразную систему хозяйствования и взаимодействия с суровой природой Белого моря. Поморы - самобытная этническая группа. Многое в их традициях перекликается с обычаями соседних финно-угорских народов Севера - саамов и карелов.

4. Язык поморов - «говоря поморска»

«Говоря поморска» - язык коренной этнической общности поморов

Советская диалектология, называла диалектом «разновидность данного языка, употребляемую в качестве средства общения лицами, связанными тесной территориальной, социальной или профессиональной общностью». Однако, при появлении фактора «этнического самосознания» и отличительного «самоназвания этнической общности», принято говорить не о диалекте, а о самостоятельном языке. (Так, например, сербохорватский язык является общим для двух самостоятельных народов - сербского и хорватского, и в зависимости от того, кто на нем говорит - носит название сербского или хорватского языка). А украинский (малороссийский), русский (великорусский), белорусский и поморский (северорусский) языки можно рассматривать, как диалекты восточнославянского или древнерусского языка. Таким образом, решающий отличительный фактор близкородственных языков от диалектов одного языка - этнический фактор, при котором учитывается «единое самосознание, и локальное самосознание носителей локальных языковых единиц».

Русский (великороссийский), украинский и белорусский языки выделились в 14-15 вв из распавшегося древнерусского языка, в результате возникновения различий в фонетике и морфологии. Такие же отличия в фонетике и морфологии от «великорусского языка» существуют и в «поморской говоре».

Следует также отметить, что ошибочное причисление «говори» к «великоросским диалектам» нанесло колоссальный вред поморской культуре, так как советская лингвистика считала, что «при социализме диалекты превращаются в пережиточную категорию», а с пережитками велась борьба на государственном уровне. Очевидно, что подобное разрушение языка коренного населения совершенно недопустимо в правовом государстве.

Учитывая, что этническое самосознание является решающим при отнесении языковой системы к диалекту или языку, имея документальное подтверждение наличия этнического самосознания у поморов (в виде результатов переписи населения), учитывая стремление коренной этнической общности поморов сохранять и развивать языковые традиции своих предков, следует признать, что поморская «говоря» де-факто является этническим языком общности поморов и нуждается в правовой защите.

5. Жилище поморов

Рассмотрим, какие были дома поморов на примере усадьбы обыкновенного крестьянина: дом-двор Третьякова из деревни Гарь, XIX век. В таких домах жилая часть очень маленькая. Как правило, одна большая комната, в которой находится печка, а оттуда проход на "кухню". В одной комнате и ели, и спали, и гостей принимали. Спали обычно на скамейке, которая находится практически по всему периметру комнаты. Реже - на печке, когда не топили. Дело в том, что дым при топке большой глинобитной печи поднимался под высокий сводчатый потолок, опускался на полки-воронцы, идущие по периметру всей избы, а затем вытягивался через резной дымарь на крыше. Это называется топить по - черному, поэтому и изба называется черная или курная. Дома были с очень узкими окнами. Это делалось для того, чтобы не было холодно. В такие узкие окна вставляли куски прозрачного льда. Он подтаивал и образовывал прочное соединение с бревнами.

Передняя, жилая часть дома на высоком подклете соединена сенями с массивным двухэтажным двором. На первом этаже находился хлев для скота, а на втором хранили сено, хозяйственный инвентарь, пряли пряжу, шили одежду, мололи зерно. Напротив дома находится амбар, построенный, как и дом, без гвоздей. Во входной двери прорезано отверстие специально для кошки: чтобы беспрепятственно могла зайти - мышей ловить.

Жизненный уклад, традиции этого морского народа, своеобразны и весьма любопытны. В традициях поморов было использовать для своих хозяйственных нужд подручные природные материалы, прежде всего дерево. Поморский мир едва ли не полностью был лишен металлических изделий. Скажем, знаменитая Успенская церковь XVII века в Варзуге сработана мастером Клементом без единого гвоздя, без единой железной скобы.

6. Промыслы поморов

С незапамятных времен основным занятием населения Поморского Севера были звериные и рыболовные промыслы. На взморьях и по берегам рек - всюду были разбросаны рыбные тони, с которых кормилась большая часть населения этого обширного края. Каждая семужья яма, каждое промысловое становище-"скея" или зверобойный участок имели своих коренных хозяев, которые могли продавать свои владения, закладывать их целиком или паями, сдавать в аренду и завещать своим потомкам или монастырям.

Основным документом, защищавшим права частных собственников и владельцев рыбных и зверобойных поморских промыслов, был Судебник 1589 года, написанный "мирскими" судьями двинских волостей Поморья. Он существенно отличался от Российского Судебника 1550 года, так как не содержал норм крепостного права и был ориентирован на свободных (черносошных) крестьян и промышленников. Поморские оброчные земли от Ваги до Колы, принадлежавшие некогда новгородским боярам (вплоть до присоединения Поморья к Москве), в XV веке стали собственностью великого князя московского. Но по существу владельцами рыбных и звериных промыслов оставались поморские крестьяне, которые платили налог (десятину) государству и распоряжались промысловыми участками по своему усмотрению. Так продолжалась до конца XVI века, пока кому-то из столичных чиновников не показалось, что такая система налогообложения недостаточно эффективна.

