Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Исторические взгляды А.С. Пушкина

Оглавление

Введение

Глава 1 Воздействие эпохи на формирование исторических взглядов Пушкина

1.1 Характеристика эпохи Пушкина

1.2 Формирование исторических взглядов А.С. Пушкина

Глава 2 Особенности исторического мировоззрения Пушкина

2.1 Характерные черты историзма Пушкина

2.2 Историческая тема в творчестве А. С. Пушкина

Глава 3 Профессиональные исторические труды А.С. Пушкина

3.1 Специфика историзма Пушкина в произведениях анчар и повесть о вещем Олеге

3.2 Характеристика произведения «История Пугачевского бунта»

Заключение

Источники

Список литературы

Введение

Тема данной работы носит название «Исторические взгляды А. С. Пушкина». Актуальность, научная и практическая значимость темы данной работы. Русская культура дважды находилась в позиции получателя, усваивающего мировой культурный опыт: в период крещения Руси и в эпоху реформ Петра I. Оба раза за этим последовал мощный взрыв национальной культуры. Именно творчество Пушкина было тем поворотным пунктом, когда голос русской культуры стал настолько громким, что к нему вынужден был прислушиваться весь культурный мир. Таким образом, обращаясь к историческим взглядам Пушкина, мы сегодня можем сделать, пожалуй, одно из наиболее важных исторических предположений, ибо сегодня Россия вновь, в третий раз в своей истории, находится в позиции получателя.

Отечественная историческая наука переживает кризис. Большинство обществоведов разочаровалось в марксистской методологии. Начался поиск другой. Часть историков возрождает христианскую интерпретацию, опираясь на труды А.Нечволодова, другая - осмысливает культурно-исторический подход Л.Гумилева, третья - пытается синтезировать существующие интерпретации в "новую" - цивилизационную. Вместе с тем уже сегодня очевидно: попытки сделать историю наднациональной надгосударственной обречены на неудачу. Все более зреет необходимость в российской национальной исторической концепции, где отечественная история осмысливается в рамках культурно-исторической традиции, приоритетов и интересов присущих российской общественной мысли. Именно поэтому для понимания многих ключевых аспектов истории нам сегодня так необходимо обращение к Пушкинскому восприятию общественно-исторических процессов.

И как ни значительны достижения в изучении пушкинского историзма, их недостаточно. Сейчас нужно идти дальше в понимании специфики пушкинского историзма. Целый ряд аспектов данной проблемы настоятельно требует уже новых подходов и иных решений.

Характеристика литературы. О Александре Сергеевиче Пушкине - писали почти все пушкинисты, многие специалисты по российской и всемирной истории (Б.В.Томашевский, И.Л.Фейнберг и др.). Усилиями этих ученых выявлен широкий круг исторических интересов Пушкина, источники, которыми пользовался поэт, его методы научного и художественного освоения исторических материалов, оценки различных событий и лиц; наконец, эти разыскания позволяют представить общий взгляд Пушкина на историю своей страны, всего человечества, принципы историзма, присущие его мышлению вообще. Разработкой проблемы историзма в творчестве Пушкина А. С. занимались многие известные литературоведы. В свое время историзм Пушкина нередко интерпретировался как выражение его разрыва с вольнолюбивыми традициями; обращение поэта к истории истолковывалось в духе некоего объективизма и фатализма /Б. Энгельгардт/, полного разрыва с наследием просветительства /П. Н. Сакулин/, примирения с николаевской действительностью /И. Виноградов/ и т.п. Несостоятельность подобных представлений давно раскрыта в нашей литературной науке. Ныне это уже пройденный этап пушкиноведения. В работах о пушкинском историзме преимущественное внимание уделяется, как правило, характеристике взглядов поэта на историю, рассматриваемых к тому же изолированно от общего движения современной ему философско-исторической мысли. При таком подходе специфика историзма как особого “творческого качества” /Б. В. Томашевский/, как органического элемента художественной системы стирается.

Хотя вопросы пушкинских исторических взглядов затрагивались во многих работах, специальных исследований, посвящённых им, немного. Известная работа Б. Энгельгардта “Историзм Пушкина” /в кн. Пушкинист, под ред. С. А. Венгерова, издана в 1916 году/, опубликованная давно, содержит немало интересных наблюдений и мыслей, но теперь она методологически устарела. Работа С. М. Петрова “Проблема историзма в мировоззрении и творчестве Пушкина” посвящена в основном общей характеристике пушкинской философии истории. Наиболее ценной специальной работой о пушкинском историзме является статья Б. В. Томашевского “Историзм Пушкина”, в которой выдвинуто определение сущности пушкинского историзма и намечены основные вехи его развития. И всё же, как ни значительна и ни содержательна эта статья, она не решает проблемы, оставаясь скорее лишь введением в тему. Ведь в ней анализируются главным образом высказывания Пушкина по вопросам истории; что же касается непосредственно анализа творчества, то такая задача автором не ставится. Большой вклад в разработку этой проблемы внёс И. М. Тойбин. В его монографии “Пушкин. Творчество 1830х годов и вопросы историзма” подробно анализируется пушкинская лирика, “маленькие трагедии” , “Медный всадник” , “Капитанская дочка”. Так, книга Г.А.Лесскиса "Пушкинский путь в русской литературе" представляет собой оригинальное исследование, в основе которого лежит нетрадиционный взгляд на мировоззрение поэта, его духовный мир, творчество. Книга Ю.М.Лотмана "В школе поэтического слова" дается литературоведческий анализ произведений Пушкина. Двухтомник

Представляет интерес также монография С. Агранович и Л. Рассовской «Историзм Пушкина и поэтика фольклора». Саратовские исследователи установили, что духовное долгожительство Пушкина во многом обязано тому, что его творчество вобрало в себя самые разнообразные достижения мировой культуры -- в том числе и мифологию, и фольклор, и европейскую письменную традицию. Хорошо освоенное прошлое и помогает движению Пушкина в будущее, помогает ему выращивать всечеловеческое на твердом и надежном фундаменте конкретно-исторического. Раскрывая историзм пушкинского мышления, С. Агранович и Л. Рассовская обычно ведут нас к важнейшим идеологическим проблемам, сохранившим свою актуальность и в конце XX века.У монографии С. Агранович и Л. Рассовской есть такие безусловные достоинства, как наличие нового взгляда на анализируемые произведения и вовлечение в орбиту исследования новых материалов, а также логичность и убедительность самого анализа.

