Языковая игра в сказках Б. Шергина

Приемы создания языковой игры в сказках Б.В. Шергина

Языковая игра, которая представлена в произведениях Б.В. Шергина, свидетельствует о многовековой речевой традиции жителей Поморья. Особенности языковой игры на разных языковых уровнях: фонетическом, морфологическом, лексическом и синтаксическом уровнях определяются использованием её в контексте диалектной речи и фольклорной традиции.

Рассмотрим приёмы создания ЯИ, которые наиболее характерны для творчества Б. В. Шергина.

Рифмовка

Одной из характерных черт стиля сказок Б. В. Шергина является наличие размерной и рифмованной речи. Часто автор ритмизирует прозу и широко использует такой приём языковой игры, как рифмовка. Приём рифмовки - это повторение созвучных слов или их частей, присоединение к части высказываний похожих по звуковому облику элементов.

«- Вы будете иметь окончание однажды? Шиш в ответ:

Да ведь песни-то наши… протяжны, проголосны, задушевны!...

…Бедный мистер потопал еще четверть часика да и повалился, - где рука, где нога:

Ваши тили-тили меня с ног свалили!» (Тили-тили).

«А братцам дорогим я отсмею насмешку, припасу потешку!...» ( Доход не живет без хлопот).

«Шиш отроду голой, у него двор полой, скота не было и запирать некого» (Шишовы напасти).

«Собака бела да кошка сера» (Волшебное кольцо).

В сказке Лиса-исповедница, используются следующие рифмы:

такие рифмы, в которых рифмуются слова, которые находятся на близком расстоянии друг от друга:

«Шла лисица из-за девяти пустынь. Не пила и не ела, тошнехонько есть захотела. Увидала петуха на древе высоком, взвела на него ясным оком и рекла таковы словеса…».

«Где вместе сойдетесь -- там из-за своих жен и деретесь...».

«Надобно нам поститься и молиться. Токмо я, духовная ваша мати, не могу на всяк час здесь пребывати.»

«Фараон-от возгордился, в море утопился, а мы возгордимся -- куда годимся?»

«Петух умилился и прослезился»;

рифмы, которые Шергин включает в сказку ради балагурства, такие рифмы называют пословичными, в них представлена игра созвучиями с собственными именами:

«Терпел Моисей, терпел Елисей, терпел Илия ? потерплю же и я».

В большинстве случаев рифмы в сказках Шергина осознанные, преднамеренные и выполняют самые разнообразные идейно-художественные функции.

Особенно важную роль играют рифмы в ритмизации сказочной речи, тем самым подчёркивая её художественность. Очень широко используется рифма в начальных сказочных присказках, назначение которых настроить слушателя на восприятие удивительного поэтического повествования и на определённый сказочный лад.

«У купца свинья живет, двести пудов сала под шкурой несет да пудов пятьдесят соли в придачу. Все равно совру наудачу и так никто не поверит...

У купца соха в поле сама о себе пашет, а годовалый ребенок мельничный жернов с ладошки на ладошку машет.

А две борзых суки мельницу на гору тянут, а кляча ихну работу хвалит, себе на спину мельницу валит, кряхтит да меня ругает.

Мне, говорит, твое вранье досаждает! Всего надобно впору, а ты наплел целу гору!

Это, светы мои, присказка, а дело впереди» (Шишовы напасти).

В сюжетно-повествовательной части сказок рифмы употребляются довольно редко, но все же встречаются. Такова сказка

«Рифмы», основу сюжета данной сказки составляют рифмованные высказывания героев:

«-- Дяденька, давайте играть в рифмы.

-- Это что такое -- рифмы?

А давайте так говорить, чтоб складно было.

Давай.

Вот, дяденька, как твоего папашу звали?

Моего папашу звали Кузьма. Шиш говорит:

Я твоего Кузьму

За бороду возьму! ...

Иван.

Твой дедушка Иван Посадил кошку в карман. Кошка плачет и рыдает,

Твово дедушку ругает…

(В другом варианте сказки Наш дядюшка тоже были почтенные, звали

Твой Иван был большой болван!)

Если ты Федя,

То поймай в лесу медведя. На медведе поезжай,

А с моей лошади слезай! …

Если ты Степан, Садись на ероплан. На ероплане и летай,

А с моей лошади слезай! …

Если ты Силантий,

То с моей лошади слезантий! …»

Таким образом, при помощи рифмы в сказках создается игровая атмосфера ( слушатель/ читатель понимает, что сказка - это прозаический жанр, и ритмическая ее организация возникает под влиянием сказителя/автора / повествователя пошутить, развлечь). С помощью рифмы также подчёркивается динамика повествования. Элементы ритмичности и рифма придают определенную эмоциональную окраску речи сказочника-повествователя, способствуют характеристике героев и персонажей сказки.

Фонетические деформации

Видоизменение привычного облика слова для говорящего и слушающих, называется фонетической деформацией. При этом слова границей деформации служит сохранение их узнаваемости. Выделяется несколько способов фонетических деформаций. Рассмотрим те разновидности, которые часто встречаются в сказках Б. В. Шергина.

Появление дополнительных звуков в составе слова - протез (в начале слова), эпентез (в середине), отпадение начальных звуков или замена одних звуков на другие: «рехал -рехал (ехал), опосле (после), осподин (господин), ероплан, пондравились, самондравны, осударь, назаймовал, енералом, ерапланы, патрет сресуй (портрет), кажной, на голову падела (надела), жентельмен, за эстолько, конпания, зачну, лесторан, зглянет, здрит, секлетарь, унистожил, хемида, без фоста, даите (дарите), пожалста».

Межслоговая ассимиляция звуков: «вытти, чичас».

Перестановка отдельных звуков или слогов в составе слов:

«патрет сресуй».

Широкое использование диалектных и территориальных фонетических особенностей: фонетическое и орфографическое неразличение облика слов [што]-что, удвоенная -ш-, вместо -щ-, -сч-, замена -ст-, на -сь и другие (што ты, дураково поле, конечно, шшенка, по-настояшшему).

Более подробно эти особенности, мы рассматривали выше.

Одним из самых распространённых приёмов языковой игры на фонетическом уровне является звуковой повтор. «По вечерам денежки считали, а днем гулили, сады свои караулили, чтобы прохожие веточки не сорвали или травки не истоптали. У деревенских ребят уши не заживали все лето старички походя дрались, а уж друг с другом одни нежности да любезности» ( Б.В. Шергин. Сказки о шише. Наш пострел везде поспел).

«Именья у Шиша для штей деревянный горшок да с табаком свиной рожок. Были липовых два котла, да сгорели дотла». (Шишовы напасти).

«Говорил я тебе, старуха, купи девке крес, а то привяжется к ней бес!...», «Хх-ай да бай! Хх-ай да бай!». (Куричья слепота).

«Обманыва-а-ать?» (Доход не живёт без хлопот).

Этот приём повтора, или нагромождения используется как способ создания комического эффекта, а также могут просто быть способом создания непринужденной, шутливой манеры речи.

