СОДЕРЖАНИЕ

ВВЕДЕНИЕ

1. СРЕДСТВА ЯЗЫКА И ИХ СТИЛИСТИЧЕСКАЯ РОЛЬ В РУССКОЙ НАРОДНОЙ СКАЗКЕ

1.1 ЛЕКСИКО-ГРАММАТИЧЕСКИЕ СРЕДСТВА ЯЗЫКА В РУССКИХ СКАЗКАХ

1.2 ХУДОЖЕСТВЕННЫЕ СРЕДСТВА ЯЗЫКА В НАРОДНОЙ СКАЗКЕ

1.3 СТИЛИСТИЧЕСКАЯ РОЛЬ СРЕДСТВ ЯЗЫКА В РУССКОЙ НАРОДНОЙ СКАЗКЕ

2. ЛЕКСИКО-ГРАММАТИЧЕСКИЕ И ХУДОЖЕСТВЕННЫЕ СРЕДСТВА ЯЗЫКА В РУССКОЙ НАРОДНОЙ СКАЗКЕ «ИВАН-КРЕСТЬЯНСКИЙ СЫН И ЧУДО-ЮДО»

2.1 ЛЕКСИКО-ГРАММАТИЧЕСКИЕ СРЕДСТВА ЯЗЫКА В СКАЗКЕ «ИВАН-КРЕСТЬЯНСКИЙ СЫН И ЧУДО-ЮДО»

2.2 ХУДОЖЕСТВЕННЫЕ СРЕДСТВА ЯЗЫКА В СКАЗКЕ «ИВАН-КРЕСТЬЯНСКИЙ СЫН И ЧУДО-ЮДО»

2.3 СТИЛИСТИЧЕСКАЯ РОЛЬ СРЕДСТВ ЯЗЫКА В СКАЗКЕ «ИВАН-КРЕСТЬЯНСКИЙ СЫН И ЧУДО-ЮДО»

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Введение

Устное народное творчество, родившееся в глубине веков и передававшееся из уст в уста, от одного поколения к другому, выражает мечту народа о радостном и творческом труде, о покорении природы, веру народа в победу добра, справедливости и неиссякаемую силу народных героев -- защитников родной земли, надежду народа на лучшее и справедливое устройство мира. Народ шлифовал ранее созданные произведения, переделывал, дополнял, творил новые варианты одного и того же сюжета: сказки, пословицы, поговорки, загадки. При всей фантастичности многих сюжетов русский фольклор глубоко реалистичен (типические черты воина, крестьянина, русского характера и пр.). Произведения устного народного творчества, созданные в расчете на устное произнесение, помогают воссоздавать характерные черты русской народной речи, напевной и мелодичной. Устное народное творчество -- неиссякаемый источник для нравственного, эстетического развития. Среди многих жанров устной прозы (сказки, загадки, былины, легенды) сказка занимает особое место. Издавна считалась она не только самым распространенным, но и необычайно любимым жанром детей всех возрастов. Передаваясь из уст в уста, сказки постоянно совершенствуются, достигают необычайной выразительности. В самом деле, народная сказка свидетельствует о кропотливом поиске совершенства содержания и формы, в ней нет случайных эпизодов и диалогов, описаний, без нужды затягивающих действие: даже имя героя дается лишь в том случае, когда подчеркивается его особая роль. Многие волшебные сказки прославляют героические подвиги, радостный, творческий труд, идеальное сочетание внутренней и внешней красоты героев. Русская народная сказка проникнута пафосом гуманистических и патриотических идей, глубокой верой в победу добра и справедливости, в чудодейственную силу высокой нравственности и героического подвига. И не последнюю роль в этом играют выразительные средства языка сказки.

1. Средства языка и их стилистическая роль в русской народной сказке

1.1 Лексико-грамматические средства языка в русских сказках

Сказка сохраняет в своих недрах следы древнейшего язычества, древних обычаев и обрядов. Изучение атрибутов, то есть совокупности всех внешних качеств персонажей, придающих сказке ее яркость, красоту и обаяние, дает возможность научного толкования сказки. Волшебная сказка в своих морфологических основах представляет собою миф.

Еще в конце 20-х годов русский литературовед В. Я. Пропп на основании исследования структуры волшебных сказок создал функциональную модель сказки любого типа. В структуре сказки, в ее лексике и типологии действующих лиц очень много традиционного, почти неизменного, повторяющегося в разных произведениях. Лексика сказок достаточно небогата, а конструкции языка во многих случаях являются застывшими штампами.

Сюжет волшебных сказок строится на следующей основе: герой выезжает из дома, путь героя - ось повествования, конец - герой прибывает домой. Сказка, в силу специфики жанра, не располагает никакими топографическими сведениями, но, безусловно одно - дорога, по которой высшие силы ведут человека, ведет в потусторонний мир.

Здесь очень важны следующие моменты:

1) В русских волшебных сказках граница между «здешним» миром и «потусторонним» (домом и волшебным царством, жизнью и смертью) - охраняема. Страж границы (например это может быть, и чаще всего бывает, Баба Яга) охраняет вход в потусторонний мир.

2) В потусторонний мир попадет только достойный. Кто достоин, а кто и не очень, определяется с помощью разного рода испытаний.

Начало волшебной сказки - это оставление дома. Дом родной, привычный, любимый. Изначально в нем «все было хорошо». «В некотором царстве жил был купец, двенадцать лет жил он в супружестве и нажил только одну дочь, Василису Прекрасную» («Василиса Прекрасная»), «Жили старичок со старушкою; у них была дочка да сыночек маленький» ( «Гуси-лебеди»). Если герой сказки социально ущемленный персонаж, то живется ему плохо, но в своем доме: «У мачехи была падчерица да родная дочка; родная что ни сделает, за все ее гладят по головке да приговаривают: «Умница». А падчерица как ни угождает - ничем ни угодит, все не так, все худо, у мачехи каждый день слезами умывалась», («Морозко»).

Сказочный сюжет безусловно предполагает, что герой должен покинуть дом, но что побуждает его так поступить в поверхностном «видимом» плане сказки скрыто, но тем не менее не вызывает вопросов ни у рассказчика, ни у слушателя. В фольклорных жанрах наличествуют два повествовательных ряда. Первый - язык мифов и ритуалов, второй - язык описательный, адаптирующий рассказываемые события слушателю.

