Поэтика художественных произведений В.В. Набокова (на материале романов "Машенька", "Лолита")

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

МИНИСТЕРСТВО ВЫСШЕГО И СРЕДНЕГО СПЕЦИАЛЬНОГО ОБРАЗОВАНИЯ РЕСПУБЛИКИ УЗБЕКИСТАН

САМАРКАНДСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ ИМЕНИ АЛИШЕРА НАВОИ

ФИЛОЛОГИЧЕСКИЙ ФАКУЛЬТЕТ

КАФЕДРА МИРОВОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

МАГИСТЕРСКАЯ ДИССЕРТАЦИЯ

на соискание степени магистра филологии

Поэтика художественных произведений В.В.Набокова (на материале романов «Машенька», «Лолита»)

5А2210101 - литературоведение (русская литература)

Расулова Камола Юнусжоновна

Работа рассмотрена и допущена к защите.

Научный руководитель: доц.Ишниязова Ш.А.

Зав.кафедрой мировой литературы: доц.Алимова Д.Х.

САМАРКАНД - 2012

Содержание

Введение

Глава 1. Значение и актуальность влияния творческого наследия Набокова В.В. на литературный процесс

1.1 Теоретические основы поэтики

1.2 Творчество Набокова на родине и за рубежом

Глава 2. Поэтико-структурный анализ русского романа «Машенька» и американского - «Лолита»

2.1 Поэтика пространственно-временных и колористических особенностей романа «Машенька»

2.2 Поэтико-структурный анализ романа «Лолита»

Заключение

Список использованной литературы

Введение

набоков литературный роман колористический

Выбор темы. Поэтика есть часть теории литературы, она помогает разобраться в художественном тексте, который считается «единственной реалией живого и непосредственного факта литературы». Поэтика представляет раздел литературоведения, который изучает все художественные творения писателей и поэтов в частном порядке и в связи с общими процессами, рассматривается как самостоятельное целое и как часть всей литературы, его связи с предыдущими и современными ему видами искусства, а также выявляет сходства и различия.

Художественный произведение есть то, что создал автор. Каждое художественное произведение, в нашем случае литературное, представляет собой какую-либо целостную картину жизни (эпические и драматические произведения) или какое-либо целостное переживание (лирические произведения).

Художественное творчество осуществляется через творческий процесс, представляющий собой совокупность стадий работы художника по воплощению определенного идейно-образного замысла в законченное произведение искусства. Творчество и творческие процессы как в науке, так и в искусстве представляют собой сложнейшие явления, отличающиеся многообразными особенностями. В то же время любому творческому процессу присуще нечто общее, объективно закономерное. Долгое время считали, что бесполезно искать общее в научном творческом процессе и в процессе творчества в искусстве, что творчество писателя, музыканта, художника неповторимо, индивидуально, во многом интуитивно, неуправляемо и не подлежит изучению.

Действительно, характер, форма, метод творческой работы все время развиваются и видоизменяются. «Сколько писателей, столько же и навыков работы», -- говорил К. Паустовский.

В нашем случае выбор пал на романы В.В.Набокова «Машенька» и «Лолита», которые были написаны в разные временные промежутки творчества писателя, в разных странах, на разных языках, что также влияет на общие характеристики произведения. Каждое малейшее изменение в жизни творчески талантливого человека моментально отражается в его произведениях, и на примере произведений Набокова мы постараемся рассмотреть эти изменения.

В данной работе рассмотрим литературные тексты с разных точек зрения, попробуем выявить закономерные связи с другими сторонами жизни и деятельности, определить свое особое место и значение этих романов в творчестве художника. Повышенный интерес и недостаточно полная изученность этих произведений в поэтическом аспекте определил выбор темы данной магистерской диссертации.

Актуальность темы данной работы заключается в том, что романы «Машенька» и «Лолита» недостаточно исследованы в сопоставительном, поэтико-структурном и с точки зрения хроно-топологического аспекта. Следовательно, актуальность темы диссертации определяется недостаточной разработанностью, дискуссионностью, а также значимостью для понимания творческой индивидуальности писателя в учебном и теоретико-критическом плане.

Степень изученности. В середине 90-х годов стали появляться фундаментальные исследования, закладывающие основы комплексного осмысления набоковского творчества: монографии Н. А. Анастасьева «Феномен Набокова» (19) и Б. Носика «Мир и дар Набокова» (29). В них осуществляется попытка сконцентрировать разнообразный материал о писателе, реконструируется его биография и рассматривается творчество. Знаковым событием в молодом отечественном набоковедении стал выход в 1997 году первой книги антологии из серии «Pro et Contra», посвящённой писателю. В ней были сосредоточены многочисленные критические и литературоведческие статьи как российских, так и зарубежных исследователей. В 2001 году вышла из печати вторая книга антологии «Набоков В.В. Pro et Contra.» (22). Своеобразным продолжением антологии «Pro et Contra» стала книга «Классик без ретуши. Литературный мир о творчестве Владимира Набокова: Критические отзывы, эссе, пародии» (20), вышедшая в свет в 2000 году. В ней воссоздан широкий спектр критических оценок всего (как русско - так и англоязычного) творчества автора. В числе наиболее значимых исследований, комплексно рассматривающих набоковское творчество, стоит отметить также работу В. В. Липецкого «Анти-Бахтин - лучшая книга о Владимире Набокове» (25). В 1997 году вышла работа А. Мулярчик «Русская проза Набокова» (28). Русской прозе Набокова посвящено также исследование Норы Букс «Эшафот в хрустальном дворце: О русских романах Владимира Набокова» (23).

Значимой вехой в Набоковедении стало появление в 2001 году фундаментальной биографии Набокова, написанной одним из крупнейших исследователей творчества писателя за рубежом Брайаном Бойдом: «В. Набоков: русские годы» (34). Эта работа важна тем, что в ней, наряду со скрупулёзным жизнеописанием, содержится немало точных замечаний о мировосприятии автора, об особенностях его художественного метода и стиля. В 2002 году, через 10 лет после выхода монографии «Феномен Набокова», появилось новое исследование крупного набоковеда Н. Анастасьева «Одинокий король» (48). Кроме того, в последнее время всё больше и больше стало появляться кандидатских и докторских диссертаций, посвящённых различным аспектам изучения поэтики Набокова.

