Функции обращений в прямой речи героев "Повести временных лет"

Размещено на http://www.allbest.ru/

Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего образования «Московский государственный университет имени М.В. Ломоносова»

ФУНКЦИИ ОБРАЩЕНИЙ В ПРЯМОЙ РЕЧИ ГЕРОЕВ «ПОВЕСТИ ВРЕМЕННЫХ ЛЕТ»

В.С. Савельев

Москва



Аннотация

В статье на материале прямой речи героев «Повести временных лет» анализируются особенности функционирования обращений, связанные с их препозитивным, интерпозитивным и постпозитивным употреблением. Описываются различные функции обращений: апеллятивно-вокативная, псевдоапеллятивно-вокативная, номинативная, характеризующая, фокусирующая, межличностная, сегментирующая (средство сегментации речи на просодическом, формально-синтаксическом и коммуникативном уровнях ее организации), иллокутивная, дискурсивная, жанрообразующая. Устанавливается, что древнерусскому обращению свойственна полифункциональность -- возможность одновременного использования в разных функциях. обращение речь повесть временный

Ключевые слова: «Повесть временных лет»; функции языковых единиц; обращение.



Annotation

Victor S. Savelyev

THE FUNCTIONS OF DIRECT ADDRESS IN “THE TALE OF BYGONE YEARS” (Article 2)

Lomonosov Moscow State University 1 Leninskie Gory, Moscow, 119991

This article is devoted to features of the addresses function in oral utterances of characters in The Tale of Bygone Years, associated with their prepositional, interpositive and postpositive use. We examine various functions of addresses: appellative-vocative, pseudo-appeal-vocative, nominative, characterizing, focusing, interpersonal, segmenting (a means of segmentation of speech on the prosodic, formal-syntactic and communicative levels of its organization), illocutive, discursive, genre-forming. We determine that the Old Russian addresses are characterized by polyfunctionality -- the possibility of simultaneous use in different functions.

Key words: The Tale of Bygone Years; functions of language units; address.

About the author: Victor S. Savelyev -- Candidate of Philological Sciences, Associate Professor at the Lomonosov Moscow State University ().



Основная часть

Данная статья представляет собой продолжение начатого в [Савельев, 2018] исследования особенностей функционирования обращений в прямой речи героев «Повести временных лет» (далее -- ПВЛ).

* * *

V. Использование обращений в инициальных и реактивных репликах тесно связано с тем, в каких именно сегментах диалогических фрагментов они обнаруживаются.

И в том и в другом случае подавляющее большинство обращений используется в коммуникативных эпизодах (далее -- КЭ)Савельев Виктор Сергеевич -- кандидат филологических наук, доцент кафедры русского языка филологического факультета МГУ имени М.В. Ломоносова (). Определения терминов диалогический фрагмент, коммуникативное событие, коммуникативный эпизод, речевой ход, речевой шаг см. [Савельев, 2018]., являющихся первыми в диалогических фрагментах (83% обращений инициальных реплик, 80% обращений реактивных реплик). Все остальные характеристики существенно различаются.

В реактивных репликах в 95% случаев обращения обнаруживаются в препозиции, интерпозиции или постпозиции по отношению к первому речевому шагу Только в одном случае -- во фрагменте (32.2.2) -- обращение используется не в первом речевом шаге; при этом этот седьмой по счету речевой шаг соотносится с первым, также включающим обращение речевым шагом.. В инициальных же репликах обращения, так или иначе связанные с первым речевым шагом, используются реже -- в 69% случаев. При этом частотность употребления обращений в препозиции, интерпозиции и постпозиции также сильно разнится в зависимости от типа реплики (инициальные vs. реактивные) и типа речевого шага, к которому «тяготеет» обращение (первый в составе реплики vs. не первый в составе реплики). Однако, прежде чем перейти к описанию этих особенностей, необходимо перечислить принципы, которыми мы руководствовались, определяя тот или иной тип местоположения обращения:

а) препозитивным является употребление обращения в абсолютном начале реплики;

б) интерпозитивным является употребление в предикативной единице (далее -- ПЕ), если это не позиция первого или последнего слова;

в) постпозитивным является употребление обращения в абсолютном конце реплики.

Проблематичным является определение типа местоположения обращения, находящегося между ПЕ, входящими в состав реплики. Анализ материала привел к следующим выводам:

г) интерпозитивным следует считать такое употребление обращения, когда соседствующие ПЕ образуют неделимую синтаксическую структуру, в которой вторая ПЕ описывает пропозицию, включенную в пропозицию, называемую первой ПЕ (чаще всего при этом в начале второй ПЕ используется подчинительный союз) (см., например, 27.3, 31.2, 34.1 В статье продолжается нумерация примеров, начатая в [Савельев, 2018]; в ряде случаев даются ссылки на примеры в статье [Савельев, 2018].);

д) интерпозитивным следует считать такое употребление обращения, когда соседствующие ПЕ образуют синтаксическую структуру, в которой вторая ПЕ может быть опущена, при этом она поясняет значение первой, а обращение, относясь в равной мере к субъектной перспективе каждой ПЕ, служит средством актуального членения (чаще всего союзные средства при этом не употребляются) (см., например, 18.1);

е) постпозитивным следует считать такое употребление обращения, когда его функциональная нагрузка связывает его употребление именно с первой ПЕ, при этом оно называет участника пропозиции, оформляемой первой ПЕ, и не имеет отношения к субъектной перспективе второй ПЕ, или в субъектной перспективе второй ПЕ роль участника, называемого обращением, существенно меняется, или адресат, называемый обращением, не является участником ни одной из пропозиций.

Например, в (39) И песета козар^ къ кнзю своему и къ стар^ишинамъ свои^м и р^ша имъ: (1) «Се нал^зохомъ дань нову». <...> же ркоша: (2) «Что суть вдал^?» (3) №ни же показаша мечь.

И р^ша старц^ козарстии: (4) «(4.1) Не довра дань, кнлже! (4.2) Мы доискахомсл и>ружьемь и>динога страны <...>» обращение «кнлже!» маркирует переход к новому КЭ, при этом меняется состав коммуникантов (ранее князь являлся адресатом вместе со старцами, теперь же он адресат сообщения самих старцев)⁴. В (17) «Кровь врата моего вопиеть къ тов^, ВлДко! Мьсти № крови прав^днаго сего <...>»⁵ употребление обращения также оценивается как постпозитивное, поскольку: а) произнесение обращения, называющего духовно воспринимаемый адресат, именно в первом речевом шаге реплики является нормой; б) использование обращения после местоимения 2 лица также нормативно; в) адресат обращения в первой ПЕ является объектом, а во второй -- субъектом действия.

