Проблемы современного общества в творчестве Чингиза Айтматова

Размещено на http://www.allbest.ru/

Содержание

Введение

Особенности творчества Ч. Айтматова

Плаха

Новый роман Чингиза Айтматова "Вечная невеста"

Заключение

Список используемой литературы

Введение

Имя Чингиза Айтматова известно не только на его родине, в Киргизии, но также в России и далеко за ее пределами. Произведения Айтматова переведены более чем на пятьдесят языков мира, книги его разошлись миллионными тиражами. Интерес этот обусловлен, с одной стороны, актуальностью затрагиваемых им проблем, и тем, что автор через национальное стремится показать общечеловеческое; с другой стороны, Айтматов интересен как явление киргизской (тюркской по генезису) и мировой литературы. Творчество Айтматова с самого начала получило высокую оценку современников. Любое произведение вызывало множество рецензий и отзывов на страницах самых популярных журналов1. В современном айтматоведении существует целый ряд серьезных монографических исследований, освещающих художественный мир как в целом, так и более частные проблемы творчества Айтматова2. Его изучение ведется по нескольким направлениям: философская проблематика, проблема психологизма, проблемы поэтики и стиля, взаимосвязи литератур, художественного перевода, философско-эстетических взглядов писателя.

Актуальность нашего исследования обусловлена пристальным интересом к творчеству Айтматова как в западном, так и в современном отечественном литературоведении. Проза Айтматова содержит в себе богатейший материал для исследования современного мифологизма. Анализ фольклорно-мифологической символики айтматовских произведений позволяет составить целостное представление о художественном мире писателя и уточнить авторскую позицию. В этом аспекте для изучения особенно интересно зрелое творчество писателя - это повести «Плаха» (1986), «Вечная невеста»(2006)

Цель исследования: Определить актуальность проблем затрагиваемых Чингиза Айтматова в романах «Плаха» и «Вечная невеста» в современном мире.

Задачи:

1.Анализ произведений Чингиза Айтматова «Плаха» и «Вечная невеста»

2. Выявление нравственные и общественные проблемы поставленные автором.

3. Показать актуальность данных проблем на сегодняшний день.

Предмет исследования: Проблемы современного общества.

Методы, используемые для исследования: Анализ произведений Чингиза Айтматова «Плаха» и «Вечная невеста», использование рецензий и отзывов литературных критиков.

айтматов плаха вечная невеста

Особенности творчества Ч. Айтматова

Повести («Джамиля», «Лицом к лицу», «Тополек мой в красной косынке», «Верблюжий глаз», «Первый учитель» и «Прощай, Гульсары!»). Уже в них отмечаются коренные проблемы, творческий потенциал Айтматова. Во-первых, являясь представителем национальных литератур, он (Айтматов) в то же время органично вливается в русскую литературу и через нее выходит на мировой уровень. Во-вторых, то, что корни айтматовского мастерства прежде всего в родной тюркской, а затем уж в русской культуре.

Об отношении прозы Айтматова к русской литературе писали многие критики. Приведем, для примера, некоторые из их высказываний. Арабский критик Джалил Камаль Ад-дин так говорит о признании творчества Айтматова: «Его имя золотыми буквами вписано в историю современного советского романа»8. «Вместе с Айтматовым, - писал К. Симонов, - в нашу литературу влилась новая струя какого - то совершенно особого, сурового и в то же время нежного, очень высокого и в то же время прочно стоящего на земле романтизма»

В связи с тем, что мнения критиков расходились, прежде всего, на почве выбора прозаиком материала изображения, отметим, что одной из основных тем для айтматоведов стала проблема культурного синтеза - стыка традиций: национального фольклора и развитых литератур мира. Н. Гашева, А. Акматалиев, Т. Давыдова рассматривают творческий путь писателя в аспекте межлитературных связей и влияний как в киргизской литературе, так и в общемировом масштабе . К.Асаналиев отметил: «Что касается Айтматова, то он, оттолкнувшись не только от устного народного творчества, но и, прежде всего, от высоких достижений своих предшественников, ускорил свой путь к вершинам современной прозы благодаря всестороннему освоению великого опыта самой мощной литературы мира...»19 Общим в выводах, к которым приходят исследователи, становится то, что к вершинам мастерства Айтматов стремится через великие достижения как в родной киргизской литературе, так и с опорой на мировой опыт в этой области. Неоднократно об этом высказывался сам писатель: «В необъятном мире русской литературы, берега которой не окинешь взглядом, люблю я толстовскую мудрость и психологическую сложность его образов, люблю потрясающий драматизм и яркость шолоховских характеров, люблю революционную романтику Горького и Маяковского, люблю бесконечное чеховское человеколюбие и бунинскую тонкость мировосприятия, люблю фадеевскую коммунистичность, и дали Твардовской поэзии, и леоновскую интеллектуальность». Особенностью литературы бывшего СССР было то, что многие национальные писатели одновременно свободно владели двумя языками: и родным, и русским. Известно, что Айтматов, как представитель младописьменной литературы, создавал свои ранние произведения на киргизском языке, затем переводил их на русский, а с повести «Прощай, Гульсары!» (1965) писал непосредственно на русском языке. Сам писатель по этому поводу сказал: «Как русскоязычный писатель я, естественно, примыкаю к русской литературе. И, все-таки, вопрос этот особый, а возможно, в чем-то новый в литературной практике. При всем том, будучи русскоязычным автором, я исхожу из своей национальной данности - что бы я ни писал, киргизский язык и мое национальное мировосприятие неотлучно присутствуют в моем самовыражении» .

Для писателей-билингвистов характерно использование фольклорного и этнографического материала в качестве «национального народного элемента» (Белинский). Если говорить об обращении писателя к фольклору, то мифологическая символика, присутствующая в произведении, выполняет двойную функцию: идейно-эстетическую и национальную. Как отмечает исследователь У.Далгат, связь «литературного произведения с произведением устного народного творчества мотивируется не только стремлением выразить национальную специфику, но и самим ходом творческой мысли автора, который не может совершенно отключиться от обычного для него синтаксиса, ритмической структуры фразы, специфической образности»

Творчество Айтматова вливается в целое направление, появившееся в литературе шестидесятых годов, условно названное «мифологическим». Особенностью произведений писателей данного направления стало стремление исследовать первопричину беды, угрожающей народной жизни и ее первоосновам, с помощью мифа, предания, легенды вступить в спор с рационализмом и прагматизмом современной цивилизации.