Среди различных работ об историзме Пушкина нужно выделить труды Б. В. Томашевского «Пушкин и народность» (1941), «Историзм Пушкина» (1954) и Г. А. Гуковского «Пушкин и проблемы реалистического стиля» (1946--48, изд. 1957), в которых наиболее полно исследована проблема историзма в творчестве Пушкина. Оба ученых пришли к выводу о связи историзма с такими понятиями, как реализм и народность.

Определение историзма, данное Томашевским, выдвигает на первый план наиболее существенное в этом понятии: «Историзм предполагает понимание исторической изменяемости действительности, поступательного хода развития общественного уклада, причинной обусловленности в смене общественных форм»².

Если Б. В. Томашевский объяснял историзм и реализм Пушкина прежде всего в связи с русскими сюжетами и мотивами, то Г. А. Гуковский подходил к той же проблеме со стороны изучения способности Пушкина к овладению различными стилями, проникновения в чужой мир и культуру и воспроизведения их. Гуковский убедительно объяснил это явление.

Итак, можно сделать вывод о том, что практически почти отсутствуют работы историков основным содержанием которых являлся бы исторический анализ работ Пушкина их оценка с точки зрения ученого-историка. В изученных нами научных работах анализ и оценка исторических произведений Пушкина в основном носят литературоведческий характер. Темы данной работы недостаточно исследована именно историками , а не литературоведами.

Характеристика источников. К документальным источникам относят письменные свидетельства самого А. С Пушкина или людей, контактировавших с ним, о прямом и сознательном использовании им конкретных текстов произведений. Второй разновидностью документальных материалов являются свидетельства о знакомстве писателя с фольклорными произведениями, которые выдвигаются в качестве источников его творчества.

Следует отдавать себе ясный отчет в том, что документальность никогда не может быть исчерпывающей. Во-первых, никакая, даже самая полная, подборка документов не исключает наличия каких-то фактов, не отраженных в письмах, дневниках, черновых записях, воспоминаниях современников и т. д. Во-вторых, всегда возможна утрата какого-нибудь совершенно необходимого исследователю документа; и, наконец, в-третьих,-- и это самое главное -- никакой документ не может отразить жизнь во всей ее полноте и глубине. Объективность документа -- лишь иллюзия. Документы создают люди, которые могут вольно или невольно заблуждаться, на свидетельства которых оказывают влияние их мировоззрение, характерологические признаки, избирательность, присущая мышлению и памяти человека, и даже просто настроения, симпатии и антипатии.

В качестве источников могут быть также использованы воспоминания современников о Пушкине как об историке (Баратынский Е. Белинский В., Вяземский П.А., Герцен А., Г л и н к а Ф., Гоголь Н., Кюхельбекер В. Чаадаев) и, естественно сами произведения Пушкина, которые носят исторический характер.

Как правило, поиски документальных свидетельств вторичны, начинаются после обнаружения исследователем того или иного фольклорного элемента в литературном произведении.

Объект работы: исторические произведения А. С Пушкина

Предмет работы: исторические взгляды А. С. Пушкина

Цель работы: рассмотреть особенности исторических взглядов А. С. Пушкина

Задачи работы:

1. выявить воздействие эпохи на формирование взглядов исторических Пушкина

2. выявить особенности исторического мировоззрения Пушкина

3. рассмотреть профессиональные исторические труды А.С. Пушкина

Глава 1 Воздействие эпохи на формирование взглядов исторических Пушкина

1.1 Характеристика эпохи Пушкина

Начало 19 века принесло с собою поистине революционную ломку всех прежних представлений о ходе развития человеческого общества. Именно тогда и стал складываться взгляд на общество как на организм непрерывно изменяющийся, развивающийся, прогрессирующий по определенным общим законам, то есть взгляд исторический. Сам 19 век получает общественное название «исторического» в отличие от «просветительского» 18 века.

Иван Киреевский, близкий знакомый Пушкина, призывал в 1830 году к уважению действительности, которое составляет «средоточие той степени умственного развития, на которой теперь остановилось просвещение Европы и которая обнаруживается историческим направлением всех отраслей человеческого бытия и духа».

Ту же мысль еще более определенно высказал Белинский: «Век наш - по преимуществу исторический век. Историческое созерцание могущественно и неотразимо проникло собой все формы современного сознания. История сделалась теперь как бы общим основанием и единственным условием всякого живого знания; без нее стало невозможно постижение ни искусства, ни философии». Белинский В. Статьи о классиках. М.,1973. . - 213 с

События, происходящие в настоящем, обусловлены прошлым течением исторических процессов, и поэтому в истории народа кроется объяснение настоящего и указание на направление движения в будущем. Вместе с тем каждый наступающий период представляет собой нечто новое, по сравнению с предшествующим, новую и, как правило, более высокую ступень общественного прогресса. Такой взгляд, теперь для нас само собой разумеющийся, был тогда откровением. Он резко отличался от просветительного мировоззрения 18 века, которому ход развития общества не представлялся еще единой цепью социального прогресса, где исторические события вытекают одно из другого - просто друг с другом соседствуют, а то и возвращаются «на круги своя». Волков Г.Н. Мир Пушкина. - М., 1989 . - 117 с

Исторический взгляд на вещи был естественным следствием целой эпохи социальных потрясений, которую переживала Франция, а с нею и вся Европа, начиная с 1789 года. Эти потрясения со всей очевидностью показали, что история - это не пестрая чехарда событий, в которую играют полководцы и императоры, что она определяется не их капризами, не их счастливой или несчастливой «звездой», не личными свойствами ума и характера, как казалось ранее. Становилось все яснее, что не они творят историю, не они, в конце концов, направляют судьбы народов, государств, течение воин, а скорее напротив - ход исторического развития распоряжается судьбами великих личностей, избирает их своим орудием, возносит на вершины славы и величия, когда их деятельность и личные качества соответствуют потребностям исторического момента, и низвергает в бездны забвения тогда, когда они пытаются идти против веления времени.