Особенность промысла позволила поморами использовать практически без изменений ландшафт, доставшийся в наследство от древних угро-финских народов.

Одним из видов для многих поморских сел в начале века был тресковый, или иначе "мурманский", промысел. На него ходили поморы из многих прибрежных сел и деревень. Весной огромные косяки рыбы двигались с Атлантики на Мурман. Рыбный промысел возник на Мурмане в середине XVI века. В начале сезона треску ловили у побережий полуострова Мотка, который получил новое название - Рыбачий. В июле-августе промысел перемещался на восток, к Териберке. Людей, занимавшихся рыбными и зверобойными промыслами на море, называли "промышленниками", независимо от того, кем они являлись: "хозяевами" (владельцами судов и станов) или их работниками. Промышленники, ходившие на Мурман, звались "мурманщиками". Завести промысловый стан на Мурмане могли лишь богатые поморы и монастыри. Рядовые мурманщики все необходимое им получали от "хозяев" и работали на промыслах обычно за 1/12 часть стоимости добытой продукции.

Отправлялись в путь в начале марта. Лов трески производился артелями. Четыре человека работали на судне - "шняке"; один (обычно подросток, иногда женщина) трудился на берегу: варил пишу, очищал снасти от тины и готовил их к очередному запуску в море, заготовлял дрова. Для лова рыбы в море употреблялась очень длинная снасть (в несколько верст) - ярус. Это веревка со множеством ответвлений - бечевок с крючками на концах, на которые насаживалась приманка, чаще всего мойва. Ярус вынимался на шняку через 6 или 12 часов после запуска, при отливе морской воды. На берегу рыба разделывалась; извлекалась печень для вытопки жира, остальные внутренности выбрасывались. Пока стояли холода, вся рыба шла на сушку - развешивалась на жердях, раскладывалась на камнях, а при потеплении - складывалась в скеи и посыпалась солью.

Помимо мурманской трески, у берегов Белого моря традиционно добывалась сельдь "беломорка". Она активно использовалась поморами в собственном хозяйстве (в том числе и на корм скоту), а также продавалась архангельским промышленникам.

Отношение к воде у поморов было совершенно особым. И не случайно - вся жизнь села зависела от лова семги и добычи жемчуга. Известно, что и семга и раковина жемчужница могут жить только в идеально чистой воде. Поэтому в интересах поморов было сохранять свою реку.

В Варзуге рыбный промысел базировался на заходящей в реку семге, в Кашкаранцах - на сельди и треске. В Кузомени сосуществовали оба промысла. Из Кузомени и Кашкаранцев в некоторые годы ходили на торос - охотиться на морского зверя на льдах в окрестностях "горла" Белого моря.

Но было бы неправильно утверждать, что поморы вели только морской промысел морскую торговлю и занимались исследованием земель только морскими путями. Ещё задолго до походов Ермака на восток, в Сибирь поморы продвигаясь посуху и рекам, исследовали за Камнем (Уралом) Югорские земли по всему течению Оби вплоть до реки Тобол. В экономике, кроме пушного, морского промыслов и торговли, поморы добывали янтарь, жемчуг, занимались металлургическим производством. Они изготовляли не только железный хозяйственный инвентарь и медную, оловянную, латунную утварь, но и получали государственные заказы. Так, например, в 1679 году холмогорские оружейники получили заказ из Москвы на изготовление 2000 оружейных замков шотландского образца. Умели поморы отливать медные колокола и пушки.

В XV-XVII веках одним из важнейших промыслов было солеварение. Солью они обеспечивали и себя, и все государство. Так же поморы занимались кожевенным и такелажным производством. Такелаж производился по европейским стандартам и экспортировался в Западную Европу. Кроме этого поморы занимались сельским хозяйством: сеяли рожь, лён, овёс и другие культуры. Любопытный факт - на Соловках выращивались арбузы, персики, мандарины, виноград. Поморы, занимаясь животноводством, вывели знаменитую Холмогорскую породу коров и Мезенскую породу лошадей. Только в Санкт-Петербург пять раз в год отправляли по 1500 голов крупного рогатого скота.

Не секрет, что развитие поморских промыслов требовало большого количества изделий из железа, меди, олова и других металлов. При этом стоит отметить, что длительное время повышенный спрос успешно удовлетворялся не за счет привозного товара, а благодаря местному производству металла и изделий из него. Таким образом, металлические вещи и орудия труда, изготовленные в Поморье, - это отдельная и яркая глава в истории и культуре нашего края, которая, увы, пока так и не нашла полноценного отражения ни в одной из существующих в Архангельске музейных экспозиций.

