Фантастические мотивы и образы в произведениях Ф.М. Достоевского

Небольшое по объему произведение делится на пять фрагментов, фиксируемых с помощью отступов. В первом повествователь дает развернутую характеристику самому себе и объясняет фантастическую необыкновенность последующего.

Повествователь - спившийся литератор, понимающий, что стоит на грани помешательства. Он говорит: "Со мной что-то странное происходит. И характер меняется, и голова болит. Я начинаю видеть какие-то странные вещи. Не то чтобы голоса, а так, как будто кто-то подле: "Бобок, бобок, бобок!" Какой такой бобок? Надо развлечься". /21,43/.

Начиная рассказ, Достоевский подчеркивает свою отстраненность от образа повествователя: "Это не я; это совсем другое лицо" /21,41/. К тому же дается подзаголовок произведению - "Записки одного лица". Эта предосторожность не помешала А. Белому и другим критикам отождествлять автора рассказа с повествователем.

Следующие фрагменты текста углубляют раскрытие образа повествователя. Речь его отрывиста /"рубленный слог"/ и вместе афористична. Она обнаруживает приметы острого ума, но крайне циничного: "Ходил развлекаться, попал на похороны". О кладбище: "Мертвецов пятнадцать понаехало…" "Вот еще местечко!.. Во-первых, дух…Но дух, дух…Не желал бы быть здешним духовным лицом" /21,43/. Подчеркнутый каламбур выдает цинизм повествователя, его духовную ущербность.

Сидя на могильной плите, герой рассказа постепенно начинает различать голоса погребенных, ведущих между собой оживленный разговор. Выясняется, что сознание мертвецов после похорон на некоторое время сохраняется, что вполне допустимо в фантастическом жанре. Ситуация рассказа, таким образом, носит фантастический характер, хотя содержание "речей" покойников обнаруживает признаки трезвейшего реализма, доходящего временами до грубо натуралистических подробностей. Этими особенностями обнаруживается структурное родство "Бобка" с предшествующими произведениями, содержащими сатирические мотивы и образы.

В жанровом отношении перед нами фантастика сатирическая. Достоевский представляет здесь примеры психологии "подполья", то есть, крайних форм эгоцентризма, порождающих опустошительную бездуховность. Так, в рассказе многократно обыгрывается слово "дух" в оксюморонных значениях. Для рассказчика - в прямом смысле, как трупный запах, а для мертвецов - в переносном, очень значительном: …тут вонь, так сказать, нравственная…/21, 51/.

Духовная деградация замогильных персонажей изображается в рассказе по принципу неуклонного возрастания. Вначале солидные покойники развлекают себя игрой в преферанс /мысленно, конечно / и пустенькой болтовней, но затем они собираются рассказать друг другу самые "стыдные" эпизоды из своей жизни /ситуация знакомая читателю по роману "Идиот"/. Наконец, аморализм набирает силу, достигая степени самого грязного и отвратительного цинизма. Публика здесь собралась разномастная. Это генерал Первоедов, богатый лавочник, дамочка Авдотья Игнатьевна, наивный юноша, знатная барыня, надворный советник Лебезятников, тайный советник Тарасевич. Ключевая фигура в среде мертвецов - "негодяй псевдовысшего света" /так он себя величает/ - барон Клиневич. Именно он берет на себя роль инициатора перемен в поведении мертвецов:

" - Довольно, - порешил Клиневич, - я вижу, что материал превосходный. Мы здесь немедленно устроимся к лучшему. Главное, чтобы весело провести остальное время…Главное, два или три месяца жизни и в конце концов - бобок. Господа, я предлагаю ничего не стыдиться!..

- Ах, как я хочу ничего не стыдиться! - с восторгом воскликнула Авдотья Игнатьевна.

- Обнажимся, обнажимся! - закричали во все голоса.

- Я ужасно, ужасно хочу обнажиться! - визгнула Авдотья Игнатьевна…

- Хи - хи - хи! - хихикала Катиш" /21, 52/.

Слово "бобок" в рассказе первоначально представляется малозначительным: "Есть, например, здесь один такой, который почти разложился, но раз недель в шесть он все еще вдруг пробормочет одно словцо, конечно, бессмысленное; про какой-то бобок: "Бобок, бобок", но и в нем, значит, жизнь еще теплится какой-то искрой…" /21,51/. Но затем это слово приобретает символическое значение, обозначая последний предел нравственного падения личности. Даже циник-рассказчик, терпимо относящийся к развлекающимся мертвецам, в конце концов, не выдерживает, гневно восклицая: "Нет, этого я не могу допустить, нет, воистину нет!...Разврат в таком месте, разврат последних упований, разврат дряблых и гниющих трупов и - даже не щадя последних мгновений сознания! Им даны, подарены эти мгновения и…А главное, главное, в таком месте! Нет, этого я не могу допустить…" /21,54/.