Временной отрезок с 1811 по 1817 год -- период пребывания Пушкина в Лицее -- совершенно исключительный для России по событиям и сотрясениям, по резким и неожиданным шпиц (нем.) -- здесь: острота, колкость.-- Г. В. поворотам и переменам в судьбах страны и в общественном сознании.

Точные и емкие слова находит для характеристики первых месяцев лицейской жизни Иван Пущин: «Жизнь наша лицейская сливается с политическою эпохою народной жизни русской: приготовлялась гроза 1812 года. Эти события сильно отразились на нашем детстве».

К 1811 году почти вся Европа лежала у ног Наполеона. За два с небольшим десятилетия старушка Европа пережила перемен и событий больше, чем за два столетия до этого. Россия пережила нашествие наполеона. 34

Пушкин (если судить по десятой, дошедшей до нас в отрывках главе «Онегина») был осведомлен о ходе развития декабристского движения, о помыслах и речах чуть ли не каждого из главных заговорщиков.

Как уже говорилось, Пушкин не был членом декабристских кружков, но он знал лично чуть ли не всех: Рылеева, Пестеля, Михаила Орлова, Лунина, Николая Тургенева, Сергея Трубецкого.

В политических беседах с ними созревали его собственные взгляды на прошлое, настоящее и будущее России. Пути политического переустройства России Пушкин пытался найти в истории страны.

Именно насущный политический интерес, больные проблемы России «теперешней» побудили Пушкина глубоко заняться историей своей страны. Происходящие на глазах поэта события осмысливались им как нечто, придающее новый смысл цепи событий уже прошедших, а само строение этой цепи позволяло угадывать их дальнейший ход.

Современность с ошеломляющей быстротой становилась историей. Такие грандиозные потрясения, как война 1812 года, как восстание декабристов в 1825 году, по масштабам своим, по значению для судеб народа были событиями эпохальными. Волков Г.Н. Мир Пушкина. - М., 1989 . - 119 с

Знаменательно, что резкое обострение интереса Пушкина к трагедийным событиям истории страны происходит в самый канун декабрьского восстания: «Бориса Годунова» он заканчивает 7 ноября 1825 года. Поэт словно провидит, предчувствует и предрекает конец Александрова царствования, описывая конец царствования Бориса Годунова. Он настолько уверен в этом, что решается на прямое пророчество, определяя срок своего возвращения из ссылки при новом правлении. 19 октября 1825 года, когда рукопись «Бориса Годунова» лежала перед ним почти в готовом виде, он пишет лицейским друзьям:

Предчувствую отрадное свиданье; Запомните ж поэта предсказанье: Промчится год, и с вами снова я, Исполнится завет моих мечтаний; Промчится год, и я явлюсь к вам!

Предсказание исполнилось поразительно точно: осенью 1826 года Пушкин вернулся из ссылки. Волков Г.Н. Мир Пушкина. - М., 1989 . - 120 с

Из этих утверждений можно считать, что в отличие от 18 века - века просвещения, 19 век - век исторический, а так как Пушкин жил в исторический век, то он не мог уйти от повседневной жизни, а, следовательно, в своих произведениях он делал исторические вставки, а иногда и все произведение посвящались какому-либо историческому лицу или событию, например Пугачеву, Петру 1 и другим лицам посвятил великий поэт-историк свои литературно-исторические произведения.

Для европейского «молодого человека», родившегося на грани 18-19 вв. «если он по социальным и культурным условиям своей молодости был связан с теми общественными группами, которые в или иной мере «делали историю», решающим мировоззрение определяющим моментом, было отношение к кругу идей и фактов, подготовивших Великую французскую революцию и ею порожденных. Отдельные европейские страны были вовлечены в революцию в большей или меньшей мере, «молодые люди» одной страны и, прежде всего, самой Франции пережили на собственном опыте постепенный спад революции. Молодое поколение других стран переживало только «отражения», прямые или косвенные, великого социального сдвига, эпицентром которого была Франция. Даже Россия, лежащая на дальнем востоке Европы, была вовлечена в борьбу народов Европы. До России, с легионами Наполеона, докатилась только слабая последняя волна революционного моря, и Александру 1 суждено было историей, сделаться восстановителем «закона» и «порядка» в Европе.

Русская культурная молодежь первых десятилетий 19 века, главным образом дворянская, воспитанная на идеях и искусства «века просвещения», всем ходом истории и русская действительность должна была рассматривать под знаком событий, происходивших на Западе, и при свете идей, там получивших свое первоначальное оформление.

1.2 Формирование исторических взглядов А.С. Пушкина

Охарактеризовать исторические воззрения Пушкина, как законченную и стройную систему, едва ли возможно, так как Пушкин до конца дней своих был в движении, но можно попытаться наметить линию движения и становления их. Исторические взгляды, скорее и точнее - настроения молодого Пушкина в лицейские и послелицейские петербургские годы складываются под влиянием воздействий на него идей и художественной литературы века просвещения.

С детства, с девяти лет, у него начала развиваться страсть к чтению, которая и не покидала его всю жизнь. Он прочел сначала Плутарха, потом «Илиаду» и «Одиссею» в переводе Битобе, потом приступил к библиотеке своего отца, которая была наполнена французскими классиками 17 века и произведениями философов последующего столетия. Первый биограф Пушкина Анненков говорил, что Сергей Львович мастерски передавал Мольера, которого знал почти наизусть, но еще и этого было недостаточно для Александра Пушкина. Анненков П. «Материалы для библиографии А.С.Пушкина», М., 1984,стр.105

В лицее многие его однокашники, а так же и учителя упоминали о том, что Пушкин был очень начитан как в области художественной литературы, так и был большим знатоком исторических произведений. Пушкин внимательно изучал исторические труды как отечественных авторов (Феофана Прокоповича, Татищева, Голикова, Болтина, Щербатова, Карамзина), так и зарубежных (Тацита, Вольтера, Юма, Робертсона, Шатобриана, Гиббона,

Сисмонди и др. ). В его библиотеке хранилось более четырехсот книг по истории! Историческое миропонимание Пушкина не сразу оформилось в определенную и самостоятельную систему воззрений, оно развивалось и укреплялось с каждым новым этапом его творчества. Начало размышлениям Пушкина о путях исторического процесса было положено лекциями лицейских профессоров и особенно трудом Н..Карамзина «История государства Российского», который поэт назвал гражданским подвигом. Пушкин был восторженным слушателем бесед Николая

Михайловича Карамзина еще в свои лицейские годы, а вскоре после выхода из Лицея он «взахлеб» прочитал первые восемь томов

«Истории государства Российского». Все это изображалось Карамзиным сочными красками, прекрасным литературным языком. Рабство, рассуждал Карамзин, конечно, позорная вещь. Но оно не устраняется мятежами и революциями. Свободу должно, прежде всего, завоевать в своем сердце, сделать ее нравственным состоянием души. Лишь тогда может быть благодетельно и реальное освобождение «по манию царя».

Подобные убеждения Н.М.Карамзина не могли не вызвать протеста у оппозиционно настроенной молодежи, в кругу которой вращался Пушкин.

Пушкину становилось все яснее и яснее, что, несмотря на неприемлемость для него некоторых выводов, труд Карамзина - явление грандиозное, плод ума могучего, светлого, проникнутого любовью к родине, что им наложен отпечаток на всю духовную жизнь России, что можно соглашаться с историком, но нельзя недооценивать значения его научного подвига во славу России.

Именно Карамзин «заразил» поэта любовью к русской истории, стремлением понять ее истоки и глубинные процессы, чтобы постигнуть настоящее и будущее России. Карамзин в своей «Истории государства Российского» провозгласил: «История народа принадлежит государю». И это была не фраза, это была историко-политическая, историко-философская концепция. Пушкин выдвигает свое кредо: «История народа принадлежит поэту». Что она означает? Всем своим творчеством Пушкин как раз отвергает эту бытующую среди поэтов практику. Он претендует на большее: осмысление, исследование истории литературно- художественными средствами. Он претендует на открытие с помощью этих средств глубинного понимания токов исторических событий, тех тайных пружин, которые порой бывают, скрыты от глаз рассудочно мыслящих историков. Волков Г.Н. «Мир Пушкина», М., 1989, с. 108.

Начиная с юношеского «Воспоминания в царском селе» (1814 год!), голос Клии (Клио)- богини истории, одной из девяти муз, покровительниц искусств и наук, - постоянно звучит в творчестве Пушкина.

События европейской истории, особенно связанные с французской революцией и войнами Бонапарта, также все время в центре поэтических размышлений Пушкина.

События европейской истории, особенно связанные с французской революцией и войнами Бонапарта, также все время в центре поэтических размышлений Пушкина.

Пушкин заявляет о себе и как профессиональный историк. В развитие взглядов в конец Плодом его тщательных архивных изысканий, поездок, расспросов бывалых людей, изучения мемуарной литературы яви¬лась «История Пугачева».

Вслед за «Историей Пугачева» последовала работа над «Историей Петра» -- грандиозная по замыслу и объему. Работу эту прервала роковая дуэль. Кроме того, в бумагах Пушкина остались наброски истории Украины, истории Камчатки. Пушкин намеревался написать также историю французской революции, историю Павла I -- «самого романтического нашего императора». Сохранились наброски, относящиеся к истории допетровской России.

Пушкин внимательно изучал исторические труды как отечественных авторов (Феофана Прокоповича, Татищева, Голикова, Болтина, Щербатова, Карамзина), так и зарубежных

В итоге этих исторических занятий у зрелого Пушкина сложился собственный взгляд на ход развития человеческой цивилизации вообще и в особенности на судьбы России.

Историческое миропонимание Пушкина не сразу оформилось в определенную и самостоятельную систему воззрений, оно развивалось и укреплялось с каждым новым этапом его творчества. Исторические сюжеты в творчестве раннего Пушкина, в сущности, несут на себе печать вневременного взгляда на действительность, присущего французским просветителям XVIII века. Идеалы «естественного права», «равенства и справедливости» выводились ими из свойств, якобы исконно присущих человеку. Ни конкретные обстоятельства экономической и политической жизни общества, ни черты определенной эпохи не имели для них при этом значения. Вся история казалась собранием образцов, примеров, характеров, имеющих свое значение вне времени и места.

Начало размышлениям Пушкина о путях исторического процесса было положено лекциями лицейских профессоров и особенно трудом Н. М. Карамзина «История государства Российского», который поэт назвал гражданским и человеческим подвигом.11 Волков Г.Н. «Мир Пушкина», М., 1989, с. 111.

Но, чем больше Пушкин размышлял над «Историей...», тем двойственнее становилось отношение к ней. Смущала сквозная идея: вся история нашего народа представлялась Николаю Михайловичу историей становления государственности, сильной, единой, абсолютной власти. Такая власть была в глазах Карамзина высшим благом, обеспечивая единство, силу и величие самой России, ее уверенное поступательное развитие. С этой меркой историк судит события и личности. И он оказывается, естественно, защитником самодержавия и противником всего, что угрожает устойчивости государственного механизма. Бунты и смуты, считал историк, никогда не приносили России ничего, кроме зла.

Конечно, Карамзин, как передовой человек своего времени, защищал не всякий абсолютизм, а абсолютизм просвещенный, который не противопоставляет свой произвол интересам общества в целом, а, напротив, исходит из этих интересов как из высшего для себя закона.

Пушкину становилось все яснее и яснее, что, несмотря на неприемлемость для него некоторых выводов, труд Карамзина -- явление грандиозное, плод ума могучего, светлого, проникнутого любовью к родине, что им наложен отпечаток на всю духовную жизнь России, что можно соглашаться или не соглашаться с историком, но нельзя недооценивать значения его научного подвига во славу России.

Именно Карамзин «заразил» юного поэта любовью к русской истории, стремлением понять ее истоки и глубинные процессы, чтобы постигнуть настоящее и будущее России. Пожалуй, впервые свой взгляд на причины трагических событий в истории Пушкин с юношеской категоричностью и запальчивостью высказал в оде «Вольность».