Плаха

Айтматов - один из ведущих писателей нашей современности. Его роман "Плаха" - очень популярное произведение, потому что в нем затронуты актуальные проблемы настоящего времени. Эта книга является результатом наблюдений, размышлений и тревог автора по поводу неспокойной, угрожающей будущему действительности, поэтому она значительно отличается от всех написанных ранее произведений: "Ранние журавли", "Белый пароход", "Материнское поле", "Первый учитель", "Тополек мой в красной косынке". В "Плахе" Ч. Айтматов, как художник слова, выполняет миссию духовного наставника нынешнего поколения, который указывает современникам на трагические противоречия сегодняшнего дня. Писатель затрагивает вопросы экологии, нравственности, проблему угрозы наркомании.

Роман насыщен образами, которые на первый взгляд не связаны друг с другом: волки, изгнанный семинарист Авдий, чабан Бостон, "гонцы" за анашой. Но на самом деле их судьбы тесно переплетаются, образуя общий узел назревших в современном обществе проблем, разрешить которые автор призывает нас, живущих сейчас.Повествование начинается описанием волчьей семьи - Акбары и Ташчайнара, мирно живущей в Моюнкумской саванне. Но эти спокойствие и безмятежность лишь до тех пор, пока в азиатские просторы не вторгается человек, несущий в себе не созидающую, а -разрушающую силу. И совершается ужасное, кровавое действо уничтожения животного мира, в котором погибают и недавно появившиеся на свет волчата Акбары. Все живое вокруг истреблено, а люди, одержимые эгоистическим отношением к природе, радуются, что план по мясопоставкам выполнен. Три раза волки уходили в глухие места, пытались обзавестись потомством для продолжения своего рода и жить так, как предписывают им законы бытия, и три раза злая и жестокая судьба, воплощенная в образе людей, лишала их детенышей. Волки, в нашем представлении, - опасность, но, оказывается, есть еще большее зло, которое способно сокрушить и уничтожить все, - это опять-таки люди. Акбара и Ташчайнар в романе обладают милосердием и никому не желают плохого. Любовь Акбары к волчатам - это не бессознательный животный инстинкт, а осознанная материнская забота и ласка, свойственная всему женскому на земле.

Волки в произведении, особенно Акбара, олицетворяют собой природу, которая пытается спастись от уничтожающих ее людей. Дальнейшие действия волчицы становятся предупреждением человеку о том, что рано или поздно все живое воспротивится и будет мстить, мстить жестоко и неумолимо. Мать Акбара, как мать-природа, хочет сохранить себя, свое будущее в потомстве, но, когда Базарбай похищает из логова волчат, она ожесточается и начинает нападать на каждого, чтобы заглушить бешенство, тоску и отчаяние, доводившие ее до безумия.Волчица карает не того, кто действительно причинил ей зло, а совершенно невиновного человека - чабана Бостона, семья которого имела несчастье принять в своем доме Базарбая, проезжавшего с волчатами мимо их жилища. Следы и привели Акбару к Бостонову становищу. Чабан понимает, какой гнусный поступок совершил завистливый и желающий ему навредить Базарбай, но не может ничего сделать. Этот омерзительный пьяница, способный на любую подлость, всю жизнь ненавидел Бостона, честного труженика, который, благодаря своим собственным силам, стал лучшим чабаном в аиле. И теперь Базарбай злорадствовал и ликовал при мысли о том, что "возомнившего о себе и возгордившегося" Уркунчиева доводит по ночам терзающим и изматывающим воем потерявшая волчат Акбара.

Но самое страшное ожидало Бостона впереди. Увидев, что волчица, похитившая его любимого сына, убегает, Бостон убивает одним выстрелом Акбару и малыша, который был его продолжением и смыслом жизни. Погибает и Базарбай, сломавший так много чужих судеб и столкнувший друг с другом две могучие силы - человечество и природу. Совершив три убийства, только одно из которых осознанное, Бостон сам ведет себя на "плаху", подавленный переполнявшими его горем и отчаянием, внутренне опустошенный; но в глубине души он был спокоен, потому что уничтоженное им зло больше не сможет вредить живущим.Еще одна острая тема, раскрытая писателем в романе, - это проблема наркомании. Ч. Айтматов призывает людей опомниться, принять необходимые меры по искоренению этого опасного социального явления, которое калечит человеческие души. Автор правдиво и убедительно описывает ведущий в тупик и разрушающий жизни путь "гонцов", которые, рискуя, отправляются в азиатские степи за анашой, одержимые жаждой обогащения. В противоположность им писатель вводит образ Авдия Каллистратова, "еретика-но-во мыс ленника", изгнанного из семинарии за его недопустимые с точки зрения религии и устоявшихся церковных постулатов идеи о "Боге-современнике".

Одухотворенная и глубокомыслящая натура Авдия противится всяким проявлениям зла и насилия. Неправедный, гибельный путь, по которому идет человечество, вызывает в его душе боль и страдания. Он видит свое назначение в помощи людям и обращении их к Богу. Для этой цели Авдий решает присоединиться к "гонцам", чтобы, находясь рядом с ними, показать, как низко они пали, и направить их на путь истинный через искреннее раскаяние. Авдий всеми силами стремится образумить их, спасти погибающие души, вселив в них высокую мысль о Всеблагом, Всемилостивом, Вездесущем... Но за это его жестоко избивают, а потом и лишают жизни те, кому он протянул руку помощи. Фигура Авдия, распятого на саксауле, напоминает Христа, принесшего себя в жертву за Добро и Истину, даруемые людям, и искупившего смертью человеческие грехи.

Авдий тоже принял смерть за добро, и в последних его мыслях не было упрека обезумевшей толпе убийц, а лишь сострадание к ней и горестное чувство невыполненного долга... "Ты пришла" - таковы были его последние слова, когда он увидел перед собой волчицу с удивительными синими глазами, которая с болью заглянула в лицо распятого человека и жаловалась ему на свое горе. Человек и волк поняли друг друга, потому что их объединяло общее страдание - страдание, которое они испытывали от нравственной нищеты людей, погрязших в бездуховности. Если Бостона привели на "плаху" роковые обстоятельства, то Авдий сам избрал себе такой путь, зная, что в человеческом мире за добро и милосердие нужно жестоко расплачиваться. Трагедию Авдия усугубляет полное одиночество, потому что порывы его благородной души ни в ком не находят отклика и понимания.

