Формирование и развитие архетипических образов в кабардинской литературе

Размещено на http://www.allbest.ru/

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени

доктора филологических наук

ФОРМИРОВАНИЕ И РАЗВИТИЕ АРХЕТИПИЧЕСКИХ ОБРАЗОВ В КАБАРДИНСКОЙ ЛИТЕРАТУРЕ

Хакуашева Мадина Андреевна

10.01.02 - литература народов Российской Федерации

(кабардино-балкарская и карачаево-черкесская литература)

Нальчик - 2008

Работа выполнена на кафедре русской литературы Кабардино-Балкарского

государственного университета им. Х.М.Бербекова

Научный консультант: доктор филологических наук, профессор

Тхагазитов Юрий Мухамедович

Официальные оппоненты: доктор филологических наук

Чагин Алексей Иванович

Институт мировой литературы

им.М.Горького

доктор филологических наук, профессор

Мамий Руслан Галимович

Адыгейский государственный

республиканский институт гуманитарных

исследований

доктор филологических наук

Фидарова Рима Японовна

Северо-Осетинский институт гуманитарных и социальных исследований им.В.И.Абаева

ВНЦ РАН и Правительства РСО-Алания

Ведущая организация: Ставропольский государственный университет

Защита состоится __ ноября 2008 года в 10.00 часов на заседании диссертационного совета ДМ 212.076.04 в Кабардино-Балкарском государственном университете им. Х.М.Бербекова (360004, г. Нальчик, ул. Чернышевского, 173).

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Кабардино-Балкарского государственного университета им. Х.М. Бербекова.

Автореферат разослан « » ……….. 2008 года.

Ученый секретарь диссертационного совета А.Р. Борова

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы исследования. Процесс взаимодействия фольклора и литературы сложился как универсальный и относительно устойчивый еще в эпоху античности, и процессы фольклорно-литературного взаимодействия по необозримой диахронической координате развития (вплоть до сегодняшнего дня) - лишь его зеркальное отражение с поправкой на особенности изменяющихся эпистем.

В некоторых регионах бывшего СССР, в том числе, республик Северного Кавказа, складывается ситуация би- и полилингвизма, значительных культурных трансмиссий, которые вместе сложно и неоднозначно отражаются на художественном сознании, вызывая, кроме ускоренного развития литературы, значительные модификации и инверсии ее традиционных структур и жанров. Поэтому особый интерес вызывают проблемы фольклоризма так называемых «младописьменных» литератур, в частности, адыгской.

Современный устойчивый интерес к фольклоризму остается высоким и неуклонно повышается. Причина, очевидно, заключается не только в большой степени самых разнообразных форм и методов фольклорного заимствования, характерных для современной литературы. Оказывается необыкновенно обширной и усложненной сама сфера заимствования, внутри которой возникают определенные закономерности, что позволяет говорить о формировании отдельной межсистемной эстетической области или направления.

Наряду с героической античной, индоевропейской мифологиями, кавказская может быть отнесена к «развитым, рационалистическим, глубоко философским» (У.Б.Далгат). Такой тезис усугубляет степень обоснованности нашей основной задачи - исследование онтологического аспекта художественного материала.

Заинтересованность в метафизическом аспекте кажется вполне закономерной: любая область науки и искусства рано или поздно приходит к научнофилософской и культурфилософской рефлексии. С другой стороны, расширение узких рамок традиционной философии по направлению к определенным наукам и различным областям культуры приводит к своеобразному сращиванию разных сфер знаний. Подобная интеграция уже объективно существует и представляется весьма перспективной: на «стыках» наук выявляются новые неисследованные аспекты. Метафизическое осмысление мифологии раскрывает новую грань научных исследований, в частности, ее онтологический аспект.

Философское исследование и осмысление выявленных онтологических категорий мифологии и фольклора на материале адыгской литературы позволяет выделить своеобразную, неизученную область фольклоризма. Две глобальные эстетические системы - фольклор и литература - непосредственно сопрягаются через общие онтологические категории, которые проявляются в обеих системах по разным эстетическим законам, но при этом одинаково активно. Одновременно в пределах двух систем между различными формами этих проявлений возникают определенные корреляции, которые можно назвать сигнификационными отношениями или закономерностями.

Для определения степени художественной актуализации онтологических категорий в адыгской литературе мы использовали преимущественно теорию архетипов, так как этот метод оказался наиболее эффективным для исследования нашей проблемы. Для нас важно было установить динамику проявления литературных архетипических образов и мотивов, корреляцию с архетипами, представленными в фольклоре и мифе, особенности их проявлений в пределах национального литературного процесса. Поэтому мы использовали наиболее репрезентативные (в отношении поставленной проблемы) произведения кабардинских писателей, представляющих разные периоды истории кабардинской литературы. Вместе с тем, кабардинская литература является частью единой адыгской литературы, которая имеет типологические сходства, закономерности развития с литературой других адыгских субэтносов. Они имеют единый источник - адыгскую мифологию и фольклор. Поэтому нам представилось необходимым проанализировать произведения других адыгских писателей, таких как Н. Куек и Ю. Чуяко.

Художественное сознание адыгов характеризуется мифологическим типом восприятия. Это обстоятельство объясняется богатым мифо-фольклорным наследием, а также хронологически небольшой отдаленностью от фольклорной эпохи (в сравнении с развитыми литературами). Рассматривая миф и фольклор как основу, колыбель любой культуры, можно утверждать, что степень проявления национальной идентичности литературы зависит, в первую очередь, от степени сопряженности с ними.

Инициация, игра, трансценденция отнюдь не абстрактные умозрительные категории - они органично присущи самому феномену адыгской культуры, более того, являются его важнейшими и определяющими составляющими. Онтологические категории становятся необходимым ориентиром, благодаря им восстанавливается целостная картина мира. Это объясняется тем, что художественная репрезентация фундаментальных онтологических категорий в мифе и фольклоре была подготовлена длительным процессом эволюции художественного сознания.