Цель магистерской диссертации проанализировать романы В.В.Набокова на основе поэтико-структурного метода, который раскроет сущность исследования темы данной работы. Для достижения этих целей необходимо решить целый ряд задач.

Задачами магистерской диссертации являются:

- выявить сходства и различия в двух романах, основываясь на детальном рассмотрении формообразующих элементов текста;

- выявить пространнственно-временные особенности произведений писателя;

- рассмотреть роль цветовых гамм в сопоставительном аспекте в романе «Машенька»;

- раскрыть своеобразие писательского таланта Набокова в разные периоды творческой деятельности писателя, выражающего его индивидуальность и специфику.

Методологической основой работы стал поэтико-структурный подход, опирающийся на данные историко-литературного и сравнительно-типологического методов.

Теоретической основой нашего исследования послужили исследования проблемы в рамках истории литературоведения, философии основанные на трудах Президента И.А.Каримова, работ русских и зарубежных исследователей в области литературы и других наук.

Практическая значимость диссертации заключается в возможности использовать ее результаты в процессе преподавания спецкурсов и спецсеминаров, в бакалавриате, в преподавании общего курса современной русской литературы.

Объектом нашего исследования является творческое наследие В.В.Набокова. На примере двух романов, написанных в разные периоды писательской деятельности (начало и вторая половина ХХ века). В этой эволюции можно проследить четыре тенденции: преемственности, усложнения, «модернизации» и абстрагирования.

Предметом исследования являются романы В.В.Набокова «Машенька» и «Лолита», а также изучение теоретического и критического материала, статей, тезисов по данной тематике.

Научная новизна исследования заключается в том, что впервые предпринята попытка целенаправленного системного исследования поэтики, художественного времени и пространства на примере этих двух произведений Набокова. Разработка выбранной темы диссертации даёт возможность по-новому представить художественный мир Набокова, увидеть скрытые глубины повествовательной ткани смысла произведений автора. В представляемой работе рассматриваются тексты с точки зрения их поэтики, которые ранее не сопоставлялись.

Структура работы представлена введением, двумя главами, заключением и списком использованной литературы, состоящей из 49 наименований. Всего … страниц.

Глава 1. Значение и актуальность творческого наследия Набокова В.В. на современный литературный процесс.

1.1. Теоретические основы поэтики.

1. 2. Творчество Набокова на родине и за рубежом.

В первой главе раскрывается значение поэтики как литературного термина, с самых древних времен, начиная с Аристотеля и кончая современными информационными источниками. Рассматриваются ее задачи, понятия и основные цели. Во втором разделе исследуется творчество В.В.Набокова, как двуязычного писателя (русского и американского). Выявляются общие и разграничивающие черты произведений русско-американского писателя.

Глава II. Поэтико-структурный анализ русского романа «Машенька» и американского «Лолита».

Раздел 2.1 Поэтика пространственно-временных и колористических особенностей романа «Машенька»

Раздел 2.2. Поэтико-структурный анализ романа «Лолита».

Вторая глава посвящена непосредственно рассматриваемым романам с точки зрения поэтики. Первый раздел посвящен первому русскому роману Набокова «Машенька». Здесь мы попытались раскрыть значения цветовых характеристик и пространственно-временной аспект романа.

Во втором разделе проводится поэтико-структурно анализ всего романа «Лолита», выявляются основные тематики произведения и значение хронотопа.

Апробация работы. Отдельные фрагменты работы были представлены на научных конференциях СамГУ, неоднократно обсуждались на заседаниях кафедры, а также нашли отражение в научных статьях:

1. Художественные особенности и роль цветовых гамм в романе В.В.Набокова «Машенька»// Республиканский сб.научных статей Лингво- психо- педагогические аспекты и методы их применения в обучении. - Самарканд: СамМИ, 2012. - 351-352с.

2. Воплощение вульгарности или история любви// Республиканский сб.научных статей Лингво- психо- педагогические аспекты и методы их применения в обучении. - Самарканд: СамМИ, 2012. - 352-354с.

Глава 1. Значение и актуальность влияния творческого наследия Набокова В.В. на литературный процесс

1.1 Теоретические основы поэтики

Поэмтика (от греч. рпйзфйкЮ, подразум. фЭчнз -- поэтическое искусство) -- теория поэзии, наука, изучающая поэтическую деятельность, её происхождение, формы и значение, -- и шире, законы литературы вообще.

Поэтика -- раздел теории литературы, трактующий на основе определенных научно-методологических предпосылок вопросы специфической структуры литературного произведения, поэтической формы, техники (средств, приемов) поэтического искусства (42) См. по списку использованной литературы.

В своем историческом развитии поэтика как наука прошла длинный путь, меняя в значительной мере очертания граней своего предмета и характер своих задач, то суживаясь до пределов свода поэтических правил, то расширяясь до границ, почти совпадающих с границами истории литературы или эстетики. Общей чертой поэтик всех направлений остается то, что все они подходят к художественной литературе под углом зрения её специфики, стремясь дать теорию поэтического искусства то в порядке установления научно обоснованных эстетических норм, то как догматической декларации творческих принципов, то в виде эмпирического анализа поэтической структуры, то наконец построения истории развития литературных форм.

В современной исследовательской литературе, термин «поэтика» употребляется в трех значениях:

§ Поэтика в узком смысле этого слова изучает «литературность», «превращение речи в поэтическое произведение и систему приемов, благодаря которым это превращение совершается».

§ Более широкое понимание «предполагает изучение не только речевых, но и других структурных моментов художественного текста».

§ Встречается также точка зрения на поэтику как на раздел общей эстетики и таким образом, поэтика относится уже не только к сфере литературы, но и ко всему искусству в целом.

Основоположником поэтики считается Аристотель (21), хотя у него и были предшественники. Зарождение поэтики на греческой почве следует отнести к более раннему времени. Уже в мифических образах девяти муз имеются налицо элементы теоретической мысли, различающей специфику разных поэтических жанров.

