Судьба поэтического наследия Анны Ахматовой: особенности текстологии и проблемы публикации

Таким образом, первостепенное значение для исследования истории создания и истории текста имеет источниковедческий материал - источники текста произведений Ахматовой и источники сведений о них.

Глава II состоит из трех параграфов. Первый параграф II. 1 включает анализ текста первой поэмы Ахматовой «У самого моря». С точки зрения текстологии с публикацией поэмы «У самого моря» особых проблем нет: необходимо лишь указать все имеющие разночтения, а также восстановить не отмеченное в современных изданиях разночтение: «Пеной покрытым во время прибоя» вместо «Гулким и черным во время прибоя», кроме того, соблюсти авторское разделение текста (во всех публикациях не учтены три случая отсутствия и, наоборот, наличия пробелов в первоисточнике). Особое внимание стоит уделить пунктуации. Различие в знаках препинания в первой публикации в «Аполлоне» 1915 года и отдельном издании 1921 года со знаками, поставленными по современным правилам, вполне объяснимо, однако разница знаков в современных изданиях, где указан один источник публикации, объяснению не поддается. Как и во всех предыдущих и последующих подобных случаях, мы считаем разумным, ставить знаки по современным правилам пунктуации, сохранив характерные авторские знаки Ахматовой. Некоторые пропущенные в «Аполлоне» и отдельном издании 1921 года запятые (преимущественно в вводных словах, обособленных обстоятельствах и определениях) по правилам необходимо внести, иначе публикация текста может отличаться элементарной неграмотностью.

В параграфе II. 2 рассматривается творческая история поэмы Ахматовой «Реквием». Единственные свидетельства об истории создания «Реквиема» именно за 1938-1940 годы содержатся в дневниковых записях Л. К. Чуковской, включенных ею в «Записки об Анне Ахматовой» и ретроспективно прокомментированных. Из них довольно точно можно определить, в какое время появлялись отдельные стихи «Реквиема». Далее на протяжении более 20 лет источников сведений об истории создании «Реквиема» мы не имеем; крайне редко, начиная с конца 1950-х годов, встречаются отдельные упоминания о чтении Ахматовой отдельных стихотворений цикла. Мы практически не имеем также и источников текста этого произведения, поскольку два десятилетия стихи хранились в памяти самого автора и нескольких близких и надежных друзей Ахматовой. Четыре стихотворения под видом лирических пробились на страницы книг Ахматовой «Избранное» (Ташкент, 1943) и «Стихотворения» (1958 и 1961). Формирование всего цикла отразилось в машинописи «Седьмого сборника стихотворений Анны Ахматовой. 1940-1945», позднее получившего в ахматоведении название «Нечет I» (РНБ. Ф. 1073. Ед. хр 87), и относится, судя по средствам записи, к концу 1950-х-1961-му годам. Появление автографов стихов, входящих в цикл «Реквием» в 1962 году вызвано, вероятно, активным восстановлением цикла и надеждой на его возможную публикацию во время хрущевской оттепели. Все заглавия свидетельствуют о том, что стихотворения должны были составлять именно цикл. Однако осенью 1962 года, когда должна была состояться первая перепечатка, цикл «Реквием» стал Ахматовой «перепланироваться» в поэму. В конце 1962 года уже четко определились композиция и состав «Реквиема». Композиция без сомнения уподоблялась композиции «Поэмы без Героя»: <Эпиграф ко всему произведению>; <Прозаическое> «Вместо предисловия»; «Посвящение»; «Вступление»; <основная часть произведения>; «Эпилог». Именно в это время Ахматова окончательно определила жанр «Реквиема» как поэмы, а не как цикла. До настоящего времени остается несколько текстологических вопросов, связанных с публикацией «Реквиема», например, как правильно печатать: «Пусть также они поминают меня / В канун моего поминального дня» или «Пусть также они поминают меня / В канун моего погребального дня» и «Забыть, как постылая хлюпала дверь» или «Забыть, как постылая хлопала дверь». В единственном автографе - «погребального дня» и «хлюпала дверь». По мнению Л. К. Чуковской, в каком-то из списков Ахматова не заметила опечатку, и потому появились эти «нелепые варианты». Во всех современных изданиях печатается по-разному. Следуя текстологическим правилам, мы обязаны печатать в изданиях так, как записано в последнем автографе, хотя, возможно, это действительно описки или опечатки. Со знаками препинания при публикации поэмы возникают более значительные проблемы. Авторские знаки мы можем проследить лишь в черновых записях некоторых восстановленных стихотворений, в сохранившихся списках знаки, как правило, были расставлены тем человеком, который делал данную машинописную копию, соответственно и расхождений в знаках списков достаточно много. Однако мы обязаны сохранить постановку чисто авторских знаков препинания в рукописях: 1) знак запятая и тире в конце строк некоторых строк: «Для кого-то нежится закат, - », «Окаменелое страданье, -» и др.; 2) знак запятая и тире в середине строк «И ни звука, - а сколько там»,«Что случилось, - не пойму», «Ничего, - ведь я была готова»; 3) знаки многоточия в конце строк «Муж в могиле, сын в тюрьме…» и «Словно праздник за моим окном…» вместо запятых и точек во всех существующих в настоящее время изданиях (многоточие, существующее в автографе, в конце указанных строк кажется более выразительным, чем запятые и точки). При публикации стихотворений «Реквиема» необходимо сохранить и расположение текста на листах, которое является также частью авторского замысла. Проследить, как именно выстраивалась композиция цикла, а потом поэмы «Реквием», не представляется возможным вследствие отсутствия основного корпуса рукописных источников текста. По сохранившейся авторизованной машинописи можно устранить ошибку в датировках стихов «Распятие»: «Хор ангелов великий час прославил…» «1940. Фонтанный Дом», а не «1938», и «Магдалина билась и рыдала…» «1943. Ташкент», а не «1940».