В основе мифотворчества лежит мифопоэтика и мифоонтология. Мифопоэтика предполагает использование в литературном дискурсе разных форм мифологических заимствований, в том числе, мифологического образостроения, сюжетостроения, использование мифологических мотивов, реминисценций, аллюзий и пр.

В основе мифопоэтики лежит мифоонтологический способ художественного мышления, который апеллирует к мифологическим формам сознания (например, циклическому, а не телеологическому восприятию времени и истории).

Такой тип метафизического мышления предполагает архетипическую модель первичного восприятия, абстрагирования, дискурсивные акты любого рода.

Мифопоэтика адыгской литературы связана с мифологизмом, который представляет собой художественную ассимиляцию мифологических элементов литературным текстом.

Мифологизм, в свою очередь, непосредственно соотносится с фольклоризмом. При значительной идентичности, между этими понятиями существует известная дифференциация: если мифологизм предполагает литературное заимствование мифологических элементов, то фольклоризм - фольклорных. Вместе с тем, в ряде случаев достаточно сложно разделить мифологические и фольклорные элементы, так как последние чаще всего -трансформация первых, в первую очередь, формальная. Но тогда очевидно, что для разделения мифологизма и фольклоризма необходимо руководствоваться, прежде всего, различиями их художественной формы.

Адыгская литература находится под значительным влиянием мифологической и фольклорной поэтики, хотя динамика усложненности заимствования мифо-фольклорных элементов и структур не всегда зависит от степени заимствования. С другой стороны, трудно утверждать прямое влияние фольклорной традиции на литературную, равно как ее прямую преемственность; с большей вероятностью эту связь можно считать опосредованной; при этом с течением времени она усложняется, а формы литературного художественного воплощения испытывают все большую степень трансформации. Это объясняется, в первую очередь, тем, что сам феномен адыгского художественного сознания сложен и своеобразен в той же мере, как и любой другой, и склонен эволюционировать по нелинейной модели.

Отсутствие или недостаточная разработанность метафизического аспекта фольклоризма северокавказских литератур (в том числе, адыгской) представляется основанием, которое среди прочих причин повлияло на наш выбор. С другой стороны, представленные онтологические категории не являются специфичными для адыгской мифологии, фольклора и литературы - это важнейшие универсальные производные, которые в той или иной форме и степени проявляются в мировой литературе, искусстве, философии, культуре. Исследуя закономерности их проявлений в национальной литературе, мы тем самым определяем одну из сфер их оригинального воплощения как эманацию общего в частном.

Объект изучения - литературный процесс адыгской литературы от просветительства до современности как феномен, отражающий особенности изменения художественного сознания адыгских авторов. Предшествующий литературному процессу мифо-фольклорный пласт адыгской культуры, включая героический эпос «Нарты», нами анализируется в контексте диссертационного исследования. Особенное внимание привлекают образы, мотивы и архетипы адыгской мифологии и фольклора, которые нашли отражение в национальной литературе.

Предмет исследования - художественная актуализация онтологических категорий игры, трансценденции, инициации через воплощение архетипических литературных образов, мотивов, сюжетов. Они находят непосредственное воплощение в произведениях адыгских авторов, представляющих разные периоды литературы: Хан-Гирей, Али Шогенцуков, А.Кешоков, М.Эльберд, Х.Бештоков, Ю.Чуяко, Н.Куек, М.Емкуж, Д.Кошубаев.

Отнесение художественных произведений к разным периодам литературного процесса было основано на принципе очевидных изменений в поэтике и жанровой структуре (главным образом, в появлении и развитии архетипических образов и мотивов), что является непосредственным свидетельством трансформации художественного сознания.

Цель исследования - выявление степени актуализации онтологических категорий игры, трансценденции, инициации в адыгской литературе. Особенностями выбранной темы было обусловлено наше обращение к фольклоризму как особой сфере, находящейся на границе мифологии (фольклора) и литературы. Мы исходили из эволюции становления художественного сознания, которое развивалось по модели «архетипы - мифология - фольклор - литература». Если древнее сознание обращалось к мифотворчеству как способу объяснения всей совокупности природных, социальных и психологических явлений, то заимствование мифо-фольклорных элементов в литературе было вызвано целым комплексом мотивов. В первую очередь, это - возвращение к истокам, к утраченному эмпиризму, особенно в метафизическом, онтологическом восприятии человека и мира.

Исходя из специфики поставленной проблемы, для решения основной цели мы определили несколько задач:

- исследование на материале адыгской литературы закономерностей проявления наиболее распространенных литературных архетипических образов (в основе которых лежат мифологические архетипы), которые прямо или косвенно связаны с категориями игры, инициации, трансценденции;

- определение наиболее распространенных литературных архетипических мотивов, которые сами формируются под влиянием мифо-фольклорных мотивов и обусловливают актуализацию онтологических категорий в литературном дискурсе;

- выявление динамики и особенностей развития литературных архетипических образов, мотивов;

- исследование корреляций между архетипическими образами, мотивами и онтологическими категориями;

- выявление общих закономерностей развития в хронологических рамках литературного процесса, а также в пределах обозначенных литературных периодов;

- определение особенностей трансформации мифоонтологии и мифопоэтики, связанных с соответствующими изменениями художественного сознания.