Тревога - вот главное чувство, которое несет роман читателю. Это тревога за погибающую природу, за самоуничтожающееся поколение, утопающее в пороках. "Плаха" - это крик, призыв автора одуматься, принять меры по сохранению жизни на земле. Это сильное по своему содержанию произведение способно оказать человеку неоценимую помощь в борьбе за новый, светлый, высоконравственный путь, который назначен ему природой и на который люди рано или поздно обратят озаренные разумом взоры.

В романе Чингиза Айтматова “Плаха” затронуты многие проблемы современного общества. Писатель коснулся очень важных вопросов, которые могут встать перед человеком, если ему небезразлична судьба наша собственная и судьба будущих поколений. Чингиз Айтматов коснулся проблем наркомании, пьянства, экологии, а также различных нравственных проблем общества. Если эти проблемы не будут решаться, то в конце концов они приведут человечество к “плахе”.

Главным действующим лицом первой половины романа является Авдий Каллистратов. Это человек, которому небезразлично, в каких условиях живут окружающие его люди. Он не может без душевной боли смотреть, как люди губят самих себя. Он не может бездействовать, хоть его поступки, часто наивные и не дающие нужного результата, оборачивались ему во вред. Писатель создает контраст между Авдием и молодыми наркоманами, подчеркивая тем самым два различных направления развития характера человека. Один путь, по которому пошел Авдий, приводит к совершенствованию лучших душевных качеств человека. Другой -- к медленной деградации, к духовному обеднению. Кроме этого, наркомания постепенно делает человека физически слабым и больным. Одиночный протест Авдия не мог привести к глобальным переменам в обществе и даже в той небольшой группе людей, с которыми он имел несчастье вместе собирать анашу. Общество должно задуматься над этой проблемой и постараться решить ее силами много большими, чем сила одного человека. Однако нельзя сказать, что Авдий ничего не сделал. Он пытался показать людям, к какой катастрофе они могут прийти, и кто-то непременно поддержал бы его, если бы судьба не привела Авдия к гибели. Кто-то поддержал бы его стремление изменить жизнь к лучшему.

Показывая гибель Авдия, писатель словно объясняет нам, к чему мы все придем, если будем закрывать глаза и отворачиваться, видя, как происходит что-то страшное и несправедливое. Люди, убившие Авдия, хуже животных, потому что животные убивают, чтобы жить, а они убили бездумно, просто от озлобленности. Эти, если разобраться, жалкие пьяницы в конечном итоге сами нравственно и физически медленно убивают себя.

Еще одна проблема -- проблема экологии -- в наибольшей степени раскрыта через описание жизни семьи волков. Их восприятие мира автор приближает к человеческому, делая их мысли и переживания понятными и близкими нам. Писатель показывает, как сильно мы способны повлиять на жизнь живой природы. В сцене отстрела сайгаков люди кажутся просто чудовищами, не знающими жалости к живым существам. Бегущие вместе с сайгаками волки видятся более благородными и даже более добрыми, чем люди. Губя живую природу, человек погубит и себя. Это утверждение невольно напрашивается, когда читаешь отдельные моменты романа.

Самая главная и самая страшная, как мне кажется, -- это проблема нравственности. Бездуховные люди способны губить ради своей выгоды, и им не будет от этого ни больно, ни стыдно. Они не могут понять, что их поступки обернутся против них же самих, что за все придется платить. Бездуховные люди в романе снабжают подростков наркотиками, убивают Авдия, губят природу без зазрения совести, не осознавая, что они творят. Бездуховный человек ворует волчат у Ак-бары, из-за чего происходит еще более страшная трагедия: погибает ребенок. Но его это не волнует. Однако этот поступок и его привел к гибели. Все проблемы человечества рождаются от отсутствия нравственного начала в людях. Поэтому прежде всего надо стремиться пробуждать в людях сострадание и любовь, честность и бескорыстность, доброту и понимание. Все это пытался пробуждать в людях Авдий Каллистратов, к этому должны стремиться и все мы, если не хотим оказаться на “плахе”.

Бедственное положение экологической среды давно является одной их актуальнейших тем современных писателей. Ч. Айтматов в своем знаменитом романе “Плаха” тоже обращается к этой проблеме. Этот роман -- призыв одуматься, осознать свою ответственность за все, что беспечно разрушено человеком в природе. Примечательно, что проблемы экологии писатель рассматривает в романе неразрывно с проблемами разрушения человеческой личности.

Роман начинается с описания жизни волчьей семьи, которая гармонично обитает в своих угодьях, пока не появляется человек, нарушающий покой природы. Он бессмысленно и грубо уничтожает все на своем пути. Становится не по себе, когда читаешь про варварскую облаву на сайгаков. Поводом для проявления такой жестокости послужило всего лишь затруднение с планом мясосдачи. “Вовлечение в плановый оборот невскрытых резервов” вылилось в страшную трагедию: “...по степи, по белой снежной пороше катилась сплошная черная река дикого ужаса”. Это избиение сайгаков читатель видит глазами волчицы Акбары: “Страх достиг таких апокалиптических размеров, что волчице Акбаре, оглохшей от выстрелов, казалось, что весь мир оглох и онемел, что везде воцарился хаос и само солнце ... тоже мечется и ищет спасения и что даже вертолеты вдруг онемели и уже без грохота и свиста беззвучно кружатся над уходящей в бездну степью, подобно гигантским безмолвным коршунам...” В этой бойне погибают волчата Акбары. На этом несчастья Акбары не кончились: еще пять волчат погибают во время пожара, который специально устроили люди, чтобы легче было добывать дорогое сырье: “Ради этого можно выпотрошить земной шар, как тыкву”.

