"Необыкновенные истории из жизни города Колоколамска" И. Ильфа и Е. Петрова как циклическое единство

В анкетном зале военизированных курсов декламации и пения он в один вечер прочел подряд три лекции: «Вчера, сегодня и завтра колоколамского курорта», «У порога красоты и здоровья» и «Жизнь, на что ты мне дана»». В характере доктора Грома заключалось целое поколение деятелей медицины, неготовых лечить людей - шарлатанов от медицины, докторов, предпочитающих лекции врачеванию.

Остальные персонажи упоминаются лишь в одном из рассказов, но подразумевается. Что они всегда существуют в этом городе, и участвуют во всех значимых событиях. Одним из таких героев является Иосиф Иванович Завитков (» Страшный сон»). «Бесцветный» житель города, делающий ваксу и пропадающий в пивной «<…> Он варил ваксу «Африка», тусклость которой удивляла всех, а имевшееся в изобилии свободное время проводил в пивной «Голос минувшего»». Ничто не могло выделить этого человека из серой массы, как его желание выделиться. Можно рассматривать его сны именно так, ведь остальные люди, увидев сон про партийных, просто испугались бы, и, не решившись рассказывать об этом, забыли эту страшную тайну. Но Завитков рассказал об этом всему городу, за что его, собственно, и продали как идиота. «<…> Целый день Завитков шлялся по городу и, вместо того чтобы варить свою «Африку», советовался с горожанами касательно виденного во сне». В целом, образ Завиткова можно сопоставить с обыкновенным обывателем - «серым» гражданином, требующим внимания общества. Такие, как правило, составляют основной пласт общества

Таким же персонажем одного рассказа является Вассисуалий Лоханкин - гробовщик, играющий роль городского сумасшедшего. Пьяница, которому пришла в голову мысль о всемирном потопе «<…> он даже пошатывался, хотя два последних дня вовсе не пил. Он заходил во все дома по очереди и сообщал согражданам последнюю новость: - Конец света. Потоп. Разверзлись хляби небесные». Это образ городского недотепы - типичного персонажа любого города.

Еще один характерный для советской действительности герой - Досифей Взносов («Пролетарий чистых кровей»). Это сапожник, работающий на рынке, получающий копейки. «<…>То ли базарных дней было мало, то ли колоколамцы, не склонные к подвижности, почти не изнашивали обуви, но заработки у Досифея были ничтожны, и он сильно горевал». Вечно всем недовольный, он продает единственное, что у него было в надежде на лучшее, но все выходит иначе, и он становится еще недовольнее. «<…> Весь город гордился Досифеем Взносовым, один лишь Досифей Взносов не гордился самим собой. Дела его шли плохо».

Похожим на Взносова героем является гражданин Евтушевский («Золотой фарш»). «Старый дудочник», живший одиноко, ворующий по мелочам у соседей, живущий за счет изготовления дудок. Зачастую находится в скверном настроении, всегда находил причины для хандры «<…> Жизнь казалась отвратительной. Дудок в этот день никто не купил. Пополнить запасы топлива не удалось. Курица не неслась».

В цикле присутствуют так называемые «приезжие» персонажи, не относящиеся к городским жителям. Ярким примером такого специфичного героя является Горацио Фероденкос («Гость из Южной Америки»), который пытается сделать для своих бывших соотечественников нечто приятное, но не может воспринять их грубость и странный менталитет «<…>Горацио Федоренкос взывал к благоразумию сограждан. С непокрытой головой он стоял у парадных дверей, обшитых листовой медью, и кричал:

- Милициос!»

Еще один «приезжий» персонаж - профессор центральной изящной академии пространственных наук Эммануил Старохамский. Уже само название академии заключает в себе сатирический подход к образу этого героя. Он олицетворяет советских ученых, занимающихся поисками неизвестно чего, не сверяясь с какими-либо первоисточниками «<…>По имеющимся в центральной академии сведениям, у вас во время царствования Александра Первого благословенного упал метеорит величиною в Крымский полуостров». Любящий выпить и ничего не делать, в ожидании «средств» от исследовательского центра. «<…>За пиво он не заплатил, раскинул на Большой Месткомовской палатку и зажил там, ожидая, как он говорил, средств из центра на бурение». Он был мошенником, занимающимся псевдонаукой.

