"Необыкновенные истории из жизни города Колоколамска" И. Ильфа и Е. Петрова как циклическое единство

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

КУРСОВАЯ РАБОТА

«Необыкновенные истории из жизни города Колоколамска» И. Ильфа и Е. Петрова как циклическое единство.

Введение

Одним из продуктивных синтетических механизмов сведения микротекстов воедино в 1920-е годы становится циклизация, позволяющая дать целостное понимание мира, наиболее многосторонне, всеобъемлюще, универсально воссоздать картину действительности. «Цикл - это первая в данном историко-литературном периоде попытка найти всеобщую связь внутри тех отношений человека с миром, которые выступили на первый план в данный период и стали стержнем современной концепции личности».

В своей работе мы рассматриваем художественный мир новеллистического цикла на примере одного из образцов малой прозы 1920-х годов цикл И. Ильфа и Е. Петрова «Необыкновенные истории из жизни города Колоколамска».

Объект исследования - новеллистический цикл И. Ильфа и Е. Петрова «Необыкновенные истории из жизни города Колоколамска».

Предметом нашего исследования являются принципы циклизации в произведении И. Ильфа и Е. Петрова.

Цель данной работы состоит в целостном анализе художественной модели мира в литературном цикле как особом жанровом образовании.

В задачи нашего исследования входит:

· исследовать степень изученности проблемы в литературоведении;

· установить исторические предпосылки развития литературного прозаического цикла в 20-е годы XX века;

· составить представление о специфике создания художественного единства, выявив его ключевые принципы;

· выделить особенности литературного цикла как наджанрового объединения;

· выделить принципы создания художественного единства в пределах данного произведения.

· охарактеризовать связь данного цикла с классической литературной традицией Н. Салтыкова - Щедрина.

В ходе исследования мы применяли следующие методы: сравнительно-сопоставительный, синтеза и анализа.

Актуальность данной работы заключается в слабой освещенности литературоведческой наукой проблемы художественного мира малой прозы И. Ильфа и Е. Петрова.

Исследование включает 3 главы: теоретическую (рассмотрение проблемы на теоретическом уровне), аналитическую (анализ художественного мира цикла рассказов И. Ильфа и Е. Петрова), и сравнительно-аналитическую (сопоставление цикла И. Ильфа и Е. Петрова с «Историей одного города» Н. Салтыкова - Щедрина).

1. Жанровые феномены новеллы и прозаического цикла

1.1 Новелла и её вариативные формы

«Литература после Октября хотела притвориться, что ничего особенного не произошло и что это вообще ее не касается. Но как-то вышло так, что Октябрь принялся хозяйничать в литературе, сортировать и тасовать ее, - и вовсе не только в административном, а еще в каком-то более глубоком смысле» Л. Троцкий. Послереволюционное время «требовало» прозы. Первые мирные годы - годы уже не столько романтических надежд на светлое будущее, сколько трезвого осмысления новой действительности - искали выражение в «реальной поэзии» [3, с. 149] безыскусственного повествовательного слова. Страшная реальность гражданской войны, общая жизненная неустроенность не поддавались «всечеловеческому», полному и завершенному осмыслению. Страна, погруженная в мелочи, частности, «только детали» нового быта, словно замерла перед ужасающей или вселяющей оптимизм неизвестностью будущего, а, следовательно, органическое для ткани романа движение приостановилось [28, с 243].

Именно в этот период русской литературы популярность приобретает емкий и энергичный жанр новеллы. Новелла явилась не только заменителем романа, но и стала «отличным экспериментальным полем, опыты на котором могли производиться молниеносно и в то же время результативно» [20, с. 6].

Новелла (итал. novella - новость) - повествовательный прозаический жанр, для которого характерны краткость, острый сюжет, нейтральный стиль изложения, отсутствие психологизма, неожиданная развязка. Иногда употребляется как синоним рассказа или называется его разновидность. Новелла характеризуется несколькими важными чертами: предельная краткость, острый, даже парадоксальный сюжет, нейтральный стиль изложения, отсутствие психологизма и описательности, неожиданная развязка. Действие новеллы происходит в современном автору мире. Фабульная конструкция новеллы схожа с драматической, но обычно проще. [3 c. 86]

Понятие новеллы очень тяжело отделить от термина «рассказ». Новелла (в русской терминологии - рассказ) относится к малой форме. Обычно обладает простой фабулой, с одной фабулярной нитью, с короткой цепью сменяющихся ситуаций или, вернее, с одной центральной сменой ситуаций [6. С. 243].

Рассказ или новелла - один из видов эпической повествовательной литературы; малая её форма - небольшое художественное произведение, посвященное отдельному событию в жизни человека, без детального изображения того, что с ним было до и после этого события. Кратковременность изображаемых событий, малое число действующих лиц - особенность этой жанровой формы [17, с. 161].

Как видим, понятие новелла изначально осложнено дублированием («в русской терминологии - рассказ»). Некоторые литературоведы, во главе с Б.В. Томашевским, не делают между ними жанровых различий. Но другие исследователи считают принципиально важным жанровое деление внутри малой формы. Очерк легко отделить от новеллы и рассказа по стилевым признакам (очерк ориентирован на публицистику), а вот с предыдущими двумя терминами приходится нелегко. Э.А. Шубин объясняет такое «взаимопроникновение» историческими явлениями. «Первые опыты новеллистики в России иногда относят к концу XVIII века. Но общественное сознание, стоявшее ближе к средневековому, чем ренессансному, претворяло новеллистическое содержание в привычную, для художественного восприятия русского читателя того времени, форму притчи» [31, с. 23].