В параграфе II. 3 «“Путем всея земли (Китежанка)” и другие “маленькие поэмы” - первые “попутчицы” “Поэмы без Героя” Анны Ахматовой: история замысла и история текстов» восстанавливается история неосуществленного в конечном итоге замысла Ахматовой написать книгу «Маленькие поэмы», куда вошли бы несколько созданных в 1940 году поэм: «Китежанка», «Россия Достоевского», «Пятнадцатилетние руки» и «1913 год», т. е. первые строфы «Поэмы без Героя». В марте 1940 года появились первые строки поэмы «Китежанка», выросшие из стихотворения «Видение». Осенью были созданы, по словам Ахматовой, «еще 3 не лирические вещи». Это первые строки будущей «Поэмы без Героя», пока она называлась «1913 год» («Ты в Россию пришла ниоткуда…»), а также, если считать, что Ахматова в Ташкенте правильно вспомнила первые строки оставленных и потом погибших в Ленинграде поэм, «Пятнадцатилетние руки тот договор подписали…» и «Россия Достоевского. Луна… ». Исходя из свидетельства Л. К. Чуковской (Записки. Т. 1. С. 221-222), порядок следования «маленьких поэм» был таким: «Китежанка», «Россия Достоевского…», «Пятнадцатилетние руки», «1913 год». Но было ли осуществлено намерение Ахматовой сделать книгу «Маленькие поэмы»? И где были записаны новые произведения Ахматовой? Мы можем указать на два таких источника текста: альбом под названием «Ардов» и тетрадь с первой сохранившейся записью текста «Поэмы без Героя» 1942 года, переписанной из этого альбома. Альбом не сохранился, но есть свидетельство В. Е. Ардова, что в апреле 1940 года он подарил Ахматовой тетрадь в дорогом кожаном переплете, на котором была вытеснена его фамилия. Поэтому она назвала эту тетрадь «Ардов» (Дело Ленгорсуда о наследстве А.А. Ахматовой. Т. 2. С. 326-327). Можно с уверенностью сказать, что первоначальный текст поэмы «Путем всея земли (Китежанка)», вместе с поэмой «1913 год» («Перечтите поэму, исправьте орфографию и знаки, и тогда я смогу ее переписать <…>. Она достала “Ардова”, и я приступила…») (Записки. Т. 1. С. 372) и первыми записями автобиографической прозы Ахматовой («...вынула “Ардова”, прочла абзац своей прозы - мемуарной...») (Там же. С. 440) были записаны именно в сожженном альбоме «Ардов». Судя по дневниковым записям Чуковской, в конце 1941 - начале 1942 года Ахматова вместе с «Тринадцатым годом» и «Решкой» - тогда еще не объединенными в одно произведение под заглавием «Поэма без Героя» - читала также и поэму «Путем всея земли» (Там же. С. 361, 382). Но были ли там «маленькие поэмы» - «Россия Достоевского» и «Пятнадцатилетние руки»? Первые сохранившиеся записи текста этих произведений относятся к 1945 году. Они вошли в состав сборника «Нечет I». В том же 1945 году оба стихотворения были напечатаны почти без разночтений по сравнению с машинописями этого сборника в «Ленинградском альманахе» (Л., 1945. С. 209-210). Позднее, судя по средствам записи (цвету чернил, типу карандашей) в 19571958 годах, Ахматова значительно дополнила и исправила названные тексты. Стихотворение «Пятнадцатилетние руки» больше при жизни Ахматовой не публиковалось, хотя вошло с новой первой строкой («Мои молодые руки») в машинописную версию сборника «Бег времени», где открывало цикл «Юность». Другое стихотворение получило название «Предыстория» и было напечатано в «Беге времени» первым в цикле «Северные элегии» (Ахматова А. Бег времени. С. 441443). В позднейших публикациях имеются значительные разночтения в текстах. Кроме альбома «Ардов» имеется второй источник текста, в котором могла быть записана поэма «Путем всея земли (Китежанка)» - это тетрадь с самым ранним дошедшим до нас текстом «Поэмы без Героя», т. е. с ее первой сохранившейся редакцией 1942 года, тетрадь в черном коленкоровом переплете, титульный лист которой выглядел так: «Маленькие поэмы / 1913 год / или / Поэма без <Г>ероя / Решка / и / Путем всея земли». Скорее всего, созданные в 1940 году поэмы были воспроизведены в Ташкенте предположительно по альбому «Ардов» именно в этой тетради. В ней осталось всего 22 листа из стандартных 38-ми или 48-ми. В архиве Ахматовой в РГАЛИ сохранились три листа (исписанные и на оборотах) с текстом поэмы «Путем всея земли» (Ф. 13. Оп. 1. Ед. хр. 66. Л. 1-3 об.). Это самый ранний из дошедших до нас текстов поэмы «Путем всея земли». Запись сделана на листах в линейку, неровные края свидетельствуют о том, что они были вырваны из тетради. Эти листы абсолютно идентичны тем, из которых состоит тетрадь, подаренная Ахматовой Чуковской с текстом редакции «Поэмы без Героя» 1942 года. (Возможно, что в Ташкенте, как пишет Ахматова, были «восстановлены» «Пятнадцатилетние руки» и «Россия Достоевского» именно в этой тетради, но вырванные листы с текстами этих «маленьких поэм» до сих пор не найдены.) Таким образом, в соответствии с первоначальным заглавием, в тетради Чуковской, кроме «Поэмы без Героя», действительно была записана и поэма «Путем всея земли». Текст на вырванных листах из собрания РГАЛИ не имеет заглавия. По-видимому, оно помещалось на предшествующем титульном листе, как в записях «Поэмы без Героя». Долгое время не были известны другие тексты поэмы «Путем всея земли» 1940-х годов. Но в конце 2004 года случайно обнаружился еще один экземпляр: это список поэмы «Путем всея земли (Китежанка)» подаренный Г. Л. Герус, жене композитора А. Ф. Козловского, с которыми Ахматова подружилась во время эвакуации в Ташкенте. Дата дарственной надписи на последнем листе рукописи: «4 февраля 1944. Ташкент». Сравнение рукописей 1942 и 1944 годов показало, что в обоих экземплярах текст поэмы практически идентичен, т. е. текст в тетради - первая дошедшая до нас редакция поэмы «Путем всея земли», а экземпляр 1944 года - один из списков с этой редакции. (Если бы поэма «маленькая поэма» интересовала Ахматову также как «Поэма без Героя», ташкентских списков было бы гораздо больше). Следующий источник с записью текста «Путем всея земли» относится уже к 1957 году (ОР РНБ. Ф. 1073. Ед. хр. 187). Исходя из средств записи, можно констатировать, что Ахматова работала с этим экземпляром с 1957 по 1963 год. В основной машинописный текст поэмы впервые вошел эпиграф из Апокалипсиса: «И Ангел поклялся живущим, что времени больше не будет». Позднее, в начале 1960-х годов, вероятно, при подготовке к изданию «Бега времени» он был заменен на «цензурный» вариант: «В санех сидя, отправляясь путем всея земли. Поучение Владимира Мономаха детям», представляющий собой контаминацию двух источников «Книги Царств» («Вот, я отхожу в путь всей земли...») и «Поучения Владимира Мономаха» («Сидя на санех, помыслил я в душе своей и похвалил Бога...»). В «Беге времени» поэма напечатана именно с этим эпиграфом. В дальнейшем Ахматова зачеркнула «цензурный» вариант эпиграфа и вписала под ним «настоящий»: «Состарился царь Давид и настало ему время отправляться путем всея земли. Книга Царств». Таким образом, не подцензурными являются два эпиграфа: из Апокалипсиса и из Книги Царств. В этом экземпляре Ахматовой были устранены (кроме эпиграфов) и другие цензурные замены: строка «Из аквамарина» была заклеена полоской бумаги с печатным текстом «О, salve, regina!», а машинописные строки «За новой утратой / Иду я домой» были переписаны от руки на нижнем поле листа: «Столицей распятой / Иду я домой». Последним по времени исправлением, сделанным в 19631964 годах, была замена слова «воин» на слово «призрак» («И призрак спокойно / Отводит штык»). В итоге даже по нескольким сохранившимся источникам текста «Путем всея земли» можно проследить творческую историю поэмы и определить волю автора относительно ее публикации. Написанная в марте 1940 года поэма «Путем всея земли» без сомнения подтолкнула Ахматову к созданию таких «выхваченных прожектором из памяти прошлого» произведений, как «Россия Достоевского», «Пятнадцатилетние руки» и, конечно же, первые строфы «Поэмы без Героя». Многие произведения, написанные в 1940 году не только внутренне связаны между собой темой памяти, но имеют прямые текстовые и предметно-образные совпадения, а также затекстовые семантические параллели. Трудно сказать, стали бы «маленькими поэмами» стихотворения «Россия Достоевского» и «Пятнадцатилетние руки», если бы сохранились их первоначальные тексты осени 1940 года. Вполне возможно, что стали бы. Только «Поэма без Героя» не могла, по словам Ахматовой, не «вырваться».

ГЛАВА III. « “Поэма без Героя” и связанные с ней творческие замыслы» состоит из двух отдельных разделов: III. 1. «Поэма без Героя» «вместилище тайн и признаний»; III. 2. «Незавершенные тексты и невоплощенные замыслы: “Проза о Поэме” и наброски балетного либретто». В свою очередь каждый раздел Главы III включает в себя: III. 1. - два параграфа, III. 2. - три параграфа. В однотипных параграфах III. 1. 1, III. 2. 1. и III. 2. 2. каждого раздела исследуется история создания названных произведений. В параграфе III. 1. 2 представлены теоретические положения, необходимые для установления критического текста «Поэмы без Героя» и на основе текста последней редакции обосновывается критически установленный текст. В параграфе III. 2. 3. «Тексты в окончательном чтении как вариант публикации незавершенных произведений Ахматовой» рассматриваются эдиционные принципы издания этих произведений.

Архивные разыскания позволили выявить более 130 источников, содержащих текст поэмы (полный или отдельные его части). Первый сохранившийся источник с записью текста поэмы относится к 1941 году, последний - к 1964. В результате подробного текстологического анализа выявленных экземпляров «Поэмы без Героя» мы выделили из всех экземпляров девять рукописей «Поэмы без Героя» Анны Ахматовой, содержащих девять редакций произведения (1942, 1943, 1944, 1946, 1956, 1959, 1962 - две и 1963 годов), и более ста двадцати списков с этих редакций за 1941-1964 годы. Дошедшие до нас рукописи и списки «Поэмы без Героя» позволяют почти полностью восстановить историю создания этого произведения. «Поэма без Героя» Анны Ахматовой - характерный пример ситуации, когда история создания и история текста неотделимы друг от друга, потому в настоящей работе мы рассматриваем эти два самостоятельных аспекта творческой истории «Поэмы без Героя» в их неразрывной связи. Источники сведений не дают исчерпывающей информации для восстановления целостной картины - только благодаря сохранившимся источникам текста и его реконструкции на разных стадиях работы автора над произведением становится возможным проследить историю создания «Поэмы без Героя». Основные этапы создания своего произведения Ахматова сама обозначила в прозаических дополнениях к «Поэме без Героя»: впервые - в тексте «Вместо предисловия» (1943), позднее - в тексте «Из письма к N.N.», включенном в поэму в качестве примечания № 1 в мае 1955 года, в дальнейшем - в текстах «Прозы о Поэме». Таким образом, история произведения в качестве самостоятельной сюжетной линии являлась неотъемлемой частью авторского замысла с ранних стадий работы Ахматовой над «Поэмой без Героя».

Поэма без Героя в 1940-1946 годы. Благодаря сохранившимся источникам текста и источникам сведений восстанавливается история создания и история текста поэмы, начиная с самых первых упоминаний о поэме (1940 год) и заканчивая созданием редакции 1946 года. Начало работы Ахматовой над поэмой отражено в ретроспективной записи в ее записных книжках: «Первый кусок Поэмы 26 декабря 4<0>г., кажется, начинался стихом: «C детства ряженых я боялась» - все, что раньше, написано уже в Ташкенте» (Записные книжки Анны Ахматовой: (1958-1966). М.; Torino, 1996. С. 179). Но «звучать», по словам Ахматовой, она начала намного раньше: то ли «25 февраля», то ли «25 октября 1917 года. Как знать?!». В тексте «Из письма к N.N.» говорится о написанном осенью 1940 года отрывке «Ты в Россию пришла ниоткуда…», который «стал неожиданно расти и превращаться в первый набросок «Поэмы без Героя». Следующее указание автора читаем в «Вместо предисловия»: «<…> В ту ночь я написала два куска первой части (“1913”) и “Посвящение”. В начале января я почти неожиданно для себя написала “Решку” <…>». Таким образом, к началу января 1941 года текст «Поэмы без Героя», имевшей тогда заглавие «1913 год», предположительно состоял из: 1) «Посвящения» с датой «26 дек<абря> 1940»; 2) фрагмента «Ты в Россию пришла ниоткуда... - И томился дежурный Пьеро» (один «кусок первой части»); строфы «С детства ряженых я боялась …» (второй «кусок первой части»);; 3) «Послесловия» с датой «26 декабря 1940 г. Ленинград». «Решка» была самостоятельным произведением, и состояла, предположительно, из одиннадцати ненумерованных строф с датой: «1941. Январь. Ленинград». Сохранился всего один список с самой ранней не дошедшей до нас редакции поэмы - список Л. М. Андриевской 1941 года. В его тексте уже вполне были определены контуры сюжета поэмы. В Главе Первой четко выделялись несколько эпизодов: явление ряженых под Новый год, неясное присутствие «лишней тени без лица и названья», обращение к наряженному «полосатой верстой», какое_то страшное воспоминание (строфа «Как одну музыкальную фразу...»). Главой Второй стал самый ранний отрывок - обращение к Героине - «Ты в Россию пришла ниоткуда... - И томился дежурный Пьеро», дополненный в начале двумя строфами («Распахнулась атласная шубка...» и «Ты сбежала ко мне с портрета...») и в конце одной строфой («Твоего я не видела мужа...»). Глава Третья, самая меньшая по объему, представляла собой финальную часть - самоубийство поэта из-за неразделенной любви к Героине.

Совершенно очевидно, что первоначальный текст поэмы не только хранился в памяти Ахматовой, но и был где-то записан, поскольку в январе-июне 1941 года она неоднократно читала отрывки из своей новой поэмы. Есть основания предполагать, что источником был все тот же не сохранившийся альбом «Ардов», который упоминается в ташкентских тетрадях Чуковской как источник текста поэмы. (Об альбоме «Ардов» см. в параграфе II. 3 Главы II). Если бы альбом «Ардов» сохранился, мы имели бы не просто запись раннего текста поэмы, а самую раннюю редакцию произведения, поскольку в альбоме были записанный первоначальный текст и последующая правка в нем. По настоятельной просьбе Л. К. Чуковской поэма была переписана Ахматовой «для сохранения» в тетрадь в линейку в черном коленкоровом переплете. Дата записи основного текста - 19 января 1942 года: «<П>ереписано в Ташкенте 19 янв<аря> 1942 (ночью во время легкого землетрясения)». Однако во время переписывания (так бывало не раз) Ахматова внесла в прежний текст некоторые изменения. Тетрадь была подарена Чуковской 20 мая 1942 года со словами: «<…> дарю Вам поэму. Свою <подчеркнуто нами. - Н.К.> тетрадь». Все изменения, происходившие в тексте поэмы до того времени, как тетрадь была подарена Чуковской, Ахматова дублировала в тетради и в альбоме «Ардов», сообщая о них Чуковской, которая фиксировала их в дневнике. После 20 мая Ахматова вписывала исправления и добавления сначала в альбом, а потом собственноручно переносила их в тетрадь, находившуюся уже у Л. К. Чуковской. Таким образом, первым сохранившимся источником является рукопись «Поэмы без Героя», принадлежавшая Ахматовой и подаренная ею в мае 1942 года Чуковской с датой записи основного текста: 19 января 1942 года. В этой рукописи зафиксирована первая, дошедшая до нас, редакция поэмы 1942 года ([А42]), в ней есть основной текст и последующая правка, сделанная до и после дарения тетради Чуковской. Ташкентский период работы Ахматовой над поэмой был очень плодотворным. Текстологический анализ выявленных списков ташкентского периода (3 авторских списка, 1 авторизованный и 1 неавторизованный) позволяет проследить появление десяти новых строф, нового начала поэмы «Я зажгла заветные свечи... - Тихим голосом говорю» (середине июня 1942 года) создание первых строф «Эпилога» и завершение в августе 1942 года работы над его полным текстом. В сентябре-октябре 1942 года «1913 год» стал Частью первой, а «Решка» и «Эпилог» - двумя другими частями одного произведения под заглавием «Поэма без Героя». То есть окончательно оформилась трехчастная композиция поэмы, сохранявшаяся до последней редакции. В процессе исследования установлено, что результатом интенсивной работы Ахматовой над поэмой стало появление первой машинописной перепечатки с новой второй редакцией поэмы 1943 года ([А43]). Ее основной текст уже включал «Вместо предисловия» с датой «8 апреля 1943». Все новые строфы, созданные Ахматовой в период с 3 февраля 1942 года по 8 апреля 1943 года, также были включены в основной текст второй редакции «Поэмы без Героя» 1943 года. В него вошли эпиграф ко всей поэме «Deus conservat omnia» с пояснением на русском языке, эпиграф к Части первой из стихотворения Ахматовой, а также эпиграфы - цитаты из произведений Баратынского, Хлебникова, Пушкина, Клюева и из романа Хемингуэя на русском языке. Выбранные ранее в качестве эпиграфов цитаты из Ларошфуко, Ж._П. Рихтера и Э. По не вошли в основной текст и не были вписаны. Удалось обнаружить 17 списков со второй редакции «Поэмы без Героя» 1943 года: 1 авторский список, 7 авторизованных и 9 неавторизованных списков.

Все значительные исправления в рукописи со второй редакцией поэмы (записи новых строф, примечаний, исправления в строках) сделаны фиолетовыми чернилами, которые чрезвычайно сложно различаются по оттенку, поэтому установить последовательность правки на основании исследования средств записи весьма затруднительно. В этом случае помогают сохранившиеся списки, их сопоставление друг с другом и с рукописью. «Второй» ташкентский период был менее плодотворным; вставки, появившиеся после возвращения Ахматовой в Ленинград в июне 1944 года, также не были многочисленны. К числу самых значительных изменений, внесенных в «Поэму» в это время, относятся запись фрагмента «Через два года (Строки из Надписи на “Поэме без Героя”)», перенос «Вступления» и «Посвящения» из Части первой ко всей поэме, подстрочные примечания (цитата из стихотворения Ахматовой «Новогодняя баллада» в тексте Части первой и «См: “У цыган” Н. Гумилева» в «Решке»), примечания в конце поэмы (в связи с их появлением в основном тексте в рукописи были зачеркнуты подстрочные примечания «См.: Ювенал “Сатира ХI”», «Байрон», «Симфония Шостаковича»), а также запись строфы «От того, что сделалось прахом...», которая приписана к строфе «Но уже предо мною прямо...», обе эти строфы были объединены в один фрагмент под заглавием «Второе окончание “Поэмы без Героя” (строфы из “Эпилога”)». «Надпись на Поэме», которая не стала частью текста «Поэмы», но впоследствии неоднократно восстанавливалась Ахматовой в нескольких рукописях и списках, - пример того, как отдельные «куски» произведения, вызывающие у автора сомнения относительно их включения в текст, существующие словно «около» «Поэмы», появлялись на протяжении всего длительного периода работы над «Поэмой без Героя».

Все исправления и добавления, внесенные или только намеченные в тексте второй редакции «Поэмы без Героя» 1943 года, были учтены в следующей, третьей редакции поэмы, созданной 30-31 декабря 1944 года ([А44]). В рукописи имеется несколько вставных листов с перебеленным исправленным текстом отдельных строф и фрагментов. Так, например, на вставных листах записаны новые строфы «Звук шагов тех, которых нету…» (именно такая пунктуация), «И мне страшно: войду сама я…», «Крик петуший нам только снится…» и установить, каков был предыдущий текст, и как велась правка в нем, мы не можем. Мы можем лишь на основании сопоставления цвета и качества чернил, толщины линии записи определить приблизительное время создания этих фрагментов. Списков с рукописи с третьей редакцией «Поэмы без Героя» 1944 года сохранилось очень немного. Нам удалось найти всего 6 списков (1 авторский, 3 авторизованных, 2 неавторизованных), по которым подтверждается правка и датировка того или иного изменения в поэме за период с 31 декабря 1944 года (дата создания редакции) по 22 марта 1946 года (дата дарственной надписи Ахматовой Л. Я. Рыбаковой, т. е. время, когда рукопись перестала принадлежать Ахматовой и исправления в ней уже не делались). Названные выше строфы были созданы предположительно в октябре 1945 года, т. е. это был первый этап работы над текстом новой редакции. События личного плана, происшедшие после возвращения Ахматовой из эвакуации, вызвали новые значительные исправления и добавления в тексте третьей редакции поэмы. Причем интересно, что только после первой встречи с И. Берлином в ноябре 1945 года в поэме появляются исправления в «Эпилоге», связанные с разрывом с В. Г. Гаршиным, происшедшим много раньше - в июле 1944 года. Они отражают второй этап авторской правки в рукописи с этой редакцией. В ней также значительно отличается текст «Вместо предисловия», в эту рукопись впервые вписаны «Второе посвящение», подзаголовок «Триптих», «Примечания редактора», ремарки к главам, сохранившиеся до последней редакции поэмы. Появление в редакции 1944 года «Второго посвящения», обращенного к О. А. Глебовой_Судейкиной, стало началом нового творческого этапа в работе над «Поэмой без Героя». Атмосфера петербургских «Десятых годов», воссозданная в «Поэме без Героя», с еще большей отчетливостью предстала в новой строфе «Крик петуший нам только снится...». Этот фрагмент, где впервые за время работы над поэмой используется форма личного местоимения множественного числа «нам», текстуально соотносится со строками стихотворения А. Блока «Шаги командора» (1910-1912). По_видимому, это определило дальнейшее развитие сюжетно_смысловой линии, связанной с образом Блока. Существенное расширение исторической и городской линий в «Поэме» было намечено такими изменениями, как вставка строфы «Оттого что по всем дорогам...», строки «На Галерной чернела арка», эпиграфа из стихотворения М. Лозинского «То был последний год...». Авторская линия получила развитие в следующих новых фрагментах: строфе «И мне страшно: войду сама я...», подстрочном примечании «Три к означают замешательство автора», в дополнении к тексту «Вместо предисловия» «До меня часто доходят слухи <...>», которое, судя по дате (ноябрь 1944 года -- либо описка, либо мистификация Ахматовой), появилось позже, чем была создана третья редакция поэмы. Содержащиеся в этом дополнении утверждения о том, что автор воздержится от совета сделать поэму понятней, отказ от «изменений» и «объяснений» расходятся с реальными фактами работы над «Поэмой без Героя»: начиная с ранних редакций поэмы вплоть до создания «Прозы о Поэме» автор занимался толкованием поэмы и расшифровкой ее образов. Тем не менее, фрагмент, вошедший в «Поэму» предположительно в ноябре 1944 года, никогда не исключался Ахматовой из ее текста. В «Эпилоге» Ахматова дважды вносила исправления в строки «Ты мой грозный и мой последний / Светлый слушатель темных бредней», первоначально обращенные к В. Г. Гаршину (варьировались изменения «неверный - не первый», «тайный - темный», «мой - не»). Никаких поправок, кроме исключения подзаголовка «Intermezzo», не было сделано в «Решке». На каком_то этапе Ахматова пробовала восстановить инициалы В. Г. Гаршина в посвящении к «Решке», а также вставить новую строфу «Звук шагов тех, которых нету...» после строк «Решки» «Только зеркало зеркалу снится, / Тишина тишину сторожит» (возможно, связующим элементом стал образ зеркал в строке «И во всех зеркалах отразился»), однако затем строфа была перенесена в Главу Первую. В дальнейшем новые фрагменты в «Решке» неоднократно помещались Ахматовой именно в этом месте, т. е. после строфы «Карнавальной полночью римской...». Аналогично с предшествовавшим периодом работы, в поэме появились фрагменты, не включенные автором ни в одну из трех частей текста: новая строфа «Уверяю, это не ново...» была помещена в примечаниях в конце «Поэмы», восстановленное стихотворение «Надпись на поэме» было исключено вторично и не вошло в следующую редакцию.

Впервые в третьей редакции произошли структурные изменения в виде ремарок к тексту Глав Первой, Второй и Третьей, ставших неотъемлемой частью всего текста произведения. Ремарки, изначально выполняющие в произведении функцию авторского пояснения, привнесли в «Поэму без Героя» элемент драматургии, что явилось предпосылкой для осуществления нового творческого замысла, связанного с «Поэмой» - созданием в 1958-1961 годах набросков балетного либретто по Части первой поэмы.

Рукопись с третьей редакцией «Поэмы без Героя» Ахматова подарила Л. Я. Рыбаковой; это могло быть сделано только после того, как с рукописи был перебелен (переписан от руки или перепечатан на машинке) текст следующей, четвертой редакции 1946 года ([А46]), время создания которой может быть условно определено как период с 18 января 1946 года (дата записи основного текста в списке С. К. Островской 1946 года, которому практически идентичен основной текст всех сохранившихся списков с редакцией 1946 года) по 13 апреля 1946 года (самая ранняя дата, встречающаяся в дарственных надписях на списках «Поэмы» с этой редакции). Протяженность периода в данном случае связана с тем, что нам неизвестен источник, в котором был зафиксирован основной текст четвертой редакции (вероятно, альбом «Ардов») и нет других сведений о дате этой фиксации. Текст редакции был восстановлен Ахматовой в середине 1950-х годов. Уточнить его помогают 8 сохранившихся авторизованных списков. Разночтения основного текста списков 1946 года немногочисленны и относятся к содержанию «Вместо предисловия», оформлению дат, эпиграфов, примечаний, некоторым строкам, а также строфам «Он не лучше других и не хуже...» и «И моим поведано словом...», продолжившим тему Гостя из будущего, связанную с И. Берлином. В редакции 1946 года впервые встречается случай правки, связанный с перестановкой строф в Главе Первой «Петербургской повести»: строфа «Я забыла ваши уроки…» была перенесена на место перед фрагментом «Звук шагов, тех, которых нету…» (новая пунктуация), а не после него. Новый порядок строф учитывался во всех последующих редакциях «Поэмы» 1950 - 1960-х годов. Однако по тем исправлениям и дополнениям, которые были внесены Ахматовой в списки 1946 года, восстановить последовательность изменений в «Поэме» после 1946 года почти не представляется возможным.

Можно сказать, что в ранних редакциях поэмы 1942-1946 годов уже определились основные направления работы Ахматовой над произведением: важная роль принадлежала посвящениям, ремаркам к Главам, примечаниям, а новые строфы и фрагменты продолжали сюжетные линии Части первой. Работа над двумя другими частями «Поэмы без Героя» - «Решкой» и «Эпилогом» велась в эти годы с меньшей интенсивностью.

«Поэма без Героя» в 1947-1955 годы. Данный период - наиболее трудный в жизни Ахматовой и наименее изученный этап в работе над поэмой. Не сохранилось ни рукописей, ни списков «Поэмы без Героя» за 1947-1952 годы, почти нет источников сведений о поэме и ее авторе. Изменения и добавления, которые были внесены за этот период в редакцию 1946 года, можно проследить по списку Л. К. Чуковской, подаренному ей Ахматовой в мае 1953. Список составлен из листов формата А4, отпечатанных в разное время на разных машинках. Часть листов - машинопись 1946 года (второй экземпляр) с характерным графическим оформлением, выделенными в рамки заглавиями частей текста, расположением и разделением текста. Другая часть - машинопись более позднего времени, возможно, 1953 года, иная машинка, в текст именно на этих листах впервые вошли новые фрагменты, дополнившие четвертую редакцию «Поэмы». Третья часть листов - еще один тип машинописи, уже 1955 года. В этот список сама Ахматова или Чуковская под диктовку Ахматовой вносили в текст поэмы дополнения и исправления c 1953 по 1960 год. Хотя, как писала Ахматова: «<…> между 46-56 гг. “Поэма” преследовала даже во сне» работа над поэмой возобновилась по-настоящему только в 1954 году. К этому времени относятся записи Чуковской о новых строках поэмы, а в 1955 году появляются новые списки поэмы, включавшие происшедшие за эти годы перемены в тексте. История создания и история текста «Поэмы без Героя» за период 1947-1955 годов восстанавливаются нами по списку Чуковской 1953 года и его описанию, сделанному Л. К. Чуковской, ее дневниковым записям, списку В. Е. Ардова 1946 года, списку неустановленного лица 1954-1955 годов и основному тексту списков 1955 года (другие источники за 1947-1955 годы отсутствуют). Только по ним можно проследить процесс возникновения новых строф, фрагментов, внесения исправлений, которые были учтены и впервые вошли в следующую машинописную перепечатку, зафиксировавшую все предшествующие этапы создания «Поэмы без Героя». Основной текст этой перепечатки является пятой редакцией «Поэмы без Героя» 1956 года ([А56]).

В основной текст редакции вошли изменения в поэме, происшедшие за период 1947-1955 годов. Среди них наиболее ранними являются: появление строфы-примечания «Всех наряднее и всех выше...»; вставки строф «Всех влюбленных в тебя суеверней...», «Сколько гибелей шло к поэту...», «Демон сам с улыбкой Тамары...», фрагмента «Сучья в иссиня-белом снеге...»; вариант строфы «Ветер, полный скрипок и соли...» и др. К числу первых исправлений, выполненных в тексте «Поэмы без Героя» в самом начале 1950-х годов, относятся: вставка эпиграфа к III главе из стихотворения Вс. Князева («Любовь прошла…»), замена в строфе «Он не лучше других и не хуже...» («Не пройдут и четыре недели / Мне подарит его темнота» на «Он придет ко мне в самом деле, / Повернув налево с моста») - конкретика времени была заменена конкретным пространственным указанием «Повернув налево с моста» - и то, и другое автобиографично: вторая встреча с «Гостем из будущего» состоялась через четыре недели, а к Фонтанному Дому можно пройти, повернув с Аничкова моста налево, но второе не столь ситуативно, кроме того, связано с Фонтанным Домом, который упоминается в тексте как обозначение места действия. Строфы «Звук шагов, тех, которых нету...» и «Он не лучше других и не хуже...», ставшие единым в смысловом отношении фрагментом, были перенесены на место перед строфой «С детства ряженых я боялась...». Смысловое наполнение образа неназванного героя («ты»), к которому обращается автор в фрагменте «А сейчас бы домой скорее...», дополнила новая строфа «Что над юностью встал мятежной...». В этом же фрагменте появилась строка «Наших прежних ясных очей» вместо бывшей ранее строки «Не глядевших на казнь очей».

Наиболее значительным изменением стало создание в конце мая 1955 года прозаического фрагмента «Из письма к N.N.», вошедшего в «Поэму» как примечание № 1 к тексту «Вместо предисловия». Этот фрагмент не только подвел итог уже многолетней работе над текстом «Поэмы без Героя», но и стал ответом на высказывания читателей «Поэмы без Героя», в том числе и тех, кому это произведение казалось «непонятным». В связи с появлением «Из письма к N.N.» в 1955 году из текста «Вместо предисловия» был исключен фрагмент: «Все это ни в какой мере не отменяет первоначальные (не указанные) посвящения, которые продолжают жить в поэме своей жизнью»; были вписаны имена адресатов посвящений: Вс. Князева и О. Судейкиной; эпиграф из Хемингуэя в «Эпилоге» был заменен на эпиграф из Пушкина, «нечистого духа» исправлено на «Владыку мрака» и др. Но, по-видимому, на данном этапе автора больше интересовала «Петербургская повесть»: объем правки в ней значительно превысил объем правки в «Решке» и «Эпилоге». В связи с этим можно сказать, что развитие авторского замысла происходило почти по всем линиям сюжета «Петербургской повести»; неизмененным оставался текст «Решки», в него Ахматова внесла единственное исправление: «Intermezzo» стало заглавием Части второй, а «Решка» - подзаголовком.

«Поэма без Героя» в 1956-1961 годы. Этот период является самым плодотворным и наиболее важным с точки зрения истории создания «Поэмы без Героя»: в эти годы поэма выросла по объему в полтора раза. На основе изучения рукописей и списков этого времени нами установлено, что за данные годы Ахматовой были созданы редакции 1956 и 1959 годов и подготовлена первая редакция 1962 года: три центральные редакции поэмы.

Новую редакцию 1956 года, как и все предыдущие редакции поэмы «Поэмы без Героя», Ахматова считала окончательной, а работу над произведением завершенной. На последнем листе рукописи с редакцией 1956 года было напечатано: «Окончательный текст», но Ахматова продолжала вносить новые поправки в рукопись, каждый раз думая, что они - последние. Так, к вышеназванному указанию было приписано Ахматовой «отменяющий все предыдущие», а еще через некоторое время перед словами «Окончательный текст» ею было дописано «Единственный». Нами выявлено 13 с редакции «Поэмы без Героя» 1956 года и 14 списков с редакции 1959 года. В это время Ахматова работала не только над «Поэмой». «Целая россыпь стихов, прозы, критики», - записала в «Дневнике» Л. К. Чуковская 14 сентября 1957 года (Записки. Т. 1. С. 259). Тогда же возобновились литературоведческие исследования о жизни и творчестве Пушкина, началась работа над книгой автобиографической и мемуарной прозы, в том числе над воспоминаниями об О. Э. Мандельштаме. Идентичность средств записи свидетельствует о том, что приблизительно в одно время Ахматова внесла в рукопись с редакцией 1956 года серию исправлений, связанных с линией Мандельштама в «Поэме»: дата «26 декабря 1940» была вынесена в заглавие «Первого посвящения», эпиграф из стихотворения Вс. Князева («Любовь прошла, и стали ясны / И близки смертные черты») был зачеркнут, вместо него был вписан новый -- из стихотворения Мандельштама («В Петербурге мы сойдемся снова, / Словно солнце мы похоронили в нем»). В строке «Шаль турецкую не снимая» слово «турецкую» было исправлено на «воспетую», что отсылало к стихотворению Мандельштама, обращенному к Ахматовой. Тем же средством записи на последнем листе рукописи была поставлена дата «20/21 / апреля / 1957 / Москва». В числе первых изменений в «Поэму» была включена строфа о Шаляпине «И опять тот голос знакомый...», которая была помещена после строфы «Но летит, улыбаясь мнимо...» об Анне Павловой. Текст Части первой «Поэмы без Героя» в это время был расширен за счет появления новых зарисовок «достоевского» Петербурга: «И царицей Авдотьей проклятый...», часть строфы «Ветер рвал со стены афиши...», вставки и изменения в строфе «Крик петуший нам только снится...». Вошедшая в «Поэму» в этой редакции в качестве примечания строфа «Все, что сказано в первой части...», продолжила тему другого Города - военного, блокадного, Города из «Эпилога»; временная проекция устремилась в Ленинград блокадный («И стоит мой город зашитый»). Новые строфы, фрагменты, другие изменения в рукописи с редакцией поэмы углубили развитие темы Города сразу по нескольким аспектам -- артистический и литературный, предвоенный и исторический. Все они вошли, в текст следующей редакции, выполненной, как нами установлено, именно с рукописи с пятой редакцией поэмы 1956 года, 31 января 1959 года, ставшей шестой редакцией поэмы 1959 года ([А59]). Не менее интенсивно работа над «Поэмой без Героя» осуществлялась после создания этой редакции, причем на данном этапе она приняла многогранную форму: Ахматова одновременно исправляла и дополняла текст «Поэмы без Героя» (причем в обеих рукописях одновременно), создавала наброски либретто по «Петербургской повести», делала прозаические записи о «Поэме без Героя». Композиционное единство произведения не нарушалось: Ахматова не отходила от уже заданного в «Поэме», т. е. не «изменяла», а «продолжала» ее. Новые строки «Золотого ль века виденье...», правка в строфе «Всех влюбленных в тебя суеверней...», созданные для интермедии строфы «Как копытца топочут сапожки...» и «А за ней в шинели и в каске...» расширили линию Героини и поэта-драгуна. Весь 1960 год был плодотворным периодом работы над «Поэмой». В это время один за другим появлялись новые фрагменты, которые дополнили или завершили развитие сюжетно_смысловых линий в произведении. 16 января 1960 года Ахматова, вновь вернувшись к теме Петербурга - Города артистического и предвоенного, почти полностью переработала строфу «И опять тот голос знакомый...» и, возможно, в это же время сделала черновой набросок строфы о Стравинском в рукописи с редакцией 1959 года. Последняя строфа была стерта так, что почти не читается, но варианты ее сохранились в записных книжках. Строфа «Маска это, череп, лицо ли...», черновой набросок которой вписан с датой «1 марта 1960» вместе с зачеркнутой позднее строфой «Пусть глаза его, как озера» в рукописи с редакцией 1956 года (затем там же перебелен), конкретизировала «темное» начало персонажа, названного в поэме «Владыкой Мрака». Строфа была вписана и в рукопись с шестой редакцией, затем зачеркнута, но позже восстановлена (сделана помета «надо»). Строфа «Маска это, череп, лицо ли...» дополнила «маскарадную линию» в «Поэме», а строфа «Это он в переполненном зале...», отсылающая к известному стихотворению А. Блока «В ресторане», конкретизировала линию Демона-Блока в Главе Второй «Части Первой». В этот период в «Решку» вошли новая строфа «Я ль растаю в казенном гимне...» (вписана с датой «Лето 1960») и новый эпиграф на английском языке «My future is my past». Эти вставки можно соотнести с трагическими событиями в личной судьбе автора: десятилетием с момента публикации в «Огоньке» цикла «Слава миру!» и смертью друга - поэта Б. Л. Пастернака. Создание «Третьего посвящения» в 1960 году значительно расширило содержание образа «Гостя из будущего» и завершило развитие этой темы в «Поэме без Героя».

Вершина творческой работы над шестой редакцией «Поэмы без Героя» приходится на 1961 год (т. е., собственно говоря, это уже следует назвать работой по созданию седьмой редакции). В период с января по сентябрь 1961 года были созданы многочисленные варианты ко всем трем частям «Поэмы», не включенные в конечном итоге в ее текст. В январе 1961 года Ахматова написала два фрагмента, «заземлявших» поэму, «За заставой воет шарманка...» и «Словно память “Народной Воли”...», вновь обращающих внимание читателя к теме Города. Через некоторое время в феврале 1961 года в обе рукописи были вписаны варианты примечания к строке «Эпилога» «И над Ладогой, и над лесом», содержание которого отсылало к эпизоду биографии автора. Сам текст «Эпилога» был дополнен значительным фрагментом «А за проволокой колючей... - Шелестела», центральное место в котором занимала «лагерная тема». В «Решку» Ахматова попыталась ввести две строфы о Модильяни: «В черноватом Париж тумане...» и «Но он мне - своей Египтянке...», однако содержание их, вероятно, выходило за пределы сформировавшейся к тому времени образной системы поэмы, и строфы не были включены. Работа над балетным либретто подтолкнула Ахматову к развитию того, что было намечено в «Петербургской повести»: строфу «Этот Фаустом, тот Дон Жуаном...» дополнили строки «Дапертутто, Иоканааном», одновременно появился замысел создания отдельной строфы с образом Дапертутто в качестве ее героя в Главе Первой. Новая строфа «Кто_то с ней без лица и названья...» в Главе Третьей, соотносящаяся с образом Лишней Тени из Главы Первой, обозначила ситуацию развязки «Петербургской повести». Установлено, что с рукописи с шестой редакцией поэмы с учетом всей правки была сделана новая перепечатка, явившаяся седьмой редакцией «Поэмы без героя» 1962 года ([А62_I]).