Оказав огромное влияние на последующее развитие этой дисциплины, «Поэтика» Аристотеля (384-322) на протяжении многих веков оставалась непревзойденным образцом глубокого единства теоретической мысли и конкретных задач современной поэзии. Более того, целый ряд последующих авторов (вплоть до XVIII--XIX вв.) во многом (и существеннейшем) повторяли Аристотеля.

После Аристотеля поэтика стала расширяться и развиваться как литературоведческая наука и приобрела различные формы и направления. Так, появилась теоретическая поэтика, основанная на теории литературы, яркими представителями которой можно назвать В. фон Гумбольдта и А.А. Потебню, историческая поэтика, изучающая поэтику в историческом аспекте. История литературы как история эволюционного развития литературных форм -- вот, в сущности, ядро «исторической» поэтики, наиболее ярким и крупным представителем которой по праву считается А. Н. Веселовский.

Теоретическая поэтика, взаимно связанная конечно с историей литературы, представлена дальше многочисленным рядом исследователей XIX--XX вв., начиная с Гумбольдта, его теории эпоса в книге о «Германе и Доротее». Лингвистические основы поэтики Гумбольдта изложены в предисловии к «Kawi-Sprache». Линию Гумбольдта продолжает, самостоятельно её развивая, Потебня («Мысль и язык», «Из записок по теории словесности» и пр.), создавший целую школу. Эстетико-психологический метод анализа художественного произведения, разрабатывавшийся потебнианцами и в философской своей основе носящий субъективно-идеалистический характер, получил значительное развитие и на Западе, особенно в Германии. Типичным представителем этого направления в поэтике является Мюллер-Фрейенфельс, который для своей «Поэтики» ставит целью «дать психологическое обоснование сущности поэзии и производимого её стилистическими формами воздействия».

Иную линию поэтики, идущую от объективно-идеалистической школы Дильтея, дает философско-формалистический метод, представленный одним из крупнейших германских литературоведов -- Вальцелем (нем.)русск.. Выдвигая на первый план изучение формы как необходимый путь для постижения сущности искусства, Вальцель отнюдь не ограничивается внешними сторонами произведения, сосредоточивая свое внимание на анализе внутренней композиции, на компановке эмоциональной стороны произведения, на раскрытии внутренней симметрии и т. д. Полагая, что во всех искусствах в данную эпоху в основе композиции господствует один и тот же формальный закон, Вальцель считает весьма плодотворным метод параллельного изучения искусств. Вопросы композиции литературного произведения усиленно разрабатываются и другими представителями формализма.

Упомянем работы Зейферта о композиции в произведениях Фрейтага, Дибелиуса -- о композиции английского романа, Флешенберга -- о новеллистической композиции у Гофмана. Не остаются вне поля зрения формалистов и другие стороны поэтической формы. Достаточно назвать здесь работы по мелодике стиха Эд. Сиверса, выдвинувшего так называемый принцип Ohrenphilologie, то есть изучения стихотворения в его восприятии на слух, а не на глаз при чтении. Под значительным влиянием западно-европейского формализма сложился русский формализм, выдвинувший ряд теоретиков (Жирмунский, Эйхенбаум, Томашевский, Шкловский и др.).

Уходя своими философскими корнями в идеализм, подходя к литературному произведению как к явлению чистой, самодовлеющей формы, формализм лишил себя тем самым возможности понимания закономерности литературного процесса и ограничил изучение поэтической структуры по существу лишь внешними, эмпирическими наблюдениями, страдающими нередко произвольностью и случайностью выводов. Вместе с тем формалистические исследования грешат фрагментарностью и односторонностью: не понимая сущности литературы как явления идеологии, формалист не может дать целостной и всесторонней концепции структуры поэтического произведения, сводя суть его к какой-либо формальной «доминанте».

Историческая поэтика

Наряду с теоретической системой поэтики в истории развития этой науки мы находим попытки построения «исторической» поэтики. История литературы как история эволюционного развития литературных форм -- вот в сущности ядро «исторической» поэтики, наиболее ярким и крупным представителем которой по праву считается А. Н. Веселовский. Исходным моментом в работе этого учёного является стремление «собрать материал для методики истории литературы, для индуктивной поэтики, которая устраняла бы её умозрительные построения, для выяснения сущности поэзии -- из её истории». С помощью такого индуктивного исследования чисто эмпирическим путем мыслится осуществление грандиозного замысла «исторической» поэтики, которая бы охватила развитие литературных форм всех времен и народов. Здание «исторической» поэтики осталось незавершенным.

Однако у дела А. Н. Веселовского было немало продолжателей, в числе которых стоит назвать прежде всего Ю.Н.Тынянова, М. М. Бахтина, В. Я. Проппа. В советские годы Веселовский был объявлен «буржуазным космополитом», его работы замалчивались, а историческая поэтика подвергалась нападкам. Однако начиная с 70-х годов XX века начинается возрождение интереса к данной дисциплине. Появляется несколько сборников, посвященных исторической поэтике, активно обсуждается ее проблематика. С конца 90-х годов в РГГУ читается курс С. Н. Бройтмана «Историческая поэтика».

Вторая половина ХХ века достигла в области поэтики небывалого расцвета в стенах вузовского обучения. Появляются собственные школы по изучению художественных произведений. Остановимся на одной из таких школ, которая оставила не малый след в истории и теории литературы - это Самаркандская школа поэтико-структурного исследования художественного текста. Основателем этой школы был Я.О.Зунделович (1893-1965).

«Методология Якова Осиповича Зунделовича понимается как литературоведческая отрасль, изучающая сквозь призму микродеталей текст, строй, художественную ткань произведения, его формально - содержательную целостность» (26, 65). Научные очертания этого метода конкретизировались за счет следующих, достаточно выверенных практикой, положений. Это такие категории как исследователь и текст, выбор писателя и его произведения для анализа, процесс «медленного чтения», метод исследования «звучащих» художественных деталей, роль объективного и субъективного начал, амальгама объективного и субъективного.

Таким образом, основываясь на описанном выше определении можно отметить, что в процессе изучения поэтики художественного произведения исследователю необходимо учесть все моменты: своеобразие эпического начала, полисюжетность текста, временные и пространственные критерии, характеристики образов и героев, роль деталей в произведении и т.д.

