Карамзинская реформа в истории русского литературного языка

Размещено на http://www.allbest.ru//

Размещено на http://www.allbest.ru//

МИНИСТЕРСТВО ВЫСШЕГО И СРЕДНЕГО СПЕЦИАЛЬНОГО ОБРАЗОВАНИЯ РЕСПУБЛИКИ УЗБЕКИСТАН

УЗБЕКСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ МИРОВЫХ ЯЗЫКОВ

ФАКУЛЬТЕТ РУССКОЙ ФИЛОЛОГИИ

КАФЕДРА РУССКОГО ЯЗЫКА И ЛИТЕРАТУРЫ

ВЫПУСКНАЯ КВАЛИФИКАЦИОННАЯ РАБОТА

На соискание степени бакалавра по направлению образования:

шифр - 5111300 Родной язык и литература (Русский язык и литература в иноязычных группах)

Карамзинская реформа в истории русского литературного языка

Садуллаева Ойгул Зоировна

Ташкент - 2017

ВВЕДЕНИЕ

литературный язык карамзинский интонационный

Литературное наследие Н.М. Карамзина огромно. Многообразное по содержанию, жанрам и форме, оно запечатлело сложный и трудный путь развития писателя. Он вошел в историю русского языка и русской культуры как создатель школы русского сентиментализма и реформатор литературного языка.

«Ни одно общество не может видеть свою перспективу без развития и укрепления духовного потенциала, духовных и нравственных ценностей в сознании людей». Каримов И. Узбекистан на пороге XXI века: угрозы безопасности, условия и гарантии прогресса. - Ташкент: Узбекистон, 1997. - С. 135.

В конце XVIII века в недрах русского просветительства зарождается новая литература - литература сентиментализма. Основателем русского сентиментализма является Н.М. Карамзин. Он создает новую стилистическую систему русского литературного языка, получившей название «нового слога». Литературный язык преобразуется под влиянием «светского общества и хорошего вкуса».

Актуальность темы исследования. Процесс образования «нового слога российского языка» был связан с борьбой против старой книжной традиции, носившей еще слишком глубокий отпечаток церковнославянского влияния, с борьбой против приказно-канцелярских выражений литературного стиля, шедших еще из Петровской эпохи.

Н.М. Карамзин и его сторонники стараются создать новый литературный язык, «новый слог» по типу новоевропейских языков, в частности, французского. Необходимо образовать один язык «для книг и для общества, чтобы писать, как говорят, и говорить, как пишут».

Для этого необходим тщательный отбор языкового материала из русского языка, творчество новых слов и новых оборотов. Язык преобразуется под влиянием «светского употребления слов» и «хорошего вкуса» европеизированных верхов общества, что приводит к изменению синтаксиса.

На почве русско-французской системы фразовых сочетаний возник новый литературный стиль, «новый слог» со своеобразными формами метафоризации, со специфическими условными типами перифраз, не поддающийся непосредственной этимологизации и прямому предметному осмыслению, с манерной изысканностью приемов экспрессивного выражения.

Грамматика преобразуется одновременно в том же направлении. Н.М. Карамзин проводит новую грамматическую реформу русского литературного языка, отменяющую устарелые нормы ломоносовской грамматики трех стилей. Он провозглашает лозунг борьбы с громоздкими, запутанными, торжественно-декламационными конструкциями, которые были унаследованы из старого книжного языка.

Деятельность Н.М. Карамзина как литератора исследована в достаточной степени, но значимость писателя как реформатора синтаксической системы русского языка практически не изучена, что обуславливает актуальность избранной темы.

Цель настоящего исследования состоит в изучении особенностей синтаксической реформы, произведенной Н.М. Карамзиным.

В задачи исследования входит следующее:

1. Описать состояние русского литературного языка на рубеже XVIII - XIX в.в.

2. Раскрыть влияние французского языка на формирование «нового слога».

3. Изучить особенности «нового слога» Н.М. Карамзина.

4. Показать недостатки старой синтаксической системы ломоносовской теории трех стилей.

5. Произвести анализ карамзинской реформы русского литературного языка в области синтаксиса.

Объектом исследования состоит в исследовании особенностей «нового стиля» Н.М. Карамзина.

Предметом исследования является синтаксис «нового слога» Н.М. Карамзина.

Материалом исследования послужили произведения Н.М. Карамзина.

Методы исследования. В работе были использованы метод лингвистического описания, контекстуальный, стилистический, сравнительный методы.

Новизна исследования состоит в том, что:

1) было исследовано влияние французского языка на формирование синтаксической системы русского литературного языка.

2) исследован ритмико-интонационный принцип карамзинской реформы в области синтаксиса.

Теоретическая значимость исследования состоит в том, что внесен определенный вклад в проблему исследования синтаксиса русского литературного языка изучаемого периода, в определении сходств и различий синтаксических систем ломоносовской теории трех стилей и «нового слога» Н. М. Карамзина.

Практическая значимость исследования состоит в возможности использования результатов и материалов исследования в учебном процессе при разработке лекционных и семинарских занятий, спецкурсов по «Истории русского литературного языка», «Историческому синтаксису русского языка», при составлении учебников и учебных пособий.

Апробация работы осуществлялась путем обсуждения основных положений в виде текущего отчета на заседаниях кафедры русского языка литературы. Основные положения опубликованы в статье «Карамзинская реформа русского литературного языка»..

Структура работы. Работа состоит из введения, двух глав, выводов к главам, заключения, списка использованной литературы.

ГЛАВА 1. СОСТОЯНИЕ РУССКОГО ЛИТЕРАТУРНОГО ЯЗЫКА ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ XVIII ВЕКА

1.1 Проблемы развития русского литературного языка второй половины XVIII века

Во второй половине XVIII века наблюдается сознательное и неосознанное отступление от системы трех стилей М.В. Ломоносова. Однако язык Р.Г. Державина, А.Н. Радищева остается еще в пределах старой стилистической системы «трех стилей». То новое, что встречалось в произведениях Д.И. Фонвизина и других писателей этого времени, не разрушало основ ломоносовской системы.