Пользуясь этим адаптирующим языком волшебная сказка подсказывает причину по которой герой покидает дом:

- Выгоняет вредитель: «И придумала мачеха падчерицу со двора согнать…», («Морозко»)

- Герой отправляется что-либо искать, ликвидировать какую-нибудь «недостачу»: «Огня нет в целом доме, а уроки наши не кончены. Надо сбегать за огнем к бабе-яге… Тебе, Василиса за огнем идти… Ступай к бабе-яге!», (Василиса Прекрасная)

- Герой нарушает запрет покидать дом. Такой вариант сказочного начала, вероятно, отображение связи сказки с такой частью ритуала как запрет, табу на какие-либо действия. Нарушение табу есть высшая форма преодоления страха, ведь нарушивший табу по определению умрет. В сказке герой, нарушивший запрет лишается чего-то очень дорогого для него: «Старшие ушли, а дочка забыла, что ей приказывали; посадила братца на травке под окошком… Налетели гуси-лебеди, подхватили мальчика, унесли на крылышках», («Гуси-лебеди»).

Так или иначе, герой покидает Дом. Представляет интерес вербальное выражение этого процесса. Начальная формула сказки, как правило, имеет довольно распространенные и устойчивые модели, т.н. формулы , указывающие на место действия, дающие точку отсчета. Наиболее характерна для русских волшебных сказок инициальная формула, включающая факт существования героя в некоем определенном месте:

- «В некотором царстве жил-был…», («Василиса Прекрасная»)

- «Жили старик со старухой…», («Гуси-лебеди»).

- «В некотором царстве, в некотором государстве жил-был царь с царицею…», («Иван Быкович»).

Интересно, что в волшебных сказках никогда не подчеркивается время действия, даже на таком приблизительном уровне, как место действия.

Итак, герой вышел из Дома, зачем и почему он так поступил, понятно - преодолеть страх перед новым и неизвестным человек может, только покинув известное и привычное. С этого начинается дальнейшее развитие сказочных событий.

Покинувшему Дом человеку нужно пройти, преодолеть какой-то путь и прийти в определенную точку, противоположную Дому (социуму) - в точку, где человеческий и потусторонний мир сходятся вместе.

Перемещение героя в специфическом сказочном пространстве, его маршрут, путь, Дорога и составляют ось сказочного повествования. Конечная цель путешествия - независимо от причины, по которой герой отправился этой Дорогой - находится очень далеко, в «другом», «ином» царстве.

«Это царство может лежать или очень далеко по горизонтали, или очень высоко или глубоко по вертикали».

Расстояние преодолевается различными способами: герой может лететь по воздуху, ехать по земле или воде, его могут вести (клубочек, например) и т.д. Для всех этих способов передвижения волшебная сказка выработала специфические формулы, описывающие действия сказочных персонажей.

Чаще всего в сказках употребляются формулы, указывающие на длительность пути:

- «Бежала, бежала…», («Гуси-лебеди»)

- «Дурень шел-шел…» («Летучий корабль»)

Усложненный вариант такой формулы - глагол, обозначающий действие распространяется указанием на место и длительность процесса. Такая формула, как правило, троекратно повторяется:

- «Едет далекым-далеко, день коротается, к ночи подвигается», («Кощей Бессмертный»);

- «День шел, другой шел, на рассвете третьего дня видит…», («Марья Моревна»);

- «Долго шел он не пивши, не евши», («Марья Моревна»)

Только для русских сказок характерна выразительная формула: «Долго ли, коротко ли, близко ли, далеко ли…»: «Долго ли, коротко ли, заехал он в темный лес», (Иван-Царевич и Белый Полянин».

Начинается русская волшебная сказка традиционной присказкой, которая как и все сказочные присказки, снижает достоверность повествования: «В то давнее время, когда мир божий наполнен был лешими, ведьмами да русалками, когда реки текли молочные, берега были кисельные, а по полям летали жареные куропатки» («Три царства - медное, серебряное и золотое»).

В процессе эволюции сказка приобретает достаточно жесткую структуру, занимает свою нишу среди фольклорных, а позже и литературных жанров. Как известно, фольклорный жанр это ряд или совокупность памятников, объединенных общностью своей поэтической системы. Специфика сказочного жанра выражается в том, что в действительность рассказываемого ни исполнитель, ни слушатель не верят.

Время сказки неопределенное, так же, как и место. Как отмечает С. Б. Адоньева Адоньева С. Б. Волшебная сказка в контексте традиционной фольклорной культуры., сказочное повествование представляет собой последовательность ситуаций, каждая из которых воспринимается как происходящая в данный момент. Если же ситуация удалена, то герой предпринимает перемещение -- во времени или в пространстве, не свойственно сказке только мысленное перемещение героя. Способ изображения событий в пространстве и во времени, представленный в сказке, обусловлен культурно-психологическим представлением о пространстве и времени, характерным для традиционного мировидения.

Признаками сказочного жанра могут служить естественность чуда, вневременность действия, безыскусность рассказа, сентиментальность, эпическая поэтичность, скрытая назидательность.

Первым и важнейшим признаком этого жанра, является отношение к чудесному. Чудесное присутствует в большинстве сказок. Его основные характеристики: нелогичность, немотивированность, естественность и обыкновенность, но главное - его серьезность и серьезное отношение к нему. Основное впечатление, создаваемое естественностью чуда, это слитость рассказчика и рассказа, выраженная, прежде всего, в отсутствии каких бы то ни было лирических отступлений и языково-образной игры. В отношении к чудесному заключается также возможность различить сказку и сказание.

Материал в сказке сформулирован так, что нет резких переходов (характерных для устного рассказа) и есть наметки разложения действия на отдельные фазы.

Развитие наглядности повествования производится путем введения разъяснительных дополнений: бесконечных вставок от одного слова до двух-трех десятков слов, а также более точных выражений.

В сказках отмечается, как правило, присутствие прямой речи.

По тексту обязательно наличие ритмических повторов и их симметрии.

Существует логико-синтаксическое членение повествовательных объемов сказки: создание переходов, разбиение на абзацы и т. п.

Выделяются зачинные и концовочные формулы типа «жил-был», «если не умерли, то и сейчас живут».

Язык сказок сочен, насыщен разнообразными пословицами, поговорками, меткими языковыми сравнениями. В них сохранены свойственные народной речи выражения, образные характеристики, игра слов, типичные для сказочного стиля повторения, звукоподражания.

1.2 ХУДОЖЕСТВЕННЫЕ СРЕДСТВА ЯЗЫКА В НАРОДНОЙ СКАЗКЕ

Одним из первых исследователей художественных средств языка был Александр Афанасьевич Потебня (1835-1891). В основе учения Потебни - мысль о связи языка и мышления, высказанная еще немецким филологом В. Гумбольдтом (1767-1835), который изучал слово как деятельность.

В учении Потебни важно выделить ряд чрезвычайно сильных положений: ученый направил внимание науки на проблемы художественности, на специфически литературные проблемы образности и поэтичности, забытые господствовавшей в то время культурно-исторической школой.

Слово не просто носитель мысли - оно генератор мысли. В качестве орудия создания мысли язык, по Потебне, служит основой любых явлений духовной и нравственной жизни. Потебня обосновывает это своей концепцией развития человеческой мысли и речи. Язык он считает социальным явлением и средством коммуникации между людьми, однако понимание слова, по Потебне, сугубо индивидуально: «никто не думает при слове именно того самого, что другой». Потебня А. А. «Из записок по теории словесности», Харьков, 1995

Кроме внешней, звуковой формы, считает Потебня, многие слова несут в себе еще образ («представление»), который составляет внутреннюю форму важнейшую категорию структуры слова.

Другое важнейшее положение учения Потебни -- аналогия между словом и художественным произведением. Внутренней форме слова соответствует внутренняя форма произведения. Слово, по Потебне, это эстетический феномен, во всем подобный произведению художественной литературы. Поэзия как способ мышления не только там, где великие произведения, но всюду, где размышляют и говорят.

Трем элементам слова - звуку, внутренней форме, лексическому значению - в художественном произведении соответствуют: внешняя форма, образ и содержание.

В основе сказки всегда лежит метафора. Метафора - это вид символического языка, который в течение многих столетий используется в целях обучения и передачи информации.

В современной лингвистико-философской литературе термин «метафора» употребляется в трех значениях:

во-первых, метафора - слово с переносным смыслом;

во-вторых, метафора - это один из тропов наряду с метонимией, синекдохой, оксимороном и другими;

в-третьих, метафора - это любое языковое выражение (слово, словосочетание, предложение, некоторый текст) с переносным смыслом, в этом случае метафорой можно назвать пословицу, сказку, идиому, притчу, целый роман. Лазарев А. И., «Художественный метод фольклора», Иркутск, 1985

В литературных аллегориях, поэтических образах, произведениях сказочников используется метафора, чтобы выразить определенную мысль в непрямой и от этого, как ни парадоксально, наиболее впечатляющей форме.

В литературных аллегориях, поэтических образах, произведениях сказочников используется метафора, чтобы выразить определенную мысль в непрямой и от этого, как ни парадоксально, наиболее впечатляющей форме.

Метафорическое познание не зависит напрямую от логических рассуждений и не нуждается в проверке точности нашего восприятия. Понимать мир метафорически значит улавливать на интуитивном уровне ситуации, в которых опыт приобретает символическое измерение, и нам открывается множество сосуществующих значений, придающих друг другу дополнительные смысловые оттенки.

Метафора представляет поверхностную структуру значения, непосредственно выраженную в словах рассказа. Поверхностная структура приводит в действие ассоциированную с ней глубинную структуру значения, косвенно соотнесенную со слушателем. Это, в свою очередь, приводит в действие возвращенную структуру значения, непосредственно относящуюся к слушателю.

Морфологически волшебной сказкой может быть названо всякое развитие от вредительства или недостачи через промежуточные функции к свадьбе или другим функциям, использованным в качестве развязки.

В сказке всегда есть четкая граница: это - Добро, а это - Зло, этот персонаж - плохой, а этот - хороший. И слушатель узнает, что Кащей обязательно будет побежден и добро победит. Это упорядочивает сложные чувства ребенка, а благополучный конец позволяет поверить в то, что в будущем и он сделает что-то хорошее.

Сущность метафоры - иносказательность, аллегория - основа сказки, как литературного жанра. Метафора активизирует психическую деятельность читателя и как средство эмоционального воздействия на человека должна найти отклик в его душе, вызвать в ней переживания, экспрессию, в отличие от языковых оценочных отношений, апеллирующих к разуму.

1.3 СТИЛИСТИЧЕСКАЯ РОЛЬ СРЕДСТВ ЯЗЫКА В РУССКОЙ НАРОДНОЙ СКАЗКЕ

Сказка весьма популярный жанр устного народного творчества, жанр эпический, прозаический, сюжетный. Стиль русской народной сказки включает не только сказочные сюжеты, но и весь их строй, композицию, характеры и особенности речи.

Народная сказка как жанр многолика и разнообразна, однако представляется возможным выделить две группы присущих конкретным текстам признаков. Первая группа признаков - признаки постоянные, обязательные, инвариантные; они выступают как жанрообразующие и создают ту непрерывность жанровой традиции, которая и позволяет говорить о жанре вообще; они выступают как своеобразные законы жанра. Вторая же группа - признаки факультативные, повторяемость которых определяется в большей степени народной традицией.

Так, фольклорной сказке, как представителю эпического жанра, присущи следующие стилистические особенности:

- наличие традиционных формул зачина и концовки;

- наличие повторяющихся конструкций;

- разговорная речь,

- повторяющиеся приемы повествования,

- трехступенчатое строение сюжета.

Предметом повествования в сказке служат необычные, удивительные, а нередко таинственные и страшные события; действие же имеет приключенческий характер. Это в значительной степени предопределяет структуру сюжета. Он отличается многоэпизодностью, законченностью, драматической напряженностью, четкостью и динамичностью развития действия. Положительный герой, преодолевая трудные препятствия, всегда достигает своих целей. Сказке свойствен счастливый конец. В произведениях этого жанра всё сосредоточенно вокруг основного персонажа и его судьбы. Сказка отличается строгой формой, обязательностью определённых моментов, а также устойчивостью компонентов. В ней почти не бывает картин природы и быта, действие как бы обнажено. Ей присущи почти постоянные композиционные особенности: зачины и концовки, повторения эпизодов, трёхступенчатое строение сюжета, введение лиц, чудесных, которые помогают герою достичь цели. В сказке изображаются вымышленные события и лица, представленные то в известной степени реалистически, то со значительным отступлением от правдоподобия. Вымысел в сказке может напоминать действительность, но может иметь и фантастический характер.

Сказка, несмотря на значительную роль фантастики, имеет жизненные основания: в ней в особой форме отражается действительность и раскрываются народные чаяния и ожидания. Сказки имеют три жанровых разновидности сказки о животных, сказки волшебные и сказки социально-бытовые. Каждая из названных разновидностей имеет свои сюжеты, персонажи, поэтику и стиль.

Стиль - построение речи в соответствии с нормами словоупотребления и синтаксиса. Норма - правила, по которым строится устная и письменная речь в языке. Это правила о выборе и употреблении языковых средств.

Стилистические нормы регулируют соответствие речевых средств к ситуации, жанру и форме общения.

Сказка сохраняет следы древнейшего язычества, древних обычаев и обрядов. Изучение атрибутов, то есть совокупности всех внешних качеств персонажей, придающих сказке ее яркость, красоту и обаяние, дает возможность научного толкования сказки. С исторической точки зрения это означает, что волшебная сказка в своих морфологических основах представляет собою миф. Адоньева С. Б., «Волшебная сказка в контексте традиционной фольклорной культуры», Л.: ЛГУ, 1989

Мифологические поверья, лежащие в основе сказок, нередко дополняются юмористическим началом, иносказание сочетается с ориентацией на слушателя-ребёнка.

Волшебные сказки обладают некоторой однотипностью, функции действующих лиц в ней постоянны, устойчивы, их последовательность одинакова (под функцией понимается «поступок действующего лица, определённый с точки зрения его значимости для хода действия»).

Анализируя волшебную сказку и выделяя в ней важнейшие части, можно говорить о построении сказки, её композиции. Действие начинается с беды. Жизнь утрачивает свою размеренность, свой спокойный ход, возникает некое противоречие между прошлым и настоящим, герой сказки не может уже оставаться в прежнем состоянии спокойствия, он должен действовать. Эта первая «точка» сюжета носит название завязки -- действительно, жизнь осложняется, герой сталкивается (связывается) с новой ситуацией, новыми героями (похитителями, вредителями, просителями). Лазарев А. И., «Художественный метод фольклора», Иркутск, 1985

Однако сказка далеко не всегда начинается с завязки. Перед завязкой есть ещё «в некотором царстве, некотором государстве жил-был царь». Это экспозиция (от латинского «изложение, описание»), в которой действительно описывается ситуация, предшествующая началу действия.

В сказке бывает ещё одна часть, предшествующая даже экспозиции: «Ай потешить вас сказочкой? А сказочка чудесная; есть в ней дива дивные, чуда чудные…». Поскольку прямого отношения к сюжету сказки эта часть не имеет, но подготавливает читателя к восприятию текста, настраивает его на соответствующий лад, то названа она присказкой.

Далее герой отправляется в путь, пересекает границу, переправляется в тридесятое царство и сталкивается в нём с различными опасностями -- всё это относится к развитию действия. В какой-то момент, однако, противоречие, зародившееся в начале сказки, перерастает в конфликт. Герой встречает обидчика, и конфликт переходит в его непримиримую фазу, обостряется до предела. Разрешением конфликта должна стать победа одного героя и смерть другого. Мы подходим к кульминации -- высшей точке сюжета: герой находится между жизнью и смертью.

После кульминационного момента сюжет движется к своей развязке -- исходу событий, окончательному разрешению противоречий, восстановлению полноты и логики жизни. Но это не значит, что на этом пути он не встретит никаких «напряжённых моментов»: например, вызволенную из Кощеева плена Василису Прекрасную могут украсть братья героя, а самого героя предать смерти. Развязка несколько отодвигается, переносится на то время, когда благодаря помощнику герой воскреснет и восстановит справедливость. Окончание сказки тоже характерно: «И я там был, мёд-пиво пил…» -- это исход сказки, как бы соединяющий её конец с началом (присказкой).

Первая точка сказочного сюжета, завязка сказки -- какая-нибудь беда. Эта беда противопоставлена обычной, мирно текущей спокойной жизни, которой персонажи сказки всё отпущенное им время «жили-были». Что же может быть подобной бедой? Какие события меняют обычную жизнь? Смерть или уход родителей, уход из дома ребёнка, нарушение запрета, непреодолимое желание иметь что-то или вредительство какого-нибудь негодяя (или негодяйки) -- Кощея, Змея, Ведьмы, медведя, Бабы-яги. Вполне вероятно, что в основу этого легли мифологические представления об опасности, исходящей от окружающего пространства, страх перед неведомыми силами.

Следующий момент -- снаряжение в путь главного героя с целью восстановить былую гармонию: вернуть похищенное, принести желаемое, уничтожить вредителя, восполнить «недостачу». Как же проходит путь героя? О нём можно сказать лишь то, что он, как правило, далёк и опасен, однако подробное описание этого пути трудно найти в сказке.

Остановка в пути -- новое событие, следующий «шаг» сюжета.

Возвращаясь к композиции сказки, важно отметить, что попавшие в избушку Бабы-яги дети или девушки, как правило, возвращаются домой (с погоней или без погони), и сказка достигает тем самым своего финала.

По-иному происходит дело с «добрым молодцем». Он продолжает своё странствование и с помощью «волшебного помощника» попадает в тридесятое царство.

Что же это за царство? Одинаковое во всех сказках или разное? Где оно находится? Похоже ли на обычное, земное? Оказывается, это не так-то просто. При всём разнообразии отличительных черт довольно мало. Это царство может лежать на горе, а может находиться под землёй или под водой. Но даже глубоко под землёй нет темноты, там такой же «белый свет». Один из часто встречающихся признаков тридесятого царства -- дворец из золота, серебра, драгоценных камней, из хрусталя и мрамора. Особенно показателен золотой цвет -- цвет солнца: «Всё, что связано с тридесятым царством, может иметь золотую окраску. И наоборот: всё, что имеет золотую окраску, этим самым выдаёт свою принадлежность к иному царству. Золотая окраска есть печать иного царства». В сказке происходит столкновение с переосмысленными мифологическими представлениями древних славян о царстве мёртвых -- с одной стороны, похожем на «белый свет», с другой -- существенно отличающемся от него.

Сказка фиксирует не только эти представления, но и то, как они со временем изменяются. Она становится как бы маленькой и очень наглядной энциклопедией представлений о «том свете», «ином» мире. Туда переносятся и социальное устройство, и географические особенности своей страны, и народные интересы и идеалы. Золотые диковинные предметы, которые подчас приносит из тридесятого царства сказочный герой, когда-то мыслились священными амулетами, предметами, дарующими здоровье и долголетие, позволяющими вступать в особые отношения со смертью.

Однако здесь, в тридесятом царстве, или на границе с ним, героя ждёт важнейшее событие -- встреча с врагом (похитителем, «вредителем» -- антагонистом) и смертельный бой с ним. Особого внимания заслуживают две фигуры в списке сказочных негодяев: Кощей Бессмертный и Змей Горыныч (он же Чудо-Юдо).

С первым из них, правда, вопрос более или менее ясен: это скелет, вечно живущий мертвец, воплощающий смерть. Пропп В.Я. Исторические корни волшебной сказки. М, 2004 Имя «Кощей» соотносится с древнерусским «кощь», «кошть», что указывает на худобу. В древнерусском языке «умереть» и «окостенеть» -- синонимы. Показательно, что смерть отделена от героя и заключена в яйце -- весьма значимом мифологическом символе. Смерть его находится крайне далеко (с развитием пространственных представлений «иной» мир становится далёкой страной), надёжно спрятана.

Змей Горыныч (Чудо-Юдо) -- ещё более загадочный персонаж. Описать его, придерживаясь только материалов народных сказок, ещё труднее, чем тридесятое царство: мы знаем лишь то, что у него много голов (это количество обычно кратно трём), часто это существо летучее (хотя о крыльях Змея Горыныча в сказках не говорится). . Добровольская В.Е., «Предметные реалии русской волшебной сказки», М.: МГУ, 1995 О его теле тоже ничего не известно. Можно сказать лишь, что в некоторых сказках он появляется перед героем на коне («Иван -- крестьянский сын и Чудо-Юдо» и др.). Змей связан с огнём и с водой. Не случайно он может встречать героя у огненной реки. Цель Змея -- проглотить героя, это же желание после его гибели испытывают его мать и сёстры. Следует отметить, что между героем и Змеем есть какая-то связь, существующая ещё до начала повествования: по крайней мере, Змей знает, что может погибнуть именно от руки героя.

Как и в избушке Бабы-яги, большой опасностью для героя является засыпание, пребывание в состоянии сна. Именно этот сон валит с ног братьев героя, не даёт им прийти на помощь.

Добывание волшебного средства (или спасение девицы, царевны) часто имеет своим следствием бегство из тридесятого царства. Это тоже важный сюжетный ход. В мифе это возвращение из царства мёртвых в царство живых. Бросая позади себя волшебные предметы, сказочный герой пытается остановить погоню, и показательно, что единственным непреодолимым препятствием, как правило, оказывается река (иногда даже огненная река). Сразу вспоминается мифологическая река -- граница между царством мёртвых и живых. И если лес и горы в качестве препятствий можно преодолеть «физически», то река оказывается магическим препятствием.

Сказка - произведение словесного искусства, дивной фантазии, увлекающее не только своей связью с верованиями и обычаями предков.

Например, фраза: «Долго ли, коротко ли -- добрался он до большого прекрасного города; в том городе царские терема выстроены, в тех теремах сидит девица красоты неописанной». Можно ли прочесть это предложение быстро? Нет. Оно как будто предполагает медленную плавную речь: чтобы слушатель мог представить себе и «прекрасный город», и «неописанную красоту».

Что такое «долго ли, коротко ли»? В чём особенности пространства и времени в сказке? «Долго ли, коротко ли» -- формула, скрывающая таинственный и полный опасностей путь героя. В этом смысле сказочный мир и не стремится подражать реальному.

Таким образом, «формульность» -- отличительный признак фольклорного текста. Однако при изучении сказки подобные формулы важны не сами по себе: интересно попытаться «проникнуть вглубь» знакомых с детства выражений. «Чисто поле», например, противопоставлено «огороду» и «саду» как символам бытового благополучия, именно здесь оказывается герой в начале своего сказочного пути.

В словаре В.И. Даля сказка определяется как «вымышленный рассказ, небывалая и даже несбыточная повесть, сказание». Там же приводится несколько пословиц и поговорок, связанных с этим жанром фольклора: Либо дело делать, либо сказки сказывать. Сказка складка, а песня быль. Сказка складом, песня ладом красна. Ни в сказке сказать, ни пером описать. Не дочитав сказки, не кидай указки. Сказка от начала начинается, до конца читается, а в серёдке не перебивается. Уже из этих пословиц ясно: сказка -- вымысел, произведение народной фантазии -- «складное», яркое, интересное произведение, имеющее определённую целостность и особый смысл.

2. ЛЕКСИКО-ГРАММАТИЧЕСКИЕ И ХУДОЖЕСТВЕННЫЕ СРЕДСТВА ЯЗЫКА В РУССКОЙ НАРОДНОЙ СКАЗКЕ «ИВАН КРЕСТЬЯНСКИЙ СЫН И ЧУДО-ЮДО»

2.1 ЛЕКСИКО-ГРАММАТИЧЕСКИЕ СРЕДСТВА ЯЗЫКА В СКАЗКЕ «ИВАН-КРЕСТЬЯНСКИЙ СЫН И ЧУДО-ЮДО»

Сказка «Иван - крестьянский сын и Чудо-Юдо» знакомит с новым типом героя -- чудеснорожденным или перерожденным богатырем. В прямой связи с типом героя находится и центральное событие -- бой с чудищем (Змеем) и победа над ним.

Самым важным кульминационным моментом сказки является подробное рассмотрение события боя-поединка между богатырем и чудищем. Это событие, сохраненное и видоизмененное, многократно повторяется в древнем и средневековом эпосе.

Главное событие происходит на Калиновом мосту. Это мост через реку Смородину. То есть, это граница. У моста находится избушка на курьих ножках. Это вход в иной мир. Значит, братья находятся на границе с иным миром. Еще сказано: «По всему берегу кости лежат человечьи, все вокруг огнем сожжено». По сказке - кости, черепа -- это признак мира смерти.

Называние реки -- Смородина, корень у слова «смородина» - «мор», «смород». Однокоренные слова к корню «мор»: умора, умереть, морить; мор это голод, когда все умирают; говорят: великий мор напал.

Еще есть такие пары слов: берег -- брег, ворог -- враг, а смород --соответствующее слово -- смрад. Река Смородина -- это река смрада, мора, смерти. В славянской мифологии это огненная река, она разделяет мир живых и мир мертвых подобно тому, как в подземном царстве Аида течет река Ахеронт. Река Смородина течет в нижнем мире, т. е. уже в мире потустороннем.

Значит, бой происходит как бы уже в ином мире; на далекой границе.

Поступки главного героя и его противника легко сопоставляются в процессе проведения наблюдений над языком сказки, например:

Иван и его родственники: не ленились, трудились, пахали, засевали, затужили, загоревали, пойдем биться насмерть, вернулись, стали поле пахать...

Чудо-Юдо и его родственники: собирается напасть, разорил, разграбил, вогнал в сыру землю, свистом оглушает, жжет, палит...

Нетрудно заметить, насколько по-разному «звучат» сами действия героев. Даже в названиях действий чувствуется отрицательное отношение создателей сказки к противникам Ивана и уважительное, любовное -- к Ивану-крестьянскому сыну.

Лексические особенности языка сказки отражают отдельные слова и выражения: жили-были, не ленились, трудились, пахали, засевали, напасть, истребить, спалить, затужили, загоревали, утешают, не горюйте, биться насмерть, не тосковать, удерживать, отговаривать, снарядили, мечи булатные, котомки, хлеб-соль... Эти слова, столь важные для народной речи и для народной сказки, емки и полны чувств. Это простые русские слова, но как верно передают они события, которые происходят с героями.

Целесообразно рассмотреть и построение диалогов, обратив внимание на чувство собственного достоинства героев и вместе с тем особую деликатность, проявляющуюся в разговоре сыновей с родителями: Черноусова И. П. «Структура и художественные функции диалога в русской волшебной сказке», Воронеж, 1994

-- Не горюйте, батюшка и матушка, пойдем мы на чудо-юдо, будем с ним биться насмерть. А чтобы вам одним не тосковать, пусть с вами Иванушка останется: молод еще, чтоб на бой идти.

-- Нет, -- говорит Иван (подчеркнем, что там, где он принимает важное решение, его называют уже не Иванушкой, а Иваном), -- не к лицу мне (что значит «не к лицу»?) дома оставаться да вас дожидаться, пойду и я с чудом-юдом биться!

То же можно наблюдать и в разговоре братьев со старухой, но вот иной диалог -- с врагом. Через речь героя мы можем сказать, что держится он смело, с достоинством, вместе с тем скромно.

Вся сказка идет на постоянном сопоставлении, вернее, противопоставлении слов и поведения Ивана и чуда-юда в бою и перед боем (скромность и хвастливость, доброта и жестокость, честность и коварство и т. д.), поведения Ивана и его братьев, их отношения ко всему окружающему.

Сами качества при этом нигде не называются, до них читатель должен додуматься, заметить их. Главный герой терпелив, бьется с врагом насмерть, не говорит о победах до поры, сам урезонивает своего хвастливого противника.

Его речь спокойна и полна человеческого достоинства, она изобилует похожими на пословицы краткими изречениями, делающими его речь сильнее и убедительнее и еще раз подчеркивающими его тесную связь с народом: «Не подстрелив ясного сокола, рано перья щипать. Не узнав доброго молодца, нечего бранить его».

На протяжении всей сказки все время чувствуется особый ритм, в некоторых случаях -- рифма, которая помогает читать и сказывать эти сказки:

«Разнеслась вдруг в том царстве-государстве весть: собирается чудо-юдо поганое на их землю напасть, всех людей истребить, города-села огнем спалить...».

Сказки показывают, что в жизни прямых путей нет. Но в сказке всегда заявлено три варианта действия, которые выполняют обычно «братья». Старшие братья идут прямым путем и совершают обычные действия. Иван-дурак или младший Иван-Царевич -- самые неприметные, внешне заурядные и в бытовом плане уязвимые идут путем нестандартным, необычным. Но необычным только для обыденного сознания -- они как раз учитывают логику внешнего мира и не нарушают ее.

При этом очевидно, что результат достается именно третьему, -- именно он забирает то, к чему идут Все. Результат как воплощение Целого завершается Третьим. Именно Третий именно на третий раз, преодолевая все табу -- запреты, препятствия, испытания боем получает результат.

Не случайно символ трех является нумерологическим лейтмотивом русской волшебной сказки, например:

Три Героя.

Три возможности действия.

Три дороги -- три пути, по которым герои расходятся или по которым можно пойти Главному Герою.

Три дня -- срок пути.

Три помощника и зооморфных перевоплощения.

Три боя, три препятствия (в том числе три головы у Змея Горыныча, которые всегда в бою увеличиваются на три или в три раза).

Три однородные операции (посвист, окрик и т. п) разных лиц.

Результат на третий раз.

Примеры по тексту сказки:

1. «В некотором царстве... жили-были старик и старуха, и было у них три сына. Младшего звали Иванушка».

2. Подкараулил Иван в первую ночь (пошел караулить, не надеясь на старшего брата) чудо-юдо о шести головах и с одного взмаха сшиб ему три головы. Со второго раза -- последние три головы чудища.

3. Во вторую ночь победил девятиголовое чудо-юдо: сначала снес шесть голов, затем последние три.

4. На третью ночь отправился Иван «на страшный бой» с двенадцатиголовым чудищем. Срубил ему сначала три головы, затем шесть голов, в третий раз -- девять голов, но все они снова приросли у чудища.

5. Вбитый в землю чудищем Иван три раза будил спавших в избушке братьев: бросал сначала правую, затем левую рукавицы, шапку.

6. Наконец выбрался Иван из земли, изловчился и отсек чуду-юду огненный палец, которым тот головы приращивал, и после все двенадцать голов у чудища срубил.

7. «...три чудо-юдовы жены да мать, старая змеиха...» сговариваются отомстить Ивану.

8. Трижды спасает Иван братьев от козней жен убитых чудищ.

9. Спасаясь от погони старой змеихи, обратившейся в свинью, братья скачут в три разные стороны: направо, налево, Иван -- вперед.

Многие фрагменты текста сказки свидетельствуют о героических поступках Ивана -- крестьянского сына, превосходящего своего противника не только по физической силе и находчивости, стойкости и терпеливости, но главное -- по силе духа, которую дает ему сознание правого, справедливого дела защиты родной земли.

Как описывается мирный крестьянский труд? («Не ленились, с утра до ночи трудились: пашню пахали да хлеб засевали...»)

Чем страшна весть, которая разнеслась в царстве-государстве? («Собирается чудо-юдо поганое на их землю напасть, всех людей истребить, все города-села огнем спалить».)

Обратим внимание, что братья, не раздумывая, решаются идти на бой и биться насмерть с врагом, что родители не стали «удерживать да отговаривать... Снарядили всех троих сыновей в путь-дорогу».

Все увиденное братьями дальше в деревне как бы укрепляет их решение, удваивает их силы. Решение братьев подкрепляется и словами старухи: «...за дело взялись! Ведь он, злодей, всех разорил, разграбил, лютой смерти предал». После этого братья еще больше заторопились в путь-дорогу.

С самого начала, как уже было сказано, именно Иван относится к делу серьезнее других братьев, глубоко чувствуя ответственность перед родной землей. С момента начала первого боя с чудом-юдом автор-народ называет уже главного героя не Иванушкой и не Иваном, а Иваном -- крестьянским сыном, как бы отдавая ему дань народного уважения.

В отличие от чуда-юда Иван -- крестьянский сын не хвалится и врага за похвальбу упрекает, серьезным и справедливым делом считает он бой, речь его пересыпана пословицами, поговорками, которые как бы объединяют его со всем народом, за который он пришел биться с чудом-юдом, врагом родной земли.

2.2 ХУДОЖЕСТВЕННЫЕ СРЕДСТВА ЯЗЫКА В СКАЗКЕ «ИВАН КРЕСТЬЯНСКИЙ СЫН И ЧУДО-ЮДО»

Подвиги Ивана - крестьянского сына начинаются со слов самого Ивана: «Ну, братцы, заехали мы в чужедальнюю сторону, надо нам ко всему прислушиваться да приглядываться. Давайте по очереди на дозор ходить, чтобы чудо-юдо через Калиновый мост не пропустить...» Последние слова Ивана позволяют сделать вывод о том, что именно Иван больше других братьев понимает ответственность за безопасность своей земли.

Три брата, три змея, три боя; в двух боях еще по три боя. Похоже, что когда в сказке что-либо повторяется три раза, это значит много, очень трудно, очень сильный противник, очень важное событие. Многие исследователи сказки склоняются к этому мнению, но до конца роль числа три в сказке этим не исчерпывается. Добровольская В.Е., «Предметные реалии русской волшебной сказки», М.: МГУ, 1995 Это одно из его значений.

Рассматривая, чем отличается третий бой от первых двух, необходимо представлять, с какой целью преувеличенно, гиперболически показываются опасности каждого нового боя и как возрастает сила духа, терпение, наблюдательность, смелость, стойкость главного героя.

Сам бой происходит три раза, а в сказках обычно три раза отгадывается загадка или выполняется задание. Не всегда, но часто.

Эти три боя отличаются друг от друга. Змеи разные, у первого шесть голов, в второго -- девять, у третьего -- двенадцать. В первый и второй раз Иван, крестьянский сын, сам сражается со Змеем, а в третий раз ему братья помогают. Есть и еще отличия, но эти самые главные.

Сражается со Змеями третий брат, а старшие братья спят под кустом. Сказано в двух случаях: «спит-храпит, как лес шумит».

«Вдруг в реке воды взволновались, на дубах орлы раскричались -- выезжает Чудо-Юдо. . . «

Во второй раз Змей девятиглавый. Сказано: «Под ним конь споткнулся, ворон на плече встрепенулся, сзади пес ощетинился». У шестиглавого Змея этого момента не было.

Девятиглавому Змею ворон говорит, что его противник -- Иван, крестьянский сын, но Змей не верит в его силу: «Я его на ладонь посажу, другой прихлопну -- только мокренько станет».

В первом бою Иван сразу победил Змея: «. . . размахнулся дубинкой железной -- три головы, как кочны, снес; размахнулся еще разок, еще три сшиб».

А во втором бое все по-другому. Змей просит роздыху, Иван не дает, Змей его вгоняет в землю по колена, а Иван сбивает еще три головы.

Третий этап боя -- Иван бросил в глаза Змея горсть земли, пока Змей глаза протирал, он снес ему последние три головы. Это хитрость, это знакомо по мифам и другим сказкам: когда нельзя одолеть противника, применяют хитрость.

Обратим внимание на такой момент: когда сошлись Чудо-Юдо и богатырь, ударились -- земля кругом застонала. Перед этим говорилось, что воды на реке всколыхались, орлы на дубах раскричались. Что это означает? По всей видимости, это означает огромную силу, как землетрясение; произошло что-то страшное; это небывалое событие.

Обратимся к третьему бою. Какой момент предшествует встрече Ивана, крестьянского сына, с двенадцатиголовым змеем? Иван просит братьев не спать, слушать его крик; он называет этот бой страшным; он заранее знает, что это будет самый тяжелый бой.

Теперь можно разъяснить, что это значит, что Иван-царевич и Иван-попович спят у Калинова моста. Иван называет их «сони непробудные»; они спят богатырским сном; они не слышат даже, как земля застонала, когда бой начался; они говорят: «Мимо и муха не пролетывала, только комар над ухом пищал». Видимо, это непробудный сон; это специальный сон, чтобы они как бы умерли; чтобы они ничего не слышали; это такое колдовство от Змея идет, что все замирает; только Ванюша может не спать; сказано: «ему в избушке не спится, не лежится, седло у него под головой вертится».

Сначала по ходу сказки казалось, что братья ленивые, а оказалось, что они не могут не спать.

Подтверждение этим рассуждениям есть в ходе третьего боя.

Это необыкновенный сон, как смерть: Иван бросил в избушку камешек «все окошечки повылетали, ставенки в щепы разошлись, а братья не слышат». Во второй раз он бросил пояс кованный в избушку -- разошлась крыша тесовая - братья спят; в третий раз бросил он рукавицу -- «раскатилась избушка по бревнышку», и только тогда проснулись братья.

Конечно, это необычный сон, это сон-смерть; это их специально Змей убирал, чтобы Иван один бился.

В изображении третьего боя четыре части.

Первая часть -- изображение двенадцатиглавого Змея: «Каждая голова своим напевом поет, из ноздрей пламя пышет, изо рта дым валит. Конь под ним о двенадцати крылах, шесть у него железная, хвост и грива огненные». В первом и втором бою такого описания нет. Это самый страшный Змей и конь у него необыкновенный, крылатый.

Конь, пес и ворон -- это вещие существа. Они предупреждают Чудо-Юдо об опасности. Этот Змей скорее всего похож на владыку иного мира. Он сам знает, что его противник -- Иван, крестьянский сын, а девятиглавому змею об этом говорит ворон, но он тоже не верит в силу богатыря: «Только дуну, от него прах останется».

Этот змей сразу Ивана в землю вогнал по щиколотку. У него огненный палец; три головы, что богатырь сбил, он огненным пальцем на место поставил и стал двенадцатиголовым.

Собрал силы Иван, сбил змею шесть голов, Змей снова головы приставил, а Ивана по колена в землю вбил.

Собрал Иван последние силы, размахнулся дубинкой, сбил Змею девять голов,. . « до слов: «Дыхнул огнем -- на двенадцать верст русскую землю сжег»). В этой части боя есть момент, которого в первом и во втором бое не было: «вся сыра земля дрогнула, вода всколебалась, орлы с дубов попадали». Это значит, что бьется огромная сила; все вокруг дрожит; весь мир содрогается.

Последняя часть боя - «отсекли змею все двенадцать голов, туловище разрубили, в воду бросили». В этой части важные моменты -- братья прибежали на помощь. Они увидели, какой идет смертный бой: «вздыбилась речка Смородина, с Калинова моста кровь бежит, на русской земле стон стоит, на чужой земле ворон каркает». Ванюша отсек Змею огненный палец, и тогда братья одолели Змея.

Третий бой самый страшный. Без братьев Ивану, крестьянскому сыну, не одолеть Змея, только вместе они его победили.

Получается, что в сказке показан сложный бой. Сначала представляется, что главное событие просто бой с тремя Змеями. Но теперь видно, что во втором бое как бы три боя, а в третьем бое тоже три боя.

Нелегко было выиграть Ивану -- крестьянскому сыну эти три боя, но он все-таки их выиграл, победил чудо-юдо поганое, потому что он ведь пришел насмерть биться, чтобы добрых людей от чуда-юда избавить. Себя он не берег, о себе не думал, говорил: «...бей, руби, себя не береги». Он боролся за справедливое дело.

О чем метафорично говорит волшебная сказка, показывая бой богатырей с чудовищами? О том, что от всякой страшной беды есть защита; что иной мир заранее готовит защиту для живых от страшной смерти; о том, что иной мир защищает мир живых и не дает ему погибнуть.

2.3 СТИЛИСТИЧЕСКАЯ РОЛЬ СРЕДСТВ ЯЗЫКА В СКАЗКЕ «ИВАН-КРЕСТЬЯНСКИЙ СЫН И ЧУДО-ЮДО»

Наиболее важные внутренние формулы сказки -- формулы, определяющие образ сказочных персонажей, формулы, описывающие действия сказочных персонажей, формулы, входящие в диалог.

Царице снится вещий сон, т. е. сон из иного мира. Сон подсказывает, как могут родиться богатыри. Братья быстро вырастают и находят оружие из иного мира. Змей - владыка иного мира и знает все.

Зачем нужны богатыри на земле -- чтобы защитить от смертельной опасности, от Змеев. Они чудеснорожденные, они связаны с иным миром.

Чудо-Юдо (Змей Горыныч) -- один из самых загадочных персонажей русских сказок, второй главный герой сказки. Мы знаем лишь то, что у него много голов (это количество обычно кратно трём). О его теле тоже ничего не известно. Можно сказать лишь, что в данной сказке он появляется перед героем на коне. Цель Змея -- проглотить героя, это же желание после его гибели испытывают его мать и сёстры. Следует отметить, что между героем и Змеем есть какая-то связь, существующая ещё до начала повествования: по крайней мере, Змей знает, что может погибнуть именно от руки героя.

Откуда Чудо-Юдо двенадцатиголовое (и вещий черный ворон) знает, кто его главный противник? Царице приснился вещий сон; сон из иного мира; ерш с золотым хвостом тоже из иного мира; владыка иного мира всегда все знает; значит, он знал, что царица съела чудесного ерша и у нее родился богатырь.

Царица велела, чтоб никто не ел ерша с золотым хвостом, но одно перышко съела поповна, а другое девушка-чернавушка. И родилось три необыкновенных ребенка. Они все очень быстро росли.

Все три Ивана «к десяти годам богатырями стали». Про них сказано: «Силушка по жилушкам бежит могучая, кого за руку хватят -- рука прочь, кого за ногу потянут -- нога вон. Только друг с другом играть и могли».

Характерен фрагмент, в котором говорится, как братья нашли оружие и коней.

Подвал под огромным камнем, который никто отвалить не может -- это вход под землю. Дверь в подвал за семью замками, за десятью печатями ее тоже никто из обычных людей открыть не может. Это все необыкновенное; это вход в иной мир.

Сказка указывает, говоря: «сбруя золоченая и меч золотой» на то, что это необычные вещи. Они в ином мире нашли коней и оружие. Это чудесные кони и чудесное оружие из иного мира. Добровольская В.Е., «Предметные реалии русской волшебной сказки», М.: МГУ, 1995

Рассмотрим, как располагаются события от боя к началу истории.

Вот Змеи выезжают на Калинов мост, но здесь их ждет Иван, крестьянский сын, и они знают, что он их главный противник. Вот братья подъезжают к реке Смородине как раз в то время, когда Змеи разорили всю землю. Вот братья находят чудесное оружие как раз в то время, когда Змеи нападают на царство. Вот царица видит вещий сон из иного мира. Значит, в ином мире знают, когда Змеи нападут на страну, когда придет страшный мор, гибель, смерть и посылают царице сон, чтоб родился богатырь? Или богатыри? Получается, специально так сделано, что когда приходит великая беда, то есть защита? Сказка показывает, как иной мир тайной связью сообщается с живым.

В последних эпизодах сказки Иван -- крестьянский сын не только смелый и мужественный, но и находчивый. Он перехитрил чудо-юдовых жен, целым и невредимым вместе с братьями возвратился домой поле пахать да пшеницу сеять.

Можно ли считать, что победой над Змеями братья обязаны только богатырской силе? Нет, еще хитрости, ловкости, умению превращаться у третьего брата. Откуда эти умения у Ивана, крестьянского сына? Он чудеснорожденный; он связан с иным миром.

Можно соединить последнее событие с первыми, ведь богатыри вернулись в свое царство, домой, на родную землю.

События сказки продолжаются, хотя победа над змеями уже одержана. Иван, крестьянский сын, говорит братьям: «Надо самое гнездо разорить, пепел развеять, а то не будет на Калиновом мосту покоя».

«Доехали богатыри русские до змеиного дворца, дворец сожгли, пепел по ветру развеяли да со славой домой возвратились».

Иван, крестьянский сын, грянулся оземь, превратился в мушку и полетел в змеиное царство. Иван, крестьянский сын в ином мире, во дворце Змеев, подслушивает, как жены Змеев хотят отомстить богатырям, погубить их.

В этом событии есть моменты, знакомые по другим сказкам. Это превращения и необыкновенные волосы у змеевых жен: золотые, серебряные и медные. Понятно, что они из иного мира.

Братья-богатыри едут к змеевому дворцу и встречают на пути яблоню с золотыми яблоками, золотой колодец с ключевой водой и кровать тесовую, перину пуховую. Это змеевы жены превратились, чтобы погубить богатырей. В этом событии знакомые моменты -- золотые яблоки и золотой колодец, они превращенные, их брать нельзя, это тайна для тех, кто не знает.

Не бывает безвыходных ситуаций. Что бы ни случилось, как бы ни складывались обстоятельства, выход всегда есть. Надо только хорошенько подумать. Зри в суть, ищи причину, почему у тебя что-то не получается и что надо сделать, чтобы получилось. Как ни старался Иван, как ни бился, а все отрубленные у Чуда-Юда головы прирастали снова. Что делать? Иван понял, что надо срубить огненный палец, это он наполняет зло новой силой. Чем не полезный урок, когда что-то не получается, когда не везет, когда неприятности так и сыплются на тебя - не падай духом. Не маши мечом зазря - ищи истинную причину своих неудач. Найди и устрани - и тогда удача к тебе вернется.