Коммуникативная стратегия и тактики речевого поведения собирательного образа "Чудик"

Размещено на http://www.allbest.ru/

[Введите текст]

ВВЕДЕНИЕ

Речевое поведение - взаимодействие людей в ходе общения, свойства и особенности, которые характеризуют речь и речевые реакции одного из участников коммуникативной ситуации - или адресата, или адресанта (Тарасов, 1992 г.).

Речь персонажа является средством раскрытия его внутреннего мира, психологических особенностей, взаимодействия с другими героями, а значит с окружающим миром. Талантливо созданная характеристика позволяет увидеть не только особенности коммуникации того или иного персонажа, но и особенности автора как психолога.

Актуальность исследования. Василий Макарович Шукшин - очень интересная и загадочная фигура в русской литературе XX века. Творчество Василия Шукшина характеризует искусство психологического портрета, речевое многообразие.

Существует множество работ, посвященных проблематике произведений Шукшина, композиции, образам, мировоззрению, но очень мало коммуникативным особенностям героев, а в особенности одному типу героя - «чудик». Это и определяет актуальность нашего исследования. Мы рассмотрим особенности его коммуникативного поведения в зависимости от ситуации, выявим общую стратегию коммуникации и тактики поведения.

Объект. Объект данного исследования - бытовая коммуникация в литературной практике XX века на примере рассказов Шукшина.

Предмет. Особенности коммуникации «чудиков».

Цель. Установление коммуникативных тактик и нахождение общей стратегии героев в рассказах Шукшина.

Исходя из указанной цели, можно выделить задачи, поставленные в курсовой работе:

1. Анализ коммуникативных особенностей героев, выявление схожих черт в коммуникации, называние тактик.

2. Составление общего вывода на основе полученных данных.

Материал. В качестве материала исследования при помощи частичной выборки нами было взяты некоторые рассказы В.М. Шукшина, датированные 70-ми годами XX века, где наиболее четко просматриваются черты этого типа героя, что позволит более точно найти общую коммуникативную стратегию и тактики «чудика».

Более подробно можно говорить, что это такие рассказы как:

Чудик (1967)

Микроскоп (1969)

Миль пардон, мадам (1968)

Сапожки (1970)

Как зайка на шариках летал (1972)

Обида (1971)

Дебил (1971)

Ноль-ноль целых (1971)

Срезал (1970)

Верую! (1971)

Методы. Для решения поставленных задач в курсовой работе использовались следующие методы исследования:

1. Частичная выборка, на основе нее были выделены 10 рассказов 70-х годов XX века, исключены все остальные.

2. Сравнительный анализ.

3. Интерпретация.

4. Обобщение.

Теоретическая база. В качестве основной теоретической базы использовались: книга О. Иссерс «Коммуникативные тактики» и энциклопедия в трех томах, посвященная творчеству В.М.Шукшина.

Кроме того, использовались и работы, исследующие теорию речевого общения и статьи, посвященные использованию мата и нецензурной лексики в ситуациях бытового общения.

Практическая ценность. Результаты данного исследования могут послужить небольшим вкладом в интерпретацию текстов Шукшина, его понимание диалога и коммуникации в произведении в целом, а также описать героя Шукшина 70-х годов XX века более подробно и широко.



ГЛАВА 1. СОЦИАЛЬНО-ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ ГЕРОЯ РАССКАЗОВ В.М. ШУКШИНА

1.1 Особенности речевого и социального поведения героя «чудика»

Коммуникации в прозе придается огромное значение, так как она является одним из средств изображения персонажей, их внутренней сущности и переживаний, помогает раскрыть образы и интерпретировать то, или иное действие героя, либо его способ взаимодействия с миром и другими людьми.

В рассказах Василия Макаровича Шукшина коммуникация носит довольно специфический характер, отличается особой значимостью и организацией. В этом плане довольно показательны бытовые семейные ситуации и социальные противоречия, противоречия между близкими людьми, в которых выражены конфликты людей, исполняющие в момент коммуникации ту или иную социальную роль: покупателя, прохожего, попутчика, читателя в библиотеке, односельчанина и др.

Каждый рассказ содержит черты типа того или иного героя, самым популярным таким типом является знаменитый «чудик». Довольно своеобразный герой с не менее своеобразными коммуникативными особенностями, попадающий в различные курьезные ситуации.

До сих пор до конца не выяснена этимология слова - «чудо». По Б. Панкину « Чудо - это древнее, языческое, таинственное и радостное, что есть в жизни» [Панкин, 1980: 42]. Другой исследователь, Г.Белая говорит о семантике слова, связанной с детством, самой чудесной порой жизни и соотносит чудика с известным героем детской сказки - Колобком [Белая, 1973: 23]. Поведение чудика - практически поведение ребенка, в той или иной ситуации. Признак жизни «чудика» - это детскость. Из рассказа в рассказ автор раскрывает новые черты героев с позиции детства.

«Детство - период, продолжающийся от новорожденности до полной социальной и, следовательно, психологической зрелости; это период становления ребенка полноценным членом человеческого общества. Продолжительность детства находится в прямой зависимости от уровня материальной и духовной культуры общества, в период детства происходят коренные переломы, связанные с социальной жизнью» [Обухова, 1995: 11].

Проблема детства широко изучается в психологии с разных точек зрения. Отсутствие детства интерпретируется как омертвелость души, сознания, личности. Мир детства сложен и содержит в себе другие миры. Это мир общения ребенка с людьми, мир социальных взаимоотношений. Однако отношение взрослых к детству, в какой- то мере довольно специфичное: ребенок противостоит окружающему миру, а значит и взрослым, которые не понимают его, считают в какой-то мере все же «чудиком».

«Чудик» имеет все черты детскости, все его существо подчиненно этому состоянию. Сам автор так отзывается о своем герое: « Поведение такого персонажа как Чудик будет восприниматься скорее со знаком минус, чем со знаком плюс» [Т.3., с. 305]. По сути, «чудик» - это ребенок в теле взрослого, подчиненный законам существующего общества.

Коммуникация героя строится по принципу сходства с действительным поведением ребенка и его речевыми особенностями, на которых автор не раз акцентирует свое внимание путем авторской речи, внутренней речи и диалога.