Совсем иное дело представляло то направление в развитии русского литературного языка, которое традиционно связывается с именем Н.М. Карамзина и получило название «нового слога». Н.М. Карамзин завершил разрушение ломоносовской системы трех стилей.

Но карамзинский этап в развитии русского литературного языка нельзя соотносить и сопоставлять только с системой «трех стилей». Надо учитывать и те процессы второй половины XVIII века, которые свидетельствовали о наличии чуждых или даже враждебных этой системе тенденций. В самом общем и схематическом виде можно отметить, что развитие русского литературного языка идет по пути выработки более свободной от жанровых ограничений и правил литературной нормы. Формы, которые принимает этот процесс, могут быть довольно разнообразными. Так, одной из таких форм является стилистически немотивированное, неоправданное смешение элементов разных стилей, хотя это не совсем обязательно. Признаки разложения старой системы могут обнаруживаться и там, где вполне выдержано и сохранено стилистическое единство произведения. Речь идет о произведениях, в которых неоправданным с точки зрения установившихся норм оказывается самый выбор стиля.

Одним из наиболее выразительных процессов такого рода является распространение сферы употребления высокой «славянской» лексики за пределами высоких жанров и вообще за пределами высокого стиля. Во многих художественных произведениях, публицистических, научных, исторических сочинениях, даже в мемуарной литературе стали употребляться славянизмы, причем это связано не столько со стремлением «возвышаться к важному великолепию», сколько вообще с представлением об образцовом книжном языке, пригодном для любой серьезной темы, серьезной «материи». В связи с этим грань между высоким и средним стилями относительно лексики становится менее заметной, менее резкой. Книжный язык обнаруживает определенные архаистические тенденции. Что, естественно, не могло не подрывать основ системы «трех стилей» с ее строгими правилами и приемами употребления различных по своей стилистической окраске языковых средств. Ослабленной оказалась та строгая регламентация употребления высоких слов, которая была установлена ломоносовской теорией и практикой.

1.2 Н.М. Карамзин - глава русского сентиментализма

Параллельно с просветительской литературой в России, примерно с 70-х годов XVIII века начинает развиваться литература дворянского сентиментализма.

В конце XVIII века в русской литературе на смену господствующему направлению классицизма пришло новое течение, получившее название «сентиментализм», которое происходило от французского слова sens, что означало «чувство». Сентиментализм как художественное течение, порожденное процессом борьбы с абсолютизмом, появилось во второй половине XVIII века в ряде западноевропейских стран, прежде всего в Англии (поэзия Д. Томсона, проза Л. Стерна «Сентиментальное путешествие»), затем во Франции (творчество Ж.Ж. Руссо), в Германии (раннее творчество И.В. Гете, Ф. Шиллера).

Возникший на основе новых социально-экономических отношений, сентиментализм был чужд прославлению государственности и классовой ограниченности, присущих классицизму. Его возникновение связано с духовным ростом личности, с осознанием его собственного достоинства и стремлением к духовному раскрепощению. Сентиментализм был ответом на общественную потребность демократизации литературы. В эпоху классицизма главными героями выступали цари, вельможи, вожди, трактуемые в их абстрактной, всеобщей родовой сущности. В противовес классицизму сентименталисты выдвинули на первый план вопросы личной жизни, культ искренних чистых чувств и природы. Пустой светской жизни, развращенным нравам противопоставляли идиллию деревенской жизни, бескорыстную дружбу, трогательную любовь у семейного очага, на лоне природы. Они описывали единичную, частную, обычную жизнь, преимущественно «средней» личности в ее повседневности. Рассудочности классицизма был противопоставлен и культ чувства, трогательность, «религия сердца».

В конце XVIII века русские дворяне пережили два крупнейших исторических события - крестьянское восстание под предводительством Пугачева и Французскую буржуазную революцию. Политический гнет сверху и физическое унижение снизу - таковы были реальности, ставшие перед русскими дворянами. В этих условиях прежние ценности просвещенного дворянства претерпели глубокие перемены. В недрах русского просветительства рождается новая философия. Рационалисты, считавшие разум главным двигателем прогресса, пытались изменить мир через внедрение просвещенных понятий, но при этом забыли про конкретного человека, про его живые чувства. Возникла мысль о том, что нужно просвещать душу, сделать ее сердечной, отзывчивой на чужую боль, чужие страдания и чужие заботы. Н.М. Карамзин и его сторонники утверждали, что путь к счастью людей и всеобщему благу лежит в воспитании чувств. Любовь и нежность, как бы переливаясь из человека в человека, превращаются в милосердие. «Слезы, проливаемые читателями, -- писал Н. М. Карамзин, --текут всегда от любви к добру и питают его».

На этой почве зарождается литература сентиментализма, для которой главное - внутренний мир человека с его нехитрыми и простыми радостями, близким дружеским обществом или природой. При этом устанавливается теснейшая связь между чувствительностью и моралью. Конфликты между «чувствительными» героями и господствующей в обществе моралью достаточно остры. Они могут заканчиваться гибелью или несчастьем героя.

В прозе типичными жанрами сентиментализма стали поветь и путешествие. Жанр путешествия вошел в моду после «Сентиментального путешествия» Стерна, давшему название новому литературному направлению. В России одним из первых произведений в этом жанре было знаменитое «Путешествие из Петербурга в Москву» Радищева (1709г.). Отдал дань этой моде и Н.М. Карамзин, опубликовавший в 1298 году «Письма русского путешественника», следом за ними появились «Путешествие из Крыму и Бессарабии» П. Сумарокова (1800 г.) и «Путешествие в полуденную Россию» В. Измайлова. Популярность этого жанра объяснялась тем, что автор мог в нем свободно излагать мысли, которые порождали поездки по новым городам, встречи, пейзажи. Размышления отличались большей частью повышенной чувствительностью и морализмом. Сентиментализм, возникнув в эпоху Просвещения, с присущим ей интересом к личности, духовному миру обыкновенного «маленького» человека, воспринял и некоторые черты идеологии «третьего сословия». Тем более, что в этот период в русской литературе появляются писатели-разночинцы - представители этого сословия. Сентиментализм приносит в русскую литературу новое представление о чести, которое состоит не в древности рода, а в высоких моральных достоинствах человека. Так, один из героев замечает, что доброе имя может быть только у человека с чистой совестью. Для «маленького» человека, пришедшего в литературу, проблема чести приобретает особое значение, ему нелегко отстоять свое достоинство в обществе, где сильны сословные предрассудки. Характерно для сентиментализма и утверждение духовного равенства людей, независимость от их положения в обществе.