Единственным случаем, когда положение обращения не удается установить однозначно, является следующий фрагмент:

(40) Гл^въ <...> нача молитисл со следами, гда: «<...> (3) Аще во выхъ, врате, видилъ лице твое англ^ское, оумерлъ выхъ с товою. (4) Ньнгк же что ради и>стахъ а^ъ единъ? (5) Кде суть словеса твога, гаже глаше ко мн^, врате мои лювимыи? (6) Нын^ оуже не оуслышю тихаго твоего нака^анига <...> // (5) Кде суть словеса твога, гаже глаше ко мн^? (6) Брате мои лювимыи, нын^ оуже не оуслышю тихаго твоего нака^анига <...>» (6523 / 1015) -- обращение «врате мои лювимыи» может быть в равной степени отнесено как к предшествующей, так и последующей ПЕ⁶.

Подсчет случаев использования обращения в препозиции / интерпозиции / постпозиции принес следующие результаты⁷:

Характерно, что реплика (4) может быть редуцирована до (4.1): иллокутивная функция реплики в целом сводится к иллокутивной функции именно этого высказывания.

Здесь и далее при обращении к фрагментам, рассмотренным выше, указывается их прежний номер, при этом приводится только та часть текста, которая является материалом исследования в данный момент.

В дальнейшем этот пример не будет учитываться нами при подсчетах частотности употребления обращения в разных позициях.

Использование обращения не в первом речевом шаге реактивной реплики об- наруживаеся только в (32.2.2) (см. сноску 2) и не может считаться репрезентативным, а потому не учитывается в таблице.

	Инициальная реплика 1-й речевой шаг, %	Инициальная реплика Не 1-й речевой шаг, %	Реактивная реплика 1-й речевой шаг, %
Препозиция	52	14	40
Интерпозиция	35	68	50
Постпозиция	13	18	10

Использование обращений в различных позициях напрямую связано с тем, в каких функциях они употребляются:

Препозитивные обращения

1. Как мы видим, преимущественно препозитивное местоположение обращения характерно для первых речевых шагов инициальных реплик, и это вполне естественно: именно в таких условиях реализуется первичная функция обращения -- апеллятивно-вокативная⁸ (см., например, реплику 27.1). По той же причине достаточно часто в препозиции используются обращения в реактивных репликах: в 27.2, 28.3, 32.2.1⁹ обращения находятся в препозитивной части высказываний, произнесение которых позволяет говорящим перейти к новому КЭ; именно для этого они и произносят реплики, которые выглядят как инициальные -- «имитируют» начало диалога (псевдоапеллятивно- вокативная функция).

В наиболее «чистом» виде апеллятивно-вокативная функция препозитивного обращения реализуется в тех случаях, когда в последующих речевых шагах адресат в качестве участника пропозиций не упоминается, сама же реплика при этом является инициальной¹⁰ (например, 13а, 28.3 и (41) И приде единъ мужь старъ к нему и р^че ему: «КнАже! Есть оу мене единъ снъ дома меншии, а сь четырми есмь вышелъ, а и>нъ дома <...>» (6501 / 993). Встречаются также реплики, в которых не персонализована первая по отношению к обращению ПЕ, однако адресат упоминается в последующей части (например, 25, 26.1 и (42) Единъ же поваръ тако же вФ именемь Исакии и рече, посмихагасА: «Исакьи¹¹! №но сФдить вранъ черьныи, иди, ими его!» (6582 / 1074).

Наиболее интересное соотношение между обращением и структурой последующего речевого шага обнаруживается в (22а) и (43). Ср. с [Формановская, 2002: 90]. А также в ряде других, не приводимых в качестве примеров в данной статье диалогических фрагментах ПВЛ. В большинстве случаев (27 из 37 -- 73%) препозитивное обращение называет адресата, являющегося участником пропозиции, описываемой в первой же по отношению к обращению ПЕ. А.А. Шахматов указывает: «Конечно, и переделано из ю» [Полное собрание русских летописей, 1908: 187].

Реплика князя Ярослава (22а) «О люкимага дружино, юже изкихъ вчера, а нынЁ кыша надокЁ...» состоит из обращения и конструкции, которая является придаточным определительным по отношению к этому обращению. Таким образом, формально не входя в структуру высказывания «юже изкихъ вчера...», обращение называет объект действия изкихъ, будучи замещенным анафорическим местоимением юже.

И рЁша кратьга къ Антонию: «Мне! Братьга оумножаетьсА, а ХотЁлЁ кыхомъ поставити манастырь» (6559 / 1051) -- на первый взгляд, черноризцы просто рассказывают Антонию Печерскому о жизни в монастыре, однако в действительности они обращаются к своему духовному наставнику за благословением,и святой слышит непроизнесенную ими просьбу, отвечая им: «Блг^свнъ Бъ и> всемь, и млтвами стыга Бца и сущихъ юць, иже вь СтЁи ГорЁ, да кудеть с вами».

Во многом препозитивное употребление обращений в апелля- тивно-вокативной функции определяется фактором адресата: в 15 из 24 случаев обращения к духовно воспринимаемому адресату говорящий употребляет препозитивное обращение (63% -- см., например, 13а, 13б, 13в, 14, 15); если же адресат является сенсорно воспринимаемым, это происходит намного реже -- в 22 случаях из 71 (31% -- см., например, 27.1, 27.2, 28.3).

Значительное количество случаев обращения к духовно воспринимаемому адресату связано с использованием цитат (шесть из 15 случаев). В большинстве фрагментов обнаруживаются обращения, тождественные используемым в цитируемых текстах (например, 13а1, 13а2, 13а3.2), однако в двух случаях -- (35.2), рассмотренном выше, и (44) -- происходит трансформация:

Володимиръ же видивъ црквь свЁршену, и вшедъ в ню помолись Бу, гда: «Г^си Бе! Призри с нкси и вижь, посети виногра^д свое^г и сверши, гаже насади десница твога» <...>» (6504 / 996) -- в источнике цитаты обнаруживается «Бже сгаъ», замещаемое на «Г^си Б?» Источник цитаты указан в [Шахматов, 1940: 40].

Источник: Пс. ЬХХ1Х, 15, 16.

Елизаветинская Библия

Е1. Бже сЙдя, шЕрдтйсж оуЁо, Й призри съ нЁсе и_ъиждь, и посЭтЙ ьЁногрддъ сей:

51. й СОВЕршЙ й, 0ГОЖЕ НДСДдЙ ДЕС1ШЦД ТЬРА, й НД СЫНД ЧЕЛОвёчЕСКДГО, ЈГОЖЕ ОуКрЕпЙлЯ 0СЙ СЕбЁ.