Ещё одним из распространённых приёмов ЯИ на данном языковом уровне в литературных сказках Б. В. Шергина являются преднамеренные отклонения от орфографической нормы - графоны.

«Ванька купил себе пинжак с корманами…», «Карону суда! Пальтё суда!», «А то перед Европами будет канфуз!», «Ванька не устоял против этой ласкоты, взял да и россказал.», «ух, растресло, растрепало», «Дом стеклянной и мост хрустальной поднело и на Русь поташшило. Та царевна со своим дружишком в каком-то месте неокуратно выпали и просели в болото» (Волшебное кольцо).

«Торгуй, розживайся, капиталы оборачивай…», «Конечно, по внешности так себе, аригинальный старичок..», «он тебя обажать будет» (Пронька Грязной).

«Капитонко им стару квитанцию показыват, оне неграмотны, думают деплом» (Золочённые лбы).

«В некотором месте королешко был старой, утлой, только тем поддярживался, что у его в секрете вода была живая.» (Данило и Ненила).

Графоны в данных примерах служат для изображения диалектных особенностей и передают характерность речевого портрета персонажей, плохо владеющих нормами литературного языка.

Морфологические деформации

Под морфологическими деформациями понимается изменение грамматических признаков слов и образование ненормативных (окказиональных, диалектных и просторечных) форм.

Окказиональное образование падежных форм имён существительных. При нормативном изменении имён существительных первого склонения в дательном и предложном падежах в окончании пишется буква -е, в сказках мы находим в указанных падежах в окончании -и(-ы): «змея по дороги, на шляпы цветок трясётся, мамка на печки, Ванька на лавки, кошка на шешки (на шесте), по комнаты забегал, на этой свадьбы, у ей в заграницы, а в сторонки мужики рыбину только што сетью выловили, кошка к тюрьмы, по тюремной ограды на виду ходит, Машка по трубы до Ванькиной казематки доцапалась, папаша сидит в картины, в те поры старша из подпечка выбралась да к средней сестры катнула, подарю мамы на именины, мутовкой по головки, веди меня к моему папы, сидят в гостиницы, посиживат на квартиры» и др. Также в сказках наблюдается изменение неизменяемых форм существительных:

-Карону суда! Пальте суда!

Окказиональное образование родительного падежа множественного числа: «убью вот, телячьих котлетов наделаю», вместо нормативной формы котлет.

Наблюдается замена окончания -ыми (-ими) на -ыма (-има) у имён прилагательных во множественном числе: «побрели лесами тёмныма, пошли полями чистыма, полезли горами высокима».

У имён прилагательных ( а также у местоимений) мужского рода единственного числа в именительном и винительном падежах вместо окончаний -ый (-ий) отмечается безударное окончание ой: «однако Ванька кажной месяц ходил, матка Ванькина ей на хвост кажной раз наступит, змеиной папа не знат, у нас есь кавалер сговоренной, на шляпы кажной цветок трясётся, пускай вот от нашего дворца да до вашего крыльца мост будет хрустальной, у ей в заграницы хахаль был готовой, где мой миленькой живёт, уж как бедной Ванька зарадовался, нать мой дом стеклянной и мост хрустальной на старо место поставить, американской гражданин, учёной человек, дом каменной, бедной парень, бедной арестант, Шиш отроду голой, у его двор полой, наклал большашшой воз, бедной Шишанушко, некоторой молодой человек, белой свет» и др.

Среди наречий стоит отметить следующие формы, образование которых не является нормативным: «взамуж, льзя ли отказаться, не идти неможно, докуль у меня рюмку-другу не выпьете, дотуль не отдам».

При склонении местоимений 3-го лица теряется буква н: «на его заобиделась, за ей, как с им быть, у ей, стала перед има».

Частотно употребление просторечной формы притяжательных местоимений: «с ихной непрерывкой, от ихного, кляча ихну работу хвалит, ихно величие, ихного папу кокнул, ихны величия, ейной адъютант, ейна симпатия, ейну стару фрелину, егово величие ».

Нормативная форма родительного падежа единственного числа женского рода от местоимения она - её, а с предлогами неё, мы наблюдаем употребление формы ей: «а Ванька ей из окна увидел, все у ней в долгу, у ней с визитом не бывал, зачал ей драть ремнем, у ей коса не коса, на карачки ей ставит…».

Шергин в речи персонажей использует такие формы глагола, которые в литературном языке не употребляются, или образование которых затруднено: «лягем, в чемодан ложить, я побежу».

Окказиональное образование глаголов проявляется в использовании приставок для формирования несвойственного им значения, так в литературном языке в значении начала действия употребляется приставка за-, а в сказках в этом значении выступает приставка со-: «машина сосвистела, звонок созвонил»; за, вместо на«жить зачну, зачал», завместо по«полюбила».

Таким образом, данные приёмы, встречающиеся в речи персонажей, выполняют языкотворческую функцию, т. е. герои намеренно используют такие формы слова, прячась за «речевой маской персонажа», прибегают к балагурству. Это всё несёт дополнительную смысловую нагрузку и обычно связано с особенностями речи жителей какой-либо территории.

Лексико-фразеологический уровень языка

Следует отметить, что для достижения сатирического и юмористического эффекта используется приём использования разнообразного фразеологического материала. Фразеология в силу своей экспрессивности является естественным материалом для языковой игры. Причём фразеологические единицы встречаются как в «чистом» виде, например, в сказке «Собирай по ягодке наберёшь кузовок»: «Верно, работа любит не молодца, а незалежливого», «Глаза страшатся, руки делают»,

«Собирай по ягодке - наберешь кузовок», «комар носа не подточит», так и в трансформированном.

Нам наиболее интересны вторые. Трансформация обычно достигается путём разрушения формы исходного фразеологизма: заменой одного компонента фразеологических единиц, другим или даже несколькими, расширением его состава. Так в сказке «Мартынко» трансформированию подвергается фразеологизм: Чёрт на печку не вскинет, который обозначает иметь в избытке, в достатке. Автор видоизменяет его следующим образом -

«Денег стало чёрту на печь не закинуть». Происходит изменение лексическо-грамматического состава, при сохранении общего значения фразеологизма.

В сказке «Шишовы напасти» происходит образование индивидуально-авторского фразеологизма «Теперь трое на его ногти грызут», по аналогии с общеупотребительным «Точить зубы», который имеет значение - испытывать чувство злобы против кого-либо или чего-либо.

Использование фразеологического оборота «хватать звёзды с неба», который имеет значение («иметь выдающиеся способности; отличаться дарованием, талантом, умом» фразеологизм является экспрессивным и имеет положительную оценку), как свободного сочетания слов. «Именья у Шиша - для штей деревянный горшок да с табаком свиной рожок. Были липовых два котла, да сгорели дотла. Зато у купчины домина! Курицы на крышу летают, с неба звёзды хватают. Я раз вышел в утрях на крыльцо, а петух полмесяца в зубах волочит. Также в данном примере происходит двойная актуализация: совмещение двух семантических планов - фразеологического и буквального. Фразеологический оборот употребляется одновременно и как фразеологизм и как свободное сочетание слов, с изменением грамматических свойств. При помощи данной ФЕ создаётся контраст между жизнью Шиша и купца, у купца даже курицы, живут лучше, чем Шиш. Также этот контраст поддерживается и на словообразовательном уровне, используется суффикс - ин, со значением увеличительности, значимости: «купчина, домина».