Наиболее полное выражение русский сентиментализм нашел в творчестве Н.М. Карамзина. Его «Бедную Лизу», «Письма русского путешественника», «Юлию» и ряд других произведений отличают все черты, характерные для сентиментального направления. Подобно классику французского сентиментализма Ж. Ж. Руссо, в творениях которого, по собственному признанию Н.М. Карамзина, его привлекали «искры страстного человеколюбия» и «сладкая чувствительность», у Н.М. Карамзина произведения насыщены гуманными настроениями. Писатель вызывал сочувствие читателей к своим героям, взволнованно передавал их переживания. Герои Н.М. Карамзина - люди нравственные, одаренные большой чувствительностью, самоотверженные, для которых привязанность важнее житейского благополучия. Так, героиня повести «Наталья, дочь боярская» сопровождает мужа на войну, чтобы не расставаться с любимым. Любовь для нее самое главное. В традициях сентиментализма духовная жизнь персонажей литературных произведений Н.М. Карамзина протекает на фоне природы, явления которой (гром, буря или ласковое солнце), как аккомпанемент сопровождают переживания героев. Повесть о печальной судьбе героини «Бедной Лизы» начинается описанием мрачного осеннего пейзажа, вид которого как бы вторит последующей драматической истории любви крестьянской девушки. Автор, от лица которого ведется повествование, проходит по развалинам монастыря «в мрачные дни осени горевать вместе с природой». Страшно воют ветры в стенах опустевшего монастыря, между гробов, заросших высокою травою. Природа, или «натура», как называл ее Н.М. Карамзин, не только участвует в переживаниях людей, но она и питает их чувства.

Однако современников в произведениях Н.М. Карамзина привлекало не только «история чувства», но читатель также находил в них поэтическое изображение русской жизни, русской природы, русской истории. Н.М. Карамзин, по мнению А. Бестужева, «заохотил нас к преданьям нашей старины». Историческим повестям Н.М. Карамзина были присущи те же черты сентиментальной чувствительности, которые отличали другие его произведения. Историзм носил поучительный характер: автор использовал исторический сюжет для доказательства какой-либо нравственной сентенции.

Как упомянуто выше, типичными жанрами сентиментализма были повесть и путешествие. Оба жанра связаны с именем Н.М. Карамзина. Образцом жанра повести стала «Бедная Лиза». Популярность «Бедной Лизы» не ослабевала в течение долгого времени, да и сейчас она читается с живым интересом. Повесть стала образцом русской сентиментальной литературы. В противовес классицизму с его культом разума, Н.М. Карамзин утверждал культ чувств, чувствительности и сострадания. Герои важны прежде всего способностью любить, отдаваться чувствам.

«Бедная Лиза» стала одной из вершин русского сентиментализма. Именно в ней зарождается признанный во всем мире утонченный психологизм русской прозы нового времени, она является пограничным явлением между литературой XVIII века, когда художественная проза только начинает формироваться и литературой XIX века, когда она, наконец, приобретает все характеристики, присущие русской прозе.

1.3 Косность ломоносовской системы трех стилей

В «Пантеоне российский авторов» Н.М. Карамзин заявил, что ломоносовская эпоха в развитии русского литературного языка закончена, и начался новый период, который даст русскому языку приятность слога, называемого французами «элеганс».

Руководствуясь хорошим вкусом, учитывая требования современности, выступая за сближение книжного языка с живой речью, Н.М. Карамзин и его последователи выступили против всех устаревших языковых элементов, так как основой литературного языка, по их мнению, должна стать разговорная речь, а нормы разговорного языка должны формироваться под влиянием литературного языка.

Карамзинисты считали, что стилистическая система М.В. Ломоносова с ее иерархией трех стилей усилиями его последователей превратилась в архаическую систему, мешавшую дальнейшему сближению книжного языка и живой разговорной речи. На преодоление косности этой системы и была направлена деятельность Н.М. Карамзина. Следует отметить, что Н. М. Карамзин и его сторонники вели борьбу не с наследием М.В. Ломоносова, а с современными им архаистами, с употреблением в литературе обветшалых слов. Карамзинисты не отрицали важной роли старославянского языка в формировании русского литературного языка старшего периода, необходимости и возможности употребления славянизмов в определенных стилистических целях, они протестовали лишь против их немотивированного употребления.

Карамзинисты, целиком одобряя ломоносовскую теорию и практику в области развития литературного языка, ограничившими роль славянской стихии в литературном языке, считают, что в настоящее время ломоносовская теория трех стилей усилиями его последователей превратилась в догматическую систему, которая мешает дальнейшему развитию литературного языка. Необходимо заменить ее системой единой языковой нормы. Решение проблемы славянизмов не было упрощенным. «Славянский», книжный элемент не был однородным. Карамзинисты неоднозначно относятся к старославянизмам, что находит свое выражение в отборе из обширной и нерасчлененной области книжной лексики, употребление которой было одной из основных проблем русского литературного языка конца XVIII века. Яснее стала граница между лексикой высокой и общекнижной, четче обозначались отличия и внутри самой общекнижной лексики, определился фонд нейтральной лексики, отграниченной не только от книжной лексики, но и от просторечия.

Свойственному шишковистам (противники карамзинской реформы) признанию «славянского» языка второй половины XVIII века, живой и продуктивной основой литературного языка, карамзинисты противопоставили отбор жизнеспособных элементов старого книжного языка с точки зрения «вкуса», оценку их позиций «средней» литературной нормы, установление которой воспринималась ими как главная задача.

Карамзинисты, в частности, Д.В. Дашков считает, что «славянские» слова способны обогащать и украшать русский язык. Для того чтобы почерпнутые из «славянского языка» слова были органически усвоены, надо соблюдать следующее условие, «чтобы выражения и обороты, заимствованные нами, не были противны нашему языку».