Персонаж, живущий в Колоколамске, Ной Архипович Похотилло. Это библейский персонаж, перенесенный в советскую действительность, и погрязший в корысти «<…>Ной Архипович брал за все: за вход, за багаж, за право взять в плавание пару чистых или нечистых животных и за место на корме, где, по уверениям капитана, должно было меньше качать».

В Цикле «Необыкновенные истории из жизни города Колоколамска» авторы воплотили все многообразие характеров, которые могли встретиться в современной им действительности, которые увязли в своей необразованности, алчности, воровстве, недовольстве. В гротескной манере авторы пытаются показать обществу; к чему приведет такое сочетание не самых лучших качеств.

Категория характера, определяющая пространство реалистической прозы в произведении И. Ильфа и Е. Петрова, выходит на первый план. Мозаика гротескных характеров - основа психологического пространства г. Колоколамска.

3. Традиции М.Е. Салтыкова - Щедрина в цикле И. Ильфа и Е. Петрова «Необыкновенные истории из жизни города Колокаламска»

«Сатира, по словам Георгия Александрова это остроумная атака на зачинщиков социальной несправедливости» [7].

Салтыков-Щедрин развивал традиции сатиры, заложенные Фонвизиным, Крыловым, Грибоедовым и Гоголем. Сторонники реакционного искусства выступали с теорией безобидного юмора, примиряющего социальные противоречия. В противоположность этому писатель развивал учение о «беспощадном остроумии». Именно беспощадный юмор был главной силой сатирика. 

В творчестве Салтыкова-Щедрина сатирическое направление русской литературы XIX века достигло высшей точки своего развития [21, с. 13].

Творчество М.Е. Салтыкова-Щедрина отличается высокой идейностью, художественным совершенством, реализмом. Социально-политическая сатира - это та область, где он достиг совершенства. Яркое своеобразие писателя мощно слышится в могуществе его юмора, в искусстве применения гиперболы, гротеска, сатирического иносказания для реалистического воспроизведения действительности. Сам писатель так говорил о смехе: «Это оружие очень сильное, ничто не обескураживает порока, как сознание, что он угадан и что по поводу него уже раздался смех» [16, с. 9].

И. Ильфа и Е. Петрова можно отнести к продолжателям традиций М.Е. Салтыкова-Щедрина. Они также перемещают современную им действительность в вымышленную реальность, воплощая все человеческие пороки в несуществующих героях, используя гротескную форму изображения.

Наиболее схоже с циклом И. Ильфа и Е. Петрова «Необыкновенные истории из жизни города Колоколамска» по своей идейной и тематической направленности произведение М.Е. Салтыкова-Щедрина - «История одного города». Сходства можно обнаружить уже в названии произведений: Истории - История; Города - Города. Сами города также являются выдумкой авторов, но и тот и другой вымышленный город является олицетворением России, только в разные исторические эпохи. Нельзя не заметить общность хронотопа: оба города не нанесены на карту, но авторы описывают их место положения. Эти города - обыкновенные провинциальные селения с характерными им жителями, именно в этом проявляется принцип «нигде и везде», поскольку в событиях одного города можно узнать реалии целой страны

«История одного города», как и «Необыкновенные истории из жизни города Колоколамска» - произведения сатирические, доминирующим художественным средством в изображении которых является гротеск, прием соединения фантастического и реального, создающий абсурдные ситуации, комические несоответствия [16, с. 57]. По сути, все события, происходящие в городах, являются гротеском.

Жители Глупова, «ведущие свой род от древнего племени головотяпов», не умевших жить в самоуправлении и решивших найти себе повелителя, необычайно «начальстволюбивы». «Испытывающие безотчетный страх», неспособные самостоятельно жить, они «чувствуют себя сиротами» без градоначальников и считают «спасительной строгостью» бесчинства Органчика, имевшего в голове механизм и знавшего только два слова - «не потерплю» и «разорю». Вполне «обычны» в Глупове такие градоначальники, как Прыщ с фаршированной головой или француз Дю-Марио, «при ближайшем рассмотрении оказавшийся девицей». Однако своей кульминации абсурдность достигает при появлении Угрюм-Бурчеева, «прохвоста, задумавшего охватить всю вселенную».

Так с помощью использования гротеска Салтыков-Щедрин создает логическую, с одной стороны, а с другой стороны - комически-нелепую картину, однако при всей своей абсурдности и фантастичности «История одного города» - реалистическое произведение, затрагивающее множество злободневных проблем. Образы города Глупова и его градоначальников аллегоричны, они символизируют самодержавно-крепостническую Россию, власть, в ней царящую, русское общество. Поэтому гротеск, используемый Салтыковым-Щедриным в повествовании, - это еще и способ обличить отвратительные для писателя, уродливые реалии современной ему жизни, а также средство выявления авторской позиции, отношения Салтыкова-Щедрина к происходящему в России.