Синайская псалтирь (цит. по [Северьянов, 1922: 108])

е. Бже с1лъ ократ1-1 пр!зьр| съ некес! У виждъ-1 посЁт! впюграда своего-

51,Усъвръщ| !же насад! деснща твоЁ-У на сна егоже оукрЁпАЖ ес! секЬ-.

Обратим также внимание на еще одну черту, свойственную препозитивным обращениям к духовно воспринимаемым адресатам: только в них обнаруживается употребление междометия «О!» -- (14) «№ пр^стага Бце!», (15) «№ к^срте ч^стныи!» и (22а) «О люкимага дружино!».

В случае обращения к сенсорно воспринимаемому адресату в ряде случаев на первый план выходит функция установления межличностных отношений. Особенно показательны в этом отношении реактивные реплики. Например, в (27.1) князь Святополк, отвечая на предложение князя Владимира «Брате! Ты еси старки, почни глати, како выхъ^м промыслили и> Русьскои земли», произносит слова «Брате, ты почни!», подчеркивая равенство братьев в обсуждении судеб Руси. В (32.2.1) князь Изяслав утешает князя Всеволода, свидетельствуя тому свое братское сочувствие «Брате, не тужи!».

Свойственна данная функция и употреблению обращений в инициальных репликах. Так, в (25) Антоний Печерский просит князя Изяслава выделить землю для строительства монастыря, обращаясь к нему «Кнажє мои!» -- именование, подчеркивающее теплое отношение будущего святого к князю, создает особую тональность их диалога.

В ряде случаев употребление препозитивного обращения к сенсорно воспринимаемому адресату позволяет реализовать функцию усиления фокуса внимания -- в начальной части очередной реплики говорящий называет собеседника, с которым и так уже разговаривает, обращая его внимание на то, что сейчас будет сказано что-то особо важное. Чаще всего происходит это, когда говорящий меняет направление диалога, переходя к новому КЭ Однако возможно усиление фокуса внимания и в тех случаях, когда направление диалога не меняется (см. пример 34).. Так, в (26.2) бесы, ранее уже говорившие с Исакием, возобновляют свою речь словами «Исакье! То ти Х^съ. Падъ, поклонись ему!» -- от информативного сообщения (26.1) они переходят к прескрипции. Князь Святополк, убежденный речами князя Владимира, произносит (28.3) «Брате, се азъ готовъ оуже», обращением знаменуя переход к прескриптивной части диалога.

В некоторых репликах препозитивное обращение позволяет говорящему и подчеркнуть важность произносимого, и выразить особое отношение к собеседнику; именно так, на наш взгляд, следует оценить произнесение обращения «Брате Д^мьгане!» в начале ответной реплики Феодосия Печерского в (34) и его же слова в следующем фрагменте:

№нъ же повел^ вратью соврати всю. Братьта же оудариша в вило, и совравшесА вси. №нъ же р^че имъ: «Братье мота, и щци мои, и чада мота! Се азъ $хожю ГО васъ <...>» (6582 / 1074) -- святой сообщает о своей будущей скорой кончине и о необходимости избрать нового игумена, которого он должен благословить; это во всех отношениях знаменательная реплика, и она должна быть особым образом выделена, в частности за счет полноты описания адресата, поскольку произносимые слова касаются каждого из стоящих перед говорящим.

Интерпозитивные обращения

1. В случаях интерпозитивного употребления на первый план выступают функции, не свойственные препозитивным обращениям, и главной из них, на наш взгляд, является сегментирующая функция: обращение является важнейшим средством сегментации диалога, указывая границы между различными коммуникативными и формально-синтаксическими единицами.

В реактивных репликах интерпозитивное обращение используется для сегментации речевого потока в следующих случаях:

А. Употребляемые в препозиции и интерпозиции обращения указывают на переход к новому КЭ (см. 27.2, 27.5, 28.3, 28.4, 30.2, 31.2, 32.2.1) или новому речевому ходу в пределах той же реплики (см. 32.2.2).

Б. При этом используемые в интерпозиции обращения служат одновременно средством актуального членения, указывая границу между:

а) темой и ремой: (28) (3) «Брате, се азъ готовъ оуже (Р₁)» > (4) «То ти (Т₂ = Р₁), крате, велико докро створиши Русьскои земьли (Р₂)»;

б) ремой и темой (высказывание с препозицией ремы): (29) (1) «№стани на с^втокъ (Р₁)» > (2) «Не могу (Р₂), крате, юстати

(Т2 = р>;

в) ремой и ремой (без изменения исходного актуального членения): (31) (1) «<...> Да что оума придасте? Что ГОвФщаете?» > (2) «ВФси (Р₁), кнажє, гако своего никтож^е не хулить, но хвалить (Р₂) <...>»;

г) ремой и ремой (высказывания с суперпозицией ремы -- использование обращения меняет исходное актуальное членение): (27) (3) «<...> То ю сФмь чему не мыслите?» > (5) «Се азъ (Р₁), крате, готовъ есмь с токою (Р₂)», (32) (2) «(2.1) Брате, не тужи (Р₁)! Видиши ко, колко са мнФ сключи зла? (Р₂) <...> (2.2) Ї нынФ (Р₃ ~ Р₂), кра^т, не туживФ (Р₄ ~ Р₁)! <...>».

В высказываниях 27.5 и 32.2.2 говорящий актуализирует их части; без использования обращений эти конструкции воспринимались бы как высказывание с темой и ремой (32.2.2) или как единое нерасчле- ненное высказывание (27.5). Наиболее наглядным примером в этом плане является (27.5): в тождественном ему по содержанию (28.3) «Брате, се азъ готовъ оуже» обращение используется в препозиции и служит исключительно для обозначения перехода к новому КЭ.

Наиболее интересной представляется коммуникативная организация фрагмента (30): (1) «Что что ра^д (Р₁) сниде Бъ на землю и страсть таку пригатъ (Т₁)?» > (2) «Аще хощеши (Р₂₁), кнажє, по- слушати из начала (Р_{2 2}), что радї сниде Бъ на землю (Т₂ = Р₁ + Т₁)?». Производя членение нерасчлененного высказывания «Аще хощеши послушати из начала» говорящий акцентирует внимание собеседника и на возможности выбора степени подробности последующего рассказа (Аще хощеши...), и на том, какую именно информацию он получит, если согласится на пространный рассказ (.послушати из начала).