Можно сделать вывод о том, что Д.В. Дашков и другие представители карамзинского направления, оценивают славянизмы дифференцированно, принимая одни и отвергая другие, как обветшалые и устаревшие, к ним относятся такие, как огнезарный, всезлобный, стыдение.

Наиболее непримиримым было отношение к тем книжным обветшалым словам и оборотам, которые не обладали никакими стилистическими функциями, и на которых лежала печать схоластической учености и приказного слога, печать «педанства». Развитый хороший вкус отвергал эти архаизмы в любом жанре, в любом контексте. Естественно, что самый объем этой лексики установился не сразу. В «новом слоге» существовали такие синонимические пары, как:

Осмеливаться - дерзать,

Приказать - повелеть,

Узнать - познать,

Отвечать - ответствовать,

Скрывать - таить,

Автор - творец,

Отдых - отдохновение,

Напрасно - тщетно,

Теперь - ныне,

Жадный - алчный.

1.4 Формирование поэтической лексики на базе славянизмов

Сложнее обстояло дело со словами, не утратившими своего высокого, риторического характера, связанными с традициями высокого стиля. Наличие в этих словах определенной стилистической выразительности делало их более живым и устойчивым элементом литературного языка. Но употребление этого рода лексики в рассматриваемый нами период становится более ограниченным и упорядоченным. Отчетливо обнаруживается стремление освободиться от подобного употребления этих слов, которое не было как-то стилистически мотивированно, то есть они приемлемы в определенных стилистических условиях. Их характеристика представляла определенные стилистические трудности, которые, в частности, связаны с тем обстоятельством, что новая карамзинская стилистическая школа сосуществует в этот период с системой традиционной, основанной на жанрово-стилистических критериях, особенно в области художественной литературы. Тенденция развития «нового слога» таковы, что «возвышенный слог» должен быть ограничен некоторыми специфическими контекстами, связан с конкретным стилистическим заданием, но независим от жанра произведения. В этот период наблюдаются два варианта «высокого стиля» в старых жанрах классицизма: один вполне традиционный, другой ближе к карамзинской.

Н.М. Карамзин использует славянизмы на протяжении всего творчества, изменились лишь функции этих слов. Так, в «Истории государства Российского», в стилизованных исторических текстах Н.М. Карамзин широко использует историзмы: вече, данник, лобное место, посадник, бердыш, воевода, полк, стража (сторожевой передовой отряд). Наряду с историзмами писатель использует славянизмы для создания приподнято-торжественного слога: десница - рука, дуга - радуга, жена - женщина, персть - пыль, бесчадный - бездетный, стогна - улица и другие:

Иоанн простер десницу к наставнику вдохновенному;

Сия величавая жена подъемлет руки к небу.

В произведениях сентиментального характера «Бедная Лиза», «Юлия» славянизмы выступают как средство поэтического украшения слова.

Странник боится мертвой юдоли

Ужас и трепет чувствует сердце.

Я все чувствую, не смотря на отдаление

- Чувствую и лобызаю с нежностью.

Традиция использования славянизмов с определенной стилистической целью будет продолжена в творчестве К.Ф. Рылеева, В.А. Вяземского, В.А. Жуковского, А.С. Пушкина.

В первом варианте довольно обычна лексика типа алчба, буй, великомощно, внезапу, вратиться (воротиться), зело, продерзость, содетель, уность, елень, трость (перо); формы типа крыле, очеса. Во втором варианте употребляются более обычные архаизмы и славянизмы, такие, как глас, хлад, ветрило, младость, брег, зреть, классы (колоссы).

Одним из важнейших процессов, характерных для карамзинского направления, было формирование на базе старой высокой поэтической лексики, которая составила своеобразие поэтического языка довольно большого периода в истории русской литературы и русского литературного языка. «Старым словам, обладавшим в прошлом разного рода «высокой» экспрессией - то эмоциональной «громкости» и «пышности», то рассудительной отвлеченности, то гражданственности теперь была сообщена экспрессия «сладостности», нежности, пластичности и музыкальности». Винокур Г.О. Наследство XVII века в стихотворном языке Пушкина.//Избранные работы по русскому языку. - М., 1959.- С. 337.

Употребление такого рода поэтической лексики трудно прикрепить к каким-либо определенным темам или контекстам, тем более жанрам. Это свойство хорошего поэтического языка, условность художественной речи как таковой. В этом состоит принципиальное различие от употребления слов и форм как элемента высокого стиля, связанного с определенными специфическими контекстами. Поэтический язык не нуждается в стилистической мотивировке, он создает лишь поэтический колорит в целом, например слова с неполногласными вариантами являются в поэзии лишь простыми дублетами соответствующих полногласных форм, утратив свою индивидуально-стилистическую функцию, хотя наличие слова брег не может не отразиться на стилистической характеристике текста.

Переход слов типа брег, древо, власы, агнец, вертеп (пещера), врата, глас, десница, лобзать, око, чело, град в иной стилистический план означало их смыкание с другими элементами поэтического словаря. Шире - вообще с атрибутами поэзии. Куда входят слова типа зефир, борей, перун, аврора, условно поэтические имена типа Лаиса, Делия, некоторые переносно-расширительные употребления нейтральных слов, например, лампада как любой светильник, влага вместо моря, океана или как напиток, бард, скальд, как обозначение вообще поэта, пламя как любовь. К поэтическим аксессуарам можно отнести употребление некоторых вещей, реалий как символов, типа лира, урна, меч, щит, кубок. Можно также упомянуть излюбленный набор предметов, создающих определенное стилистическое «звучание» слов, обозначающих эти приметы, например мирты, сени, оливы, туманы.

Включаясь в состав вышеописанной лексики, архаические «поэтизмы», приобретают стилистическую однородность, их объединяют сами принципы их употребления в поэзии.

Примером поэтизмов (славянизмов), могут служить следующие примеры.

Н.М. Карамзин:

Агнец пищи не находит:

Черен холм и черен дол.

Конь в степи печально бродит,

Тощ и слаб ревущий вол.

(Молитва о дожде)

Подобное словоупотребление встречается у М.Ю. Лермонтова:

Она была прекрасна и нежна…

Как агнец божий на закланье

Мной к алтарю была приведена.