Примерно такую же картину рисуют своим читателям И. Ильф и Е. Петров. Авторы описывают безвольных людей, готовых подчиняться любой форме власти, и даже просто людям, умнее их самих («Собачий поезд»), также не отдающих отчета в своем страхе перед наказанием этой властью («Страшный сон»), и поведение которых, при отсутствии каких-либо выше стоящих инстанций, приобретает хаотичную форму («Гость из Южной Америки»).

Щедрин подчеркивает, что трагизм положения жителей города Глупова обусловлен их рабской покорностью и долготерпением. Автор указывал, что «История одного города» не пародия на российскую действительность и историю, а антиутопия, то есть предупреждение потомкам о том, как нельзя жить. В этом И. Ильф и Е. Петров тоже являются продолжателями традиций Салтыкова-Щедрина. Писатели, создавая гиперболизированную экспозицию той или иной ситуации, соответствующей послереволюционной современности, доводят её до логического завершения - конечно, тоже гиперболизированного - тем самым пытаясь показать народу к чему может привести их алчность, равнодушие, страх. Это присутствует в каждой новелле цикла.

Салтыков-Щедрин высмеивает суетливую борьбу за власть Ама-льки и Ираидки, подразумевая при этом смутное время после смерти Петра I и борьбу за престол Анны Иоанновны и Елизаветы. Щедрин использует при этом гротеск, доходящий до абсурда: власть сменяется каждый день, а народу до этого нет дела, так как правительницы ульщают его спиртным.

В цикле «Необыкновенные истории из жизни города Колоколамска» нет четко обозначенного градоначальника, есть только власть советов, поэтому, периодически, горожане берут в свои руки инициативу и полномочия градоначальников. Таких случаев в истории Колоколамска не мало. Ярчайшим примером является самовольный захват источника в новелле «Вторая молодость», когда мосье Подлинник, не растерявшись превратил общественную скважину в коммерческое дело, а все остальные слепо этому подчинились.

Градоначальникам нет дела до бедствий народных, они поглощены лишь своими интересами. Это наглядно показано в главах «Соломенный город» и «Голодный город»: в городе пожары, народ пухнет с голоду, а начальник развлекается со стрельчихами Аленкой и Домашкой. Так и в рассказе «Вассисуалий Лоханкин» капитан Ной Архипович «наплевал» на окружающих его сограждан и, позаботившись лишь о своей материальной выгоде, пускал на ковчег только тех, кто хорошо платил.

Если сопоставить два этих произведения, взяв во внимание именно эти характеристики, то можно сказать, что ничего существенного в менталитете и психологии людей не поменялась, хотя переменился и строй общества, и власть. Таким образом И. Ильф и Е. Петров хотят показать, что проблема не во власти, но в безропотности и покорности людей, привыкших быть рабами: они сами «повесили» на себя эти «цепи власти», и боятся их разрушить.

Также, можно провести и параллели между сюжетами и героями «Истории города Глупова» М.Е. Салтыкова - Щедрина и «Необыкновенными историями из жизни города Колоколамка» И. Ильфа и Е. Петрова. Так например Вассисуалия Лоханкина, предсказавшего потоп, можно сопоставить с Архипушкой и Анисьюшкой - юродивыми, предсказавшими пожар.

Горацио Федоренкоса («Гость из Южной Америки») можно сравнить с Угрюм-Бурчеевым: Они оба пытались создать новый мир, в котором все будет структурировано. Федоренкос построил особняк, который переселились все жители Колоколамска - отдельный город в городе - который, в последствии, разрушают сами жители, потому что не могут жить в согласии.

А Угрюм-Бурчеев разрушил старый город и пытался построить новый, он хочет все в природе сравнять, так устроить общество, чтобы все в Глупове жили по придуманному им самим плану, чтобы все устройство города было создано заново по его проекту, что приводит к разрушению Глупова его же жителями, беспрекословно выполняющими приказания «прохвоста», и далее - к смерти Угрюм-Бурчеева и всех глуповцев, следовательно, исчезновению заведенных им порядков, как явления противоестественного, неприемлемого самой природой [4, с. 132].