В. Обращение, выступая в качестве рематизатора, может в то же время указывать границу между предикативными единицами и синтагмами и/или синтаксическими формами разного типа, занимающими определенные позиции в предикативной единице; обращения обнаруживаются между:

а) предикативными единицами, как это происходит в (31.2) и

И поча думати и начаша глти дружина Стополча: (1) «Не веремА весігк воевати: хочемь погувити смерды и ролью имъ». И р^че Володимеръ: (2) «Дивно ма, дружино, и>же лошади кто жалуеть, еюже юреть кто <...>» (6611 / 1103);

б) синтаксическими формами, называющими субъект пропозиции, и синтагмами, включающими сказуемое в качестве главного компонента, как это происходит в (27.5), (28.4) и (47.2):

Наоутрига же Стополкъ созва вогаре и кигане и повода имъ, еже в^ ему пов^далъ Двдъ, гако: (1) «Брата ти оувилъ и на та св^щалъ с Володимеромъ, хочеть та оувити и градъ твои загати». И рекоша вогаре и людье: (2) «Тов^, кнажє, головы свое^ достоить влюсти <...>» (6605 / 1097);

в) обстоятельством и сказуемым, как это происходит в (32.2.2).

В инициальных репликах интерпозитивное обращение служит средством сегментации в еще большем количестве случаев:

А. Обращение указывает на переход от одного КЭ к другому (в рассматриваемом примере -- от информативного к прескрип- тивному):

Оу едину нощь присла по ма кназь Двдъ. И приидохъ к нему, и с^даху дружина ижоло его, и посади ма и рече ми: «(1) Се молвилъ Василко сыночи ко Вланови и къ Колчи, реклъ тако Василко: “Се слышу, и>же идеть Володимеръ и Стополкъ на Двда. Да же вы мене Двдъ послушалъ, да выхъ послалъ мужа своего к Володимеру: “ВоротисА!” В^де во са с нимъ что молвивъ, не поидеть”. (2) Да се, Василю, шлю та: 'Ъди к Василкови со сима и>трокома, и молви ему тако: “№же хощеши послати мужа своего, и воротитсА Володимеръ, то вдам ти которыи люво городъ: люво Всеволожь, люво Шеполь, люво Перемиль”». Азъ же идохъ к Василкови и пов^дахъ ему всю р^чь Двдву (6605 / 1097).

В начальной части реплики (48.1) князь Давыд информирует собеседника -- попа Василия -- о произошедших ранее событиях; использование обращения в (48.2) позволяет обратить внимание адресата на то, что говорящий переходит к изложению распоряжения.

Б. Обращение маркирует переход от одного речевого хода к другому. Так, в (27.3) «(3.1) Како га хочю молвити, а на ма хотеть молвити твога дружина и мога, рекуще: “Хощеть погувити смерды и ролью смердомъ!” (3.2) Но се дивно ма, врате, и>же смердовъ жалуете и ихъ конии <...>» обращение используется в середине пространной реплики и делит ее на два речевых хода: (27.3.1) является репродуктивным -- говорящий вкратце пересказывает точку зрения своих оппонентов, не преминув иронично «признать» невозможность оспаривания этой точки зрения, но произнесением экспликативаопровергает их, смоделировав ситуацию, которая может возникнуть, если предложение оппонентов будет принято, и тем самым приводит убедительный аргумент в свою пользу.

В. Обращение показывает границу между речевыми шагами:

Василко же, вс^дъ на конь, по^ха Т въср^те и ютрокъ его и повода ему, гла: «(1) Не ходи, кнаже, (2) хотать та гати!» (6605 / 1097).

Речевой шаг (18.1.1) представляет собой прескриптивное высказывание, (18.1.2) -- информативное. Основным речевым шагом является (18.1.1): речевой ход (18.1) может быть редуцирован до ; соотнесение (18.1.2) с (18.1.1) позволяет понять, что (18.1.2) произносится для того, чтобы объяснить необходимость совершения , назвав опасность, грозящую адресату.

Г. Обращение служит средством актуального членения, разделяя высказывание на следующие части:

а) тема и рема: (49) М.ко^ж во №лга часто глше: «(1) Азъ (Т₁), сну, Еа по^на^х и ра^дюса (Р₁). (2) Аще и ты погнавши Еа, то радовати^с нач- неши» (6463 / 955);

б) рема и тема (верификативный вопрос): (33.1) «Довр^ (Р₁), гостье, приидоша (Т₁)?»;

в) рема и тема(высказывание с препозицией ремы): (23) И послам [аса паки кигане к Володимеру, глюще: «Поиди (Р₁), кнаже, Киеву (Т₁) <...>», (29.8) «Ать иду по нь (Р₁), а ты ту (Р₂), врате, посади (Т₂ = Р₁)», (34.1) «Не завываи (Р₁), игумене, еже ми еси ночесь иж^щалъ (Т₁)»;

г) рема и рема (без изменения исходного актуального членения): (21) «Се оуже прельстилъ ма еси (Р₁), дьгаволе, с^даща на единомъ м^ст^ (Р₂) <...>», (18.1) «Не ходи (Р₁), кнаже, хотать та гати (Р₂)!», «<...> Но се дивно ма (Р₁), врате, и>же смердовъ жалуете и ихъ конии, а сего не помышлающе <...> (Р₂)»;

д) рема и рема (высказывания с суперпозицией ремы): (24) «Не Ходи (Р_х), крате, и не и>слушаися крата стар^ишаго (Р₂) <...>», (50) И створивше в^че на торговищи, и р^ша, пославшеся ко князю: «Се половци росоулися по земли (Р_:). Да вдаи (Р₂ Д княже, и>ружьга и кони (Р₂₂), и еще кьемся с ними (Р₃)» (6576 / 1068).

Д. Осуществляя актуальное членение, говорящий при помощи обращения указывает границу между следующими синтагмами:

а) предикативными единицами, как это происходит в (24), (18.1), , (34.1) и (51):

(51) Совокуплени же кратки, рече имъ Антонии: «(1) Се Бъ васъ съво- купи, кратье, (2) № клг^снига есте Стыга Горы <...>» (6559 / 1051).

Показателен также пример (34.1): в «(1) Не закываи, игумене, (2) еже ми еси ночесь иж^щалъ» предикативная единица (34.1.2) заполняет объектную валентность, обязательную для предиката в (34.1.1);

б) предикативной единицей и полупредикативной синтагмой: (21) «(1) Се оуже прельстилъ мя еси, дьгаволе, (2) с^дяща на единомъ м^ст^ <...>».

Следует обратить внимание на то, что монопредикативная конструкция (21) является полипропозитивной: непредикативная синтагма (21.2) называет ситуацию, которая осмысляется как связанная с событием, описанным в (21.1);

г) предикативной единицей и дополнением: (52) И кр^сщну же Во- лодимеру в Корсуни, предаша ему в^ру кр^стьганьскую, рекуще сице: «(1) Да не прельстять теке н^ции № еретикъ <...> Пращають же гр^х^ь| на дару, еже есть зл^е всего. (2.1) Бъ да хранить тъ, княже, (2.2) № сего» (6496 / 988).