« Бери, пейте мою кровь, летом отработаешь. Чувствуй, что я отец и благодетель. Что ише мнессе?». Фразеологизм пить кровь имеет значение жестоко притеснять, мучить кого-либо. Данный фразеологизм имеет утрированный характер, за которым в свою очередь узнаётся установка на игру. Персонаж как будто сам себя подвергает мучениям и истязаниям и выступает в роли жертвы, хотя сам субъект никаким действиям не подвергается, а только его имущество.

Наблюдается перестановка компонентов фразеологической единицы:

«он тебя обажать будет нельзя как лучче…», в нетрансформированном виде ФЕ как нельзя лучше, имеет значение «очень хорошо, прекрасно, отлично (употребляется для обозначения высшей степени проявления какого либо действия, состояния)». Перестановка компонентов позволяет реорганизовать элементы ФЕ и придать выражению новые смысловые оттенки, создаётся ощущение незаконченности, недосказанности фразы, об этом также свидетельствует многоточие в конце.

В текстах сказок встречается немалое количество ФЕ в своём прямом значении: «На Шише у всех клином свет сошёлся» (Тилитили). « Мы с Шишом Московским об заклад побились. Перину из под меня придет воровать. Спальну нашу караульте день и ночь!» (Шиш пошучивает у царя) .

«Я есь американски дама и побилась об заклад на миллион рублей, что год проплаваю в змеях» (Ванька Доброй).

«Сам шубенку на плечи, шапку на голову, котомку в руки - да и …

поминай как звали.»

Фразеологические единицы используются для того, чтобы охарактеризовать человека, событие или какое-либо явление, придав ему некоторую необычность, яркость и большую образность.

Борис Шергин в сказке «Шиш и трактирщица» использует стилистический приём - контекстного обыгрывания имён нарицательных:

«-- Ты, -- говорит, -- молодой человек, везде, чай, бывал, много народу видал, не захаживал ли ты в Печной уезд в село Сковородкино, не знавал ли господина Гусева-Жареного,

«Хозяйка заходит в избу с проезжающим и снова трунит над Шишком:

Ну что, рыжий, знавал Гусева-Жареного? Шиш отвечает:

Знавал, хозяюшка. Только он не в Печном уезде, село Сковородкино, живет, а в Сумкино-Заплечное переехал».

Данный приём способствует правильному прочтения внутренней формы собственного имени, в соответствии с авторским замыслом. Сюжет этой сказки целиком построен на создании индивидуально-стилистических неологизмов. Из этого следует, что приемы языковой игры имеют существенное значение для формирования сюжета и композиции сказов.

В сказке Шиш показывает нужду находим пример трансформации абстрактного понятия в субстанцию или конкретный объект (овеществление):

« Эй, мужик! Зачем забор на дрова рубишь?

Не я рублю нужда рубит!

Что значит нужда?

Неужто нужды не видали? А она что, где?

Где? В чистом поле, под горкой».

Цепочка начинается с олицетворения - нужда рубит, а потом олицетворение овеществляется.

Каламбур - игра слов, которая основана на нарочитой или невольной двусмысленности, порождённой омонимией или сходным звучанием, которые вызывают комический эффект. Чаще всего языковая игра в каламбуре основывается на омонимах, т. е. словах одинаковых по звучанию, но разных по значению. Пример такого каламбура находим в сказке «Наш пострел везде поспел»:

«Плюху я получил.

Плюшечку? Какую? Мяконькую?

Вот какую!

И началась тут драка. Только перья летят. Вот что Шиш натворил». Причиной коммуникативной неудачи между персонажами, а как следствие конфликта и даже драки, является звуковое совпадение слов, с различным значением.

ПЛЮм ХА -и; ж. Разг. Пощёчина, оплеуха. Залепить, дать, закатить плюху. Надавать плюх. Щека от плюхи покраснела.

(Большой толковый словарь русского языка. 1-е изд-е: СПб.: Норинт С. А. Кузнецов. 1998)

ПЛЮм ШКА -и; мн. род. -шек, дат. -шкам; ж.

Сдобная булочка. Сладкая п. Чёрствая п. П. с корицей. Тесто для плюшек. Печь плюшки. Я люблю плюшки. Откусить от плюшки. Есть плюшки с кофе.

Разг. Полный человек. Он совсем в плюшку превратился. Хватит есть, плюшкой будешь.

Плюм шечка, -и; мн. род. -чек, дат. -чкам; ж. Разг. Уменьш.-ласк.

Плюм шечный, -ая, -ое (1 зн.).

(Большой толковый словарь русского языка. 1-е изд-е: СПб.: Норинт С. А. Кузнецов. 1998)

В сказке «Пряники», тоже встречаем пример омонимии: «У нас в Уйме места уйма, а от пряников тесно стало». В первом случаи Уйма - название населенного пункта, а во втором слово употреблено в своём прямом значении большое количество чего-либо.

Часто игра возникает вследствие созвучия двух слов, происходит обыгрывание этого сходства (парономазия):

«Были липовых два котла, да сгорели дотла» (Шишовы напасти). «Ну, беды мучат, да уму учат» (Праздник Окатка). «- Эй, вали, кургузка, недалеко до Курска, семь верст проехали, семьсот осталось!» (Тили-тили).

«Ух, барыня не могу! Комар ступил на ногу…» , « Мама я котейка купил… Вышла копейка прибавки» (Волшебное кольцо). «-- Это беспорядок -- во всем городе порядок!» (Пряники).

Состоят у каламбура на службе и разные значения одного и того же слова: «Зашла, трясусь, а королешко возле ездит, припадат, лижет. Я будто глупенька зачем гора, и зачем вода, и кто сторожит? Он вилял, вилял, дале рассказал. Перва от ограды труба и есть минеральная, дальня огненна» (Борис Шергин. Данило и Ненила (1930-1960). Слово вилял имеет несколько значений, здесь актуализируются его прямое значение и переносное: 1. двигаться, поворачиваясь из стороны в сторону. 2. перен., разг. уклоняться от прямого ответа.

Ещё к одному приёму языковой игры можно отнести наименования героев сказок, которые за счёт своей яркой внутренней формы, являются распространённым стилистическим приёмом и характерной особенностью языка сказок в целом. Опираясь на народные традиции русского фольклора, Шергин даёт своим героям социальную характеристику через их имена. Так в сказке «Кобыла», которая носит анекдотический характер, писатель использует грубую и даже уничижительную форму обращения, которая впоследствии переходит в разряд собственного имени:

«В бедной деревушке приворотил к старичонко напиться квасу.

Старичонко весь заметался, дочку свою загонял:

Куда провалилась-то, кобыла?..