Научная новизна диссертационной работы состоит в том, что в ней впервые предпринимается попытка создания обобщающего исследования по онтологическому аспекту фольклоризма (мифологизма) и архетипизации адыгской литературы. Фольклоризм северокавказских литератур (адыгской, в том числе) является молодой, еще недостаточно разработанной научной сферой, которая представляется одной из самых интересных и перспективных. Диссертационная работа может явиться началом исследования нового направления, что позволит вывести его на фундаментальный уровень изучения. В основе нашего анализа использована новая методологическая база, определяемая принципами семиотики, герменевтики и аналитической психологии (теории архетипов), которая, на наш взгляд, неизмеримо расширяет возможности подобных исследований. Таким образом:

- в работе впервые предпринята попытка исследования степени и формы художественной актуализации онтологических основ адыгской мифологии;

- установлена значительная степень актуализации всех трех онтологических категорий адыгской мифологии (инициации, трансценденции, игры) в литературе. Степень их выраженности в адыгской мифологии и фольклоре соотносится со степенью репрезентации в адыгской литературе;

- определены основные закономерности художественных проявлений онтологических категорий: литературные архетипические образы участвуют в формировании литературных архетипических мотивов, последние способствуют актуализации категорий инициации, трансценденции, игры;

- в связи с этим, в качестве промежуточного этапа исследования, впервые выявлена динамика формирования литературных архетипических образов и мотивов в адыгской литературе на разных этапах ее развития;

- впервые выявлены особенности проявления неомифологизма в адыгской литературе, появление нового романа-мифа, повести-притчи, обоснованы закономерности их возникновения;

- определена общая тенденция дегуманизации адыгской литературы, которая проявляется разными способами снижения: демифологизацией, десакрализацией, дегероизацией. В художественных текстах применяются элементы постмодернизма;

- в контексте этой тенденции нами обозначены новые жанры современной литературы - антиутопия, которая проявляет себя преимущественно в больших и средних прозаических формах;

- нами обоснован тезис, что фольклоризм - это сознательное и бессознательное использование автором мифо-фольклорных элементов в художественном тексте. Бессознательное предполагает художественную реализацию архетипического;

- определены новые закономерности развития фольклоризма, способы его проявлений на основных этапах литературного процесса.

Художественная актуализация онтологических основ адыгской мифологии и фольклора через литературные архетипы - тема, которая впервые разрабатывается в отечественном литературоведении.

Степень научной разработанности темы. Тема нашего исследования имеет непосредственное отношение к онтологическому аспекту фольклоризма. Усиленное развитие и усложнение взаимосвязей между фольклором и литературой привели к закономерному повышению интереса в этой области. В нашей стране достаточно широк диапазон исследований разных аспектов фольклоризма. В их числе работы С.С.Аверинцева, А.И.Алиевой, М.М.Бахтина, В.А.Бигуаа, Л.С.Выготского, В.М.Гацака, Г.Д.Гачева, М.Я.Голосовкера, У.Б.Далгат, В.В.Иванова, В.В.Кожинова, Г.И.Ломидзе, Ю.М.Лотмана, А.Д.Лосева, Е.М.Мелетинского, А.В.Пошатаевой, В.Н.Топорова, М.И.Стеблин-Каменского, К.К.Султанова, О.М.Фрейденберг и др.

Значительный научный вклад в исследование фольклоризма северокавказских литератур внесли А.И.Алиева, Л.А.Бекизова, А.М.Гадагатль, Г.Г.Гамзатов, У.Б.Далгат, З.А.Кучукова, Р.Г.Мамий, А.Х.Мусукаева, З.М.Налоев, У.М.Панеш, К.К.Султанов, А.А.Схаляхо, В.Б.Тугов, Ю.М.Тхагазитов, Ф.А.Урусбиева, Ш.Х.Хут, К.Г.Шаззо и др. В своем исследовании мы опирались на положения, концепции, выводы, представленные в работах этих и других авторов.

Представляется совершенно обоснованной точка зрения К.К.Султанова относительно закономерной противоречивости фольклоризма.

У.Б.Далгат отмечает разные формы фольклорного влияния в зависимости от периодов развития литературы. Так, на начальном, «генетическом» этапе, который соответствовал формированию молодых северокавказских литератур, преобладало прямое, формообразующее влияние фольклора. На более поздних этапах сложного взаимодействия двух эстетических систем этот процесс выливался в противоположную тенденцию - «антитезу», которая проявлялась в форме отталкивания от фольклорной традиции.

В разработку проблем мифопоэтического сознания, фольклорно-литературных и мифо-литературных связей внесли существенный вклад Л.А.Бекизова, Ю.М.Тхагазитов. Говоря о значительной степени заимствования фольклорного и мифологического элемента адыгской литературой, Л.А.Бекизова в монографии «От богатырского эпоса к роману» ставит этот принцип за дифференцирующую основу. К первому типу исследователь относит романы, тесно связанные с фольклорной поэтикой, ко второму - менее зависимые от нее.

Ю.М.Тхагазитов отчетливо обозначил наиболее актуальные проблемы мифологических и фольклорных влияний на молодые литературы. Он продолжил поднятую полемику по этой теме в журнале «Вопросы литературы» («Вопросы литературы», 1976 - 1978 гг.), поставил ряд важных теоретических проблем, требующих своего разрешения. Исследователь впервые осмысливает историю адыгского фольклоризма, начиная с 1930-х годов.

Работа З.М.Налоева «На стыке фольклора и литературы» явилась началом исследования фольклоризма адыгской литературы. Этой же проблеме посвящены другие работы З.М.Налоева: «Из истории культуры адыгов», «Джегуако и поэт», в которой нашли отражение важнейшие этапы переходного типа художественного сознания в период трансформации его из мифо-эпического в литературное. З.М.Налоев впервые подверг фундаментальному исследованию народный институт джегуако - адыгских народных певцов-исполнителей, изучил и классифицировал разнообразные игровые формы культуры адыгов, которые получили яркое воплощение в творчестве джегуако.

Значительное влияние на адыгскую литературу, по мысли А.А.Схаляхо, оказывает героический эпос «Нарты».

Героический Нартский эпос и фольклор, по мнению В.Б.Тугова, являются идейно-эстетической базой младописьменного романа. Исследователь отмечает неровный характер взаимодействия двух эстетических систем на разных этапах развития, при этом проявляется тенденция к усложнению. Говоря о скрытых и неявных фольклорных проявлениях в литературном тексте, В.Б.Тугов, вместе с тем, не абсолютизирует роль самого фольклора.

С точки зрения Р.Г.Мамий, фольклорный материал служит задаче реалистического постижения исторической действительности, глубокого проникновения в национальный характер.

