"Как я носил вас как бы на орлиных крыльях, и принес вас к себе...": о жанровой природе "Орлиных душ" В.Я. Ерошенко и о влиянии протестантизма на становление образования слепых (статья вторая)

Агнес Александер упоминала о еврейской девушке 17-ти лет из Таиланда, которая под влиянием Ерошенко рвалась помогать людям и была заинтересована получать литературу бахаи. Продолжения эта история не получила, так как вмешалась мать девушки и всю эту литературу уничтожила. А. Александер приводит рассказ Ерошенко о том, как девушки из этой же семьи требовали от него подтвердить, что Христос уже пришел в мир. Ерошенко уклонился: «Так говорят бахаи. Я изучаю этот вопрос»«I often visit one of these families. Two girls are interested in religion. I told them of the Baha'i. They listened with great interest excitedly and wholly unexpectedly asked me, "Tell me is Christ on this earth?" I replied, 'Baha'is say that he is.' 'But you personally, do you believe?' I felt that she wished Christ might be here, but I replied, 'I study the question'» [36, с. 21].. В советских изданиях приводили похожий ответ на вопрос, не является ли Ерошенко большевиком: «Большевизм я пока только изучаю» [38, с. 17].

Такая уклончивость говорит о глубоком внутреннем расколе и борьбе в душе Ерошенко - между христианством, в котором он был воспитан, и новыми идеями бахаи, о которых ему говорила А. Александер.

В миссионерской школе в Моулмейне под влиянием рассказов об искупительной жертве Христа Ерошенко пытался соотнести, совместить Его судьбу и крестные страдания со своей, но это уподобление себя Христу он переживал столь ярко и настолько невыносимо, что от нервного срыва спасало лишь возвращение к новым для него идеям бахаи о равенстве всех религий, которые Ерошенко стремился рационально изучить: «В это счастливое время, когда в Бирме все любимы, я обычно во всем сомневаюсь. Религия, наука, наш дух - во всем этом я сомневаюсь. Я ко всему настроен критически. Вместе с тем, только моя любовь к вам и другим друзьям по каким-то неясным причинам по-прежнему сохраняется неизменной. Чувство сострадания, которое сильнее, чем любовь, чувство безграничной печали ко всем людям, которые /.../ надеются, испытывают разочарования, любят и снова испытывают разочарования. Одним словом, сильное чувство сострадания - вот главная мелодия, которая сейчас громко звучит в моей груди.

Когда я думаю о /.../ других твоих друзьях, в том числе мне неизвестных, я испытываю к ним сильное сострадание, и у меня на глазах появляются слезы.

Я плачу в отчаянии. Я думаю: «Лучше бы я сам был на месте этих людей». Но если бы я был на месте этих людей, если бы я сам страдал, тот разве я смог бы смеяться? Нет, даже не находясь на их месте, я не могу делать ничего иного, кроме как рыдать.

Я думаю, что Христос был на кресте счастлив. Наверное, он смог себя успокоить, подумав о том, что его собственные страдания избавляют всех людей от смертных мук. Мне кажется, я [по-хорошему] завидую Христу.

Я часто думаю о том, что, наверное, для меня все эти чувства столь же бесполезны, как обычаи жителей тропического пояса для людей, родившихся в заснеженной стране. Я думаю о том, а не является ли всё это разновидностью душевной болезни - примерно такой же, как какая-нибудь истерия. /.../

Ты прочитал много книг о Тэнри-кё и Конко-кё. Не мог бы ты мне рассказать простыми словами о богах и основных принципах этих вероучений? В этих учениях тоже, наверное, есть священные книги? И потом, ты, наверное, что-то знаешь об основателях этих вероучений?» (14 апреля 1917 г.) [2, c. 371-372]Перевод с японского Евгения Кручины..

Эмоциональная вовлеченность и экзальтация Ерошенко в связи со многими вопросами духовной жизни были столь велики, что у него бывали видения. Так, 27 сентября 1917 г., очевидно, под влиянием поездки в Рангун, Дайданав и жизни среди бирманских бахаи, у него было видение человека, который назвался Бахауллой. О том же пишет и А. Александер, говоря, что таких видений у Ерошенко было «много» [36, с. 21].

В ноябре 1917 г. Ерошенко оставил школу слепых в Моулмейне и уехал в Калькутту. Из Калькутты в конце 1917 г. он писал: «Я не чувствую себя в силах снова работать в школе для слепых, но я уже не раз побывал там. До сих пор я не встретил людей, которые были бы заинтересованы во мне. Я имею дело с так называемым англо-индийским обществом. Со всех точек зрения, оно жалкое, и я ни в чем не заинтересован. Все они говорят по-английски, презирают туземцев и все считают себя христианами. Близко познакомиться с индийцами почти невозможно. Индийское правительство не позволяет европейцам общаться с местными жителями. /.../ Видимо, ты знаешь, что происходит в России. Всякий народ, который пытается выстроить великую империю путем угнетения малых этнических групп, постигнет та же судьба, что и Россию». И далее: «Я часто посещал здешнюю школу слепых. Ее директор - г-н ШахЗдесь речь идет об А.К. Шахе.. Г-н Кётаро Накамура очень близко знаком с г-ном Шахом. Это потому, что г-н Шах жил вместе с г-ном Накамурой [в Соединенном Королевстве]», письмо не датировано [2, с. 395]Перевод с японского языка здесь и далее наш. - Ю.П..

16 февраля 1918 г. Ерошенко писал Тории: «Я все еще в Калькутте. Я остановился в доме слепого индийца - учителя в здешней школе слепых. У этого индийца большая библиотека брайлевских книг (на английском языке). Целыми днями я провожу время, читая и занимаясь, а по вечерам я буду ходить на лекции. У меня есть несколько друзей, читающих книги по теософии и другие книги. Я живу буквально студенческой жизнью» [2, с. 397]. Он не раз подчеркивал, что хотел бы познакомиться с индийцами.

Становится ясно, почему для Ерошенко было важно жить именно среди «туземцев». Очевидно, что Василий все еще ищет работу, но политическая ситуация меняется стремительно, и российский подданный становится все более и более неудобным всем вокруг после Октябрьского переворота в России: как своей американской покровительнице А. Александр, так и британским властям в Индии. Похоже, что в Британской Индии с ноября 1917 до середины 1919 гг. Ерошенко был предоставлен сам себе и именно в это время научился выживать самостоятельно.