Квасу тащи, кобыла!

Государь, на неё глядевши, все глаза растерял.

Эта бы красавица мне…

Дед, почему Кобыла нейдет нас проводить?».

В другой своей сказке, Шергин указывает на социальную принадлежность героя во второй части его имени: «Стара королиха принесла одного Федьку-королька, а у молоденькой кухарки родилось два сына, два белых сыра - Данилко да Митька, по матери Девичи.» Федька-королек, королёк значит сын короля («Данила и Ненила» Б. В. Шергина).

В сказках довольно часто используются имена с различными суффиксами субъективной оценки в экспрессивной функции: Романушко («Сказка о дивном гудочке» Б. В. Шергина), Данилушко, Агнюшка («Данило и Ненила» Б. В. Шергина) , Иванушко («Ваня Датский»), Шишанушко («Шишовы напасти»).

В качестве средства языковой игры авторы используют слова и выражения, имеющие сдвиги в семантике - непрямые номинации.

Употребление таких номинаций основано на создании контраста, благодаря контрасту создаётся комический эффект.

(Мартынко) «Мартынку утром суд. Перва вина, что благородной дамы в рот грезной футбол положил…». Лексема футбольный мяч, заменяется на название игры.

«Я тут не был, не считал, сколько оплеух Шиш за ночь насобирал. Утром учитель на улку вышел, Шиш кошку поймал, ей на хвост бумаги навязал, бумагу зажег. Кошка на полати вспорхнула, на полатях окутка зашаяла, дыму до потолка... Шиш на крыльцо выскочил. Хозяин гряду поливат. Шиш и заревел не по-хорошему: Учителю премудре! Твоя-то чистота схватила светлоту, занесла на высоту, неси благодать, а то ничего не видать!!! Сам ходу задал, горите вы с экой наукой!» (Шиш приходит учиться). Комический эффект создаётся посредством вторичных номинаций.

В сказке Б. В. Шергина «Ванька Доброй» героиню по имени Улянка сравнивают с литературным персонажем Квазимодо. Таким образом, Квазимодо выступает как наименование, временно «заменяющее» в контексте сказки подлинное название персонажа и выступающее в качестве характерологической функции.

Словообразовательный уровень

Для создания комического эффекта довольно часто используются словообразовательные возможности русского языка.

Создание новых слов является пожалуй, основным способом обыгрывания словообразовательных возможностей языка. Результатом необычного творческого словообразования становится окказионализм, они показывают, каковы творческие потенции языка его глубинные силы. В сказках Б. В. Шергина, нами были выделены следующие окказиональные единицы: «сгогатывать, слезантий, двоорец большой, двоепередой, какойто Какойтович, вышпионил, душетырного спирту, курняукнула бы, помадили».

Итак, проанализировав авторские новообразования в сказках, мы пришли к следующим выводам: окказионализмы создаются автором с целью создания юмористического эффекта, с целью отражения особенностей диалектной речи. Безусловно, все новообразования делают текст ярким, интересным и необычным.

Другое широко распространенное явление - нестандартное и обильное использование увеличительных и уменьшительных суффиксов: «колошишки, пинжаночка, одежонку, мужичонко, семеюшка, довольнехоньки, житьишко, живехонько, баринок, старушонка, усадебка, плюшечка, окошечко, тропиночку, коровёнка, и д.р.»

Непродуктивный суффикс -ёшк(а), -ошк(а) с резко выраженной экспрессией презрения: «королешка» (Данило и Ненила).

Таким образом, суффиксы играют значительную роль в создании стилистической окраски языка сказочного произведения и способствуют созданию особого стиля повествования.

Стилистическая подсистема языка

Комический эффект языковой игры может создаваться при помощи стилевого контраста. Данный приём характеризуется использованием в тексте иностилевой лексики, которая контрастирует с контекстом. Под иностилевой лексикой подразумеваются слова, имеющие иную стилевую окраску, или относящиеся к разным функциональным стилям языка.

Устаревшая и высокая лексика на фоне просторечных слов:

«Объистись разве да умереть во младых летах?... Сгрыз яблоко, счавкал друго…», «с запиской лакея турнули, а сами сели закусить» (Мартынко). «Шиш на них давно немилым оком смотрел: Ужо я вам улью щей на ложку!» улью (прост.), (устар.) око.

Книжные слова на фоне разговорных слов и конструкций:

«Ваше королевское величие, окажите монаршее внимание с выпитием рюмочки при надлежашшей закуске», « Не загружайте тары эким хламом, ваше величие», «Ваше величие! Папаша всенародной!», «Тащился Шиш пустынной дорогой. Устал…» (Шиш складывает рифмы). Пустынная (книж.), тащиться (разг.). «Фрелины Машки, Дашки забегали, заискали» (Шиш пошучивает у царя).

Диалектные и просторечные слова, осознаваемые носителями литературного языка как отклонение от нормы:

«Мартынко с артелью матросов в море ходил, и ему жира (богатство, роскошество) была хорошая», «в портерной иностранного кептена (капитан) присмотрел, ему карты показал. Кептен ум потерял…», «Потащили бажоного (уважаемый человек) вон за шиворот.»

Иноязычная и заимствованная лексика в русском словесном окружении: «Мистер открыл тетрадку… Ол райт! Во-первых, будете лошадка вы. Я буду смотреть на часы, скажу “стоп”». (Тили-тили). « Мерси. С коровами все…». «Зайдите, мистер Пронька, вечером поговорить ко мне на квартиру».

«Теперь до свидания, оревуар!» (Золочённые лбы).

Синтаксический уровень

На синтаксическом уровне текста языковая игра находит свое выражение в форме экспрессивных синтаксических конструкций. Чаще всего экспрессивный эффект возникает за счёт отклонения от нормативных размеров предложения.

Наиболее распространенной экспрессивной синтаксической конструкцией, которая строится на основе сокращения объёма предложения, является эллипсис. Под эллипсисом традиционно понимается пропуск элемента высказывания, легко восстанавливаемого в данном контексте. Игровой эффект в данном случаи происходит на основе контраста синтаксиса и семантики. Структурная неполнота синтаксической конструкции побуждает читателя домыслить ее возможное семантическое наполнение.

Приведём ниже примеры эллипсиса, встречающиеся в текстах сказок.

«Братья - мужики степенные, а он весь - как саврас без узды» (Наш пострел везде поспел). «Шагов сотню ступил - в ельнике дом стоит», « Шиш сразу узнал - два богатея из соседнего села», «Взвились купцы по лесенке, да в избу, да в сени, да на улицу. А там после грозы лужа. Они в эту лужу. Даже одежда не затлела. Да скорее в лес, да домой», «Шиш домой пришел. Деньги на стол, считать начал. Сбился, опять снова.», «Братья около, рот раскрыли, стоят», «Братья в хлев», « -- Да вы в каком ряду стояли? -- Как в каком? В кожевенном! -- А я в галантерейном» (Доход не живёт без хлопот).

