Речевые характеристики в повести Толстого "Детство"

Наталья Николаевна знает несколько иностранных языков (французский, немецкий). Как настоящая аристократка она получила хорошее воспитание и образование. Но с детьми и учителем Карлом Иванычем Наталья Николаевна предпочитает разговаривать по-немецки:

- Ich danke, lieber Благодарю, милый (нем.). Карл Иваныч, - и, продолжая говорить по-немецки, она спросила: - Хорошо ли спали дети? [16, с. 12].

Здесь мы видим, что Наталья Николаевна с искренней симпатией относится к Карлу Иванычу. Ей также небезразлично и то, как спали дети. Она буквально допытывается про то, что случилось с Николенькой. При этом интонация ее голоса повысилась только тогда, когда и без того глуховатый учитель из-за музыки не услышал ее вопроса. Попросив Мими подождать минутку, она продолжает говорить мягко, спокойно и приветливо:

"Наденьте, Карл Иваныч... Я вас спрашиваю, хорошо ли спали дети?" - сказала maman, подвинувшись к нему и довольно громко.

"Постойте на минутку, Мими, - сказала maman Марье Ивановне с улыбкой, - ничего не слышно" [16, с. 12].

Для языка мамы главного героя характерно в большей степени наличие мягких и глухих согласных. "Данная тенденция обусловлена желанием создать атмосферу спокойствия, психологического комфорта в семье", - поясняет Л. А. Капанадзе [32, с. 90].

Обращаясь к Николеньке, Наталья Николаевна спрашивает опять же по-немецки:

- Ты плакал сегодня?

Я не отвечал. Она поцеловала меня в глаза и по-немецки спросила:

- О чем ты плакал?

При этом герой подчеркивает такую особенность речи матушки:

"Когда она разговаривала с нами дружески, она всегда говорила на этом [немецком] языке, который знала в совершенстве" [16, с. 16].

Как уже упоминалось ранее, Наталья Николаевна также владеет французским языком. Слово "папа" она произносит на французский манер, с ударением на последнем слоге, что было довольно актуально в то время. Определить это нам также помогает отсутствие в Д.п. соответствующего окончания в этом слове ("папе"):

- Ну, ступайте теперь к папа, дети, да скажите ему, чтобы он непременно ко мне зашел, прежде чем пойдет на гумно. [16, с. 17].

С Марьей Ивановной (на тот же манер "Мими") она говорит по-французски. Наглядного примера диалога этих двух женщин в повести нет. Однако имя "Мими" вместо "Марья Ивановна" и постоянное требование самой гувернантки девочек говорить по-французски демонстрируют нам то, что из уважения к этой женщине мать Николеньки общается с ней именно на этом языке. В целом отдельные обрывки фраз дают понять нам о наличии знания Натальей Николаевной французского:

"...Насчет предсказаний, - прибавила она со вздохом и, помолчав немного, - je suis payee pour y croire; я верю в них недаром (франц.). я тебе рассказывала, кажется, как Кирюша день в день, час в час предсказал покойнику папеньке его кончину" (глава "Юродивый").

"La belle Flamande Красавица фламандка (франц.)., как ты называешь ее..." (глава "Письмо") [16, с. 26, 89].

Глава "Детство" проникнута особым лиризмом. Герой вновь вспоминает лучшие моменты жизни, связанные с матушкой. В этой главе можно увидеть, что в минуты особой нежности Наталья Николаевна разговаривает с Николенькой по-русски:

"Ты опять заснешь, Николенька, - говорит мне maman, - ты бы лучше шел на верх".

"...maman сказала, что она сама разбудит меня... и над ухом мои звучит милый знакомый голос: "Вставай, моя душечка: пора идти спать".

"Вставай же, мой ангел". [16, с. 54]

Внимание и доброта ее описываются на многих страницах повести, но вот только один эпизод, который касается юродивого Гриши (глава "Юродивый"). Наталья Николаевна просит мужа не выпускать собак, чтобы

они не причинили вреда юродивому:

- Вели, пожалуйста, запирать своих страшных собак, а то они чуть не закусали бедного Гришу, когда он проходил по двору. Они этак и на детей могут броситься [16, с. 27]

По дальнейшему поведению отца Николеньки можно понять, что он негативно относится к странникам вроде Гриши. Н. В. Кудрявая отмечает: "Наталья Николаевна - женщина набожная, религиозная. Она верит разным предсказаниям, в том числе и тому, что говорит Гриша" [33, с. 67]. Назревает родительская ссора. Однако мать Николеньки пытается ее избежать:

Видно было, что матушка на этот счет была совершенно другого мнения и не хотела спорить.

- Передай мне, пожалуйста, пирожок, - сказала она. - Что, хороши ли они нынче? [16, с. 27].

Первая фраза героини выражает ее недовольство. Голос ее строг, однако на крик она не переходит. Здесь мы даже можем увидеть просторечное слово "этак", что выражает своеобразную демократичность ее языка. То есть можно сказать, что "Наталья Николаевна так расстроена, что ее обычный литературный язык приобретает некоторые разговорные черты" [34, с. 92].

Второй фразой мать Николеньки миролюбиво пытается сменить тему. Она, как всегда, мила и вежлива. Возвращается ее правильная речь.

Следует отметить также, что Наталья Николаевна употребляет в своей речи и такие простонародные слова и выражения, как "почем знать", "позовите-ка", "покуда".

"Ах, не говори этого, мой друг, - прервала его maman, как будто испугавшись чего-нибудь, - почем ты знаешь?" (глава "Юродивый")

"Позовите-ка Наталью Савишну, чтобы она порадовалась на своего любимчика", - сказала maman (глава "Наталья Савишна").

"День был прекрасный, и мне вздумалось пройтись пешком до большой дороги, покуда вытаскивали коляску" (глава "Письмо") [16, с. 27, 47, 91].

Присутствует в повести и образец эпистолярного стиля героини (глава "Письмо"). Это предсмертное письмо, адресованное мужу, с рассказом о своем состоянии здоровья и просьбой привезти детей попрощаться. Письмо длинное, обстоятельно написанное на двух языках - русском и французском, содержит множество подробностей. Такие письма были типичны для дворянского круга. Дети и муж были достаточно долго разлучены с maman, она сообщала им в письме о ходе дел в имении, о гостях, советовалась и обсуждала с мужем деловые вопросы:

"На другой день у меня был жар довольно сильный и приехал наш

добрый, старый Иван Васильич, который до сих пор живет у нас и обещается скоро выпустить меня на свет божий... La belle Flamande, как ты называешь ее, гостит у меня уже вторую неделю... Теперь поговорим о серьезном: ты мне пишешь, что дела твои идут нехорошо эту зиму и что тебе необходимо будет взять хабаровские деньги. Мне даже странно, что ты спрашиваешь на это моего согласия. Разве то, что принадлежит мне, не принадлежит столько же и тебе?.." [16, с. 87].