Итак, в Калькутте какое-то время в конце 1917 - начале 1918 гг. Ерошенко жил в семье А.К. Шаха, где и мог слышать проповеди его отца - учителя и пастора Л.Б. Шаха. Именно он и был тем незрячим пастором-христианином и индусом, который занимался образованием и воспитанием слепых, и на существование которого указывали все особенности текста «Орлиных Душ», рассмотренные в первой части статьи.

Именно он мог убедительно проповедовать о божественной поддержке и опеке для всех нуждающихся. Кроме того, Лал Бихари Шах сам писал стихи и песни, а значит, на его проповедях звучала музыка и гимны восхваления.

Позиция же Арун Кумар Шаха относительно британского владычества, высказанная им еще на конференции 1914 г. в Вестминстере [22, c. 443]Ответ индийца-христианина Арун Кумар Шаха в прениях по его докладу: "It is a delight to me to find how courteously and kindly you have received my paper, and I am glad to see that after all here in London and in England the attention and interest of the people have been aroused for the blind in India. India is said to be a British possession. I do not like the word "possession". We depend on Britain for many things, and I would rather call it a "dependency". What you do here for the blind will be followed to a great extent by the Indian Government. Any lighthouse put up here will shed its light nine thousand miles away in India. So build with that knowledge"., позволяет предположить, что именно эта индийская семья могла выступать за ограничение британского самоуправления. В декабре 1917 г. в Калькутте под председательством лидера теософского движения Анни Безант прошла так называемая «Калькуттская сессия» Индийского национального конгресса [39]. В «Записке Читинскому кружку /.../ о тов. Ерошенко...», составленной, похоже, с его собственных слов, указано: «Во время каникул Ерошенко жил в Калькутте среди туземцев и принял участие на Индийском Национальном Конгрессе для борьбы за автономию Индии (Hom-rull)» [40]Сессия открылась 26 декабря 1917 г. Ранее в письмах к Тории Токудзиро Ерошенко упомянул известный эпизод ареста А. Безант британскими властями и вспыхнувшие вслед за этим протесты, после которых ее отпустили. В докладе на Калькуттской сессии Индийского национального конгресса в декабре 1917 г. А. Безант говорила о победе и перспективах революции в России. Также на сессии обсуждали проблему неприкасаемых, которая прямо касалась образования и выживания сотен тысяч слепых в Индии..

После того, как Ерошенко второй раз вернулся в школу слепых в Моулмейне в марте 1918 г., ему дали место учителя, но его отношения с миссионерами, руководившими школой, резко ухудшились, вероятно, как в связи с революцией в России, так и с его симпатиями к буддизму, бахаизму и теософии. Известно, что он еще в ноябре 1917 г. посещал деревню бахаи Дайданав вблизи Рангуна, где его принимали с большой любовью [2, с. 372]. В сентябре 1918 г. Ерошенко не выдержал «непонимания, клеветы и подозрений», «пренебрег всеми обстоятельствами, храбро бросил свою работу» и «приехал в Калькутту за разрешением вернуться в Страну восходящего солнца» [2, с. 399].

Языком документа о том, что происходило, говорит «Записка о тов. Ерошенко.»: «Английское правительство Индии, смотревшее на Ерошенко и ранее, как на немецкого шпиона, намеревалось выслать его во Владивосток вместе с проф. МервартРечь идет о востоковедах Александре и Людмиле Мервартах. В Индии немец-лютеранин Александр Мерварт (Meerwarth) Александр Михайлович (Gustav Hermann Christian или Герман Хри- стианович, 16 октября 1884, Мангейм - 23 мая 1932 г., Усть-Печорские исправительно-трудовые лагеря) принял православие, чтобы избежать немецких погромов и преследований в связи с началом Первой мировой войны. (ныне проф. Владивостокского университета, б.<ывшего> Института Восточных Языков)В письмах Ерошенко объясняет те же события иначе: русские друзья предлагали ему уехать на русском пароходе, но он отказался и вернулся в Бирму, они же в Бирме были арестованы на несколько месяцев. Подробности о задержании парохода «Принцесса Евгения Ольденбургская» в Бирме можно прочесть в отчете А. и Л. Мервартов об экспедиции в Индию, который был издан и широко известен специалистам [42].. Но Ерошенко удалось вернуться в Бирму, где он занял вновь тот же пост в школе для слепых. Однако различные недоразумения с миссионерами, организовавшими школу, и английскими властями, не перестававшими видеть в нем шпиона, вынудили его оставить в школу и выехать в Индию, где он стал хлопотать о разрешении выехать во Францию. К этому времени уже состоялись заключение Брестского мира и Октябрьский переворот. Английское правительство стало видеть в Ерошенко большевикского (sic!) агента и, как такового, хотело арестовать и заключить в тюрьму». Но в Бомбее «он был отдан лишь под надзор полиции и жил в доме для иностранцев» [40].

Именно после своих индийских мытарств, лишенный поддержки прежних покровителей, Ерошенко становится действительно самостоятельным. У нас недостаточно информации, чтобы предполагать или утверждать, что именно привело к разрыву В.Я. Ерошенко с его окружением из числа бахаи и насколько полным был этот разрыв, хотя со временем такие факты и документы могут быть выявлены. Известно только, что в американских изданиях эсперантистов и последователей Веры бахаи еще несколько лет Ерошенко был назван бахаи. Но все же кажется, что его мировоззрение в эти годы не раз менялось под влиянием ярких личностей из его ближайшего окружения.