1.2 Творчество Набокова на родине и за рубежом

Набоков - великолепный стилист, мастер метафоры и художественной формы. Он едва ли не последний писатель 20 столетия, сумевший с помощью виртуозной словесной эквилибристики сохранить непрозрачность текста, зашифрованной и глубоко запрятанной тайны.

Произведения Набокова характеризуются сложной литературной техникой, глубоким анализом эмоционального состояния персонажей в сочетании с непредсказуемым, порой почти триллерным сюжетом. Среди известнейших образцов творчества Набокова можно отметить романы «Машенька», «Защита Лужина», «Приглашение на казнь», «Дар». Известность у широкой публики писатель получил после выхода в свет скандального романа «Лолита».

Круг интересов Набокова был необычно разносторонен. Он внес значительный вклад в лепидоптерологию (раздел энтомологии, фокусирующийся на чешуекрылых), преподавал русскую и мировую литературу и издал несколько курсов литературоведческих лекций, создал переводы «Евгения Онегина» и «Слова о полку Игореве» на английский язык, серьезно увлекался шахматами: был достаточно сильным практическим игроком и опубликовал ряд интересных шахматных задач.

«Проза Набокова, - пишет Евтушенко, - напоминает мне гигантский воздушный остров, летящий в межпланетном пространстве, где в застекленных оранжереях есть место и для русских ромашек в горшочках с русской землей, и для зеленобархатных квадратиков дерна, срезанных с английских газонов и аккуратно уложенных в транзитные ящики. Со словами он себя вел как с бабочками энтомолог, ловя их сачком, накалывая на страницы и любуяст переливами красок на крыльях» (35).

«Набоков о себе говорил так:

Я американский писатель, рожденный в России, получивший образование в Англии, где я изучал французскую литературу перед тем, как на пятнадцать лет переселиться в Германию. …Моя голова разговаривает по-английски, мое сердце -- по-русски, и мое ухо -- по-французски»(42).

Владимир Набоков родился 10 (22) апреля 1899 года в аристократической семье известного российского политика Владимира Дмитриевича Набокова. В обиходе семьи Набокова использовались три языка: русский, английский, и французский, -- таким образом, будущий писатель в совершенстве владел тремя языками с раннего детства. По собственным словам, он научился читать по-английски прежде, чем по-русски. Первые годы жизни Набокова прошли в комфорте и достатке в доме Набоковых на Большой Морской в Петербурге и в их загородном имении в Луге. Образование начал в Тенишевском училище в Петербурге. Литература и энтомология становятся двумя основными увлечениями Набокова. Незадолго до революции на собственные деньги Набоков издаёт сборник своих стихов.

Революция 1917 года заставила Набоковых перебраться в Крым, а затем, в 1919-м, эмигрировать из России. Некоторые из семейных драгоценностей удалось вывезти с собой, и на эти деньги семья Набоковых жила в Берлине, в то время как Владимир получал образование в Кембридже, где он продолжает писать русские стихи и переводит на русский язык «Алису в стране Чудес» Л. Кэррола.

С 1922-го года Набоков становится частью русской диаспоры в Берлине, зарабатывая на жизнь уроками английского языка. В берлинских газетах и издательствах, организованных русскими эмигрантами, печатаются рассказы Набокова. В 1927-м году Набоков женится на Вере Слоним и завершает свой первый роман -- «Машенька». После чего до 1937-го года создаёт 8 романов на русском языке, непрерывно усложняя свой авторский стиль и всё более смело экспериментируя с формой. Романы Набокова, не печатавшиеся в Советской России, имели успех у западной эмиграции, и ныне считаются шедеврами русской литературы (особ. «Защита Лужина», «Дар», «Приглашение на казнь»).

Приход фашистов к власти в Германии в конце 30-х годов положил конец русской диаспоре в Берлине. Жизнь Набокова с женой-еврейкой в Германии стала невозможной, и семья Набоковых переезжает в Париж, а с началом Второй мировой войны эмигрирует в США. С исчезновением русской диаспоры в Европе Набоков окончательно потерял своего русскоязычного читателя, и единственной возможностью продолжить творчество был переход на английский язык. Свой первый роман на английском языке («Подлинная жизнь Себастьяна Найта») Набоков пишет ещё в Европе, незадолго до отъезда в США, с 1937-го года и до конца своих дней Набоков не написал на русском языке ни одного романа (если не считать автобиографию «Другие берега» и авторский перевод «Лолиты» на русский язык).

В Америке с 1940-го до 1958-го года Набоков зарабатывает на жизнь чтением лекций по русской и мировой литературе в американских университетах. Уроки Набокова были восприняты американской литературной молодежью конца 50--60-х годов исключительно быстро, так как ложились на почву, которая была подготовлена всем ходом новейшей мировой и национальной истории: духовной нестабильностью, порожденной Второй мировой и осмыслением геноцида и Хиросимы, а затем тревожной атмосферой "кровавых 60-х" -- расовыми волнениями и политическими убийствами. Набоковские скептицизм и отстраненность, чувство нереальности происходящего, горькая самоирония как нельзя более импонировали духу времени.

Время не внушало надежд, не оставляло выхода. Выходом стал захватывающий путь литературной игры, дерзкого эксперимента, пародии. Эти два момента: во-первых, ощущение абсурдности социальной жизни и истории и, во-вторых, вкус к литературной игре, -- в разных комбинациях, определяли сущность американского постмодернизма, который являлся магистральным направлением литературы США в 60--70-е, оставался важным фактором ее развития до середины 80-х и во многом повлиял на ее дальнейшую судьбу.

Как известно, литературный постмодернизм не является спецификой только американской словесности. И потому парадоксом звучат слова некоторых критиков, утверждающих: "В отличие от модернизма, появившегося в Европе, постмодернизм -- явление сугубо американское". Между тем в этом парадоксе есть большая доля истины. Действительно, в отличие от европейского, постмодернизм в США генетически не связан с "высоким" модернизмом начала века.