Корельский уклад

Наибольшим спросом у местного населения Европейского Севера с незапамятных времен пользовалось железо, добытое из болотной руды. Так, например, еще «чудские» племена, жившие по берегам Северной Двины, добывали железную руду в болотах Ваги, а одними из лучших рудознатцев среди северян испокон веков считались представители племени «корела», которое вело традиционную добычу болотного железа в окрестностях Сумского посада. Не случайно такое железо поморы называли «корельским укладом». Известно также, что источники болотного железа были и в других районах Поморья. Так, в 90 верстах от Архангельска на правом берегу Северной Двины местные жители добывали железную руду вплоть до середины XVII века.

Из-за высокого содержания углерода и исходящей из этого плохой ковкости металла качество «корельского уклада», по современным меркам, можно назвать низким. Однако именно этому железу обязано историческое Поморье бурным развитием своей промышленности в XV-XVII вв. Ведь несмотря на все свои недостатки, болотное железо отличалось повышенной твердостью и с успехом применялось не только для изготовления различных бытовых изделий (топоров, ножей, крючьев, багров и т.д.), но также при производстве инструментов для промышленных работ - «напарьев» (железных буравов), которыми пользовались при добыче соли. Кроме того, именно из этого железа было выковано огромное количество соляных котлов - «цренов», что имело большое значение для промышленного развития всего исторического Поморья.

Самопальные мастера

По воле исторической судьбы Поморье не стало крупным центром оружейников (как, например, Тула), однако северянам следует знать, что задолго до появления первых оружейных заводов наш край славился искусством своих кузнецов-оружейников. Любопытно, что поморские «левши» еще в XVII веке самостоятельно научились делать огнестрельное оружие и снабжали своих земляков неплохими по тем временам мушкетами собственного изготовления (по-поморски - «самопалами»). Так, например, в 1611 году местный «кузнец Сава» сковал для Соловецкого монастыря 5 «самопалов» с оружейными замками и пять «станков к самопалам». Кроме того, в тот же год этот же кузнец сковал еще десять самопалов для местных «мушкетеров», а также три железных «напарья», которые широко использовались в то время для буровых работ при добыче соли.

Особенно славились своими мушкетами каргопольские «самопальных дел мастера», которых даже вывозили в Москву, где они делали огнестрельное оружие для царских стрельцов. Как упоминает «Двинская летопись», в 1679 году холмогорские оружейники получили из Москвы заказ изготовить 2 тысячи (!) оружейных замков «шкоцкого» (шотландского) образца. За свою работу они получили «от замка по пять алтын». Кроме того, поморские мастера делали огромное количество разнообразных замков хитрой конструкции для дверей, сундуков и шкатулок.

Стоит упомянуть и такой любопытный факт: поморские кузнецы делали даже «боевые часы», которые размещались на башнях почти во всех крупных городах Поморья. Были свои башенные часы в Архангельске и в Каргополе, и даже в Холмогорах (на Преображенской колокольне). Любопытно описание холмогорских часов в описи 1761 года: «С внешную сторону колокольни на осьмерике с севера и югу два круга деревянные со стрелами, на южном числа латинские, на северном - русские, указующие ход часов».

Особо следует вспомнить и поморского «левшу» - мастера-устюжанина Шумило Жданова Вырячева, который специальным указом был вызван в Москву для сооружения курантов на знаменитой Фроловской башне Московского кремля.

Медные традиции

До недавнего времени в крестьянском быту Поморья помимо железного хозяйственного инвентаря было очень много медной, оловянной и латунной утвари. Еще и по сей день в домах коренных жителей Архангельской области можно встретить традиционные красномедные рукомойники, пузатые пивные чаши - «братыни», латунные кресты, а также складни «поморского литья». К сожалению, за последнее десятилетие очень многое из этого культурного наследия было утрачено, став либо добычей многочисленных «любителей старины», либо превратившись в лом цветных металлов. Тем не менее можно представить себе масштабы некогда бурного развития медного промысла в Поморье. Так, перепись начала XVIII столетия отмечает, что, например, в Каргополе медники трудились не только в самом городе, но и в четырех пригородных волостях. Причем перепись отмечает разделение труда на простых ремесленников, мастеров «мелочной потребной работы» и «мастеров большой статьи». Свои мастера-медники были в каждом поморском городе, в том числе в Архангельске и его окрестностях.