Можно предположить, что свою роль сыграла как революция в России, так и появление в ближайшем окружении Ерошенко в 1918-1921 гг. нового человека, талантливого агитатора - анархиста или анархо-коммунистаУчастие В.Я. Ерошенко в анархо-социалистическом движении и привело к высылке его из Японии в июне 1921 г.. «Записка о тов. Ерошенко» сообщает, что в конце 1919 г. «состоялся выпуск из тюрьмы известной японской анархистки Камички Ичико, друга Ерошенки. Последний с прочими анархистами устроил ей встречу, что вновь поставило его в связь с анархистскими организациями. В феврале 1920 г. им была написана статья о своем посещении Кропоткина, за которую он был оштрафован на 100 иен. С этого времени началась литературная карьера т. Ерошенко. Он писал в различных журналах на социальные темы в форме сатир, фельетонов, сказок. В мае 1920 г., он зачислился вольнослушателем Токийского у<ниверсите>та, где возле него быстро сформировалась небольшая группа с председателем Такацо, студентом того же университета, ныне ставшим одним из выдающихся японских коммунистов. Ерошенко принимал участие в дебатах кружка и часто оказывал денежную помощь его членам» [40]Слепой, оказывающий денежную поддержку (храму бахаи, нищим и незрячим в Бирме, развитию эсперанто-движения в Японии и Китае, анархистскому движению) - по тем временам явление выдающееся. У Ерошенко бывали проблемы с друзьями, сопровождавшими его, когда полученные от них средства он тут же пытался отдать кому-то, кто, по его мнению, нуждался сильнее, чем он сам..

Верующим бахаи Ерошенко так и не стал, а непонимание между ним, Тории Токудзиро и Агнесс Александер начало нарастать еще в 1917-1918 гг.Сама А. Александер спустя годы заключила: «Mr. Eroshenko had many significant dreams in which 'Abdu'l-Baha appeared to instruct him. Although he had love for the Baha'i teachings, he did not experience the great joy which comes through acknowledging and turning to the Center of the Manifest Light. In later years he joined the Communists and lost the inspiration he received through the Baha'i teachings» [36, с. 21]. С другой стороны, сам Ерошенко говорил в Харбине, что не смог въехать в Советскую Россию, так как не был коммунистом, на что указывают ряд современных исследователей, таких как Г. Мюллер (Gotelind Muller, 2000) и Сё Кониси (Sho Konishi, 2015).. 27 ноября 1918 г. Ерошенко писал: «Когда я пришел в эту же школу второй раз в этом марте, ничего не изменилось, учителя и ученики любили меня так же сильно, потому что учителя и ученики не переменились, но отношение священников, которые управляли школой, стало совсем другим. Они выделили мне должность учителя, но я не смог работать, получая указания от супругов-бирманцев, которые ничего не понимают в образовании слепыхВ справочнике Thackers Indian Directory за 1920 г. заведующей (Matron) школой для слепых (мальчики) в Моулмейне указана бирманка Ма Нао Ми (Ma Nao Mi), почетным секретарем - преп. Д. Этвул (D.C. Atwool).. /.../ Уже два года, как я не получаю ничего, - ни денег, ни писем, от мисс Александер. /.../ Как давно я не чувствую себя, как раньше, хотя я люблю тебя, как и прежде, но поскольку струна, что связывала нас всех в цепь, совсем порвалась, я думаю, что она таинственным образом перестала звучать. Мне сейчас пришло на ум. Я не знаю, сорвался ли я или сорвался ты, но в действительности наш уровень изменился и струны перестали созвучать. Так же обстоит дело со мной и Алекс» [2, с. 401] Пер. с яп. наш. - Ю.П. Как сообщил С.Аникеев, о разрыве отношений с Тории Токудзиро Ерошенко написал ему в письме от 12 февраля 1920 г. Тории ответил ему 2 марта и выразил надежду, что он прерывает с ним отношения до того времени, когда Ерошенко задумается над своими мыслями и поступками и осознает, и раскается в своей неправоте. Неизвестно, помирились ли они потом. Как пишет Киси Хироми, в дневнике Тории есть пометка его жены Ито Тории: «они не сошлись по идейным соображениям (коммунистические взгляды в трактовке Ерошенко) и произошел временный разрыв отношений». Разрыв, временный или постоянный, произошел именно тогда, когда Ерошенко начинает активно проявлять себя как сторонник анархистских кружков и групп. Тории Токудзиро хранил письма Ерошенко и память о нем всю жизнь..

О том, что происходило с В.Я. Ерошенко в Британской Индии после его отъезда из Моулмейна 8 сентября 1918 г., мы знаем очень мало. Несколько месяцев назад стал известен эпизод с посещением им ашрама Рабиндраната Тагора Шантиникетан вместе со Львом Лапицким, его женой и Израилем Сосновиком. «Записка. о тов. Ерошенко» сообщает, что в Бомбее его хотели заключить в тюрьму, но ограничились лишь гостевым домом для иностранцев. Если не считать отрывочных воспоминаний сестер и учеников об эпизодах, подобных столкновению незрячего человека со священной коровой посреди улицы или катанию на слоне, это почти вся известная информация о жизни В.Я. Ерошенко в Индии.

В июле-августе 1921 г., сразу же после высылки Ерошенко из Японии по подозрению в большевизме, Кофо (Кунитаро Фукуда) поместил в журнале эсперантистов «Verda Utopio» биографическую статью «S-ro Vasilij Erosenko». В статье содержится много неточностей, однако и ее стоит использовать до подтверждения или опровержения этих данных другими документами. В заметке рассказано, как именно Ерошенко вернулся из Индии в Японию: «Во время пребывания в Индии его преследовали и даже заключили в тюрьму за то, что он был русским, чья родина рассматривалась тамошним правительством как опасное явление, и наконец, он был выслан с английской территории под тем предлогом, что он большевик. Летом 1919 г. по пути во Владивосток он бежал из Шанхая в Японию» [42; с. 100]Перевод с эсперанто мой. - Ю.П.. Это вполне согласуется с письмами Ерошенко из Индии, по которым ясно, что он провоцирует британские власти на высылку, вероятно, по примеру Л.Лапицкого и И.Сосновика. В 1924-25 гг. в анкете для Коммунистического университета трудящихся Востока Ерошенко указал, оставаясь беспартийным, что преследовался как большевик в Индии и Японии.

Итак, определенный перелом в самооценке и мировоззрении будущего писателя произошел именно в Индии. На мой взгляд, подтолкнуть Ерошенко к этому могла работа в англиканской миссионерской школе для слепых в Моулмейне и знакомство, хотя бы и кратковременное, с семьей незрячего пастора и основателя Калькуттской школы слепых Лал Бихари Шаха. Живя в доме этой семьи, Ерошенко слышал ряд проповедей, близких современным уэслианству и баптизму. Индийская традиция проповедования была хорошо развита и тесно связана с британской, восходя еще к «первому миссионеру Индии» Уильяму КэриWilliam Carey (17 August 1761-9 June 1834), английский баптистский миссионер, считающийся основателем современной миссии, организатор Баптистского миссионерского общества. Один из ранних британских санскритологов, переводчик Библии на санскрит и бенгали. и основанной им школе проповедников в Шрирампуре (Серампуре) для евангелизационной работы среди местного населения силами местных же христиан-проповедников. Эта школа со временем переросла в колледж, где и учился Лал Бихари Шах.