У А.А. Дельвига:

Когда, последуя холодному Борею,

Опустошаешь ты зеленые луга,

Ложася на весь мир, десницею твоею

Повсюду сеятся пушистые снега.

У Н.М. Языкова:

Потупя очи, к небесам

Мою десницу поднимаю;

Стою, как вкопанный, - и вам

Благовейно присягаю.

У А.А. Блока:

Фиолетовый запад гнетет,

Как пожатье десницы свинцовой.

Глагол лобзать также был одним из самых употребительных поэтизмов конца XVIII - начала XIX века.

У М.Ю. Лермонтова:

О как страстно я лобзал бы

Золотистый твой песок.

У Ф.И. Тютчева:

И нам завещанное море…

Лобзает берег свой родной.

У А.А. Блока:

И стало все равно,

Какие лобзать уста, ласкать плеча.

Функцию поэтизмов в литературе этого времени выполняют также лексико-морфологические славянизмы - слова с префиксами воз-, со-, имеющие параллельные русские формы типа воздыхать, воспылать, воссиять, сокрыть, соделать, сопутник:

Воссияло солнце, и Лиза, оставленная, бедная, лишилась чувств и памяти.

(Бедная Лиза).

Славянизмы в произведениях Н.М. Карамзина служат как средство стилизации для воссоздания языка прошедших дней, библейского, восточного стилей. Он употребляет в повести «Наталья, боярская дочь» такие выражения, как пасть ниц, разрешение земных оков, поре неимущим веры, приди и виждь, снять бремя грехов, здесь покоится прах, глядите с миром.

Таким образом, в кругу славянизмов карамзинисты выделяют следующие группы:

1. Устаревшие элементы «ученого» и приказного языка, подлежащие вообще исключению из языка, типа небозарный орел, дондеже, послику.

2. Книжные элементы «нового слога», не противоречащие его нормам и принципам типа дерзать.

3. Некоторые «высокие» славянизмы, употребительные в особых стилистических условиях, например, хлад, ветрило, класы.

4. Формируется особая категория - поэтическая лексика, характеризующаяся совсем иными приемами и принципами употребления.

Новизна карамзинского языка, его удивительная чистота от архаизмов книжного языка и умеренность в употреблении высоких языковых средств сильно отличаются, если сравнить переводы поэта Оссиана, произведенные Н.М. Карамзиным и крупным поэтом конца XVIII века Е. Костровым.

Е. Костров:

Тако пели барды;

Тако пел Фингал;

Тако вещал Фингал;

Тако говорил Картон.

Н.М. Карамзин:

Таковы были слова бардов;

Такова была песнь Фингалова;

Таковы были слова царевы.

У Е. Кострова все фразы построены с устаревшим наречием тако, Н.М. Карамзин последовательно строит предложение со словом таков.

Е. Костров: Буря не тако ужасна, как ты.

Н.М. Карамзин: Гнев твой был буря.

Е. Костров вводит прямую речь при помощи глаголов рещи (рек, рекла), вещать, Н.М. Карамзин использует глаголы сказать, говорить:

Е. Костров: Рек Фингал.

Н.М. Карамзин: Сказал красногласы Фингаал.

Е. Костров употребляет слово супостаты, Н.М. Карамзин - враги.

Н.М. Карамзин последовательно употребляет слово дочь, вместо дщерь, которым пользуется Е. Костров.

Стилистические отличия в лексике приведенных выше переводов очевидны и выразительны. В переводе Е. Кострова встречаются слова, которые Н.М. Карамзин не употребляет, так как они не соответствовали его представлению о нормах литературного языка. К ним относятся такие слова, как тако, зане, убо, яко, толико, воспящать, претекши.

Н. М. Карамзин избегает и таких слов, которые довольно часто встречаются в традиционных произведениях высокого стиля этого периода, например, тысяща, рещи, грясти, возжечь.

Также, но более строго, отбирается языковой материал из просторечия и простонародной речи. Известный пример с пичужечкой и парнем довольно точно характеризует отношение Н.М. Карамзина и карамзинистов к указанному языковому слою. Писатель ограничивает употребление народных слов небольшой группой «приятных» и «чувствительных» по эмоциональному воздействию их на читателя. Приведем отрывок из письма Н. М. Карамзина к И.И. Дмитриеву:

«Москва, 22 июня 1973 года.

Мой милый друг и Ла-Фантен!

При отъезде в деревню хочу написать тебе несколько строк… Жаворонок (речь идет о басне И.И. Дмитриева «Жаворонок с детьми и земледелец») очень хорош. Я хотел бы, чтобы стих: «И любви не помышляла» был глаже и чтобы встрепенясь поставил ты другое слово; надобно сказать встрепенувшись. Пичужечки не переменяй - ради бога не переменяй. Твои советники могут быть хорошими в другом случает, а в этом они не правы. Имя пичужечка для меня приятно именно потому, что я слыхал его в чистом поле от добрых поселян. Оно возбуждает в душе две любезные идеи: о свободе и сельской простоте. К тону басни твоей нельзя прибрать лучшего слова. Птичка всегда напоминает клетку, следовательно неволю. Пернатая есть нечто неопределенное. Слыша это слово, ты еще не знаешь, о чем говориться: о страусе или колибри.

То, что не сообщает нам другой идеи, но есть низко.

Один мужик говорит пичужечка и парень; первое приятно, второе отвратительно. При первом слове воображаю красный летний день, зеленое дерево на цветущем лугу, птичье гнездо, порхающую малиновку или пеночку и покойного селянина, который с тихим удовольствием смотрит на природу и говорит: вот гнездо! вот пичужечка! При втором слове является моим мыслям дебелый мужик, который чешется неблагопристойным образом или утирает рукавом мокрые усы свои, говоря: ай, парень! что за квас! Надобно признаться, что тут нет ничего интересного для души нашей! - Итак, любезный мой, нельзя ли вместо парня употребить другое слово?»

Совет Н.М. Карамзина заменить деепричастие совершенного вида на -а встрепенясь деепричастием с суффиксами -ну-, -вш- еще раз свидетельствует о стремлении отказаться от устаревшей формы встрепенясь.