При этом обращение делит высказывание на препозитивную рему и тему (52.2.1), выраженную анафорическим местоимением;

д) синтаксическими формами, называющими субъект пропозиции, и синтагмами, включающими сказуемое в качестве главного компонента: (49.1) «(1) Азъ, сну, (2) Ба позна^х и ра^дюся», (53) И по- слаша кигаїтк къ Стославу, глюще: «(1) Ты, княже, (2) чюжеи земли ищешь и клюдешь, а своега ся лишивъ <...>» (6476 / 968);

е) сказуемым и дополнением (различные объектные значения): (50) «<...> (1) Да вдаи, княже, (2) и>ружьга и кони, и еще кьемся с ними», (54) Послаша Оусеволожюю и митрополита Николу къ Володи- меру, глща: «(1) Молимся, княже, (2) ток^ и кратома твоима <...>» (6605 / 1097);

ж) сказуемым и обстоятельством (различные значения), как это происходит в (23), (33.1);

з) сказуемым и именной группой (форма, называющая субъект, и обстоятельство): (29.8) «(1) Ать иду по нь, (2.1) а ты ту, крате, (2.2) посади», (55) Ркоша дружина Игореви: «<...> (1) И поиди, княже, (2) с нами в дань, да и ты докудешь, и мы» (6453 / 945).

2. Этим, однако, список функций обращений в интерпозиции не ограничивается: их использование теснейшим образом связано с субъектной перспективой высказывания. Обнаруживаются следующие закономерности:

А. В большинстве случаев обращение используется в персонали- зованном высказывании: собеседник является участником события, описываемого пропозицией, выражаемой данным высказыванием. Только в четырех случаях из 45 (9%) собеседник не упоминается в качестве участника ситуации, при этом каждый из этих случаев примечателен:

а) в высказывании князя Василько (29.2) «Не могу, крате, и>стати» не выражена обязательная локативная валентность: импликатура «у тебя» выводится на основе анализа ситуации в целом;

б) реплика новгородцев (36.2) «Аще, кнжже, кратьга наша ис^чен^ суть, можемь по ток^ короти» соединяет две предикативные единицы, и во второй из них собеседник упоминается; так же устроена и реплика княгини Ольги (49);

в) в высказывании князя Владимира (46.2) «Дивно мж, дружино, юже лошади кто жалуеть, еюже юреть кто <...>» упоминается некое лицо -- «кто жалуеть», в котором без труда угадывается собеседник князя, только что пожалевший смердов и их пахоту (см. 46.1); князь не называет его напрямую, но намекает на него, «смягчая» обличение неправоты оппонента, что можно считать особой речеповеденческой тактикой (далее -- РПТ) в диалоге-дискуссии.

Таким образом, «невовлеченность» собеседника в ситуацию в , (36.2), (46.2) и (49) оказывается мнимой.

Б. В большинстве случаев обращению предшествует словоформа, обозначающая -- грамматически или лексически -- собеседника: императив 2 лица (11 случаев -- см., например, 23, 24, 18.1, 34.1, 50, 55), индикатив 2 лица (формы настоящего и будущего времени, а также перфекта; пять случаев -- см., например, 21, 30.2, 31.2), местоимения ТЫ (семь случаев -- см., например, 28.4, 47.2, 52, 53), ВЫ (один случай: (56) Мрославь <...> наржди сны свога, рекы имъ: «(1) Се а^ъ $хожю св^та сего, (2) а вы, снов^гк мои, им^ите межи сокою люковь <...>» (6562 / 1054), ТВОЙ (один случай: (57) №на же <...> глаше: «Млтвами твоими, вл^дко, да съхранена куду № с^ти непригазнены» (6463 / 955)¹⁴.

Обнаруживаются также случаи, когда те же словоформы предшествуют обращениям, но при этом их разделяет какой-либо член предложения: императив 2 лица (два случая: (58) Володим'Ьръ же радъ кывъ, гако позна Ба самъ и людие его, и возр'Ьвъ на нко и рече: «(1) Бе великыи, створивыи нко и землю! (2) Призри на новыга люди свога, вдаи же имъ, Г^си, оув'Ьдити теке, истеньнаго Ба <...>» (6496 / 988), (59) Мрославъ <...> нарекъ Бга, рекъ: «<...> Но суди ми, Г^си, по правд'Ь, да скончаетьсж злока гр'Ьшнаго» (6523 / 1015), местоимения ТЫ (один случай -- см. 29.8), ВЫ (1 случай -- см. 51).

Также обнаруживается употребление обращений, помещаемых за формами 1 лица мн. числа, которые называют не только говорящего, но и его собеседника: индикатив 1 лица (один случай: (60) И р^че Свенгелдъ и Асмудъ: (1) «<...> Потжгнемъ, дружино, по кнжзи!» (6454 / 946), местоимение МЫ (один случай: (61) Вълодимеръ <...> ту акьк посла ко Давыду и к Ольгови Свжтъславичема, гда: «<...> Да поправимъ сего зла, еже са сотвори оу Русьскои земли и в насъ, братьи, юже оуверже в ны ножь <...>» (6605 / 1097).

Таким образом, интерпозитивное употребление обращений часто связано с конструкциями, в которых обращению предшествует словоформа, называющая собеседника (27 случаев из 45--60%). Безусловно, речь идет не об обязательности употребления обращения в таких высказываниях Так, в ПВЛ встречаются конструкции с формами императива и индикатива 2 лица без обращений, при этом среди них встречаются как высказывания с местоимениями 2 лица: (62) Мрославь рекь Изжславу: «Дще кто хощеть шкидити своего крата, но ты помогаи, егоже шкидать» (6562 / 1054), №ни же рекоша ему: «Ты еси шць намъ всЬмъ» (6582 / 1074), так и без них (63) И посла Мрославъ кь Гл'Ьку, гла: «Не ходи! Ыцьтй оумрлъ, а кратъ ти оукитъ ГО Стопо^лка» (6523 / 1015), И р^че Володимеръ: «<...> То лошади его жалуешь, а самого чему не жалуешь?» (6611 / 1103)., но об определенной тенденции: если говорящий решает употребить интерпозитивное обращение, делает он это при произнесении персонализованного высказывания, чаще всего помещая обращение непосредственно за словоформой, называющей собеседника, поскольку в этом случае обращение позволяет ему уточнить субъектную перспективу высказывания.