1.2 Авторская речь как характеристика коммуникационного пространства собирательного образа «чудик»

шукшин чудик речь поведение

Необходимо отметить, что во многом выявлению речевых, коммуникативных и других особенностей образа «чудика» способствовал вышедший в 2004 году «Энциклопедический словарь-справочник» в 3-х томах, посвященный творчеству Василия Макаровича Шукшина. Эта книга явилась бесценным источником знаний при составлении данной работы. Всего лишь в трех томах собрано большинство сведений, которые касаются творчества и жизни В.М. Шукшина, главные работы, посвященные этому автору. Справочник еще замечателен и тем, что содержит помимо статей разной направленности и список основной литературы о творчестве Шукшина. А теперь перейдем непосредственно к описанию речи.

Персонажная речь преобладает над авторской. Однако авторское слово отличается не меньшей значимостью и неоднородностью. В процессе повествования сталкиваются и взаимодействуют речевые слои персонажа и повествователя, причем между собой они связаны настолько органично, что проникновение монологического компонента повествователя практически не ощутимо. Проявляется слитность чужой и авторской речи. Во-первых это продиктовано эстетической установкой « писатель (рассказчик) - это обыкновенный человек, который встретил на улице знакомого и захотел поделиться тем или иным случаем из жизни» («Вопросы самому себе») [Т.1: 109]. Во-вторых, соединение разных пластов речи выявляет оценочные функции самого автора. И в-третьих, таким образом, автор влияет на персонажа посредством своих ремарок, выдаваемых за чужие и внедряется в его коммуникативное пространство « - А в чем дело, вообще-то?- громко спросил он, не брата, кого-то еще. -Да если хотите знать, почти все знаменитые люди вышли из деревни («Чудик»). Фраза, сказанная самим героем, автоматически переносит нас к автору и его собственному мнению. Это помогает лучше понять происходящую коммуникацию между героями. Сразу видно, что поведение персонажа в какой-то мере согласуется с автором. Возмущение Чудика насчет того, что городские люди отрицательно относятся к пространству деревни, оправданы точкой зрения автора и это делает текст открытым диалогом, показывает намерения героя и собственно саму ситуацию с позиции конфликта между городом и деревней, омертвелости и жизни [Т.2: 90].

Свойственна также и ориентация на устно-разговорный источник, т.е. в сам авторский слой также внедряется речь персонажа: «Да нет, этот кривоносик никогда не шутит, не умеет» («Микроскоп»). Что подчеркивает соотносимость коммуникативного пространства автора с пространством персонажа и более детально раскрывает образ героя, не только посредством реплик повествователя, но и внедрения в это повествование речи характерной именно для героя.

1.3 Внутренняя речь - показатель психологического состояния, восприятия мира

Как известно, внутренняя речь передается различными синтаксическими средствами, чаще всего прямой или несобственно-прямой речью, представляет собой диалог, монолог, открытую реплику «По дороге домой Сергей решил так «если Клавка начнет косоротиться, скажет - дорого, лучше бы вместо этих сапожек… «Пойду и брошу их в колодец» («Сапожки»). Для прозы Шукшина характерно параллельное развертывание внутренней речи и внешней речи - создается эффект диалогичности [Т.1: 112].Часто она организована в форме обращения к воображаемому лицу «И смотрел, точно хотел сказать кому-то: "Удивительно вам? Мне самому удивительно» («Миль пардон, мадам»).

«Вербализация внутренней речи во внешней представляет собой такой прием как наделение персонажа навязчивыми мотивами, нередко представляющие цитацию и самоцитацию» « И привязалась одна тупая мысль: «Половина мотороллера. Половина мотороллера» («Сапожки») [Т.1: 113]. Нам видно, что главный герой рассказа Сергей испытывает очень сильное психологическое состояние, он по-прежнему даже после покупки сапожек на подсознательном уровне сомневается в правильности покупки.

Шукшин показывает себя мастерским психологом, преимущественно через внутреннюю речь он передает поток размышлений героя, раскрывает диалектику души, но не полностью, оставляя полунамеки, то, что даже автор не знает о своем герое.

Специфика внутренней речи в рассказах Шукшина именно в том, что он не просто показывает психологическое состояние персонажа, но и раскрывает восприятие его мира. Собирательный образ «чудик» в этом плане довольно красноречив, так как мир этого героя имеет огромные параллели с детским восприятием мира: наивным, немного застенчивым, доброжелательным с примесью какой-то тайны.

1.4 Диалог как своеобразие речевой характеристики персонажей, ситуативная коммуникация

По утверждению Чувакина, диалогичность составляет конститутивную особенность шукшинских текстов, является свойством и механизмом его образования [Т.1: 117].

Прием диалогизации выявляет различные субъектные и смысловые отношения в прозе Шукшина. В целом диалогичность, как показывает Апухтина, основана на введении в авторский речевой слой преобразованного чужого слова посредством конструкций с чужой речью [Апухтина, 1986: 35].Диалогичность выявляет присутствие чужеречных элементов в тексте. Диалог может быть значительно усилен за счет лексико-семантических средств и диалектной лексики. Сюда же и примыкает имя персонажа, которое становится текстообразующим фактором. «Собственное имя героя в рассказах Шукшина подчеркивает отношение автора к своему герою, изображаемому лицу (например, в рассказе «Обида» лишь единственный раз герой называется Александр, вместо Сашка)» [Аннинский, 1978: 125].

Ситуация диалога может быть маркирована при помощи таких слов в рассказах как « беседа, споры, собрание» и т.д. «В самый последний день, когда справляли отвальную, Бронька приступал к главному своему рассказу («Миль, пардон, мадам!»). Лексическим средством презентации монолога шукшинского героя является слово «рассказ», которому отводится особая роль в процессе восприятия и понимания содержания текста, его эмоционально-оценочного восприятия: рассказ о неудавшемся покушении на Гитлера - одно из чудачеств Броньки Пупкова.

Диалог дает возможность Шукшину показать речевое поведение персонажа и ситуации, в котором существует общение. Аннинский считает, что обычно диалог акцентирует все внимание читателя, так как зачастую весь диалог не маркируется комментариями автора:

- Ты думаешь, ты воду пьешь?

- Пошел ты!

- Нет, ты ответь.