Слово пичужечка воспринимается Н.М. Карамзиным словом народным, говорящим о свободной жизни ее в природе, поэтому против такого «просторечия» у Н.М. Карамзина нет никакого протеста.

Замечание Н.М. Карамзина относительно слова парень, которое во времена писателя воспринималось как принадлежность фамильярной речи. Оно не вписывалось в общий стиль басни И.И. Дмитриева, поэтому было заменено словом селянин. Возражая против слова парень, Н.М. Карамзин заботился об общей ровности слога, стиля произведения, так как стилистическая ровность слога - это одна из задач «нового слога».

«Поэзия состоит не в надутом описании ужасных сцен натуры, а в живости мыслей и чувств». Берков П.Н. Некоторые спорные вопросы современного изучения жизни и творчества Радищева.//XVIII век, 1969 . - С. 234.

И теоретически, и практически «новый слог» опирался на средний стиль, реформированный, очищенный от элементов официально-канцелярского, от книжно-ученого языка, обогащенный теми элементами высокого и низкого стилей, ровном и гладком. Эта тенденция четко проявляется при переиздании «Писем русского путешественника», в которых книжные выражения тщетно, восклицали были заменены более нейтральными напрасно, твердили, а просторечные шатающиеся, отбило бока, налегаем на кофе заменяются средними и «приличными» выражениями странствующие, растрясло, пьем в день чашек по десять кофе. Слово краснорожий заменено пьяным.

Однако возрождение актуальности, общелитературной значимости «среднего» стиля не означало возрождение ломоносовских норм «среднего» стиля. Реформа «нового слога» заключалась в том, что Н.М. Карамзину и его школе удалось «язык, сложившийся на почве среднего слога, сделать языком не только деловым и теоретическим, но также и художественным». Винокур Г.О. Русский язык.// Избранные работы. - М.,1959 . - С. 85.

Но следует подчеркнуть, что само представление о средней норме, о нейтральном фонде русского языка заметно изменилось. «Новый слог» Н.М. Карамзина является «средним» в том смысле, что он не высокий и не низкий. Однако это не предполагает непосредственной преемственности между ним и старым «средним стилем». Он вырос на иной почве, его отношение к языковому материалу, нормы которого были представлены в литературном языке докарамзинской эпохи, сложнее.

Выводы к первой главе

На рубеже XVIII и XIX в.в. в России зарождается новое литературное течение - сентиментализм, для которого главным, в отличие от классицизма, является внутренний мир человека с его нехитрыми и простыми радостями, близким дружеским обществом или природой.

Русский сентиментализм связан с именем Н.М. Карамзина - родоначальника и ярчайшего представителя сентиментального направления, создавшего «Бедную Лизу», «Письма русского путешественника», «Историю государства Российского».

Русская литература и русская культура испытывают сильное влияние французского языка и французской культуры, что приводит к кризису ломоносовской теории трех стилей, определявшей состояние русского литературного языка второй половины XVIII века.

Система трех стилей к концу XVIII века устарела и тормозила развитие русского литературного языка и литературы. Необходимо создать новый литературный язык, «новый слог», так как старый литературный язык либо слишком «мужицкий», либо слишком книжный не удовлетворял дворянское общество, которое ищет более изысканных средств выражения.

Однако это не означает, что Н.М. Карамзин и его школа были против ломоносовского наследия. Они были против косности теории трех стилей, которая усилиями многих последователей превратилась в догматическую систему, мешающую дальнейшему развитию русского литературного языка.

Карамзинисты непримиримо относятся к устаревшим, обветшалым словам и оборотам, на которых лежала печать схоластической учености и приказного языка. Хороший вкус должен отвергать архаизмы в любом жанре.

Н.М. Карамзин использует неустаревшие славянизмы для создания поэтической лексики, составляющей своеобразие поэтического языка.

Писатель использует также славянизмы с определенной стилистической целью о для создания исторического колорита.

Также строго отбирается языковой материал из простонародной речи. Соблюдается стилевая ровность «нового слога», ориентированного на средний стиль ломоносовской теории трех стилей, очищенный от архаизмов, от элементов официально-приказного языка, но обогащенный элементами высокого и низкого стилей, носящими признаки стилевой нейтральности. Средний стиль должен опираться на слова стилистически нейтральные, создающие стилевую ровность слога.

ГЛАВА 2. «НОВЫЙ СЛОГ» Н.М. КАРАМЗИНА

2.1. Карамзинские преобразования в русском литературном языке

«Бедная Лиза» - классический образец русского сентиментализма. Сентиментальное в повести проявляется в поэтизации чувства, изменчивого и противоречивого, пристальном внимании к интимному миру частного человека, в особом, подчеркнуто эмоциональном, изящном стиле. Рассказывая сентиментальную историю «Бедной Лизы», Н.М. Карамзин попутно создал прозу, написанную таким правильным, ритмическим языком, что у читателя создавалось впечатление риторической музыки. В его произведениях слова сплетались таким образом, что гладкое плетение слов оказывает гипнотическое действие.

Карамзинскую реформу, «новый слог» можно оценить, только учитывая своеобразие сложившихся во второй половине XVIII века стилистических отношений с их разнообразными тенденциями и устремлениями. Реформа эта направлена на создание единой общеупотребительной нормы, поэтому она в принципе была враждебна системе трех стилей. В этом отношении она продолжала те процессы, которые обозначались в предшествующие десятилетия и определяли развитие, как книжного языка, так и низкого стиля. Необходимо отметить, что указанные процессы слабо затрагивали состав языка, сохраняли весь фонд старой, архаической лексики, расширяя при этом сферу ее употребления. Н.М. Карамзин и его сторонники ставят вопрос о пересмотре и переоценки самого материала литературного языка.