И в отношении к французской революции, к Наполеону Пушкин явно односторонен. Наполеон для него -- исчадье ада, «ужас мира, стыд природы», упрек богу на земле.

Всего через четыре года Пушкин в стихотворении «Наполеон» судит о нем уже совсем иначе -- умом зрелым, проницательным, многообъемлющем. Теперь Наполеон для поэта уже не иррациональное олицетворение зла, а «великий человек», который волею обстоятельств призван к власти и который кончил дни «изгнанником вселенной». 112 Волков Г.Н. «Мир Пушкина», М., 1989, с. 112.

Мысли Пушкина навеяны идеями французских просветителей, «Законами» Монтескье, «Общественным Договором» Руссо. Согласно Руссо, государство -- результат негласной договоренности всех членов общества, их принятой на себя добровольно обязанности взаимно выполнять свой гражданский долг. Это и есть высший закон, стоящий над царями и народами. Если монарх нарушает этот договор и притесняет народ «неправедной властью», то с ним может случиться то, что случилось с Людовиком XVI. Однако его казнь, как кажется Пушкину,-- еще большее злодейство и вероломство, за которое восставший народ расплатился тиранией Наполеона. Поэт проклинает этого «самовластительного злодея» и обращается к другому «увенчанному злодею» -- императору Павлу I.

Конечно, в тираноборческих рассуждениях поэта еще много наивного, книжного, ученического, много от ходячих предрассудков светского общества, от его «священного ужаса» перед крайностями якобинской диктатуры, от карамзинских либерально-утопических мечтаний о просвещенной монархии.

И в отношении к французской революции, к Наполеону Пушкин также явно односторонен. Наполеон для него -- «ужас мира, стыд природы», упрек богу на земле.

Всего через четыре года Пушкин в стихотворении «Наполеон» судит о нем уже совсем иначе -- умом зрелым, проницательным, многообъемлющем. Теперь Наполеон для поэта уже не иррациональное олицетворение зла, а «великий человек», который волею обстоятельств призван к власти и который кончил дни «изгнанником вселенной». Его восхождение к славе связано с французской революцией, в суждениях о которой поэт теперь также изменил свою одностороннюю точку зрения: Пушкин понимает, что казнь Людовика на «площади мятежной» означала, что «день великий, неизбежный -- Свободы яркий день вставал».

Наполеон смирил «буйность юную» новорожденной свободы, и это было началом его блистательных побед и началом его конца. Попранная свобода собственного народа, порабощенные народы Европы, пылающая Москва -- все это обратилось против завоевателя:

Царь беспрестанно разъезжал из одной европейской столицы в другую, произносил, становясь в позу, речи, обещал дать России конституцию, отменить крепостное право. Посулам этим давно уже никто не верил. Над царем открыто посмеивались, и язвительнее всех Пушкин. Волков Г.Н. «Мир Пушкина», М., 1989, с. 117.

Это проявилось в трагедии «Борис Годунов». Она начинается с диалога между боярами Шуйским и Воротынским: взойдет ли на царство Борис Годунов? Борис у Пушкина, как и Александр, перед восшествием на престол лицедействует, ломает комедию, позволяет себя упрашивать принять царский венец, делает вид, что власть ему претит.

В исключенном Пушкиным из печатного издания отрывке Борис назван «лукавым» («Беда тебе,-- Борис лукавый»), так же Пушкин именовал и Александра («властитель слабый и лукавый»).

Разумеется, когда поэт создавал «Бориса», перед взором его стоял не только цареубийца Александр I. Его замысел бесконечно шире нравоучительной аналогии двух царствований. Пушкина занимает прежде всего вопрос о природе народного мятежа, о мнении народном, которое сильнее неправой власти державной и которое рано или поздно карает эту власть. В этом и есть отход от чисто просветительского понимания истории.

Народное мнение, а не цари и самозванцы творят суд истории -- вот великая мысль Пушкина в «Борисе Годунове». Мысль, во многом противостоящая главной концепции Карамзина и полемизирующая с ней.

Народное мнение и есть «Клии страшный глас», прозвучавший смертным приговором над Годуновым. Проклятие тяготеет и над его сыном Феодором. И потому боярин Пушкин уверен в победе самозванца Димитрия. Когда Басманов, командующий войсками Феодора, говорит с усмешкой превосходства боярину Пушкину, что у Димитрия войска «всего-то восемь

Напомним вновь: трагедия окончена Пушкиным за месяц до восстания на Сенатской площади. Срока восстания он, конечно, не знал. Но то, что восстание назревает, он не мог не чувствовать. Не мог не размышлять он о его удаче или неудаче, будет ли оно поддержано мнением народным? Будут ли царские генералы с восставшими? Почему бы и нет? Было известно, что генерал Ермолов, адмирал Мордвинов втайне сочувствуют заговорщикам.

И в пьесе Басманов, полководец Годунова, а затем Феодора, склоняется на доводы боярина Пушкина присягнуть, пока не поздно, Самозванцу:

Он прав, он прав; везде измена зреет -- Что делать мне? Ужели буду ждать, Чтоб и меня бунтовщики связали И выдали Отрепьеву? Не лучше ль Предупредить разрыв потока бурный И самому...

Далекий предок поэта, выведенный в трагедии, безоговорочно на стороне «бунтовщиков», и Годунов бросает по его адресу: «Противен мне род Пушкиных мятежный». К этому роду с гордостью причисляет себя и сам поэт.

Да, поэт сердцем, как и его предки, всегда на стороне мятежа. А спокойный, трезвый, аналитический взгляд на историю ему говорит, что мятеж -- это кровь, насилие, гибель многих и многих людей. И часто ли мятеж оканчивается успехом? Волков Г.Н. «Мир Пушкина», М., 1989, с. 121.

И в те же примерно месяцы, когда Пушкин писал «Бориса», из-под его пера вышло стихотворение «Андрей Шенье», посвященное молодому французскому поэту, казненному во времена якобинской диктатуры.