Связь вообще оказывается достаточно шаткой: писатели экспатрианты, американские модернисты, жившие в 20-е годы в Европе (Г. Стайн, Г. Миллер, Т.С. Элиот, Ш. Андерсон, в определенной степени, Э. Хемингуэй и некоторые другие) да В. Набоков, чье англоязычное творчество -- прочный, но достаточно узкий мост между европейским модернизмом и американским постмодернизмом. Кроме того, отечественный модернизм был явлением, настолько специфичным и индивидуальным, что никак не мог быть использован в качестве платформы для широкомасштабного эксперимента.

Результат оказался двояким. С одной стороны, если европейцы все это "уже проходили", то американская словесность практически впервые отбросила костыли -- как чисто литературных, так и моральных конвенций и почувствовала свободу самовыражения. Отсюда интенсивность, размах и ошеломляющая дерзость эксперимента. С другой стороны, практически лишенный литературной основы, постмодернизм в США возник исключительно на социокультурной базе. Современная Америка с ее чисто технологическим превосходством, культурной гетерогенностью и стремительным вымыванием моральных и политических убеждений из новейшей американской жизни была страной отчетливо постмодернистской культуры. Это и определило специфический разворот постмодернизма в США и его особую выразительность.

Постмодернизм никогда не был здесь уходом от действительности, пусть даже такой уход -- это опосредованный отклик на современные тревоги (как в европейском варианте). Американский постмодернизм очень часто оказывается непосредственно вовлеченным в мир большой политики и истории и стремится прямо отразить его. Он, однако, отражал социальную действительность принципиально иначе, чем идеологизированный реализм "красных 30-х" или психологическая "военная" проза конца 40-х.

Постмодернизм ставил перед страной своего рода зеркало, но не обычное, а концентрирующее, а иногда и гротескно искажающее пропорции -- как в комнате смеха. При этом пересматривались и такие "незыблемые" понятия, как "свобода", "демократия", "американский образ жизни", развенчивались авторитеты -- социальные, политические, религиозные, даже верховный авторитет Бога.

Его первые англоязычные романы («Подлинная жизнь Себастьяна Найта», «Bend Sinister», «Пнин»), несмотря на свои художественные достоинства, не имели коммерческого успеха. В этот период Набоков близко сходится с Э. Уилсоном и другими литературоведами, продолжает профессионально заниматься энтомологией. Путешествуя во время отпусков по Соединённым Штатам, Набоков работает над романом «Лолита», тема которого была немыслимой для своего времени, вследствие чего даже на публикацию романа у писателя оставалось мало надежд. Однако роман был опубликован (сначала в Европе, затем в Америке) и быстро принёс его автору мировую славу и финансовое благосостояние.

Набоков возвращается в Европу и с 1960 живёт в Монтрё, Швейцария, где создаёт свои последние романы, наиболее известные из которых -- «Бледное пламя» и «Ада».

В романах «Защита Лужина» (1929--30), «Дар» (1937), «Приглашение на казнь» (антиутопия; 1935--36), «Пнин» (1957) -- коллизия духовно одарённого одиночки с тоскливо-примитивным «среднечеловеческим» миром -- «мещанской цивилизацией», или миром «пошлости», где властвуют мнимости, иллюзии, фикции. Однако Набоков не остаётся на узко-социальном уровне, а переходит к разрабатыванию скорее метафизической темы соотношения разных «миров»: мира реального и мира писательского воображения, мира Берлина и мира воспоминания о России, мира обычных людей и мира шахматного и т. д. Свободное перетекание этих миров сообщает произведениям писателя оттенок авангардности. Также чувство новизны и свободы этим произведениям даёт то, что в них Набоков разрабатывает яркие языковые приёмы, совершенствует свой стиль, достигая особой выпуклости, осязаемости кажущихся мимолётными описаний.

Рассказы удивительной лирической силы. В миниатюре содержат многие проблемы крупных творений писателя: тему «другого» мира, переплетённую с ним тему мимолётного, ускользающего переживания и т. д. Наиболее выдающиеся произведения в этом жанре: рассказы «Возвращение Чорба», «Весна в Фиальте», «Рождество», «Облако, озеро, башня», «Terra Incognita», повесть «Соглядатай».

Вот что писал в автобиографии Владимир Набоков: «Исповедь синэстета назовут претенциозной и скучной те, кто защищен от таких просачиваний и отцеживаний более плотными перегородками, чем защищен я. Но моей матери все это казалось вполне естественным. Мы разговорились об этом, когда мне шел седьмой год, я строил замок из разноцветных азбучных кубиков и вскользь заметил ей, что покрашены они неправильно. Мы тут же выяснили, что некоторые мои буквы того же цвета, что ее, кроме того, на нее оптически воздействовали и музыкальные ноты. Во мне они не возбуждали никаких хроматизмов» (42).

Слово «синестезия» происходит от греч. УхнбйуизуЯб и означает смешанное ощущение (в противовес «анестезии» -- отсутствию ощущений).

Синестезия -- это явление восприятия, когда при раздражении одного органа чувств наряду со специфическими для него ощущениями возникают и ощущения, соответствующие другому органу чувств, иными словами, сигналы, исходящие от различных органов чувств, смешиваются, синтезируются. Человек не только слышит звуки, но и видит их, не только осязает предмет, но и чувствует его вкус (42).

Кроме самого Владимира, синестетиками были его мать, его жена; синестезией обладает и его сын Дмитрий Владимирович Набоков.

Среди синестетиков много известных личностей. Например, французский поэт Артюр Рембо связывал гласные звуки с определенными цветами. Композитор Александр Скрябин видел цвет музыкальных нот. Художник-абстракционист Василий Кандинский, напротив, слышал звучание красок и даже использовал для описания своих картин музыкальные термины: «композиция», «импровизация».

Родившись в России он провел детство поистине в «земном раю» (8, I, 3), что не могло не отразиться на его духовном воспитании. Счастливые воспоминания о детских годах и семье всегда сопровождали писателя и вызывали у него самые теплые чувства. Россия для Набокова - это прежде всего оставленные там детство, отрочество и юность, каждая крупица воспоминаний о которых вызывает волну волшебных ассоциаций. В то же время реальная родина, покинутая им, - огромная страна, где миллионы бывших соотечественников стремились строить новое общество, побеждали и страдали, оказывались безвинно за колючей проволокой или воздавали хвалы «вождю всех народов», молились, проклинали, надеялись, - эта Россия не вызывала у него никакого тепла.