Сходны по своей идее сюжеты дефицита кожи (» Мореплаватель и плотник») в цикле И. Ильфа и Е. Петрова, и Неурожая в городе Глупове у Щедрина. И в том, и в другом случае, эти казусные ситуации создают сами жители, и потом сами же пытаются найти решение.

Следует отметить еще одно сходство данных произведений: авторы обоих текстов утверждают, что это не выдуманные истории, а ситуации, произошедшие в реально существующих городах. И. Ильф и Е. Петров отводят отельную новеллу для того, чтобы описать в подробностях место нахождение города Колоколамска, его окрестностей и расположение улиц, переулков, площадей. В то же время, авторы описывают этот город непосредственно побывав в нем, то ест, выступают в роли своеобразных летописцев.

М.Е. Салтыков-Щедрин тоже указывает на то, что город Глупов действительно существовал, его жители и происходившие с ними истории не выдумка автора, а письменно зафиксированные факты. Салтыков-Щедрин пишет не от своего имени, а просто переводит древнюю летопись города, которую он случайно нашел, таким образом подчеркивая реалистичность своего произведения.

Манера наивных летописцев позволила авторам обоих произведений свободно включать в политическую сатиру элементы фантастики, легендо - сказочный, фольклорный материал [16, с. 79].

Сочувствуя угнетенному народу, Щедрин выступил против самодержавия и его слуг. Щедрин высмеивает и обывателей, писателю горько, что русское крестьянство своими руками вьет веревку, которую угнетатели накинули ему на шею. Щедрин призывает народ задуматься над своей судьбой, сбросить гнет.

Невозможно не заметить, что в колоколамском цикле сильнейшим образом отражено влияние сатиры М.Е. Салтыкова-Щедрина. Цикл И. Ильфа и Е. Петрова ценен тем, что в яркой - и в определённых пределах объективной - форме запечатлевает это противоречивое видение мира, не сводя картину советской России ни к безоговорочной романтической идеализации (типа «Время, вперёд!» В. Катаева), ни к полному осуждению (типа «Мастера и Маргариты» М. Булгакова)» [32, с. 12]. При этом Ильф и Петров не только дают сатирическую картину бюрократического аппарата, что, в сущности, соответствовало официальной идеологической установке о «критике и самокритике» как органических свойствах коммунистической системы, обеспечивающих её жизнестойкость, не только изображают общество почти тотального дефицита товаров, что тоже легко объяснялось трудностями переходного периода, не только издевательски смеются над господством идеологического штампа и лозунга и даже порой над идиотизмом самой идеологии. Они зачастую иронически изображают черты тоталитарного режима как такового, характера мышления людей, ставших его порождением, дают этому недвусмысленно отрицательную оценку [32, с. 43].

Корни неправильного, социального, политического и исторического устройства в психологи обывателя, в тех нормах, которыми он руководствуется в повседневном. Это свойственная гротеску логика алогизма.

Заключение

В работе мы рассмотрели художественный мир новеллистического цикла на примере одного из образцов малой прозы 1920-х годов. Материалом исследования послужило произведение И. Ильфа и Е. Петрова «Необыкновенные истории из жизни города Колоколамска». Объектом - цикл Ильфа и Петрова как художественное единство. Предметом были принципы циклизации в произведении И. Ильфа и Е. Петрова. Цель данной работы состояла в целостном анализе художественной модели мира в литературном цикле как особом жанровом образовании.

Мы исследовали цикл новелл И. Ильфа и Е. Петрова на уровне содержания (тематика, проблематика, эстетический пафос) и формы (субъективная организация, пространственно-временные образы, ритмическая организация), согласно с методикой Н.Л. Лейдермана.

«Необыкновенные истории из жизни города Колоколамска» - это отдельный самостоятельный цикл, состоящий их 11 новелл. Все рассказы содержат одинаковую идею, в них обнаруживаются сходные стилевые особенности, произведения во всем дополняют друг друга. Истории соединены одним местом действия и сквозными героями. Действие ограничено рамками единого хронотопа: события происходят в вымышленном городе Колоколамске.

Связующей темой всего цикла является обличение нравов обывателей, их привычек, косности мышления, корыстолюбия. Эта тема переходит из рассказа в рассказ, раскрываясь с разных сторон и подчеркивая все недостатки общества. Авторы умело используют гротеск, заостряя приметы действительности, доведенной авторской волей до абсурда. Такие принципы конструирования мирообраза позволяют показать степень глупости людей, их ошибки: слепую покорность, стадное чувство, недоверие ко всему новому и желание везде получить личную выгоду.