Колокола и пушки

Умели поморы отливать и медные колокола. Так, в приходно-расходной книге холмогорского архиерейского дома за 1694-1695 годы холмогорец Глинского посада Федор Распопин «лил в домовую его архиерейскую вотчину на Вагу в Вознесенскую волость к новопостроенной Вознесенской церкви колокол из присланной бывшей Вознесенской пустыни ломаной колоколенной меди, да из осталой от литья Чухченемской волости колоколенной меди, да от соборного повседневного колокола из отломленных ушей. И весом тот колокол пуд осьмнадцать фунт с полфунтом. От литья того колокола дано ему Федору по ряде по десяти алтын с пуда. Итого пятнадцать алтын дано».

Но, пожалуй, самое любопытное, что поморские литейщики умели отливать даже пушки. Так, согласно описи имущества архиерея Афанасия (Любимова), по заказу холмогорского архиерейского дома было отлито «три пушечки медные домовые, его архиерейского литья, одной длина три четверти аршина, другая десять вершков, третья пол-аршина на станочках деревянных, окованных железом».

Сталь земли

Интересно, что поморы издавна умели распознавать и искать рудные месторождения. Московское правительство неоднократно получало известия о найденных месторождениях медных, серебряных и даже золотых руд, найденных на территории Поморья. В подтверждение этому факту в казне патриарха Никона хранился «доставленный с Матки» (Новой Земли. - Авт.) камень серебряной руды.

«Поморы - сталь земли русской», - сказал однажды граф С. Ю. Витте. Как видим, эти слова имеют двойное значение - поморы не только отличались железной стойкостью, но также умели добывать и искусно обрабатывать металлы

Это только малая часть того, чем занимались поморы. Поморы героически участвовали во всех войнах Российского государства. Есть сведения, что в IX-X веках норманны совершали набеги на территорию Беломорья. Но, встретив упорное сопротивление местных жителей, так и не смогли захватить эти земли. Эта борьба нашла отражение в поморских былях и сказаниях. В смутные времена, как пишет историк Платонов, поморские города первыми ещё до ополчения Минина и Пожарского оказали организованное сопротивление польско-литовским интервентам. Во времена Петра I поморы участвовали во всех морских сражениях, поскольку составляли основу петровского флота. На Бородинском поле основной удар Наполеоновских войск приняли на себя Архангелогородский и Двинской полки, состоявшие из поморов. Во время Крымской войны самостоятельно, без участия регулярных войск предотвратили попытку англо-французского флота высадить десант на берег Белого моря. Нет смысла перечислять все войны и сражения, в которых проявили себя поморы.

7. Обычаи, связанные с промыслами и водой

Существовала своя очень сложная система лова, связанная с жизненными циклами семги, заходящей в Варзугу, морской рыбы и морского зверя.

Обычай провожания реки во время ледохода, слова при переходе через ручей, благодарственные кресты за жемчуг, поклонение родникам и многие другие обычаи свидетельствуют об этом "культе воды". Воде поклонялись, вода кормила и лечила... Так, к примеру, уже традиция не бросать мусор ни в реку, ни в море.

К местам лова также относились особо. На каждой тоне - избушка на море или реке, где летом жила и промышляла семья или несколько семей - стоял крест "на добычу" - чтобы лучше рыба ловилась. Проходящий мимо обязательно молился. Во время летнего промысла, когда на тоне "сидели" семьями, любого прохожего встречали хозяйки и кормили до отвала. Угостить случайного человека - благо, это было не только проявлением гостеприимства, но и заклинанием удачи, достатка.

Тоня - место святое, приходить надо туда с чистой душой. Гости говорили в сенях: "Господи, благослови!" Им отвечали: "Аминь!" И только тогда следовало входить.

Специальные обряды посвящены уходу охотников на опасный зверобойный промысел. В церкви заказывали молебен "за здравие", пекли и давали с собой специальную пищу "ужну" и "тещник". Наличие особого названия и связь его с родовыми традициями ("тещник" пекла теща) скорее всего, свидетельствует о придаваемом этой пище ритуальном смысле.

Воспоминания о зверобойном промысле сохранились в колыбельных: котику за баюканье младенца обещают "белого белечка на шапочку, кунжуевое яичко на игрушечку". Кунжуем называли морского зверя, а белечком детеныша тюленя.

Самые яркие и выразительные рассказы посвящены Собачьему ручью в Варзуге. Издавна он пользовался большой популярностью среди жителей Терского берега. Находится он приблизительно в трех километрах от Варзуги. Интересно, что система поклонения роднику очень похожа на обряды в марийских языческих молельных рощах.

Примерно за километр от Собачьего ручья до сих пор нельзя разговаривать и смеяться, ходить туда можно только в первой половине дня...

Дорога на родник ухоженная, через лесные речки перекинуты мостики, то есть за состоянием источника следят. Считается неприличным ходить туда большими толпами, и группа должна состоять не более чем из двух-трех человек. Сам родник представляет собой небольшое озерцо с подводными ключами. Перед ним небольшой деревянный настил, чтобы удобно было зачерпывать воду. Рядом стоит крест исцелившихся (человек обещал поставить крест в случае выздоровления) и подставка с висящими на ней ковшами.