Г.Г.Гамзатов, говоря о недостаточном исследовании «внутренних закономерностей» литературно-фольклорных взаимосвязей, видит выход в исследовании «питательной среды», вскормившей «гениальное дитя фольклора - литературу как высшую форму художественного сознания народа».

Нам представляется неслучайным, что авторы (Г.Г.Гамзатов, А.М.Гадагатль, А.В.Кулагина, Б.А.Рыбаков) акцентируют внимание на одной из важнейших особенностей фольклорной поэтики - повторяемости. Это свойство, в свою очередь, является одним из важнейших определяющих архетипа. Подобная фиксация на повторяемости фольклорной поэтики, отмеченная в исследованиях адыгских авторов, - красноречивое свидетельство того, что в настоящее время созрели объективные предпосылки для комплексных структурных исследований литературно-мифологических архетипов.

С течением времени отмечается закономерное «уплотнение» художественной, метафизической, онтологической и любой другой формы информативности художественного текста на его разных уровнях. Если она уже относительно давно коснулась развитых национальных литератур, то в настоящее время ее влияние испытывает адыгская литература; в первую очередь, это касается значительного усложнения композиционной и структурной организации художественного текста, формирования сложных, символически закодированных жанровых форм (роман-миф, повесть-притча). Это мнение разделяют Ю.М.Тхагазитов, Н.А.Приймакова и др. Несмотря на значительные изменения художественного сознания, появление новых закономерностей в современной адыгской литературе, они все еще не имеют сколько-нибудь серьезного убедительного объяснения со стороны исследователей. Между тем, разрешение этой проблемы нам представляется весьма важной задачей, учитывая непосредственную зависимость молодых северокавказских литератур от древней богатой мифоэпической традиции.

Несмотря на значительные достижения в отношении фольклоризма, почти не разработан его онтологический аспект. Мы разделяем позицию Ф.А.Аутлевой, которая, исследуя нравственно-философский аспект современного адыгейского романа, полагает, что современный фольклоризм - проблема, находящаяся на первой ступени разработки.

Устойчивый интерес к личности и учению К.Г.Юнга в нашем отечестве вызвал значительный резонанс, в частности, в отношении методологической базы широкого круга гуманитарных дисциплин. Своеобразным переосмыслением и «адаптацией» теории архетипов Юнга к области отечественного литературоведения явилась фундаментальная работа Е.М.Мелетинского «О литературных архетипах», которая стала необходимой основой для целого ряда современных научных исследований.

За последние два десятилетия появился целый ряд диссертационных работ, в которых при всей разноплановости поставленных проблем основным методологическим принципом явилось применение теории архетипов. Очевидно, такому активному и полноправному процессу ее вхождения в сферу отечественной методологии, как и приобретению особой роли, предшествовали серьезные объективные и субъективные предпосылки. С конца 80-х - начала 90-х годов ХХ века теория архетипов нашла необыкновенно широкое применение в научных исследованиях целого ряда российских авторов.

В нашем отечестве сам термин «архетип» начал активно использоваться в работах А.Ю.Большаковой, А.Г.Бондарева, О.В.Латышко, М.А.Новиковой и др. В.А.Марков усматривает неисчерпаемые возможности художественных реконструкций архетипов. Целый ряд научных работ посвящен исследованию разных аспектов русской культуры:

философии: «Архетипы гностицизма в философии русского литературного модернизма» (1998) С.Л.Слободнюка;

культурологии: «Архетипическая матрица русской культуры» (2002) М.Н.Любавина, «Архетипическая традиция в истории художественной культуры: на материалах языческой и христианской Руси» Т.Л.Стороженко; «Архетипические образы в русской культуре» Н.С.Пивневой.

Актуальных аспектов литературоведения касаются следующие диссертационные исследования: Ю.В.Доманского «Архетипические мотивы в русской прозе XIX века» (1998); В.А.Смирнова «Литература и фольклорная традиция, вопросы поэтики: архетипы «женского начала» в русской литературе XIX - начала ХХ века: Пушкин, Лермонтов, Достоевский, Бунин» (2001); И.С.Грацианова «Концептосфера и архетипическое пространство русской онтологической прозы последней четверти ХХ столетия» (2004); А.А.Колесникова «Особенности переосмысления библейского архетипа «Жертвы» в романах М.Е.Салтыкова-Щедрина «Господа Головлевы» и Ф.М.Достоевского «Братья Карамазовы» (2001); А.Н.Киселевой «Художественные формы трагического сознания в прозе Л.Андреева (1898-1907): проблемы становления и архетипического соответствия» (2004), и др.

Несколько научных работ посвящено сравнительному анализу зарубежной и русской литератур с позиции теории архетипов К. Юнга: А.Н.Майковой «Интерпретация литературных произведений в свете теории архетипов К.Юнга» (2000) (на материалах сказки Гофмана «Крошка Цахес» и произведений А.С.Пушкина, И.А.Бунина, И.А.Гончарова); В.С.Юдова «Художественная актуализация архетипического в европейской литературе первой трети ХХ века: Г.Гессе, Д.Джойс, Т.Манн, А.Платонов» (2001); Т.А.Хитаровой «Архетипические образы верха и низа в романе с притчевым началом» (2003) (на материалах произведений А.Мердок, У.Голдинга, А.Платонова). На белорусском фольклорном материале выполнена диссертационная работа Т.Г.Кутыревой-Чубали «Белорусский жнивный напев: архетипы и инновации» (2001).

Авторы диссертационных работ на обширном литературном материале попытались осмыслить историю формирования теории архетипов, убедительно проиллюстрировали репрезентацию некоторых мифологических архетипов в художественных образах произведений отечественной и зарубежной литератур.

Методологическая основа. Чтобы в той или иной степени отразить состояние современного сознания, художнику требуется особый шифр - знак, а исследователю - понятийный терминологический аппарат. Поэтому процесс научного осмысления труден без сложных семиотических означающих. В связи с этим нам представляется крайне важным использование семиотического метода, который получил научную разработку в трудах целого ряда авторов, в том числе Р.Барта, Ю.Лотмана, И.Ильина и др.