Дальнейшая жизнь самого Ерошенко позволяет увидеть и понять, насколько глубоким было впечатление от христианских идей и их влияние в его творчестве (яркие примеры - притча Ерошенко «Цветок Совершенства», раскрывающая смысл Жертвы Христа, стихотворение «Homarano», соотносимое с эмблематическим образом пылающего Сердца ХристоваОдин из советских переводчиков стихотворения на русский язык, С. Высоковский правомерно изменил малопонятое заглавие на другое - «Сын человеческий», тем самым не только ощутив, но и усилив библейские смыслы и отголоски восьмистишия на эсперанто., и др.). Нужно указать и на то, что заголовки четырех сборников произведений Ерошенко, изданных в Японии и Китае, парадоксальным образом складываются в последовательность, раскрывающую свой смысл только в контексте земного пути Христа - от колыбели Младенца через молитву в Гефсиманском саду до Распятия: «Предрассветная песнь» (1921), «Последний вздох» (1921), «Стон одной одинокой души» (1923, Шанхай), «Ради людей» (1924, Токио)Вариант перевода: «За человечество». Эта книга должна была выйти в 1923 г., к 33-летию Ерошенко. Заглавия книг на японском языке «Последний вздох» (или «стон») и на эсперанто «Стон одной одинокой души» в некоторой степени дублируют друг друга, но отсылают к разным эпизодам Евангелий. При этом Ерошенко рассказывает символические притчи, которые касаются его личного жизненного опыта и впечатлений. Поразительно, что связную последовательность собственных книг Ерошенко, похоже, выстраивает по образцу Четвероевангелия. Но в библейский контекст ставят эти книги ставят лишь заголовки, понятные, к тому же, только христианам. Семантико-смысловое единство замысла раскрывается лишь при соотнесении его с евангельской основой и при приближении к жизни Христа, взятой как первообраз и прообраз..

Как было показано выше, Ерошенко не только отлично знал Евангелия, но и примерял к себе путь Христа, эмоционально переживая его, как свой собственный, сострадая всем людям. Несмотря на увлеченность бахаизмом, буддизмом и другими религиями, христианство Ерошенко знал лучше всего, и именно оно наиболее узнаваемо в его необычных текстах, особенно для читателей-христиан. Первым среди исследователей в 1990-х гг. библейскую основу притч Ерошенко ощутил и писал о ней его ученик Виктор Першин.

Яркий мотивирующий пример Лал Бихари Шаха - незрячего христианина-проповедника, создателя и многолетнего учителя в Калькуттской школе слепых, призывавшего своих слушателей и учеников активно действовать и двигаться к достижению цели, полагаясь на помощь и поддержку Бога, имел огромное личное значение для самого Ерошенко. Для человека, ослепшего в раннем детстве, путь к самостоятельности и личной независимости был непростым и долгим.

Еще 26 ноября 1916 г. Ерошенко писал А. Александер: «Всю свою жизнь я жил среди слепых. Зрячие люди - это были незнакомцы, с которыми я иногда встречался и некоторое время разговаривал. Мой интерес был обращен на слепых, без слепых я жить не мог. В этом секрет того, что я остался в Токийской школе слепых, хотя и ненадолго. Вне общества слепых я жить не могу - и так жить страшно.

Однако с тех пор, как я приехал в Сиам, я живу только среди зрячих, и все эти зрячие - незнакомые мне люди из другой страны. В результате я впервые понял, в чем смысл духовной слепоты; если ты живешь в духовной слепоте, то такие вещи, как физическая слепота, - это ничего не значащие мелочи, которые не стоит принимать во внимание. Потом я начал понимать, какой бессмысленной и ребяческой была моя суета вокруг слепых...»Перевод с японского Евгения Кручины. [2, с. 355].

А после своей внезапной высылки из Японии летом 1921 года Ерошенко вынужден был выживать в новом для себя окружении в условиях войны на Дальнем Востоке и в Китае. Эти условия и это спонтанное окружение коренным образом отличалось от замкнутого мира нескольких привычных школ слепых, от Японии и Британской Индии, где не было языкового барьера, и для этой новой жизни нужно было всецело опираться на помощь зрячих и доверять случайным спутникам. Первый такой опыт, на мой взгляд, Ерошенко получил именно в Индии после октября 1917 г., оказавшись без финансовой поддержки отца и Агнес Александер.

Этот опыт был более чем удачен: в последующие годы выдающиеся деятели культуры Японии, Китая, России, Германии, эсперантисты всего мира поддерживали Василия Яковлевича даже в достаточно авантюрных его порывах. Именно после возвращения из Индии через Шанхай снова в Японию Ерошенко начинает активно действовать не только в узком кругу, как это было раньше, - среди незрячих, эсперантистов и бахаи, - но выступать с лекциями, собиравшими залы в несколько сотен слушателей, в том числе рассказывать о своей встрече с П.А. Кропоткиным. Для Японии того времени эти лекции имели огромное революционное значение, как и для самого Ерошенко. У него появляется уверенность в собственных силах, которая позволила самостоятельно пережить высылку и сложнейшие исторические условия 1921-1924 гг. на Дальнем Востоке и в Европе, и вернуться в СССР через десять лет после отъезда из Российской империи, воспользовавшись опытом не только стран Востока, но и Западной Европы - Франции и Германии.