Повествователь собирается навестить другие участки кладбища в надежде наткнуться "и на утешительное".

Наиболее глубокий анализ этого произведения дан в монографии М.М. Бахтина "Проблемы поэтики Достоевского". Особенно хочется указать на два момента анализа, предпринятого исследователем. Первый - это подробнейший выяснение генезисов "Бобка". Бахтин убедительно показывает связь поэтики этого произведения с древнейшим жанром мениппеи. Это "почти классическая мениппея Достоевского. Жанр выдержан здесь с поразительной целостностью. Можно даже сказать, что жанр мениппеи раскрывает здесь свои лучшие возможности, реализует свой максимум. Это, конечно, менее всего стилизация умершего жанра. Напротив, в этом произведении Достоевского, жанр мениппеи продолжает жить своей полной жанровой жизнью". М.М. Бахтин. Проблемы поэтики Достоевского. С.61.

Несомненно влияние, по убеждению Бахтина, на создателя "Бобка" сказало творчество Лукиана, Сенеки, Буало, Гете, Дидро, фантастические и сказочные элементы Гофмана, фантастические рассказы Эдгара По.

Второй, столь же важный момент концепции Бахтина - это указание на связь "Бобка" со всем художественным миром Достоевского. "Маленький "Бобок" - один из самых коротких сюжетных рассказов Достоевского - является почти микрокосмом всего его творчества. Очень многие, и притом важнейшие идеи, темы и образы его творчества - и предшествующего и последующего - проявляются здесь в предельно острой и обнаженной форме…" /там же/.

Мы вправе заметить, что небольшой по объему рассказ "Бобок" играет существенную роль в образной системе Достоевского. Этот рассказ представляет собой художественный синтез всех самых отвратительных и циничных сторон духовного "подполья", раскрытию антигуманной сути которого посвящены многие произведения писателя. Фантастическая образность тут не самоцель, а эффективное художественное средство, обеспечивающее выполнение этой задачи.

"Сон смешного человека"

"Сну смешного человека" принадлежит совершенно особое место в творчестве Достоевского. Об этом произведении немало сказано крупными литературоведами. Произведение истолковано с разных сторон, но при этом в большинстве случаев игнорировалось нечто существенное: "Сон смешного человека" - рассказ фантастический. А ведь за этой жанровой характеристикой стоит немало.

Рассказ был опубликован в апрельской книжке "Дневника писателя" за 1877 год. Его значение во многом определяется темой, неотвязно мучающей писателя на протяжении всего его творческого пути. Мечта о гармоническом будущем человечества, убежденность в том, что эта мечта со временем будет осуществлена, пронизывает все творчество Достоевского, являясь его лейтмотивом. С такой же художественной силой, с какой писатель изображает торжество зла на земле, он говорит и о неизбежности в будущем утверждения правды, справедливости, человечности. Этот итог являет нам эффект контрапунктности всего мышления писателя, устойчивой двойственности всего сущего в его художественном мире.

Своему произведению Достоевский дал подзаголовок - "Фантастический рассказ". Нам это жанровое определение невозможно принять в его буквальном смысле, поскольку собственно фантастическому в рассказе уделено не так много места. Необходимо учитывать, что Достоевский понятие фантастическое, как мы уже видели, распространял не только на литературу, но и на действительность, видя в ней элементы, граничащие с тем, что не укладывается в нормальное человеческое сознание. В.А. Тунимов пишет: "Эта фантастичность во многом того же рода, как и в высоко ценимых Достоевским "Пиковой даме" Пушкина, "петербургских повестях" Гоголя, "русских ночах" Одоевского, произведениях Э. По и Э. Гофмана". В.А. Тунимов. "Сон смешного человека".-Вступительная статья к комментариям. - В т 25 Полного собр. соч. Ф.М. Достоевского С.396.

"Сон смешного человека" - это рассказ о человеке, его духовных мытарствах в напряженных поисках истины. А строго фантастический элемент в этом произведении является его сюжетной конструкции.

Кто же он, "смешной человек", от лица которого ведется повествование? Рассказ состоит из пяти небольших глав. Первые две из них - главы экспозиционные. Герой говорит в них о себе как о человеке конченном, душа его настолько опустошена, что ему в жизни "стало все равно", а это значит, что все, что происходит вокруг и в мире ему безразлично.