Рассказ - малая форма эпической прозаической литературы <…> Термин «рассказ» не обладает строго определенным значением и, в частности, находится в сложных, не установившихся отношениях с терминами «новелла» и «очерк». С одной стороны под рассказом понимают любое небольшое повествовательное произведение (в этом случае новелла выступает как особенный вид рассказа). В других случаях новеллу и рассказ различают как повествование с острой, отчетливо выраженной фабулой, напряженным действием (новелла) и, напротив, эпически спокойное повествование с естественно развивающимся сюжетом (рассказ).» [28, с. 309]

Что же такое новелла? Единого теоретического определения новеллы «не существует, скорее всего потому, что… новелла предстает в реальности в виде достаточно разнообразных вариантов, обусловленных культурно-историческими различиями… Совершенно очевидно, что сама краткость является существенным признаком новеллы. Краткость отделяет новеллу от больших эпических жанров, в частности от романа и повести, но объединяет ее со сказкой, быличкой, басней, анекдотом» [15, с. 23].

«Нередко термин «новелла» употребляется как синоним русского термина «рассказ», но <…> Н. следует рассматривать как определенный и, в частности, конкретно-исторический тип малой формы повествования» [2, с. 407]. «Художественное своеобразие новеллы коренится в противоречивом сочетании картины прозаического, повседневного бытия и острых, необыкновенных, иногда доже фантастических событий и ситуаций, как бы взрывающих изнутри, упорядоченное движение жизни» [24, с. 240].

Рассматривая новеллу как канонический жанр исследователи устанавливают следующие её черты:

· «замкнутость» («наивозможное для прозы слияние, интегрирование всех значимых формальных и содержательных элементов в единое целое, отомкнутое от действительности» [26, с. 245];

· событийность («содержанием новеллы обычно бывает некоторое событие, случай, выходящий за рамки повседневного» [26, с. 245]);

· объективность, «стилизация под хронику», так как «основное, что изображено в новелле, - действительность как таковая в её поверхностном явлении», [26, с. 246] (данная черта не является обязательным признаком новеллы);

· принцип кумуляции сюжета (финальный поворот может явно противоречить логике сюжетного развертывания [26, с. 246]);

· асимметричность сюжетной структуры (нисходящая линия, т.е. развития сюжета, короче восходящей, т.е. концовки) [27, с. 388].

Рассказ (» который может быть представлен как снятие ограничений с новеллы») соответственно - неканоническая форма, открытая миру и не имеющая внутренней завершенности [26, с. 247].

В нашей работе, во избежание лишней терминологической путаницы, мы будем считать новеллу и рассказ, вариативными формами, определяя их как «небольшие по объёму произведения, содержащие малое количество действующих лиц, а также, чаще всего, имеющие одну сюжетную линию» [7]. Таким образом, в контексте нашего исследования, рассказ и новелла - понятия синонимичные и взаимозаменяемые, при этом, не лишенные жанрового своеобразия.

В литературоведении существует типология разновидностей малой прозы: рассказ бытовой, психологический, философский, сатирический, фантастический (научная фантастика и фэнтези), близкий к новелле и практически бессюжетный [19, с. 169].

В конкретные исторические периоды на первый план выходятте или иные разновидности жанра. В 1920-1930-е в России на первый план выходят героико-романтические (В. Иванов, Бабель, Пильняк, Шолохов и др.) и сатирические рассказы (Булгаков, Зощенко, Ильф и Петров и др.). Рассказ остается продуктивным жанром и в настоящее время. В то же время, любой жанр, сохраняя ключевые принципы, остается явлением конкретно-историческим, логика которого подчиняется определенным механизмам: малая проза, по преимуществу мобильное образование, ищет наиболее адекватные формы воплощения художественной модели мира. Расширения жанрового потенциала привели к актуализации характерной для XX века идеи синтеза. Одним из продуктивных синтетических механизмов сведения микротекстов воедино становится наджанровое объединение - прозаический цикл.

1.2 Проблемы художественной циклизации малых прозаических форм

новелла прозаический художественный

Слово цикл в русской художественной культуре и литературной критике появляется, по-видимому, не ранее 19 века. Что касается литературоведения, то начало его употребления в науке - вопрос спорный. Это понятие становится распространенным в литературоведении на рубеже XIX-XX веков, будучи введенным в работах А.Н. Веселовского [9, с. 38], предметом внимания литературоведения оно оказывается с 1950-х годов.

В теории литературы разделяются два понятия: цикл и циклизация. Циклизация - объективный процесс, порождающий различные типы художественных единств, главным из которых является собственно цикл [14, с. 183]. «Под циклом обычно подразумевается группа произведений, составленная и объединенная самим автором и представляющая собой художественное целое» [5, с. 482]. Циклы делятся на задуманные авторами заранее и получившиеся в результате последующего объединения написанных в разное время и по разному поводу произведений (первичный - вторичный [9, с. 98], авторский - читательский, связанный - свободный [29, с. 79]). Проблемой также является отделение цикла от смежных жанровых образований, в первую очередь, от сборника рассказов. Сборник рассказов может иметь циклический характер, а может и не иметь. Цикл - единство, которое обнаруживается при анализе его на разных уровнях; сборник рассказов - гораздо более произвольное сосуществование художественных текстов, в том числе логика объединения, произведений в сборник может быть обусловлена только волей издателя, и в этом случае циклообразующие принципы могут проявляться случайно, либо вовсе отсутствуют.

Цикличность воспринимается как особая художественная возможность: каждое произведение, входящее в цикл, может существовать как самостоятельная художественная единица, но, будучи извлеченной из него, теряет часть своей эстетической значимости. «Художественный смысл цикла не сводится только к совокупности смыслов отдельных произведений, его составляющих» [20, с. 23].

Цикл обладает следующими свойствами и предполагает:

· наличие нескольких произведений, связанных друг с другом внутренними смысловыми связями [10, с. 57];

· «вторичную целостность структуры» [10, с. 57];

· монтажную композиция, при которой существует ассоциативная связь между текстами [15, с. 84];

· концептуальность, зависящую от порядка расположения произведений в цикле, характеризующуюся выраженным отношением автора к окружающему миру [10, с. 58];

· некий внутренний сюжет, обусловленный развитием центрального мотива [10, с. 58];

· общность ряда системных элементов цикла (жанровых, стилистических, ритмических, образно-метафорических, лексико-фразеологических, интонационных и звуковых и др.) [10, с. 58].