Следующим видом экспрессивной синтаксической конструкции, которая встречается в литературных сказках Б. В. Шергина, являются парцеллированные конструкции. Под парцелляцией понимается стилистический прием расчленения фразы на части. Парцеллируемые слова отделяются друг от друга точками или восклицательными знаками при соблюдении всех остальных синтаксических и грамматических правил.

«-- Сто... нет, триста... пятьсот рублей!», «-- Молодой человек, не сгубите! Возьмите деньгами! По десятке дадим!», «Мы бы в бочку ту... да в речку ту...», «-- Меня зовут... Федя», «Меня зовут не Степан, а... Силантий»,

«Судья ему мигат понимаю-де, чувствую... И говорит: Этот Шиш придумал истреблять население через наскакивание с возвышенных предметов, как-то: мостов, полатей и т. п. Вот какой новой Жек

Патрушитель! Однако Хемида не спит! Потерпевший, у тя жена молода?», «Как хошь, друг! Возьми отступного! Ведь я бабу тебе на подержанье дам, дак меня кругом осмеют.», «А-а-а!... Извиняюсь!... Очень приятно-с!»,

«Ложку полну хватил и... затряс руками, из глаз слезы побежали.», «Да ведь песни-то наши... протяжны, проголосны, задушевны!», «Вы... видно, сестра? Да... сестра Шишова...». « Сатаной меня написали…Знают, как сироту изобидеть…Уж и кажной-то меня устрашится, уж и всяко-то меня убоится!...» (Пронька Грезной).

Основная функция парцеллированных конструкций заключается в передачи определённых эмоций. Парцелляция способна усиливать выразительность текста, выделяя какие-либо детали общей картины, подчеркивать значимость тех или иных частей высказывания, наиболее важных с точки зрения автора.

Один из самых распространённых способов создания комического эффекта в языковой шутке - повтор. Повторяющаяся единица выступает в качестве скрепы, а основной функцией повтора является обеспечение семантической связности и цельности текста. Однако, с точки зрения экспрессивной стилистики особенно важно такое свойство повтора, как избыточность.

В литературных сказках Б. В. Шергина встречаются разнообразные виды повторяющихся синтаксических единиц, их частей и структур. Следует отметить, что повтор наиболее характерен для лексических единиц: «Всего получал одну копейку, за копейку сторговались, две копейки получил, сторговались за две копейки, вышла копейки прибавка, отдал за три копейки» (Волшебное кольцо).

« Мужичок, вы пошто шшенка мучите? А твоё како дело? Убью вот... - Мама, я шшеночка купил. - Мужичок, вы пошто опять животину тираните? - А тебе-то како дело? Убью вот... - Мама, я котейка купил… Мужичок, што это вы все все с животным балуете?... - Мама, я змея купил» (Волшебное кольцо).

Реже встречается полный повтор целого предложения: «Людей бы на ум, а Шиша на дело» (Шиш пошучивает у царя), «Дорогой брат и благодетель!» (Пронька Грезной). Ваше велико!(Мартынко)

Нагнетание и нагромождение: «Торгуй, розживайся, капиталы оборачивай, пропивай, проедай». «не должен мыться, стричься, бриться, сморкаться, чесаться, утираться, ни белья, ни одежды переменять», «сундуков с костюмами зимними, летними, осенними, весенними и прочих сезонов», «полоскали, брили, чесали, гладили, завивали, душили, помадили», «он явился, как написной, бравой, толстой, красной, очень завлекательной. (Пронька Грезной). «хлам, пыль, крысы, паутина.», «она была худа, морщевата, рот ямой; чтала хороша, гладка, румяна.

В текстах сказок прослеживается повтор синтаксической конструкции, за пределами границ одной сказки: «Нас бы с вами на ум, Мартына на дело», «Людей бы на ум, а Шиша на дело».

Повтор главным образом выполняет усиливающую функцию, а также ритмико-интонационную, прежде всего функции динамизма и замедление. Повтор задерживает внимание читателя на определённых фрагментах текста и помогает оценить их относительную значимость, иерархию образов, идей, чувств и таким образом передаёт авторское отношение к предмету речи.

Особое место среди выразительных средств синтаксиса в сказках Б. В. Шергина занимает диалог. Диалогом называется процесс языкового общения между двумя или более лицами, в контексте литературных произведений - персонажами. Диалог является основной формой разговорного языка, именно в диалоге наиболее ярко проявляется коммуникативная функция.

В исследуемых нами сказках большое количество интересных и необычных диалогов, многие сказки в основном построены на диалогах, в них автор широко использует разговорные элементы, просторечия, самые разные виды односоставных конструкций.

Таким образом, мы рассмотрели и описали использования приёмов языковой игры на всех языковых уровнях: фонетическом, морфологическом, лексическом, словообразовательном, стилистическом и синтаксическом.

Роль языковой игры в сказках Б.В. Шергина

Уникальность авторского представления о мире отражается на всех структурных и языковых уровнях текста и определяет отбор именно тех элементов и средств, которые являются наиболее показательными в отражении авторского понимания действительности.

Обычно творческая манера, стиль писателя или конкретного художественного произведения характеризуется термином «идиостиль» (В.В. Виноградов, Е.А. Гончарова, В.В. Григорьев, А.И. Ефимов, Ю.Н. Караулов, Ю.Н. Тынянов, H.A. Фатеева, A.B. Чичерин, Р. Якобсон и др.). Одной из составляющих идиостиля писателя могут быть особенности использования им языковой игры в произведении.

Языковая игра в художественном произведении выполняет художественно-эстетическую функцию создания комизма, юмора, сатиры, иронии и сарказма. Также языковая игра помогает воссоздать образ автора. Но иногда она может носить опосредованный характер, как в сказках Б. В. Шергина, когда перед нами предстаёт не писатель, а рассказчик. Персонажи сказок наделены речевыми ошибками, которые вызывают у читателя комический эффект. Языковая игра в сказках является одним из способов характеристики персонажей с различных точек зрения:

социального положения персонажа;

уровня его общей и речевой культуры;

наличия каких-то особенностей характера или поведения.

Языковая игра в сказках Б. В. Шергина часто воспроизводится в репликах диалога и становится элементом изображения разговорной речи.

Творческая особенность автора основана на записи и доведении до совершенства устного рассказа. Б.В. Шергин стремится воспроизвести «живую речь» простого человека, и при помощи простого языка создать подлинный образ рассказчика. Народные принципы смеховой культуры воплощаются в его бытовых сатирических сказках.

Языковая игра, представленная в произведениях Б.В. Шергина, свидетельствует о многовековых речевых традициях жителей Поморья. В сказах Б.В. Шергина особенности языковой игры на фонетическом, морфологическом, лексическом и синтаксическом уровнях определяются использованием ее в контексте диалектной речи и фольклорной традиции.

Языковая игра в сказках в полной мере предстаёт как особый стиль речевого поведения и в большинстве случаем осмысленна автором, имеет преднамеренный характер и стремится к достижению определённого стилистического эффекта.