В диссертационной работе использовались основы герменевтики. Среди зарубежных исследователей важную роль психического в литературной интерпретации отмечал Поль Рикер. Универсальный характер самого герменевтического метода отмечает В.Е.Хализев. В настоящем исследовании мы ориентировались на теорию типологических схождений А.Н.Веселовского, благодаря которой получила развитие методология инварианта. Концепция инварианта, а также работы по изучению повествовательного фольклора (К.Леви-Стросса, А.Ж.Греймаса, Р.О.Якобсона, П.Г.Богатырева) создали целое направление, в основу которого легла теория инвариантной синтагматической схемы функций персонажей волшебных сказок, разработанная В.Я.Проппом. Она же повлияла и на появление методологии структурного анализа художественных произведений (С.С.Аверинцев, Г.Д.Гачев, Н.М.Зоркая, В.В.Иванов, Ю.М.Лотман, Е.М.Мелетинский, В.Н.Топоров, О.М.Фрейденберг и др.)

В принципах структурного исследования мы опираемся на концепцию и определение В.Я.Проппа, который рассматривает модель отечественного структурализма как наследие русского формализма. В контексте поставленной нами проблемы актуальным представляется мнение У.Б.Далгат, которая считает, что в решении проблем фольклоризма находят свое применение и принципы системного анализа.

На необходимость системного подхода указывает Г.Г.Гамзатов, который полагает, что анализ литературно-фольклорных связей мог бы обрести значительно большую полноту и системную представительность, если бы к нему был привлечен более широкий культурологический план. С этой точки зрения, считает автор, не только важно выявление закономерностей развития обеих эстетических систем, находящихся в постоянном взаимодействии, но определение, выяснение национальных и региональных закономерностей такого взаимодействия. Именно проблема фольклоризма, по мнению исследователя, теснейшим образом связана с вопросами национальной самобытности искусства, так как на определенных стадиях литературного развития фольклор выступает в роли своеобразного «генетического кода» национальной литературы.

Метод мифологизма теснее всего сочетается с аналитической психологией архетипов, и его применение в нашей работе кажется наиболее конструктивным. Для выявления этой особенности в структуре литературных произведений были использованы элементы структурализма и феноменологии, и наиболее эффективно - метод аналитической психологии.

Тема нашего исследования имеет непосредственное отношение к фольклоризму, в частности, его онтологическому аспекту.

Теоретическая значимость заключается в обосновании нового направления в литературоведении северокавказского региона - мифоонтологии, научное исследование которой впервые осуществлялось с применением теории архетипов. Являясь универсальной, эта область отличается значительным этнокультурным своеобразием. Теоретические положения и выводы диссертационного исследования могут быть использованы в литературоведении и фольклористике, культурологии, этнологии, при формировании словарей символов, семиотики, архетипов.

Практическая значимость работы состоит в создании предпосылок для применения нового направления в национальном литературоведении. Методологические принципы, фрагменты, результаты и научные выводы исследования могут быть использованы для разработки спецкурсов и спецсеминаров, учебных программ по истории адыгских литератур народов Северного Кавказа, в ходе преподавания кабардинской литературы и литературного анализа художественных произведений адыгских авторов. Концепции, положения, фрагменты научной работы могут быть реализованы при изучении теории мифа, включены в курсы истории культуры адыгов, философии, социологии и т.д.

Положения, выносимые на защиту.

· Исходя из тезиса о философичности развитого адыгского фольклора, мы обосновали, что его метафизическая основа нашла непосредственное отражение в адыгской литературе. Это вполне логично, учитывая тесную связь обеих эстетических систем. Онтологические категории адыгской мифологии (игра, инициация, трансценденция) органически присущи не только мифо-фольклорному пласту адыгской культуры, но и литературе.

· Литературные символы, мифологемы, архетипы непосредственно связаны с основными онтологическими категориями адыгской мифологии и фольклора, способствуют их художественной актуализации.

Тактика нашего исследования мотивирована предположением, что на основных этапах истории адыгской литературы существует:

· определенная динамика проявления литературных архетипических образов, которые берут свое начало из мифа и фольклора;

· устойчивые закономерности репрезентации литературных архетипических мотивов, особенно тех, которые являются наиболее типичными для мифо-фольклорного пласта адыгской культуры;

· определенная корреляция между литературными архетипическими образами и мотивами;

· онтологические категории и литературные архетипы во многом определяют особенности поэтики адыгской литературы;

· выраженное проявление общей закономерности дегуманизации адыгской литературы, которая манифестирует себя в демифологизации, дегероизации, десакрализации, отдельных элементах постмодернизма, появлении жанра антиутопии;

· появление нового романа- мифа, повести- притчи, что является отражением общей тенденции;

· архетипический литературный конфликт (в основе которого лежит бинарность архетипических образов) имеет под собой кризисную ситуацию мифологического и фольклорного героя, которая, в свою очередь, репрезентирует трансформированный обряд инициации. Мы полагаем, что эта тенденция в адыгской литературе является проявлением общей закономерности;

· обоснование тезиса о том, что фольклоризм - это сознательная и бессознательная (архетипическая) реализация художественного потенциала автора;

· мифологическое и архетипическое непосредственно связаны и выражают себя посредством друг друга.

Апробация результатов исследования. Диссертационная работа обсуждена на расширенном заседании кафедр русской литературы, кабардинской литературы, зарубежной литературы Кабардино-Балкарского государственного университета, отдела кабардинской и балкарской литератур Кабардино-Балкарского Института гуманитарных исследований (май, 2007 г.), на заседании научного семинара «Актуальные проблемы литератур народов Российской Федерации» (июнь, 2007 г.) Института филологии Кабардино-Балкарского государственного университета.