Взгляды Н.М. Карамзина и карамзинистов проникнуты идеей исторического развития литературного языка, изменчивости его состава и норм. В отличие от своих противников - архаистов, шишкоистов - они исходили из того, что «язык следует всегда за науками, художествами, за просвещением, их нравами и обычаями», что «удержать язык в одном состоянии невозможно». С этой точки зрения они оценивают писателей прошлого. Так, в М.В. Ломоносове, имя которого в конце XVIII века и в начале XIX века стало знамением сторонников старины в языке, они видят прежде всего реформатора, ограничившего роль славянской стихии в литературном языке, доказавшего поклонникам старины, что старинное не всегда есть лучшее. Такой взгляд на М.В. Ломоносова позволял им одновременно высоко оценивать направление в его деятельности и в то же время отказываться от самого этого языка, как устаревшего, «недостаточного». Очень важно иметь в виду, что карамзинисты видят развитие языка не только в его обогащении, но, что оказывается наиболее существенным в карамзинской реформе, а его очищении от всего устаревшего, от всего того, что уже не соответствует новым вкусам, новым представлениям о хорошем языке и хорошем слоге. «Очищение» языка в карамзинской школе имело своей целью установление средней литературной нормы, укрепление, если выражаться в терминах ломоносовской теории, среднего стиля. Несомненно, что было исторически вполне закономерно и оправданно, именно в среднем стиле, в его развитии скрещиваются все основные проблемы литературного языка, нормы и особенности других стилей. Само их существование зависит от степени устойчивости и характера норм среднего стиля. Можно сказать, что реформа Н.М. Карамзина была прежде всего реформой среднего стиля, поэтому она оказала влияние на литературный язык в целом.

Интерес к среднему стилю обусловлен также и художественной практикой карамзинской школы.

Как реформа М.В. Ломоносова была тесно связана с классицизмом и отвечала его потребностям, так карамзинское направление в истории русского литературного языка тесно слито с сентиментализмом и породившей его с дворянской культурой конца XVIII - начала XIX века.

Для понимания языковой теории и практики карамзинизма необходимо вспомнить некоторые особенности сентиментализма как литературного направления: отказ от классицистического понимания предмета литературы как отвлеченной этической идеи и человека как носителя этой идеи, признание предметом и темой искусство внутреннего мира человека, человеческой личности, его чувств и переживаний, его эмоциональной жизни, признание, что человеку не может быть ничего «занимательнее самого себя», как утверждал Н. М. Карамзин. В отличие от классицизма сентиментализм проникнут духом субъективизма. Свойственный сентиментализму интерес к личности, к внутреннему эмоциональному миру находит свое воплощение, прежде всего в личности самого автора, или рассказчика. Он пронизан его ощущениями, его субъективным отношением. Рассказчик вырастает в центральный образ художественного произведения, если не сюжетно, то идеологически. Его ощущения и переживания, его чувства и «воображение» становятся главным содержанием произведения, независимо от того, описывается ли история несчастной любви «Бедной Лизы», деревенский пейзаж или путевые впечатления «русского путешественника». Это, однако, не реальный автор, а условный образ нежного, чувствительного, в меру грустного и меланхолического рассказчика, круг переживаний и ощущений которого узок и ограничен, как бы заранее задан для произведений писателя-сентименталиста.

Таким образом, сентиментализм только сменил, а не уничтожил стену литературных условностей, которая стояла между писателем и отраженной в художественном произведении действительностью. В период классицизма условности были связаны с жанром, а теперь - с образом сентиментального рассказчика, внушающего читателю свои ощущения, переживания, чувства.

Эти свойства и признаки сентиментализма определили многое в карамзинских принципах преобразования литературного языка и стилистики. Однако сам сентиментализм явился лишь одним из проявлений дворянской культуры этого периода. Уже в конце XVIII века в среде дворянства происходит расслоение, выделяется культурная дворянская верхушка, дворянская интеллигенция, подвергшаяся сильному западноевропейскому, французскому влиянию, тяготеющая к более светским формам быта, изменившая свои вкусы и привычки. И в своей устной, повседневной речи, дворянская интеллигенция, недовольная старым языком, который был либо слишком книжным, либо слишком «мужицким», искала более светских, тяготеет к более изысканным формам и средствам выражения. С этим связано увлечение дворянского общества французским языком. Не случайно именно в это время была полностью осознана проблема нормализации не только письменной, но и устной речи как речи литературной.

Создание более совершенных норм литературного языка рассматривается как общенациональная и общекультурная проблема. Новый литературный язык был призван вытеснить из устного обихода французский язык, а для этого, по мнению Н.М. Карамзина, надо «Трудиться над обрабатыванием собственного языка».

Чтобы выполнить эту миссию, новый литературный язык должен был сблизиться по своей структуре, словарному, фразеологическому и семантическому богатству с наиболее культурными и развитыми языками Запада. В новом литературном языке должны быть выработаны средства для передачи «тонких идей», самых разнообразных понятий, связанных с бытом и духовной культурой общества, с его вкусами и интересами, надо научиться выражать с его помощью «тонкости в разговоре». Кроме того, «новый слог» должен по своим эстетическим качествам отвечать требованиям и вкусам образованного светского человека, соответствовать эстетическим нормам дворянского салона. Это должен быть язык гладкий и изысканный, изящный и музыкальный, это должен быть стиль «элеганс». Только такой язык сможет вытеснить французский из дворянского обихода и занять его место.

Нормы языка не могут зависеть от жанра, как предписывала ломоносовская система трех стилей. Форма выражения «авторской души», что составляет сущность всякого литературного произведения, может меняться в зависимости от жанра, но неизменен образ автора, рассказчика, неизменно его отношение к изображаемой действительности. Ведь язык произведения должен отвечать требованиям хорошего вкуса, а вкус читателя не подчинен жанру: он всегда один и тот же. Вообще понятие вкуса одно из центральных в карамзинской системе, критерий вкуса - это главный критерий при оценке литературных явлений. Он заменил жанровый критерий, который был основным для литературы эпохи классицизма. Если раньше то или иное выражение, слово, синтаксическая конструкция могли признаваться удачными для одного стиля и непригодным для других, то сейчас, несмотря на существующие стилистические различия, употребление таких фактов языка, которые признаются несоответствующими нормам хорошего вкуса нигде, ни в каком жанре не может считаться оправданным.

Итак, язык, единый для книг и для разговоров, общий для всякого рода литературных жанров, приспособленный для нужд общества, привыкшего к французскому языку, и соответствующий вкусам представителей этого общества, - вот тот идеал, к которому стремились Н.М. Карамзин и его школа.

Таким образом, можно отметить следующие основные черты карамзинских преобразований:

Решительный отрыв от старой книжно-славянской традиции.