Так говорят люди, не подозревая, что природа за все отомстит раньше, чем они предполагают. У природы в отличие от людей есть только одно несправедливое действие: она, мстя людям за разор, не разбирает, виновен ты или нет перед ней. Но природа все же лишена бессмысленной жестокости. Волчица, оставшись одна по вине человека, все же тянется к людям. Свою неистраченную материнскую нежность она хочет перенести на человеческого детеныша. Это обернулось трагедией, но на этот раз и для людей. Но Акбара не виновата в гибели мальчика. Это человек в своем жестоком порыве страха и ненависти к непонятному поведению волчицы стреляет в нее, но промахивается и убивает собственного сына.

Волчица Акбара наделена писателем нравственной памятью. Она не только олицетворяет собой несчастье, постигшее ее род, но и осознает это несчастье как нарушение нравственного закона. Пока человек не трогал среду ее обитания, волчица могла встретить беспомощного человека один на один и отпустить его с миром. В навязанных ей человеком жестоких обстоятельствах она вынуждена вступить с ним в смертельную схватку. Но гибнет не только Базарбай, заслуживший кару, но и невинный ребенок. Личной вины перед Акбарой у Бостона нет, но он несет ответственность за Ба-зарбая, своего нравственного антипода, и за варварство Кандарова, погубившего Моюнкумы. Хочу отметить, что автор хорошо понимает природу такой жестокости человека в отношении к окружающей среде.

Это -- элементарная алчность, борьба за собственное благополучие, оправдываемое чуть ли не государственной необходимостью. И читатель вместе с Айтматовым понимает, что, коль скоро бандитские действия совершаются под прикрытием государственных планов, значит, это явление общее, а не частное, и с ним надо бороться. Я считаю, что нам всем надо всерьез задуматься о том, какой станет природа нашего отечества в будущем. Разве можно пожелать нашим потомкам жизни на голой земле, без рощ и соловьиных трелей?! Вот поэтому я совершенно согласен с автором “Плахи”: экология и нравственность соединены одной линией жизни.

Русская литература имеет огромное мировое значение. Она читается в зарубежных странах и через эти произведения зарубежный читатель может узнать русского человека.

В романе Ч. Айтматова “Плаха” показываются изъяны социалистического общества. В то время никогда не говорилось о тех проблемах, которые поднял Ч. Айтматов. Но тем не менее они существовали. Одна из главных проблем -- это проблема наркомании. Проблема наркомании -- сейчас одна из самых острых в мире. В романе показывается судьба совсем еще юного, пугливого и добродушного Леньки, судьба двадцатилетнего, смышленого от природы Петрухи. Но эти люди уже “озлоблены на мир”, и у них одна цель в жизни: собрать побольше анаши и получить за нее большие деньги. У анашистов существует такой закон, который гласит о беспрекословном служении “хозяину предприятия”. Главарь анашистов Гришан благоденствует за счет тех людей, которые уже втянулись в наркотики и душа которых омертвела. Гришан пользуется этим, но сам, как показывает нам автор, наркотики не употребляет. Под образом Леньки подразумеваются те молодые люди, которые уже втянулись в наркотики, а под образом Гришана те, которые сталкивают молодое поколение с пути истинного и тем самым наживаются на их горе. В какой-то мере общество виновно в том, что человек становится наркоманом, но по большей части все зависит от человека, от его внутреннего мира.

Авдий Каллистратов верил, что можно вернуть наркомана к нормальной жизни, но на собственном опыте убедился, что это невозможно. А если и возможно, то только в редких случаях и если у человека есть сила воли. Позже Авдий Каллистратов видел анашистов в милиции, но среди них не было Гришана.

Группа Обер-Кандалова, в которую впоследствии попадает Авдий, внутренне близка собирателям наркотической травы. Именно от рук Обер-Кандалова погибает Авдий -- его распяли на кресте. Именно своей гибелью он выражает протест против наркомании. И последние слова Авдия были: “Спаси, Акбара!”. Это подтверждает то, что иногда животное оказывается человечней самого человека.

Мне кажется, что проблема наркомании будет существовать до тех пор, пока будут существовать люди, жаждущие наживы за счет другого человека, его горя и смерти. Евангельский эпизод вводится в роман вовсе не как фон для истории Авдия Каллистратова. Его история достаточно конкретна, а случай с "чудаком галилейским", хотя о нем и сказано, что в истории он был однажды, перерастает рамки единичности. Он бесконечно повторяется в нескончаемых воспоминаниях: "А люди все обсуждают, все спорят, все сокрушаются, как и что тогда получилось и как могло такое произойти". Он поднимается до уровня вечной памяти: "...все забудется в веках, но только не этот день".

Евангельский эпизод становится таким образом не просто фактом прошлого в едином временном ряду, он разворачивается как особое измерение конкретного в его соотношении с вечным, а айтматовский Христос является носителем идей, воплощающих эту особую меру. Поэтому на вопрос Понтия Пилата, есть ли для людей Бог выше ныне живущего кесаря, он отвечает: "Есть, правитель римский, если избрать другое измерение бытия".

Сложный, многомерный мир воссоздан в "Плахе". Художественное пространство романа тоже, с одной стороны, конкретно, как место совершения конкретных событий, а с другой -- соотнесено с другим, высшим пространством: "Солнце и степь -- величины вечные: по солнцу измеряется степь, настолько оно велико, освещаемое солнцем пространство".

Сложна и образная ткань романа. Пласт вечного, высшего намечен в книге не только христианскими мотивами: образы солнца и степи как вечных величин органично едины с образом из другой художественной системы -- образом синеглазой волчицы Акбары.

Хотя образы Иисуса Христа и волчицы Акбары восходят к совершенно различным и даже разнородным мифологическим и религиозным традициям, в романе Ч. Айтматова они оказываются вплетенными в единую поэтическую ткань.

Вспомним, что во внешнем облике каждого из этих персонажей подчеркнута одна и та же деталь -- прозрачно-синие глаза. "А если бы кто-нибудь увидел Акбару вблизи, его бы поразили ее прозрачно-синие глаза - редчайший, а возможно, единственный в своем роде случай". И Понтий Пилат видит, как Христос поднимает на него "...прозрачно-синие глаза, поразившие того силой и сосредоточенностью мысли - будто Иисуса и не ждало на горе то неминуемое".