Возможно, именно личным значением примера Лал Бихари Шаха и его проповеди (а проповедь - это всегда рассказ о личном спасении с это призывом повторить опыт рассказчика), и объясняется то, что Ерошенко вновь вернулся к этой теме в 1921 г. и заново пересказал то, что поразило его самого и накрепко запомнилось. Интересно, что хотя текст «Орлиных душ» содержит рассказ о восстании одного угнетенного народа против своего со- седа-угнетателя, в нем нет ничего сугубо революционного или коммунистического, только отголоски реальных событий и знакомств самого ЕрошенкоТемой отдельного исследования может быть влияние «Боса из Накамурая» - индийского революционера и террориста Раш Бехари Боса (1886-1945), зятя семьи Сома, владельцев салона и кондитерской «Накамурая», где Ерошенко жил еще до своего отъезда из Японии летом 1916 г., а вот о Божьем промысле, воспитании и поддержке речь идет. Удивительным образом библейская первооснова текста оказалось узнаваема и слышна даже сквозь не однажды отредактированный японский язык и даже в таком сложном случае, когда сказывание (устная речь Ерошенко) была, скорее всего, записана за ним носителем японского языка и переведена в иероглифический текст другим человеком. То есть текст «Орлиные Души», предположительно, был не вполне авторским уже в первых печатных вариантах 1921 г.

С большой долей уверенности можно утверждать, что именно обретенный опыт самостоятельности, независимости и доверия Ерошенко передавал ученикам в созданном им в 1935 г. туркменском Республиканском детдоме для слепых детей, воплощая в жизнь свою давнюю программу, о которой говорил еще в Бирме: слепые должны самостоятельно вести хозяйство, выращивать овощи, птицу и скот, заниматься ремеслами. Школа для слепых детей, созданная В.Я. Ерошенко в прилежащем к Кушке селе Моргуновка в Туркмении, по-видимому, была последней в СССР, организованной по примеру и на тех же принципах, что и школы слепых в Британии и миссионерские христианские школы в Британской Индии. Даже в 1935 г. Ерошенко разыскивал через журнал «Esperanta Ligilo» учителя музыки для своей школы в Туркмении [7, c. 150]. Он действовал так же, как миссионеры в Моулмейне, дав объявление о вакансии в журнале незрячих эсперантистов мира. Есть все основания предположить, что в миссионерских школах Британской Индии Ерошенко узнал и не раз слышал о т. наз. «Великом поручении» Христа «идите, научите все народы...» (Мф. 28: 19-20), заложившем основу миссионерской деятельности Церкви Христовой. Сам Ерошенко, вероятно, рассматривал его в двух направлениях приложимо к себе. В тифлопедагогике - как свой долг и миссию относительно обучения, воспитания, просвещения других слепых на собственном опыте и примере. А с другой стороны - во всем, что касалось преподавания эсперанто вообще и главное - изучения языка незрячими как дополнительного средства общения, связи и объединения слепых всего мира.

Для школы Ерошенко набрал сотрудников из числа своих друзей и знакомых: незрячих учителей музыки - супругов Александра и Зинаиду Шаминых из МосквыЗинаида Шамина проработала год, ее муж - два в 1937-1939 гг., учителя труда - Антона Иванова, рукоделия - свою землячку Анну Рощупкину. Зрячими были повариха, няня и сестра В.Я. Ерошенко Нина, бухгалтер детдома в 1938-1940 гг. В 1942 г. Ерошенко с должности директора был переведен в учителя, а через три года - уволен. Насколько можно судить, похоже, что в СССР Ерошенко был последним незрячим, лично создавшим и возглавившим школу-интернат для слепых. Более известны случаи, когда личные инициативы незрячих, пытающихся создать и возглавить школы, чтобы передать детям собственный опыт, власти довольно быстро ликвидировали уже в 1920-х гг. (школа под управлением Б.И. Коваленко в Смоленске, где после 1929 г. директором был назначен рабочий с низшим образованием [43, с. 97-98], школа американской миссии Near East Relief в Алек- сандрополе, Армения, существовавшая в 1922-1926 гг. и ликвидированная советской властью)В.Я. Ерошенко опубликовал об этой школе очерк «Советская Армения (Армянская христианская миссия)» в журнале "Esperanta Ligilo" в декабре 1934 г. По американским источникам, становящимся сейчас доступными, Н. Тигранян лишь просил принять школу для слепых под покровительство миссии, а первую брайлевскую книгу на армянском языке выпустила американка Паулина Джордан: «For example, according to various Near East Relief reports, the NER started the first school for blind children in Armenia in the summer of 1922, and Pauline Jordan fashioned the first textbooks in braille ever to be made in Armenian. Yet a blind orphan, Zvart Murdyan, reports that the blind Armenian composer and ethnomusicologist Nikoghayos Tigranyan had in 1922 adapted the braille technique to the Armenian alphabet and had opened a school for the blind in Alexandropol in 1921. He had asked the NER to allow him to organize a school for the blind at the NER orphanage. Nercessian does not comment on the validity of her varied sources but only notes that Muradyan's testimony "adds a perspective that differs somewhat from NER accounts" [44]..

Ерошенко же создавал свою школу много позже, уже в предвоенные годы, и под его управлением она просуществовала до 1945 г. В целом по СССР уже в середине тридцатых годов такое создание приютов и школ одним человеком было невозможно, поскольку дореволюционная система специального образования была разрушена и ей на смену пришла новая, еще более закрытая - государственная, опирающаяся на школы интернатного типа и ведущая в будущем к социальной изоляции [43, с. 59].

В условиях полного государственного контроля и вводимого всеобщего обучения даже самые талантливые педагоги больше не могли работать по авторским программам. Тем не менее, Первый республиканский детдом для слепых в Туркменской ССР, созданный Ерошенко по образцам известных ему миссионерских школ, напоминал скорее семью, чем государственное учреждение. Школа для слепых была открыта 23 декабря 1935 г. для 8 учеников, в 1937/38 учебном году, по воспоминаниям З.И. Шаминой, учеников было 13. Создать детдом на краткий срок Ерошенко удалось, скорее всего, именно благодаря тому, что он провел за рубежом те десять лет (1914-1924 гг.), когда старая система христианского церковного и частно-филантропического призрения слепых была сломана и заменена новой: централизованным управлением спецшколами государственного Народного комиссариата социального обеспечения СССРВ 1943 г. детдом из поселка Моргуновка под Кушкой был переведен в поселок КИМ Мургаб- ского р-на. В 1954 г. детдома слепых и глухих детей были слиты в один, находящийся в г. Чарждоу; в 1956 г. в школе было всего 10 детей, попавших туда случайно. С декабря 1959 г. создана школа-интернат для слепых детей в Ашхабаде [43, с. 276].. На южной окраине Советского Союза он нашел условия, как климатически, так и социально-экономически близкие к знакомым ему по Бирме и Индии, с тем же большим количеством слепых и отсутствием всякой поддержки и школ для них. В августе 1936 г. Ерошенко представил Наркомпросу ТССР проект системы Брайля для туркменского языка, признанный «наилучшим из всех..., составлявшихся до сих пор» [45], а с 1937 г. ввел начальное обучение на туркменском языке по Брайлю. Показательно, что Ерошенко, как писал Д. Алов Э. Галвину, специально занимался английским языком со своими старшими или самыми талантливыми учениками, хотя школа Республиканского детдома для слепых была всего лишь пятиклассной начальной, и в ее программе был немецкий, а не английский язык. Можно сказать, что эсперантист Ерошенко делал в Туркмении то же, что и британские и американские миссионеры в школах для слепых Индии: с одной стороны, разработал систему Брайля для местного туркменского языка, с другой - вводил, казалось бы, мало кому нужный там английский язык, позволявший, однако, ученикам в будущем широко общаться, читать зарубежные издания для незрячих и пользоваться наработками мировой тифлопедагогики.