«Век-волкодав» (слова О.Мандельштама) вскоре уничтожил и набоковский детский рай, и органическое развитие культуры, одних заставив страдать, других вытолкнув в изгнание. С 1919 года для писателя началась пора пожизненной эмиграции. После этих событий Россия стала для Набокова отчужденной.

В своей превосходной книге «В поисках Набокова» (30) Зинаида Шаховская обращает внимание в этой связи на ряд знаменательных обстоятельств. Например, какой возникает в его книгах родная природа. «Сияющие, сладкопевные описания его русской природы, - пишет она, - похожи на восторги дачника, а не человека, с землею кровно связанного. Пейзажи усадебные, не деревенские: парк, озеро, аллеи и грибы - сбор которых любили и дачники (бабочки - это особая статья). Но как будто Набоков никогда не знал: запаха конопли, нагретой солнцем, облака мякины, летящей с гумна, дыхания земли после половодья, стука молотилки на гумне, искр, летящих под молотком кузнеца, вкуса парного молока или краюхи ржаного хлеба, посыпанного солью… все то, что знали Левины и Ростовы, все, что знали как часть самих себя Толстой, Тургенв, Пушкин, Лермонтов, Гоголь, Бунин, все русские дворянские и крестьянские писатели, за исключением Достоевского». Это говорит о том, что наверное Набоков разочаровался в России, хотя сильно ее любил. Когда он стал американцем, Россия осталась как счастливое воспоминание, безвозвратно ушедшее в прошлое.

Память о России особенно сильно и непосредственно ощущается в стихах. Здесь можно встретить и по-набоковски пленительный русский пейзаж, и мысленное возвращение в счастливое детство, и просто признание в любви под кратким заглавием «Россия». В прозе русское тоже ощутимо - и отчетливее в ранних произведениях, но уже в вынужденно стесненных горькой эмиграцией пределах обитания: «меблированные, без уюта, берлинские комнатки, убогие квартиры внаем, бесконечные переезды, нелепый (словно у домашних растений, выдранных из банок, корнями вверх) быт. Меблированное пространство эмиграции позволило Набокову видеть Россию лишь как сновидение, миф, несбывшееся воспоминание» (9,6).

Нельзя разумеется, сказать, что Набоков вовсе оставался равнодушен к тому, что происходит в мире, а в России особенно. Позиция у него была, и позиция вполне определенная.

«В эти дни, когда тянет оттуда трупным запашком юбилея - от чего бы и нам юбилей не попраздновать? Десять лет презрения, десять лет верности, десять лет свободы - неужели это недостаточно для одной юбилейной речи? Нужно уметь презирать. Мы изучали науку презрения до совершенства. Мы так насыщены им, что парою нам лень измываться над его предметом. Легкое дрожание ноздрей, на мгновение прищурившиеся глаза - и молчание. Но сегодня давайте говорить…его по имени Сидоров, а ту уродливую, тупую идейку, которая превращает русских простаков в коммунистических простафиль, которая из людей делает муравьев».

Так писал двадцативосьмилетний Набоков, когда свежи еще были в памяти события, навсегда поссорившие его с бывшей родиной (13).

После очередной эмиграции в 1940 году в США Набоков старается приспособиться к новой жизни. Перебиваясь случайными заработками, он целеустремленно строит свою «американскую мечту», заводит полезные знакомства в «Нью-Йоркере» и других престижных журналах, никогда не унижаясь и твердо отстаивая свои интересы.

«О трудностях перерождения Набоков писал в своих письмах, как об агонии. Он испытывал почти физиологическую муку, - пишет Виктор Ерофеев (8.1,4), - расставаясь с гибким родным языком. Но это испытание Набоков выдержал с честью».

За последние двадцать-тридцать лет в западной литературе, вернее -- на верхах ее, нет больше «французских», «английских» или «американских» романов. То, что выходит в светлучшего, -- стало интернациональным. Оно не только тотчас же переводится на другие языки, оно часто издается сразу на двух языках, и -- больше того -- оно нередко пишется не на том языке, на котором оно как будто должно было бы писаться. Уже в конце прошлого века были такие писатели, как Конрад, но причины того, что он никогда не писал по-польски и начал писать по-английски, не совсем те, какие были у Уайльда -- когда он писал по-французски, у Стриндберга -- когда он писал по-немецки; в этом смысле Уайльд и Стриндберг настоящие предтечи нынешних космополитических писателей; в свое время, если бы Джойс знал в совершенстве французский язык, он вероятно написал бы своего «Улисса» по-французски, как сейчас по-французски пишет Беккет. Но никому в голову не придет задать вопрос: потерян ли Беккет для английской литературы? Он -- там, он -- здесь, и в конце концов дело больше не в языке -- язык перестал играть ту узко-национальную роль, какую играл 80 или 100 лет тому назад, границы европейских языков постепенно стираются и вероятно через тысячу лет... Но это к нашей теме не относится.

Это было не только перерождение языка, но и писательского сознания. Набоков нашел в Америке вторую родину и скучал когда покидал её на время, однако парадоксально то, что в итоге он эмигрировал и из Америки, прожив остаток жизни в Швейцарии. По утверждению Я.Марковича В.Набоков, как и Бунин, не заводил на чужбине собственного угла. Останавливался либо у друзей, близких или в большинстве случаях в отелях и гостиницах. Возможно, это связано с тем, что ни один дом не мог сравниться с отчим домом, что остался в России.

Редчайший случай: двуязычный писатель, одинаково блестяще писавший и на русском, и на английском. Филолог, энтомолог, талантливый шахматист, но прежде всего, конечно, писатель. Эмигрантом его не совсем правильно называют, ибо за границей он оказался в ранней юности. Набоков выпустил свой первый сборник стихов в 1916 году и затем, уже за границей, начал печатать свою прозу под псевдонимом Сирин. Он стал широко известен в эмигрантских кругах романами, написанными по-русски: «Машенька», «Защита Лужина», «Возвращение Чорба», «Приглашение на казнь», но постепенно круг его читателей вымирал, рассеивался, а широкий западный читатель не проявлял к его книгам большого интереса. Тогда Набоков предпринял, по утверждению некоторых современников, четко рассчитанный шаг - он написал по-английски роман о любви взрослого человека к - «Лолита». Роман стал сенсацией, и во многом благодаря этой сенсации Набоков заставил западных издателей выпускать его более серьезные произведения, а западных читателей - читать их.