Образ прозрачной синевы глаз Иисуса и волчицы приобретает силу поэтического лейтмотива в завершении этого образного ряда - в описании озера Иссык-Куль, образа "синего чуда среди гор", своеобразного символа вечного обновления жизни: "А синяя крутизна Иссык-Куля все приближалась, и ему [Бостону -- Е.П.] хотелось раствориться в ней, исчезнуть - и хотелось, и не хотелось жить. Вот как эти буруны - волна вскипает, исчезает и снова возрожается сама из себя...".

В сложной художественной многомерности романа Ч. Айтматова судьбы конкретных героев оказываются отмечены особой глубиной и значительностью.

Такова прежде всего судьба Авдия. Знаменательно уже имя героя. "Имя-то редкое какое, библейское", - удивляется Гришан. Действительно, имя Авдий -- "библейское": в Ветхом Завете упоминается не менее 12 человек, носящих его. Но автор имеет в виду не просто общий библейский колорит. С самого начала он связывает имя своего героя с конкретным Авдием: "... упоминается такой в Библии, в Третьей Книге Царств". Об этом Авдии сказано, что он "человек весьма богобоязненный". Но самое главное в нем -- подвиг верности истинному Богу и истинным пророкам: во времена царствия нечестивого идолопоклонника Ахава, когда его развратная жена "истребляла пророков Господних, Авдий взял сто пророков, и скрывал их..., и питал хлебом и водою".

Так библейская реминисценция освещает намечающуюся тему Авдия как тему человека особенного, при всей его конкретности, тему человека избранного судьбой за его преданность вечным, истинных идеалам.

Воплощением этого истинного идеала в романе предстает прежде всего Иисус Христос, которого страстно проповедует Авдий, призывая людей мерить себя его, христовой мерой. Вся жизнь и мученическая смерть Авдия - реальность правоты Христа, возвестившего свое второе пришествие в стремлении людей к праведности, утверждаемом через страдание.

Вместе с тем, Авдий Каллистратов постоянно возносит свои мольбы к другому богу, которого почитает и любит нисколько не меньше, - волчице Акбаре: "Услышь меня, прекрасная мать-волчица!". Авдий ощущает свою особую избранность в жизни по тому, как пощадила его Акбара, увидев его доброту к ее детенышам. И эта доброта по отношению к маленьким волчатам для героя важна не меньше, чем его принципиальность христианина. Молясь Акбаре, Авдий заклинает ее и своим, человеческим богом, и ее, волчьими богами, не находя в этом ничего кощунственного. К Великой Акбаре - и его предсмертная молитва: "Спаси меня, волчица...". И последнее утешение в жизни - явившаяся на его зов синеглазая волчица. В романной мифологии, созданной самим Ч. Айтматовым, объединились, как видим, образные искания разных культур. Волчица - персонаж, восходящий к мифологиям, в которых преобладает пластическое мышление; здесь образы содержательны своей зримой эмблематичностью. Иисус Христос - герой принципиально иной типологической организации, призванной осмыслить не внешнее проявление жизни, а ее сокровенную, скрытую суть.

Писатель тонко чувствует эти различия. Может быть, поэтому тема волчицы развивается в романе как эмоционально-поэтическая основа мифологии автора, а тема Иисуса Христа - как ее теоретический, концептуальный центр.

Некоторые критики упрекали писателя за то, что Христос представлен в его романе только средствами риторики и даже публицистики: "...у Айтматова Христос превращается в настоящего ритора, красноречивого софиста, дотошно объясняющего свои "позиции" и оспаривающего противную сторону". Не будем здесь говорить о справедливости или несправедливости этих упреков, подчеркнем другое: образ Христа в "Плахе" выстроен по принципу рупора авторских идей. Развернуто, подробно, но вместе с тем и четко он декларирует свое кредо: "...я... приду, воскреснув, а вы, люди, пришествуете жить во Христе, в высокой праведности, вы ко мне придете в неузнаваемых грядущих поколениях... Я буду вашим будущим, во времени оставшись на тысячелетия позади, в том Промысел Всевышнего, в том, чтобы таким способом возвести человека на престол призвания его -- призвания к добру и красоте".

Вот почему для айтматовского Христа самое важное - быть услышанным, а самое страшное -- не казнь, не смерть, а одиночество. В связи с этим приобретает особое звучание в романе мотив гефсиманской ночи. Евангельский Христос стремился к уединению в Гефсиманском саду. Оно было для него моментом концентрации духовных сил перед подвигом высшего искупительного страдания. В "Плахе" это апокалипсическое предвидение страшного конца света, который "от вражды людей грядет": "Меня томило страшное предощущение полной покинутости в мире, и я бродил той ночью по Гефсимании, как привидение, не находя себе покоя, как будто я один-единственный из мыслящих существ остался во всей вселенной, как будто я летал над землей и не увидел ни днем, ни ночью ни одного живого человека, -- все было мертво, все было сплошь покрыто черным пеплом отбушевавших пожаров, земля летала сплошь в руинах -- ни лесов, ни пашен, ни кораблей в морях, и только странный, бесконечный звон чуть слышно доносился издали, как стон печальный на ветру, как плач железа из глубин земли, как погребальный колокол, а я летал, как одинокая пушинка в поднебесье, томимый страхом и предчувствием дурным, и думал -- вот конец света, и невыносимая тоска томила душу мою: куда же подевались люди, где же мне теперь приклонить голову мою?".

Художественное время жизни Авдия Каллистратова причудливо соединяет разные временные пласты: конкретное время реальности и мифологическое время вечности. Писатель называет это "историческим синхронизмом", способностью человека "жить мысленно разом в нескольких временных воплощениях, разделенных порой столетиями и тысячелетиями". Силой этой способности Авдий оказывается во времени Иисуса Христа. Он умоляет людей, собравшихся у стен Иерусалима, предотвратить страшную беду, не допустить казни Христа. И не может до них докричаться, потому что им не дано услышать его, для них он человек из другого времени, еще не родившийся человек. Но в памяти героя прошлое и настоящее связаны воедино, и в этом единстве времени -- великое единство бытия: "...добро и зло передаются из поколения в поколение в нескончаемости памяти, в нескончаемости времени и пространства человеческого мира...". Мы видим, как сложно соотносятся миф и реальность в романе Ч. Айтматова "Плаха": освещенная мифологической космичностью, реальность приобретает новую глубину и таким образом оказывается основой для новой мифологии. Введение евангельских образов сообщает художественным исканиям писателя особый эпический размах и философическую глубину. Время еще покажет, насколько удачными и плодотворными были поиски автора, одно уже сейчас несомненно: они свидетельство напряженной творческой работы мастера.