После увольнения из Республиканского детдома слепых в Туркмении, с октября 1946 по июнь 1948 гг. Ерошенко преподавал английский язык в Московском институте слепых (это была школа, которую окончил он сам). После того, как в СССР международная переписка по Брайлю, запрещенная во время войны, вновь была разрешена, Василий Яковлевич с помощью Уильяма Мэррика сумел в 1946-1947 гг. выписать из Лондона брайлевский словарь английского языка и журналы. Как отмечал А.А. Панков, опираясь на воспоминания учеников В.Я. Ерошенко - В.Г. Першина, В.А. Глебова и других, «вместо зубрежки грамматических правил и чтения текстов с переводом, он учил больше устной речи, разговаривать на бытовые темы, обращая внимание на произношение и интонацию, а не на грамматическую правильность фразы. В дальнейшем, когда многие его воспитанники учились в высших учебных заведениях, то удивляли преподавателей своим хорошим английским языком и преодолением так называемого “языкового барьера". Они свободно владели речью в пределах пересказов текстов и в диалогах» [46].

Для Ерошенко опыт преподавания английского в Москве был недолгим, потому что у него не было документов о среднем или высшем специальном педагогическом образовании. С приходом в 1948 г. в Московский институт слепых нового директора и с введением новых общегосударственных штатных расписаний для школ слепых Ерошенко вынужден был уйти с работы. В 1951 г. он еще раз пытался устроиться на работу учителем английского в восьмилетнюю школу слепых в Якутии - в селе Доллу (Долдинцы) Магино-Кангаласского районаА.А. Панков в повести «По следам Василия Ерошенко» упоминает о том, что Ерошенко был редактором брайлевского учебника английского языка для 4-5 классов, существовавшего в 1951 г. Несмотря на все усилия и помощь библиографов крупнейших библиотек для слепых в Москве и Петербурге, не удалось подтвердить или опровергнуть эти сведения., однако на работу так и не был принят. Советская послевоенная система образования слепых строилась отнюдь не на библейских принципах, и Василий Ерошенко был ей глубоко чужд, хотя и успел сделать для незрячих удивительно много в чрезвычайно сложных условиях.

Приложения

1. School for the Blind, Moulmein

The following is condensed from an article concerning this interesting work, written by Rev. Selden R. McCurdy, missionary of the Union. -- Editor.

The school for the blind in Moulmein, Burma, is the only institution in that country for the more than 11,ooo unfortunates of this class. The Buddhists believe that a blind person is accursed, and that whoever assists him also partakes of the curse. Hence no provision is made for their education or comfort. It remained, therefore, for a Christian to inaugurate a work which, although only five years old, has already brought cheer and brightness into many lives.

Maung Pe Gyi was a student in Rangoon Baptist College. Through an accident in youth he had lost the sight of one eye. A physician attempted to restore the injured eye, but the effort proved disastrous, rendering the patient wholly blind. By this sad calamity he was obliged to abandon his cherished hope of becoming a teacher in the mission; but his heart was drawn out in sympathy for the multitudes of others in Birma who were similarly afflicted and he determined to do something to help them.

In this he was assisted by the missionaries, especially by Dr. Ellen K. Mitchell and Miss S. E. Haswell, also by government officials who promised to aid him financially. A public subscription list met with encouraging response. Finally a course of study and of manual labor was laid out, apparatus secured and a small beginning of a school made in a private house. Pe Gyi adapted the «Braille» system of raised letters to the Burmese, invented the necessary type and has prepared books. A primer, the first, second third and fourth readers, a part of the Gospel of John and some Christian hynms have been put into print.

The boys attend the Burman church at Moulmein and already a number have indicated a desire to be baptized. The noble founder's life has thus been enriched instead of impoverished.

The Baptist Missionary Magazine. American Baptist Foreign Mission Society. - 1905. - Vol. 85. - P. 312.

2. Blind Boys' Industrial Work. The Magazine, in its August issue, gave Rev. S. R. McCurdy's story of the founding of the school for the blind in Moulmein, Burma, by Maung Pe Gyi, who became blind while a student en our college en Rangoon. Mr. McCurdy now favours us with a statement of the industrial work at this school by with boys are saved from becoming objects of pity and charity and are led to become self-supporting and thoroughly Christian men: of the English residents. Also they are trained to supply the needes of the English and German officials and merchans. Thus boys are taught to make and repair cane chairs, couches, foot-stools, steamer chairs, screens, etc. It is interesting to know, that the boys at the school have, from the first, prepared and printed all their text-books, primary, graded readers, histories etc., en a Braille system of raised letters for the blind.

Maung Pe Gyi is a pioneer and a hero in his work and the school is increasingly popula both with natives and officials. He gives Bible instruction every day, as we do en all our mission schools.

Two of the boys have recently been baptized into membership in the Moulmein Burman Chruch, which the school attends in a body of Sundays.

The Baptist Missionary Magazine. American Baptist Foreign Mission Society. - 1906. - Vol. 86. - p. 97-98.