- Воду пью. («Микроскоп»), что помогает создать динамизм какой-либо ситуации, усиливает иллюзию сценичности действия. Диалог создается не только с помощью персонажа, но и не обозначенного субъекта действия «- А в чем дело вообще-то?- громко спросил он, не брата, а кого-то еще» («Чудик»). Обращение используется, как будто намекая, что герой ведет разговор с третьим незнакомым лицом, что также свидетельствует и о его задумчивости.

Участие персонажа, обозначенного глаголом во множественном числе, создает в восприятии читателя многократность описанной речевой ситуации. Изменение диалога связано с тем, что некоторые реплики диалога даются в виде невербализованной речи: « В служебном проходе ему загородил дорогу парень-мясник.

-Чего ты волну-то поднял? Но ему-то Сашка нашел, что сказать. И видно, в глазах у Сашки стояло серьезное чувство - парень отшагнул в сторону» («Обида»).

В организации диалогической ситуации огромную роль играет предметно-событийный фон произведения - место, где происходит общение, время, когда оно развертывается [Т.1: 117].Ситуация речевого взаимодействия происходит в определенном месте в определенный момент («здесь» и «сейчас»). Экспозиция содержит показ внешних обстоятельств, введение в ситуацию прежде, чем начинается сам диалог между героями.

Еще одна особенность диалога в рассказах Шукшина это то, что он сближается по своему существу с речью драматичной, даже слова автора объясняющие диалог звучат как ремарка к действию какой-то трагедии. Диалог является способом раскрытия «речевой маски», отражающей индивидуальные особенности речевого поведения персонажей, по-мнению Г.Белой. В этом плане нам очень интересен рассказ «Срезал», т.е. там Глеб Капустин по сути представлен как актер, надевший коммуникативную маску, который посредством диалога разыгрывает свою роль. Мотив игры здесь очевиден.

Речевую манеру Глеба характеризует ироничное отношение к собеседнику, что выражается употреблением в речи таких форм, как «господин кандидат», «товарищ кандидат», приложений «вас, мыслителей»,высказываний с издевкой типа «кандидатов сейчас как нерезаных собак».

«Функциональная нагрузка шукшинского диалога предопределяется необычностью коммуникативной ситуации, в которую вступают герои рассказов» [Апухтина,1986: 35].Объемность ситуации создается ее насыщенностью социально-психологическим содержанием, связанным с совокупностью социальных, психологических, возрастных, гендерных характеристик персонажа. Речевое поведение отражает характер межличностных отношений, определяющийся социальным статусом говорящих, нередко его взгляд на мир.

Шукшинские диалоги являются своеобразной формой выражения особенностей русского человека, основными чертами коммуникативного поведения которого являются: общительность, открытость, искренность, эмоциональность и т.д. Шукшин замечает, что, по сути, русский, а особенно деревенский человек по сути - это ребенок, который входит в конфликт с миром, и автор показывает это посредством диалога. Главное средство создания коммуникации у Шукшина - это диалог [Панкин,1980: 46].

Шукшин мастерски воссоздает конфликтную ситуацию, отражая психологические противоречия между его участниками, диалог носит агрессивный характер: в репликах одного из персонажей содержатся бранные и оскорбительные выражения, звучит угроза. Чаще всего конфликты возникают в результате семейного общения. Семейная ссора имеет наиболее высокую степень использования агрессивных жанров. Жена, уставшая от «странностей» поведения мужа, использует оскорбление, угрозу, осуждение. В ее речи обилие бранных выражений. И иногда это связано с тем, что так принято в среде, где находится герой, и диалог не смог бы строится по- другому, а иногда с тем, что жена совсем не воспринимает мужа как взрослого человека, лишь как маленького ребенка, которого надо поучать, но которого она все равно любит несмотря ни на что.

1.5 Особенности поведения «чудика» в анализируемых рассказах

«Чудик»

Рассказ написан в 1967 году и впервые опубликован в журнале «Новый мир». Используются биографические данные, прежде всего это имя Василий, где автор как бы уравнивает себя с персонажем, таким образом, и заявляет о том, что он тоже Чудик.

О том, что рассказ был дорог Шукшину свидетельствует и тот факт, что он использовал его в фильме «Странные люди» [Т.3: 305].

Проблема, поставленная в рассказе - проблема выживания врожденного доброго детского начала героя в испорченном омертвевшем обществе.

Например, эпизод с самолетом и облаками выявляет главного героя как мечтателя: он только ощутил глупейшее желание упасть в них, в облака как в вату». В том же самолете, когда он находит челюсть, упавшего пассажира проявляется и непосредственность героя:

«- Эта?! - радостно воскликнул он и подал.

У читателя даже лысина побагровела.

- Почему обязательно надо руками трогать?- закричал он шепеляво.

Чудик растерялся.

-А чем же?».

Прямолинейное мышление героя разбивается о непонимании и злобу извне. Работает принцип: « хотел, как лучше получилось как всегда». Описывая, такое поведение Чудика исследователь Г.Белая говорит о том, что персонаж мыслит как ребенок, и ведет соответственно себя также [Белая,1973: 23].

В аэропорту, при написании телеграммы жене, его отдергивает хлесткое замечание телеграфистки « взрослый человек, не в детсаде». Тем самым автор показывает нам, что его герой существует в своем личном пространстве - детстве, которое не дано понять никому из мертвых людей города. А само написание телеграммы в виде милой игры рассказывает о взаимоотношениях главного героя и его жены: «Чудик написал телеграмму жене: «Приземлились. Ветка сирени упала на грудь, милая Груша меня не забудь.» Фраза вроде тайной переписки, понятной только двум героям уже сама по себе представляет собой коммуникативную игру двух людей, исключая других. Детское поведение Чудика проявляется буквально во всем, вплоть до переписки с женой.

Опасно путешествие Чудика за Урал к брату, он отрывается от пространства города и подвергается опасности стать таким же мертвым, как жители этого города, как сноха и брат [Т.3: 306]. В городе происходит особая коммуникация, здесь Чудика никто не понимает, его общительности, открытости, разговорчивости и у него постоянно возникает один и тот же вопрос на протяжении всего рассказа « - И почему же я такой есть?». В городе все люди злые и мертвые, именно такой образ городского человека рисует Шукшин. Они умело притворяются добрыми, но злая личина, так или иначе проступает, когда человек уезжает в город он становится омертвевшим, каким стала и жена брата Дмитрия.