Далее Наталья Николаевна не упрекает мужа в том, что он азартный человек. Она пишет лишь о том, что игра отнимает у нее "часть нежной привязанности", и беспокоится о будущем материальном благополучии детей. Наконец, просит его поскорее вернуться домой:

"Христос с тобой, мой дружок, поезжай и возвращайся поскорее. Нам всем без тебя так скучно!" [16, с. 88].

Эта часть письма, как отмечает рассказчик, была написана на русском языке. Тон письма спокойный. Но вместе с тем в нем присутствуют восклицательные предложения, которыми женщина подчеркивает то, что особенно ее волнует:

"...(Ты не узнаешь ее [Любочку]: такие она сделала успехи!)... Чудесный старик этот Иван Васильич!.. Меня так же мало радует твой выигрыш, как огорчает проигрыш; меня огорчает только твоя несчастная страсть к игре, которая отнимает у меня часть твоей нежной привязанности и заставляет говорить тебе такие горькие истины, как теперь, а богу известно, как мне это больно!.. Да, это тяжелый крест, который послал нам обоим господь!.." [16, с. 88].

Следующая часть письма была написана по-французски, связным и неровным почерком, на другом клочке бумаги. В нем героиня говорит о своем истинном состоянии здоровья. Она предчувствует скорую смерть. Это письмо содержит много риторических вопросов, касающихся ее и семьи:

"Не верь тому, что я писала тебе о моей болезни; никто не подозревает, до какой степени она серьезна... Кончится ли вместе с жизнию моя любовь к тебе и детям?.. Я спокойна, и богу известно, что всегда смотрела и смотрю на смерть как на переход к жизни лучшей; но отчего ж слезы давят меня?.. Зачем лишать детей любимой матери? Зачем наносить тебе такой тяжелый, неожиданный удар? Зачем мне умирать, когда ваша любовь делала для меня жизнь беспредельно счастливою?.. Неужели они [дети] когда-нибудь забудут меня?!" [16, с. 89].

"Это прощальное письмо - крик души умирающего человека, беспокоящегося за будущее близких людей после его смерти, - отмечает Р. Р. Чайковский. - Две части этого письма противоположны не только по своей сути, хотя и касаются практически одних и тех же вещей и людей, но и по своему написанию: на русском языке - первая часть, на французском - вторая" [35, с. 110-111]. К тому же обращают на себя внимание различные интонации, характеризующие эти части: спокойная - в первой, повышенная - во второй. Таким образом, это письмо характеризует мать Николеньки как личность, способную в письменной речи выражать свои мысли и чувства так же полно и правильно, как и в устной.

Следует также сказать еще о некоторых особенностях речи Натальи Николаевны. В области словообразования у нее встречается много слов с уменьшительно-ласкательными суффиксами: "душечка", "голубушка", "пирожок", "дружок" и другие.

"Что с вами, голубушка Наталья Савишна?" - спросила maman, взяв ее за руку (глава "Наталья Савишна").

"Вставай, моя душечка: пора идти спать" (глава "Детство").

"Я тебя просила передать мне пирожок", - повторили она, протягивая руку (глава "Юродивый").

"Христос с тобой, мой дружок, поезжай и возвращайся поскорее" (глава "Письмо").

Детей Наталья Николаевна также называет ласково: "Любочка", "Катенька", "Николенька".

"Любочка сама хотела писать тебе... Катенька все так же мила..." (глава "Письмо").

- Если не будет твоей мамаши, ты не забудешь ее? не забудешь, Николенька? (глава "Детство") [16, с. 49, 52, 26, 88, 89, 53].

Кроме того, у маменьки во многих словах встречается приставка за- в значении "начало действия": "заснешь", "зашел", "забудешь", "закусали".

"Ты опять заснешь, Николенька, - говорит мне maman, - ты бы лучше шел на верх" (глава "Детство").

"Ну, ступайте теперь к папа, дети, да скажите ему, чтобы он непременно ко мне зашел, прежде чем пойдет на гумно" (глава "Maman"). [16, с. 54, 17].

Наталья Николаевна чаще других использует слова религиозного характера: "бог мой", "Христос с тобой", "богу известно", "его святая воля", "матерь божия" - что говорит не только о ее вероисповедании, но и о нравственных ценностях. Эти выражения мы наблюдаем уже в последних главах, где героиня чувствует свою близость к Богу:

"Христос с тобой, мой дружок, поезжай и возвращайся поскорее".

"Покоримся воле его".

"Да будет его святая воля".

"Матерь божия, не оставь их!.." [16, с. 83, 85, 88, 93].

На наш взгляд, лексический уровень Натальи Николаевны наиболее показателен, так как отражает ее богатый индивидуальный словарный запас. "Именно на лексическом уровне, - пишет А. Л. Чернявский, - хорошо прослеживаются характер и внутренний мир этой героини" [36, с. 98].

Также интересны обращения maman, которых так много в ее речи ("мой ангел", "моя душечка", "мой друг"). Разумеется, такого рода обращения выполняют не только контактно-устанавливающую функцию, но и оценочную. Например, "мой друг" Наталья Николаевна использует по отношению к мужу, причем употребляет довольно часто. Это обращение говорит о привязанности и уважении героини к супругу. К Николеньке же она испытывает искренние теплые материнские чувства.

- Вставай же, мой ангел (глава "Детство").

"Вот тебе, мой друг, подробный отчет в том, как я занемогла и как сама в том виновата" (глава "Письмо"). [16, с. 52, 88].

В речи матери так же, как и в речи Николеньки, часто звучит междометие "ах" (глава "Юродивый"). Это лишний раз подчеркивает ее эмоциональную, чувствительную натуру.

"Ах да, я было и забыла попросить тебя об одной вещи..."

"Ах, не говори этого, мой друг..." [16, с. 25, 27].

Наталья Николаевна употребляет очень много прилагательных: "славный старик", "доброе письмо", "жизнь беспредельно счастливая", "чудные планы", "апрельское солнышко". Это не просто прилагательные - это эпитеты, которые делают речь маменьки выразительной, образной. Ни у одного из героев мы такого количества прилагательных больше не видели.

"Я очень рада, - сказала maman, - за детей, за него [Карла Иваныча]: он славный старик" (глава "Занятия в кабинете и гостиной").

"Сейчас только, в десять часов вечера, получила я твое доброе письмо... Доктор говорит, что дня через три я буду совсем здорова и мне можно будет подышать свежим воздухом и погреться на апрельском солнышке... Я делаю чудные планы о том, как мы проведем его, и недостает только тебя, чтобы им осуществиться" (глава "Письмо") [16, с. 41, 89].

Жанроведческий подход к языку Натальи Николаевны позволяет указать следующее. В ее речи доминируют оценочные речевые жанры (и, причем с положительной оценочностью): просьба, похвала, благодарность, обращение и приветствие, пожелания, а также информативные жанры: совет, предупреждение, сообщение.

"Ich danke, lieber Карл Иваныч. Хорошо ли спали дети?" (глава "Maman")

"Вели, пожалуйста, запирать своих страшных собак, а то они чуть не закусали бедного Гришу..." (глава "Юродивый").

"Ты это знай, Николенька, что за твое лицо тебя никто не будет любить; поэтому ты должен стараться быть умным и добрым мальчиком" (глава "Княгиня Корнакова").

"Ты опять заснешь, Николенька, ты бы лучше шел наверх" (глава "Детство") [16, с. 16, 25, 62, 52].

Ее речевые жанры всегда личностно ориентированы на доброжелательное отношение к собеседнику.

Таким образом, язык Натальи Николаевны более мягок, певуч, "ласкателен", "религиозен". Это обусловлено и социальной ролью матери в семье, и ее мировоззрением, и ее характером. "Исходя из речевых характеристик главного героя и его матери, можно утверждать, что Николенька подражает своей матери во всем: употребляет в речи те же слова, те же интонации" [37, с. 15]. Такой языковой феномен объясняется, прежде всего, сложившимися взаимоотношениями в семье.

Наконец, речь этой героини позволяет нам увидеть в ней чувствительную, любящую, ранимую и одновременно сильную женщину. Поэтому неудивительно ее огромное влияние на формирование личности младшего сына.

2.3 Речь учителя Карла Иваныча

Повествование об учителе начинается с первой главы - "Учитель Карл Иваныч". Герой-рассказчик не упоминает о том, как Карл Иваныч появился в их доме, но далее по тексту читатель узнает, что в течение двенадцати лет гувернер живет в дворянской семье. Это уже седой старик, добросовестно исполняющий свои обязанности по отношению ко всем членам этой семьи.

В первой главе его общение с детьми происходит исключительно на немецком языке. Когда он будит их рано утром, то говорит:

- Auf, Kinder, auf!.. s'ist Zeit. Die Mutter ist schon im Saal Вставать, дети, вставать!.. пора. Мать уже в зале (нем.)., - крикнул он добрым немецким голосом...

- Nu, nun, Faulenzer! Ну, ну, лентяй! (нем.) - говорил он [16, с. 11, 12].

Этими фразами и интонацией, с которой они произнесены, Толстой подчеркивает отношение учителя к детям. "В какой-то степени, - пишет В. Н. Шкловский, - может показаться, что так общаются племянники и их любимый дядька. Однако родственными связями эти герои не связаны. Тем не менее, однозначно можно сказать о любви наставника к своим подопечным" [38, с. 184].

Николенька Иртеньев говорит о том, что в классной Карл Иваныч меняется. Он становится строгим наставником. Соответственно, язык общения не меняется, только теперь учитель говорит с другой интонацией, без прежней доброты:

- Sind sie bald fertig? Скоро ли вы будете готовы? (нем.) - послышался из классной голос Карла Иваныча. Голос его был строг и не имел уже того выражения доброты, которое тронуло меня до слез [16, с. 22].

В первой главе также упоминается о книгах, которые читает гувернер: немецкая брошюра об унавоживании огородов под капусту, один том истории Семилетней войны, полный курс гидростатики и "Северная пчела". Исходя из названий, можно сделать вывод о том, что Карл Иваныч, коренной немец, владеет двумя языками: родным немецким - в совершенстве, русским- на уровне общения. Кроме того, рассказчик подчеркивает, что к другой литературе, помимо вышеперечисленной и учебной, наставник не обращается.

Из этой же главы мы узнаем о приятельских отношениях Карла Иваныча

и дядьки Николая, приставленного к детям. В главе "Классы" Толстой приводит диалог учителя и дядьки, который происходит на русском языке. Учитель, расстроенный новостью о возможном отказе от его услуг,

приходит к Николаю:

- Ты слышал, Николай, что дети едут в Москву? - сказал Карл Иваныч, входя в комнату.

- Как же-с, слышал.

Должно быть, Николай хотел встать, потому что Карл Иваныч сказал: "Сиди, Николай!" - и вслед за этим затворил дверь [16, с. 23].

Николай понимает состояние своего приятеля, слушает его, не перебивая. Свою же истинную реакцию он выражает скорее невербальными способами - утвердительно кивая головой, с внутренним сомнением:

"Николай, сидя у окна за сапожной работой, утвердительно кивнул головой".

"Николай поднял голову и посмотрел на Карла Иваныча так, как будто желая удостовериться, действительно ли может он найти кусок хлеба, - но ничего не сказал" [16, с. 24].

Речь же учителя при этом более похожа на монолог, подкрепленный риторическими вопросами и желанием выговориться. При этом иногда Карл Иваныч использует невербальный способ, также подкрепляя этим свою правоту:

- Сколько ни делай добра людям, как ни будь привязан, видно, благодарности нельзя ожидать, Николай? - говорил Карл Иваныч с чувством...

- Ты помнишь, Николай, когда у Володеньки была горячка, помнишь, как я девять дней, не смыкая глаз, сидел у его постели. Да! тогда я был добрый, милый Карл Иваныч, тогда я был нужен...

- Да, теперь я ненужен стал, меня и надо прогнать; а где обещания? где благодарность? Наталью Николаевну я уважаю и люблю, Николай, - сказал он, прикладывая руку к груди, - да что она?.. ее воля в этом доме все равно, что вот это, - при этом он с выразительным жестом кинул на пол обрезок кожи [16, с. 24].

Вернувшись в классную, обиженный до глубины души учитель, решив отомстить, начал диктовать детям следующее, перейдя при этом на немецкий язык:

"Von al-len Lei-den-schaf-ten die grau-samste ist... haben sie geschrieben?.. Die grausamste ist die Un-dank-bar-keit... Ein grosses U" ¹ Из всех пороков самый ужасный… написали?.. Самый ужасный - это неблагодарность… с прописной буквы (нем.).[16, с. 25].

По этому эпизоду, включающему монологи на русском языке и диктовку по-немецки, можно судить, что разговорным языком на бытовом уровне "учитель владеет достаточно свободно, но этого нельзя сказать о его письменной речи" [39, с. 10]. В глаза бросается незнание грамматики и орфографии. В короткой записке отцу Николеньки прослеживается ряд несогласованных словосочетаний и ошибок в падежных окончаниях, чувствуется незнание родовых форм (глава "Занятия в кабинете и гостиной"):

"Для детьей два удочка - 70 копек.

Цветной бумага, золотой коемочка, клестир и болван для коробочка, в подарках - 6 р. 55 к.

Книга и лук, подарка детьям - 8 р. 16 к.

Панталон Николаю - 4 рубли.

Обещаны Петром Алексантровичь из Москву в 18.. году золотые часы в 140 рублей.

Итого следует получить Карлу Мауеру кроме жалованию - 159 рублей 79 копек" [16, с. 42].

Однако в этой же главе, объясняясь с отцом Николеньки, наставник вновь обращается к разговорному русскому языку, что помогает ему наиболее точно выразить все те чувства, которые он испытывает к детям. И Петр Александрыч решил его оставить:

- Да, Петр Александрыч, я так привык к детям, что не знаю, что буду делать без них. Лучше я без жалованья буду служить вам...

- Если вам грустно, то мне было бы еще грустнее расстаться с вами... я теперь раздумал [16, с. 42].

Таким образом, можно говорить о том, что Карл Иваныч переходит с одного языка на другой в зависимости от настроения и от ситуации.

Еще один интересный момент, связанный с речевой характеристикой Карла Иваныча. В главе "Стихи" мы узнаем о том, что гувернер любил переписывать понравившиеся ему стихи. Перебирая бумаги учителя, Николенька Иртеньев находит среди стихов на немецком языке одно стихотворение на русском, принадлежавшее перу немца: "Г-же Л. Петровской. 1828. 3 июни.

Помните близко,

Помните далеко,

Помните моего

Еще отнине и до всегда,

Помните еще до моего гроба,

Как верен я любить имею.

Карл Мауер" [16, с. 55].

В. И. Кулешов замечает следующее: "Речь в этом стихотворении, безусловно, не может идти о какой бы то ни было рифме. Помимо этого совершенно явственно прослеживается влияние немецкого языка на построение фраз и порядок слов в них" [40, с. 5]. Однако можно обратить внимание на то, что в этом письменном образце речи Карла Иваныча падежные окончания слов согласуются более-менее правильно, нежели в записке, поданной отцу Николеньки (см. выше). Позднее главный герой возьмет это "произведение" за образец и с удовольствием для себя отметит, что его стихотворение, адресованное бабушке, заканчивающееся словами "Стараться будем утешать/ И любим, как родную мать" намного превосходит поэтический образец учителя.

Таким образом, проследив за речевой манерой учителя Карла Иваныча, можно сделать следующую характеристику этого персонажа. Немец по происхождению, он прекрасно владеет родным языком и неплохо - русским. Тот или иной язык, а также жесты и мимику использует в зависимости от ситуации и от настроения. Его речь и манера вести себя указывают на то, что это яркая личность, обладающая достаточным жизненным опытом и умом, личность, которой не чужды теплые человеческие чувства, такие, как любовь, уважение, бескорыстие и преданность. Именно поэтому Николенька так любит своего наставника.

2.4 Речевое поведение Натальи Савишны как человека из крестьянского сословия

Не менее интересна речь няни Натальи Савишны, которая является связующим звеном, объединяющим несколько поколений в семье Иртеньевых, и олицетворяет живую историю дома.

В главе "Наталья Савишна" мы узнаем о том, как появилась эта добрая старушка в доме господ Иртеньевых. Толстой рассказывает о ее молодости, о том, как она стала няней, а потом экономкой. И все это время верой и правдой она служила своим хозяевам.

Наталья Савишна (Наташка, как называет ее Толстой в начале главы), дочь кларнетиста Саввы, по просьбе и заслугам отца попала в число женской прислуги бабушки главного героя. С тех пор и началась ее жизнь у Иртеньевых. Замужем она не была, хотя и хотела в молодости выйти за официанта Фоку. Однако глава семейства не позволил этого сделать и даже сослал ее на скотный двор в степную деревню. Наталью вернули через шесть месяцев. А через двадцать лет мать Николеньки решила отблагодарить ее и написала вольную, но Наталья Савишна осталась из-за привязанности к этим людям. Таким образом, "изначально эта женщина принадлежала к крестьянскому сословию и впитала в себя все то, что ему присуще". [41, с. 233].

В речи Натальи Савишны постоянно звучит мотив воспоминаний. Подчас она ассоциативно связывает в своей речи людей с определенными вещами, напоминающими ей о них. О дедушке Николеньки няня вспоминает время от времени, вынимая из сундука куренье и зажигая его:

"Это, батюшка, еще очаковское куренье. Когда ваш покойный дедушка- царство небесное - под турку ходили, так оттуда еще привезли. Вот уж последний кусочек остался, - прибавляла она со вздохом" [16, с. 46].

Эта женщина, как экономка и любая бережливая крестьянка, была очень запасливой:

"В сундуках, которыми была наполнена ее комната, было решительно все. Что бы ни понадобилось, обыкновенно говаривали: "Надо спросить у Натальи Савишны", - и действительно, порывшись немного, она находила требуемый предмет и говаривала: "Вот и хорошо, что припрятала" [16, с.47].

То есть здесь мы видим, что и рассуждает она, как присуще крестьянину, который в силу своего положения никогда ничего не выбрасывает.

Речь Натальи Савишны проста, понятна. "Это разговор обычной деревенской женщины, прожившей жизнь в барской семье" [42, с. 15]. Однажды, когда Николенька провинился, Наталья Савишна наказала его, доведя до слез, за испорченную скатерть:

"После обеда я в самом веселом расположении духа, припрыгивая, отправился в залу, как вдруг из-за двери выскочила Наталья Савишна с скатертью в руке, поймала меня и, несмотря на отчаянное сопротивление с моей стороны, начала тереть меня мокрым по лицу, приговаривая: "Не пачкай скатертей, не пачкай скатертей!" [16, с. 46].

Здесь мы видим, что в своей речи экономка использовала существительное "скатерть" в Р.п. Отчасти из-за этого создается впечатление, что она не знает грамматики, в связи с чем неверно употребила единственное число слова "скатерть" в Р.п. (нужно говорить "скатерти"). Однако следует помнить, что это крестьянка, которую не обучали грамотности в силу ее социального положения. Поэтому для ее речи типичны такие ошибки. Хотя здесь также следует учитывать такой нюанс, как сознательное употребление существительного "скатерть" во множественном числе. Соответственно, это слово в Р.п. употреблено правильно.

Вернемся к вышеописанной ситуации. Конечно же, Николенька был уязвлен в самое сердце, стал безобразно себя вести и обиделся. Добрая душа Натальи Савишны не выдержала этого:

"Через несколько минут Наталья Савишна вернулась, робко подошла ко мне и начала увещевать:

- Полноте, мой батюшка, не плачьте... простите меня, дуру... я виновата... уж вы меня простите, мой голубчик... вот вам.

Она вынула из-под платка корнет, сделанный из красной бумаги, в котором были две карамельки и одна винная ягода, и дрожащей рукой подала его мне" [16, с. 47].

Эти слова героини раскрывают ее чувства. От переполняющих ее эмоций у нее прерывистая речь, дрожат руки, а обращения "мой батюшка" и "мой голубчик" характеризуют ее социальное положение. "Таким образом, - пишет И. Добрицкая, - можно говорить об искренних человеческих чувствах, присущих ее натуре" [43, с. 17].

Вот еще один пример, говорящий о любви и уважении старушки к своим господам (глава "Разлука"):

- Кому прикажете записку о детском белье отдать? - сказала вошедшая, с заплаканными глазами и с запиской в руке, Наталья Савишна, обращаясь к maman.

- Николаю отдайте, да приходите же после с детьми проститься.

Старушка хотела что-то сказать, но вдруг остановилась, закрыла лицо платком и, махнув рукою, вышла из комнаты [16, с. 50].

К барыне она обращается в данном случае официально, только не употребляет никаких титулов при обращении. Вместе с тем, после ответной реплики Натальи Николаевны эмоции берут верх в старушке, и здесь мы видим, что сказать она ничего не может, лишь использует невербальный способ высказывания - машет рукой и уходит.

Истинную любовь Наталья Савишна испытывала к матери Николеньки. Это неудивительно, поскольку маленькую Наталью Николаевну воспитывала именно она:

- Богу известно, как я вас люблю, моих голубчиков, но уж так любить, как я ее любила, никого не любила, да и не могу любить (глава "Последние грустные воспоминания") [16, с. 101].

О последних днях и минутах жизни матушки героя она рассказывает с любовью, состраданием и большим эмоциональным накалом, цитируя слова матери. В этих словах проявляется и религиозность няни:

- Я сама, - говорила Наталья Савишна, - признаюсь, задремала на кресле, и чулок вывалился у меня из рук. Только слышу я сквозь сон - часу этак в первом, - что она как будто разговаривает; я открыла глаза, смотрю: она, моя голубушка, сидит на постели, сложила вот этак ручки, а слезы в три ручья так и текут. "Так все кончено?" - только она и сказала и закрыла лицо руками. Я вскочила, стала спрашивать: "Что с вами?" (глава "Письмо") [16, с. 92].

Уже после смерти барыни она рассказывает Николеньке следующее:

"Когда вас увели, она еще долго металась, моя голубушка, точно вот здесь ее давило что-то; потом спустила головку с подушек и задремала, так тихо, спокойно, точно ангел небесный. Только я вышла посмотреть, что питье не несут, - прихожу, а уж она, моя сердечная, все вокруг себя раскидала и все манит к себе вашего папеньку... "Боже мой! Господи! Детей! детей!"... Потом она приподнялась, моя голубушка, сделала вот так ручки и вдруг заговорила, да таким голосом, что я и вспомнить не могу: "Матерь Божия, не оставь их!.." (глава "Что ожидало нас в деревне") [16, с. 94].

Обращает на себя внимание хорошая память героини, а тем более в таком возрасте, потому что старушка воспроизводит все до мельчайших подробностей.

Вот еще примеры, говорящие о религиозности Натальи Савишны (глава "Последние грустные воспоминания"):

"...Его святая воля! Он затем и взял ее, что она достойна была, а ему добрых и там нужно".

"...Когда ее душа будет в царствии небесном, она и там будет вас любить и там будет на вас радоваться".

"Прежде чем душа праведника в рай идет - она еще сорок мытарств

проходит, мой батюшка, сорок дней, и может еще в своем доме быть..." [16, с. 98, 100, 103].

Мы видим, что в набожных речах Натальи Савишны присутствует церковная лексика. Тон ее повествования спокойный, умиротворенный. "Эта старушка свято верит в то, о чем рассказывает Николеньке" [44, с. 177].

В этой же последней главе Толстой пишет о Наталье Савишне как об экономке, усердно исполняющей свои обязанности. Во время беседы старушки с Николенькой и последовавшей за ней трогательной сценой воспоминаний и слез вошел Фока.

- Зачем ты, Фокаша? - спросила Наталья Савишна, утираясь платком.

- Изюму полтора, сахару четыре фунта и сарачинского пшена три фунта для кутьи-с.

- Сейчас, сейчас, батюшка, - сказала Наталья Савишна, торопливо понюхала табаку и скорыми шажками пошла к сундуку. Последние следы печали, произведенной нашим разговором, исчезли, когда она принялась за свою обязанность, которую считала весьма важною.

- На что четыре фунта? - говорила она ворчливо, доставая и отвешивая сахар на безмене, - и три с половиною довольно будет.

И она сняла с весов несколько кусочков...

- Нет, я потачки за барское добро не дам. Ну виданное ли это дело - восемь фунтов? [16, с. 107].

Исходя из вышеописанного диалога, мы видим, что Наталья Савишна мгновенно пришла в себя, вытерла слезы. Тон ее сразу стал деловым, ворчливым. "Она рассуждает, как расчетливая хозяйка, - отмечает Л. В. Чернец, - и в какой-то степени разговаривает даже сама с собой" [37, с. 15]. Ее монолог состоит из вопросов и собственных ответов на них, подкрепленных соответствующими действиями. Даже Николеньку поразила такая мелочность. Но, как пишет автор, Наталья Савишна "была так глубоко поражена своим несчастием, что в душе ее не оставалось ни одного желания, и она жила только по привычке" [16, с. 108].

Наконец, будучи человеком религиозным, эта старушка не страшилась и собственной смерти, просто попросила прощения у всех домашних, распорядилась насчет своих вещей, подчеркнув, на ее взгляд, свое самое ценное качество:

"...воровкой никогда не была и могу сказать, что барской ниткой не поживилась". Это было одно качество, которое она ценила в себе" [16, с. 109].

Таким образом, проанализировав речь Натальи Савишны, мы можем с уверенностью сказать, что она указывает на принадлежность этой героини к крестьянскому сословию. Эта старушка говорит господам и их детям "вы", несмотря на то, что гораздо старше их. А ее обращения с уменьшительно-ласкательными суффиксами (батюшка, матушка, голубчик, Фокаша и др.) говорят о бесконечной доброте и любви к находящимся рядом с ней людям. И Иртеньевы отвечают ей теми же чувствами.

Наталья Савишна так же, как и Карл Иваныч, оставила неизгладимый след в душе главного героя, и даже больше.

2.5 Речь других персонажей повести

В данной главе мы подробнее рассмотрим речевые характеристики отца главного героя Петра Александрыча и юродивого Гриши. Эти персонажи также повлияли на мировоззрение Николеньки Иртеньева.

Глава семьи - папа (с ударением на втором слоге) Петр Александрыч Иртеньев. Человек он самоуверенный, предприимчивый, самонадеянный. В главе "Что за человек был мой отец?" рассказчик характеризует его так:

"Он [отец] был человек прошлого века и имел общий молодежи того века неуловимый характер рыцарства, предприимчивости, самоуверенности, любезности и разгула... Две главные страсти его в жизни были карты и женщины... неправильные губы, которые как-то неловко, но приятно складывались, недостаток в произношении - пришептывание... Он говорил очень увлекательно, и эта способность, мне кажется, усиливала гибкость его правил: он в состоянии был тот же поступок рассказать как самую милую шалость и как низкую подлость" [16, с. 37].

Анализируя речь отца Николеньки, мы можем заметить, что в языке главы семьи больше твердых и звонких согласных, что свидетельствует о непреклонности взглядов на жизнь в любой ситуации:

"Оставить в конторе и отнюдь никуда не употреблять без моего приказания" (глава "Папа").

"Кажется, я имел случай изучить эту породу людей - их столько к тебе ходит, - все на один покрой" (глава "Юродивый") [16, с. 27].

Однако в речи отца наблюдается и переменное употребление групп согласных в зависимости от личностных отношений к собеседнику. Так, по мнению В. И. Фапощенко, "с бабушкой (своей матерью) или в ее обществе, или с женой (смертельно больной) он более мягок, чем с приказчиком или детьми" [45, с. 18]. Сравним его речь в разговоре с приказчиком и при расставании с женой:

"Залогов из казны ты должен получить обратно восемь тысяч..." (глава "Папа")

"Полно, мой дружок, - сказал папа, - ведь не навек расстаемся" (глава "Разлука") [16, с. 21, 49].

Мы уже обращали внимание на то, что в речи главного героя и его матери встречается много слов с уменьшительно-ласкательными суффиксами. В речи же отца такая "ласкательная" лексика появляется только в присутствии бабушки:

- Ну, покажи же, Николенька, что у тебя - коробочка или рисованье? - сказал мне папа (глава "Стихи") [16, с. 58].

Зато наблюдается неоднократное употребление модальных частиц -то, -ка: "пойди-ка", "тебя-то", "этих-то". Они также помогают выявить отношение говорящего к высказанной мысли: частица -ка смягчает требование, -то является усилительной частицей.

- Ну, из этих-то денег ты и пошлешь десять тысяч в Совет за Петровское (глава "Папа") [16, с. 19].

Что касается приставок, то в речи Петра Александрыча приоритет отдается многозначной приставке по-: "позвольте", "поцелуйте", "пойдем", "почаще", "поплакать", "посмотрел", "посоветоваться", "покажи". Эта приставка во многом категорична, придает словам оттенок усиления действия; или, напротив, слово приобретает значение сотрудничества.

"Ну, покажи же, Николенька, что у тебя - коробочка или рисованье?" - сказал мне папа (глава "Стихи").

"Зачем ты мне напомнила об его ногах? я посмотрел и теперь ничего есть не буду" (глава "Юродивый").

"Поцелуйте же руку княгини", - сказал папа (глава "Княгиня Корнакова") [16, с. 56, 28, 62].

В речи отца Николеньки встречается много канцеляризмов, он говорит языком цифр: "для расходов по экономии", "залогов из казны", "не употреблять без приказания", "конверт со вложением восьмисот рублей". Например, утром во время разговора со своим приказчиком отец горяч, нетерпелив:

"...для расходов по экономии в моем отсутствии. Понимаешь? За мельницу ты должен получить тысячу рублей... так или нет?" (глава "Папа") [16, с. 21].

Мы уже убедились в том, что демократичность всех членов семьи прослеживается в употреблении простонародных выражений и фразеологизмов. Не является исключением и глава семейства Иртеньевых: "почем знает", "все на один покрой" (глава "Папа"):

"Почем же он знает, что я хочу наказывать этого охотника?"

"Кажется, я имел случай изучить эту породу людей - их столько к тебе ходит, - все на один покрой" [16, с. 22].

Речь Петра Александрыча суха, кратка, самолюбива, с многочисленным употреблением личных местоимений "я" и "мой". Использование глаголов в повелительном наклонении свидетельствует о высокомерном отношении к окружающим:

"Когда придет полянка, остановись и смотри: ко мне без зайца не приходить!" (глава "Охота")

"Я распоряжений своих не переменю..." (глава "Папа") [16, с. 33, 19].

Разговаривая с детьми, отец порой даже не поворачивает головы, отвечает на вопросы, не вникая в суть дела:

"Папа читал что-то и на вопрос мой: "Бывают ли синие зайцы?", не поднимая головы, отвечал: "Бывают, мой друг, бывают" (глава "Занятия в кабинете и гостиной") [16, с. 40].

Иногда речи главы семейства свойственна некоторая театральность, с использованием того же междометия "ах". Но это не более чем театральный жест.

"Ах, что ты со мной сделала!" - сказал папа, улыбаясь и приставив руку ко рту с той стороны, с которой сидела Мими (глава "Юродивый") [16, с. 25].

Таким образом, обратим еще раз внимание на части речи в языке отца: обилие личных местоимений первого лица, глаголов повелительного наклонения, отсутствие междометий, слов категории состояния - все это лишний раз подчеркивает авторитарность главы семьи.

Что касается речевых жанров, используемых Петром Александрычем, то они "ориентированы на разрыв отношений, в отличие от речевых жанров Натальи Николаевны" [46, с. 161]. В речи главы семьи частотны оценочные жанры с отрицательной оценочностью: порицание, приказ, подтрунивание.

"Il ne fallait pas danser, si vous ne savez pas!" Не нужно было танцевать, если не умеешь! (франц.) (глава "Мазурка")

"Да, и беги по дороге. Когда придет полянка, остановись и смотри: ко мне без зайца не приходить!" (глава "Охота")

"Этот у меня будет светский молодой человек, а этот - поэт" (глава "Княгиня Корнакова") [16, с. 81, 32, 63].

Однако в светской беседе (именины бабушки) речевые жанры отца нейтральны, так как важно просто поддержать отношения между собеседниками:

"Поцелуйте же руку княгини", - сказал папа (глава "Княгиня Корнакова") [16, с. 61].

Также мы заметили, что в одном из вышеприведенных примеров Петр Александрыч употребил французский язык. Это говорит о его знании этого иностранного языка.

Таким образом, проанализировав речь отца Николеньки, мы можем сделать следующий вывод. Папа - человек образованный, но вместе с тем это эгоистичная, самовлюбленная, практичная личность. Именно поэтому "разнообразен" его язык. "Речь отца, - пишет К. В. Перевозная, - зависит от ситуации, от круга собеседников, от темы разговора, от личных интересов" [47, с. 24]. Его обычный, повседневный язык чаще груб, ироничен, снисходителен. Однако в нужное время речь насыщается мягкими согласными, уменьшительно-ласкательными суффиксами, положительными речевыми жанрами. Все вышеперечисленное нашло свою преемственность в речи старшего сына Володи.

Наконец, завершим вторую главу нашей работы речевой характеристикой юродивого Гриши. Этому персонажу в повести отведены две главы - "Юродивый" и "Гриша". Вот как его описывает повествователь:

"В комнату вошел человек лет пятидесяти, с бледным, изрытым оспою продолговатым лицом, длинными седыми волосами и редкой рыжеватой бородкой... На нем было надето что-то изорванное, похожее на кафтан и на подрясник; в руке он держал огромный посох" (глава "Юродивый").

Кто же такой юродивый? "Словарь русского языка" под ред. Ожегова дает следующее определение: "1. Чудаковатый, помешанный (разг.). 2. сущ. В представлении суеверных, религиозных людей: безумец, обладающий даром прорицания" [48, с. 624]. Странник Гриша - типичный представитель таких людей, и у него, несомненно, есть дар прорицания.

Это единственный персонаж в повести, речевая манера которого описана непосредственно в тексте:

"Голос его был груб и хрипл, движения торопливы и неровны, речь бессмысленна и несвязна (он никогда не употреблял местоимений), но ударения так трогательны и желтое уродливое лицо его принимало иногда такое откровенно печальное выражение, что, слушая его, нельзя было удержаться от какого-то смешанного чувства сожаления, страха и грусти" (глава "Юродивый") [16, с. 25].

Гриша - человек религиозный. Именно своей молитвой он произвел огромное впечатление на главного героя. Поэтому для его речи характерны слова и выражения церковнославянской лексики: "Бог не попустил", "большой грех", "богородица", местоимение "мя", "творити" и другие.

"Хотел, чтобы загрызли... Бог не попустил. Грех собаками травить! большой грех!" (глава "Юродивый") [16, с. 26].

А вот как он читает молитву (глава "Гриша"):

- Господи Иисусе Христе! Мати пресвятая богородица! Отцу и сыну и святому духу... - вдыхая в себя воздух, твердил он с различными интонациями и сокращениями, свойственными только тем, которые часто повторяют эти слова.

"Долго еще находился Гриша в этом положении религиозного восторга и импровизировал молитвы. То твердил он несколько раз сряду: "Господи

Помилуй", но каждый раз с новой силой и выражением; то говорил он: "Прости мя, господи, научи мя, что творить... научи мя, что творити, господи!" - с таким выражением, как будто ожидал сейчас же ответа на свои слова... [16, с. 43]

При этом юродивый подкрепляет свои слова всяческими жестами: при молитве он крестится и кланяется; когда он предсказывает, для этого ему также необходимо что-то делать. Следует отметить, что жесты у него так же лихорадочны, как и речь. У Николеньки они вызывают даже какой-то испуг.

- Ага! попались! - закричал он, маленькими шажками подбегая к Володе, схватил его за голову и начал тщательно рассматривать его макушку, - потом с совершенно серьезным выражением отошел от него, подошел к столу и начал дуть под клеенку и крестить ее. - О-ох жалко! О-ох больно!.. сердечные... улетят... (глава "Юродивый") [16, с. 27].

Нужно сказать, что именно в религии, в своих молитвах Гриша находил утешение. Именно своим фанатизмом он поразил главного героя:

"О великий христианин Гриша! Твоя вера была так сильна, что ты чувствовал близость бога, твоя любовь так велика, что слова сами собою лились из уст твоих - ты их не поверял рассудком..." (глава "Гриша") [16, с. 44].

Таким образом, речь юродивого Гриши характеризует его как религиозную личность, помешанную на своей вере, но, тем не менее, обладающую даром предвидения. Поэтому такие люди, как Наталья Николаевна и ее младший сын, наш главный герой, верят в то, что говорят эти странники.

Заключение

Таким образом, мы видим, что речь героев, как устная, так и письменная, разнообразна. Это помогает писателю создать реальную картину жизни дворянской усадьбы и донести ее до читателя. Толстой погружает нас в этот чудесный мир детства Николеньки Иртеньева со своими печалями и радостями: "Счастливая, счастливая, невозвратимая пора детства! Как не любить, не лелеять воспоминаний о ней? Воспоминания эти освежают, возвышают мою душу и служат для меня источником лучших наслаждений".

Примечания

1. Кулешов, Ф.И. Л. Н. Толстой: (Из лекций по русской литературе XIX в.) / Ф. И. Кулешов. - Минск: Изд-во БГУ, 1978. - 273 с.;

2. Храпченко, М. Б. Лев Толстой как художник / М. Б. Храпченко. - М.: Художественная литература, 1971. - 524 с.;

3. Подарцев, Е. В. Речевые характеристики в повести Л. Н. Толстого "Детство" / Е. В. Подарцев // Русская речь. - 2007. - №2. - С.27-30;

4. Романова, Н. И. Маленький и взрослый Иртеньев в повести Л. Н. Толстого "Детство" / Н. И. Романов // Русская речь. - 2008. - №1. - С.19-22;

5. Бахтин, М. М. Эстетика словесного творчества / М. С. Бахтин. - М.: Сов. Россия, 1979. - 345 c. - Библиогр.: с. 333-341;

6. Ломунов, К.Н. Лев Толстой: Очерк жизни и творчества / К. Н. Ломунов. - М.: Дет. лит., 1984. - 437 с. - Библиогр.: с. 429-434;

7. Розенталь, Д. Э. Словарь-справочник лингвистических терминов: Пособие для учителей / Д. Э. Розенталь, М. А. Теленкова : 2-е изд. Испр. и доп. - М. : Просвещение, 1976. - 543 с.;

8. Гей, Н. К. Художественный мир Л. Н. Толстого / Н. К. Гей // Новый мир. - 1978. - №8. - С. 238-254;

9. Ревякин, А.И. "Гроза" А.Н. Островского: Пособие для учителя / А. И. Ревякин. - М.: Знание, 1962. - 281 с. - Библиогр.: с. 272-276.;

10. Качурин, М.Г. Организация исследовательской деятельности учащихся на уроках литературы / М. Г. Качурин. - М.: Просвещение, 1988. - 324 с. - Библиогр.: с. 317-320;

11. Бычков, С.П. Л.Н.Толстой: Очерк творчества / С. Н. Бычков. - М.: Просвещение, 1954. - 354 с. - 22 см.;

12. Гудзий, Н. К. Жизненный и творческий путь Толстого / Н. К. Гудзий // Л.Н.Толстой: Сборник статей. - М.: Советский писатель, 1955. - С.19-68;

13. Наумова, Н.Н. Л.Н.Толстой в школе / Н. Н. Наумова. - М.: Знание. -1959. - 311 с. - Библиогр.: с. 299-305;

14. Купреянова, Е. Н. Детство. Отрочество. Юность / Е. Н. Купреянова // Л.Н.Толстой: Сборник статей. - М.: Просвещение, 1955. - С. 70-96;

15. Кацнельсон, Л. И. Азбука нравственности: (урок-исследование по повести Л. Н. Толстого "Детство") / Л. И. Кацнельсон // Русский язык и литература. - 2008. - №2. - С. 20-23;

16. Толстой, Л. Н. Собрание сочинений. В 22-х томах. Т. I. Детство. Отрочество. Юность / Л. Н. Толстой; [Коммент. А.В. Чичерина.] - М.: Худож. лит., 1978. - 422 с;

17. Ананьев, А. Гений русской литературы / А. Ананьев // Октябрь. - 1978. - "№8. - С. 3-14;

18. Нардов, И. Лев Толстой: поприще духовной жизни / И. Нардов // Знание сила. - 2003. - №8. - С. - 54-63;

19. Тарасов, А. Б. В поисках высшей правды: Л. Н. Толстой и православие как духовная и научная проблема / А. Б. Тарасов // Литературная учеба. - 2006. - №6. - С. 74-82;

20. Мотылева, Т. Перечитывая Льва Толстого / Т. Мотылева // Иностранная литература. - 1998. - №8. - С. 216-223.;

21. Грицанова, М. В. Формирование жанра повести для детей и подростков в русской литературе / М. В. Грицанова // Проблемы метода и жанра. - Томск, 1985. - Вып. 11 - С. 241;

22. Кертис, Л. Л. "Тогда все получало для меня другой смысл": педмастерская по повести Л. Н. Толстого "Юность" в 9 классе / Л. Л. Кертис // Русский язык и литература. - 2003. - № 1. - С. 49-51;

23. Грин, Ц. И. Толстой и цензура / Ц. И. Грин //Книгочей. - 2001. - № 7. - С. 71-88;

24. Большакова, А. А. Русский "золотой" век у Л. Толстого: К проблеме литературного архетипа / А. А. Большакова // Литературная учеба. - 2002. - №4. - С. 112-133;

25. Пуйман, С. Е. Открыть для себя гения: Л. Н. Толстой / С. Е. Пуйман // Адукацыя i выхаванне. - 2003. - №8. - с. 76-78;

26. Шарифуллин, Б. Я. Язык современного сибирского города / Б. Я. Шарифуллин // Теоретические и прикладные аспекты речевого общения. - Красноярск, 1997. - Вып. 5. - С. 98-134;

27. Кукушкина, Е.Ю. "Домашний язык" в семье / Е. Ю. Кукушкина // Язык и личность. - М, 1989. - С. 48-79;

28. Татьянина, А. Г. "Семейное счастье" Л. Н. Толстого и английский женский роман 19 века / А. Г. Татьянина // Вестник Московского университета. Серия 9. Филология. - 2002. - №4. - С. 48-58;

29. Николаева, Н. В. Образ автора в повествовании Л. Н. Толстого (50-е годы) / Н. В. Николаева // Вестник МУ. Серия 9. Филология. - 1996. - №1. - С. 16-27;

30. Дьячук, И. О. Л. Н. Толстой. "Отрочество": Итоговый обзор произведения / И. О. Дьячук // Русский язык и литература. - 2003. - №9. - С. 52-56;

31. Киреев, Р. Лев Толстой: "Мне страшно будет услышать нет" / Р. Киреев // Наука и религия. - 2003. - №9. - С. 24-27;

32. Капанадзе, Л. А. Семейный диалог и семейные номинации / Л. А. Капанадзе // Язык и личность. - М., 1989. - С. 75-101;

33. Кудрявая, Н. В. Л. Н. Толстой о церковном христианстве и развитии религиозного сознания / Н. В. Кудрявая // Педагогика. - 1996. - №4. - С. 65-68;

34. Стародубцева, И.В. "Семейный язык", или ойколект, как язык малых социальных групп / И. В. Стародубцева // Русский язык: Теория. История. Методика / И. В. Стародубцева [и др.]. - Красноярск, 2001. - С. 86-114;

35. Чайковский, Р. Р. Язык в семье как разновидность социолекта / Р. Р. Чайковский // Вариативность как свойство языковой системы: Тез. докладов. Ч. 2. - М., 1982. - С. 110-113;

36. Чернявский, А. Л. Еще раз о мировоззрении Льва Толстого / А. Л. Чернявский // Советская педагогика. - 1990. - №9. - С. 90-101;

37. Чернец, Л. В. "Гений дает искусству правила": О художественных открытиях Л. Н. Толстого / Л. В. Чернец // Русская словесность. - 2004. - №5. - С.11-16;

38. Шкловский, В. Н. Страницы жизни Л. Толстого / В. Н. Шкловский // Москва. - 1972. - №1. - С. 184-187;

39. Шишкина, Н. С, Читаем повесть Н. Л. Толстого "Детство" / Н. С. Шишкина // Литература - Первое сентября. - №17. - 2008. - №9. - С. 8-10;

40. Кулешов, В. И. Современные аспекты изучения Толстого / В. И. Кулешов // Вестник МУ. Серия 9. Филология. - 1978. - №4. - С. 3-11;

41. Хаустова, Ю. Самый точный портрет писателя - его книги / Ю. Хаустова // Народное образование. - 2003. - №6. - С. 233-235;

42. Авилова, Н. С. Речевые портреты в пьесе Л.Н. Толстого "Плоды просвещения" / Н. С. Авилова // Русская речь. - 2000. - №3. - С.14-19;

43. Добрицкая, И. Нравственные уроки Льва Толстого / И. Добрицкая //Пралеска. -2008. - №9. - С. 16-17;

44. Габидумен, Р. Лев Толстой. Ненасильственная борьба со злом : философские идеи писателя / Р. Габидумен // Народное образование. - 2003. - №9. - С. 177-179;

45. Фапощенко, В. И. Чувство жизни и идея жизни в творчестве Л. Н. Толстого (50-е-начало60-х. гг.) / В. И. Фапощенко // Вестник МУ. Сер. 19. Лингвистика и межкультурная коммуникация. - 2004. - №1. - С. 20-44;

46. Мордова Т. Толстой в движении времени : Послесловие к юбилею / Т. Мордова // Москва. - 2003. - №11. - С. 158-164;

47. Перевозная, Е. В. Изучение повести Л. Н. Толстого "Юность" : (IX класс 11-летней школы) / Е. В. Перевозная // Русский язык и литература. - 2006. - №2. - С. 22-28;