Выше говорилось, что для раннего Пушкина были характерны приемы исторической «перелицовки» сюжетов, прямого наложения прошлого на настоящее. Тогда это было выражением самого отношения Пушкина к истории, чертой его незрелого еще исторического мышления. В последую¬щие годы, усвоив подлинно исторический взгляд на события прошлого и настоящего, Пушкин все же иногда продолжает сознательно пользоваться прежними приемами для того, чтобы зашифровать свои мысли и настроения, выдать их за мысли и настроения того или иного исторического лица.

Глава 2 Особенности исторического мировоззрения Пушкина

2.1 Характерные черты историзма Пушкина

пушкин историзм

Историзм Пушкина рождался в трудных раздумьях относительно будущего России, политической борьбы и "безнародной революции" декабристов.

Исторический материал и сюжет драмы "Борис Годунов" Пушкин почерпнул из вышедшего в 1824 г. семнадцатого тома "Истории государства Российского" Карамзина.

В "Борисе Годунове" переплетаются две традиции: трагедия власти и трагедия народа. Имея перед глазами одиннадцать томов "Истории Государства Российского" Карамзина, Пушкин мог избрать и другой сюжет, если бы его целью было декларативное осуждение деспотизма, как это требовал от него Рылеев в письме. Современники были потрясены неслыханной смелостью, с которой Карамзин изобразил деспотизм Грозного, именно здесь, полагал Рылеев, Пушкину следует искать тему. Пушкин избрал Бориса Годунова - правителя, стремившегося снискать народную любовь и не чуждого государственной мудрости. Именно такой царь позволял выявить не эксцессы патологической личности, а закономерность трагедии власти, чуждой народу. Борис лелеет прогрессивные планы и хочет народу добра. Но для реализации своих намерений ему нужна власть. А власть дается лишь ценой преступления, ступени трона всегда в крови. Борис надеется, что употребленная во благо власть искупит этот шаг, но безошибочное этическое чувство народа заставляет его отвернуться от "царя-Ирода". Покинутый народом, Борис, вопреки своим благим намерениям, неизбежно делается тираном. Лотман Ю.М. В школе поэтического слова. М. 1988. С.92.

Добрые намерения - преступления - потеря народного доверия - тирания - гибель. Такой закономерный трагический путь отчужденной от народа власти.6

Но и путь народа трагичен. В изображении народа Пушкин чужд и просветительского оптимизма, и романтических жалоб на чернь. Народ присутствует на сцене в течение всей трагедии. Более того, именно он играет решающую роль в исторических конфликтах.

Однако, и позиция народа противоречива: обладая безошибочным нравственным чутьем (выразителями его в трагедии являются юродивый и Пимен-летописец), он политически наивен и беспомощен, легко передоверяет инициативу боярам:

Встречая избрание Бориса со смесью доверия и равнодушия, он отворачивается, узнав в нем "царя-Ирода". Именно слабость самозванца оборачивается его силой, так как привлекает к нему симпатии народа. Негодование против преступной власти перерождается в бунт во имя самозванца (тема эта в дальнейшем приведет Пушкина к Пугачеву). Поэт смело вводит в действие народ и дает ему голос - мужика на амвоне. Народное восстание победило. Но Пушкин не заканчивает этим своей трагедии. Самозванец вошел в Кремль, но, для того чтобы зайти на трон, он должен еще совершить убийство. Роли переменились: сын Бориса Федор, который еще в предыдущей сцене был "Борисов щенок" и, как и царь, вызывал ненависть народа, теперь "гонимый младенец", кровь которого с почти ритуальной фатальностью должен пролить подымающийся по ступеням трона самозванец. Жертва принесена, и народ с ужасом замечает, что на престол он возвел не обиженного сироту, а убийцу сироты, нового царя-Ирода. Финальная ремарка: "Народ безмолвствует", - символизирует и нравственный суд над новым царем, будущую обреченность еще одного представителя преступной власти, и бессилие народа вырваться из этого круга. Лескис Г. Пушкинский путь в русской литературе. М. 1988. С.191.

2.2 Историческая тема в творчестве А. С. Пушкина

Пушкин выступил как автор исторических исследований. Его перу принадлежат “История Пугачева”, “История Петра” и разнообразные исторические заметки. Интерес к истории у Пушкина был неизменным, но на различных этапах творческого пути историческая тема разрабатывалась им в разных жанрах и разных направлениях.

Уже лицейское стихотворение “Воспоминания в Царском Селе”, отмеченное печатью сентименталистской и классицистической поэтики, представляет собой вдохновенный гимн России и ее военной славе. Здесь упоминаются “Орлов, Румянцев и Суворов, / Потомки грозные славян”, воспевается победа над Наполеоном (“И вспять бежит надменный галл”). Классицистическая традиция в изображении исторических событий продолжается в оде “Вольность”, написанной в петербургский период. “Гибельный позор” (то есть зрелище) трагической истории разных народов -- следствие пренебрежения к нравственному “Закону”. “Печать проклятия” лежит на тиранах и на рабах. Эта тема будет продолжена в “Капитанской дочке”, одном из последних произведений Пушкина. Автор не приемлет “русский бунт -- бессмысленный и беспощадный”. В оде “Вольность” он одинаково порицает и бунт “галлов”, и заговорщиков, убивших Павла I, и тирана Калигулу, и всех “самовластительных злодеев”.

“Клии страшный глас” обогащается в лирике Пушкина и сатирическими оттенками. “Сказки” (“Ура! В Россию скачет...”) написаны, конечно, на злободневную тему, но на этом стихотворении лежит отсвет библейской истории. Пушкин высмеивает Александра I, “властителя слабого и лукавого”, его рождественские обещания России. Молодой поэт ставит проблему истинного человеческого величия, он рассматривает исторических деятелей через призму нравственного закона и гуманизма. Эта мысль получила дальнейшее развитие в “Войне и мире” Л. Н. Толстого. Но Пушкин-романтик все-таки называет Наполеона “великим человеком” (стихотворение “Наполеон”), упоминает о нем в стихотворении “К морю”:

Совсем по-другому звучит тема Наполеона в седьмой главе “Евгения Онегина”. “Петровский замок” назван не “гробницей славы”, а “свидетелем падшей славы”. Наполеон предстает перед нами самодовольным, “счастьем упоенным”, “нетерпеливым героем”, который только начинает осознавать, что вовсе не цари и полководцы изменяют ход истории. Не эти ли строчки “Евгения Онегина” послужили основой знаменитого эпизода в “Войне и мире”, когда Наполеон так и не дождался делегации жителей Москвы на Поклонной горе?