С Дмитрием у Чудика тоже не складывается взаимопонимание, несмотря на то, что они братья, об этом свидетельствует молчание после продолжительного диалога между ними. Никто не знает, как исправить ситуацию, но каждый понимает, что коммуникация разрушилась и не состоялась, хотя на первый взгляд это и не видно: « - Не понимаю: почему они стали злые?- Чудик стукнул кулаком по колену».

Невербальная коммуникация, как говорит Апухтина, « стук кулаком по колену» показывает обессиленность Чудика перед ситуацией, братом и его женой, а также всем миром, который не понимает его, диктует свои правила [Апухтина,1986: 45].И опять же здесь главный герой ведет себя как ребенок, у которого нет возможности, что-то изменить и исправить.

Открытый всему миру Чудик наивно верит, что зла на свете не существует: «Никакие они не злые, они - психи». Он уверен, что люди по природе добрые. При разговоре с братом он повышает голос, будто понимает, что Дмитрий его слушает, но совсем не слышит, он уже омертвел, стал таким же, как и все жители города: « - А в чем дело вообще-то?- громко спросил он, не брата, а кого-то еще.» Чудик ждет ответов на свои вопросы от кого-то другого, брату он уже не верит, видит, что Дмитрий изменился и его это не радует.

Автор вводит героя в пространство детства и тогда, когда сообщает, что Чудик весь день ходил по городу и рассматривал витрины и купил кораблик для племянника, а потом решил расписать коляску ребенка. И искренне не понимает, почему сноха разозлилась из-за этого и называет ее чудачкой, как бы, переворачивая все с ног на голову, т.е. ставя себя как нормального и адекватного человека против вот таких чудаков, как сноха. «- А ты говоришь - деревня. Чудачка.- Он хотел мира со снохой». Можно сказать, что здесь работает принцип карнавальной культуры, когда возможно перевернуть «верх» и «низ» с последующей взаимозаменой. Чудик не считает себя чудаком, он уверен, что все вокруг, те кто его не понимают - именно они Чудаки.

После того, как сноха выгоняет Чудика, ему становится больно и обидно: « Опять ему стало больно. Когда его ненавидели, ему было очень больно. И страшно». Он не может воспринимать ненависть, потому что считает всех людей хорошими, боится, что никто его не будет любить, и он останется в одиночестве.

«Казалось: ну, теперь все, зачем же жить? И хотелось куда-нибудь уйти подальше от людей, которые ненавидят его или смеются.». Г. Белая утверждает, что в такие моменты у Чудика проявляется типичное поведение подростка, когда сверстники смеются над ним и обижают. Он снова спрашивает почему таким родился и не находит ответа. Этот вопрос явно интересует не только самого героя, но и автора, который задается этим при написании всех рассказов, где есть персонаж с «чудинкой» [Белая,1973: 44].

Когда Чудик возвращается в деревню, все становится прежним. Покинув пределы омертвевшего города, он возвращается в свою привычную среду, возвращается домой и забывает все, что происходило с ним в городе. Чудик опять счастлив, весел и неунывающ. Здесь герой конкретно помещен в сферу детства, привычную и комфортную среду, где нет злых людей и все очень знакомое и родное: « Будто он вернулся к родителям, в то пространство, где спокойно и уютно» [Панкин,1980: 44].

Песня и танец знаменует апогей чудачеств героя: « Подпрыгивал и пел громко:

- Тополяяяяя, тополяяя» и окончательное его падение в детство.

Мотив танца автор вводит в произведение как способ решения духовного конфликта, средство исцеления от омертвелости города, он говорит о том, что Чудик не стал таким же, как и все остальные жители города, он сохранил свое состояние детства [Т.2: 129]. Тело человека движущиеся в танце как способ коммуникации способно рассказать о внутреннем мире человека, передать видение мира и стать самовыражением.

Танец Чудика - это не просто способ решения конфликта, но и одна из характерных для этого героя черт коммуникации.

«Микроскоп»

Второй рассказ « Микроскоп» продолжает галерею образов «чудика». Он написан в 1969 году, очевидно, что автор использует прием гротеска при создании произведения, отчасти помещая героев в карнавальную среду.

Главный герой Андрей Ерин «Как-то пришел домой сам не свой - желтый и сказал, не глядя на жену:

- Это…я деньги потерял». Пауза в разговоре свидетельствует о том, что признание дается Андрею с трудом, последующие слова показывают, что у Андрея возникает страх быть пойманным на лжи. Автор сразу сообщает, что эти слова являются неправдой посредством невербальной коммуникации: « При этом ломаный его нос (кривой, с горбатинкой) из желтого стал красным». Типичная реакция человека, если он солгал, описанная в психологии [Обухова,1995: 15].

Покупка микроскопа сравнивается с получением ребенком новой игрушки, об этом говорит и поведение героя « Андрей тихо сиял, ждал, когда на него обратят внимание … На него обратили внимание». Герой выжидает тот момент, когда сможет похвастаться новой игрушкой - атрибутом своей будущей учености: « Андрей прошел к столу, долго распаковывал коробку. И наконец, открыл. И выставил на стол…микроскоп». Пауза, перед тем как обозначить предмет, находящийся в коробке говорит о напряжении самого героя и участников этого действия, он привлекает публику и наблюдает за реакцией на свои действия с любопытством и восторженностью маленького ребенка. Однако никто не понимает стремления Андрея Ерина изменить мир. Даже жена называет его « скважиной» и « кривоносиком».

Нельзя маркировать это именно как оскорбление героя, скорее здесь брань это проявление фамильярности и нежности, принятое в деревенской среде. [Ищенко, 2009: 36-37].Слово «кривоносик» содержит уменьшительно- ласкательный суффикс (-ик), что уже само собой подразумевает теплое отношение жены к Андрею. Герой даже не обижается на эти слова, потому что для него это нормально, он понимает, что жена так выражает свое беспокойство, и переживает за него. Даже фраза женщины « -Чего эт ты, как... голый зад при луне, светисся?» является скорее не оскорблением, а попыткой автора ввести героев в карнавальную культуру, «типичное «карнавальное колесо», где лицо и зад сменяют друг друга как верх и низ» [Т.3: 172]. Также и нецензурная лексика здесь несет как бы «перевернутую» функцию, с резко негативной оценки переходит на положительную.