Важнейшей связующей нитью рассказов, а значит, и концептуальным ядром всего новеллистического цикла, выступает мотив безнравственности, глупости и стяжательства, ведомости обывателя.

Пафос данного произведения можно определить однозначно: авторы отрицают социально опасные явления, именно это определяет гражданский характер пафоса сатиры как явления. Насмешка над комическими противоречиями в социально-этической сфере человеческих отношений вызывает неприятия изображаемого.

Важной «скрепой» данного прозаического цикла является жанровая унификация его составляющих. Каждая из «невероятных историй», по сути, обладает отчетливо выраженными новеллистическими чертами (острым конфликтом, драматическим сюжетом, напряженным, насыщенным событиями действием, фантастическим, выходящим за пределы обыкновенного, содержанием, резким, неожиданным финалом).

Прозаический цикл И. Ильфа и Е. Петрова объединен авторским заглавием («Необыкновенные истории из жизни города Колоколамска»), являющимся примером характерного для 1920-х годов стремления подчеркнуть «осколочность», «дробность» мирообраза. Каждое произведение - история, охарактеризованная как необыкновенная, являющаяся эпизодом из жизни единого города Колоколамска.

С точки зрения организации хронотопа, рассказы внутренне-замкнутые, завершенные. Новеллы образуют, сплетаясь между собой, целостный образ пространства и времени. По смыслу - они не вытекают одна из другой, их смело можно менять местами- в этом непосредственно проявляется конститутивный для цикла принцип дополнительности и свойственный циклу принцип нераздельности. Но время в цикле кругообразно, оно течет непрерывно, авторы не ставят целью показывать прошлое или будущее, они акцентируют внимание на настоящем. Порядок рассказов авторский, и в некоторых рассказах упоминаются события предыдущих эпизодов, из этого можно заключить, что рассказы расставлены в хронологическом порядке. Пространство ограничивается территорией города Колоколамска, и за его пределы формально не выходит. В то же время неопределенность координат города, типичность горожан и событий, связанных с их повседневной действительностью, позволяют трактовать пространство расширительно, понимая Колоколамск как обобщенный город.

Объединительным фактором, помимо пространства, выступает система персонажей цикла. В каждом рассказе на первый план выступают разные типы, которые изображены в гротескной форме. Все они раскрывают разные грани характеров, порожденных новой действительностью.

Сквозными являются доктор Громм, Мосье Подлинник, Никита Псов - эти герои присутствуют почти в каждом рассказе, переходят из одной новеллы в другую. Дополнительно могут появляться «приезжие» герои, которые фигурируют только в одной новелле. В Цикле «Необыкновенные истории из жизни города Колоколамска» авторы воплотили все многообразие характеров, которые могли встретиться в современной им действительности, которые увязли в своей необразованности, алчности, воровстве, недовольстве. Категория характера, определяющая пространство реалистической прозы, в произведении И. Ильфа и Е. Петрова, выходит на первый план. Мозаика гротескных характеров - это основа психологического пространства г. Колоколамска.

Новеллы обладают еще одной чертой, объединяющей в единую художественную модель. Единство циклу придают сюжетно-композиционные особенности. Проанализировав сюжет каждого рассказа, мы убедились, что композиция у них практически идентичная. Композицию отдельно взятых рассказов можно отнести к линейной, а цикла в целом - к кольцевой: все в каждом рассказе начинается с нарушения покоя города, а в последствии возвращается на круги своя, и город продолжает жить обычной жизнью, по сложившимся законам аномалии, возведенной в норму жизни - абсурда. Начинается рассказ без предисловия с описания времени и героя события, сразу развивается сюжет.

Объединяющим началом является и традиция гротескно-сатирического изображения, на которую опираются писатели в своем произведении: И. Ильф и Е. Петров являются продолжателями сатирических традиций М.Е. Салтыкова-Щедрина. «История одного города», как и «Необыкновенные истории из жизни города Колоколамска», - произведения сатирические, доминирующим художественным средством в изображении которых является гротеск. Авторы этих произведения описывают безвольных людей, готовых подчинятся любой форме власти. Следует отметить еще одно сходство данных произведений: авторы утверждают, что перед читателем - не выдуманные истории, а ситуации, произошедшие в реально существующих городах.