По теме диссертации опубликовано 30 работ, монография «Литературные архетипы в художественных произведениях адыгских авторов» (сентябрь, 2007 г.), общий объем которых составляет 37 п.л. По материалам диссертационного исследования прочитаны доклады на международных, всероссийских, региональных, республиканских конференциях: «Актуальные проблемы общей и адыгской филологии, посвященной 75-летию проф. З.И.Керашевой (Майкоп, 1999), Научная конференция, посвященная юбилею В.И.Абаева (Владикавказ, 2000), «Современные проблемы кавказского языкознания и фольклористики: материалы международной конференции, посвященной 100-летию К.С.Шакрыл» (Сухум, 2000), «VI Царскосельские чтения» (Санкт-Петербург, 2002), «Актуальные проблемы общей и адыгской филологии» (Майкоп, 2005), «Ломидзевские чтения» (М., 2005).

Структура диссертации - введение, основной корпус, состоящий из четырех глав, заключение, схемы, библиография.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

архетипический кабардинский литература

Во введении обосновывается выбор и актуальность темы, теоретическая основа и методология, использованные для исследовательской работы, формулируются основные цели и задачи, комплекс ключевых положений, выносимых на защиту, характеризуется теоретическая и практическая значимость работы, научная новизна ее идей и выводов, выявляются особенности формирования фольклоризма адыгской литературы, литературных архетипических образов и мотивов.

В первой главе «Онтологические категории (трансценденция, инициация, игра): современное представление» онтологические категории рассматриваются как «мост», благодаря которому восстанавливается связь с метафизической основой мифо-фольклорного наследия адыгов. Их «растворенность» в мифе и фольклоре обусловлена длительным процессом эволюции художественного сознания. Фундаментальные онтологические категории находили непосредственное отражение в эмпирических мифологических формах мышления. Метафизическое осмысление мифологии раскрывает новую грань научных исследований, в частности, ее онтологический аспект.

Сама мифология, на наш взгляд, в значительной степени является результатом философского поиска в пределах любой национальной культуры. После кризиса адыгской советской литературы для восстановления потерянной национальной самоидентификации художественное сознание возвращается именно к онтологическим основам национальной культуры, воплощенным в мифо-фольклорных художественных формах. Такой тип восстановления является одним из важнейших способов «регенерации» нарушенной духовной преемственности.

Обозначенные онтологические категории представлены в большом количестве источников - зарубежных и отечественных. Они относятся к разным областям знаний, течениям, направлениям, методологиям. Вместе с тем, при всей разноплановости в отношении форм выражения, все они в той или иной степени воплощают в себе идею инициации, игры, трансценденции.

Стержневой онтологической категорией адыгской мифологии и литературы, вокруг которой разворачивается стихия онтологических взаимодействий, является трансценденция. Трансценденция, условно говоря, - это высшая точка в воплощении всех возможностей, заключенных в любой форме бытия, любом акте бытия, во всем сущем. Если кратко определить наши выводы в отношении обозначенной категории, то основным мотивом мифо-метафизического героя (термин М.Х.) адыгского фольклора становится достижение трансцендентной цели. Стремление к ней проявляется как универсальная данность, заложенная в природе мифологического героя. Сама трансценденция определяется как стремление к высшей цели (с позиций метода аналитической психологии - как полное проявление индивидуации), которая в рамках фольклора имеет конкретное воплощение: чаще всего она представлена в образе красавицы, невесты (распространенный мотив добывания невесты) или бога. В настоящем исследовании мы попытались рассмотреть те же категории (в том числе, категорию трансценденции) на материале адыгской художественной литературы.

Трансценденция как категория возникает из игры и непосредственно с ней связана. Стихия игры имманентно сопряжена с адыгской культурой и во многом определяет ее. Причины, на наш взгляд, следует искать в тесной связи с религиозным синкретизмом, основой которого остается язычество. Последнему присущ дух карнавала, обрядности, игры, динамизма действий, что определенным образом обусловило игровой способ художественного мышления адыгов в целом. Другой важной причиной, объясняющей доминирование категорий игры (и инициации) и их значительное влияние на индивидуальное художественное сознание, является неразрывная связь адыгской культуры с институтом джегуако, который еще существовал в начале ХХ века. Третья причина заключается в тесной связи с народным обрядом, феномен которого до настоящего времени не стал формальным.

Нами были разработаны четыре формы игры (с учетом схемы Хейзинги - Кайюа), основанные на материале адыгской мифологии и фольклора:

1. Игра-состязание;

2. Игра с судьбой;

3. Игра-превращение;

4. Игра с Богом.

Мы пришли к заключению, что для мифо-метафизического героя трансценденция (трансцендентная цель) осуществляется через инициацию.

Были отмечены (на основании классификации В.Я.Проппа) наиболее распространенные инициационные мотивы в адыгской мифологии и фольклоре:

- необычное происхождение мифологического (фольклорного) героя;

- невероятно быстрый рост в детстве;

- изоляция героев, воспитание «вдали от людских глаз»;

- конь из подземелья;

- «переносчики» в царство мертвых (конь, орел);

- другие способы «переправы» (веревка, ремни, лестница и пр.);

- нагучица;

- иныжи, их слепота;

- имитация обжорства;

- обет молчания;

- определение героя по запаху;

- значение плешивости Куйцук, Куйжий;

- «большой» или «мужской» дом;

- тайная комната;

- «сестрица» в мужском доме;

- судьба детей мужского дома;

- братья-драконы;

- дракон-похититель, дракон-поглотитель;

- мотив «заглатывания» и «извержения»;

- змей убивает змея;

- добывание невесты. Смена царя.

В центре нашего внимания на всех этапах исследования находилась инициация метафизическая, (онтологическая), возрождение «homo philosophicus, или второго Адама» (по выражению Юнга) как проявление некоего универсального духовного феномена, который актуализируется, отражаясь в творческой деятельности народа. Именно под этой призмой мы выделили три стадии становления адыгского мифо-метафизического героя.

Мотив поисков отца (месть за отца) связывается с мифологемой дороги, странствия, путешествия, центральной в адыгских мифологии, фольклоре и литературе. Путешествие героя становится, с одной стороны, испытанием (компонент, необходимый для инициации). Эта сторона характерна для мифо-фольклорного и литературного героя. С другой стороны, путешествие - прямой символ индивидуации для обретения собственной самости. Такой аспект мотива путешествия всегда характерен для мифологического (фольклорного) героя, тем более, для литературного.