Третьим и, пожалуй, главным персонажем после Андрея Ерина является его маленький сын. Автор вводит в пространство рассказа ребенка, стремясь показать черты детскости, « чудинки» в главном герое Андрее, посредством сходства с реальным ребенком. Появляется персонаж, который в силах понять «чудика» Ерина и принять его взгляд на мир, так как обладает сходным. Даже само то, что они думают одинаково воплощено уже в фразе: « Отец и сын не могли удержаться от смеха», т.е. происходит как бы слияние двух сознаний в одно, действующее как единое.

«С каким-то жутким восторгом прошептал:

- Разгуливают.

- Ну пап!

Отец дрыгнул ногой». Поведение довольно типичное для сына Андрея, утверждает Белая, переносится на него самого, показывая тем самым, что он похож на ребенка, на своего сына [Белая,1973: 45]. Лишь жена не принимает и не понимает его увлеченности, не видит микробов, не понимает никого из них: « Мать долго смотрела. Одним глазом, другим… Да никого я здесь не вижу.», потому что, как нам показывает автор, не вхожа в пространство детства, автор намеренно исключает ее из него этой фразой.

Сходство двух героев, отца и сына передается и впоследствии репликами вроде « вдвоем с сыном часами сидели они у микроскопа». Именно предметом, которые объединяет их отделяет от других людей, по сути является «новая игрушка» - сам микроскоп.

Андрей Ерин принимает меры по уничтожению микробов, рассуждая с гротеской абсурдностью об этом, жажда экспериментов сближает его с сыном еще больше, уже не важен даже результат, главное сам процесс, хотя стремление спасти весь мир по-прежнему присутствует [Т.3: 72]. Сын понимает отца как никто другой, именно поэтому обо всех своих открытиях Андрей рассказывает своему ребенку. Андрей будто находится в игре, он играет в ученого, сам не осознавая этого, наивно верит в спасение мира и готов даже помочь его спасти безвозмездно. Но его как и всех героев с «чудинкой» настигает разочарование, которое он выражает протестом против омертвелости мира, того, что его никто не понимает «Андрей с досадой ударил себя кулаком по колену». Таким образом, он выражает свою безысходность против этого мира, неоценённое стремление изменить мир, помочь людям. Он понимает, что все ученые знают про микробов, но не говорят ничего, представляет себя борцом со злом, этаким суперменом. Андрей не хочет быть таким же, как сосед Сергей, пьющим, для него отвратительно быть таким человеком « обнаружил, что брезгует пьяными» и здесь дело даже не в том, что алкоголь не является для Ерина серьезным условием жизни, скорее он сталкивается с взрослым адекватным человеком с материалистическими взглядами на мир и понимает, что ему комфортно в своем мире, своей среде с элементами «чудинки» и что он не желает становится, таким же каким стал Сергей.

Однако и здесь его ждет разочарование. Автор вырывает героя из игры, когда жена забирает микроскоп, тем самым ставя точку в учености Андрея:

- Где она?- спросил сынишку.

- В город поехала… в эту как ее…комиссионку.

Андрей сел к столу, склонился на руки, долго сидел так. Андрей посидел еще, покивал грустно головой…И пошел в горницу спать». Рушиться весь выдуманный мир персонажа, все его надежды и мечты, заканчивается игра и снова Андрей Ерин один на один с суровым миром, который его не понимает и не принимает. Последние действия героя можно принять как знак согласия, он принял то, что является таким, не похожим на других.

«Миль пардон, мадам»

Рассказ написан в 1967 году для цикла «Непутевые люди» и впервые опубликован в журнале « Новый мир».

Чудачество Броньки Пупкова - в его непонятной для односельчан наклонности ко лжи, он сочинил необыкновенную историю покушения на Гитлера, что вызывает оскорбительные насмешки окружающих.

«Вымышленная история для Броньки - это попытка преодолеть комплекс неполноценности» [Т.3.:173].

Само имя героя Бронька, а не Бронислав настраивает на чудаческий, смешной лад. Так могут звать ребенка, но никак не взрослого мужчину, однако повествователь настаивает именно на этой разновидности имени, ни разу не называя его полным именем.

Бронька - охотник, он любит рассказывать всякие истории приезжим людям, которые оказываются всегда лживыми, однако нельзя сказать, что это именно ложь в обычном ее принятом значении, скорее воображение. Бронька Пупков наделен способностью мечтать, « выходить за пределы привычной реальности». Каждый такой день, когда можно будет погрузится в собственный мир, где все по - другому, он ждал очень сильно « Этого дня он тоже ждал с великим нетерпением, изо всех сил крепился... И когда он наступал, желанный, с утра сладко ныло под сердцем, и Бронька торжественно молчал».

Мотив сердца неразрывно связан с душой, не случайно повествователь акцентирует внимание на том, что у Броньки «сладко ныло под сердцем», тем самым автор стремится показать «момент наивысшего напряжения, когда герой испытывает самые сильные чувства» [Т.3.:173], показывает, что сердце и душа сплетены в представлении о возможности переселения душ. С этого момента Броньки нет в этом мире, он в другом - своем, том, где он убивает Наполеона. Постоянные фразы вроде « Бронька не слышал вопроса, курил, смотрел на огонь» или «Говорил негромко, еще некоторое время смотрел на огонь, потом поднимал глаза» свидетельствуют о том, что герой находится где-то далеко, за пределами обыденной реальности. « Не случайно начинающийся полет фантазии героя ассоциируется с сильнейшим опьянением (« Точно стакан чистейшего спирта пошел гулять в крови»). По сути, алкоголь - это катализатор, определенного рода для глубокого погружения в собственное воображение «Бронька подставлял свой алюминиевый стаканчик под бутылку. - Прошу плеснуть. - Выпивал. - Было, дорогие товарищи, было. Кха!» или «- Прошу плеснуть. - Бронька опять подставлял стаканчик. Он выглядел совершенно трезвым». Разочарование настигает Броньку, когда он понимает, что надо возвращаться в реальность, где ждет его «злая жена» с вечными придирками и оскорблениями. Здесь уже нецензурная лексика несет свою непосредственную функцию - оскорбить, унизить собеседника: « Чего как пес побитый плетешься? Опять». Еще древние язычники соединяли мат с образом пса. В самом полном смысле слова, мат - это песий лай, практически первое слово бранного происхождения [Китаев-Смык,2007: 121], поэтому реакция героя, последовавшая за этим довольно предсказуема: « Говорит негромко, с силой:

-Миль пардон, мадам…Счас ведь врежу!». Здесь видно, что герой разозлился на оскорбления до такой степени, что готов применить силу, напасть, но это скорее защита, чем реальное проявление агрессии с его стороны. Защитная реакция заключается в том, чтобы ответить агрессией на агрессию, так способны реагировать на внешние раздражители обычно дети, либо люди подсознательно склонные к агрессии, об этом говорит Мишель Борба в своей статье «Психологические аспекты понимания детей: от дошкольников до подростков» [Обухова,1995: 23-34]. Повествователь сам говорит о том, что Бронька переживал, страдал, злился и пил, будто хотел вернуться в то состояние, которое было на охоте, спрятаться в своем воображении « пил…чтобы «взяло», но ничего не помогало, все оставалось по-прежнему.