3. MOULMEIN SCHOOL FOR THE BLIND.

Readers of The Beacon will doubtless be interested to hear of the efforts made to give blind Burmese boys a good education. This is taking place at the Technical School for the Blind, Moulmein, where boys are taught trades which should enable them to earn a livelihood when they leave school. The report for the year 1917 gives an account of the trades taught. The boys learn to make baskets of various kinds, and also string bags, and these articles find a ready sale. The cane instructor is a capable man, and the work is well done. But the school has not yet succeeded in turning out skilled artisans able to earn their own living. The Committee would like a European, with some experience in modern methods of teaching the blind, to come out from England and take up this work.

The numbers in the school are slowly but steadily increasing year by year. There are now thirty-one blind boys and four blind teachers. In addition to cane work the boys are taught reading and writing by means of the Braille system of raised dots, which has been adapted to the Burmese language. They learn geography with the help of relief maps, and arithmetic, including decimals and fractions, by the use of a special apparatus. The school has been registered as a seventh standard vernacular school, but English has been taught during the past year as an experimental measure. Other subjects, such as hygiene, Burmese history, and gardening have been introduced.

The boys are very fond of music, but it is difficult to find teachers.

The cause of the blind in Burma has received an impetus by the arrival of the Rev. W.H. Jackson, a blind clergyman of the Church of England. Mr. Jackson is in charge of the Blind School at Kemendine, but he is closely concerned with measures for developing the education of the blind all over Burma. He has visited the school and has given invaluable help and advice. The report ends with an expression of thanks to all the kind friends and supporters of this most deserving institution.

The Beacon. - 1918. - Volume 2. - № 24 (dec.) - P. 2.

4. THE Committee of the Moulmein School for Blind Burmese speaking boys wish to procure the services of a qualified Englishman, blind or otherwise, to act as Principal of the School. The Committee include Government officials, representatives of the American Baptist Mission and the Church of England Mission in Moulmein. The salary offered is 200 rupees per month (Ј13 6s. 8d.). Passage from England would be free. Free quarters will be provided, and preference will be given a man possessed of initiative and who is able to develop the industrial side of the work.

The School includes both Christians and Buddhists, though the Committee are naturally anxious to secure a Principal who is in sympathy with the Christian aspect of the work.

Applications should be made to the Rev. D. C. Atwool, Honorary Secretary and Superintendent, School for the Blind, Moulmein, Burma. // The Beacon. - 1919. - Vol. 3 (feb.). - № 26. - P.4.

5. JAPS WATCH U.S. GIRL AS RADICAL

Relative of Elihu Root It Suspected

(The Register-Public Ledger Service)

(Copyright.)

Tokio (sic!), April 22. Miss Martha Root, of Pittsburgh, a writer, relative of Elihu Root and a disciple of the Bahai movement, is under Japanese police surveillance here suspected of soviet propaganda.

She has been shadowed by detectives since the Esperanto meeting at Yokohama a week ago when she stated during the course of a lecture that the Bahai movement was spreading to Russia. The conservative Tokio Asahi publishes a scare head revealing a communistic plot" stating that Miss Root is preaching a “doctrine practically the same as communism which is inconsistent with the Japanese government's policy".

The police yesterday visited the Tokio home of Miss Agnes Alexander, A relative of the famous family of missionaries and traders in Hawaii, who is entertaining Miss Root. They questioned the servants at great length. Your correspondent in approaching the Alexander home was asked by the police whether he was of Russian nationality.

Miss Alexander has been suspected since entertaining the Russian poet Eroshenko, who was deported from Japan a year ago, as a result of a charge of soviet conspiracy in connection with the Bahai movement.

Miss Root has not open directly questioned but yesterday appealed to the United States embassy for protection. She had no intention of offending Japanese officials, she declared and hopes to succeed in explaining to them why Bahaism does not menace Japan politically or religiously. If allowed by the police she intends to depart for Kioto and sail for China Wednesday where she will make a long visit disseminating Bahai principles.

The Des Moines Register. - 1923. - 23 apr. - P.1.

6. Четыре письма В.Я. Ерошенко из Индии. Перевод с японского Юлии Патлань по изданию: Eroshenko, V. Shokan. Eroshenko zenshu. Tokyo, Misuzu Shobo Publ., 1959. - vol. 2. - pp. 393-401.

1917 год, 27 ноября, Тории Токудзиро из Калькутты Любимый мальчик, прошлой ночью (26 ноября) у меня душа заболела из-за тебя, уж не случилось ли что-то с тобой. Но я молюсь о том, чтобы это было из-за моих нервов, а не из-за несчастья с тобой.

16 ноября я прибыл в Калькутту. Здесь у меня нет друзей, и потому я остановился в YMCAYoung Men's Christian Association. - Ю.П.. В первый же день я завел нескольких русских друзей. И сейчас я все еще остаюсь в YMCA, я плачу за комнату 40 рупий в месяц.

Я не чувствую себя в силах снова работать в школе для слепых, но я уже не раз побывал там. До сих пор я не встретил людей, которые были бы заинтересованы во мне. Я имею дело с так называемым англо-индийским обществом. Со всех точек зрения, оно жалкое, и я ни в чем не заинтересован. Все они говорят по-английски, презирают туземцев и все считают себя христианами.

Близко познакомиться с индийцами почти невозможно. Индийское правительство не позволяет европейцам общаться с местными жителями. Тем не менее, я все жду такой возможности. Русский консул сказал нам, что англичане в конце концов посадят всех русских в тюрьму, чем нас всех удивил. Видимо, ты знаешь, что происходит в России. Всякий народ, который пытается выстроить великую империю путем угнетения малых этнических групп, постигнет та же судьба, что и Россию.

Не случилось ли чего с Алекс? Счастлива ли она? Скоро я планирую разыскать здешних бахаи. Пожалуйста, найди адреса индийских эсперантистов. Если ты придешь в эсперанто-ассоциацию, у них должна быть адресная книга.

Передай привет всем эсперантистам и бахаи, в том числе доктору Накамура. Передай мои наилучшие пожелания своей жене. Я молюсь за ваше благополучие и здоровье. Пиши мне чаще, пожалуйста. Адрес - Калькутта, Генеральное консульство России.

1917 год,месяцдень, Тории Токудзиро из Калькутты.

Любимый мальчик. Пожалуйста, перешли мое письме г-же Алекс так быстро, как это возможно. Кажется, я слишком много беспокоюсь о материальном мире. Я всегда хотел предвидеть будущее, но это даже и не идет на пользу, это не послужит моему развитию.