В оценках его творчества соотечественники расходились полярно, не было единого однозначного мнения.

Иван Бунин, прочитав «Защиту Лужина» (1929), воскликнул: «Этот мальчишка выхватил пистолет и одним выстрелом уложил всех стариков, в том числе и меня». Юрий Айхенваль, первое критическое перо русского литературного зарубежья, еще раньше, едва услышав в авторском исполнении роман «Машенька» (1926), назвал Набокова «нашим новым Тургеневым» (13).

С другой стороны, писатели, группировавшиеся вокруг парижского журнала «Числа», - Георгий Адамович, Георгий Иванов, Зинаида Гиппиус - отзывались о Набокове скептически, а иногда и с откровенной злобой. Адамович, как правило, высказывался весьма двусмысленно, а Иванов писал, что в рассказах Набокова видна «вульгарность, хоть и с оттенком виртуозности», стихи же его «просто вульгарны». В конце концов, он назвал его «самозванцем, кухаркиным сыном, отщепенцем, жалким мошенником» (13).

Этот писатель обладал прямо нечеловеческой гордыней. Авторитетов для него не было, малейшее критическое замечание либо приводило в ярость, либо с презрением отвергалось, хвала - во всяком случае внешне - оставляла равнодушным. Из классиков Набоков необычайно высоко ценил Гоголя, но попробуйте найти в его пространном эссе хоть тень намека на то, что он лично чем-нибудь обязан предшественнику.

А о современниках, особенно из числа тех, кто завоевал читающий мир, он вообще отзывался уничижительно. Томас Манн ему не интересен, Хемингуэй - лишь «современный заместитель Майн Рида», Сартр и Фолкнер - «ничтожные баловни западной буржуазии». «Доктора Живаго» он уподобил сентиментальной прозе мадам Чарской и вообще пользовался любым случаем, чтобы унизить Пастернака-романиста. Нападки становились тем сильнее, чем больше было признаков того, что «Доктор Живаго» вытесняет «Лолиту» с первой строчки перечня бестселлеров (13).

И все таки, определять духовный, писательский статус Набокова, опираясь на свойства характера либо на тип общественного поведения, было бы наивно и легкомысленно.

Таким образом, проследив за жизнью и творческой деятельностью В.В.Набокова можно прийти к тому, что талант писателя не исчерпал своих возможностей, перекочевав из Азии в Европу, из Европы в Америку. Это еще раз доказывает о существовании «феномена Набокова» как двуязычного писателя. Каждое его творение выведено с душой и разумом. Хотя он говорил, что пишет, так как ему хочется писать, а не для славы или денег, признание коллег и любовь читателей значили для него не мало.

«…наследие Набокова - романиста, новеллиста, поэта, драматурга, литератора, критика, педагога, переводчика - поистине необъятно…»(13). Каждое его произведение, это своего рода отрывок из жизни, человека, который пережил то, что переложил на бумагу. И в «Машеньке», и в «Лолите» и в других романах, это проявляется достаточно ясно. Например, «Машенька» бала написана в период жизни в Берлине. После смерти отца, переезда из Крыма в Европу, встречей с Верой Слоним, которая была для него «лучиком света в тёмном царстве». Неспроста Набоков посвящает именно своей жене столь прекрасный в классических традициях русской литературы свой первый роман. Это своего рода ностальгия по ушедшим безвозвратно дням молодости и любимой России. Ведь несмотря ни на что Россия оставалась местом, где он родился, провел прекрасное детство, начал писать стихи, а счастливые моменты жизни никогда не забываются.

«Лолита» же написана в результате длительных путешествий по бескрайним просторам Соединенных Штатов, в поиске новых видов бабочек (как известно Набоков профессионально занимался энтомологией и даже открыл один вид). Насмотревшись на эти мотели, отели, съемные комнаты и квартиры, столовые, забегаловки, фаст фуды, разнообразные развлекательные аттракционы, парки, цирки и т.д. он умело приложил их к основному сюжету романа.

Но есть и другая версия романа, которую представила Татьяна Ромашенкова в "Российской газете" - Неделя №3928 (18.11.2005, 01:20). Она пишет: «Усадьба Рождествено под Петербургом вошла в историю русской литературы - именно в ее стенах развиваются события рассказа Владимира Набокова "Другие берега". Но мало кому известно, что на балконе этой усадьбы проходили тайные встречи молодого Набокова с шестнадцатилетней Валей Шульгиной, впоследствии ставшей прототипом той самой Лолиты.Воспоминания о ее детских соленых поцелуях навели писателя на мысль о написании этого нашумевшего романа.

"Она была небольшого роста, с легкой склонностью к полноте, что, благодаря гибкости стана да тонким щиколоткам, не только не нарушало, но, напротив, подчеркивало ее живость и грацию. Ее юмор, чудный беспечный смешок, быстрота речи, картавость, блеск и скользкая гладкость зубов, волосы, влажные веки, нежная грудь, старые туфельки, нос с горбинкой, дешевые сладкие духи, все это, смешиваясь, составило необыкновенную, восхитительную дымку, в которой совершенно потонули все мои чувства", - вспоминал Набоков о Шульгиной позднее. Молодые люди встретились летом 1916 года, когда мать Вали привезла девочку на отдых в Сиверскую. Набокову тогда исполнилось 16. Его возлюбленная была всего несколькими месяцами младше. Неизгладимое впечатление на Шульгину произвел огромных размеров красный автомобиль с откидным верхом, на котором иногда молодой Набоков приезжал на свидания. Для тайных свиданий молодые люди облюбовали усадьбу Рождествено, имение доставшееся шестнадцатилетнему Набокову по наследству от дяди-гомосексуалиста Василия Рукавишникова, который умер бездетным. Она располагалась всего в четырехстах метрах от усадьбы его родителей, куда водить возлюбленную будущий писатель не решался. Он был бы и рад порвать тайную связь с девушкой, которая по рождению была ниже (отца Набокова считали внебрачным сыном Александра II), но жизнь без Вали представлялась Набокову невозможной. С попытки воссоздать эту любовь на бумаге в "Других берегах" начнется литературная биография Набокова. Темный румянец Вали, ее татарские горящие глаза живут во всех его текстах. Рассказать о романе родителям Набокову все же пришлось, когда он узнал, что гувернер шпионит за ним в огромный телескоп с балкона дядюшкиного дома. Возмущенный юноша пожаловался матери - реакция Елены Ивановны последовала незамедлительно. Гувернеру было приказано прекратить то, что она назвала "недостойным поступком, который не может быть терпим в уважающем себя обществе".