Интересно, что источник выполняет также гадательную функцию. По тому, как сильно бьют родники, пришедший узнавал о своем здоровье и здоровье своих близких.

Ключи были во всех деревнях. Раньше родниковую воду использовали только для приготовления пищи, колодезную воду использовали в хозяйственных нуждах. Старики не пьют и сейчас из колодцев.

Был обычай, как ледоход начинается, выходить на берег - из ружей палить. В нерест покой семги оберегали. Когда рыба на нерест шла, уключины у лодки тряпицей обворачивали, чтобы рыбу не пугать. Летом старались не охотиться, берегли до времени, когда подрастут.

8. Ладьи поморов

Как уже говорилось вся культура поморов связана с морем. Поморы строили судна. Ладьи -- морские и речные суда Древней Руси -- упоминаются в летописях наряду с кораблями.

Славянские ладьи достигали в длину двадцати, а в ширину трех метров. Управляли ладьей при помощи одного весла, расположенного по борту в корме. Изредка использовали парус. «Набойные» ладьи отличались малым весом и осадкой, допускающей прохождение через пороги. Для протаскивания через волоки ладьи снабжались катками и колесами.

Северные ладьи несколько отличались от восточных. Изначально поморы строили два вида ладей: «заморскую» -- торговую, на которой совершались дальние плавания на Балтику и в Северное море, и «обыкновенную» -- для плавания в Белом море. Оба типа судов были плоскодонные, но отличались размерами и обводами корпуса, а также парусным вооружением. «Обыкновенные» ладьи строились, как и восточные, из цельного ствола дерева и наращивались бортами, но от восточных отличались тем, что имели сплошную палубу, не допускающую воду внутрь судна. Малая осадка позволяла близко подходить к неисследованным берегам. При плавании во льдах они не нуждались в специальных гаванях, чтобы укрыться от шторма или перезимовать.

При тяжелых обстоятельствах поморы вытаскивали ладьи на лед или на берег. «Заморские» ладьи в XIII - XV веках достигали в длину двадцати пяти и в ширину восьми метров.

9. Топонимы Поморья

В Поморье встречается очень много топонимов, обязанных своему образованию именно поморам.

На мысе Будрач в Кандалакшской губе и сейчас растет плющевидное растение, именуемое у поморов будра. Хибинские тундры в XVII веке назывались Будринскими, вероятно по этому растению.

Один из мысов в Винте-губе озера Большая Имандра назван Риснярк, по-русски - Вичаный наволок (от русского слова вица). В бассейне того же озера находится река Рисойк, название ее переводится на русский язык как Вичаная. На южном берегу Мотовского залива есть небольшая губка Вичаны. Но о чем говорит это название? Вероятно, в этой губке должны быть какие-то заросли, которые поморы бы назвали Вичаны.

В старые времена доски в корпусах поморских судов соединяли не гвоздями, а сшивали вицами - обработанными корнями можжевельника (для "шитья" крупных ладьей применяли вицы из стволов молодых елочек высотой до двух метров, но такие ладьи шили на крупных верфях, подобных Соловецкой). Теперь ясно происхождение названий Вичаный наволок, губка Вичаны, а также и Вичаное озерко, и Вичаный ручей.

Можжевельник поморы называли вереском. Девять топонимов запечатлели этот кустарник. Названия, содержащие в своей основе слово верес, указывают, что около рек и озер, на наволоках и островах, в губах растет хороший материал для постройки судов: у Колвицкого озера находятся Верес-губа, Верес-тундра, Верес-наволок; Вересовая губа - заливчик на реке Туломе; на берегу озера Гремяхи между реками Туломой и Колой стоит гора Вересуайв - Вересовая вершина.

Заметили поморы, что особенно хорошая малина созревает на склонах одной из варак вблизи Колвицкой губы в Кандалакшском заливе - и назвали эту вараку Малиновая горка. Богатое морошкой болото стало Морошечным.

И топонимика Кольского полуострова имеет числовые названия. Если плыть на лодке от села Кандалакши в сторону Проливов, то, как раз на полпути встретятся две луды - Большая и Малая Половинницы. Топоним Половинницы (изредка эти луды называют так), подобно дорожному знаку, оповещал поморов, что пройдено полпути. И это было особенно важно, когда основным движителем карбаса и лодки было весло, а при попутном ветре - парус. Значение топонима хорошо поймет тот, кому хоть раз приходилось идти на веслах против ветра километров двадцать.

Половинная гора, стоящая на левом берегу реки Вороньей, Половинный ручей - приток Чаваньги, Половинное озеро из системы реки Варзуги, вероятно, получили названия аналогично лудам Половинницам: располагались они на половине определенного пути первоназывателей.