В работе мы привели лишь некоторые примеры языковой игры. Б.В. Шергин не просто отклоняется от нормы или нарушает её, он использует нестандартные формы для того, чтобы выделить ключевые образы и идеи своих произведений. Таким образом, он демонстрирует безграничный творческий потенциал системы языка и задействует его глубинные ресурсы.

Языковой особенностью литературных текстов Б. Шергина является ориентация на устную речь. Свои литературные произведения писатель неоднократно сказывал перед публикой, отрабатывая и отшлифовывая свой стиль. Сказовая манера повествования, то есть такая форма повествовательной прозы, которая в своей лексике, синтаксисе и подборе интонаций обнаруживает установку на устную речь рассказчика, наиболее близка и дорога Шергину.

Языковая игра в сказках Б. В. Шергина обнаруживается на всех языковых уровнях: фонетическом, морфологическом, лексическом, словообразовательном, стилистическом и синтаксическом.

Анализ сказок показал, что Б. В. Шергин осуществляет отбор приемов языковой игры и необходимых для этого языковых средств, в соответствии с идейной и целевой установкой своих произведений, а также со спецификой изображаемой социальной среды и языковой ситуации определенного периода. Языковая игра в полной мере предстает «как стиль речевого поведения», так как в большинстве случаев отклонения от языковой нормы «осмыслены» не только автором-творцом, но и рассказчиком, стремящимся к достижению определенного стилистического эффекта.



Заключение

В заключение отметим, что настоящая работа велась в соответствии с поставленными целью и задачами. При исследовании языковых особенностей литературных сказок Б. В. Шергина нами был реализован комплексный подход к рассмотрению языковой игры, включающий анализ ее проявлений на различных уровнях языка.

В работе нами были выявлены приемы языковой игры, характерные для литературных сказок Б. В. Шергина, а также особенности реализации языковой игры в речи автора и персонажей. В исследовании определен ряд функций языковой игры в литературной сказке.

В ходе анализа было установлено, что языковой особенностью литературных сказок Б.В. Шергина является ориентация на устную речь. Свои литературные произведения писатель неоднократно сказывал перед публикой, отрабатывая и отшлифовывая свой стиль.

Сказовая манера повествования, то есть такая форма повествовательной прозы, которая в своей лексике, синтаксисе и подборе интонаций обнаруживает установку на устную речь рассказчика, наиболее близка и дорога Шергину.

Художественный текст Б. Шергина строится по законам ассоциативно-образного мышления. В дискурсе Б. В. Шергина просматривается его главная цель творчества с помощью образа помора транслировать в сознание читателя картину мира, создать у читателя положительное представление о русском человеке, высоких нравственных качествах, свойственных северянам.

Форма передачи информации содержательна и оригинальна, средства образности в тексте подчинены эстетическому идеалу художника. Текст сказок очень яркий, образный, метафоричный и эмоционально интересный, не случайно произведения Б. В. Шергина находят свою аудиторию среди молодого поколения и включены в школьную программу.

Дальнейшее изучение творчества Шергина, на наш взгляд, является перспективным и требует глубокого и многостороннего изучения.



Список литературы

1. Апресян, Ю.Д. Образ человека по данным языка: попытка системного описания / Ю.Д. Апресян // Вопросы языкознания. 1995. № 1. С. 3767.

2. Арутюнова, Н.Д. Введение // Логический анализ языка. Ментальные действия / Н.Д. Арутюнова. М., 1993. С. 3-7.

3. Афанасьев, А.Н. Происхождение мифа / А.Н. Афанасьев. М.,1996. 268с.

4. Афанасьева, Н.А. Символы как семиотические концепты языковой

5. «модели мира» М. Цветаевой: Дис. ... канд. филол. Наук / Н.А.Афанасьева. Череповец, 2001. 206с.

6. Бабенко Л.Г., Васильев И.Е., Казарин Ю.В. Лингвистический анализ художественного текста. Екатеринбург, 2000.

7. Бакина М.А. Словотворчество//Языковые процессы современной русской художественной литературы: Поэзия. М., 1977.

8. Балли, Ш. Французская стилистика / Ш. Балли; пер. с фр. под ред. Е.Г. Эткинда. М., 1961. 394 с.

9. Баранов, А.Г. Функционально-прагматическая концепция текста / А.Г. Баранов; отв. ред. Т.Г. Хазагеров. Ростов н/Дону, 1993. 180 с.

10. Бегак Б.А. Правда сказки. М., 1989.

11. Белоусов А.Ф. Детский фольклор. Лекция для студентов-заочников. Таллинн, 1989.

12. Бенвенист Э. Общая лингвистика. М., 1974.

13. Бенчич Ж. Поэтическая функция языка и игра//Роман Якобсон: Тексты, документы, исследования. М., 1999.

14. Берн Э. Игры, в которые играют люди. Люди, которые играют в игры. Екатеринбург, 2001.

15. Болдырева, Е.Ф. Языковая игра как форма выражения эмоций: автореф. дис… кандидат филологических наук / Е.Ф. Болдырева. Волгоград, 2002. 18 с.

16. Большакова Н. Н. Игровая поэтика в литературных сказках Михаэля Энде: диссертация на соискание ученой степени кандидата филологических наук. Смоленск, 2007. 222 с.

17. Бюлер К. Теория языка. Репрезентативная функция языка. М.: Прогресс, 1993.

18. Вежбицкая А. Язык. Культура. Познание. М.: Наука, 1987

19. Виноградов В.В. Проблема сказа в стилистике // В.В.Виноградов. О языке художественной прозы: Избр. тр. / [Послесл. А.П.Чудакова. С. 185 - 315; Коммент. Е.В.Душечкиной и др.]. - М.: Наука, 1980. - С. 42

20. - 54. С. 49

21. Витгенштейн Л. Философские исследования/ Л. Витгенштейн// Витгенштейн Л. Философские работы. - Ч.1 - М.: Гнозис, 1994. -612 с. С.7

22. Галимова Е. Ш. Проза Б. В. Шергина: автореф. дис. … канд. Филол. Наук. Горький, 1987

23. Галимова, Е.Ш. Год Б. Шергина / Е.Ш. Галимова // Двина. 2003. № 1. С. 25.

24. Галимова, Е.Ш. Земля и небо Бориса Шергина: монография / Е. Ш. Галимова. - Архангельск, 2008. - 223 с.

25. Галимова, Е.Ш. Книга о Шергине / Е.Ш. Галимова. Архангельск, 1988. 128 с.

26. Галимова, Е.Ш. Мотив радости «веселья сердечного» в творчестве Б. Шергина / Е.Ш. Галимова // Славянское слово в литературе и языке: материалы метод. науч. конференции «Славянская культура в современном мире», Архангельск, 17-18 сент. 2002 г. Архангельск, 2003. С. 152-156.

27. Галимова, Е.Ш. Станем ли мы наследниками Шергина? / Е.Ш. Галимова // Двина. 2003. № 4. С. 11-14.

28. Галкин, Ю.Ф. Борис Шергин : Златая цепь / Ю. Ф. Галкин. М., 1982. 172 с. (Писатели Сов. России)

29. Гальперин, И.Р. Текст как объект лингвистического исследования / И.Р. Гальперин. М., 1981. 139 с.