Необходимо также обратить внимание на то, что в предикативных единицах, в которых обращение следует непосредственно за императивом или индикативом 2 лица, личное местоимение 2 лица не используется (16 случаев). В то же время, если обращению предшествует личное местоимение 2 лица, в предикативной единице могут также быть употреблены формы императива или индикатива 2 лица (4 случая из 6: см., например, 28.4, 53, 56). Такое положение дел объясняется необходимостью осуществления актуального членения, при котором формы, называющие субъект действия и само действие, оказываются в разных частях высказывания -- теме и реме или двух разных ремах (3 случая из 4). Если же они потенциально могут быть помещены в одну и ту же тему или рему, местоимение опускается: значение лица выражается глагольной формой Единственное исключение -- фрагмент (69), который будет рассмотрен отдельно..

3. Безусловно, говоря о местоположении обращения, нельзя обойти стороной вопрос об особенностях просодической структуры высказываний с интерпозитивными обращениями.

А. Как показал анализ, в большинстве случаев (36 высказываний из 45-80%) обращение обнаруживается после речевого отрезка, образующего одну тактовую группу. Чаще всего она равна одной словоформе (15 случаев -- см., например, 31.2, 47.2, 49.1, 53, 54, 60), но может представлять собой сочетание, включающее проклитики и / или энклитики:

а) проклитика + полноударная словоформа (используются проклитики И -- см. 55, ДА -- см. 50, А -- см. 56, НЕ -- см. 24, 18.1,34.1, СЕ -- см. 27.5, ТО -- см. 28.4);

б) полупроклитика + полноударная словоформа (30.2) «Аще уо- щеши, кнаже, послушати из начала, что радї сниде Бъ на землю?»);

в) проклитика + полупроклитика + полноударная словоформа (29.8) «Ать иду по нь, а ты ту, крате, посади»);

г) полноударная словоформа + одна энклитика (46.2) «Дивно ма, дружино, и>же лошади кто жалуеть, еюже и>реть кто <...>»¹⁷ // несколько энклитик (58.2) «<...> Призри на новыга люди свога, вдаи же имъ, Г^си, оув^дити теке, истеньнаго Ба <...>»; (64) Гл^къ <...> нача молитись со слезами, гла: «<...> Аще ко кыуъ, крате, видилъ лице твое англ^ское, оумерлъ кыуъ с токою» (6523 / 1015)¹⁸;

д) проклитика + полноударная словоформа + энклитика (59) «<...> Но суди ми, Г^си, по правді <...>»;

е) две проклитики + полноударная словоформа + энклитика (65) (Борисъ) помолиса, зра на икону, гла на юкразъ вл^дчнь: «<...> (1) Се же не ГО противныуъ приимаю, но ГО крата своего, (2) и не створи ему, Г^си, в семь гр^уа» (6523 / 1015)¹⁹;

ж) проклитико-энклитический комплекс + полноударная словоформа (66) (Изаславъ) ут^ши и рекъ ему: «Елма же ты, крате мои, показа ко мн^ люковь <...>» (6586 / 1078).

Б. Значительно реже (9 высказываний из 45) в речевом отрезке, предшествующем обращению, обнаруживается несколько тактовых групп; при этом в 8 случаях обращение следует за предикативной единицей, отделяя ее от:

а) другой предикативной единицы -- формально независимой, но поясняющей содержание предшествующей (см. 51) или занимающей позицию актантной группы (см. 27.3, 61 и (67) И послашаса паки кигане к Володимеру, глюще: «<...> И кудеши ГОв^тъ им^лъ, кнаже, и>же ти манастыр^ разъгракать» (6621 / 1113);

б) причастного оборота, занимающего позицию сирконстантной группы (см. 21); Характерно, что в Хлебниковском и Радзивилловском списках вместо ма обнаруживается ми (в Лаврентьевском -- има). О возможности использования ИМЪ и БЫХЪ в качестве энклитик см. [Зализняк, 2008: 34, 168]. О возможности использования ЕМУ в качестве энклитики см. [Зализняк, 2008: 168].

в) актантной группы, выраженной формой анафорического местоимения, замещающего предикативную единицу (см. 52.2);

г) актантной группы, выраженной (распространенным) существительным, которое называет участника описываемой ситуации (68) Володим^ръ же <...> возр^въ на нво и рече: «<...> Мн^ помоги, Г^си, на супротивнаго врага <...>» (6496 / 988), (69) Р^ша Стополку, гако: «(1) Се Двдва есть сколота. (2) То иди ты, Стополче, на Давыда, (3) люво ими и, люво прожени» (6605 / 1097).

Только в одном случае в препозитивной позиции оказывается актантная группа с неизосемичным существительным, называющим действие участника ситуации: (57) №на же <...> глаше: «Млтвами твоими, вл^дко, да съхранена вуду № с^ти непригазнены».

Последние примеры хорошо показывают, насколько тесно связаны просодическая структура высказывания, его актуальное членение, иллокутивные функции и употребление обращения:

(58.2) В (68) вынесение объектного актанта мн^ в препозицию по отношению к предикату приводит к образованию дополнительной тактовой группы (ср. «Мн^гк помози, Г^си» с (14) «№ пр^стага Бце, помози ми!»), при этом связано оно с необходимостью рематизации данного компонента: в предшествующей части реплики, приведенной в, говорится о помощи «новым людям»;

— В (69.2) упоминание субъектного актанта ты, также создающее дополнительную тактовую группу, выглядит избыточным: в высказывании с препозитивным императивом местоимение 2 лица в той же предикативной единице не используется (см. 23, 24, 18.1, 34.1, 50, 55); при этом, если обращение следует за местоимением 2 лица, во всех случаях, кроме (69.2), глагольная форма употребляется за обращением (см. 28.4, 53, 56). Такое нарочитое, по сути «тройное» (форма глагола + местоимение + обращение), упоминание собеседника, усиливаемое рематизацией подлежащего Оно и постпозитивно по отношению к сказуемому, и выделяется обращением- рематизатором., должно заставить того вывести импликатуру: «Это твоё дело, именно ты должен исправить ситуацию»;

— В (57) рематизируется актантная группа, описывающая ситуацию, которая является желательной для говорящего; выделяя данный сегмент как актуальный, говорящий преследует определенную коммуникативную цель -- призвать собеседника к молитве за себя. Интересно соотношение семантической и формально-синтаксической структур: скрытая иллокутивная функция возникает в связи с рема- тизацией непредикативного словосочетания, включающего две тактовые группы и называющего субъект действия и само действие, при этом объект (за кого молиться?) и сирконстант (в чем цель молитвы?) называются предикативной единицей, находящейся за обращением и также воспринимаемой как рема.

Таким образом, можно говорить о существовании следующей закономерности: в норме интерпозитивное обращение используется после первой тактовой группы, но, если возникает необходимость рематизации нескольких тактовых групп, образующих единую клаузу, обращение помещается после них.