Основной нашей целью было дать комплексный анализ изображенного мира в данном литературном цикле как специфическом жанровом образовании. Мы сделали предположение, что носители жанра, выполняющие «цементирующую» функцию внутри малой прозаической формы, служат скреплению составляющих и прозаического цикла. При комплексном исследовании текста «Необыкновенные истории из жизни города Колоколамска» наши предположения нашли полное подтверждение.

Список использованной литературы

1. Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики. - М.: Худож. лит., 1975. - С. 234-407.

2. Бахтин, М.М. Эпос и роман / М.М. Бахтин. - Спб.: «Азбука», 2000. - 320 с.

3. Белинский, В.Г. Собрание сочинений в 9-ти томах / В.Г. Белинский. - М.: «Художественная литература», 1976. - Т.1. - 735 с.

4. Бушмин, А.С. Сатира Салтыкова - Щедрина. - М., 1959. - 280 с.

5. Введение в литературоведение / под. Ред. Л.В. Чернец. - М.: Высшая школа, 2000. - 239 с.

6. «В поисках новой идеологии: социальный культ. Аспекты русского литературного процесса 1920-1930-х годов» Ответственный редактор О.А. Кузьмина. - М.: ИМЛИ РАН, 2010 -608 с.

7. Википедия. Свободная энциклопедия http://ru.wikipedia.org/wiki/%D0% A0% D0% B0% D1% 81% D1% 81% D0% BA % D0% B0% D0% B7

8. Гин, М.М. О своеобразии русского реализма Некрасова. - Петрозаводск: 1966. - 369 с.

9. Дарвин М.Н. Циклизация в творчестве Пушкина: опыт изучения конвергентного сознания / М.Н. Дарвин, В.И. Тюпа. - Новосибирск: Наука, 2001. - 239 с.

10. Егорова О.Г. Развитие цикла и жанровые трансформации в русской прозе первой половины XX века: Монография. Астрахань: «Изд-во Астраханского университета», 2003. - 330 с.

11. Елисеев, И.А. Словарь литературоведческих терминов / И.А. Елисеев, А.Г. Полякова. - Ростов н/Д: Феникс, 2002. - 320 с.

12. Илья Ильф, Евгений Петров Необыкновенные истории из жизни города Колоколамска М.: Книжная палата, 1989 г. - с. 496

13. Лейдерман, Н.Л. Движение времени и законы жанра / Н.Л. Лейдерман. - Свердловск: Средне - Уральское книжное издательство, 1982. -255с

14. Ляпина, Л. Циклизация в русской литературе XIX века. - Спб: 1999

15. Мелетинский, Е. Историческая поэтика новеллы. М., Наука. 1990. с

16. Мысляков, В.А. Искусство сатирического повествования: Проблема рассказчика у Салтыкова - Щедрина. - Саратов, 1966. - 298 с.

17. Новиков, В.И. Энциклопедической словарь для юношества. Литературоведение от «А» до «Я»/ В.И. Новиков, Е.А. Шкловский. - М.: Изд. Дом «современная педагогика», 2001. - 528 с.

18. Ольсен, Г. О циклической и линейной концепциях времени в трактовке античной и раннесредневековой истории цивилизации. М.: Наука. -1993. -237 с.)

19. Полиовская, Л.О. Есенин. Великие исторические персоны. - М.: Вече, 2010 - 356 с.

20. Пономарева, Е.В. Стратегия художественного синтеза в русской новеллистике 1920-х годов: монография / Е.В. Пономарева. - Челябинск: Библиотека А. Миллера, 2006. -452 с.

21. Прозоров, В.В. Салтыков-Щедрин. - М., 1988. - 170 с.

22. Ремнёва, М.Л. Чернец, Л.В. Теория литературы: Анализ художественного произведения \ 2. Предметный мир - М.: «Книга» 1897 г. - 498 с.

23. Сапогов, В.А. О некоторых структурных особенностях лирического цикла А. Блока/В.А. Сапогов // Язык и стиль художественного произведения. - М.: 1966. - 386 с.

24. Современный словарь-справочник по литературе / под ред. С.И. Кормилова. - М.: Олимп: ООО «Изд-во АСТ», 2002. - 704 с.

25. Старыгина, Н.Н. Проблема цикла в прозе Н.С. Лескова. Кандидат Фил. Наук. - Л.: 1985. - 596 с.

26. Теория литературы: учебное пособие: в 2 кн. / под ред. Н.Д. Тамарченко. - М.: Изд. Центр «Академия», 2004. - Т.1. - 512 С.

Размещено на Allbest.ru