На следующий день молодому Набокову предстоял серьезный разговор с отцом. Уединившись с сыном в библиотеке, тот прочел сыну небольшую лекцию на тему: "Как вести себя с женщиной, чтобы она не забеременела". Владимир Дмитриевич был немало удивлен, когда сын поведал про интимную связь с Валей, причем без каких-либо мер предосторожности.

Целый год, до самой революции, длился роман Набокова и Вали. Вот как писатель описывает последнюю встречу в поезде (также как в «Машеньке») из Сиверской: "После целой зимы необъяснимой разлуки вдруг, в дачном поезде, я опять увидел ее. Всего несколько минут между двумя станциями мы постояли с ней рядом в тамбуре грохочущего вагона. Я был в состоянии никогда прежде не испытанного смятения; меня душила смесь мучительной к ней любви, сожаления, удивления, стыда, и я нес фантастический вздор".

В каждой из этих историй Набоков как бы заново переживал моменты из своей жизни и поэтому получалось так реалистично.

Дальнейший путь Набокова, прежде всего «Ада», где не мало рассуждений о «способах изображения пейзажа» (или, скажем, о способах создания литературы), а также роман «Взгляните на арлекинов» - род иронической художественной автобиографии - убедил, что давняя книга не была просто разминкой, пробою мускулов на новых берегах («Истинная жизнь Себастьяна Найта» - первое произведение, написанное в Америке).

Но талант, если это талант настоящий, выше эстетических установок школы, он может быть даже выше книг, принесших писателю мировое признание (а именно публикация «Ады» закрепила за Набоковым статус прижизненного классика). Как сочинитель этого и некоторых других произведений, Набоков может считаться лидером международной школы письма - «нового романа» во Франции, американского постмодернизма, этих течений, в которых некогда сильное, хотя в самом себе несущее гибельный микроб, явление окончательно иссякло.

«Набокову, автору «Ады» и «Арлекинов» - суждена недолгая жизнь, - считал Анастасьев, - даже в узколитературном кругу. Ибо и «новый роман» и роман «черного юмора», думается это только эпизоды в литературе ХХ века. Эпизоды, которые, вероятнее всего, со временем забудутся» (13).

Отчетливо понимая как сложно читать Набокова, мы не можем не отдать дань выдающемуся словесному таланту писателя, как на русском, так и на английском языке. Об этом хорошо сказала в своей книге З. Шаховская: «Что-то новое, блистательное и страшное вошло с ним в русскую литературу и в ней останется. Он будет - все же, вероятнее всего - как Пруст, писателем для писателей, а не как Пушкин - символом и дыханьем целого народа» (30, 60).

Но Набоков - автор «Защиты Лужина» и «Дара», «Других берегов» и «Лолиты» - имеет, как любил говорить К.И.Чуковский, шанс остаться. Остаться как писатель, обращавшийся к проблемам все же не синтезированным в башне из слоновой кости, а возникшей в самой действительности и скорее всего не исчерпываемым завершающимся столетием. Можно и нужно спорить с тем, как решил Набоков эти проблемы, но нельзя отрицать, что переживал он их, при всей своей внешней надмирной холодности, глубоко и болезненно. И умел придавать им такую художественную форму, какая ставит его в круг наиболее изощренных - это уж и вовсе вне сомнений - мастеров слова.

Глава 2. Поэтико-структурный анализ русского романа «Машенька» и американского - «Лолита»

2.1 Поэтика пространственно-временных и колористических особенностей романа «Машенька»

Творчество Владимира Владимировича Набокова (Сирина) - выдающегося художника второго поколения эмиграции - представляет исключительный интерес как эстетический феномен. Огромное наследие Владимира Владимировича, оставленное им после себя, мало изучено. Осмыслить поэтику Набокова стремились В. Ерофеев в книге «Русская проза В. Набокова» (1990г) (8, I), А. Мулярчик «О русской прозе Набокова» (14), Н. Анастасьев «Феномен Набокова» (1992г) (13), Ю. М. Лотман. И все же, по мнению Андрея Бабикова, школа отечественного набоковедения только формируется, первичная стадия легковесных предисловий и прочувствованных заметок сменилась зрелой стадией многотрудных исследований.

Эмигрировав из России Набоков все же писал по-русски и следовал традициям русской литературы. В последовательно скудевшей (от невозможности притока свежей крови, молодых сил) литературе эмиграции Набоков остался явлением необыкновенным, уникальным. Характерно, что (едва ли не единственный) он не разделил медленной катастрофы, постигшей большинство писателей-эмигрантов так называемого «второго поколения», которое еще именовали поколением «потерянным» (Борис Поплавский, Иван Лукаш, Ирина Кнорринг, Николай Гронский и др.). в 20-е и 30-е годы Набоков находился в центре внимания, вызывая восторженные похвалы или крайние хулы, но никого, кажется, не оставляя равнодушным. Здесь в эмигрантской периодике (особенно же поначалу часто на страницах берлинской газеты «Руль», издаваемой покровительствующим Набокову И.В.Гессеном) появляются стихи и рассказы молодого писателя, взявшего псевдоним имя райской птицы - Сирин, а затем и романы, ставшие и событием в русском зарубежье, особенно с публикацией их в главном тогдашнем литературном журнале «Современные записки» (Париж) (15).