Постпозитивные обращения

1. В случаях постпозитивного употребления обращения, казалось бы, не следовало бы ожидать того, что оно будет использовано в апеллятивно-вокативной функции. Однако в трех случаях именно так и происходит, и связано это с условиями, в которых осуществляется коммуникация. Два раза говорящий обращается к духовно воспринимаемому адресату (см., например, 17), и употребление обращения в данной функции в этом случае является нормой, а еще в одном -- к адресату, который слышит говорящего, но не видит его:

И пр|де Антонии кь концю Хлебн. и Лавр.: кь оконцю. по ижычаю и гла: «Блг^сви, и>че Исакье!» (6582 / 1074) -- говорящему важно, с одной стороны, назвать собеседника, чтобы тот понял, что обращаются именно к нему, а с другой -- установить межличностные отношения, показав, кем собеседник является для говорящего.

1. Как мы видим, обращению во фрагменте (70) свойственно использование в двух функциях одновременно. Вторая из них -- функция установления межличностных отношений -- свойственна и постпозитивному обращению в (33.2).

2. В качестве средства сегментации постпозитивное обращение маркирует переход к новому КЭ: об этом мы уже писали, рассматривая (26.3), (29.3) и (39). Та же функция обнаруживается и в следующем фрагменте:

И по кр^сщении пришва ю ц^срь и р^че еи: (1) «Хощю та понати женФ». №на же р^че: (2) «Како ма хощеши понати, а крФстивъ ма самъ и нарек^ъ ма дщерь? А въ кр^стьганФхъ того нФ^с закона, а ты самъ вФси». И р^че ц^срь: (3) «Переклюка ма, №лг;а» (6463 / 955) -- ответная реплика (2) княгини Ольги содержит отказ, «закрывая» отношения иллокутивного вынуждения в прескриптивном диалоге; реплика (3) представляет собой экспликатив -- цесарь признает свое «поражение».

Следует обратить внимание на то, что в (71) произнесение имени собеседника в самом конце диалога порождает импликатуру: говорящий не просто констатирует факт, а выказывает свое неравнодушное отношение к нему -- княгиня Ольга удивила его, и он выражает свои смешанные чувства -- уважение и обиду.

3. То, что употребление постпозитивных обращений порождает импликатуры, связано с оценкой формальной «избыточности» его использования в этой позиции: собеседник должен установить, опираясь на свой коммуникативный опыт, что имел в виду говорящий, обращающийся к нему в финальной стадии диалога -- зачастую в постпозиции последней реплики. Можно выделить несколько речеповеденческих тактик, связанных с произнесением постпозитивных обращений:

РПТ «борьба за внимание адресата».

Стополкъ же нача свирати во^, хота на н^. I р^ша ему мужи смысленки: (1) «Не кушаисж противу имъ, гако мало имаши вои». №н же р^че имъ: (2) «Им^ю ютрокъ своихъ.и. сотъ, иже могуть противу имъ стати». Начаша же друзии несмысленки молвити: (3) «ПоТди, кнаже!» (6601 / 1093).

Князь Святополк выслушал совет смысленных мужей, и он ему не понравился; тогда в диалог «вклинились» несмысленные мужи, высказавшие противоположный по содержанию совет. Стараясь привлечь внимание князя к своим словам, они настоятельно «призывают» его в общение, используя обращение, как будто это самое начало диалога.

Б. РПТ «настоятельная просьба».

Данная РПТ была описана выше на примере фрагмента (29.3).

РПТ «солидаризация».

И р^че Стославъ вое^м своимъ: «(1) Оуже на^м зд^ пасти. (2) Потагнемъ мужьскы, вра^те и дружино!» И к вечеру юдол^ Стославъ (6479 / 971).

Обращаясь к воинам, князь Святополк именует их не только дружиной, но и братьями, призывая их вместе совершить ратный подвиг²².

Федосии во иъычаи имаше, приходащю во постьному времени, в неделю масленую, вечеръ во, по иьычаю целовавъ вратью и пооучивъ ихъ, како провоти постьное врема <...> Глшеть во сице, гако: «<...> (1) Постомъ ап^сли искорениша в'ксовьское оучение; постомъ гавишаса юци наши акы светила в мир^и сигають и по смрти, показавше труды великыга и вьздьрьжанига, гако сеи великии Антонии, и Евьфимии, и

Как и в случае препозитивного и интерпозитивного употребления, коммуникант, называемый постпозитивным обращением, в большинстве случаев (9 из 12 реплик) является участником ситуации, описываемой в высказывании. При этом, как правило, обращение следует непосредственно за формой, выражающей значение 2 лица (императивы -- три случая, см.: 29.3, 70, 72; местоимения -- два случая, см.: 17, 75) или 1 лица, при этом имеется в виду, что собеседник и говорящий должны совершить совместное действие (2 случая; см.: 73 и 74).

Сава и прочий и>ци, (2) ихже и мы поревнуемк, братке». Сице пооучивъ враткю и цФловавъ вса по имени <...> (6582 / 1074).

Феодосий Печерский наставляет своих духовных чад, рассказывая, как следует проводить время Великого поста, и в конце своего пространного монолога обращается к ним с призывом, объединяющим их и его самого -- используются формы 1 лица мн. числа (мы и поревнуемк), а выбор обращения (вратке, а не возможное чада) свидетельствует о единстве говорящего и слушающих.

Следует также обратить внимание на то, что подобное строение свойственно завершающим частям проповедей, в которых звучит призыв к совершению совместного действия: употребление форм 1 лица мн. числа и «объединяющего» обращения маркирует этот речевой жанр²³. Таким образом, обращение в (74) используется также и в жанрообразующей функции.

Г. РПТ «оскорбление».

И воевода нача Стополчк, ызда вк^лФ вФрегъ, оукаржти нов- городци, гда: «(1) Что приидосте с хромкцемк симк, (2) а вы, плотници суще? (3) А приставимъ вы хоромъ рувитк нашихъ» (6524 / 1016).

Прежде всего следует обратить внимание на необычность конструкции (75.2): в позиции обращения используется местоимение, отделяемое от предикативной единицы союзом А, при этом за ним следует полупредикативная конструкция уточняющего характера. Возникает вопрос, насколько правомерно отнесение (75.2) к числу обращений?