Тщательный отбор лексико-грамматических средств, направленный прежде всего на устранение из литературного языка того словарного материала, который не соответствовал требованиям «хорошего вкуса», имевшему в «новом слоге» первостепенное значение.

Обогащение словарного состава литературного языка заимствованными словами, кальками, неологизмами, фразеологизмами, созданными по образцу французского языка.

Ориентация на разговорный язык дворянского общества, стремление «писать как говорят, и говорить как пишут».

Усовершенствование синтаксиса.

2.2 Развитие и обогащение словарного состава русского литературного языка

Прогрессивным явлением было стремление Н.М. Карамзина к установлению единой средней общелитературной нормы и в области лексики, к стилистически мотивированному употреблению славянизмов. В основе текстов всех видов и жанров художественной литературы, публицистики, научных сочинений, деловых документов лежит нейтральная или межстилевая лексика, поэтому вопрос об отборе книжной, в том числе славянизмов, в конце XVIII в. - начале XIX в. стоял достаточно остро.

Второй существенной проблемой для развития словарного состава литературного языка второй половины XVIII века было освоение заимствованных слов. Многие западноевропейские заимствования вошли в русский язык в Петровскую эпоху - время интенсивных словарных заимствований из различных языков, в том числе и французского. Однако о тесных культурно-экономических связях между Россией и Францией можно говорить, имея в виду вторую половину XVIII в. - период царствования Елизаветы, особенно после Семилетней войны, в которой Россия и Франция воевали против Пруссии.

В первой половине XVIII в. в русский язык из французского вошли слова: аббат, адвокат, адрес, билет, девиз, кандидат, концерт, монумент, партер, энтузиазм, эпоха, эшафот и др.

Во второй половине XVIII в. словарный состав русского языка также пополнился большим количеством слов французского происхождения: антрепренер, антресоли, аплодировать, арабеска, батист, бинокль, бланк, браслет, букет, буфет, бюст, ваза, десерт, деталь, дирижировать, кокетка, компот, контраст, костюм, ликер, паркет, роль, суфлер, сюжет, торт, труппа, туалет, флакон, этюд и др.

О существовании ряда слов можно судить по употреблению их в произведениях ведущих писателей рассматриваемого периода: И.Ф. Богдановича, А.П. Сумарокова, Д.И. Фонвизина, Г.Р. Державина, А.Н. Радищева, Н.М. Карамзина, И.А. Крылова.

И. А. Крылов:

Барыня приказала благодарить графа за тафту и бюро.

И.Ф. Богданович:

Она ясминный дух с отменою любила

И те цветы себе в букет употребила.

А. П. Сумароков:

Где всякий день почти и клоб и маскарады.

Н.М. Карамзин:

Есть здесь особливые ученые общества или клубы.

А.Н. Радищев:

К другому роду относящиеся существа чувствам нашим не подлежат, но некоторые феномены в мире были поводом, что оные почти не действием вещественности, но существа другого рода.

Большинство слов иноязычного происхождения, вошедших в русский литературный язык того времени, составляли интернациональную лексику, связанную с бытом, понятиями культуры, искусства, которые сохранились в современном русском языке.

Однако в придворных кругах екатерининского времени наблюдается чрезмерное увлечение всем французским: модой, манерами, вкусами, языком, что вошло в историю под названием «галломания». Именно в этот период в русский язык были введены некоторые французские слова не по причине нужды, а по пристрастию ко всему французскому.

Русская интеллигенция: М.В. Ломоносов, А.П. Сумароков, Н.И. Новиков, И.А. Крылов, Н.М. Карамзин ведут борьбу с галломанией, против чрезмерного увлечения иноязычными словами. М.В. Ломоносов писал следующее: «Старательным и осторожным употреблением сродного нам, коренного славенского слова купно с российским отвратятся дикие и странные слова нелепости, входящие к нам из чужих языков». Ломоносов М.В, Предисловие о пользе книг церковных в российском языке.//Полн. собр. соч., т.7 - М., 1952. - С. 591.

А. П. Сумароков также активно выступает против засорения русского слова иноязычными: «Восприятие чужих слов без надобности есть не обогащение, но порча языка», - писал он в статье «О истреблении чужих слов из русского языка».

Просветитель Н.И. Новиков в своем еженедельном журнале «Кошелек» пишет против тех соотечественников, которые «обольщены будучи некоторыми снаружи блестящими дарованиями иноземцев, не только, что чужие земли предпочитают своему отечеству, но еще, ко стыду целой России, и гнушаются своими соотечественниками и думают, что россиянин должен заимствовать у иностранных все, даже и до характера». Новиков Н.И. Избранные сочинения. - М.-Л., 1954. - С. 75 .

В «Письмах русского путешественника» Н.М. Карамзина читаем: «В нашем так называемом обществе без французского языка будешь глух и нем. Не стыдно ли? Как не иметь народного самолюбия? Зачем быть попугаями и обезьянами вместе? Наш язык и для разговоров, право, не хуже других».

В конце XVIII - начале XIX в. наблюдается и противоположная тенденция по отношению к любым заимствованиям, и особенно к словам заимствованным из французского языка. Наиболее ярко она проявилась в статьях защитника «старого слога» А. С. Шишкова. Он и его сторонники выступают против употребления слов моральный, эстетический, эпоха, гармония, энтузиазм, катастрофа, меланхолия, против семантических и морфологических калек французских слов.

Н. М. Карамзин и его последователи считают, что иностранные слова должны употребляться мотивированно, они должны служить обогащению русского языка, а не засорять его, что совпадает с мнением современных лингвистов.

В исторических произведениях: «Наталья, боярская дочь», «Марфа Посадница», «История государства Российского» иностранная лексика почти не встречается. В произведениях сентиментального направления «Бедная Лиза», «Юлия» иностранных слов больше, которые уже вошли в русский язык и не имеют русских синонимов:

- аллея,

- архитектура,

- галерея.

Наибольшее количество слов иностранного происхождения встречается в «Письмах русского путешественника», что объясняется тематической многоплановостью произведения. Можно выделить две группы иностранных слов, употребленных Н.М. Карамзиным: