Языковая игра в сказках Б. Шергина

Размещено на http://www.allbest.ru/

Языковая игра в сказках Б.В. Шергина



Оглавление

Введение

Глава 1. Языковая игра как тексто- и стилеобразующий фактор

Глава 2. Средства создания языковой игры в жанровой структуре сказки

Глава 3. Анализ особенностей языковой игры в сказках Б.В. Шергина

Заключение

Список литературы



Введение

Настоящее исследование посвящено изучению языковых средств репрезентации языковой игры в художественном тексте (литературной сказке) на материале сказок Б. В. Шергина.

Творчество Бориса Викторовича Шергина известно многим с детства если не по самобытным книгам, то по мультипликационным экранизациям его произведений, всегда имевшим огромную популярность: «Волшебное кольцо», «Мистер Пронька», «Чудо-мороз», «Смех и горе у Белого моря» и др.

В произведениях Бориса Шергина, созданных на основе древней фольклорной традиции, изображены картины жизни и нравов жителей Северного края поморов. Шергин гордился своей малой Родиной и людьми, населяющими Северный край. Он с юных лет пытался постигнуть его суть, вникнуть в творческое мироустройство жителей родного края: срисовывал орнаменты и заставки старинных книг, учился писать иконы в поморском стиле, расписывал утварь; ещё в школьные годы стал собирать и записывать северные народные сказки, былины, песни. Это выразилось в особом авторском стиле, который угадывается с первых строк любого его произведения. Самобытное и неповторимое творчество писателя открывает красоту Северного края, открытость и добрый юмор его жителей, трудолюбие и безграничную любовь к своему краю, к своему делу.

В его произведениях сохранен неповторимый язык сказителей, хранителей русской истории. Шергин сам отлично владел техникой сказителя, выступая со своими произведениями на концертах, он не цитировал их, а как будто создавал заново, внося каждый раз что-то новое и неповторимое. Шергин называл «северными художниками слова» рыбаков, лесорубов, заводских рабочих, в «картинную, насыщенную образами речь» которых писатель был с детства погружен. Своеобразие фольклоризма

Шергина состоит в непосредственной ориентации его текстов на народное творчество.

Произведения Бориса Шергина вошли в современные учебные хрестоматии по литературному чтению, стали излюбленным чтением младших школьников, по мотивам его произведений ставятся спектакли и создаются мультипликационные фильмы.

На сегодняшний день существует ряд исследований, посвящённых изучению различных аспектов творчества Б. В. Шергина (Галкин Ю.Ф.

«Борис Шергин: Златая цепь», Галимова Е.Е. «Книга о Шергине», Шульман Ю.М. «Запечатлённая душа: (Очерк жизни и творчества Бориса Шергина)», Зотова Е. М. «Коммуникативно-когнитивная организация языковой картины мира Б.В. Шергина» и др.), а также множество отдельных литературных статей.

Однако методика их изучения не учитывает специфики шергинского сказа, а потому нуждается в совершенствовании и дальнейшей разработке. Данное обстоятельство обуславливает актуальность избранной нами темы работы.

Работа обладает научной новизной, которая обусловлена тем, что ранее приёмы языковой игры в сказках Б. В. Шергина не становились объектом специальных языковедческих наблюдений.

Объектом данного исследования является языковая игра в сказках Б.В. Шергина.

Предметом исследования - анализ языковой игры творчества Бориса Шергина.

Цель работы на основе теоретического изучения поэтики шергинского сказа установить специфику языковой игры как компонента художественного произведения и элемента идиостиля писателя.

Исходя из всего выше сказанного были поставлены следующие задачи работы:

на работы Л. Витгенштейна, Й. Хейзинги, В. З. Санникова, Т. А Гридиной, Е. А. Земской, М. В. Китайгородской рассмотреть языковую игру как лингвистическое понятие;

описать виды языковой игры;

выявить функции языковой игры в литературной сказке;

определить специфику литературного жанра сказки;

охарактеризовать языковую игру в литературной сказке;

выделить роль языковой игры в сказках Б.В. Шергина;

проанализировать приемы создания языковой игры в сказках Б.В. Шергина.

Материалом диссертационного исследования послужили тексты сказок Б. В. Шергина.

Методы исследования. В работе применены следующие исследовательские методы: описательный метод, который включает в себя приемы наблюдения, систематизации и обобщения исследуемого языкового материала; метод системного анализа; методики компонентного и функционально-стилистического анализа.

Теоретическую базу исследования составили труды: в области литературоведения Б. М. Эйхенбаума, В. В. Виноградова, Е. Г. Мушенко, В. П. Скобелев, Л. Е. Кройчик, Е. Ш. Галимовой, Ю. Ф. Галкина и др.; в области лингвистического анализа проблема языковой игры стала активно разрабатываться в 80 - 90 годы XX века в работах Ю.Д. Апресяна, Н. Д. Арутюновой, Т.В. Булыгиной, Т.А. Гридиной, А. Д. Шмелева, Е. А. Земской, Е. В. Падучевой, Б. Ю. Норманна, В. З. Санникова и др.

Практическая значимость: материалы работы могут быть использованы студентами на занятиях по дисциплинам: «Лингвистическая поэтика», «Лингвистический анализ текста».

Структура работы состоит из введения, трех глав, заключения и списка использованной литературы.

идиостиль писатель литературный сказка



Глава 1. Языковая игра как тексто- и стилеобразующий фактор Языковая игра как лингвистическое понятие

Феномен игры рассматривается с различных позиций учеными-философами, культурологами, психологами, педагогами. Философы рассматривают игру как продукт общества: игра элемент культуры, через игру происходит социализация личности (Г. Спенсер, В. Вундт, Й. Хейзинга и др.). Игра представляется им неким символом, моделью особого поведения и нестандартного отношения к происходящему.

Большой энциклопедический словарь даёт следующее определение:

«Игра вид непродуктивной деятельности, мотив которой заключается не в ее результатах, а в самом процессе. В истории человеческого общества переплеталась с магией, культовым поведением и др.; тесно связана со спортом, военными и другими тренировками, искусством (особенно его исполнительными формами). Имеет важное значение в воспитании, обучении и развитии детей как средство психологической подготовки к будущим жизненным ситуациям. Свойственна также высшим животным».

Термин «игра» обозначает различные, порой мало схожие между собой явления, которые изучаются в психологии, педагогике и даже в физиологии.

В современном языкознании объектом пристального изучения лингвистов стало понятие «языковой игры», далее (ЯИ). Термин, который принадлежит австрийскому философу Л. Витгенштейну, в современной науке получил двоякое толкование: первое широкое, философское (вслед за автором), второе узкое, собственно лингвистическое.

В своей работе «Философские исследования» Л. Витгенштейн предположил, что все формы речевой деятельности человека и часть внеречевых форм деятельности связаны с языковой игрой: «…весь процесс употребления слов есть одна из тех игр, посредством которой дети овладевают своим родным языком. Я буду называть эти игры «языковыми играми» и иногда говорить о примитивном языке как ЯИ. Процессы называния вещей и повторения подсказанных слов тоже можно было бы назвать языковыми играми» 1. Под языковой игрой он также понимал «говорение на языке», всю человеческую речевую деятельность, порождающую единство «размытых смыслов», кодировка и раскодировка которых вовлекают участников коммуникации в процесс игры.

ЯИ, по Л. Витгенштейну, это первооснова, которая не поддается дальнейшему объяснению и анализу, как форма жизни и потому вся человеческая деятельность (и речевая, и даже отчасти внеречевая) есть совокупность языковых игр: «языковой игрой» он называет «также целое, состоящее из языка и тех видов деятельности, с которыми он сплетен»2.

По мнению Э. П. Лаврик, «в более поздних исследованиях выявилась тенденция к рассмотрению языковой игры как сознательного языкового эксперимента, имеющего творческое начало и эстетическую природу» 3. Так, по ее мнению, одним из ведущих исследований об игре является работа Й. Хейзинги «Homo ludens» (Человек играющий), где были заложены основные принципы функционирования ЯИ как основополагающего фактора культурной жизни:

«…человеческая культура возникает и развертывается в игре, как игра»4 . Й. Хейзинга выделяет следующие наиболее важные признаки игры: ее свободный характер, выход за рамки обыденной жизни, ограниченность во времени и пространстве, повторяемость, порядок и напряжение, таинственность и маскировку 5.

Принимая во внимание вышеуказанные признаки, ученый предлагает следующее определение игры: « …мы можем теперь назвать игру свободной деятельностью, которая осознается как «невзаправду» и вне повседневной жизни выполняемое занятие, однако она может целиком овладеть играющим, не преследует при этом никакого прямого материального интереса, не ищет пользы, свободной деятельностью, которая совершается внутри намеренно ограниченного пространства и времени, протекает упорядоченно, по определенным правилам и вызывает к жизни общественные группировки, предпочитающие окружать себя тайной либо подчеркивающие свое отличие от прочего мира всевозможной маскировкой» 6.

В современной лингвистике явление ЯИ изучается достаточно активно, но наличие разных точек зрения на её природу говорят о неоднозначности данного явления. Проведенный нами анализ исследований по ЯИ позволил выявить несколько тенденций в постановке самой проблемы существования данного явления и его отличительных признаков.

Явление языковой игры стало предметом пристального внимания лингвистов только в конце ХХ века. Очевидно, это было связано с тем, что языковая игра, с одной стороны, стала признаком постмодернистской литературы, а с другой, -вышла за ее рамки и стала широко использоваться в разговорной речи и в рекламе, СМИ, языке политиков и юристов, Интернет-коммуникации. Это, в свою очередь, связано с процессами демократизации общества, что не могло не отразиться и на языке.

Особенно много лингвистических исследований, посвященных рассмотрению особенностей употребления языковой игры в различных видах дискурса появилось в последние десятилетия ХХ начале ХХІ века. Трактовка ЯИ неоднозначна. Разные авторы вкладывают в этот термин подчас не вполне одинаковое содержание.

В словаре-справочнике «Культура русской речи» автор статьи «Языковая игра» А. П. Сковородников систематизирует разные подходы к ЯИ и отмечает, что необходимо проводить четкое разграничение между терминами «языковая игра», «игра слов» и «каламбур», которым даются следующие определения:

«Языковая игра творческое, нестандартное (неканоническое, отклоняющееся от языковой/стилистической/речеповеденческой/логической нормы) использование любых языковых единиц и/или категорий для создания остроумных высказываний, в том числе комического характера».

«Игра слов разновидность языковой игры, в которой эффект остроты достигается неканоническим использованием слов и фразеологизмов (трансформациями их семантики и/или состава)». «Каламбур разновидность игры слов, в которой эффект остроты (в основном комической) достигается неканоническим использованием полисемантов, омонимов, паронимов, псевдосинонимов и псевдоантонимов» 7.

Широкое распространение получила точка зрение В.З. Санникова:

«Языковая игра это некоторая языковая неправильность (или необычность) и, что очень важно, неправильность, осознаваемая говорящим (пишущим) и намеренно допускаемая.

При этом слушающий (читающий) также должен понимать, что это «нарочно так сказано», иначе он оценит соответствующее выражение просто как неправильность или неточность. Только намеренная неправильность вызовет не досаду и недоумение, а желание поддержать игру и попытаться вскрыть глубинное намерение автора, эту игру предложившего» 8.

Похожее определение дает автор статьи «Языковая игра» в «Стилистическом энциклопедическом словаре» Н.В. Данилевская: «Языковая игра определенный тип речевого поведения говорящих, основанный на преднамеренном (сознательном, продуманном) нарушении системных отношений языка, т.е. на деструкции речевой нормы с целью создания неканонических языковых форм и структур, приобретающих в результате этой деструкции экспрессивное значение и способность вызывать у слушателя / читателя эстетический и, в целом, стилистический эффект»9.

Совсем иной точки зрения на ЯИ придерживается В.И. Шаховский, который считает, что ЯИ хоть и является отклонением от определенных правил, но эти отклонения происходят в пределах нормы: «На настоящий момент совершенно ясно, что языковая игра не является злокачественным нарушением языковых и речевых норм. Она результат их оригинального, нестандартного варьирования на базе креативной компетенции коммуникантов в определенном эмотивном дискурсе» 10.

В отличие от предшествующих авторов Т.А. Гридина [Гридина 2002] обращает внимание на речевой статус игры и связывает ЯИ с креативной речедеятельностной активностью языковой личности: «При осознанном нарушении языкового канона мы имеем дело с ЯИ как особой формой лингвокреативной деятельности, отражающей стремление (интенцию) говорящих к обнаружению собственной компетенции в реализации языковых возможностей при понимании условности совершаемых речевых ходов, но в то же время рассчитанных на «опознание» реципиентом негласно принятых правил (игрового кода) общения. Эти правила «выводимы» только при опоре на языковой стереотип, опрокидывание которого и составляет парадокс восприятия соответствующей тактики (приема, сценария и т.п.) ЯИ.

Будучи особой формой лингвокреативного мышления, имеющего ассоциативную природу, ЯИ всегда нацелена на использование лингвистических приемов, подчеркивающих парадокс между стандартной формой и/или значением знака (а также принятым алгоритмом его образования и использования) и новой ассоциативной обработкой того или иного вида языкового знания» 11.

Е.А. Земская, М.В. Китайгородская, Н.Н. Розанова авторы монографии «Русская разговорная речь» полагают, что ЯИ «можно рассматривать как реализацию поэтической функции языка» чаще всего «в виде установки на комический эффект». Такое понимание ЯИ оценивается иногда как слишком широкое. Как отмечает В.З. Санников, под это определение подпадает вся художественная литература, «поскольку нет автора, который не стремился бы к большей языковой выразительности» 12.

Таким образом, несмотря на разнообразие определений ЯИ, почти все исследователи сходятся на том, что ЯИ является разновидностью лингвокреативной деятельности, связанной с преднамеренным нарушением языковых и речевых норм и направленной на достижение определенного эффекта (стилистического, эстетического, комического и др.). Следует различать факты ЯИ и речевые ошибки.

Н. В. Данилевская полагает, что критерием их разграничения является языковая компетенция говорящего: «В отличие от речевых ошибок ЯИ строится благодаря знанию системных языковых связей и владению стилистическими закономерностями употребления единиц языка, а также учету жанровой специфики речепроизводства. ЯИ имеет двойную направленность: это языковое и собственно речевое явление, ибо для реализации ЯИ первостепенное значение имеет умение творчески нарушить (перестроить) усвоенные модели стандартного употребления языка» 13.

Следует также учитывать, что ЯИ достигнет желаемого эффекта только в процессе коммуникации при условии, что слушающий / читающий готов к ее адекватному восприятию. На это, в частности, указывают Л. В. Лисоченко и О. В. Лисоченко, рассматривая ЯИ с позиций когнитивной лингвистики.

«Когнитивная и прагматическая сущность ЯИ воплощается в единицах плана содержания, организуемых правилами, или условиями, ЯИ, которые заключаются в том, что ЯИ представляет собой оперирование декларативными и процедурными знаниями фреймами и скриптами языковой личности, под которыми нами понимаются неоперациональные (экзистенциальная, прагматическая, культурологическая, филологическая, а также лингвистическая) и операциональные (логические) пресуппозиции. Оперирование знаниями сопровождается апелляцией к декларативным (экстралингвистическим и языковым) знаниям (статичным фреймам), содержащимся в «индивидуальной когнитивной системе» адресата, и в вовлечении адресатом в процесс понимания речи вывода нового знания процедурных знаний (динамичных фреймов, скриптов), связывающих тем или иным видом логических отношений «видимый и слышимый текст с невидимым и неслышимым подтекстом» 14. По мнению лингвистов, наши знания о мире представляют собой совокупность фреймов. Фрейм - это структура знаний, представляющая собой совокупность информации об определённом фрагменте человеческого опыта. Эта информация о мире хранится не хаотично, а в виде связанных конструкций.

Стоит отметить тот факт, что исследователи все чаще предпочитают говорить не о языковой, а о речевой игре, поскольку лингвокреативные эксперименты реализуются в речи с учётом ситуации и особенностей восприятия собеседника. « Подай, пожалуйста, вон ту чёрную папку. А вот эту белую мамку?», «Футболисты уходят без голов... Играли, наверное, тоже без голов, одними ногами, потому и голов нет».

Вопросы языкового творчества не теряют своей актуальности по сей день, при этом в исследовании феномена языковой (речевой) игры все чаще применяется междисциплинарный подход, необходимость которого заключается в многомерном, комплексном характере исследуемого феномена, в частности, в том, что в центре языковой игры находится человек с его волей, мотивами, желаниями и стремлениями.

Иными словами, в данном случае ограничиться изучением исключительно лингвистических знаков вряд ли возможно, так как в этом случае из поля рассмотрения выпадают важнейшие когнитивные, прагматические и психоэмоциональные особенности основания языковой игры. Сегодня практически ни одно исследование, связанное с не условным, а историческим использованием языковых знаков, не обходится без обращения к теоретическим и практическим вопросам, связанным с языковой игрой, под которой понимается сознательное манипулирование возможностями языковой системы с целью достижения определенного прагматического эффекта. Исследовать языковую игру следует как с позиции продуцента, так и с позиции реципиента, при этом представляется, что от слаженной работы обеих сторон зависит успех языковой игры. В ряде случаев языковая игра становится элементом лингвистической модели мира, что также необходимо учитывать при ее исследовании.

По мнению И.В. Цикушевой, игру, в том числе языковую, следует рассматривать и как особую поведенческую модель, заключающуюся в нестандартном отношении к действительности. Эта поведенческая модель обеспечивает обогащение языка за счет энтропии. В.В. Фещенко обращает внимание на то, что игровое творчество это процесс преобразования ничего в нечто, то есть создание бытия из небытия, причем возникающее бытие носит не полностью предсказуемый характер за счет разницы между замыслом автора и тем, что получилось на выходе. Нередко эта разница носит эвристический характер, о чем создатель может и не догадываться.

Несмотря на наличие многочисленных исследований, посвященных различным аспектам языковой игры, не до конца решенным остается вопрос о том, какую языковую игру следует признать удачной, а какую нет. При наличии огромного количества разноплановых требований, предъявляемых к удачной словесной игре (как-то отсутствие тиражируемости, соответствие коммуникативному заданию, основа на тонком чувстве языка и знании его системы и т.д.) наиболее важным представляется требование соответствия коммуникативному заданию.

В таком случае, правда, приходится признавать относительный характер успеха и удачности языковой игры, поскольку то, что удачно и целесообразно в одной среде, может быть неуместно в другой. Иными словами, на передний план выходит прагматика языковой игры ее соответствие времени, месту, цели и интенциям автора.

Как показал обзор большого числа работ по ЯИ, исследования лингвистов охватывают широкий круг вопросов, связанных в первую очередь с толкованием самого понятия «языковая игра», ее природой, сущностью, соотношением с другими языковыми явлениями, при этом актуальным и еще недостаточно изученным остается вопрос классификации средств выражения ЯИ, особенностей ее функционирования в художественном тексте, а также реализации ЯИ в гендерном и когнитивно-коммуникативном аспектах.

Виды языковой игры

Некоторые лингвисты (Куманицина Е. И., Цикушева И. В., Тарасенко Т. В., Лутовинова О. В., Гридина Т. А., Маслова В. А.) считают, что языковая игра - это игра слов. Действительно, на обыгрывании лексической многозначности или омонимии построен основной, самый распространенный вид языковой игры - каламбур.

Однако для языковой игры используются ресурсы всех языковых уровней. И набор языковых средств, которые применяются для создания ЯИ, очень велик. Ниже приведём классификацию этих средств, которую приводит Викторова О. А. в своей диссертации «Особенности поликодовых демотивационных постеров с включением языковой игры». Мы считаем данную классификацию наиболее полной, т. к. она рассматривает средства создания ЯИ на всех языковых уровнях и теоретической основой данной классификации послужили труды таких крупных лингвистов как: Е.А. Земская, В.Г. Костомаров, В.З. Санников, Т.А. Гридина, С.В. Ильясова, И.В. Швецов, Ю.С. Вегенер, М.С. Рыжков, И.А. Якоба, Н.И. Рябкова, Т.В. Попова, Е.В. Маринова, Е.И. Куманицина, Е.С. Бутакова и др.

Фонетический уровень языка

Фонетическими средствами создания ЯИ являются повтор [Санников 1999; Швецов, Вегенер 2009]: Оправдаю. Отслужу. / Отстрадаю. Отсижу. / К угнетающей верхушке / Больше не принадлежу!.. (Л.Филатов. «Про Федота-стрельца, удалого молодца»);

аллитерация (повторение одинаковых или сходных согласных звуков) [Санников 1999; Рыжков 2009; Ильясова, Амири 2013]: Еще в полях белеет снег, а воды уж весной шумят бегут и будят сонный брег, бегут и блещут, и гласят… (Ф. И. Тютчев);

ассонанс (повторение одинаковых или сходных гласных звуков) [Ильясова, Амири 2013]: Марш, марш -- машем флагом, Маршируем на парад…;

намеренное нарушение орфоэпических норм [Санников 1999; Швецов, Вегенер 2009]: А ведь по-русски нельзя сказать от первого лица единственного числа: «Я побежу…» или «Я победю…», Ї подумал Сережа. (Евгений Евтушенко. Ягодные места (1982)).

звукоподражание определённой манере произношения в речи людей (пародирование речи) [Швецов, Вегенер 2009; Ильясова, Амири 2013]: Поздно ночью кавказец спрашивает жену: Можно, я буду спать со Свэтом? - Можно. - Свэта, заходы, жена разрешила. (Петросян 1999: 98);

ономатопея (слово-звукоподражание, созданное на основе сходства с неречевыми звуками) [Швецов, Вегенер 2009; Ильясова, Амири 2013]: Она кудахтала самым отчаянным образом, и ему показалось, что она кричит: Кудах, кудах, кудуху! Алёша, спаси Чернуху! (А.Погорельский. Черная курица (1829)), Тудух-тудух колеса бьются об рельсы (текст песни);

созвучие (наличие двух и более созвучных слов) [Швецов, Вегенер 2009]: Этот город мне дорог особенно…(Карпушин В. В.);

апокопа (отпадение нескольких звуков в конце слова) [Рыжков 2009]: Игривый девичий голос закричал: Ї Евгень Палыча, пожалста! Я оглянулась на дверь (Елена Белкина. От любви до ненависти (2002));

спунеризм (ЯИ, при которой два рядом стоящих слова меняются начальными частями) [Рыжков 2009]: нострадал Предсказамус;

палиндром (слово, словосочетание или текст, читающиеся одинаково в обоих направлениях) [Рыжков 2009]: Я око покоя, Я дали ладья, Я чуть узорю розу тучи, Я, радугу лугу даря! (В. Брюсов);

показывание ударения путём увеличения количества ударной буквы [Куманицина 2005: 167; Ильясова, Амири 2013]: дОООмишки (мебельный магазин «ООО»;

усиление произношения за счёт многократного повтора последнего слога слова [Ильясова, Амири 2013]: миллион-он-он столов (реклама);

использование скороговорок [Ильясова, Амири 2013]: Банкиров ребрендили-ребрендили-ребрендили, да не выребрендировали.

рифма: "Не тормози сникерсни" (реклама).

ЯИ на фонетическом уровне можно найти во всех видах текстов, так как это игра со звуковой формой слова. Особенно распространены такие средства, как повтор и его частные случаи: аллитерация и ассонанс. Спунеризм и палиндром встречаются гораздо реже. Фонетические средства, участвующие в образовании ЯИ, повышают выразительность речи, организуя звуковой поток особым, необычным образом.

Графическая подсистема языка

К ЯИ на графическом уровне относятся нестандартная реализация графической формы слова [Маринова 2005; Рябкова 2009; Ильясова, Амири 2013]: Три”кота”Ж (название магазина);

нарочитое нарушение действующих орфографических и пунктуационных правил [Санников 1999; Куманицина 2005; Швецов, Вегенер 2009; Ильясова, Амири 2013; Бутакова 2013]: Все входящие с мобильных БИсплатно (БИ - сокращенное название компании “Билайн” + бесплатно);

«Олбанский язык» (язык падонков; эрратив; язык Лехчи) (язык в интернете, в котором целенаправленно искажается орфографическая норма) [Рыжков 2009; Рябкова 2009; Якоба http]: аффтар - автор;

совмещение элементов одного языка, но разных хронологических пластов [Маринова 2005; Рябкова 2009; Швецов, Вегенер 2009; Попова 2012; Ильясова, Амири 2013]: «Губернаторъ» (название ресторана);

транслитерация и транскрипция [Бутакова 2013]: Hobbit - Хоббит, Goblin - гоблин;

графическое заимствование (иноязычное слово представлено без перевода и транслитерации) [Маринова 2005; Рябкова 2009];

совмещение букв и разных способов их выделения (подчёркивание; иной шрифт, цвет, размер букв и т.п.) [Маринова 2005; Куманицина 2005; Рябкова 2009; Попова 2012; Ильясова, Амири 2013; Бутакова 2013];

совмещение вербальных и иконических элементов [Попова 2012];

совмещение букв и цифр [Санников 1999; Маринова 2005; Земская 2007; Швецов, Вегенер 2009; Рябкова 2009; Попова 2012; Ильясова, Амири 2013]:

а) совпадение в звучании начальной части слова: 100матолог;

б) схожесть графического начертания буквы с цифрой: 3акон 0ма;

совмещение букв и компьютерных знаков [Попова 2012];

совмещение букв и идеограмм (значков интернета, валюты и т.п.) [Маринова 2005; Швецов, Вегенер 2009; Якоба http; Попова 2012;

Ильясова, Амири 2013];

совмещение букв и физических символов [Ильясова, Амири 2013];

совмещение букв и пунктуационных или типографических знаков [Куманицина 2005; Швецов, Вегенер 2009; Попова 2012; Ильясова, Амири 2013; Бутакова 2013];

фигурные стихи (имеют форму какого-то предмета) [Санников 1999, 2005]: стихотворение французского поэта Г.Аполлинера «Стих для Лу» в форме Эйфелевой башни;

устранение интервала между словами [Санников 1999; Рябкова 2009; Рыжков 2009; Якоба http]; или замена нормативного слитного написания аномальным дефисным;

обыгрывание сокращений [Санников 1999]: С ком. приветом (с коммерческим приветом;

литуратив (зачеркивание текста) [Рыжков 2009; Ильясова, Амири 2013];

панграмма (одно или несколько предложений, содержащих все или почти все буквы алфавита одного языка) [Рыжков 2009];

«клавиатурные кальки» (сочетания кириллических букв, получающиеся в результате набора английских слов при русской раскладке клавиатуры) [Якоба http];

вставки; исправления; падающие («пьяные») буквы [Рябкова 2009; Ильясова, Амири 2013];

визуальные неологизмы (термин Е.В. Мариновой [Маринова 2005: 127, 131]): они могут быть созданы как в рамках одного алфавита [Санников 1999; Куманицина 2005; Рябкова 2009; Швецов, Вегенер 2009; Попова 2012; Бутакова 2013], так и с помощью двух видов алфавита: кириллического и латинского [Куманицина 2005; Маринова 2005; Земская 2007; Рябкова 2009; Швецов, Вегенер 2009; Попова 2012; Якоба http; Ильясова, Амири 2013] - гибриды. Также неологизмы делятся на слова-матрёшки (слова-вкладыши), в которых прочитываются сразу два слова: первоначально написанное слово и слово, выделенное заглавными буквами [Санников 1999, 2005; Куманицина 2005; Маринова 2005; Рябкова 2009; Швецов, Вегенер 2009; Попова 2012; Бутакова 2013; Ильясова, Амири 2013]; и неологизмы, в которых изменилась только графика, не затронув семантику. ЯИ в словах-матрёшках создаётся за счёт обыгрывания значения исходного слова и значения капитализированного слова. Использование латиницы для написания русских слов [Санников 2005; Ильясова, Амири 2013] (реверсивная транслитерация [Бутакова 2013: 149]) может быть как уместным (приём инкрустации [Маринова 2005:128]), так и неуместным (исконно русские слова написаны латинскими буквами). Выделенная часть слова-матрёшки может навязывать определённую оценку-призыв [Костомаров 1999].

Одни графические средства, как, например, эрратив, обыгрывают внешний облик слова, не внося в него дополнительных смыслов. В других игра осуществляется на двуплановости выражения, в это число входит псевдомотивация, которая представляет собой «разрушение устойчивых, привычных связей между словами и создание новых, неожиданных» [Ильясова, Амири 2013: 62].

В создании графической ЯИ могут участвовать элементы разных семиотических систем: вербальной и иконической. Необычная реализация графической формы, расходящаяся с принятой в литературном языке, и является ЯИ. ЯИ, образованная на графическом уровне, гораздо лучше заметна в текстах очень маленькой формы, поэтому такая игра преобладает в газетных заголовках и статьях, названиях и вывесках, в которых она используется для привлечения внимания.

Морфологический уровень языка

На морфологическом уровне языка выделяются следующие средства:

обыгрывание неразложимости словоформы [Санников 1999, Попова 2012]: Много - сколько мелких глаз в глазе стрекозы - оконные / Дома образуют род ужасной селезенки… (В.Хлебников «Журавль»);

обыгрывание аномальности расчленения или усечения словоформы [Санников 1999]: До соседей вдруг донёсся слух. / Что в доме номер три, в кух / Не, горел больщой огонь, который едва-едва потушили. (Арк.Аверченко «Серёжкин рубль»);

расчленение словоформы и осмысление её отдельных частей [Санников 1999; Ильясова, Амири 2013]: Николай Иванович к наpоду был пpоще, но зато стpасть какой пpедпpиятельный: постоянно он в тpех волнениях, и все спешит везде постанов вопpосу делать. (Н. С. Лесков «Полунощники»);

многократное усечение слова (с начала или с конца), порождающее новые слова [Санников 1999]: В колхозе «Победа» во время обеда случилась беда - пропала еда. - Ты съел? - Да! (пример взят из [Санников 1999: 68]);

образование от слов не свойственных им грамматических категорий (падежа, степени сравнения и т.п.) [Санников 1999; Ильясова, Амири 2013]: карамельнее;

обыгрывания отсутствия того или иного члена парадигмы [Санников 1999]: Даже едя и пья, не преследуют вкуса Ї лишь бы нажраться. (Алексей Варламов. Пришвин или Гений жизни //«Октябрь», 2002);

обыгрывание морфологических форм и категорий рода, лица, числа, залога, вида и времени [Санников 1999; Костомаров 1999]:

- Aгa! Садитесь, товарищ! Чем могу? / - Спасибо! Мы и постоять можем. Чай, не лаптем щи хлебаем. Мы люди темные, вы люди ученые. Много благодарны. !… (В.Катаев «Емельян Черноземный»);

неправильное образование грамматических форм иностранных имён собственных [Санников 1999]: Сенечка. Мария Сергеевна, я вас любил без нахальства, вежливо, как Данте свою Петрарку (В. Шкваркин);

приписывание иноязычным словам морфологических свойств русских слов [Санников 1999; Якоба http]: лайкать «like» мне нравится.

Как правило, языковая игра на морфологическом уровне встречается редко, т. к. это достаточно сложный вид ЯИ, и для её создания требуется хорошее знание внутренней структуры словоформы. Обычно создание такой игры происходит путём изменения нормативных морфем.

Словообразовательная подсистема языка

Средствами создания словообразовательной игры являются образования по конкретному образцу [Земская 2009]: Тесно сплотились коварные атомы, - /Ну-ка, попробуй, прорвись ты! / Живо по коням - в погоню за квантами, / Значит, мы- кванталлиристы! (В.Высоцкий «Марш студентов-физиков»);

каламбурное словообразование [Земская 2007]: дрова - драйверы;

построение слов с вымышленными корнями [Земская 2009]: «Пинь, пинь, пинь!» -- тарарахнул зинзивер (В.Хлебников «Кузнечик»);

«словообразовательный куст» (набор производных от какого-то слова) [Земская 2009]: В чудном городе Хищевске, /В тихой улочке Крадевской /Жил один злодей известный - /Пан Злодислав Злодеюга, /И супруга - Злодеюга,/И дочурка - Злодеюрка,/И сынок - Злодеечек….(В. Иванова “О пане Злодиевском”);

использование аффиксов или других частей слова в качестве отдельных слов [Земская 2009]: Что же ты такой хмурый? Переспал? Скорее недо, чем пере. Вы обсудили этот вопрос? Не об, а о!;

игровая суффиксация [Санников 1999; Костомаров 1999; Бутакова 2013] и префиксация [Санников 1999; Костомаров 1999; Земская 2007]: анти-урок;

создание новых слов путём соединения русских и иноязычных компонентов [Санников 1999; Бутакова 2013]: Рубинофф (название агрохолдинга);

обратное словообразование [Санников 1999]: неваляшка - валяшка;

создание окказиональных существительных [Санников 1999; Земская 2007, 2009; Ильясова, Амири 2013]: кинопирог, прилагательных [Санников 1999; Ильясова, Амири 2013]: договороспособное общество, глаголов [Санников 1999; Рыжков 2009; Ильясова, Амири 2013]: И я свирел в свою свирель, (В.Хлебников), причастий [Санников 1999; Ильясова, Амири 2013]: легкочтивная литература, наречий [Санников 1999; Ильясова, Амири 2013]: "Потому-то братья Венеры, изящно и французисто издающие свои книжонки, распродают свои издания меньше чем в 2 месяца. Это я не утрирую…" (Чехов Н. А, Лейкину, 4 ноября 1887 г.) и междометий [Санников 1999; Ильясова, Амири 2013];

создание окказионализмов, основанных на обыгрывании паронимических составляющих: юзверь (юзер + зверь);

столкновение производных от омонимичных и паронимичных основ [Земская 2009]: Пров ел плов. Филат ел салат. Устин ел галантин.

(Л.Филатов «Про Федота-стрельца, удалого молодца»);

игры с уменьшительными производными [Земская 2007]:

Мальчушечка (А.Аверченко «Блины Доди»);

образование существительных-неологизмов [Санников 1999]:

книгозаменитель;

«отпредложенческое» словообразование [Санников 1999]: Прошу не торопить меня, сказал Иа-Иа, медленно поднимаясь. Прошу не нудавайкать (А Милн, винни-пух и все-все-все, в пересказе Б.Заходера), Молодой дьякон Владыке своему гиуйцу лобызященский (Тэффи, Анафемы);

создание новых слов, в основах которых используются имена собственные (антропонимы), географические названия (топонимы), названия групп, фильмов и др. [Санников 1999; Куманицина 2005; Земская 2007; Ильясова, Амири 2013]: О, достоевскиймо бегущей тучи! / О, пушкиноты млеющего полдня! / Ночь смотрится, как Тютчев, / Безмерное замирным полня. (В.Хлебников);

контаминация (соединение двух слов или частей слов) [Костомаров 1999; Санников 1999; Куманицина 2005; Земская 2009; Рябкова 2009; Ильясова, Амири 2013]: пицценосец;

«народная этимология» (происхождение слова объясняется на основе внешнего созвучия и не соответствует действительной этимологии) [Костомаров 1999; Санников 1999]: плакон (плакать + флакон) (Н.Лесков);

«важность начального согласного» [Земская 2009]: гнеобычные гновости о гномах (пример взят из [Земская 2009: 196]);

эхо-приём (эхо-конструкция; повтор-отзвучие; фокус-покус приём) («приём рифмовки созвучных слов, одно из которых является искаженным двойником другого» [Ильясова, Амири 2013: 199]) [Санников 1999; Земская 2007, 2009; Рыжков 2009; Ильясова, Амири 2013]: страсти-мордасти, Тверская-взрывская;

«тайный язык» («поросячья латынь») (зашифрованное по определённым правилам высказывание, обычно на английском языке) [Рыжков 2009];

«телескопическое словосложение» (новообразование, созданное из первой части начального слова словосочетания и последней части конечного слова) [Рыжков 2009]: господарищ (господин + товарищ), сетеголик (сетевой + трудоголик).

Самыми распространёнными средствами создания словообразовательной игры являются образования по конкретному образцу, контаминация, эхо-приём. ЯИ на словообразовательном уровне обладает огромным потенциалом для создания окказионализмов.

Лексический уровень языка

К лексическим средствам, участвующим в создании ЯИ, относятся обыгрывание значений полисемантичных слов [Санников 1999; Швецов, Вегенер 2009; Ильясова, Амири 2013]: Вы можете не понимать других языков, но ваш язык поймет вкус. Кухня без границ -- доступна всем языкам мира. Кухня без границ -- превосходна на всех языках (реклама продукции «Кухня без границ»);

использование омонимов: а) абсолютных омонимов [Санников 1999, Швецов, Вегенер 2009; Ильясова, Амири 2013]: Вовочка получил «двойку» по физкультуре/Отец спрашивает: За что тебе учитель поставил двойку?

А он попросил меня обложить козла матом. Ну я и обложил.

б) омографов [Санников 1999; Швецов, Вегенер2009; Ильясова, Амири 2013]: Соблазнительные духим весны/Просыпаются дум хи весны./Пробуждаются ароматы, тревожат и сводят с ума./Притягивают и дарят тепло./Соблазнительные духим весны./Для любимых;

в) межъязыковых омографов: Там, где ступала Noga (газета Версия, 27.10.14) (Noga - название швейцарской фирмы и написанное латинскими буквами русское слово «нога» (часть тела);

г)омофонов [Санников 1999]; д) межъязыковых омофонов [Ильясова, Амири 2013]; е) омоформ (слов, совпадающих в одной из форм) [Санников 1999; Швецов, Вегенер 2009; Ильясова, Амири 2013]; ж) омонимиии слова и словосочетания [Санников 1999]; з) омонимии двух словосочетаний [Санников 1999; Куманицина 2005]; и) омонимии имени собственного и нарицательного [Санников 1999]; к) омонимии двух собственных имен [Санников 1999]; л) омонимии сочетаний букв и цифр;

парономазия [Санников 1999, 2005; Земская 2009; Швецов, Вегенер 2009; Ильясова, Амири 2013]: Лариса Рубальская - женщина, которая поэт (надпись на афише) (паронимическая пара: поэт и поёт);

обыгрывание однокоренных слов: Лечу над озером/Летайность совершаю/Летивый дух/Летит со мной./Летвистость в мыслях/Летимость отражаю - Леткий взор глубок/Лет верен и устойчив/Летокеан широк.(В. Каменский);

обыгрывание фразеологизмов и их целостности [Кухаренко 1986; Санников 1999, 2008; Куманицина 2005; Рыжков 2009; Швецов, Вегенер 2009; Ильясова, Амири 2013]: Так, понимаете, и слухи о капитане Копейкине канули в реку забвенья, в какую-нибудь эдакую Лету, как называют поэты (здесь Н.В. Гоголь фразеологизм кануть в Лету трансформирует в кануть в реку забвенья);

обыгрывание речевых клише: завтрак туристом (распространённое выражение - «завтрак туриста»);

переосмысление синтаксически или фразеологически не свободных cловосочетаний: шаровой котэ (при описании кота, похожего на шар) (фразеологически не свободное словосочетание «шаровая молния»);

перифраз [Санников 1999]: Вот только к самому процессу казни / Я отношусь,понятно, без приязни. / Заветную тропинку к небесам / Я протопчу уж как-нибудь и сам!.. (Л.Филатов «Любовь к трём апельсинам») (о смерти говорится не прямо, а метафорично);

необычные сравнительные конструкции [Санников 1999]: Черный от злости, как ворон на погосте!.. (Л.Филатов «Про Федота-стрельца, удалого молодца»);

метафора [Санников 1999]: Поезд мчится. В окне движется упоительная среднерусская панорама. Рыбий жир сочится из подпрыгивающих на верхней сетке коробок с икрой и желтыми слезами каплет на разгоряченные головы путешественников. (В.Катаев «Наши за границей»);

метонимия [Санников 1999]: Дама! Дама в юбке! К терапевту за мной будете. А я вон за той красной кофточкой... Тут еще желтая шапка занимала, но она отошла... (Е.Смолин «Ну, медицина!..»);

олицетворение: Зачем забор на дрова рубишь? Не я рублю нужда рубит! (Шиш показывает барину нужду. Б.В. Шергин);

литота: И, шествуя важно, в спокойствии чинном, / Лошадку ведет под уздцы мужичок / В больших сапогах, в полушубке овчинном, / В больших рукавицах... а сам с ноготок! (Н.Некрасов «Крестьянские дети»);

гипербола: Вся поверхность земли представлялася зелено-золотым океаном, по которому брызнули миллионы разных цветов (Н.Гоголь «Тарас Бульба»);

обыгрывание иноязычных слов [Костомаров 1999; Санников 1999; Рябкова 2009], в частности, латыни [Санников 2005]: Его фамилия была/Пераспераадастров, / Он жил неподалеку от / Шоссе Энтузиастов. (А.Кащеев) (фамилия героя образована от латинского изречения «Per aspera ad astra»);

употребление агнонимов (малопонятных слов) [Рыжков 2009]: Раиса Николаевна была девицей положительной и не склонной к эмпиреям. (Вл.Азов «Женитьба Сиволдаева»);

игровая расшифровка аббревиатур [Санников 1999; Куманицина 2005; Рыжков 2009; Ильясова, Амири 2013; Якоба http]: ЗАГС -Запомни Адрес Гибели Своей.

нагромождение синонимов, в том числе окказиональных [Санников 1999]: Так вы бы сразу так и намекали, / А то: в объезд, в обход, обиняками... (Л.Филатов «Любовь к трём апельсинам»);

ложная этимология: йогурт - собрание йогов (пример взят из энтимологического словаря Б.Ю. Нормана [Норман 2006]);

обыгрывание прецедентных феноменов [Швецов, Вегенер 2009; Якоба http; Ильясова, Амири 2013].

Источники прецедентности весьма разнообразны: пословицы и поговорки, крылатые выражения, идиомы и речевые штампы, афоризмы, анекдоты, неточная цитация, прозаическая и поэтическая художественная литература, публицистические произведения историко-философского и политического звучания, библейские тексты и др.

Лексическая игра, на наш взгляд, является самой содержательной, она осуществляется не только с отдельными словами или словосочетаниями, но и с предложениями и даже целыми фразами. Именно на лексическом уровне языковая игра имеет наибольший потенциал. Лексическая ЯИ весьма распространена в художественной литературе, включая большие по объёму произведения.

Синтаксический уровень языка

На синтаксическом языковом уровне выделяются повтор [Санников 1999, 2008]: Ты бы себе, Пуделякин, туфли новые купил. Гляди, Пуделякин, у тебя пальцы из обуви наружу выглядывают. Что подумают о тебе, Пуделякин, Западная Европа и Северная Америка? От людей за тебя, Пуделякин, совестно! (В.Катаев);

парцелляция (намеренное расчленение связного отрезка текста на отдельные назывные предложения, однако при синтаксической игре расчленённые предложения могут выполнять функции сказуемого, дополнения, определения или обстоятельства) [Санников 1999, 2008; Рыжков 2009; Рябкова 2009; Швецов, Вегенер 2009]: «Прошу на стол мою трудовую книжку. Без бюрократства. Без этих, знаете, штучек»;

синтаксическая компрессия (опускание высоковероятного члена предложения) [Санников 1999, 2008]: у меня температура;

антитеза [Швецов, Вегенер 2009]: Церковный раскол. Дела духовные - дела мирские (заголовок) (aif.ru, 20.02.14);

параллелизм [Ильясова, Амири 2013]: "Молодым везде у нас дорога, старикам везде у нас почет"(Лебедев-Кумач);

анафора (повторение слова или группы слов в начале каждого параллельного ряда) [Ильясова, Амири 2013]: «Всё разнообразие, вся прелесть, вся красота слагается из тени и света» (Л. Толстой);

эпифора (повторение слова или группы слов в конце каждого параллельного ряда) [Санников 2008; Ильясова, Амири 2013]: "Фестончики, все фестончики: пелеринка из фестончиков, на рукавах фестончики, эполетцы из фестончиков..." (Н. В. Гоголь);

симплока (повторение начала и конца с вариацией середины) [Ильясова, Амири 2013]: Сплю меньше - устал. Сплю больше - устал. Жизнь невыносима;

анадиплосис (повторение одного или нескольких слов таким образом, что последнее слово или фраза первой части отрезка речи повторяется в начале следующей части) [Ильясова, Амири 2013]: Стирка продолжалась две недели; / Две недели пронеслось; и вот - (Вас.Князев «Глупая лирика»);

хиазм (крестообразное изменение последовательности элементов в двух параллельных рядах слов) [Ильясова, Амири 2013]: Есть, чтобы жить, а не жить, чтобы есть;

кольцевой повтор (повторение слова или группы слов сначала в начале отрезка текста, потом в конце);

неуместное использование вводных слов и словосочетаний [Санников 2008]: Им объяснили, чтобы не ругаться: / «Мы просим вас, уйдите, дорогие! / Те, кто едят, ведь это - иностранцы, / А вы, прошу прощенья, кто такие?» (В.Высоцкий «А люди все роптали и роптали»);

13)намеренное неграмотное совмещение прямой и косвенной речи [Санников 1999, 2008; Костомаров 1999]: Вдруг кто-то - шасть на газике к агенту! / И - киноленту, вместо документу, / Что, мол, свои, мол, хау-ду-юду! (В. Высоцкий «Агент 07»);

целенаправленное обыгрывание громоздких приложений [Санников 1999, 2008; Костомаров 1999];

сегментированные конструкции [Швецов, Вегенер 2009]: Разбил машину. Кому звонить? Звоните нам! (объявление);

расчленение синтаксических конструкций;

смещение пунктуационных знаков;

нарушение синтаксических правил построения определительных конструкций [Санников 1999, 2008];

употребление синтаксических контаминаций [Санников 1999, 2008; Костомаров 1999]: Яйца от курицы недалеко падают (Н.Фоменко) (От курицы яйцо, а от яйца курица. + Яблоко от яблони недалеко падает.);

нарушение правил употребления обстоятельств [Санников 1999, 2008]: Именно в это время Емельян Черноземный эластично выполз из-под голубого cтеганого одеяла на свет божий и начал действовать. (В.Катаев «Емельян Черноземный»);

градация: Пришёл, увидел, побелил (Н.Фоменко);

зевгма (приём, при котором однородные члены предложения состоят в совершенно разных смысловых отношениях с одним и тем же многозначным словом) [Кухаренко 1986];

семантически не связанные цепочки [Кухаренко 1986].

В данной классификации приведён набор языковых средств, которые наиболее часто привлекают внимание учёных и наиболее многообразно представлены в текстах разного рода. Диапазон средств, участвующих в создании ЯИ, широк. ЯИ может совмещать в себе несколько средств. Больше всего средств, используемых для создания ЯИ, на синтаксическом, словообразовательном и лексическом языковых уровнях, далее по количеству средств идут графический, фонетический и морфологический уровни. На всех уровнях ЯИ может осуществляться как только с внешней формой слова, так и с двумя смысловыми планами, реализующимися в результате создания ЯИ.

Функции языковой игры в художественном тексте

Проанализировав большое количество лингвистических работ, посвященных языковой игре, мы выявили многообразие выполняемых ею функций. Решение этой проблемы оказалась непростым в том плане, что исследования отечественных языковедов содержат разрозненные, скудные, а порой противоречащие друг другу сведения о характере номинации тех или иных функций, отражают разное понимание одного и то же наименования.

Ниже рассмотрим, какие именно функции выделяются исследователями.

В. З. Санников в своей работе «Русский язык в зеркале языковой игры» выделяет такие функции ЯИ:

языкотворческая: «Языковая игра один из путей обогащения языка»;

стремление развлечь себя и собеседника, а также стремление к самоутверждению;

маскировочная: «Шутка позволяет «замаскировать» сообщение и благодаря этому выразить те смыслы, которые (по разным причинам) находятся под запретом».

В коллективной монографии «Русская разговорная речь» Е. А. Земская, М. А. Китайгородская и Н.Н. Розанова выделяют следующие функции ЯИ:

комическая функция. «В разговорной речи языковая игра выступает как особый род комического. Она служит для того, чтобы вызвать улыбку, смех, создать шутливое настроение или ироническое

отношение»15. Вместе с тем комизм - наиболее частая, но не единственная функция языковой игры в разговорной речи.

Развлекательная функция. Говорящий может ставить перед собой одну задачу: «не быть скучным, усилить непринуждённость общения, развлечь себя и собеседника, а для того выразиться необычно»16.

Выразительная функция (функция выразительности речи).

«Языковая игра может быть связана и с содержанием речи: она может служить более точной и тонкой передачи мысли, образной и выразительной передачи сообщения»17.

Изобразительная функция. ЯИ может иметь изобразительный характер - «служить для имитации человека, чьи слова передаёт говорящий, или для наглядного изображения ситуации говорения».

Смягчающая функция. ЯИ может выступать как «средство “смягчения” речи, она устраняет серьёзность тона, ослабляя тем самым содержание сообщения». Несерьёзность слов устраняет причину конфликта, игровые фразы способны смягчить неприятное содержание. Т.о., не нарушается принцип вежливости.

Б. Ю. Норман считает, что любой человек при использовании языка в разговорной речи прибегает к каким-то элементам игры - «не только в расчёте на то, что их оценит собеседник, но и иногда просто так, для собственного удовольствия»18. Исходя из этого можно говорить о гедонистической функции ЯИ.

Обычно говорят о разрушающей силе смеха, с ней связана дискредитирующая функция ЯИ. Один из способов выражения агрессии - сделать врага смешным, мелким, недостойным.

Характерологическая (самопрезентирующая) функция. При потребности самовыразиться человек часто прибегает к ЯИ, потому что именно языковая игра служит отличным средством самовыражения личности в интересной и оригинальной форме средствами языка. В терминологии Е.Ф. Болдаревой такая функция ЯИ названа социокультурной. По мнению Е. Ф. Болдаревой, языковая игра не только позволяет выразить эмоции, но и служит надежным средством нейтрализации негативной реакции со стороны адресата. На основании выше сказанного можно говорить а защитной функции языковой игры.

В современном обществе существует устойчивый спрос и предложение на языковую игру как на один из инструментов массового коммуникативного воздействия, языковая игра становится мощным инструментом, управляющим общественным сознанием. Таким образом, огромное значение для СМИ имеет экспрессивная (воздействующая) функция ЯИ.

Кроме того, ЯИ выполняет оценочную функцию, на которую указывают, в частности, Л. П. Амири, С. В. Ильясова, В. И. Шаховский, и связанную с нею манипулятивную функцию. Последние две функции ЯИ делают ее особенно привлекательной для рекламного, масс-медиального и политического дискурса.

Итак, в современной лингвистической литературе существуют различные подходы к толкованию термина языковая игра, равно как и отношений между языковой игрой и языковыми и речевыми нормами. Большинство лингвистов сходятся на том, что языковая игра является разновидностью лингвокреативной деятельности, связанной с преднамеренным нарушением языковых и речевых норм и направленной на достижение определенного эффекта.

При этом языковая игра не должна восприниматься как речевая ошибка, а желаемый эффект будет достигнут только при условии, что слушающий / читающий готов к адекватному восприятию языковой игры, ЯИ многофункциональна.

Среди основных функций языковой игры исследователи выделяют комическую, экспрессивную, оценочную и манипулятивную. Многофункциональность языковой игры и ее ориентация на достижение определенного эффекта обусловливает широкое употребление языковой игры в различных видах дискурса.

Таким образом, несмотря на наличие многочисленных исследований, посвященных различным аспектам языковой игры, до конца не решенным остается вопрос о том, какую языковую игру следует признать удачной, а какую нет. При наличии огромного количества разноплановых требований, предъявляемых к удачной словесной игре (как-то отсутствие тиражируемости, соответствие коммуникативному заданию, основа на тонком чувстве языка и знании его системы и т.д.) наиболее важным представляется требование соответствия коммуникативному заданию.