«Сапожки»

Рассказ написан в 1970 году, затрагивает тему зависимости от общественного мнения и отстаивание права на «чудинку». Структура рассказа усложнена, она включает в себя часто используемую внутреннюю, несобственно-прямую речь, значимо и слово повествователя. Здесь опять же показан герой, попадающий в омертвевшее пространство города.

Сергея Духанина город не понимает, как и всякого «чудика», об этом может свидетельствовать и диалог героя с продавщицей в магазине, где он решил купить сапожки жене. С самого начала коммуникация с продавщицей распадается, она не понимает Сергея: « Сергей долго любовался на сапожки, потом пощелкал ногтем по стеклу прилавка и спросил весело:

- Это сколько же такие пипеточки стоят?

- Какие пипеточки? - не поняла продавщица». Контраст между продавщицей и Сергеем выразителен, если работница магазина описывается такими словосочетаниями как «продавщица швырнула ему один
сапожок», «продавщица молча, зло посмотрела на него», «в глазах
ее действительно стояла белая ненависть», то Сергей Духанин в противоположность ей всегда радостен и открыт, тем самым автор показывает, что герой готов к коммуникации, даже жаждет ее [Т.3: 150].Слово « пипеточки» в целом понятное для персонажа и непонятное для продавщицы, именно тот камень преткновения, который разрушает всю коммуникацию, разделяет невидимой линией героя и продавщицу. В дальнейшем, кажется, что диалог налажен и состоится, но это только на первый взгляд, женщина по-прежнему не понимает Сергея, считает себя лучше его

«-Чего?

- Сапожки.

- Чего их смотреть? Какой размер нужен?». Неудивительно, что реакцией героя на такие слова является злость, как бы перенося его в пространство города, сравнивая с такими же людьми, как работница магазина, не случайно после проявления этой эмоции продавщица становится более сдержанной, будто теперь у них есть нечто общее. Однако вскоре становится понятно, что это была лишь мимолетная реакция на ее действия, когда герой снова начинает улыбаться и веселиться, приглашая ее к коммуникации, сам призыв состоит во фразе «Сергей улыбнулся прямо в глаза ей», но женщина оттолкнула призыв, используя свое прежнее поведение.

Приезд на базу знаменует детское поведение героя, ему хотелось показать сапожки всем, здесь его можно сравнить с героем рассказа «Микроскоп», Сергей желал похвастаться своей покупкой, рассказать о ней всем: «Сергею охота было показать сапожки. Он достал их, стал разглядывать». Однако и здесь его никто не может понять, живущие по своим законам рабочие не в силах принять то, что кого-то можно порадовать подарком не потому, что какое-то официальное событие, а просто так, как сделал это Сергей Духанин. В характере спора автор выявляет невежество и ограниченность рабочих. Сергею тоже хотелось вступить в спор, но присутствие в его руках красивых сапожек настраивало его совсем по-другому.

Единственным человеком, который понимает и принимает мужа таким, какой он есть является Клавдия. Она не ругает его за дорогие сапоги, лишь печально качает головой и улыбается. Сама сцена прописанная автором нежная и трогательная, В психологическом описании чувства, возникшего между супругами, автор использует короткие фразы, порой состоящие из одного слова-существительного, и многоточие, и они вызывают чувство сопереживания: ««Счастьем засветились глаза Клавдии. А Сергей, как обычно присев на маленькую кухонную табуретку, перед сном курил папиросу». Курение в данном случае означает единение людей, так как сопрягается с мотивом дыхания - один вдох на двоих, и хоть Клавдия не курит вместе с мужем, сам по себе мотив несет смысловую нагрузку, однако при этом появляется и добавочное значение - погружение в себя, анализ собственной жизни [Т.2: 97].

«Как зайка на шариках летал»

Рассказ написан в 1972 году, впервые опубликован в газете «Литературная Россия». «На первый взгляд, рассказ напоминает переложение произведения А.И.Куприна «Слон». Однако сюжет расцветает на наших глазах, втягивая в себя различные стороны быта и приобретая многозначность» [Т.3.: 118].

Но в отличие от произведения Куприна, по словам Горна, здесь важен не сам факт болезни девочки, а « картина болезни, которая оттеняет душевный кризис одного из братьев» [Горн,1981: 125] Снова возникает проблема, характерная для всего творчества писателя в целом - конфликт города и деревни, проблемы ухода деревенского человека в город.

Два брата контрастно противопоставлены друг другу: Федор - влиятельный человек, умный, имеющий связи и живущий в городе, все его существование подчиненно разумному взрослому миру, единственная связь с миром «чудиков» у него может произойти посредством ребенка. Он даже пытается попробовать перейти из взрослой сферы в мир детства, уподобляется волшебнику, однако этого не получается, он забывает язык детства, когда девочка просит рассказать сказку про зайку, все переводит в бытовой план не понимая девочку.

Второй брат, Егор - тот самый персонаж с «чудинкой», живущий в деревне, терпящий свою злую жену и понимающий девочку. По сути, сталкиваются два ребенка, у которых не возникает конфликтов непонимания, поэтому «дядя Егор» ей ближе, чем родные родители.

Разговор брата с братом показывает непонимание с самого начала, коммуникация не разрывается, но все же становится неудачной «Как долетел?

-- Хорошо! <….>

- Давай, братка, давай. Смешной ты какой-то, -- не удержался и сказал Егор. Нормальный человек… никакой не деятель.

-- Ну! -- недовольно молвил Федор.