Цикл - своего рода «структурный механизм», который допускает вариативность; явление, определяющееся равноправным сочетанием двух различных способов взаимосвязи его компонентов:

1) нарративно-эпического (или последовательно-событийного), доминирующего в структуре «внутренне комплексно упорядоченного отдельного текста» [23, с. 105];

2) семантического, который преобладает в «тематически упорядоченном собрании отдельных текстов» и «основывается на возвращении значений, повторении сходных мотивов и смыслов»; книга рассказов, так соединенных между собой их автором, что замысел целого, все глубже воспринимаемый на различных уровнях по ходу чтения, существенно меняет и читательское восприятие каждой отдельной части; такой тип художественной целостности, в основе которого лежит условно-антиномическая концепция личности (циклическое событие), реализуемая в контекстуальных взаимодействиях произведений по функциональным основаниям интеграции и сегрегации [23, с. 105].

Несмотря на разнообразие мнений современных ученых, на сложную, не совсем четкую ситуацию в теории жанров, несомненно то, что степень единства литературного произведения не просто ощущается в каждом конкретном случае, но и подлежит научному анализу и определению, возможному с опорой на выделяемые учеными признаки.

К активным циклообразующим факторам в прозаическом цикле относятся единство проблематики, общность сюжетных конфликтов и коллизий, образно-стилистическое решение, единый образ автора [20, с. 45].

Е.В. Пономарева основным принципом циклообразования называет принцип дополнительности: «<…> события отличаются повторяемостью - действие, обусловленное дублированием мотивов, проблем, образов, интонационно-речевого рисунка, нарративных структур, используемых авторами, движется «по кругам». Как следствие, «<…> отсутствие в большинстве циклических произведений признаков эволюции характера, их несомненная внутренняя статичность, по сравнению с героями романного эпического полотна». «Возможность существования цикла обеспечивается, во-первых, дробностью, многоликостью предмета и, во-вторых, дополнением и диалогическим столкновением точек зрения на этот предмет изображения» [20, с. 107-108].

Жанровыми принципами цикла являются общая атмосфера произведения, сквозной образ читателя, сквозные мотивы и образы, вариативное развитие тем, особая пространственно-временная организация, обрамляющие новеллы и очерки, лейтмотивность повествования и другие. «Для прозаического цикла характерно не только аналитическое начало, но и объёмное восприятие действительности во все её пестроте и сложности причинно-следственных связей, проникновения в глубинные процессы общественной и духовной жизни человека, постижение не только лежащих на поверхности классовых конфликтов, но и различных более частных явлений. Задача цикла - всесторонне изобразить жизнь человека и народа в их взаимосвязях» [20, с. 45]. Подробную жанровую концепцию человека и исторической действительности нельзя считать универсальной, в то же время, значительное большинство циклических единств, созданных в 1920-е годы, содержат в своей основе именно такую художественную модель.

М.М. Гин отмечает, что важным признаком цикла является обзорность композиции. «Обзорным принципом композиции мы называем такое построение литературного произведения, при котором организующим центром является не единый фабульный стержень, а единство идейно-тематического задания, проблематика, угол зрения, под которым и в соответствии с которым отбирается материал» [23, с. 258]. По существу, в этом и заключается принцип дополнительности, кругообразности (цикл-круг) в противовес романной линейности.

Цикл непосредственно ориентирован на деятельное читательское участие, на определенный элемент сотворчества, поскольку «сверхтекстовая» и главная, обеспечивающая семантическую целостность произведения, мысль находится вне словесного факта, конструируется индивидуально и, вероятно, по-разному конкретным читателем.

Данная тема еще далеко не полностью изучена. «Явление цикла и процесс циклизации вызывают все больший интерес историков и теоретиков литературы.» [10, с. 7]. Наше исследование - попытка рассмотреть механизмы создания прозаического цикла в одном из репрезентативных образцов малой прозы 1920-х годов - цикле И. Ильфа и Е. Петрова «Необыкновенные истории из жизни города Колоколамска».

2. Художественный мир цикла И. Ильфа и Е. Петрова «Необыкновенные истории из жизни города Колокаламска»

2.1 Идейно-тематическое содержание

«Необыкновенные истории из жизни города Колоколамска» - сатирический цикл Ильи Ильфа и Евгения Петрова, который был написан в 1928-1929 годы и издан в журнале «Чудак» под псевдонимом Ф. Толстоевский. После публикации в «Чудаке» рассказы «колоколамского цикла» при жизни авторов не издавались (исключая «Синий дьявол»), а после смерти - лишь частично, и только спустя пятьдесят с лишним лет наконец появились целиком. Цикл остался незаконченным из-за вмешательства цензуры.

«Необыкновенные истории из жизни города Колоколамска» - это отдельный самостоятельный цикл, состоящий их 11 новелл; все рассказы содержат одинаковую идею и стилевые особенности; произведения дополняют друг друга. Истории соединены местом действия и сквозными героями. Действие ограничено рамками единого хронотопа: события происходят в вымышленном городе Колоколамске.

Открывает цикл рассказ «Синий дьявол», в котором говорится о том, как один из жителей города - доктор Гром, в Москве попал под колёса автомобиля посла маленькой страны Клятвии (название намекает на Латвию, верность клятвам и ужасное экономическое положение страны), хотя он почти не пострадал, но требует денежной компенсации, которую ему честно выплачивает посольство. Жители Колоколамска, узнав об этом, также захотели обогатиться и стали в Москве бросаться под колёса дипломатов этой страны. В итоге их деятельность привела к экономическому кризису в некогда процветающей Клятвии. Все закончилось тем, что мосье Подлинник бросился под колеса не того автомобиля, и водитель сильно избил незадачливого «охотника за наживой», после этого в Москву жители Колоколамска ехать побоялись.

Авторы используют такие приемы, как повторяемость событий, нагнетание абсурда, некое «движение о кругу» - повторение ситуации, а также типичность, уподобление героев и их поступков. И. Ильф и Е. Петров открывают взору читателей глупых и алчных людей. В пределах одного города писатели обличают всех жителей. Невозможно сомневаться, что характеры взяты из жизни, окружающей авторов. Ильф и Петров, в привычной им сатирической манере, уличают в жадности целое поколение своих современников. Жители города отправляются в Москву бросаться под автомобиль словно на заработки, и абсолютно не стесняются такой легкой наживы и нежелания трудиться.