Все персонажи оцениваются в трагедии с точки зрения народа. В этом Пушкин продолжает традиции Шекспира, что и подчеркивается даже строением стиха. Как и в шекспировских трагедиях, в “Борисе Годунове” используется белый пятистопный ямб, имеются также и прозаические вставки.

Историческая тема разрабатывается Пушкиным и в других драматических произведениях. Однако не летопись и не события русской истории послужили основой для знаменитых маленьких трагедий. В них использованы предания и традиционные западноевропейские сюжеты. Историческая основа интересует Пушкина прежде всего своей психологической стороной. Это только кажется, что летописные и легендарные сюжеты Пушкин разрабатывает подчеркнуто бесстрастно. Одним из самых сложных неоднозначных образов в произведениях Пушкина, посвященных историко-психологической теме, является образ Петра I. Это, безусловно, самая главная фигура в галерее “владык”, “венцов” и “тронов” в пушкинском творчестве. Петр I является одним из центральных героев поэмы “Полтава”. Возвеличивая Петра I, рассказывая о героических событиях русской истории, Пушкин не забывает, однако, о моральном, гуманном аспекте исторической темы. Жертвой истории оказывается несчастная Мария Кочубей. Романтическая приподнятость в ту пору соединялась в творчестве Пушкина с реалистическим бытописанием.

Так, в другом, уже прозаическом произведении Пушкина (“Арап Петра Великого”), его первом историческом романе, Петр I не только “то академик, то герой, то мореплаватель, то плотник”, как в “Стансах”, но и заботливый друг, великодушный человек, идеал монарха и семьянина. К сожалению, роман не был закончен, тема Петра в этом освещении не получила дальнейшего развития. Но в 1833 году она нашла свое продолжение в новом стихотворном произведении. Это самая загадочная поэма Пушкина, которая называется не по имени Петра и не по топониму, как “Полтава”, а перифразой. Это поэма “Медный всадник”. Вспоминаются еще два таких названия произведений Пушкина, сходных и по сюжету. Кульминационным моментом в них является оживление статуи (статуэтки), отнимающей возлюбленную у героя. В “Медном всаднике”, “Каменном госте” и “Сказке о золотом петушке” действие происходит в реальной (Петербург, “Мадрид”) или вымышленной столице. Герой, бросивший вызов загадочной стихии или мистической силе, погибает. Создавая “Медного всадника”, Пушкин основывался на нескольких преданиях о тени Петра I, являющейся в Петербурге то Павлу I, то А. Голицыну. Жители Петербурга, верившие этим легендам, считали, что ничто не угрожает их городу, пока в нем стоит памятник Петру. Тема Петра переходит в тему российской государственности, и обращение к истории как бы высвечивает будущее России. Апокалипсическая картина наводнения и гибнущего “Петрополя” служит предупреждением потомкам. Петр I, сотворивший Петербург, как библейский Бог (недаром во вступлении к поэме местоимение “Он”, отнесенное к государю, написано с большой буквы, как в Библии), “Россию поднял на дыбы”. Куда ты скачешь, гордый конь, И где опустишь ты копыта? Впоследствии символом исторического пути России в “Мертвых душах” Н. В. Гоголя станет фантастический полет тройки коней, традиция будет продолжена А. Блоком в цикле “На поле Куликовом”. Итогом размышлений Пушкина над историей, ролью личности и народа в ней, нравственным смыслом исторических событий стала главная, на мой взгляд, книга Пушкина, работа над которой была завершена в 1836 году. “Капитанская дочка” вышла в свет за месяц до смерти автора. Своеобразие пушкинской исторической прозы недооценили современники. По мнению Белинского, в “Капитанской дочке” изображены “нравы русского общества в царствование Екатерины”, характер же Гринева критик называет “ничтожным, бесцветным”. На примере ужасов пугачевщины Пушкин показывает, что “лучшие и прочнейшие изменения суть те, которые происходят от улучшения нравов, без всяких насильственных потрясений”. В своей “Истории Пугачева” Пушкин не скрывал ни злодеяний пугачевцев, ни жестокости правительственных войск. А в “Капитанской дочке” образ Пугачева поэтичен, и многие критики, подобно Марине Цветаевой (статья “Пушкин и Пугачев”), считали, что Пугачев нравственно выше Гринева. Но Пугачев потому и рассказывает Гриневу “калмыцкую сказку” об орле и вороне, что хочет прельстить своего собеседника “пиитическим ужасом”. У Гринева же свое отношение к кровавым событиям, выраженное в его словах: “Только не требуй того, что противно чести моей и христианской совести”. Не “бесцветным”, а по-христиански стойким и самоотверженным предстает перед нами любимый герой Пушкина, хотя его “записки” о “бестолковщине времени и простом величии простых людей” (Гоголь) простодушны и бесхитростны.

В сущности, пушкинский подход к истории -- это и подход к современности. Великий гуманист, он противопоставляет “живую жизнь” политической борьбе. Так, лицейские друзья всегда оставались для него друзьями, “в заботах... царской службы” и “в мрачных пропастях земли”, где томились декабристы. В своей речи о Пушкине Достоевский сказал, что автор “Капитанской дочки” видел в нашей истории, в наших даровитых людях залог “общей гармонии, братского окончательного согласия всех племен по Христову евангельскому закону”. Мысль историческая, “мысль народная” в пушкинском творчестве -- это мысль, обращенная в будущее.