Я склонен забывать, что в духовном развитии и беспокойство, и медлительность - непростительный грех. И в зависимости от разных финансовых обстоятельств мы что-то откладываем или чем-то жертвуем.

Мы очень боимся материальных потерь, но мы не боимся потерпеть неудачу в духовном развитии. До сих пор, пока я не стал серьезным, я не боролся с этим влиянием. Из-за этого я уже многое потерял.

Я часто посещал здешнюю школу слепых. Ее директор - г-н Шах. Г-н Кётаро Накамура очень близко знаком с г-ном Шахом. Это потому, что г-н Шах жил вместе с г-ном Накамурой [в Соединенном Королевстве].

Как там господин Ёсида? Позволь мне услышать от тебя об этом.

Итак, до свидания. Привет жене и всем вашим друзьям.

1918 (7-й год Тайсё), 16 февраля, Тории Токудзиро из Калькутты.

Мой любимый мальчик. Я не слышал о тебе больше двух месяцев и не получаю от тебя никаких известий больше пяти месяцев.

Что же случилось?

Прошлой ночью мне приснилось, что ты в больнице. Но никто не сказал тебе, что ты болен, а я только что вернулся в Японию, кажется, когда ты и не мечтал об этом, и неожиданно вошел в комнату. Ты с кем-то разговаривал. Когда я вошел, то сказал, что я пришел, и ты услышал, что я пришел. Ты спросил меня, где я нахожусь.

Я стоял рядом с тобой. Я был очень рад приветствовать тебя и обнять тебя, но ты был так чем-то поглощен, словно не мог думать ни о чем другом, в общем, был совершенно равнодушен.

Но я был очень счастлив, я обнял тебя и прижался своей щекой к твоей щеке. Твои щеки были горячими, и казалось, обжигали мои щеки. Мы сидели на скамейке. Я сказал, что ты болен и что у тебя сильная горячка, ты сказал: нет, я не болен. Твой голос звучал странно, как голос живого человека в ином мире.

И тут я проснулся. Было странное чувство, что ты очень утомлен или сильно огорчен.

Мой любимый мальчик! Почему же ты не пишешь? Я послал тебе конспект моей речи. Я отправил письмо Алекс. Дошло ли это письмо до тебя? Алекс, точно так же, как и ты, совсем мне не пишет. Могу ли я сказать, что не люблю ее? Скажу ли я, что не люблю тебя? Нет, я люблю вас обоих. И все же вы больше не чувствуете моей любви. Потому что вы из- за чего-то сошли с ума, ваш мозг горит от этого, как у больного человека. И оттого это заглушит все остальное.

Я не виню тебя. Просто это грустно. Мой мальчик. Мой любимый мальчик... И нет никакого ответа. Кажется, мой мальчик уснул. О чем ты мечтаешь на земле, мой мальчик? Какие сны тебе снятся? Мальчик мой. Какая несчастная идея сжигает твой мозг? Какими мечтами одержимы сердца юных поэтов? Милый мальчик, что сжигает тебя с такой силой? Почему твоя щека так горяча? Милый мальчик! Тории-сан! Токудзиро-сан!.. Токудзиро-сан!

Я все еще в Калькутте. Я остановился в доме слепого индийца - учителя в здешней школе слепых. У этого индийца большая библиотека брайлевских книг (на английском языке). Целыми днями я провожу время, читая и занимаясь, а по вечерам я буду ходить на лекции. У меня есть несколько друзей, читающих книги по теософии и другие книги. Я живу буквально студенческой жизнью.

Переслал ли ты письмо, в котором я просил Алекс послать мне денег? Что она сказала? Без ее помощи я могу только жить, но совсем не могу путешествовать. И это ужасно.

Я все еще не посылал тебе фото. Потому что фотосалон мне их не прислал. Передай привет своей жене, доктору Накамура, г-ну Фукуда, еще одному г-ну Фукуда, г-ну Акита, вообще всем эсперантистам и бахаи, г-ну Накамура, г-ну Хираката, г-ну Сайто и всем остальным друзьям. Всегда твой Эро.

1918 год, ноября 27 дня Тории Токудзиро из калькуттской YMCA

Мой дорогой друг, любимый мальчик, незабываемый Токудзиро-сан.

Пока еще я не умер. Вот теперь наконец настало время, когда мы не умрем с такой легкостью. Наоборот, мне постоянно посылается интересная жизнь, в которой довольно забав, огорчений и роковых тайн, многое в которой меня приводит в затруднение, потому что я этого не понимаю. Я направился в Бирму вторично, было ужасно находиться под полицейским подозрением, меня постоянно посещали, как преступника, но в конце концов я не был заключен в тюрьму.

Как только в России разразилась революция, пошли слухи о том, что все русские в Индии будут арестованы. Русские друзья говорили мне: давай вместе вернемся в Россию на русском пароходе, веселее будет, но я отказался. И вот, они отправились, но были по пути арестованы. Я сбежал в Бирму, как самый ловкий из дураков, и снова стал учителем в школе для слепых.

(Это было в марте).

Перед этим, когда я жил в Бирме, мне предлагали стать заведующим школой слепых, но я отказался от должности. Когда я пришел в эту же школу второй раз в этом марте, ничего не изменилось, учителя и учащиеся любили меня так же сильно, потому что учителя и учащиеся не переменились, но отношение пасторов, которые управляли школой, стало совсем другим. Они выделили мне должность учителя, но я не смог работать, получая указания от супругов-бирманцев, которые ничего не понимают в образовании слепых. Ясно, что там было много непонимания, клеветы и подозрений. Поэтому я пренебрег всеми обстоятельствами, храбро бросил свою работу, и, покинув школу 8 сентября, приехал в Калькутту за разрешением вернуться в Страну восходящего солнца. По пути я чудом получил немного денег.

Так как пароход должен был отправиться из Индии в начале октября, я продолжал хлопотать день за днем. Вот уже и октябрь - но разрешения нет. Пароход должен был отправиться 15 октября, и я обращался в различные правительственные учреждения, посылая телеграммы и срочно добиваясь разрешения, но все это требовало много труда. Пароход отчалил 15-го.

Только через пять дней, 20 октября, я, наконец, получил разрешение. Вот что сказал мне чиновник.

«С вами было много сложных проблем, и поэтому вы не могли легко получить разрешение».