Безусловно в рассказе все доведено до сатирической гиперболы, но как это не прискорбно, в этом были современности. Связующей темой всего цикла является обличение нравов обывателей, их привычек, косности и корыстолюбия. Эта тема переходит из рассказа в рассказ, раскрываясь с разных сторон и подчеркивая, заостряя все недостатки общества. Авторы умело используют гротеск, показывая ужасную действительность в юмористической форме. Доводя до абсурда рядовую ситуацию, они тем самым пытаются показать всю глупость людей, их ошибки: слепую покорность, стадное чувство, недоверчивость ко всему новому и желание везде «поиметь» личную выгоду. Е. Петров писал: «<…> Когда я вижу эту новую мысль, эти сдвиги, мне не хочется улыбаться, мне хочется молиться!» [12, с. 5].

Вторым рассказом, продолжающим общую тему обличения, является рассказ «Гость из Южной Америки». В нем описывается еще один момент из жизни города Колоколамска, когда в город приезжает бывший житель этого города Герасим Федоренко, который в качестве подарка своим бывшим согражданам строит огромный тридцатидвухэтажный небоскреб. колоколамцы с радостью в него заселяются и в рекордные сроки устраивают в нем совершенный хаос, разрушая здание и собственные квартиры. В конечном итоге из-за преступных налетов самих жителей в небоскребе стало невозможно жить, поэтому все покинули здания, вернувшись в старые квартиры.

Авторы опять используя гротескную форму превращают страшную советскую реальность в забавную шутку. Но картина самовольного заселения, загаживания, разрушения и разграбления колоколамцами небоскреба, построенного для города земляком из-за рубежа, стала страшноватой по своей узнаваемости. И. Ильф и Е. Петров опять говорят о глупости людей, и их неспособности к коллективной жизни. Каждый заботясь лишь о своем благе забывает о существовании остальных, и готов идти по головам. Люди забыли о взаимовыручке и помощи. Подобный мотив определяет сюжетно-смысловое пространство современника И. Ильфа и Е. Петрова «Дом №13, Эльпитрабкоммуна».

В конце рассказа присутствует фраза: «<…> Постепенно все оборудование чудесного небоскреба растащили по халупам <…>». Авторы опять открывают взору читателя печальную картину советской действительности. Какие бы нововведения не появились, они заранее были обречены на смерть, так как люди привыкли «сидеть на насиженном», лишь пополняя своё состояние, тем самым разворовывая страну и лишая самих себя безбедного будущего. Писатели пытаются показать людям, что корень зла кроется в них самих, и не нужно пенять на обстоятельства, пытаясь разрешить проблему.

Следующий рассказ по-прежнему продолжает общую тему глупости и слепого следования за большинством, и носит название «Васисуалий Лоханкин». В новелле говорится о том, как Вассисуалий Лоханкин придумал историю потопа и конца света, сообщив об этом всем жителям города. А колоколамцы в свою очередь раздули из этой выдумки «слона». Поверив в потоп, Лоханкин и капитан будущего судна Ной Архипович Похотилло, принялись за строительство ковчега, в который пускали впоследствии лишь избранных и только за определенные ценные вещи, а люди хотели отдать всё, лишь бы получить шанс выжить. В итоге, конечно, никакого потопа не было, а обвинили во всем Васисуалия Лоханкина.

Авторы превращают библейский поучающий сюжет в сатирический рассказ. Перемещая ковчег ноя в советскую реальность 20-х годов, авторы «создают» коммерческую неофициальную организацию. Писатели опять делают акцент на корыстолюбии одних и ведомости и глупости других людей. Сниженный библейский сюжет - это прием десакрализации - гротескный прием совмещения высокого и низкого. Всё это позволяет создать «сниженный» образ реальности и является способом авторской оценки.

В четвертой главе «Город и его окрестности» авторы доказывают существование города Колоколамска, объясняя его отсутствие на карте ошибкой географов. Названия улиц и предприятий в городе описано с присущим авторам юмором. Так например «Единодушная улица» соединяется с «Единогласной» «Досадным переулком», а на «Спасо - Кооперативной площади» поражает могила неизвестного частника с «вечным огнем» - это снова гротескный образ, поскольку «вечный огонь» - олицетворение памяти о героях, а «неизвестный частник» снижает этот образ.

Авторы изолируют Колоколамск от остального мира лесами, ненанесенностью на карту и ироничными случайностями, по которым никто не мог попасть в город. Все это происходит потому, что Колоколамск предполагал движение не вдаль, а вглубь, заранее заданную усидчивость его обитателей, неподвижность их умов. Они не искали приключений и ни к чему не стремились, наоборот, приключения искали их.

В следующей новелле «Страшный сон» своего апогея достигает идея слепого поклонения перед властью, народной беспомощности и ведомости. В рассказе говорится о «бесцветном» гражданине города Колоколамска Иосифе Ивановиче Завиткове. Бедняге снятся сны, в которых ему кланяются партийные. В страхе перед наказанием он рассказывает о снах своим согражданам, которые продают его режиссеру картины «Избушка на Байкале» как типаж идиота.

В данном рассказе авторами поднята тема «слепого» страха перед властью. Колоколамцы продают Завиткова, и его увозят в кабитке, от него избавляются как от лишнего человека, нарушающего покой всего города своими «антисоветскими» снами. Можно провести аналогию с тем, как в периодом «чистки», в который за каждый незначительный проступок людей увозили в тюрьму, а окружающие опасались попасть в тень опасного человека. Это мрачное предвидение. Сами процессы, о которых говориться в провидении, приобрели массовый характер уже в 1930-е годы.