Хочется сказать еще и о том, что поэзия истории для Пушкина была поэзией нравственного величия, поэзией высоты человеческого духа. Вот почему историческая тема в творчестве Пушкина тесно соединяется с нравственно-психологической. Традиции Пушкина-историка продолжили в XX веке такие разные писатели, как Твардовский, Шолохов, А. Н. Толстой. http://www.litra.ru

Глава 3 Профессиональные исторические труды А.С. Пушкина:

3.1 Специфика историзма Пушкина в произведениях « Анчар» и «Повесть о вещем Олеге»

В своем стихотворении «Анчар» Пушкин изображает не определенный отрезок истории какого-то определенного народа, а конкретную стадию общественного развития человечества, которую разные народы, как правило, переживают асинхронно. Это время, когда царь, недавний племенной вождь, еще живет в шалаше, восседает на рогожах или циновках, а главным оружием являются стрелы. Для того, чтобы орудие охоты стало оружием войны, нужен яд анчара. При всей своей условности и даже символичности, эта деталь исторически конкретна и этнографически точна -- с появлением металлических стрел применение яда в войнах теряет свое значение. Между тем пушкинский князь жертвует рабом, чтобы добыть яд для войны. Эти черты характерны для той стадии развития материальной культуры, уровень которой соответствует периоду зарождения классовых отношений. По данным современной науки, первыми в глубокой древности прошли через эту ступень развития народы Малой Азии, Африки, Юга Европы. Климатические особенности этих мест Пушкин в обобщенном, унифицированном виде и дает в стихотворении. Широко известен постоянный и пристальный интерес Пушкина к жизни племен и народов, в его время находившихся на той же сложной переходной стадии общественного развития. Уровень развития материальной культуры этих народов могут характеризовать те же приметы. Таким образом, обобщенность, унифицированность деталей открывает широкие возможности их конкретного приложения.30 Агранович С. 3., Рассовская Л. П. Историзм Пушкина и поэтика фольклора Саратов. - 1989 . - 30 с

Уже на этой ранней ступени развития человеческого общества на базе классовой дифференциации возникает тот главный порок общественных отношений, основанных на угнетении человека человеком, который был присущ и последующим общественно-экономическим формациям и стал предметом изображения в пушкинском стихотворении. Это сразу создает историческую перспективу.

Нельзя утверждать, что Пушкин в полной мере представлял себе важнейшие процессы развития сознания человечества во всей их сложности. Так, вряд ли он полностью сознавал, что в стихотворении «Анчар» создал очередную трансформацию образа мирового дерева, что образ этот помог ему с необыкновенной точностью изобразить болезненный перелом в сознании лю¬дей, переживших крушение привычного миропорядка. Но нельзя также отрицать, что поэт задумывался над закономерностями развития человеческого общества, знал об их существовании, хотя не мог еще ни понять, ни объяснить их.

Интерес к истокам культуры человечества обогатил Пушкина глубоким проникновением в теоретически не сформулированные им закономерности архаической поэтики, в которой отразились особенности первобытного сознания. Историзм художественного мышления поэта проявился не в «хронологической пыли бытописания земли», а в выходе на стадиальные, типологические закономерности развития сознания и культуры человечества. Агранович С. 3., Рассовская Л. П. Историзм Пушкина и поэтика фольклора Саратов. - 1989 . - 20 с

Баллада «Песнь о вещем Олеге» написанная в 1822 году, была третьей попыткой поэта обратиться к русской теме -- после «Бовы» и «Руслана и Людмилы». Языческая Русь, быт княжеской дружины, психология русского человека той эпохи -- вот содержание баллады.

Один летописный источник лег в основу «Песни о вещем Олеге» Пушкина и думы Рылеева «Олег Вещий», написанных одновременно, но использован он по-разному. Рылеев обращается не к самой летописи, а к ее интерпретации Н. М. Карамзиным в «Истории Государства Российского», черпая оттуда и мотивировку по¬ведения Олега, и некоторые образы.

Различия заключаются не столько в идеологической, пропагандистской направленности «исторической песни». Рылеева и отсутствии такой направленности у Пушкина, сколько в разном художественном подходе к использованию и интерпретации исторического материала. Рылеев воспринимает начальную русскую летопись лишь как источник подлинных исторических фактов и интерпретирует эти факты в соответствии с современной ему романтической философией истории, согласно которой одряхлевшие древние цивилизации уступают свое место в политической истории человечества молодым, хотя и варварским народам.

Однако известно, что основой начальной русской летописи был фольклор; в нем «заключалось то историческое самосознание народа, которое позволило вырасти русскому летописанию».

Даже прозвание «Вещего» народ дает князю только за воинскую хитрость. Отношение народа к Олегу как бы подчеркивает единство национальной психологии русских в ту историческую эпоху. Агранович С. 3., Рассовская Л. П. Историзм Пушкина и поэтика фольклора Саратов. - 1989 . - 77 с

В словах Пушкина заключается объяснение поразившего его факта. Типичные исторические черты характера и сознания определенной эпохи не интересовали Рылеева, как и всякого романтика. Взаимоотношения Мазепы и Матрены Кочубей привлекли внимание Пушкина именно потому, что освещают конкретные исторические характеры, а легенда о гибели Олега, являясь фольклорным произведением, представляет собой один из немногих путей проникновения в подлинное сознание человека эпохи перехода от родового строя к ранней государственности.

Еще Г. А. Гуковский в книге «Пушкин и русские романтики» (М., 1965) отметил этапность «Песни о вещем Олеге». Новаторство этой баллады Гуковский мотивирует тем, что в ней «все -- от сюжета до слога-- объясняется именно историческим заданием характеристики эпохи в пределах истории народа. ...Задача «Песни» -- не только изобразить русскую народную легенду, выражающую сущность русского духа вообще, но именно изобразить русскую культуру IX--X веков... Пушкин понял, что... человек определен в своем характере не только нацией, но и историей, и самый характер нации определен историей».17 Гуковский Г. А. Пушкин и русские романтики. -- М.: Худож. лит., 1965. -- 331 с.

Соглашаясь с такой оценкой пушкинского стихотворения, заметим, тем не менее, что некоторые формулировки Г. Л. Гуковского представляются недостаточно точными. Выражение «характеристика эпохи в пределах истории народа» вызывает недоумение. Невнятной выглядит также формулировка: «характер нации определен историей». К тому же при анализе стихотворения ученый не точен в характеристике стадии, которую переживала Русь в своем историческом развитии на рубеже IX--X веков .