Числительное один встречается в составе топонимов довольно редко (да и то не в чистом виде). В качестве примера можно привести название тони Одинчаха около Кандалакши. Рассказывают, что на этой тоне только первый замет был с хорошим уловом, а при повторных заметах невод приходил пустым. Таким образом, топоним предупреждал: мечи невод один раз, а если хочешь еще раз поймать рыбу - подожди.

А может быть, причина появления топонима кроется и не в этом. На дне губки Одинчиха находится несколько крупных камней, которые поморы называли одинцами. Возможно, по этим камням и дано название губке. И топоним является, как бы предостережением: невод мог зацепиться за камни - одинцы.

Река Чуда, впадающая в озеро Умбозеро, вытекает из каскада озер, носящих названия - Первое, Второе и Третье Чуда, или Чудозеро. В Иокангском заливе два острова носят названия - Первый Осушной и Второй Осушной (словом осушной поморы обозначали острова, соединяющиеся с материком при отливах).

Разные сведения о жизни поморов доносит до нас большая группа топонимов, в основу которых входит слово крест. За каждым из них стоят какие-то события, трагические или радостные: обеты, данные в трудный час жизни. Крест обычно рубили из бревен, а при установке ориентировали строго по сторонам света, независимо от того, был ли это крест по обету или просто мореходный знак. Крест располагали так, чтобы молившийся, став лицом к надписи на кресте, тем самым обращался лицом к востоку, а концы перекладины креста указывали направление севера и юга.

Петр I в одном из путешествий по Белому морю (1684 г.) по пути в Соловецкий монастырь попал в сильную бурю. Корабль так трепало, что уже все находившиеся на нем считали себя погибшими. Только умение и сноровка помора- лоцмана спасли корабль. Петр, в благодарность, одарил лоцмана и собственноручно срубил крест и поставил его. В это же время Петр I срубил крест и в Соловках по случаю удачного прибытия.

Возьмут поморы необычно богатый улов, чудом уцелеют в бурю - ив благодарность Николаю Чудотворцу ставят крест.

Кресты по обетам устанавливали или в том месте, около которого произошло событие, или в другом, но с таким расчетом, чтобы его видели все. Так появились кресты на вершинах гор, на лудах и островах, подчас безымянных. А с появлением креста гора, остров, губка становились Крестовыми. Так получила название одна из высоких гор напротив Кандалакши. Действительно, эта Крестовая гора видна хорошо со всех сторон: с моря, с окружающих гор, из Кандалакши. Крестовые названия можно встретить как по побережью полуострова, так и внутри его. Например, саамское название перешейка в Экостровской Имандре Рысткуцкет в переводе на русский язык означает Крестовый перешеек.

Встречается несколько видов топонимов с основой крест. Есть и Крестовые острова, и Крестовая тундра, и Крестовая губа, и несколько Крестовых мысов, и Крестовский ручей, и Крестовская гора.

Интересно название мыса, лежащего между Нокуевским заливом и губой Савиха недалеко от мыса Взглавье. Называется он Ивановы Кресты. Крестов на этом мысу нет и в помине. Ф.П.Литке, описывая Лапландский берег в 1822-1823 годах, уже не застал их. Однако топоним свидетельствует о том, что кресты здесь были, и Литке подтверждает, что "раньше здесь стояло множество крестов".

В писцовых книгах Алай Михалков подробнейшим образом описывал все угодья, тони, покосы, реки, речки и ручьи. В описи Печенгской губы он сообщает, что "на реке на Княжой... бобры бьют". В перечне тонь Печенгского погоста упоминается Княж-озеро. В озере Экостровская Имандра одна из губ называется Княжой губой, а по ней - Княжий (Княжой) наволок. Пролив, соединяющий озеро Бабинская Имандра с озером Экостровская Имандра, опять носит название Княжая салма.

В озеро Бабинская Имандра впадает ручей Конгасыуй - по-русски Княжий ручей. В какой-то степени происхождение всех перечисленных названий зависит от слова князь. То ли в этих местах были промысловые угодья, принадлежащие какому-то князю, то ли он посещал эти места. И вовсе не обязательно этот человек должен быть князем, важно, что он был из "господ", обладал богатством и имел дружину.

О происхождении названия Княжая губа в Кандалакшском заливе сохранилось старинное сказание, записанное в 1565 году голландским купцом Салингеном.

Согласно сказанию, шведы, пришедшие в Белое море, были вынуждены скрываться от русских на острове Кузове в Кемской губе в становище, которое названо в связи с этим Немецким, а остров - Немецким Кузовом. Доведенные до отчаяния шведы попытались в пасмурную погоду при сильном дожде уйти восвояси через Кандалакшскую губу, но их настигли русские князья и в небольшой губке между Ковдой и Кандалакшей уничтожили. В честь победы русских князей над шведами залив был назван Княжой губой.