Рассказ «Пролетарий чистых кровей» описывает историю Досифея Взносова, который продал за тарелку супа и рюмку водки свое пролетарское происхождение. Мосье Подлинник, купивший себе новое происхождение, смог воспользоваться им как следует, и его дела пошли в гору. А «перстень с бриллиантовым серпом и молотом» лишь подчеркивал всю привилегированность происхождения. Позднее Взносов пожалел о сделке и хотел выкупить своё происхождение, но у него ничего не вышло.

Авторы не отходят от основной темы. В центре внимания по-прежнему абсурдная глупость людей, убежденных в том, что власть безукоризненно права. Также показан недостаток нового государственного строя, в котором должно преобладать равенство, а в действительности у настоящего бедного пролетария ничего нет, а богатый «безродный» может купить себе абсолютно все. И при возведении его в тоже социальный «статус» богатый может позволить себе гораздо больше. Можно сделать вывод, что деньги и статус играют немаловажную роль, хотя это все и прикрыто красивыми лозунгами и речами и в государстве, официально провозгласившем идею равенства.

«Перстень с бриллиантом» соединяет несоединимое, поскольку в послереволюционном обществе официально провозгласили идею безбитности. В этом проявляется техника гротеска.

По новому раскрывает тему жадности людей, начатую в первой новелле, следующий рассказ под названием «Золотой фарш». Курица гражданина Евтушевского не неслась целую неделю, но в среду снесла ему золотое (в прямом смысле) яйцо. И с помощью председателя общества «Геть неграмотность» Балюстрадникова и супругов Подлинников решили курицу зарезать, в надежде, что все золото внутри, и незачем тратиться на корм несчастной птицы. Но курице удалось убежать и смешаться с другими курами, после чего началось массовое убийство домашней птицы, «потрошили даже гусей и уток». В итоге Евтушевского увезли в психбольницу, а в его доме потом нашли точно такое же яйцо, которое, как выяснилось, оставил в наследство своему сыну Тигрий Евтушевский.

Авторы обращают внимание на псевдо образованность людей, которые могут решить, что в курице золотой фарш, и поспешностью своих выводов навредить себе еще больше. Глупость и корыстность людей по-прежнему являются центральной темой. Теперь в основу гротескного рассказа положена народная сказка. Именно сказка дает образец «нормы», упорядоченности, но её модель в этом случае «не срабатывает», переиначивается. В результате снова перед читателем - абсурдная ситуация. И мы видим, что принципиально мышление людей не изменилось, только в сказке были яйцо, а в рассказе - курицу. Люди ничему не учатся.

Рассказ «Красный калошник-галошник» открывает читателю престранное зрелище: колоколамцы, решив, что на них нападает вражеская Клятвия, открыли пальбу по неопознанному воздушному шару, на боку которого была надпись «Красный калошник-галошник». Подстрелив шар и взяв в плен экипаж, колоколацы выяснили, что этот полет был организован газетой «Красная акция» и не мог нанести вреда. После выяснения всех обстоятельств экипаж отпустили, но шар пропал бесследно. Зато на следующий день «<…> во всех магазинах Колоколамска продавались непромокаемые пальто из отличного прорезиненного шелка».

Глупость, несобранность, неорганизованность, стадное чувство, воровство, корыстолюбие - устойчивые приметы жизни города и черты его обывателей. Авторы остались верны заданной теме. Меняются лишь обстоятельства и сюжет. Люди опять не разобравшись напали на неизвестный им самолет, что привело к срыву акции, но в конечном итоге весь Колоколамск, благодаря «находчивости» своих горожан, был одет в «непромокаемые пальто», сделанные из украденного шара.

В новелле «Собачий поезд» И. Ильф и Е. Петров рассказывают о восемнадцатилетнем профессоре, который приехал в Колоколамск на собачей упряжке искать метеорит, но не нашёл ничего. Ожидая средств из научного центра, профессор Старохамский «оброс бородкой, задолжал за пиво и лишился собак», но вскоре в Колоколамск приехала экспедиция и профессора увезли, а корреспонденты, прибывшие с экспедицией, тщетно пытались узнать у колоколамцев о каких-нибудь гнойниках или нарывах.

В рассказе, конечно, показано слепое преклонения перед ученостью как неизвестностью, посланную «свыше». Не понимая смысл приезда ученого, его намерений, целей, не зная - ученый ли он на самом деле, колоколамцы готовы отдать ученому все, что у них есть. Ситуация напоминает гоголевского «Ревизора». Также авторами поднята тема журналистики советского времени, которая подвергалась большой цензуре, и соответственно печатала всякий бред, угодный власти. «<…> корреспонденты в пимах бродили по улицам и, хватая колоколамцев за полы, жалобно спрашивали: - Гнойники есть? - надрывы есть?»

Предпоследний рассказ цикла - «Вторая молодость». Авторы, в свойственной им комической манере повествуют о том, как в один прекрасный день Никита Псов, проснувшись в Приключенческом переулке, обнаружил, что лежит в воде, от которой, по его словам, «ревматизм рукой сняло». В этот же день доктор Гром провел исследования и выяснил, что новый колоколамский источник «худо-бедно, в десять раз лучше нарзана», мосье Подлинник тут же взял источник под свое руководство, скупил бутылки и начал разливать в них чудо воду, продавая её за пятьдесят рублей. Доктор Гром в это время уже проводил активную агитацию людей лечиться только водами из чудо- источника. Но вскоре коммерческое счастье рухнуло, так как оказалось, что источник - не что иное, как лопнувшая фановая труба дома №3. Бизнес рухнул, доктору Грому посыпались претензии горожан, испивших воды.

Желание заработать перевешивает здравый смысл в колоколамцах, и как мы уже не раз наблюдали: не задумываясь о последствиях, не проверив все досконально, жители, доверившись умным словам доктора, начали пить чудотворную воду. Но поражает еще и тот факт, что люди, слушая о чудотворных свойствах источника, безоговорочно верили в них, и излечивались. Это еще раз подтверждает тему о слепой доверчивости народных масс.