Самые разные книги, на любые темы, для большого круга читателей можно найти сейчас на книжных полках магазина. Но почти каждого человека интересуют книги на нравственную тему, которые содержат в себе ответы на извечные вопросы человечества, которые смогут подтолкнуть человека к их разрешению и дать ему точные и исчерпывающие ответы на эти вопросы.

Таким, к примеру, и является роман известного современного писателя Ч. Айтматова “Плаха”. “Плаха” -- это немаленькое произведение, по своему идейному содержанию оно заставляет человека задуматься над многим и не может оставить своего читателя равнодушным к себе. Эту книгу трудно просто поставить назад на полку и забыть о ней, прочитав ее “от корки до корки”, вникнув в смысл каждого слова, каждой фразы, которые содержат в себе сотни вопросов и ответов.

Ч. Айтматов в своем романе, впрочем как и в каждой своей книге, всегда стремился показать человека, ищущего свое место в жизни, его пороки, ведущие к гибели всего человечества. Он поднимал такие проблемы, как наркомания -- “чума XX века”, экология человеческой души, ее чистота и нравственность -- извечное стремление людей к идеалу человека, и такую важную проблему в наше время, как природа, бережное отношение к ней. Ч. Айтматов хотел раскрыть в своем произведении все эти темы, донести их смысл до своего читателя, не оставить его равнодушным ко всему и бездейственным, так как время требует от нас их разрешения, быстрого и правильного. Ведь сейчас человек сам, каждую минуту, убивает себя. Он “играет с огнем”, сокращая свою жизнь, попросту прожигая ее драгоценные минуты, месяцы, годы одной выкуренной сигаретой, чрезмерным употреблением алкоголя, одной дозой наркотиков... Да и разве потеря нравственности для человека не самоубийство, ведь это будет бездушное существо, лишенное всяких чувств, способное разрушить гармонию природы, уничтожить ее создания: людей, животных, растения.

Разве не ужасно, что лицо человека может испугать волков Моюнкумской пустыни. “Плаха” начинается темой волчьей семьи, перерастающей в тему гибели саванны по вине человека, так как он врывается в нее как хищник, уничтожающий все живое: сайгаков, волков.

Волки здесь очеловечены, наделены нравственной силой, благородством и разумом, которых лишены люди. Они способны на любовь к детям, тоскуют по ним. Они самоотверженны, готовы жертвовать собой ради будущей жизни своих детей. Они обречены на схватку с людьми. Причем все обращается в неотвратимую трагедию для саванны: убийство невинного ребенка. Много внимания уделяет Ч. Айтматов и раскрытию характеров других героев романа: Базар-бая, Бостона, Авдия Каллистратова. Он противопоставляет их. Создавая Базарбая и Кандалова, он опускает описание их внутреннего мира, так как они воплощение зла и не могут ничего в себе нести, кроме разрушения. Но зато много внимания уделяет раскрытию причин трагедий Бостона и Авдия. В них есть олицетворение человечности, чувство равновесия во взаимоотношениях человека и природы. Они хотят и стремятся к спасению хотя бы одного человека или жизни животного. Но не могут, так как они не очень грамотны, беззащитны и непрактичны, не способны пробудить из-за этого совесть и раскаяние.

Но все же мы в наше время нуждаемся в таких духовно чистых людях. С этими образами Айтматов связал идеи гуманизма, так как только такие люди могут отвести человека от плахи и избавить мир от зла.

Новый роман Чингиза Айтматова "Вечная невеста"

Вечная невеста, манящая и неуловимая, желанная и призрачная - Муза вновь снизошла к Ч. Айтматову. Новый роман на очередном перевале жизни высветил творческий путь писателя, в котором как в горном озере, отразились страницы культуры киргизского народа в контексте мировой цивилизации.

С первых страниц романа предстает перед нами ностальгический знакомый Чингиза Айтматов. Анимация, ярко представленная в предыдущих произведениях киргизского писателя, вновь включена в архитектонику художественной структуры романа "Вечная невеста". Полярное сопоставление мира природы и цивилизации, описание основных образов, олицетворяющих их, выявляется уже на первых страницах произведения. Единственное, что в этом конкретном случае можно было бы предположить, пытаясь таки как-то постичь непостижимое, разве что предположить о некой астрологической взаимосвязи этих существ, о которых предстоит поведать, о их неком космическом взаимородстве, в том смысле, что они могли родиться, допустим опять же, волею судеб, под одинаковым зодиаковым знаком. Только и всего. А что, могло быть и так…

"Разумеется, они не подозревали и не могли подозревать о существовании друг друга на земле. Ибо один из них жил в городе, в многолюднейшем современном полисе, распирающемся от перенаселенности, от уличных торгов и кабаков с шашлычными дымами, другой же - обитал в ту же пору высоко в горах, в диких скалистых ущельях, поросших густыми арчевниками и покрытых по склонам залеживающимися по полгода теневыми снегами. Потому и прозывался он - снежным барсом, а в науке, поскольку существует такая наука о высокогорьях, он именовался Тянь-Шаньским снежным барсом из рода леопардовых, из семейства кошачьих, куда относятся и тигры, а в народе, в барсовых местностях такой зверь называется Жаабарс (Барс-стрела), что, кстати, наиболее всего соответствует его натуре в момент прыжка. А еще называют: "Кар кечкен ильбирс" - что означает - "По грудь идущий в снегу"… Это тоже соответствует истине… Другие твари ищут ходы, только бы не оказаться заложником сугробов в горах, а он пашет напрямую… Сила!".

Авторская мысль неторопливо течет от истоков - при-род-ы, первобытной культуры, выраженной в мифах и обрядах, к прагматической цивилизации 21 века. Именно в данном контексте высвечивается святой образ вечной невесты, которая "пребывает в вечном покаянии за людской мир, и в этом глубина и сила ее любви и горя… в ней выплеснулся мученический клик вселенского страдания… ностальгический мотив любви…".