-- Да как… -- Егор потянулся к пепельнице и рукавом пиджака свалил хрустальную рюмочку-патрон. Рюмочка пискнулась звонким краешком в гладкий стол и раскололась». Междометия и паузы в разговоре свидетельствуют о неловкости братьев, неумении найти подходящей темы, чтобы не прекращать беседу, однако попытки становятся беспричны, непонимание Федором Егора разрушает с самого начала установку на коммуникативное понимание. Жест Егора и в результате разбитая рюмка - образ разрушенного взаимопонимания между братьями. Федор не может понять даже почему сказка так важна для девочки и его брата, окончательно удаляется из пространства сказки, когда на вопрос брата про бабу-ягу отвечает, что его жена не баба- яга, а обыкновенная тряпошница. Диалог братьев заканчивается фразой Федора: - « Мгм». Междометие характеризует окончание диалога, по сути, даже не достигшего первоначальной цели. И здесь автор вновь вводит мотив курение, однако здесь он уже интерпретируется не как способ единение людей, а совершенно наоборот - значение подчеркнутой отчужденности, невозможности найти общий язык, непонимание: «Посидел. Огляделся… Посмотрел на окно -- форточка открыта. Достал из кармана папиросы, закурил. Курил и стряхивал пепелок в ладошку. Спать не хотелось» [Т.2: 101].

«Обида»

Рассказ написан в 1970 году в Потсдаме, опубликован в газете «Литературная Россия». Само название произведения, воплощает в себе психологический комплекс, реакцию на какое-либо действие извне. Сам рассказ собственно так и начинается: « Сашку Ермолаева обидели». Интересно, что здесь как и в случае с Бронькой Пупковым повествователь называет героя именно Сашка, сознательно причисляя его к детям и ремарками вроде: «Сашка удивленно смотрел на тётю», вталкивая персонажа в пространство детства, лишь один единственный, раз повествователь позволит герою выйти из этой среды, назвав его Александром Ивановичем, после того как продавщица сравнит Сашку с Иисусом «Глядит, как Исусик…». Здесь сразу видно, что подразумевается отрицательная коннотация, разговорный вариант слова Иисус, разрывает начавшуюся было коммуникацию «Почему-то Сашка особенно оскорбился за этого «Исусика» Но он даже не успел и подумать-то так -- обида толкнулась в грудь, как кулаком дали». С этого момента уже и проявляется непонимание Сашки и обида на всех. Спасающим жестом является прикосновение к руке дочери, но и это помогает ненадолго. Сашка целиком захвачен этим чувством - обидой. И здесь скорее обида даже не просто на продавщицу, Сашка обижается, что его не понимает мир, даже та же толпа покупателей верит не ему, а продавщице, не понимают его несмотря на то, что он разговаривает на одном с ними языке «Не был я вчера в магазине, вы можете это понять?! Я же вам русским языком говорю: я вчера в этом магазине не был!

Роза с завотделом смотрели на него, молчали». Молчание в прозе Шукшина можно расценивать по-разному. Мотив молчания имеет несколько разных значений. В ряде случаев оно становится разрывом коммуникативных связей, отказом от коммуникации [Т.2: 105].

Непонимание проявляет и «плащ» и Игорь, которым Сашка пытается доказать, что совсем не виноват в том в чем его обвиняет продавщица. Наивность героя проявляется в эпизоде с вопросом о подхалимстве: «-- Мне было интересно узнать, почему вы… подхалимничаете?». Пауза скорее всего означает, что Сашка пытался подобрать более мягкий эквивалент слову, чтобы собеседник не обиделся, однако это привело к совершенно противоположному эффекту, и могло привести к серьезной драке. Единственным сдерживающим аргументом для Сашки здесь являются слова жены «Неужели тебе нас-то не жалко?». Манипуляция Веры удалась и Сашка оставил попытки доказать Игорю и миру свою невиновность.

«Дебил»

Рассказ написан в 1971 году, впервые опубликован в журнале « Звезда», а затем в книге «Характеры». «Отражает проблему личности с пробуждающимся амбициозным сознанием» [Т.1.:54].

Действие начинается с того, что Анатолий Яковлев выбирает себя шляпу «легким движением насаживал ее, пушиночку, на голо и смотрелся в круглое зеркало». Шляпа - это фактически предмет пространства города, герой сознательно привносит ее в среду деревни, тем самым пытаясь утвердиться в обществе, сойти за умного человека [Панкин,1980: 46].

Показателен разговор с продавщицей во время покупки « - Невесту, что ли выбираете?

- Плохо вы спали?». Даже уже здесь герой пытается сойти за интеллигента, надевает маску. Маска, по интерпретации Горна, - это проявление шутовства, лукавства, игры, что опять же связано с карнавальной традицией [Горн,1981: 127-130]. В первой части рассказа преобладает речь повествователя, вторая же - диалогизирована. Между Анатолием и односельчанами присутствует диалог на языке чувств: «Он заметил, что встречные и поперечные смотрят на него с удивлением, и ликовал в душе». Диалог с учителем литературы приводит к разрешению внешней ситуации. Учитель насмехается над шляпой, тем самым смеясь над Анатолием и сравнивая его со шляпой.

Анатолий, надевая маску полностью перевоплощается, в его речи проскальзывают такие слова как синьорина (обращение к жене), однако вместе с тем и употребляются слова привычные для Анатолия и его среды « шалашня», «замытарится», полностью уйти от привычной речи не получается.

Шляпа - по сути, является знаковым жестом, желанием приобщиться к городской культуре. Однако, в конце концов «чудик» в Анатолии берет верх, тем самым автор выводит героя из состояния, похожего на омертвелость и приближает к пространству детства: «Анатолий пошел вразвалочку по бережку... Отошел мет пять, снял шляпу, зачерпнул ею воды, напился... От шляпу, надел опять на голову и пошагал дальше. На учителя не оглянулся. Пропел деланно беспечно:

- Я ехала домой,

Я думала о вас». Неожиданное спонтанное действие героя приближает его к миру детства, туда, где существует жизнь. Рассказ заканчивается также как и «Чудик» - песней. Шукшин часто вводит этот мотив в свое произведение именно как способ разрешения духовного конфликта, своеобразного исцеления, что и произошло с Анатолием Яковлевым.