Завершает цикл рассказ «Мореплаватель и плотник». В этой новелле авторы открывают нам еще один интереснейший момент из жизни колоколамцев. На город нахлынул неслыханный кожаный кризис. С прилавков пропала кожа, а потом и брезент. Вскоре причина открылась, дело было в празднике, данном в честь начальника «Геть рукопожатие», который 5 лет своей жизни посвятил истреблению рукопожатий в Колоколамске. И на это торжественное событие все приглашенные дарили исключительно портфели из кожи и других материалов. На следующий день все жители узнали новость, что кожа вернулась на прилавки, а торговал ею никто иной, как гражданин Долой-Вешневский - председатель «Геть рукопожатие». Все жители поспешно разбирали портфели, которые только вчера дарили председателю с пламенными речами, и относили их сапожнику, для того, чтоб тот сшил новые сапоги и туфли. Долой-Вишневский превратился в торговца портфелями и сумками. «Так погиб для колоколамской общественности лучший её представитель - глава общества «Геть рукопожатие».

Однотипное и замкнутое мышление колоколамцев понятно уже из первой главы, но таким шаблонным оно не было никогда! Авторы «ставят крест» на воображении колоколамцев, дарящих исключительно портфели - выразительную деталь эпохи - символ и атрибут хоть какой-то власти. Ситуация опять доведена до крайности самими жителями города, заплатившими за кожу дважды: сначала купив для того, что принести в дар председателю, а потом у него эту кожу выкупивших обратно. Кажется, что скудоумию колоколамцев и абсурдности их поступков нет предела.

Завершив исследование тем каждого рассказа из цикла И. Ильфа и Е. Петрова «Необыкновенные истории из жизни города Колоколамска», можно сделать вывод, что все рассказы цикла тесно сопряжены, «закольцованы», на содержательном уровне. Согласно авторской позиции, преобладающими чертами в характерах советских людей того времени были: жадность, корыстолюбие, но главным недостатком была глупость, укоренившаяся глубоко в сознании каждого человека, и порождающая все остальные грехи.

Круги абсурда, наслаивающиеся друг на друга, множатся, расширяются и обволакивают город плотным кольцом. Истории, названные авторами «необыкновенными» и кажущиеся таковыми читателю, составляют жизненной пространство каждодневной действительности г. Колоколамска. Необыкновенная глупость, необыкновенная пошлость, необыкновенное невежество, необыкновенное умение пресмыкаться, желание подчиниться и слепо принять чужую идею - обыкновенное, каждодневное, ежесекундное состояние жителей города Колоколамска.

2.2 Жанровая специфика цикла: особенности сюжетно-композиционной организации

Важной жанровой скрепой данного прозаического цикла является жанровая унификация его составляющих. Каждая их «необыкновенных историй», по сути, является новеллой, обладает отчетливо выраженными новеллистическими чертами (острым конфликтом, драматическим сюжетом, напряженным, насыщенным событиями действием, фантастическим, выходящим за пределы обыкновенного содержанием, резким, неожиданным финалом).

Но лишь «одна деталь» совмещает в себе признаки новеллы и рассказа, являясь открытой миру и не имея внутренней завершенности [27, с. 247]. Это гиперболизированное и гротескное повествование описывает не фантастическую ситуацию, а преобразованную, преувеличенную действительность. Нося обобщающее, скрепляющее цикл значение, оно, что характерно для рассказа, через единство события рисует силу вечных законов жизни [11, с. 312].

«Необыкновенные истории из жизни города Колоколамска» - это сложившийся цикл, в котором авторы придерживаются одной темы, идеи, пространственных рамок и стиля написания. Если соотносить рассказы, то можно увидеть не только единство темы, но и сходство сюжетов.

Каждый рассказ можно без особых смысловых потерь «вынуть» из общей картины цикла и он останется произведением, содержащим определенную авторскую концепцию. Так же дело обстоит и с самим циклом - он не понесет значимых потерь. Заостряя внимание на одной проблеме, автор с каждым рассказом раскрывает её по-новому - в этом непосредственно проявляется конститутивный для цикла принцип дополнительности и свойственный циклу принцип нераздельности. Каждый рассказ самодостаточен и, в то же время, будучи помещенным в контекст цикла, обрастает дополнительными смыслами.

В данном цикле новеллы можно менять местами без потери смысла, так как они без нумерации (с возможным сохранением условия единственно возможного - авторского - композиционного решения [20, с. 113]).

Придерживаясь типологии многокомпонентных художественных единств, обладающих циклической природой, созданной Пономаревой Е.В., по композиционным особенностям цикл «Необыкновенные истории из жизни города Колоколамска» можно отнести к собранным циклам (= авторские), так как цикл создавался изначально как циклическое единство, и все рассказы включены в него исключительно авторами.

По этой же классификации данный цикл можно отнести к макроциклу, как многокомпонентное единство, состоящее из одиннадцати рассказов.

Пересоздавая действительности качестве эстетического объекта, авторы циклического полотна получали возможность изображать мир как бесконечное, иногда кажущееся мозаичным и фрагментарным, соположение, нанизывание отдельных целостностей [20, с. 107].

Если говорить о композиции каждого рассказа в отдельности, то все новеллы композиционно идентичны, меняется лишь содержание. Начинается рассказ без предисловия с описания времени и героя события, затем стремительно развивается сюжет, который приходит к логическому завершению.

Если рассматривать в отдельности сюжет каждой из новелл, то мы получим одинаковое по композиции, но разное по сюжетному содержанию единство. Например, в рассказе «Синий дьявол» экспозицией являются первый абзац, в которых описывается возвращение доктора Грома из Москвы в родной Колокаламск. Завязка - следующие несколько абзацев, в которых описывается рассказ доктора о своем злоключении. Развитие действия начинается, когда в Москву на «заработки» отправился безработный кондитер, а за ним и все остальные. Своей кульминации рассказ достигает в тот момент, когда мосье Подлинника отправляют в Москву всем городом. Развязка - это то, что происходило по приезде Подлинника обратно в город.