Мир природы и цивилизации осмысляется Ч. Айтматовым в их изначальном единстве и борьбе за существование, творения жизни и выживания в ней. Так было и есть сегодня. Вот только: "Если в прежние времена красивую женщину похищали в набеге, умыкали, посадив на коня и вскачь удалялись, то теперь такую женщину вскидывают верхом на доллар и на долларе она скачет в разгоне сама, да поскорее к долларовым берегам устремляется"; "Если знаешь, в прежние времена наши предки добивались выкупа, барымту, захватив соседних заложников за неуплату за пастбища, за воду в реках, и тогда пригоняли им выкуп - табуны лошадей, стада рогатого скота, отары овец и коз, а теперь, сам понимаешь, масштабы иные".Роман пронизывает свойственная Айтматову повествовательная рефлексия, заключающая в себе глубоко философское начало.

Узнаваем сочный стиль художника-анималиста Ч. Айтматова, хорошо знающего повадки животных. Видимо, здесь сказались отзвуки ментальности кочевой культуры и знания профессионального зоотехника. Старый, умудренный опытом барс на исходе своей судьбы еще борется за существование, вспоминая животрепещущее биение жизни в молодости, сотворение новой жизни - " вселенской музыки жизни", ради существования которой надо отдать на заклание свою, единственную. И поэтому "ревел и рычал" он, срывая свою злость, боль и тоску по былому. И то был его реквием по жизни: "И мир опустел. И хотелось Жаабарсу услышать напоследок волшебные звуки солнца, гор, водопадов и лесов, как прежде в его брачном марафоне, ту самую Вселенскую музыку, хотелось зареветь призывным гласом, но ничего не последовало … Мир молчал.

Одинокий, задыхающийся бывший царь высокогорья Жаабарс уходил теперь по горам, сам не понимая куда. Предстояло отыскать себе убежище, пещеру, чтобы коротать там одиночество и ждать исхода жизни, доживать свои последние дни медленного необратимого угасания. И никак не мог предвидеть хищный зверь, что напоследок дней своих судьбу его разделит с ним человек".

Борьба за существование животного мира является своеобразной метафорой социальной жизни человека, в которой есть свои хищники и отшельники, "все эти мелкие паразиты - шакалы, лисицы, барсучье,… скандальные базарные стервятники" В романе встречается описание конкретных реалий жизни, так хорошо знакомых нам - современникам писателя.

Возвышенный стиль повествования чередуется с приземленным, низким. Авторская мысль объемлет высоту полета человеческого духа и низменность его существования в оболочке земного бытования. Показательны в этом отношении строки: "Оказавшись однажды в Лондоне, в молодые перестроечные годы по журналистским делам на конференции, он был крайне возмущен и потрясен тем, что в одном из фешенебельных лондонских отелей, в гостиничном туалете, в полуподвале, пусть прекрасно устроенном и со всеми аксессуарами нижнепоясного сервиса, звучала в тиши над клозетами волшебная музыка откуда-то с потолка, и должно быть транслируемая музыка служила тут своей верой и правдой круглые сутки, поелику в места эти ходят пешими, как известно, и цари, и прочие, причем и днем, и ночью. Так было и в тот час, когда он там оказался по-малому. Прибывающие по нужде, совершали свои дела, входили и выходили из кабин, где они, естественно, подтирали зады, мочились, плевались и харкали, в заключение с резким шумом запускали смывочные потоки в бурляще захлебывающихся унитазах, а в их честь в тот час звучал то ли сам Вагнер, то ли Шопен, то ли кто-то еще из гениев того века. О, какая музыка низвергалась с неведомых высот прямо в канализацию. Не понимал он никак сей урбанистской цивилизации с таким чудовищным сервисом. Как так можно! Ведь музыка - это хождение к Богу! Ведь музыка - это Галактика духа и оттого душа человеческая становится в миг космически трансцендентной И более того, это единственный вселенский, универсальный язык, недаром все молитвы и священные оды не просто сопровождаются музыкой, а доносятся ею в бесконечность нашего виртуального мировосприятия, всегда жаждующего полета заоблачного. Именно в музыке человек настолько возвышается в себе, что на какой-то момент ускользает из-под власти всегда присматривающего за ним на постоянном дежурстве дьявола и становится в те минуты свободным, ясновидящим существом" (С. 7.). Заметим, что мысли Айтматова о музыке близки к философско-эстетическим воззрениям Шопенгауэра, которые вполне созвучны пафосу романа "Вечная невеста". Главный герой произведения - "заблудший журавль перестройки - наш меломан Арсен Саманчин. Когда-то Саманчин летал в одной стае с Горбачевым. И всех звал в своей, исчезнувшей ныне, не потянувшей рыночную лямку газете "Руханият", духовностью обновить социализм, обожествить культуру и прочее в этом духе. А теперь ни Горбачева, ни стаи, а он, заблудший журавль продолжает курлыкать о свободе духа, о музыке, что, де, музыка высшая свобода и красота Вселенной…" (С. 7). Данная цитата вызвала из памяти ассоциативный ряд с названием романа Реквием улетающей стаи", заявленного некогда писателем, но так и не увидевшего свет. Может, мы и имеем дело с той давней, трансформированной художественной идеей?

Арсен Саманчин - герой идеолог, этим напоминает образ Авдия Калистратова из романа "Плаха". Подобно ему он идеологический изгой, находящийся в поисках истины - вечной невесты. Именно Арсену Саманчину автор доверяет выражение своих философско-публицистических мыслей. Показательно, например, что философско-поэтическое высказывание из тюркоязычной поэзии номадской эпохи, над которым размышляет Арсен Саманчин и которое вызвало протест всех религиозных концессий, встречалось ранее в научных и публицистических выступлениях Ч. Айтматова: "Слово выпасает Бога на небесах. Слово доит молоко Вселенной и кормит нас тем молоком вселенским из рода в род, из века в век. И потому вне Слова, за пределами Слова нет ни Бога, ни Вселенной и нет в мире силы такой, превосходящей силу Слова, и нет в мире огненного пламени, превосходящего жаром пламя и мощь слова".

Авдий Калистратов в романе "Плаха" искал своего Бога, прежде всего в себе. Арсен Саманчин - носитель генетической памяти этноса, выраженной в данном случае в легенде о Вечной невесте. Посредством ее автор направляет читательскую мысль по историческому пути киргизского народа, в котором выделяются определенные культурные стадии. Первобытно-общинная, нашедшая свое воплощение в описании обрядов, в самой легенде о Вечной невесте. Общность народно-поэтического восприятия мира разными этнических группами в однородной стадии исторического развития можно выявить при сравнении легенды о Вечной невесте с пьесой Гауптмана "Потонувший колокол", в которой также звучит творческая стихия народнопоэтического мировосприятия, противопоставленная прагматическому миру материальных ценностей.