30. Гридина Т.А. Междусловные фоносемантические ассоциации как основа каламбура//Слово в системных отношениях на разных уровнях языка. -Свердловск, 1991.

31. Гридина Т.А. Рациональная мотивация по народно-этимологическому принципу//Детская речь и пути ее совершенствования. Свердловск, 1989.

32. Гридина Т.А. Языковая игра как лингвокреативная деятельность/ Т.А. Гридина// Язык. Система. Личность. Языковая игра как лингвокреативная деятельность. Формирование языковой личности в онтогенезе. - Екатеринбург, 2002. - с. 26-27. С. 26

33. Гридина Т.А. Языковая игра: стереотип и творчество. Екатеринбург, 1996.

34. Гридина, Т.А. Имена собственные как база языковой игры / Т.А. Гридина // Русский язык в школе. - 1996. - №3. - С. 51 - 55.

35. Есин, А.Б. Принципы и приёмы анализа литературного произведения: Учебное пособие / А.Б. Есин. - М.: Флинта: Наука, 1999. - 248 с.

36. Земская Е.А. Словообразование как деятельность. М., 1992.

37. Земская Е.А. Языковая игра / Е. А. Земская, М. А. Китайгородская, Н. Н. Розанова // Русская разговорная речь. Фонетика. Морфология. Лексика. Жест. - М.: Наука, 1983. - Глава IV. С. 174

38. Золотова, Г.А. Коммуникативная грамматика русского языка / Г.А. Золотова. М., 1998. 524 с.

39. К вопросу о поэтике литературной сказки (в сопоставлении с поэтикой фольклорной сказки) [Электронный ресурс] / Киберленинка; Нагорная

40. О. В. режим доступа: http://cyberleninka.ru/article/n/k-voprosu-opoetike-literaturnoy-skazki-v-sopostavlenii-s-poetikoy-folklornoy-skazki

41. Капкова, С.Ю. Лингвостилистические средства выражения

42. комического и эксцентрического в языке современной детской английской литературы и специфика их перевода на русский язык: дис.

43. … канд. филол. наук: 10.02.04 / С.Ю. Капкова. - Воронеж, 2005. -167 с

44. Карасик, В.И. Культурные доминанты в языке. Языковая личность: культурные компоненты: сб. науч. тр. ВГПУ, ПМПУ / В.И. Карасик. Волгоград; Архангельск, 1996. 260 с.

45. Карасик, В.И. Язык социального статуса / В.И. Карасик. М., 1992. 329 с.

46. Культура русской речи: Энциклопедический словарь-справочник/ под ред. Л.Ю. Иванова, А.П. Сковородникова, Е.Н. Ширяева и др. - М., 2003. - 840 с. с. 802

47. Культурные слои во фразеологизмах и их дискурсивных практиках / под ред. В. Н. Телия. М., 2004. 340 с.

48. Курзинер, Е.С. Словотворчество в художественной литературе для детей и детской речи / Е.С. Курзинер // Филологическое образование в школе и в вузе. - 2009. - №1 - С. 23 - 25.

49. Лаврик Э.П. Семантическое согласование как средство создания языковой игры/ Э. П. Лаврик // Вестник Ставропольск. го. ун-та 76/2011. - с.5-12. С. 5

50. Ларионова Е.И. Из истории турецкой литературной сказки // Вестник Московского университета. - 2008. - № 3. - Сер. 13. С. 7-12.

51. Леонтьев, А. А. Язык, речь, речевая деятельность / А.А. Леонтьев. М., 1969. 214 с.

52. Липовецкий М.Н. Поэтика литературной сказки. Екатеринбург, 1993.

53. Лисоченко Л. В., Лисоченко О. В. Языковая игра на газетной полосе ( в свете металингвистики и теории коммуникации )/Л. В. Лисоченко, О. В. Лисоченко// Эстетика и поэтика языкового творчества: межвуз. сб.

54. науч. тр. - Таганрог: Изд во Таганрогского гос. пед. ин та , 2000. - С . 128-140 [ Электронный ресурс ]. - Режим доступа: http://teneta.rinet.ru/rus. с. 140

55. Литературная сказка: история, теория, поэтика. Сб. статей и материалов. М.: Изд-во МГУ, 1996.

56. Мелетинский Е.М. Герой волшебной сказки: (Происхождение образа). М.: Изд-во вост. лит., 1958.

57. Минский, М. Фреймы для представления знаний / М. Минский; пер. с англ. О.И. Гринбаум; ред. Ф.М. Кулаков. М., 1979. 151 с.

58. Наследие Бориса Шергина: сб. ст. / Поморский гос. ун-т им. М.В. Ломоносова. Архангельск, 2004. 107 с.

59. Неелов Е.М. Сказка. Фантастика. Современность. Петразаводск: Карелия, 1987 год

60. Нещименко, Г.П. К постановке проблемы «Язык как средство трансляции культуры» / Г.П. Нещименко // Язык как средство трансляции культуры. М., 2000. С. 30 45.

61. Новиков Л.А. Художественный текст и его анализ М., 1988.

62. Норман Б.Ю. Всерьез о шутке//Вопросы языка и литературы. Вып. IV, ч. 1 Новосибирск, 1970.

63. Норман Б.Ю. О креативной функции языка (на материале славянских языков)//Русское слово в языке, тексте и культурной среде. Памяти Эры Васильевны Кузнецовой. Екатеринбург, 1997.

64. Норман Б.Ю. Язык: знакомый незнакомец. Минск, 1987.

65. Норман Б.Ю. Языковая игра как вид познавательной деятельности//Ребенок в современном мире. Тез. междунар. конф. С.Петербург, 1993.

66. Норман, Б. Ю. Язык: знакомый незнакомец [Текст]/ Б. Ю. Норман. - Мн., 1987. С.169

67. Овчинников, О. Менталитет помора: в чем его «особинка»? / О. Овчинников // Поморская столица. 2003. № 3. С. 86-87.

68. Овчинникова Л. В. Русская литературная сказка XX века. История, классификация, поэтика. М., 2003. 312 с.

69. Потебня, А. А. Мысль и язык / А.А. Потебня // Слово и миф. М., 1989.

70. 622 с.

71. Походня С.И. Языковые виды и средства реализации иронии. -Киев, 1989.

72. Пропп В.Я. Морфология сказки. Изд. 2-е. М.: Наука, 1969. С.36

73. Пропп В.Я. Поэтика фольклора. М.: Лабиринт, 2000.

74. Пропп В.Я. Проблемы комизма и смеха. -М.: Лабиринт, 2000.

75. Санников В.З. Русский язык в зеркале языковой игры/ В.З. Санников. - М.: Языки славянской культуры, 2002/ 552. С. 15.

76. Сепир, Э. Избранные труды по языкознанию и культурологи / Э. Сепир; пер. с англ. под ред. и с предисл. Е.А. Кибрика. М., 1993. 654 с. (Филологи мира).