Значительная группа топонимов происходит из поморского наречия русского языка. В предыдущих главах мы довольно часто встречались с ними. В этой главе нам хотелось бы рассмотреть отдельные поморские слова, обозначающие некоторые географические понятия и части рельефа. Зашейками, поморы обозначали обычно часть озера у истока реки или водное пространство у устья. И если уточнить, то каждый исток реки или ручья, а в некоторых случаях и устье, - тоже зашеек.

Река Колвица берет начало из губы, называемой Зашеек, то есть Исток. Поселку Зашейку, что стоит вблизи истока- зашейка Нивы, передала свое имя Зашеечная губа озера Экостровская Имандра, на берегу которой и стоит поселок, а уж губа получила название по зашейку реки Нивы.

Станция Тайбола, находящаяся в 78 километрах к югу от Мурманска, а также порог Тайбола на реке Вороньей выше впадения в нее реки Умбы в своих названиях содержат старинное поморское слово тайбола, означаюшее перешеек между озерами, по которому можно было или проехать на оленьей упряжке, или перетянуть волоком лодку, карбас, шняку. Слово это заимствовано поморами из финского и карельского языков, где тайпале, тайвал переводится как дорога, путь. Например, порог Тайбола на реке Вороньей можно было обойти на лодке или карбасе только по суше, волоком. Об этом и сообщает нам топоним Тайбола. Много Тайбол разбросано по побережью полуострова: губа Малая Питькуля, лежащая вблизи Кандалакши, соединена с губой Большая Питькуля перешейком - Тайболой. Северная и Летняя (Южная) губыострова Ряшкова в Кандалакшской губе тоже соединены между собой Тайболой.

Последнее название еще не успело дорасти до микротопонима, хотя перешеек нередко старики называли - Тайбола на Ряшкове. В микротопонимах довольно широко используется поморский термин суземок, означающий густой хвойный лес.

Поморским термином луда обозначают обычно небольшие островки, обычно безлесные или с редкой растительностью, в сочетании с определенным словом (Крестовая луда, Киберенские луды, Седловатая луда и т. д.) или просто Луда, Лудка (островок Лудка при входе в Западную Нокуевскую губу, островок Лудка в устье Варзуги).

Отдельно стоящие в воде камни, вблизи берега, поморы называют отпрядышами, а несколько удаленные от берега - баклышами. Но баклышами нередко обозначают и небольшие гранитные островки. Термин отпрядыш живет только в микротопонимике, термин баклыш вошел в топонимику: островок Баклыш на входе в губу Порью, три островка Баклыш у входа в губу Рынду. Баклыши, на которые любили садиться бакланы, называют бакланами, или бакланцами. И это слово встречается в топонимике: остров Баклан, или Бакланец, около устья Вороньей, входящий в группу островков Вороньи Лудки.

Небольшие озерки поморы называли ламбинами. Этот термин по ходу книги уже встречался нам неоднократно в сочетании с другими словами. Однако он употребляется и самостоятельно. Например, через озеро, называемое Ламбиной, проходит река Каложная из системы реки Пиренги.

Мелкий галечник поморы называют арстник, но это название распространяется лишь на галечник размером не более грецкого ореха. Термин этот редок в топонимике. Примером может служить название небольшой губки Арешня, или Арешня-лухт, в губе Вочеламбина озера Экостровская Имандра.

А гальку крупнее арешника. зовут чевруй, или чеврай. Мыс Чевруй, разделяющий губы Сайда и Оленья в Кольском заливе, и мыс Чеврай, вдающийся в море у восточного конца Кильдинского пролива, сообщают своими названиями о наличии здесь крупной гальки.

Для обозначения юга поморы широко использовали слово летний. Север же обозначали словом зимний. Применение слова летний в качестве южный не следует путать с другим его значением - летнее становище. Например, озеро Летнее, соединенное ручьем с Нотозером, явно получило свое название как озеро летних становищ. Также и в губе Летней, лежащей к западу от устья Харловки, вероятно, первоназыватели бывали только в летнее время.

А вот Летние губы на островах Телячьем и Ряшкове и Летний (Карельский) берег в Кандалакшской губе названы по своему положению.

Как мы не раз упоминали, появились названия объектов по-разному. Одни были переведены с другого языка, то есть калькированы, другие - наоборот, использовались без перевода в другом языке (например, озеро Яврь, река Йок. Если перевести эти названия, то получится - озеро Озеро, река Река). Кроме того, немало названий типа Ручей, Озеро и т. п. присвоено объектам, весьма далеким от таких названии.

Несколько озер и рек названы Пахтой. Поморы так именовали отвесную скалу. В данном случае озера и реки расположены у хорошего ориентира - пахты или, как сказали бы поморы, под пахтой. И слово это еще не топоним, так же как и название одной из рек, протекающей вокруг пахты, а другой - вытекающей из озера Пахта.