«Гость из Южной Америки» по композиции является отражением первого рассказа, в расположении компонентов сюжета тоже. Завязка - начало рассказа, в котором описывается морозное утро и встреча мосье Подлинника с Герасимом Федоренко. Дальше начинает развиваться действие, в котором строится и заселяется особняк, а американец уезжает. Кульминации действие достигает когда грабят квартиру Подлинников, и в развязке соответственно все уезжают на свои места.

В новелле «Васисуалий Лоханкин» действие завязывается с того, что Васисуалий рассказывает про потоп, а граждане подхватывают эту идею. Затем действие развивается стремительно: постройка ковчега, и мгновенное его заполнения. Кульминация происходит в момент возвращения вороны, которую «ковчеговцы» отправили для выяснения положения вне ковчега. И развязка - обвинение Лоханкина в клевете.

Рассказ «Город и его окрестности» не имеет однозначно определенного сюжета и композиции. Эта глава цикла - просто описание города, и всего, что его окружает. Сюда входит описание улиц, рек и этимологии их названий, перечисление всех предприятий, местонахождение города на карте.

Новелла «Страшный сон», как и первые три, начинается с завязки действия: описание действующего лица Иосифа Завиткова, его рода деятельности, и собственно проблемы, тревожившей его. Развивается действие в три дня, и каждое утро Завитков сообщает всему городу, что ему снилось, а те удивленно качают головами и дают советы. Кульминации сюжет достигает в тот момент, когда главного героя связывают и решают, что с ним делать. Конец опять печальный: Иосифа Ивановича продают режиссеру и увозят связанного в кабитке, а город засыпает и видит простые, не антисоветские сны.

«Пролетарий чистых кровей» по своему внутреннему строению ничем принципиально не отличается от предшествующих рассказов. Завязка: описание жизни и происхождения единственного пролетария в Колоколамске - Досифея Взносова, его приход в квартиру мосье Подлинника и, собственно, продажа пролетарского происхождения. Само действие развивается дальше, когда Подлинник вступил в пролетарские «права», составил свое родословное дерево, а о Взносове благополучно забыли. Кульминация наступает в тот момент, когда Взносова замучила совесть и он отправился выкупать происхождение, но получил отказ. Заключение как обычно печальное - Взносов не получив происхождение обратно выбросил выкуп, и остался всеми забытым.

Композиция рассказа «Золотой фарш» ничем не отличается от остальных, разве что развернутостью происходящего действия. Вступление: описание жизни героя рассказа гражданина Евтушевского. Завязка: находка золотого яйца. Основное действие происходит до того момента, как курица в испуге убегает, а горожане в погоне за богатством режут всю домашнюю птицу. Развязка печальна: Евтушевского увозят в психушку, а тайна золотых яиц раскрывается милицией.

Композиция рассказа «Красный калошник-галошник» не отличается оригинальностью. Начинается рассказ с описания утра, в которое произошло событие, описываемое в произведении: люди выбежали на улицу потому что услышали выстрелы из пушек, и увидели приближающийся корабль. Момент, когда толпа заметила корабль, можно считать завязкой, дальше действия развиваются вполне предсказуемо: по кораблю палят изо всех пушек, все кричат, делают предположения. Кульминация наступает, когда корабль все же сбивают, но там оказываются вполне мирные люди, в конце дырявый корабль утащили, и сшили из него плащи, а жители зажили по-прежнему.

В новелле «Собачий поезд» все начинается с описания мирного утра в Колоколамске, ничего не предвещавшего. Сюжет завязывается в момент приезда ученого, о котором и пойдет речь в рассказе - профессоре Старохамском. Последующее действие развивается весьма статично: профессор просто пьет пиво и ждет денежной помощи из центра, который его попросту не может найти. Кульминационным моментом можно считать приезд спасательной бригады за профессором. В заключении корреспонденты и сам профессор ничего не нашли и уехали ни с чем.

Рассказ «Вторая молодость» начинается с фразы: «Грачи прилетели в город Колоколамск». Описание погоды, окружения, и того, с кого все и началось - Никиты Псова. Конфликт завязывается, когда Никита нашел «чудесный источник» и рассказал об этом всем. Действие развивается в духе И. Ильфа и Е. Петрова, и кульминации достигает, когда в Приключенческий переулок приходят рабочие, которые чинят трубу. В заключении, конечно, все обвиняют незадачливых бизнесменов, торговавших этой водой, гоняясь за ними толпами.

Завершает цепочку рассказ «Мореплаватель и плотник», начинающийся с рассказа про кожаный кризис в Колокаламске. Завязку авторы отождествляют с открытием страшной загадки исчезновения кожаных изделий с прилавков: праздник в обществе «Геть рукопожатие», на которое все решили подарить портфели, желательно несколько. Основное действие разворачивается на самом юбилее, где Долой-Вишневского буквально купали в портфелях. Кульминации сюжет достигает в эпизоде с сообщением о том, что на рынке снова появилась кожа, а торговал ею вчерашний юбиляр. Развязка проста: все морщились, но покупали ими же подаренные портфели, а Долой-Вишневский превратился в торговца портфелями.

Мы опытным путем, проанализировав сюжет каждого рассказа, убедились, что композиция у них практически идентичная. Композицию отдельно взятых рассказов можно отнести к линейной, а цикла в целом - к кольцевой. Если встраивать рассказы в общую картину цикла, то композиция превращается в кольцевую: поскольку все в рассказе начинается с нарушения покоя города, а в последствии все возвращается на круги своя, и город продолжает обычно жить, по сложившимся законам реальной аномалии, абсурда.

2.3 Пространственно-временная организация

«Хронотоп в литературе имеет существенное жанровое значение. Можно прямо сказать, что жанр и жанровые разновидности определяются именно хронотопом, причем в литературе ведущим началом в хронотопе является время» [1, с 42]. Нельзя не согласиться с М.М. Бахтиным, время и пространство играют важную роль в общей картине произведения. От времени и пространства, в которое погружены герои, зависит восприятие читателем главной идеи автора.

В современной литературе существует множество моделей времени и моделей пространства. Время может быть линейным, цикличным, пульсирующим, прошлое - настоящее - будущее [18, с. 53]. Знаки времени: биографическое, календарное, природное, историческое, космическое [18, с. 56].