Драматические судьбы киргизского народа на пути обретения государственности находят свое отражение в описании исполнения обряда, посвященного Вечной невесте, по разные стороны горной вершины - китайской и киргизстанской. Единый народ разобщен государственными границами, драматическими перипетиями исторической судьбы, борьбы за выживания этноса, но в нем по-прежнему теплится огонек, зажженный когда-то на заре человеческой мысли в поэтически-мифологической форме.

Обогащенный культурной мыслью классического мирового искусства, огонь этот горит в душе Арсена Саманчина, мечтавшего поставить легенду на оперной сцене. Однако во времена массовой культуры мечта становится неосуществимой.

Таким образом, культурологическая мысль автора объемлет культурные пласты: при-род-ного - на-род-ного - классического - массового…Каждому из этих пластов соответствует определенный стиль повествования. Кинематографическим методом монтажа автор чередует их, строя свою художественную концепцию.

Миф о Вечной невесте излагается ритмической речью, а песня, посвященная ей, построена по законам народной лирической песни, с характерными для нее изобразительно-выразительными средствами: метафорами, олицетворениями и художественными повторами. Отметим, что народная традиция эпического сказа четко проявляется в повествовательной манере всего романа Ч. Айтматова. Это видно, например, в функционально-стилевых речевых повторах, авторском предварении развития сюжетного действия, в построении ритмической и пространственно - временной структуры произведения. При этом некоторые стилевые приемы напоминают строки предыдущих произведений Ч.Айтматова. Например, текст: "И катился шар земной в карусели вселенной, и все сущее на земле пребывало в незримом кружении вечности, и мчались в беге в тот миг среди светом озаренных горных гряд и долин Жаабарс с напарницей барсихой, а солнце лелеяло их с полуденной высоты, и звало их к себе, манило к птицам в небе, ибо являли они в тот час бегущую пару ангелов от хищно-звериного рода… Подчас и звери могут быть ангелами" - стилистически близок страницам из романа " И дольше века длится день…": "И плыла Земля на кругах своих, омываемая вышними ветрами. Плыла вокруг Солнца и вращаясь вокруг оси своей, несла на себе в тот час человека, коленопреклоненного на снегу, посреди снежной пустыни". Стилистических повторов, подобных приведенному, в романе "Вечная невеста" достаточно много, чтобы говорить о стилевой характерности письма писателя. Очень часто речевые акты начинаются в романе с союзов, предназначенных сохранять пластичность и преемственность повествования. Например, на странице 48 из семи абзацев пять начинаются с предлогов. Изложение Арсеном Саманчином легенды-притчи представляет собой описание оперного либретто (Композиторам есть над чем задуматься. - Б.К.) и заставляет вспомнить период становления киргизского профессионального музыкально-драматического искусства. Истоки происхождения легенды о Вечной невесте в творческом сознании Ч.Т. Айтматова требуют отдельного, дополнительного исследования. Заметим лишь, что ее сюжетная линия схожа с сюжетами первых драматических произведений киргизской литературы - К. Джантошева "Карачач" и М. Токобаева "Горемычная Какей", сихотворения С. Карачева "В осенней ночи". Вместе с тем отметим, что в легендарном сюжете Ч. Айтматова в сравнении с другими стушевывается социальный элемент и на первый план выдвигается его вневременной характер.

Однако это с лихвой окупается при изображении реалий современной социально-экономической жизни. Повествование приобретает публицистический характер, явно выражена горькая авторская ирония, порой доходящая до сарказма. Особенно остро она звучит в размышлениях главного героя о днях сегодняшних: "Сегодня ты познал еще один сладкий урок жизни. Вкусил! С медом! Браво! Дошло небось! Перед рыночной стихией никакие кафедры не кафедры. Вот погнали тебя в шею, рыночной плеткой, выперли и пригрозили морду набить. И даже любовь выставляется на рыночные ряды как товар, а ты только теперь постигаешь… Стало быть, ты отвержен, непригоден и не нужен для бизнес-эпохи. Еще одна персональная расплата за так называемый соцреализм… Так получается… И какого черта, якобы ты интеллектуал такой-сякой… Тоже мне Стиррапский выходец, родственники аильные гордились тобой, в особенности в перестроечные годы, а теперь и они уймутся… А куда теперь деваться, куда и как быть дальше. Забудь, забудь об этой самой "Вечной невесте"! Да кому она нужна, уже в замысле, еще до сцены попса ее топчет. Попса в триумфе. Эпоха попсы! А ты? Или смиряйся покорно, или исчезни, не подавая руки… А как быть? В Москву уехать, там есть свои люди, надежные, но и там пик попсы! Кто его знает? В общем, сплошной туннель и конца не видно…".

В романе "Вечная невеста", как и в предыдущих своих произведениях, Ч. Айтматов использует различные формы и средства психологического анализа: монологи и диалоги, внутреннюю речь, образы-символы… Показательными в этом отношении являются образы-символы ласточек-вестителей смерти: "…когда они с Бектур-агаем сидели вдвоем за разговором, когда ласточки ворвавшись в приоткрытое окно, стали верещать несмолкаемо и витать под потолком на неуловимо распростертых крыльях, точно бы хотели сообщить что-то или предупредить, и то, как затем выгоняли этих голосистых птичек прочь в окно, и то, как они снова стремительно влетели и снова стали кружить и верещать, и то, как потом они оказались за плотно прикрытым окном, как отчаянно бились и порхали они снаружи за оконными стеклами, тщетно пытаясь во что бы то ни стало проникнуть во внутрь, точно бы оставалось у них что-то недосказанное, то, что не удавалось довести до чьего-либо сведения. Арсен Саманчин был потрясен. И когда осенила вдруг молниеносная догадка, о которой нельзя было даже обмолвиться, неужто это некий символ предупреждения судьбы, неужто это те самые ласточки-предвестницы вновь пытаются что-то обозначить своим появлением, ему стало не по себе".