У поморов и саамов распространен обычаи называть реки, озера, тони и островки по именам людей, утонувших в этих водоемах или около них. Например, между Малым и Большим Березовыми островами в Кандалакшской губе лежит небольшая корга, названная Борисовой в связи с тем, что здесь умер в лодке старый помор Борис Артамонович Полежаев, поехав ловить селедку.

10. Влияние экономических и политических факторов на этнос

Поморы - отличительное самоназвание (этноним) этнической общности коренного населения европейского Севера России - Поморья. Несмотря на многочисленные попытки ассимилировать поморов и представить эту этническую общность лишь как составную часть великорусского этноса (в различных источниках поморов называют этнографической группой, субэтносом, популяцией, сословием, видом профессиональной деятельности, и т.д.), поморы сохранили свое этническое самосознание и считают себя отдельным коренным народом, о чем свидетельствуют результаты переписи населения 2002 года. В ходе всех предыдущих переписей, поморов без их согласия записывали просто "русскими-великороссами", так как дореволюционная российская, а позже и советская этнография отрицали существование поморов, как и ряда других коренных малочисленных этносов России (напр. кряшен, бесермян и др.). Непризнание поморов привело к тому, что комплексного изучения этой этнической общности никогда не проводилось, а первая научная попытка систематизировать знания о поморах была предпринята лишь в 70 гг XX века в работе Т. А. Бернштам "Поморы". Однако и в этом случае рассматривалась лишь одна поморская этнографическая группа - население живущее на берегах Белого моря, а другие поморские этнографические группы были исключены из исследования.

Любопытно, что в процессе проводимой Российским централизованным государством ассимиляции поморов, населению Поморья активно внушалась ложная мысль о том, что поморами следует называть только тех, кто живет непосредственно у моря и занимается морскими (рыбным и зверобойным) промыслами (при этом забывается, что традиционными поморскими промыслами являются и солеварение, и косторезный, и плотницкий, и земледельческий, и целый ряд других промыслов. Даже скотоводство - разведение мезенской породы лошадей и холмогорской породы крупного рогатого скота - это тоже исконно поморские традиционные промыслы). Тем не менее, прежнее название края Поморье, в IXX веке российские власти в большинстве официальных документов стали заменять названием Русский Север (хотя такое название весьма спорно, учитывая, что этнический состав населения не однороден и помимо русских здесь живут карелы, саамы, вепсы, ненцы, коми и др. коренные народы). Поморское же население края, в IXX веке стали называть "северными великороссами", что не соответствовало их реальному самосознанию, но зато соответствовало идеологии ассимиляции, растворения поморов в нации великороссов. В конце IXX начале XX вв подмена понятий Поморье и поморы свелась к тому, что официальные источники стали называть поморами исключительно "промышленников Архангельской губернии, занимающихся рыбными и звериными промыслами на Мурмане" (такое определение, в частности, дает словарь Брокгауза). Несмотря на очевидную абсурдность этого толкования, оно получило развитие, и в советские годы XX века поморами официально называли только рыбаков-колхозников, проживающих непосредственно на берегу Белого моря.

По мнению самих коренных поморов, чьи интересы, начиная с 1992 года, официально представляет Национальный культурный центр "Поморское Возрождение" (старейшая в России этническая поморская общественная организация), этногенез коренного населения нельзя рассматривать как завершившееся, статичное явление. Современный всплеск этнического самосознания поморов необходимо рассматривать с позиций диалектического развития этой этнической общности. И если до недавнего времени поморы соглашались с двойной этнической самоидентификацией (народ - поморы, нация - русские-великороссы), то сегодня не трудно заметить, что этническая общность "русские-великороссы" уже не является нацией по определению, так как современная нация, как известно, носит название "россияне". В настоящее время двойная самоидентификация лишает поморов их прав коренного народа Севера, наносит вред их самобытной культуре, служит подмене культурных понятий. Великороссы сегодня являются лишь одной из национальностей внутри нации россиян, но в отличие от большинства других национальностей России, официально не имеют своей этнической территории, которой они могли бы распоряжаться на правах коренного народа. В СССР великороссы не имели своей национальной республики (РСФСР, в отличие от других советских республик никогда не была национальной "русской" республикой). В результате, внутри современной РФ у русских-великороссов сегодня нет даже своей этнической территории, где они могли бы считаться титульным коренным народом. Таким образом, отказ от своего самоназвания "поморы" в пользу этнонима "русские-великороссы" для коренного населения, означал бы ничем не обоснованный отказ от прав коренного народа на своей исторической родине. Согласиться с такой перспективой представители коренного народа поморов не могут, и сегодня активно добиваются от законодательной и исполнительной ветвей власти включения своей этнической общности в "Перечень коренных малочисленных народов Севера РФ".