В изданиях ПВЛ даются различные варианты перевода этого фрагмента: «Чего пришли с хромцем этим, вы же плотники? Мы и поставим вас хоромы рубить нам!»²⁴, «Что пришли с хромцем этим? Вы ведь плотники. Поставим вас хоромы наши рубить!»²⁵, «Что пришли с хромцом этим, вы, плотники? Поставим вас хоромы нам ставить!»²⁶ Колебания в переводах хорошо отражают суть проблемы: данная конструкция не представляет собой в чистом виде ни обращения, ни предикативной единицы. Однако следует заметить, что ввод существительного при помощи постпозитивного краткого Ср. с заключительными частями Слов Феодосия Печерского, в которых преимущественно используются формы 1 лица мн. числа. Наибольшее сходство при этом обнаруживается с проповедью «Въ среду 3 недели поста слово святаго Феодост на часЬх о терпЪнш и о любви»: «<...> ТЬм же, братие моя, дръжаще междю собою любовь истинну и въспршмЪмь благаго Бога нашего законь чисть и заповЬди его непорочны съблюдЬмъ, тружающеся в бдЪнш и въ молитвах, молящеся за весь миръ бесъпрЬстани, да тЬмъ получим царство небесное. О ХристЬ 1сусЬ ГосподЬ нашемъ» (цит. по [Еремин, 1947: 174]). Перевод Д.С. Лихачева и Б.А. Романова; см. [Повесть временных лет, 1950: 296]. Перевод Д.С. Лихачева; см. [Повесть временных лет, 2007: 200]. Перевод О.В. Творогова; см. [Повесть временных лет, 2000: 185]. причастия характерен для тех конструкций, где оноиспользуются в качестве уточняющего приложения: (76) Мы же, кр^стьгани суще, и Хлебн. и Лавр.: не. вьздаемь поч^стьга противу юного възданью (6523 / 1015). Особенное же строение конструкции связано с тем, что, употребляя такое «обращение» с уточнением, говорящий стремится дать собеседнику характеристику, в данном случае уничижительную.

X. Использование обращений в характеризующей функции, обнаруженное в (75), свойственно, по сути, всем обращениям: выбирая то или иное слово, которым будет назван собеседник, говорящий осуществляет скрытую предикацию, сообщая, кем для него, говорящего, является его адресат. Так, в зависимости от ситуации один и тот же говорящий может по-разному называть одного и того же собеседника. Например, обращаясь к брату, князь может употребить слово «крате!» (и так происходит в подавляющем большинстве случаев; см., например, 27, 28, 29), «крате мои!» (употребление местоимения подчеркивает особо теплое, сочувственное отношение к попавшему в беду брату; см. 66) или назвать по имени (см. употребление «Стополче!» в 69). В последнем случае говорящий общается с братом, совершившим злодеяние, и обращение к нему по имени, а не именование его братом, показывает негативное отношение к нему.

Следует заметить, что имена собственные в ПВЛ в качестве обращений используются достаточно редко (11 из 95 случаев -- 12%), причем в более чем половине случаев произносится одно имя -- Исакий (7 фрагментов). Можно отметить интересную закономерность: имя собственное произносится преимущественно тогда, когда использование нарицательного представляется неуместным. Так, в 5 случаях имя Исакий произносят бесы (см., например, 26), и сложно представить, как иначе они могли бы к нему обратиться. В одном случае Исакия зовет повар, и это та ситуация, когда реализуется исключительно апеллятивно-вокативная функция (см. 42). Еще один раз по имени к нему обращается святой Антоний, называя его при этом не просто Исакий, а отец Исакий (см. 70), и ему действительно нужно, чтобы отец Исакий понял, что обращаются к нему. В (71) цесарь называет отказавшую ему княгиню Ольгой, и это наиболее естественный способ номинации в такой ситуации для иноземного правителя. В (48.2) обращение Василю, произнесенное князем Свя- тополком, воспроизводит сам поп Василий. Однако в двух случаях произнесение имени собственного имеет оценочный характер: помимо рассмотренного выше фрагмента (69) это реплика (34.2) «Брате ДФмьгане! Еже ти есмь юкФщалъ, то ти куди» -- Феодосий Печерский, обращаясь по имени к духовному брату, выражает особое свое к нему отношение.

В большинстве же случаев в качестве обращений используются существительные, позволяющие назвать социальные роли собеседников -- брат, сын, отец, князь, дружина, гость и др. Иногда в сочетании с ними употребляются определители, и чаще всего ими оказываются местоимения мой и наш: они свидетельствуют особо теплое, сердечное отношение к адресату. В шести из 11 случаев употребления мой (наш) адресат является духовно воспринимаемым: в трех случаях это обращение к Господу (см., например, 13а3.2) и еще в трех -- к усопшим родственникам (см. 16, 22б и 40). Вообще, обращение к усопшим во всех случаях заставляет говорящего использовать особые средства, позволяющие выразить горечь утраты: определения мой (см. 16, 22б и 40) и любимый (см. 22а и 40), а также редупликацию (см. 22б).

В пяти оставшихся случаях употребления мой (наш) говорящий обращается к живущим: родственникам (два раза к сыновьям -- см., например, 56; один раз к брату -- см. 66), князю (см. 25) и духовным братьям (см. 45). Наиболее показательным является последний случай: обращение Феодосия Печерского является комплексным, включающим три существительных, и за каждым из них обнаруживается определение мои.

Особое внимание следует обратить на именование Господа в молитвах героев ПВЛ: помимо чаще всего произносимого обращения Г^си! (девять случаев; см., например, 13а1, 13а2, 13в, 58.2, 59, 65, 68) встречаются также Бе великыи, створивыи нво и землю! (см. 58.1), Вл^дко! (см. 17), Ги Бе! (см. 44), Ги Рсе Х^се! (13б), Ги, Бе мои! (13а3.2), Г^си, Бе мои, 1^ссъ Х^се! (см. (77): Такъ во вашє влжныи кнзь Мрополкъ <...> молАше Ба всегда, гда: «Г^си, Бе мои, 1^ссъ Х^се! Приими млтву мою ї даи же ми смрть таку <...>» (6595 / 1087), Г^си І^ссе Х^се, Бе нашь! (см. (78): Федосии во ижычаи имашє <...> по ижычаю целовавъ вратью и пооучивъ ихъ <.> «<...> Да приходАщага таковыга мысли вьзвранАти и знамениемь кр^стнымь, глще сице: “Г^си І^ссе Х^се, Бе нашь, помилуи насъ, аминъ”. <...>» (6582 / 1074). Возможность использования разных обращений, передающих полноту восприятия Господа молящимся, с одной стороны, отражает древнерусскую церковную традицию Например, в молитвах святителя Кирилла Туровского, написанных в XII в., используются обращения Владыко Господи всеа видимыа и невидимыа тври съдттелю, Господи, Господи мои Господи, Господи Иисусе Христе, Господи Боже мои, Господи Иисусе Христе Сыне Божеи Преблагіи Господи, Владыко, Владыко мои Иисусе Христе и другие (см. [Рогачевская, 1999: 91, 92, 93, 96, 104])., а с другой -- в тех случаях, когда молитва включает цитату, может сохранять форму обращения, использованного в тексте-источнике (см. 13а1, 13а2, 13а3.2, 44, 58.1, 59, 78).