В цикле И. Ильфа и Е. Петрова «Необыкновенные истории из жизни города Колокаламска» время никак не датируется, оно скорее природное, чем календарное. В некоторых рассказах события датируются лишь месяцем («Синий дьявол», «Красный калошник - галошник»), а в некоторых только определенным днем недели («Золотой фарш», «Гость из Южной Америки»), изредка обозначались месяц и день недели («Собачий поезд»). Остальные рассказы не имеют временных обозначений вовсе.

Во всем цикле время очень размыто, мы можем догадываться о том, что действия происходят в послереволюционное время: на это указывают некоторые факты и детали (партийные - «Страшный сон», пролетариат - «Пролетарий чистых кровей», власть имущих - «Вторая молодость»). Судить о том, какой это конкретно год - мы судить не можем, поскольку авторы дают такой конкретики. Но, И. Ильф и Е. Петров не ставят себе задачу показать нам прошлое или будущее, они пытаются открыть нам жизнь своих современников. Из всего вышесказанного мы выясняем, что предположительно время в рассказах - это время написания цикла, а именно 1928-1929 гг.

Когда мы обращаем внимание на пространственные ограничения в цикле, то понимаем, что за пределы города Колоколамска события не выходят. Персонажи не покидают родного города, созданного авторами.

«Колоколамск же (как и Пищеслав в «Светлой личности») предполагал движение не вдаль, а вглубь, заранее заданную усидчивость его обитателей, неподвижность их умов. Они не искали приключений и ни к чему не стремились, наоборот, приключения искали их. Статика болотного существования колоколамцев вошла в противоречие с темпераментом авторов, выдумавших этих непуганых идиотов» [12, с. 6]. Возможно поэтому авторы заключили героев в таком узком пространстве.

Но можно предположить, что авторы хотели еще показать, что все проблемы героев заключаются в самих героях и их моральных предубежденностях, а не приходят из вне.

Если пользоваться классификацией Н. Л Лейдермана и Н.В. Барковской, то получается, что модель пространства в цикле следующая: внутренняя, замкнутая, отсутствует ментальное пространство как проекция внутреннего мира персонажа; присутствует много городского пейзажа.

2.4 Система характеров

Как и любая система, персонажная сфера произведения характеризуется через составляющие ее элементы (персонажи) и структуру - «относительно устойчивый способ (закон) связи элементов». Статус персонажа тот или иной образ получает именно как элемент системы, часть целого, что особенно хорошо видно при сопоставлении образов животных, растений, вещей в различных произведениях [28, с. 53].

И. Ильф и Е. Петров создают довольно сложную систему характеров в данном цикле. В каждом рассказе главную роль играют разные персонажи, которые сатирически и в, свойственной авторам, гротескной форме, раскрывают разные стороны характеров, порожденных советской действительностю.

Но помимо главных «партий» в рассказах, многие персонажи играют сквозные роли во всем цикле. Первый представитель таких героев - мосье Подлинник. Его фигура присутствует в каждом рассказе, но зачастую не играет ключевой роли, а лишь подталкивает основного героя к действиям. В целом, если давать характеристику мосье Подлиннику, то это председатель лжеартели «Личтруд» - хитрый и алчный человек, не упускающий своей выгоды. Он живет достаточно богато, считается влиятельным человеком в городе Колоколамске «<…>председатель лжеартели своей рассудительностью завоевал в городе большое доверие. <…> всем в городе было известно, что отвести душу легче всего в разговоре с рассудительным председателем». Довольно часто эксплуатирует чужой труд: «<…> заряжал и разряжал партию мышеловок, изготовленную по заказу председателя промысловой лжеартели «Личтруд» мосье Подлинника. <…> Они приходили за своими мышеловками только в безлунные вечера, потому что официально считалось, что чета Подлинников приготовляет мышеловки сама, не эксплуатируя чужой труд». В одном из рассказов Подлинник покупает пролетарское происхождение «<…>Председатель лжеартели вцепился в свое новое происхождение с необыкновенным жаром». Никогда не упускает шанса обогатиться «<…>Но тут неорганизованному пользованию благами источника был положен конец. К толпе вернулся сбегавший за начальником милиции мосье Подлинник и при помощи расторопного Отмежуева мигом вытеснил толпу из тупика, установил рогатку и турникет и повесил дощечку с надписью:

Колоколамский

Радиоактивный курорт

«ВТОРАЯ МОЛОДОСТЬ»

Главный директор - т. Подлинник

Начальник АФО - т. Отмежуев

Вход воспрещается».

Данного героя можно сопоставить с чиновниками послереволюционного периода, старающимися наворовать побольше, и преподносящими себя с напыщенной серьезностью и официозом.

К такому же типу персонажей можно отнести Никиту Псова, который присутствует в нескольких рассказах, и везде сует свой нос. «<…>-В кого стреляют? закричал Никита Псов, врезываясь в толпу». Это, по сути, рядовой советский гражданин, верящий всему, что скажут власти или просто прохожие. Он любил выпить и мог убедить сам себя в чем угодно: <…> Каково же было его, Псова, удивление, когда он обнаружил, что лежит в мутноватой горячей воде, бьющей прямо из земли. - Тут я, конечно, вскочил, - закончил Никита, - и чувствую, что весь мой ревматизм как рукой сняло. Своими глазами!».

Еще одним героем, играющим немаловажную роль в жизни города, стал доктор Гром, чье имя употребляется в нескольких рассказах. Он не прочь одурачить простодушных людей. Помимо основной деятельности, занимается торговлей: «<…> доктор-коммерсант». Как и обычные люди выпивает «<…> по этому случаю доктор Гром пировал с друзьями в Колоколамске три дня и три ночи подряд». Любит приукрашивать свою речь метафорами из разных произведений, показывая тем самым свою образованность «<…> - слыхали ль вы за рощей глас ночной?» Предпочитал заниматься отмыванием денег, нежели прямыми своими обязанностями: «<…>Не дремал также заведующий медицинско-правовой и методологическо-санитарной частью - доктор Гром.