77. Солганик, Г.Я. Стилистика текста: учеб. пособие / Г.Я. Солганик. М., 1997. 256 с.

78. Сорокин, Ю.А. Язык, сознание, культура / Ю.А. Сорокин, Е.Ф. Тарасов, Н.В. Уфимцева // Методы и организация обучения иностранному языку в языковом вузе : сб. науч. тр. Вып. 370. М., 1991. С. 20-29.

79. Стилистический энциклопедический словарь русского языка/ под ред. М.Н. Кожиной. - М.: Флинта; Наука, 2006. - 696 с. С. 657.

80. Сюлькова Н. В. Жанровое своеобразие современной русской литературной сказки (на материале творчества Б. В. Шергина и С.Г. Писахова): автореф. дис. … канд. Филол. наук. М., 1998.

81. Тананыхина А. О. Языковая игра в тексте англоязычной литературной сказки // Вестник

82. Череповецкого государственного университета. 2014. №7 (60). URL: http://cyberleninka.ru/article/n/yazykovaya-igra-v-tekste-angloyazychnoyliteraturnoy-skazki (дата обращения: 25.04.2017).

83. Текст и его компоненты как объект комплексного анализа: межвуз. сб. науч. тр. / под ред. И.В. Арнольд. Л., 1986. 150 с

84. Телия В.Н. Метафоризация и ее роль в создании языковой картины мира//Роль человеческого фактора в языке. М., 1988.

85. Томилов, Ф.С. Север в далеком прошлом: краткий ист. очерк / Ф.С. Томилов. Архангельск, 1947. 46 с

86. Троицкий В.Ю. Стилизация // Слово и образ. Сборник статей. Сост. В.В.Кожевникова. - М.: Просвещение, 1964. - С. 164 - 194.

87. Усолкина А. В. Языковая игра как текстообразующий фактор: На материале литературных сказок Л. Кэрролла и их переводов. Екатеринбург. 2002. 222 с. [Электронный ресурс]Научная библиотека диссертаций и авторефератов disserCathttp://www.dissercat.com/content/ yazykovaya-igra-kak-tekstoobrazuyushchii-faktor-na-materialeliteraturnykh-skazok-l-kerrolla#ixzz4fJ1GnijP

88. Хализев В.Е. Теория литературы. - М.: Высшая школа, 1999. - 398 с. С. 327 - 328.

89. Хейзинга Й. Homo Ludens. В тени завтрашнего дня/ Й. Хейзинга. - М.: ООО «Изд-во АСТ», 2004. - 544с. С.10

90. Цикушева Ирина Владимировна Лингвистические средства создания комического эффекта в сказках // Вестник Адыгейского государственного университета. Серия 2: Филология и искусствоведение. 2008. №10. URL:http://cyberleninka.ru/article/n/lingvis ticheskie-sredstva-sozdaniya-komicheskogo-effekta-v-skazkah (дата обращения: 26.04.2017).

91. Цикушева Ирина Владимировна Феномен языковой игры как объект лингвистического исследования // Известия РГПУ им. А.И. Герцена. 2009. №90.[Электронный ресурс] URL:http://cyberleninka.ru/article/n/fen omen-yazykovoy-igry-kak-obekt-lingvisticheskogo-issledovaniya (дата обращения: 26.04.2017).

92. Шаховский В.И. лингвистическая теория эмоций/ В.И. Шаховский. - М.: Гнозис, 2008. - 414 с. с.367

93. Шкуратова М. В. Литературная сказка на рубеже XX-XXI вв / М. В. Шкуратова [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://www2.pglu.ru/upload/iblock/143/uch_2011_iv_00032.pdf. - Дата доступа: 25.04.2017

94. Ярославский педагогический вестник - 2010 - № 4 - Том I (Гуманитарные науки) Т. П. Куранова. Функции языковой игры в медиаконтексте. [Электронный ресурс]. - Режим доступа: https://docviewer.yandex.ru/view/157944097.

95. Яцкевич, Л.Г. Структура поэтического текста / Л.Г. Яцкевич. Вологда, 1999. 240 с.

96. Лексикографические источники

97. Александрова, З.Е. Словарь синонимов русского языка: современная энциклопедия / З.Е. Александрова. М., 197

98. Ахманова, О.С. Словарь лингвистических терминов / О.С. Ахманова. М.: Советская энциклопедия, 1966. 680 с.

99. Большой словарь русского языка: основные словари. Малые словари. Словарь терминов и понятий /С.Д.Леденев, И.В. Ледковских, П.А. Лекант и др. 5-е изд, стереотип. М.: Дрофа; М.: Рус. язык, 2002. 665 с.

100. Большой толковый словарь русского языка. /гл. ред. С.А. Кузнецов; РАН, Ин-т лингвистических исследований. Спб.: Норинт, 2001. 1536 с.

101. Большой энциклопедический словарь /гл.ред. М.М. Прохоров. М.: Сов. Энциклопедия; СПб: Фонд «Ленинградская галерея», 1993. 628 с.

102. Даль, В.И. Толковый словарь живого великорусского языка. в 4-х т. / В.И. Даль М.: Русский язык, 1980

103. Кондаков, Н.И. Логический словарь-справочник / Н.И. Кондаков. М., 1975. 720 с.

104. Кравченко, А.И. Культурология: словарь. М.: Академический Проект, 2000. С. 258

105. Культура русской речи: энциклопедический словарь-справочник / Л.Ю. Иванов, А.П. Сковородников, Е.Н. Ширяев. М.: Флинта; Наука, 2003. 186. 840 с.

106. Культурология. 20 век: энциклопедия. Т.1. СПб: Университетская книга, 1998. С. 325-327

107. Лингвистический энциклопедический словарь / под ред. В.Н. Ярцевой.

108. М.: Советская энциклопедия, 1990. 683 с.

109. Литературная энциклопедия терминов и понятий /гл. ред. и сост. А.Н. Николюкин. М.: НПК «Интелвак», 2003. 1596 с.

110. Литературный энциклопедический словарь / В.М.Кожевников, П.А. Николаев. М.: Советская энциклопедия, 1987. 752 с.

111. Лопатин, В.В. Русский толковый словарь /В.В. Лопатин, Л.Е. Лопатина.

112. 6-е изд., стереотип.. М.: Русский язык, 2000. 834 с. (Библиотека слов русского языка)

113. Новиков, В.И. Энциклопедический словарь юного литературоведа / В.И. Новиков. - М.: Педагогика, 1988. - 416 с.

114. Ожегов, С.И., Шведова, Н.Ю. Толковый словарь русского языка / С.И. Ожегов, Н.Ю. Шведова. - М.: ООО ИТИ Технологии, 2007. - 944 с.

115. Поморская энциклопедия в 5 т. Т. 1. : История архангельского Севера. Архангельск: Изд-во ПГУ, 2001

116. Розенталь, Д.Э., Теленкова, М.А. Словарь-справочник лингвистических терминов / Д.Э. Розенталь, М.А. Теленкова. - М.: Просвещение, 1985. - 399 с.