Герой рассказа - личность сложная. В.А. Тунимов пишет: "Герой Достоевского мене всего безумный утопист, беспомощный мечтатель, все время сбивающийся с дороги. Он - пророк, возвещающий "в чине" безумца высшую истину миру". В.А. Тунимов. "Сон смешного человека".-Вступительная статья к комментариям. - В т 25 Полного собр. соч. Ф.М. Достоевского С.401.

Подобную оценку нельзя принимать в ее исчерпывающем значении. Ведь образ этот дан в сложном, противоречивом развитии и прежде, чем стать "пророком", "смешной человек" претерпел много катастрофически страшного в своей горемычной жизни. Вкусил он в полной мере и яд "подполья", что станет ясно из дальнейшего изложения. И все этот человек с изломанной психикой сумел выбраться из бездны духовного упадка.

Но это дается ему не сразу, а только миновав острый духовный кризис. Оценивая свое крайнее неприглядное нравственное состояние "смешной человек" принимает решение о самоубийстве и подготавливается к нему вполне конкретно. Куплен и заряжен револьвер, определено время рокового выстрела. Но за несколько часов до намеченной расправы над самим собой с ним происходит событие, которое все решительно меняет. "Смешному человеку" поздно вечером, в осенней, дождливой петербургской мгле довелось встретить девочку, требующей неотложной помощи.

Драматической ситуации вполне соответствует пейзаж, вызывающий не только физический, но и душевный озноб. "Это было в мрачный, самый мрачный вечер, какой только может быть. Дождь лил весь день, и это был самый холодный и мрачный дождь, какой-то даже грозный дождь, с явной враждебностью к людям… Небо было ужасно темное, но явно можно было различить разорванные облака, а между ними бездонные черные пятна" /25, 105/. В этом пейзаже подчеркивается негатив состояния природы. Этому способствуют повторы /"самый, самый"/ эпитеты, также повторяющиеся: "мрачный, мрачный, грозный, холодный" нагнетание темных красок. Все это придает пейзажу фантастический колорит.

Девочка было вся вымокшая под дождем, она плакала, выкрикивала какие-то слова, все ее поведение выражало крайнюю степень отчаяния. Она бежала за рассказчиком, как видно, находясь в состоянии ужаса, дрожала в ознобе и кричала отчаянно: "Мамочка! Мамочка!" "Смешной человек" старался от нее как-нибудь отделаться: "Я топнул на нее и крикнул…". Отделался, как от назойливой мухи.

Этому эпизоду и образу девочки в рассказе принадлежит важное место. К тому же, следует добавить: образ страдающей девочки, в иных случаях - ребенка, является в прозе Достоевского "сквозным", тяготеющем к символу. В нем как бы воплощена вся боль человечества, которая страдает от жизненного неустройства, непоправимых бед, несущих страдания и гибель. Образ обиженной девочки мы встретим в романе "Униженные и оскорбленные" /Нелли/, в ужасном сне Свидригайлова, в исповеди Ставрогина. Образы страдающих детей занимают важное место в "Братьях Карамазовых".

Дома, глядя на заряженный пистолет и ожидая назначенного им самим часа рокового выстрела, герой рассказа вдруг стал испытывать угрызения совести от того, что не помог несчастному ребенку. Это состояние родило обжигающую мысль: оказывается, ему не все равно, что он еще не конченый человек. А это значит, ему нельзя отказываться от жизни. "Одним словом, - заключает герой, - эта девочка спасла меня, потому, что я вопросами отдалил выстрел" /25, 108/. Утомленный переживаниями "смешной человек" засыпает, сидя за столом, и видит сон, составляющий главное содержание этого произведения.

Следующие три главы посвящены сну, следствиям, вытекающим из увиденного и пережитого. Это был сон о золотом веке, о его смысле и о том, какое влияние он оказал на заблудший ум "смешного человека".

Тема "золотого века" рождена не фантазией Достоевского, она издавна живет в художественном и философском сознании человечества. "Золотой век - это мифологическое представление, существовавшее в античном мире, о счастливом и беззаботном состоянии первобытного человечества". Мифы народов мира. В двух томах Т.1, М.: Советская энциклопедия. 1980.С.471.

Отчетливее всего представление о "золотом веке" выражено в "Трудах и днях" Гесиода и в "Метаморфозах" Овидия. Первое поколение людей, по Гесиоду, наслаждалось полным блаженством. Люди жили, как боги, не зная ни забот, ни тревог. Но за золотым веком наступил век серебряный, затем - медный и, наконец, - железный, "испорченный и жестокий, когда ни днем не прекращались труды и печали, ни ночью". Своеобразный вариант золотого века представляет библейский рассказ о жизни первых людей в раю /Быт. 1-3/.