Во второй главе «Актуализация онтологических категорий мифологии через формирование архетипических образов и мотивов в творчестве адыгских писателей (Хан-Гирей, А.А.Шогенцуков, А.П.Кешоков)» исследуется динамика трансформации архетипических образов и мотивов в произведениях адыгских писателей.

Особенностью «Черкесских преданий» (1841) является своеобразное совмещение двух когнитивных культурных полей, которые синтезировали элементы русской литературы (русский романтизм, литературный русский язык) и адыгской мифо-фольклорной традиции. В произведении Хан-Гирея можно отметить использование некоторых распространенных адыгских фольклорных мотивов, в частности, «мести за отца» и «пребывание героя в склепе (пещере)». Отмечается использование фольклорных элементов на уровне сюжето- и образостроения (герой-мститель, трансформирующийся в героиню-мстительницу, как литературная инверсия образа. Характерен фольклорный мотив «перекати-поле», который находит воплощение и в современной адыгской литературе, например, в творчестве кабардинского прозаика М.Емкужа).

Вместе с тем, репрезентация фольклорных мотивов в художественных произведениях адыгских просветителей реализуется преимущественно в форме литературной стилизации. В творчестве С.Хан-Гирея находят воплощение фольклорные и мифологические мотивы, образы и сюжеты. Вместе с тем, в произведении еще не проявлены литературные архетипы. Однако уже отмечается формирование зачаточных форм художественного символа.

В главе рассматривается проявление мифо-фольклорных традиции и новации на примере некоторых произведений А.А.Шогенцукова. В его творчестве заметны влияния бесписьменной национальной культуры, адыгского этикета, традиций восточной и русской литератур. Последняя, в свою очередь, формировалась под воздействием европейского романтизма, который косвенно повлиял на художественный стиль поэта. В качестве формообразующего принципа им впервые была использована структура русской баллады (драматическая поэма «Зимняя ночь»). В творчестве поэта нашла закономерное отражение поэтика фольклорной традиции (в частности, песенного творчества джегуако, особенно песен-плачей - гыбзэ), которая ярко, своеобразно преломилась индивидуальным художественным сознанием. Этими многообразными слагаемыми объясняется значимость и противоречивость его творчества.

На примере литературного анализа некоторых произведений поэта исследовалась степень влияния этих традиций на формирование новых, независимых литературных тенденций и закономерностей индивидуального поэтического стиля. В литературном методе А.А.Шогенцукова фольклорная и литературная традиции органично сосуществуют. Влияние первой проявляется в цельности, отсутствии рефлексии и «расщепленности» психологических портретов литературных героев, характерных для развитых литератур; специфическое для фольклора «черно-белое» интонирование текста, радикальная поляризации бинарных оппозиций. Специфично и заимствование типичного сюжета народных преданий, например, трагический исход любовной истории на фоне враждебного окружения (сюжет поэм «Мадина», «Камбот и Ляца»). Тем не менее, появление простого психологического портрета уже имеет отношение к литературной традиции. Последний представляет ее начальные формы, и вместе с тем, весьма своеобразно сочетается с яркой манифестацией личностного начала каждого из главных героев.

Творчество А.А.Шогенцукова оказалось непосредственно связанным с лирикой джегуако. Форма некоторых стихов-посвящений напоминает хохи и величальные песни, таким образом, мифологический и фольклорный элементы несут формообразующую и стилистическую функции. Особенностью творчества А.А.Шогенцукова является рельефность социальных, феноменальных и экзистенциальных конфликтов, которые чаще возникают в условиях пограничной ситуации (как предвосхищение современного направления в отечественной и мировой литературе). Эта же особенность его творчества позволяет рассматривать большинство художественных конфликтов в произведениях поэта как проявление бинарности - одной из важных современных тенденций фольклоризма, связанной с теорией архетипов (Е.М.Мелетинский, В.С.Севастьянова, Е.В.Воробьева, А.М.Майкова и др.). В основе последней, на наш взгляд, лежит кризисная ситуация мифологического и фольклорного героя, которая, в свою очередь, отражает трансформированный обряд инициации.

В рассказе «Под старой грушей» (1933) представлена авторская художественная реконструкция архетипа Мирового Дерева. В творчестве А.А.Шогенцукова впервые обозначились литературные архетипы, такие как Мировое дерево, Мировая Гора, Пещера и др., которые получили наибольшее развитие в современной адыгской литературе. Если в «Черкесских преданиях» Хан-Гирея можно говорить лишь о литературной стилизации фольклора, то у Шогенцукова фольклорные и мифологические образы преломляются через усложненную систему семиотического литературного метода. А.А.Шогенцуковым часто используются мифологемы.

В диссертации значительное место уделяется исследованию романа-дилогии А.П.Кешокова «Вершины не спят» («Чудесное мгновение» (1958), «Зеленый полумесяц» (1965), дилогия «Вершины не спят» (1970)), который достаточно показателен для периода послевоенной адыгской литературы. Миф претворяется в литературном дискурсе, пожалуй, на всем протяжении процесса становления адыгской литературы, с той лишь разницей, что на разных исторических этапах он воплощается в разной степени и форме. Своеобразной вехой в этом отношении стал советский адыгский роман. Этот этап характеризовался динамичным развитием литературного мастерства и его методов, преимущественно, в рамках соцреализма. Одновременно в литературе отмечалась тенденция к «откату» от фольклоризма, обусловленная пристальной фиксацией на самом литературном процессе, его активном становлении в условиях новой общественно-экономической формации. Вместе с тем, именно в этот период в нашем отечестве были написаны произведения, в основе которых лежат мифологические или фольклорные мотивы: «Закон вечности» Н.Думбадзе, «Железный театр» О.Чиладзе, «Дата Туташхиа» Ч.Амирэджиби, «Выбор» Ю.Бондарева, «Твоя заря» О.Гончара, «Белый пароход», «Буранный полустанок» Ч.Айтматова, «Императорский безумец» Я.Кросса, «Сказание о Юзасе» Ю.Балтушиса и др.