«Ноль-ноль целых»

Рассказ написан в 1971 году, впервые опубликован в журнале « Наш современник», включен во все прижизненные сборники В.М.Шукшина. Название рассказа содержит прямую отсылку к одноименному очерку Г.И. Успенского, и циклу «Живые цифры» [Т.1: 200].

Автор сразу в начале рассказа замечает, что Колька много матерился, и впоследствии показывает это в диалоге между самим героем и Синельниковым. Мат - здесь выступает не только как неотъемлемая часть той среды, в которой находится Колька, но и как показатель эмоциональности самого героя. Впоследствии это проявится и в эпизоде с выплеснутым пузырьком, и написании бумаги.

«- А хочешь, я тебе туда статью вляпаю?

- За что? - растерялся Колька.

- За буйство. За недисциплинированность... Ма-а-лень-кую такую пометочку сделаю, и ты у меня здесь станцуешь... краковяк.<….>». Этот диалог становится последней каплей в споре между Колькой и Синельниковым. Растерянность, и даже какая-то внутренняя обида сменяется непониманием и вспыльчивостью. Колька понимает, что никак не может повлиять на Синельникова и безысходность заставляет его совершить поступок, который автоматически приближает его к «чудикам», он «взял пузырек с чернилами и вылил чернила на белый костюм Синельникова. Как-то так получилось... Колька даже не успел подумать, что он хочет сделать, когда взял пузырек...».Спонтанный поступок приобретает окраску «чудинки» в тот момент, когда повествователь добавляет «Плеснул- так захотелось», по сути импульсивный жест вводит героя в состояние бесшабашности более характерное для детей, чем для взрослых уравновешенных людей. И следующий за ним « брезгливо взял лист» говорит о том, что Колька не хочет соприкасаться с пространством Синельникова, испытывает отвращение к таким мертвых людям.

Заканчивается рассказ с того же с чего и начался: « Хо-о, -- сказал Колька. Качнул головой и вышел из кабинета. В коридоре разок про себя матюкнулся…». Как бы последняя точка в конце диалога остается за матом, именно нецензурная лексика является не только выражением эмоционального состояния героя, но и последним решающим слово, несущим в себе функцию окончания коммуникации между собеседниками.

«Срезал»

Рассказ написан в 1970 году, продолжает проблему конфликта между городом и деревней. Главным героем является - Глеб Капустин, еще один человек с «чудинкой». В общем, для «чудиков» Шукшина характерны черты упрямства, непослушности, но здесь автор добавляет герою еще одну черту - смелость.

Глеба никто не понимает в деревне, впрочем, и с кандидатами происходит тоже самое, нельзя сказать, что «срезанием» герой занимается только из-за злости или желания напакостить, скорее он здесь хочется выделиться, хочет, чтоб его заметили, почувствовать себя нужным. И ему на время это удается, деревенские мужики с раскрытыми ртами следят за представлением.

Глеб при « срезании» кандидатов использует слова - значения, которых он в принципе не знает, для него они просто красиво звучат, по - научному: «диалектика, натурфилософия, стратегическая философия», несколько раз меняет тему разговора и сама коммуникация больше похожа на дуэль, где удачные выстрелы остаются за Глебом « Глеб бросил перчатку». Нелепые вопросы подкрепляются «хорошим расположением к собеседнику», стремлением сбить его с толку « тоже улыбнулся. И терпеливо ждал, когда кандидаты отсмеются». Риторические вопросы, которые поддерживают его коммуникацию позволяют сбить противника с толку, и последним завершающим штрихом и особенностью именно коммуникации Глеба становится принижение собеседника, стремление ошарашить, что, в конце концов ему и удается.

«Верую»

Рассказ написан в 1971 году, Его главный герой Максим мучается от неизъяснимой тоски, ищет ее истоки и причину, хочет объяснить себе и окружающим, что “больная душа” -- это так же тяжело и страшно, как при любой другой болезни. Но жена презирает его за тоску.

С самого начала, как и любой «чудик» Максим сталкивается с непониманием со стороны других людей: «Максим иногда пересиливал себя - не ругался. Хотел, чтоб его поняли» и от того, что его никто не понимал героя, одолевала тоска. Разговоры с женой заканчивались ничем, точнее оскорблениями. Максим видя, что она его не понимает, в конце концов, старался отгородиться от жены посредством нецензурной лексики.

«- Больше нигде не болит?

- Слушай! - взвизгивал Максим. - Раз хочешь понять, слушай!». Но дело в том, что жена его слушала, но не слышала. Единственным человеком понимающим Максима был поп. И снова звучит мотив алкоголя как катализатора состояния другого мира, мира души. Диалог, происходящий между Максимом и попом, выявляет внутреннее противоречие между реальным миром и воображаемым, которое разрешается в конце танцем и бесконечно повторяемым словом «Верую!». Как постулат, который помогает герою осознать всю глубину воображаемого мира. Жизнеутверждающий и оптимистичный, он зовет к великим целям. Но не так все просто, надо нести веру в сердце, надо иметь душу, способную болеть, плакать, переживать, не бояться быть ребенком.

По сути, все рассказы Шукшина, связанные с образом «чудика» пытаются ответить на главный вопрос, задаваемый в «Чудике» « Почему я такой есть?». Автор не приходит к однозначному ответу, однако всех своих героев с «чудинкой» наделяет чертами ребенка, вводит в пространство детства [Коробов,2009: 200].

Именно этим и интересны образы «чудика» и его взаимодействие с окружающим миром, попытки повлиять на него и как-то изменить. Специфична и коммуникация « чудиков», проявляющая как общие черты, так и отличия между собой, но подчиненные одной цели. Но это подробнее будет рассмотрено во второй главе.

1.6 Коммуникативные тактики и стратегии: общие сведения

В данном исследование рассмотрены виды и типы коммуникативных тактик и стратегий, которыми пользуется герой Шукшина «чудик» в своей речи. Для этого следует познакомиться с литературой, посвящённой данному вопросу, а затем рассмотреть классификацию, опираясь на материал исследований Оксаны Сергеевны Иссерс.

Естественная коммуникация предполагает достижение коммуникативной цели разными способами, т.е. «речевое поведение само по себе является вариативным» [Иссерс, 2008: 52]. Участники диалога корректируют свое поведение в зависимости от возникшей ситуации или успешного либо неуспешного выполнения поставленной задачи. Различные способы и задачи соотносятся с понятиями стратегии и тактики.