Эти представления не умерли с эпохой античности. Тема "золотого века" стимулировала развитие ее в утопиях последующих столетий. Термин "утопия" ввел в научный и литературный обиход Томас Мор. Так он назвал вымышленный остров, на котором было создано идеальное общество. Этот жанр расцветает в эпоху Возрождения /Я. Гус в Чехии, Мюнцер в Германии, Мор в Англии, Кампанелла в Италии/. Вершина развития этого жанра достигнута в XVIII веке. /Сен-Симон, Фурье, Оуэн/.

Художественно реализуя утопическую мечту, Достоевский опирался на богатый опыт мировой литературы, начиная с античной и вплоть до современной как западной, так и отечественной. Ему были известны сочинения Томаса Мора / "Утопия"/, Томаса Кампанеллы /"Город солнца"/, Ф. Бэкона /"Новая Атлантида"/, в которых отражалась вера в торжество разума, утвердившего гармоничные отношения людей. Хорошо знал и ценил Достоевский утопические идеи писателей эпохи Просвещения - Ж.Ж. Руссо, Р. Оуэна, Ш. Фурье, Сен Симона. М.М. Бахтин не исключает влияния на Достоевского произведения Сирано де Бержерака "Другой свет, или государство и империи Луны", а также подчеркивает несомненное влияние на него повести Вольтера "Микромегас", утопических мотивов романа Жорж Санд и фантастического сна в романе Н.Г. Чернышевского "Что делать?". Несомненное влияние на Достоевского оказала и фантастика Эдгара По, которого писатель высоко ценил. В 1861 году им написано и опубликовано предисловие к публикации "Три рассказа Эдгара По", в котором писатель выражает свое искреннее восхищение творческой манерой оригинального художественного слова. Достоевский не называет Э. По /у Достоевского - Поэ/ фантастом, но видит в его творчестве фантастичность особого рода, которая близка ему самому: "Он почти всегда берет саму исключительную действительность, ставит своего героя в самое исключительное внешне или психологическое положение, и с какой силой проницательности, с какой поражающей верностию рассказывает он о состоянии души этого человека!" / 19,88 /.

"Достоевского покорило профессиональное литературное искусство По /"техника"/, в рассказах которого "сила подробностей" и "сила воображения" не просто размывают границу между реальным и фантастическим, но создают живую и впечатляющую иллюзию реальности фантастического" / В.А. Туниманов. т.25.с.397/.

В художественном творчестве Достоевского тема "золотого века" впервые заявляет о себе в черновиках к "Преступлению и наказанию" и "Идиоту". В романе "Бесы" содержится изложение сна Ставрогина из его исповеди. Известную картину Клод Лоррена, хранящуюся в Дрезденской галерее, Ставрогин назвал "Золотым веком": "Это - уголок греческого архипелага…земной рай. Тут жили прекрасные люди! Они вставали и засыпали счастливые и невинные; рощи наполнялись их веселыми песнями, великий избыток непочатых сил уходил в любовь и простодушную радость…Чудный сон, высокое заблужденье!" /11,21/.

Сходен по содержанию и сон Версилова /роман "Подросток"/. О нем он рассказывает сыну Аркадию. Новых содержательных элементов этот сон не содержит, но примечательно само восприятие того мира гармонии, которое довелось созерцать Версилову во сне: "Ощущение счастья, мне еще неизвестно, прошло сквозь сердце мое, даже до боли; это была всечеловеческая любовь"/ 13, 375 /.

Что же видит в своем сне "смешной человек"? Здесь впервые в своем творчестве Достоевский рисует картину гармонического общества с достаточными подробностями. Преобладают в этих описаниях идиллические тона и краски. Они и в изображении природы, и существ этого изумительного мира, их образа жизни, нравов и обычаев.

Природа здесь явно контрастирует с доминирующими петербургскими пейзажами писателя, чаще всего "бедственными" для жителей. А здесь, на этом фантастическом острове - "Ласковое изумрудное море тихо плескало о берега и лобызало их с любовью, явной, видимой, почти сознательной. Высокие, прекрасные деревья стояли во всей роскоши своего цвета, а бесчисленные листочки их приветствовали меня тихим, ласковым своим шумом…Птички стадами перелетали воздухе и, не боясь меня, садились мне на плечи и на руки, и радостно били меня своими милыми, трепетными крылышками" / 25, 112 /.

Но главное, конечно, - люди / автор так и называет / счастливой земли. Они, в изображении автора прекрасны, счастливы и добры. "Дети солнца, дети своего солнца, о, как они были прекрасны!" "Смешной человек" был встречен ими с необыкновенной радостью. Они осыпали пришельца ласками и поцелуями. "Эти люди, радостно смеясь, теснились ко мне и ласкали меня к себе, и всякому из них хотелось успокоить меня" /там же/.

Каков же образ жизни этих счастливцев, приснившихся герою рассказа? Об этом во "Сне" говорится коротко, но вместе с тем с исчерпывающей полнотой: "Они были резвы и веселы как дети. Они блуждали по своим прекрасным рощам и лесам, они пели свои прекрасные песни, они питались свое. Легкою пищей, плодами своих деревьев, медом лесов своих и молоком их любивших животных. Для пищи и для одежды своей они трудились лишь немного и слегка. У них была любовь и рождались дети, но никогда я не замечал в них порывов того жестокого сладострастия, которое постигает почти всех на нашей земле".

"Смешной человек" останавливается и на характеристике умственного состояния обитателей этого чудесного мира. Оказалось, что они "не имеют науки", "они не стремились к познанию жизни, так как жизнь их была восполнена…но знание их было глубже, чем у нашей науки". Повествователь догадывается, что эти существа, которых он называет людьми, имеют возможность какими-то таинственными путями общаться со всем живым, а главное - с космосом.

Фантастика Достоевского в "Сне" во многом питается христианским библейскими истоками. Люди на этой фантастической земле живут, словно в раю.

Но во "Сне" рисуется и картина разрушения этой созданной воображением писателя гармонии. Виновником катастрофы стал "смешной человек": "…кончилось тем, что я развратил их всех!.. Как скверная трихина, как атом чумы, заражающий целые государства, так и я разорил всю эту счастливую, безгрешную до меня землю. Они научились лгать и полюбили ложь…затем быстро родилось сладострастие, сладострастие породило ревность, ревность - жестокость…скоро, очень скоро брызнула первая кровь" /25, 116/.

В содержании сна "смешного человека" необходимо отметить два аспекта. Первый - это не только возможность, но и неотвратимость утверждения гармонии в человеческих отношениях. Второй - опасность разрушения этого прекрасного мира тем злым началам, которое не истреблено в душах людей.

Автор показывает, как ощущение трагизма содеянного стало поворотным моментом в мироощущении героя рассказа. Итог пережитого во сне - обретение им истины: "…Я видел истину, я видел и знаю, что люди могут быть прекрасны и счастливы, не потеряв способности жить на земле. Я не хочу и не могу верить, чтобы зло было нормальным состоянием людей" /25, 118/. Теперь герой готов проповедовать обретенную истину, служить ей. И первым реальным шагом на этом пути является то, что "ту маленькую девочку" герой рассказа отыскал.

Комментаторы "Сна смешного человека" отмечают: "Современная Достоевскому критика рассказа, в сущности, не заметила" /25, 406/. Исключение 6 составил лишь грязный пасквиль рецензента В. Печкина /Н.В. Успенский/, увидевший в авторе больного человека.

В 1929 году в книге М.М. Бахтина "проблемы поэтики Достоевского" содержится исчерпывающий анализ поэтики сюжета и жанровых особенностей этого рассказа. М.М. Бахтин установил, что по своей тематике "Сон смешного человека" - почти полная энциклопедия ведущих тем Достоевского. М.М. Бахтин. Проблемы поэтики Достоевского…С.201.

Некоторые существенные черты "смешного человека" Бахтин находит в образах князя Мышкина, Раскольникова, Ставрогина и даже Ивана Карамзина. Сходна со "Сном" и центральная тема многих произведений Достоевского - тема перерождения и обновления человеческого характера в ходе мучительных и исцеляющих духовных коллизий.

В 1989 году появляется разбор "Сна смешного человека" в книге Ю.Ф. Карякина "Достоевский и канун XXI века" /глава "О мужестве быть смешным"/. Автор книги ставит это произведение Достоевского на одно из первых мест в его творчестве и подчеркивает его актуальность для современности. "Сон" - именно уже впрямую, - пишет Карякин, - о судьбе, о жизни и смерти всего нашего рода, о последнем и неотложном - о выборе нами этой судьбы". Ю.Ф. Карякин. Достоевский и канун XXI века…С. 379.

Мечта Достоевского о мировой гармонии, воплотившаяся в "снах" персонажей, не могла вполне удовлетворить писателя именно как мечта, то есть, утопия. В последний период своей творческой деятельности он настойчиво ищет земные пути и средства для обоснования "земного рая". Н.Ф. Бельчиков в статье "Золотой век" в представлении Ф.М. Достоевского", обобщив многочисленные высказывания Достоевского в "Дневнике писателя", приходит к выводу: "Писатель верил в особое предназначение русского народа в осуществление "золотого века" на земле". Н.Ф. Бельчиков. "Золотой век" в представлении Ф.М. Достоевского. - В кн. Проблемы теории и истории литературы. Изд. МГУ. 1971.С. 365.

В знаменитой речи о Пушкине, произнесенной 8 июня 1880 года в Москве, Достоевский вернулся к своим излюбленным мыслям о мировой гармонии, но уже не в порядке утопических грез и "снов", но и как вполне реальная, хотя невероятно трудная, фантастически трудная и длительная человеческая практика.

Речь Достоевского - не только о Пушкине, о его "всемирной отзывчивости", но и о России, о русском человеке. "…Назначение русского человека есть, бесспорно, всеевропейское и всемирное…" Его назначение, пусть в далеком будущем - "изречь окончательное слово великой общей гармонии, братского окончательного согласия всех племен по Христову евангельскому закону!" /26, 148/.

Слово "фантазия", "фантастическое" особенно часто повторяются автором в этой речи, но не как нечто нереальное, а, напротив, вполне реальное, хотя и трудно достижимое.

Речь Достоевского о Пушкине вызвала мощный общественный резонанс. Наряду с восторженными откликами имелись и резкие критические. Касались они преимущественно философских и социальных вопросов, содержащихся в речи писателя. Самым заметным явлением явилась статья религиозного мыслителя, писателя и критика К.Н. Леонтьева "О всемирной любви", опубликованная в книге "Наши новые христиане Ф.М. Достоевский и граф Лев Толстой" /М., 1882 г/. Высоко ценя творческий талант Достоевского, Леонтьев критически оценил его идею о мировой гармонии в развитии человеческого общества. Леонтьев признал греховной саму веру Достоевского в возможность достижения на земле "мировой гармонии". По учению церкви, полагал автор статьи, подлинное блаженство для людей возможно лишь в потустороннем мире, на небе, но не на земле. "Христианство не верит, - пишет Леонтьев, - ни в лучшую автономическую мораль лица; ни в разум собирательного человечества, долженствующий рано или поздно создать рай на земле…Терпите! Всем - лучше никогда не будет. Одним будет лучше, другим станет хуже. Такое состояние, такие колебания горести и боли - вот единственная возможная на земле гармония". К.Н. Леонтьев. О всемирной любви… - В кн.: О Достоевском. Творчество Достоевского в русской мысли 1831-1881 годов. М.: Книга. 1990. С. 17-18.

В оценке пушкинской речи К. Леонтьев усмотрел опасную близость к социалистическим учениям и был прав в том отношении, что Достоевский действительно одобрял гуманные принципы социалистов-утопистов. Но никакой опасности эти утопии человечеству не несли, а содержали лишь идеи о лучшем устройстве жизни не для кучки избранных, а для всех.

Творчество Достоевского, как и его мировоззрение в целом носили противоречивый характер, в чем-то писатель и заблуждался, но все, в конечном свете, пришли к единодушному мнению о Ф.М. Достоевском, как о гениальном художнике слова, чьим творениям не суждено, ни состариться, ни умереть.

Выводы

1. Фантастические рассказы "Дневника писателя" Достоевского являются, в определенной степени, итоговым в художественном творчестве писателя.

2. Фантастическая образность в рассказах "Бобок" и "Сон смешного человека", как и в предшествующих произведениях Достоевского, тесно связана с образностью конкретно-реалистической.

3. При обилии фантастических образов и мотивов приоритетной в рассказах "Дневника писателя" является реальная действительность российской жизни со всеми ее тяжелыми проблемами и надеждами на лучшую будущность.

4. Фантастической образности в подавляющем большинстве случаев здесь отводится роль сюжетного приема, помогающего писателя раскрыть суть происходящего в мире и в глубинах духовности человека.

Заключение

Творчество Ф.М. Достоевского являло собой новый этап в развитии художественной литературы. С первых шагов своего участия в литературном процессе молодой автор, не подчиняясь главенствующему литературному течению, отстаивал свое видение действительности, свое понимание путей создания произведений, принадлежащих к подлинному искусству. При этом он опирался на те художественные традиции, которые вполне согласовывались с его собственными эстетическими принципами.

В годы, когда "натуральная школа" активно утверждала строгие основы поэтики "факта", изгоняя романтику, борясь с "пушкинским направлением" и "чистым искусством", а порой дискредитируя и самого Пушкина /статьи Писарева/, Достоевский бестрепетно отстаивал принципы творчества, утвержденные художественной практикой Пушкина и Гоголя, выдающимися корифеями западной литературы /В. Гюго, О. Бальзак, Ж. Санд, Э. По и др./.

На этом пути Достоевскому довелось вынести ожесточенные нападки критики, конфликтные отношения с издателями, редакторами и цензурой, но ничто не могло заставить писателя отклониться от избранного пути в искусстве.

Достоевский был писателем-профессионалом. Всего себя он отдавал художественному творчеству, видя в нем свое основное призвание и назначение. Важнейшей особенностью его писательской деятельности явилось органическое сочетание теории и художественной практики. Можно даже сказать, что теоретические принципы, выработанные Достоевским, и его художественные творения находились в неизменном согласии.

Эстетические взгляды Достоевского отличались глубиной и оригинальностью. И они могут служить верным ключом к пониманию сути его творчества, особенно в наиболее концептуально сложных творениях. На протяжении всего своего пути писателя, Достоевский ревностно отстаивал установки реализма, необходимость верности самой жизненной действительности. Но при этом саму действительность он понимал и объяснял не как внешне достоверную реальность, а как невероятно сложный феномен, достигающий нередко степени фантастичности, то есть, невероятности в привычном человеческом понимании. Из этого видно, что фантастика в научном и художественном мышлении Достоевского была неотделима от действительности и, следовательно, реализма, ее отражающего.

Этому принципу Достоевский оставался верен на протяжении всего своего творческого пути. Этот принцип и является смысловым ядром современной прогрессивной эстетики. Такое понимание реализма Достоевским реабилитировало продуктивные художественные приемы романтизма, открывало путь к использованию в художественном творчестве многообразных средств изображения, выработанных художественным сознанием человечества на разных этапах своего развития.

Достоевский на деле утверждал право художника-реалиста создавать произведения фантастических жанров. Им самим созданы фантастические произведения - повести "Двойник", "Крокодил", рассказы "Бобок", "Сон смешного человека", "Влас", "Мальчик у Христа на елке". Их высокие эстетические достоинства доказывают плодотворность этих художественных опытов. Столь же активно Достоевский использует фантастические образы и мотивы в своих строго реалистических произведениях, романах-трагедиях. И это предпринималось не как причуда или каприз художника, а с далеко идущей целью - создание второго сюжетного плана содержания, взаимодействующего с первым, основным. Подобная усложненная структура произведения и определила принципиально новое качество прозы писателя, именуемой им как "реализм в высшем смысле".

Столь серьезно обоснованный подход к художественной образности позволяет осознавать фантастическое как закономерную и равноправную категорию эстетики.

Формы фантастического в творчестве Достоевского разнообразны. В качестве главных необходимо указать следующие:

5. Фантастический жанр прозы. К нему принадлежат созданные писателем повесть "Двойник" и ряд рассказов. Жанровая природа этих произведений контаминационная. Она включает в себя существенные элементы традиционного реализма. Это вид фантастики в творчестве писателя не явился особенно продуктивным. Объяснение этому можно увидеть в излишне резком неприятии критикой этих произведений, с чем автор не мог не считаться.

6. Фантастические сны занимают особенно большое место в поэтике Достоевского. Таковы четыре сна Раскольникова, сны Свидригайлова, Ставрогина, Версилова, "Сон смешного человека" и другие. Как правило, фантастические сны являются вторым планом основного содержания и находятся с ним в сложном сюжетном взаимодействии, поясняя или усиливая его. Подобного рода фантастика может быть определена как психологическая по своей содержательной функции.

7. К философской фантастике может быть отнесена поэма, сочиненная Иваном Карамазовым, "Великий инквизитор", раскрывающая одну из важнейших составляющих проблематики романа "Братья Карамазовы".

8. К видам фантастической образности могут быть также отнесены кошмары, бред некоторых персонажей, евангельские и легендарные сюжеты и эпизоды.

Творческий метод Достоевского, в составе которого фантастике принадлежит немаловажная роль, обусловил создание выдающихся произведений, которые открыли новые пути и средства художественного познания мира. Важнейшими художественными открытиями Достоевского воспользовались художники слова не только его эпохи, но и последующих поколений. Несомненное влияние Достоевский оказал на художников слова "серебряного века", охотно использующих фантастику в своем творчестве, - А. Белого, Ф. Сологуба, А. Блока, раннего В. Маяковского, О. Мандельштама, Л. Андреева, а в более позднюю эпоху - на Л. Леонова, М. Пришвина, М. Булгакова, А. Платонова, В. Набокова, А. Солженицина. Значительное влияние оказало творчество Достоевского на европейских и американских писателей. Тут могут быть названы такие имена, как Т. Манн, Р. Роллан, Т. Драйзер, У. Фолкнер, А. Камю и многие другие. "Основная причина, которая порождает неизменный, и даже растущий интерес к Достоевскому людей XXI века, - пишет Г.М. Фриндленедер, - та огромная внутренняя напряженность, которая свойственна всей общественной, духовной и нравственной жизни нашего века". Г.М. Фриндлендер. Достоевский и мировая литература…С. 9.

Некоторые литераторы склонны видеть в Достоевском предшественника экзистенциализма, литературного течения, возникшего в Западной Европе в первой половине ХХ века /А. Камю, Ж.П. Сартр, Г. Марсель и др./. А.А. Долинин /США/ в статье "Набоков, Достоевский и достоевщина" пишет: "С легкой руки Сартра и Камю Достоевский получил статус отца экзистенциализма". А.А. Долиние. "Набоков, Достоевский и достоевщина". - М. "Литературное обозрение", 1999. № 2.

Все это указывает на то, как глубоко проникают идеи и принципы поэтики Достоевского в художественное сознание деятелей культуры XXI веков.

Список литературы

1. Бахтин М.М. Проблемы поэтики Достоевского. М.: СП. 1963.

2. Белинский В.Г. Взгляд на русскую литературу 1846 г. - В сборнике статей "Ф.М. Достоевский в русской критике". М.: ГИХЛ. 1956.

3. Белов С.В. роман Ф.М. Достоевского "Преступление и наказание". Комментарий. Под редакцией Д.С. Лихачева. Л.: Просвещение. 1979.

4. Белый Андрей. Трагедия творчества. - В сборнике "О Достоевском". М.: Книга. 1990.

5. Бельчиков Н.Ф. "Золотой век" в представлении Ф.М. Достоевского. - В книге "Проблемы теории и истории литературы". Издание Московского университета. 1971.

6. Ветловская В.Е. Поэтика романа Достоевского "Братья Карамазовы". Л.: Наука. 1977.

7. Горький А.М. О литературе. Литературно-критические статьи. М.: СП. 1953.

8. Гроссман Л.П. Достоевский - художник. - В сборнике статей "Творчество Достоевского". М.: СП. 1959.

9. Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка в 4-х томах. Т. 4. М.: наука. 1980.

10. Добролюбов Н.А. Забитые люди. - В сборнике статей "Ф.М. Достоевский в русской критике" М.: ГИХЛ. 1956.

11. Евнин Ф.И. Роман Ф.М. Достоевского "Бесы". - В книге "Творчество Ф.М. Достоевского". М.: АН. 1959.

12. Есин А.Б. Психологизм русской классической литературы. М.: Просвещение. 1988.

13. Захаров В.Н. Система жанров Достоевского. Типология и поэтика. Издательство Ленинградского университета. 1985.

14. Карякин Ю.Ф. Достоевский и канун XXI века. М.: СП. 1989.

15. Кирпотин В.Я. Достоевский в шестидесятые годы. М.: Художественная литература. 1966.

16. Кирпотин В.Я. Разочарование и крушение Родиона Раскольникова. М.: СП. 1970.

17. Кулешов В.И. В поисках точности и истины. М.: 1986.

18. Леонтьев К.Н. О всемирной любви, по поводу речи Ф.М. Достоевского на пушкинском празднике. - В книге "О Достоевском. Творчество Достоевского в русской мысли 1881-1931 годов". М.: Книга. 1990.

19. Лихачев Д.С. Литература-реальность-литература. Л.: СП. 1981.

20. Лотман Л.М. Реализм русской литературы 60-х годов XIX века. Л.: Наука. 1974.

21. Майков В.Н. Литературная критика. Л.: Художественная литература. 1985.

22. Мифы народов мира в 2-х томах. М.: Советская энциклопедия. 1980.

23. Одиноков В.Г. Типология образов в художественной системе Ф.М. Достоевского. Новосибирск. Наука. 1981.

24. Розанов В.В. "Легенда о Великом инквизиторе" Ф.М. Достоевского. Опыт критического комментария /1891/. - В сборнике "Мысли о литературе". М.: Современник. 1989.

25. Румянцева Э.М. Ф.М. Достоевский. Биография писателя. Л.: Просвещение. 1971.

26. Савченко Н.К. проблема художественного метода и стиля Достоевского. Издательство Московского университета. 1975.

27. Салтыков-Щедрин М.Е. Светлов, его взгляды, характер и деятельность. - В книге "Ф.М. Достоевский в русской критике". М.: ГИХЛ. 1956.

28. Сараскина Л.И. "Бесы" - роман-предупреждение. М.: СП. 1990.

29. Селезнев Ю. В мире Достоевского. М.: Современник. 1980.

30. Семенов Е.И. Роман Достоевского "Подросток" /Проблематика и жанр/. Л.: Наука. 1979.

31. Соловьев С.М. Изобразительные средства в творчестве Ф.М. Достоевского. М.: СП. 1979.

32. Фринлендер Г.М. Достоевский и мировая литература. Л.: СП. 1985.

33. Чирков Н.М. О стиле Достоевского. М.: АН. 1963.

Размещено на Allbest.ru