Сложная художественная тематика дилогии касалась одного из самых драматических периодов Кабарды - переходного исторического этапа становления советской власти, революционных и послереволюционных преобразований, гражданской и первой мировой войн, которые сопровождались неразрешимыми противоречиями во всех сферах жизни. Именно советский литературный дискурс становится наиболее активной и востребованной сферой, которая формировала партийное, «правильное» отношение к социализму во всех его проявлениях. Это достигалось с помощью относительно высокого уровня художественной литературы и ее непосредственным активным влиянием на культурное бессознательное широких масс. Литературные персонажи становятся яркими, убедительными выразителями советской идеологии и приобретают статус самостоятельных «живых» героев, очень напоминающих известные знаменитые эпические персонажи.

В романе-дилогии присутствуют образы-символы (кинжал (меч), колесо, вершина, камень). Наряду с ними в романе формируются архетипические образы Кузнеца, всадника, воды, дерева.

Формируется общий собирательный образ Кузнеца нового времени; его составляют кузнец Бот, Инал Маремканов, дед Баляцо, Эльдар, Тембот, Аслан, Нургали, мальчик Лю. Все они, так или иначе, дополняют типаж Нового Кузнеца или кузнеца советского времени. Комплекс индивидуальных особенностей и профессиональных функций всех этих персонажей-кузнецов определяет единый общий портрет Кузнеца, точнее, его архетип.

Архетип дерева. Одним из доминирующих архетипических образов в романе-дилогии «Вершины не спят» является дерево. В «Чудесном мгновении» это - старая груша. Образ грушевого дерева вызывает ассоциации со сходным образом в рассказе А.А.Шогенцукова «Под старой грушей». Старое грушевое дерево - место, которое неизменно привлекает детей: у Шогенцукова - школьников, для которых повествует старик-сказитель, у А.Кешокова это - место для мальчишеских игр. Сидя на верхушке грушевого дерева, воспитанница княгини девочка-сирота Тина наблюдает за свадьбой.

Образ дерева получает новую, советскую интерпретацию, порой курьезную. Если раньше собственность принадлежала князьям и уоркам, то теперь принадлежит всем, рассуждает Давлет.

Архетип всадника является одним из наиболее распространенных образов в адыгской литературе. В советском романе он имеет собственную характеристику. Астемир Баташев, укрощающий необъезженного коня Емлиджа - одна из наиболее экспрессивных, запоминающихся сцен первой части дилогии. Всадник Астемир со своим конем Похом представляют собой классическую пару, трансформированную из фольклора литературной национальной традицией; столь же традиционным является преодоление препятствий всадником. Такой же фигурой становится Жираслан, который еще представляет традиционный портрет адыгского всадника.

Позже на страницах романа появляются всадники Красной Армии с красными лентами на черкесках. Так, традиционный адыгский всадник в советском романе превращается в красного всадника.

Однако с последним происходят и другие перевоплощения - он становится «всадником просвещения», по определению просветителя Казгирея Матханова, в духе совершающихся вокруг грандиозных перемен. Образ всадника превращается во множественную метафору - старым всадником становится даже шариат. С всадником сравнивается река Урух, которую герой называет «золотым всадником». Аналогом последнего становится новый всадник, о котором главный герой говорит весьма символично: «Это человек в седле с ружьем - с букварем в руках». Определяется динамика формирования архетипа в пределах романного дискурса: типичный всадник (например, Астемир Баташев, укрощающий необъезженного жеребца, Жираслан) - «плохие» всадники (всадники Шкуро) - «красный» всадник (Эльдар с красной лентой на груди, Астемир с красным знаменем в руках) - всадник «просвещения», Шариат - «старый» всадник, у которого «перерезали подпруги». Так в романе формируется литературный архетип всадника советской эпохи.

Он достаточно часто встречается в произведениях адыгских авторов, причем подобная широкая вариабельность типична для адыгской литературы в целом. Характерно, например, название романа Т.Керашева - «Одинокий всадник».

Архетип воды. Природные стихии в дилогии А.Кешокова символически соотносятся с глобальными социальными преобразованиями и событиями переходного периода. Неудержимый водный поток открывается совершенно разными художественными гранями. Его символическая функция необыкновенно пластична и вариабельна: река приносит блага жизни - от валежника и деревьев до бытовой утвари - то и другое систематически вылавливается жителями аула Шхальмивоко.

Мотив ливня связан с мотивом библейского потопа, который подводит итог очередному витку прошедшего циклического времени, уничтожая его. Вместе с тем, вода как один из эсхатологических мотивов «смывает», нейтрализует мир несовершенного бытия, при этом она выступает как стихия очистительная, поскольку приводит его к исходной точке отсчета, давая возможность заново выстроить более совершенную систему мироустройства взамен старой, несостоятельной.

Функция обновления непосредственно связана со стихийной, безличной жестокостью воды - ведь в качестве обновляющего начала она предварительно уничтожает старый мир и людские жизни. Река Шхальмивоко (прототип ее - река Шалушка, старое название - Шхалюко) разливается после ливня. Поток ее в свое время «унес» Мурата, отца Эльдара, и князя Шарданова. Жертвы реки - закономерный итог «темной» стороны ее символической амбивалентности и полиморфизма, в которых наряду с созидательным началом присутствует равноценный элемент деструкции.

Вода, как слепая разрушительная сила, уносит плоды тяжелого труда, необходимого для построения новой социалистической жизни: так, водный поток сносит трактор, ломает плотину, которую строили под руководством Жираслана. Стихия воды является универсальным полифункциональным символом, который «работает» на разных уровнях художественного текста. Таким образом, в дилогии А.Кешокова формируется самостоятельный литературный архетип воды, который представлен как полисемический образ, определяет целый ряд семантических нагрузок и выполняет структурообразующую функцию.