«Поэма без Героя» в 1962-1965 годы. Творческие замыслы, появившиеся во время работы над «Поэмой без Героя» в конце 1961 года, когда Ахматова находилась на лечении в кардиологической больнице в Гавани, но, несмотря на болезнь, продолжала много работать, завершались ею уже после выхода из больницы: были отредактированы ремарки к Главе Второй, новой Главе Четвертой, «Примечания редактора» в конце «Поэмы» и окончательно определен состав «Решки». Текст седьмой редакции был перепечатан предположительно в период с февраля по май 1962 года. Нами выявлено 8 списков с седьмой редакции «Поэмы», из них только 3 авторизованные. Объем правки в рукописи с седьмой редакцией невелик по сравнению с предыдущими рукописями 1956 и 1959 годов. Бульшая часть исправлений была внесена с целью сделать «Поэму» с помощью текстовых соответствий более доходчивой и понятной для читателя. В этой рукописи нет записей новых строф ни на оборотах, ни на полях. Рукописная правка в «Решке» исчерпывается записью только одной строфы «А со мною моя “Седьмая”...» на месте точечной строфы. Работая с текстом седьмой редакции поэмы, Ахматова особое внимание уделила ремаркам к «Петербургской повести» и к «Эпилогу». Особенностью седьмой редакции «Поэмы без Героя» является работа Ахматовой над текстом нового композиционного элемента поэмы -- «Интермедии» и поиски места для нее в структуре поэмы. В процессе работы интермедия окончательно оформилась из отдельных фрагментов в одну «главку», которая первоначально находилась в конце текста поэмы, перед «Примечаниями редактора». В седьмую редакцию «Поэмы без Героя» в «Примечания» не вошло примечание № 1 «Из письма к N.N.», что было вызвано появлением в 1961 году прозаических записей, объединенных впоследствии в «Прозу о Поэме». Итогом работы над произведением летом и осенью 1962 года стала новая машинописная перепечатка «Поэмы» 1962 года, текст которой зафиксировал следующую, восьмую редакцию «Поэмы без Героя» 1962 года ([А62_II]).

На обороте последнего листа рукописи рукой Ахматовой вписана дата «30 декабря 1962 Москва», которая является датой первого обращения Ахматовой к рукописи, а не датой перепечатки. Сама машинописная перепечатка «Поэмы» была выполнена в конце октября-начале ноября 1962.

К числу наиболее значительных исправлений в этой рукописи относится запись «крамольных» строф в «Решке» и перенос интермедии «Через площадку» из конца «Поэмы» на место между Главами Первой и Второй Части первой, в связи с чем был вычеркнут подзаголовок к «Решке» («Intermezzo»).

В конце декабря 1962 года в записной книжке (№ 13) Ахматовой была сделана запись: «In my beginning is my end. T. S. Eliot». Тогда же в рукописи с восьмой редакцией в эпиграфе к «Решке» было зачеркнуто «My future is my past» и вписано «In my beginning is my end» (источник эпиграфа «T. S. Eliot» был оставлен без изменений). Той же синей шариковой ручкой, которой внесено это исправление, в рукописи были сделаны и другие многочисленные поправки. По всей вероятности, исправляя эпиграф к «Решке», Ахматова одновременно просмотрела еще раз всю рукопись и одним и тем же средством записи поставила росчерки, исправила знаки препинания, внесла редакторские пометы, относящиеся к расположению текста на листах («пробел», «лесенка» и т. п.). Той же шариковой ручкой сделано несколько серьезных поправок: исправлено заглавие на титульном листе, в заглавии Части первой вычеркнуто слово «Тысяча», в дате «Решки» вычеркнута цифра «3», в интермедии восстановлена строка «Голова madame de Lamballe», а строка «Та, кого никому не жаль» зачеркнута, поправлено также несколько фрагментов в «Примечаниях редактора».

Эти и другие немногочисленные исправления в восьмой редакции поэмы вошли в последнюю машинописную перепечатку, ставшую последней девятой редакцией поэмы 1963 года ([А63]). Нами отмечены редкие, но важные для истории текста поэмы, обращения автора к произведению. Так, например, в этой редакции были окончательно оформлены эпиграфы, приписано «5 января» к дате «Третьего посвящения», сделаны существенные поправки в отдельных строках, в оформлении «лесенки» и т. п. Однако и в девятой редакции не завершилась работа Ахматовой над «Поэмой», хотя определенный итог двадцатитрехлетнему творческому процессу создания этого произведения был подведен. О дальнейшей работе над поэмой в 1964-1965 годы свидетельствуют только материалы записных книжек. Сопоставление рукописей с записными книжками позволяет достаточно полно представить, каковы были намерения автора относительно текста поэмы и как в конечном итоге осуществлялись творческие замыслы Ахматовой. Все «недосказанное» в «Поэме без Героя» в этот период стало воплощаться не в набросках балетного либретто, не в «Прозе о Поэме», а в трагедии «Пролог, или Сон во сне». Последнее упоминание о «Поэме без Героя» присутствует в записи Ахматовой от 7 сентября 1965 года: «Неужели опять думать и говорить о поэме?», в котором скрывается скорее боязнь возвращения «Поэмы», чем желание снова работать над ней.

Подводя итог исследованию истории создания «Поэмы без Героя» и изучению ее текстовой истории, мы можем констатировать, что поскольку мы не располагаем машинописной перепечаткой, учитывающей все исправления 1963-1965 годов, то мы не располагаем и окончательной редакцией «Поэмы без Героя», учитывая также, что полный текст ее при жизни Ахматовой напечатан не был. В результате «Поэма без Героя», представленная сохранившимися авторскими рукописями и многочисленными рабочими записями, не имеет окончательного текста: последнюю авторскую волю относительно некоторых элементов текста и относительно целостного завершенного вида произведения приходится устанавливать исследовательским путем. Проследив основные этапы создания Ахматовой девяти редакций «Поэмы без Героя» и изучив особенности работы автора над текстом поэмы в последние годы, мы осмелимся высказать предположение, что авторский замысел в этом произведении в значительной степени воплотился. Имеющиеся в нашем распоряжении материалы позволяют именно установить, а не реконструировать текст этого произведения, научно обосновав его, определив не как канонический, но как фиксирующий последнюю волю автора.